Власть женщины сильней (гет)

Слуги баронессы Портиччи в последний час передвигались по анфиладам комнат и галереям виллы исключительно на цыпочках, но при этом очень быстро и целенаправленно. В доме с последними распоряжениями о проведении званого вечера по случаю именин госпожи находился монсеньор Роберто Беллармин. Сама баронесса временами отвечала на вопросы покровителя невпопад или лишь после того, как тот дважды повторял свое обращение. Наконец, кардинал не выдержал:

— Мария! Да что с тобой сегодня, девочка?

Голубые глаза распахнулись и с невинным смущением уставились на монсеньора:

— Простите, дядя. Я так невнимательна.

— Именно. Так что же заботит тебя сегодня больше, чем скорый праздник?

В состояние глубокой задумчивости и рассеянности Марию привели несколько обстоятельств. Главными из них были два. Первое — уже миновал не один день, как монсеньор Монтальто вернулся в город, но так и не появился на пороге виллы Портиччи. Конечно, дядя говорил, что у молодого кардинала много дел в канцелярии в связи с его новым назначением. Но Мария подозревала, что эта занятость может и не быть связана со служением церкви. Ведь не зря же он возил с собой эту Стефанию делла Пьяцца. Кстати, дядя Роберто долго сопротивлялся идее пригласить девушку на бал, и Марии пришлось проявить весь свой талант убеждения — очень уж хотелось лично познакомиться с названной сестрой кардинала Менголли, изъявившей желание отправиться в инквизиционную поездку. Видимо, это весьма незаурядная особа. Что же, так будет гораздо интереснее. Мария была настолько уверена в себе, что предпочла предоставить кардиналу возможность сделать свой выбор воочию. Синьора Портиччи ни на миг не усомнилась в собственном превосходстве. Так пусть монсеньор Монтальто тоже убедиться в нем самым непосредственным образом.

Вторым поводом, занимавшим мысли баронессы, стала мимолетная встреча, грозившая обернуться настоящей проблемой. Во время одной из прогулок по лавкам Рима баронесса Портиччи заметила нескольких синьоров. Они словно бы следили за передвижением портшеза Марии. Лицо одного из мужчин показалось ей знакомым. Но вот откуда она знала этого человека, синьора Сантаре не могла никак вспомнить. Беспокоить этой слежкой дядю пока не имело смысла. Возможно ей вовсе всё примерещилось. Но лицо того синьора с недобрым взглядом не оставляло мыслей женщины.

Тем временем, дядя Роберто ждал ответа. Мария выбрала, как ей казалось, самый безобидный:

— Я была сегодня в городе и видела цыган. У них очень красивые песни! А одна из них сказала, что меня ждет счастливое будущее…

Мария осеклась, заметив, как гневно сошлись брови на лице кардинала:

— Ты ходила в табор? Гадать?

— Я случайно. По дороге к ювелиру.

— Мария, не лги мне! От этой саранчи египетской в городе не продохнуть! Люди чаще к ним за предсказаниями и зельями ходят, чем на исповедь в церковь. И ты туда же! Шагу не ступить, чтоб не обворовали. Папа Александр наводнил Рим евреями, а нынешний настолько слаб, что город обсидели эти паразиты!

Великий инквизитор замолчал, поняв, что сказал лишнее. Мария виновато потупилась. То, что монсеньор Беллармино весьма критически оценивает нынешний понтификат не было секретом для баронессы, но никогда до этого момента кардинал не высказывался так открыто.

— Чтоб ноги твоей более рядом с этим колдовским отродьем не было! — монсеньор сурово глянул на племянницу.

— Да, ваше преосвященство. Простите.

Монсеньор смотрел на склонившуюся низко, почти к его ногам, белокурую головку, на изящный изгиб линии шеи и плеч, постепенно взгляд его смягчился:

— Ты покажешь мне свой наряд, в котором будешь на именинах?

Мария поняла, что прощена за оплошность и, выпрямившись, посмотрела на дядю сияющим улыбкой взглядом:

— Да, монсеньор.

В спальне госпожи служанки разложили недавно доставленное от портного платье — роскошный туалет, пошитый по последней итальянской моде, соперничавший в роскоши с платьями дам «семнадцати сеньоров Франции». Бирюзовый атласный лиф шитый золотом соединялся чеканными пластинами с юбкой из золотой тафты. К высокому кружевному воротнику, отделанному жемчугом крепился длинный шлейф из сирийского дамаскета с гирляндами цветов и золотой нитью. Рукава нижнего платья из тончайшего бирюзового шелка в нескольких местах были перехвачены золотыми браслетами с драгоценными камнями. Роберто Беллармин одобрительно покивал головой, про себя подсчитывая, во сколько ему обойдется этот наряд. Монсеньор перевел взгляд на племянницу и все еще задумчиво пробормотал: «Ах, как будет смотреться на этой прелестной головке корона…»

— У тебя отменный вкус, девочка. Я очень доволен тобой, — кардинал улыбнулся и протянул Марии руки, чтобы обнять ее.

Синьора Сантаре прильнула к покровителю, подставив лоб под отеческий поцелуй. Но, заинтригованная странной фразой кардинала, она не удержалась и спросила:

— Корона? Вы что-то затеяли, ваше преосвященство?

Роберто усмехнулся:

— Я слишком стар для затей, дитя мое. Но люблю помечтать. А теперь отдыхай, девочка. И помни, платье — не единственный мой подарок.

Кардинал выходил из дома Марии, отдавая секретарю последние распоряжения о подготовке к торжеству. Когда монсеньор устраивался в своем портшезе, его взгляд скользнул по компании из нескольких синьоров, стоявших напротив ворот дома Портиччи. Беллармин не придал этому значения.

* * *

В отличие от довольно скромного званого вечера в своем доме, на вилле Портиччи кардинал Беллармино организовал настоящий праздник. Приглашения от имени хозяйки — синьоры Сантаре баронессы Портиччи — и от имени ее дяди были разосланы во все значимые дома Рима. Вилла-дворец Марии располагалась на вершине одного из холмов, далеко от Тибра, поэтому ароматы сада, окружавшего палаццо с тыльной стороны, не смешивались с миазмами реки, и легкий осенний ветерок разносил запах поздних роз по обширному внутреннему двору и галереям. После завершения ремонта и перепланировки вилла стала просторнее и вполне могла вместить всех приглашенных гостей. Именины баронессы стали первым мероприятием после страшных событий на Торжественной мессе в честь годовщины интронизации нынешнего понтифика и после летнего затишья. Поэтому даже семьи, известные своими традиционными соперничеством и враждой, прислали своих представителей, чтобы засвидетельствовать почтение племяннице главы Конгрегации доктрины веры кардинала Беллармино, а заодно в неформальной обстановке узнать новости. Чтобы обезопасить праздник от столкновений разгоряченной вином и танцами молодежи, монсеньор особо нанял несколько человек для предотвращения возможных стычек. Но один молодой человек все же беспокоил монсеньора — кардинал Монтальто. Здесь Бенвенуто Менголли должен был впервые после возвращения из Форли встретиться лицом к лицу с кардиналами Марком Оттавиани и Камилло Боргезе.

Монсеньор Монтальто прибыл на праздник в светском костюме, но поверх бордового пурпуэна из аксамита с серебряными нитями был закреплен кардинальский крест на золоченом шнуре. Вопреки опасениям Великого инквизитора, Бенвенуто ди Менголли вполне учтиво раскланялся и с иезуитом, и с кардиналом-викарием, возможно лишь несколько поспешней, чем того требовал ватиканский этикет.

Графиня де Бельфор и Стефания делла Пьяцца прибыли на бал, когда большая часть гостей уже собралась, но самые важные приглашенные еще были в пути. Ни Юлия, ни синьорина не испытывали страстного желания быть на этом празднике: графиня потому, что понимала неизбежность встречи и объяснения с монсеньором Беллармино и, возможно, с монсеньором Менголли, да и настроение у Юлии было совсем не радужное; юная синьорина не понимала, зачем нужно ее присутствие среди римской элиты и чем вызван интерес синьоры Сантаре к ее скромной персоне. Однако, нежелание ехать было побеждено для Юлии необходимостью побывать среди сильных мира и понять, какой может стать расстановка сил в игре, Стефания же была вынуждена подчиниться настоятельной просьбе графини совершить первый выход в свет. Для себя девушка осознавала и еще одну причину побывать на балу — возможность увидеть молодого кардинала и поздравить его с новым назначением. Впрочем, об этой причине Стефания старалась думать как можно меньше.

Две очаровательных женщины — рыжеволосая в платье глубокого пурпурного цвета, украшенном тончайшей золотой вышивкой и в баснословной стоимости украшениях, и черноволосая в шелковом платье цвета чайной розы с изящными украшениями из жемчуга, сразу по прибытии оказались в центре внимания: старшую приветствовали и расспрашивали о путешествии давние знакомые, юную — с неподдельным восхищением рассматривали кавалеры и столь же неподдельной ревностью — дамы.

Мария встречала гостей вместе с дальней родственницей кардинала Беллармино — синьорой Агостиной Червини. Грузная дама почтенного возраста стояла за спиной хозяйки праздника, как живое обоснование права вдовы почетного барона принимать в своем доме представителей старейших родов Италии.

Мария Сантаре шагнула навстречу новым гостям:

— Синьора Юлия! Я очень рада видеть вас. А вы, синьорина, — Мария ослепительно улыбнулась и взяла спутницу графини за обе руки, — Стефания! Я вас сразу узнала! Кардинал Монтальто рассказывал мне о вас. Где же он? Опять дядя его увел. Наверно, снова с кем-то знакомит. Идемте, синьора Юлия, и вы, синьорина, я сама покажу вам дом. А остальных гостей пусть встречает монсеньор с донной Агостиной.

Стефания осторожно высвободила ладони из рук баронессы и склонилась в поклоне:

— Благодарю вас, синьора, за приглашение. Это было неожиданно. К сожалению, мне монсеньор не рассказывал о вас ничего.

Юлия с трудом удержалась, чтобы не прикусить губу в улыбке. В ответ на приветствие хозяйки склонила голову и перехватила инициативу у воспитанницы:

— Синьора Мария, вам нельзя отвлекаться от приема гостей, — чуть заговорщически улыбнулась и продолжила: — Вы сегодня центр притяжения внимания, не обделяйте других своим блеском. Будет несправедливо, если мы с синьориной делла Пьяцца украдем вас у этого блестящего общества.

Синьора Сантаре заметно сникла:

— Ох, синьора графиня, вероятно, вы правы. Но как только уляжется первая суета, я вернусь к вам! Синьорина Стефания, мне очень хочется послушать ваш рассказ о поездке! И о вашем брате, — Мария лукаво улыбнулась делла Пьяцца и после короткого поклона в адрес графини отошла встретить очередного гостя. Лишь оказавшись спиной к гостьям из палаццо Бельфор, Мария позволила злости и досаде исказить линию ее безупречно очерченных коралловых губ: «Вот какая нахалка, оказывается, эта сестрица. Да и синьора Юлия тоже хороша… Ну и пусть толкутся в этой куче людей».

Случайно, нет ли, едва Мария скрылась среди приглашенных, к синьоре Бельфор и ее спутнице вышел сам монсеньор Беллармино. Рядом с покровителем был Бенвенуто Менголли. Стефания заметила, как нервно сжались пальцы Юлии на веере. Но уже в следующее мгновение графиня склонилась перед прелатами в низком поклоне, и девушка последовала ее примеру.

— Синьора де Бельфор, — улыбнулся монсеньор Беллармино, — приветствую вас! Бенвенуто, брат мой, я видел нашу очаровательную именинницу возле выхода на клуатр. Ступай, ты хотел поздравить Марию.

Даже не взглянув в сторону матери, Менголли направился к выходу на галерею вокруг внутреннего двора палаццо. Мария стояла в окружении своих подруг. Монсеньор раскланялся с дамами, одной из них вернул изысканный комплимент. После кружок распался, синьоры предпочли оставить именинницу и Менголли наедине.

— Мой главный подарок в общей комнате, синьора. А вот это я хотел вручить вам собственноручно.

Бенвенуто вынул из-за спины руку, в которой удерживал что-то завернутое в ткань. Ловкие пальцы развернули холст, и перед Марией раскрылась книга.

— Это латинский список с рукописи «Химическая псалтырь» Александра фон Зухтена, последователя Парацельса. Говорят, он застал великого алхимика живым.

Бенвенуто с удивлением увидел, что голубые глаза Марии Сантаре горят подлинным восхищением, и мысленно поблагодарил наставника, подсказавшего идею подарить имениннице что-нибудь связанное с химией и веществами.

— «Все есть яд. Одна лишь доза делает яд незаметным», — процитировала Мария знаменитого Гогенгейма-Парацельса, чем еще больше удивила кардинала. — Я не хочу льстить вам, монсеньор, но эта книга навсегда останется для меня лучшим подарком.

Баронесса протянула Менголли руку. Но Бенвенуто, вместо того, чтобы склониться и просто поцеловать ее, чуть сдвинул атласный манжет и приложился губами к нежной коже на запястье, у самой границы ладони женщины. Мария взволнованно вздохнула, но руки не отняла.

— Я рад, что угодил вам, синьора Сантаре.

— Я передам книгу слуге, чтобы он унес ее в мою спальню. Вдруг здесь с ней что-нибудь случится, — баронесса опустила лицо, разрумянившееся от смущения и удовольствия, но взгляда от Менголли не оторвала.

Бенвенуто с заметным сожалением выпустил ее руку и чуть отступил:

— Значит, она будет лежать в вашей спальне?

— Да, монсеньор, — томный взгляд небесно голубых глаз дал понять ему, что женщина уловила лукавый намек, но в следующий миг в них блеснула искра улыбки, и Мария продолжила: — Как и несколько других книг, которые я чаще всего читаю.

Мария махнула рукой, подзывая свою младшую компаньонку, и передала ей подарок, предварительно бережно завернув книгу обратно в холстину. После, ее сияющий взгляд снова устремился на кардинала: «Он не так красив, как его отец. Он еще совсем юноша. Но почему меня так тянет к нему?!» — изумленно подумала женщина.

— Монсеньор, а ведь я не поздравила вас с назначением! Как же быть… — от внезапно пришедшей на ум идеи Мария растерялась. Она осмотрелась кругом, словно в поисках чего-то. После ее рука скользнула по шее и по ожерелью из почти прозрачных изумрудов в золотой оправе. Тонкие пальчики быстро справились с застежкой, и вот Мария уже протягивает украшение кардиналу:

— Монсеньор, прошу вас, примите это в подарок от меня.

Бенвенуто взял ожерелье из рук Марии и поднес его к губам. Благородный металл хранил тепло тела своей бывшей хозяйки.

— Оно будет лежать в моей спальне. Одно. Единственное. И будьте свидетелем — я клянусь в верности вашему дяде и вам.

— В этом доме, кардинал, вы будете всегда самым желанным гостем.

— Идемте в зал, синьора Мария, кажется ваш дядя хочет сделать какое-то объявление.

Последнюю фразу Бенвенуто прошептал, потому что стоял так близко к женщине, что, наклонившись, чувствовал то тепло, каким было согрето поднесенное ему украшение.

— Да, синьор Бенвенуто, — так же шепотом ответила баронесса.

Кардинал Беллармино,отослав младшего собрата, счел необходимым поговорить с графиней де Бельфор:

— Синьора, рад, что путешествие пошло вам на пользу. Вы прекрасно выглядите!

— Благодарю, монсеньор, — почтительно склонила голову Юлия. — Позвольте поблагодарить вас за приглашение и представить вам мою воспитанницу — синьорину Стефанию делла Пьяцца.

— О, нет-нет, — всплеснул руками кардинал, — я здесь не хозяин. Все благодарности моей племяннице!

Роберто перевел взгляд на Стефанию.

— А, это та смелая девушка, которая сопровождала монсеньора Монтальто! Синьорина, это был очень отважный поступок. Слава Всевышнему, что Он в милости своей сохранил ваши с братом жизни и души.

«Делла Пьяцца...» — смутным и, самое странное, тревожным воспоминанием имя спутницы графини царапнуло память кардинала.

Девушка еще раз низко склонилась перед священником — не столько выражая благодарность, сколько для того, чтобы скрыть нахлынувшую бледность от внезапно оживших при виде кардинала страшных воспоминаний.

— Слава Всевышнему, — синьора Ла Платьер чуть склонила голову, отвечая кардиналу. — Для монсеньора Монтальто эта поездка стала подтверждением его талантов. Благодарю вас, монсеньор Роберто, что вы не оставляете заботой синьора Менголли. Стефания, будьте любезны, принесите мне воды.

Изумление Стефании от тона графини было настолько сильным, что на несколько мгновений заслонило страх и обиду. И лишь встретив необычно строгий взгляд Юлии, девушка поняла, что спорить и задавать вопросы сейчас не время.

— Да, синьора, — она склонила голову и направилась к столику у двери на балкон. А спустя несколько шагов почувствовала, как мелкая дрожь пережитого ужаса поднимается от кончиков пальцев по рукам.

Юлия проводила синьорину взглядом и вновь вернула свое внимание монсеньору Беллармино.

Кардинал тоже, чуть нахмурившись, посмотрел вслед Стефании, но скоро вновь обратился к графине:

— Где же вы побывали, синьора Юлия?

— В Плесси, конечно. Я люблю это место, да и путь туда красив.

— О?! Путь красивый, но не близкий. Надеюсь путешествие не утомило вас?

— Совершенно нет. Стояла прекрасная погода для таких путешествий. Говорят, в Риме было жарко?

— Да, синьора. В Риме было жарко, — Роберто Беллармино многозначительно усмехнулся.

— А мне прохлада нравится больше, — изогнулись в улыбке губы Юлии.

— Разве? — кардинал удивленно приподнял широкие кустистые брови. — У меня сложилось иное представление о вас. Несколько недель назад мне показалось, что вы готовы по своему желанию сунуться в самое пекло.

— Приятно побыть на жаре, а потом найти укрытие в тени, не так ли? — улыбнулась женщина.

— Укрытие под сенью веры Христовой, — кивнул кардинал.

Графиня склонила голову:

— И благодарить дарующих благословенную прохладу.

— Попробуйте это вино, синьора. Оно с "Огненных полей", но оцените прохладу, которую оно приносит с собой, — кардинал остановил проходившего мимо слугу с кувшином драгоценного вина с неаполитанских виноградников и предложил бокал Юлии.

— Оно превосходно, — Юлия лишь пригубила вино. — Но его сладость обманчива, она прячет крепость и пьянит больше вин Тосканы.

— А какое вино предпочитает синьора графиня?

Юлия открыто и весело улыбнулась:

— С собственных виноградников, монсеньор.

— С иллирийских? — иронично усмехнулся в ответ Беллармино, имея в виду виноградники Перетти-Монтальто.

— Или пиренейских, — в тон ему ответила Юлия.

Великий инквизитор откровенно рассмеялся:

— Замечательный ответ, синьора!

— Непременно пришлю вам на пробу, монсеньор. Надеюсь, оно станет уникальным в ваших изумительных погребах, — от легкого кивка головы засверкали камни в серьгах, и их блеск был не ярче блеска женских глаз.

— Обязательно! Очень надеюсь, что оно появится в моих... погребах, — монсеньор любезно улыбнулся и на несколько мгновений отвел взгляд, провожая шествующего вдалеке кардинала Боргезе.

— Обещаю, монсеньор, — в шутливом поклоне склонила голову Юлия.

— Ступайте танцевать, синьора. Скажу по секрету вам, монсеньор Оттавиани надел сегодня пурпуэн вместо сутаны только для того, чтобы пройтись с вами в паване.

— Благодарю, монсеньор. За раскрытый секрет и беседу, — графиня коротко взглянула на собеседника и оглянулась в поисках Стефании.

Кардинал кивнул графине и направился к другим гостям. Когда монсеньор развернулся в зал любезная улыбка сошла с его лица, сменившись досадливым разочарованием. Синьор Беллармино ни на мгновение не поверил в легкость и шутливость тона графини. А ответ де Бельфор на его винную аллегорию убедил советника в том, что решение Юлии по поводу кастильских документов неизменно. Хотя, после того, как монсеньор узнал о встречах графини с кардиналом Боргезе, у него итак почти не осталось иллюзий на ее счет. Роберто понимал, что допустил ошибку. Теперь нужно подумать о том, как ее исправить. Человек Боргезе уже сел на корабль, идущий к кастильским берегам. Ясно, что обратно он должен вернуться с кем-то, кто будет уполномочен решить вопрос с короной герцогов. Граф Оливарес уже бывал в Риме. Вероятней всего это снова будет он. Викарий не подпустит к нему Юлию. Она может сделать его посредничество ненужным. Это хорошо. Это значит, что здесь у Марии не будет конкурентки. А вот и она, его девочка! Господь Вседержитель, как она прелестна. Кардинал улыбнулся и шагнул навстречу племяннице, шедшей в окружении подруг и двух кавалеров, одним из которых был монсеньор Монтальто:

— Синьора Сантаре! Все гости в сборе. Пора выбрать короля и королеву бала!

Роберто Беллармино возвысил голос:

— Властью старшего родственника нашей именинницы я выбираю короля бала! Монсеньор Монтальто! Сегодня вы наш король. Изберите себе королеву, и пусть начнутся танцы!

Бенвенуто, откровенно польщенный выбором кардинала, обвел собравшихся внимательным взглядом и, не задерживаясь, преклонил колено перед хозяйкой праздника. Как только он поднялся и встал рядом со своей королевой, в зале зазвучала музыка.

— Спасибо за этот благородный жест, монсеньор, — улыбнулась синьора Сантаре.

— Зачем вы так, синьора Мария?! Для меня это более, чем благородный жест.

— Да? — она попыталась отвести взгляд от глаз Менголли, но не смогла. Мария хотела услышать признание, на которое получила уже столько намеков от кардинала. И он уловил это ее желание.

— Вы сомневаетесь? Так вот знайте же, синьора, недели, что я провел вдали от Рима, от вас, показались мне годами. Там, в Форли, я выжил только благодаря своему желанию вновь увидеть вас!

— Тише, друг мой! — глаза Марии сияли от удовольствия и волнения. — Вы очень изменились, монсеньор, с того вечера в доме дяди Роберто…

— И виновница этого вы, баронесса. Я лишь надеюсь, что эта перемена вам по вкусу.

— Ох, кардинал, — она лукаво улыбнулась, — я отвечу вам на это в конце праздника.

Стефанию закружил водоворот бала. И она на время позабыла о встрече с человеком, который снился ей в страшных снах, рядом с другим. Но даже удовольствие быть среди высокого римского общества не давало ей забыть об уколе от слов хозяйки. В очередном танце, на который ее пригласил молодой кавалер из дома Орсини, при перемене партнеров, синьорина делла Пьяцца оказалась напротив монсеньора Менголли — короля бала, танцевавшего с королевой. Блестящий синьор мог увидеть только низко опущенную головку и тонкие изящные пальчики, едва касавшиеся его руки.

Но гальярда* не терпит излишней осторожности, и поэтому для следующего па Бенвенуто крепко взял названную сестру за руку, а после и за талию. Его лицо при этом осветилось веселой усмешкой. Сам синьор Менголли двигался в танце очень свободно, демонстрируя прекрасную физическую подготовку и грацию. Когда Стефания почувствовала крепкую руку Бенвенуто сначала на своей руке, а потом на талии, она подняла к нему лицо. Увидела веселую улыбку, и ее синие глаза потемнели от непонятного ей самой чувства — Стефании были приятны его прикосновения, но он так мило улыбался хозяйке бала, которая прямо дала понять об их очень близких отношениях... Или он решил покорить сразу всех?! «Вот уж нет, — подумала Стефания, — пусть ухаживает за своей белокурой красавицей!» После короткого взгляда на кардинала девушка вновь опустила глаза и более их не поднимала выше груди Менголли.

Мария Сантаре все несколько фигур при смене партнеров внимательно следила за Бенвенуто и Стефанией. Наблюдая за девушкой, баронесса поняла, что на фоне синьорины делла Пьяцца ей не хватает природной ловкости. И еще поняла, что монсеньор Монтальто, танцуя с ней, сдерживается, чтобы не затмить своим искусством именинницу и королеву бала. Что же, дядя учил, что умный человек с Божьей помощью любой свой недостаток может превратить в достоинство. Мария решила сделать это во время следующего танца.

Природное изящество и хорошие учителя сделали из Стефании прекрасную партнершу в танце, но ничего кроме светской учтивости в ее движениях в паре с молодым кардиналом не было. Однако, веселая усмешка Бенвенуто так и стояла перед глазами. Уже в последней фигуре, когда они вновь оказались друг с другом, девушка добавила в па почти незаметное легкое движение, ничего не ожидавший Бенвенуто на мгновение отстал от шагов, и острый каблучок девичьей туфельки опустился ему на ногу.

В этот момент монсеньор уже ловил руку своей партнерши, а потому именно ей досталось за шалость Стефании — Менголли слишком сильно стиснул хрупкие пальчики, стремясь сдержать инстинктивную реакцию на не сильную, но неожиданную боль.

— Монсеньор! — вскричала Мария, но тут же закусила губы, когда увидела, что синьор Менголли устремил переполненный негодованием взгляд на свою названную сестру — синьорину делла Пьяцца.

— Простите меня, синьора Сантаре, — обернулся к Марии Бенвенуто.

— Ах, ничего страшного, кардинал. Моя рука с удовольствием вспомнила, что значит мужское пожатие. Я прощаю вас. Но с условием — я хочу видеть, как вы танцуете с сестрой.

Бенвенуто задумался на несколько мгновений. После посмотрел на Стефанию пристальным, теперь без улыбки, взглядом и проговорил, обращаясь к ней:

— Если синьорина делла Пьяцца не против.

— Вряд ли кто-то откажется танцевать с вами, монсеньор. Тем более вольту, — Мария восхищенно посмотрела на кардинала и перевела взгляд на Стефанию.

— Простите, синьора Мария, и вы, монсеньор, но этот танец я уже обещала синьору Орсини, — в глазах Стефании, устремленных на Бенвенуто светились откровенный вызов и насмешка: "Я не буду исполнять вашу прихоть и развлекать вашу королеву!"

— Надеюсь, синьора Сантаре, его преосвященство сможет заслужить ваше прощение иным способом.

Тонкие изящные брови Марии удивленно дрогнули, она внимательнее взглянула на Стефанию и проговорила:

— Мне уже не за что прощать монсеньора.

— Идемте, баронесса, — быстро проговорил Менголли, — еще в прошлый раз мне понравился ваш сорбетто. Сегодня я мечтал снова себя им побаловать.

— Да, мой король, — синьора Сантаре лучезарно улыбнулась.

Стефания склонилась в реверансе перед королевой и королем бала. И в следующее мгновение с ослепительной улыбкой обернулась к подошедшему кавалеру.

Монсеньор предложил руку баронессе, но, уходя, все же обернулся:

— Чтобы танцевать вольту с сильным партнером, нужна смелость, — бросил он с усмешкой, скользнул взглядом по фигуре Орсини и продолжил путь, улыбаясь своей спутнице.

— Надеюсь, король и королева бала покажут подданным как танцуют сильные партнеры, — мило улыбнулась ему в след Стефания. И хотя говорила она негромко, была уверена, что ее фразу услышит тот, кому она предназначалась. И не ошиблась. Мария едва успела отреагировать на то, что кардинал остановился и обернулся:

— Непременно увидите, синьорина. Как только моя нога оправится от вашей неловкости.

Он чуть склонил голову. Мария прикрыла лицо веером, пряча смех. Теперь она была почти уверена, что между этими двумя не то, что чувств, мира не может быть.

— О, простите, монсеньор, — теперь уже смеялись глаза Стефании. — Буду надеяться, вы не сильно пострадали от женского каблучка!

— Так вот в чем дело! Монсеньор, идемте, нужно приложить холод, — Мария заглянула кардиналу в глаза.

Бенвенуто развернулся так, чтобы быть спиной к Стефании, и проговорил тихо, только для Марии:

— Если вы обещаете сделать это своими руками, моя королева.

У синьоры Сантаре вдруг перехватило дыхание — таким показался похожим тембр голоса, такой похожей интонация сына на отца.

— Да, монсеньор, — она постаралась взять себя в руки. Даже с победной улыбкой обернулась посмотреть на синьорину делла Пьяцца, отвечая кардиналу:

— Обещаю.

Но торжествующий взгляд синьоры Сантаре пропал впустую — синьорина делла Пьяцца уже склонилась в первом реверансе перед своим партнером. Если Стефания и была задета всем происшедшим, то сумела ничем не выдать своих чувств — может быть улыбка стала чуть более ослепительной, взгляд на молодого римлянина более благосклонным и смех над его шутками и комплиментами наполнился глубиной и теплотой. После танца она последовала приглашению кавалера и присоединилась вместе с ним к группе молодых дам и синьоров, над которой то и дело взлетал дружный смех.

— Ваше путешествие с сестрой все время было таким веселым, монсеньор? — спросила Мария, подавая кардиналу чашку с десертом.

Бенвенуто коротко рассмеялся:

— Что вы! Гораздо скучнее. Видимо ваше неаполитанское вино раскрепостило синьорину.

Кардинал Роберто Беллармино наблюдал за тем, как танцуют гости. Короткая заминка в центре зала не осталась без его внимания. "Снова эта синьорина..." Монсеньор остановил проходившего мимо слугу:

— Позови ко мне Монтальто.

— Да, ваше преосвященство.

— Простите, баронесса, ваш дядя зовет меня, — Бенвенуто с сожалением выпустил из своих рук пальчики Марии.

— Буду ждать вашего возвращения, кардинал, — вздохнула синьора Сантаре.

— Ваше преосвященство, вы звали меня?

— Ты доволен вечером, сын мой?

— Синьора Мария — главное украшение этого дома сегодня и всегда.

Менголли постарался скрыть удивление, вызванное обыденным, каким-то очень домашним тоном Великого инквизитора. Но уже следующий вопрос кардинала заставил Менголли отвлечься от бокала вина в руке.

— Скажи мне Бенвенуто, твоя названная сестра, воспитанница синьоры де Бельфор, откуда она?

Чудесным образом взгляд монсеньора Монтальто безошибочно нашел Стефанию в круге танцующих. Ее партнером был все тот же младший Орсини.

— Она из Флоренции. Сирота. Вы возглавляли трибунал, осудивший ее мать.

Воспоминание, словно прорвав плотину, обрушилось на кардинала Беллармино во всех подробностях и деталях.

— Да. Теперь я вспоминаю, — проговорил он, едва шевеля побледневшими губами.

— С вами все хорошо, монсеньор? — с тревогой спросил Менголли.

— Вот, значит, как, любезная синьора... — еще тише прошептал Роберто и посмотрел на Бенвенуто. — Все хорошо, сын мой. Я лишь хотел предупредить тебя. Будь отныне вдвойне осторожен. Мои надежды не оправдались. Господь не вразумил синьору де Бельфор. Она пренебрегла друзьями твоего отца и ведет переговоры с его врагами.

Еще когда Беллармин заговорил о не оправдавшихся надеждах, Бенвенуто почувствовал, что пол закачался под его ногами. "Нет... Она не могла..." — повторял он про себя пока не услышал следующие слова папского советника:

— Они встречались. Уже дважды. С Камилло Боргезе. Там же, где он встречался с Викторией Морно как раз перед… Стой, сын мой!

Беллармин был готов и успел остановить порыв Менголли.

— Стой здесь. Отвернись от зала! Ты уже не ребенок!

Бледный Роберто, тем временем, улыбаясь, махнул рукой, поприветствовав кого-то из гостей.

За разговором двух прелатов из группы веселых, разгоряченных вином и танцами гостей, наблюдала Юлия. И хотя слышать слова она не могла, она заметила как рванулся в сторону Менголли, и как жестко остановил его старший кардинал. "Ты ему рассказал, инквизитор. Как же ты хочешь заполучить его... Ты и твоя племянница", — губы графини плотно сжались. Улыбаясь и отвечая на короткие реплики знакомых, она выбралась из тесного кружка и оглядела зал в поисках Стефании.

— Синьор, — графиня очаровательно улыбнулась кавалеру синьорины, — позвольте мне украсть у вас мою воспитанницу.

— Не смею спорить, синьора Юлия, — склонился в поклоне юноша. — Прошу лишь вашего позволения увидеть синьорину в ближайшее время.

Брови Юлии удивленно изогнулись и она легко рассмеялась:

— Если синьорина делла Пьяцца не будет против. Я же всегда буду рада видеть вас у себя, синьор Орсини.

Графиня и девушка вышли на балкон.

— Ты не устала, милая? — Юлия пригубила воды из высокого бокала. — Не хочешь поехать домой?

— Как вы решите, матушка, — улыбнулась девушка. — Вы бледны. Вам нездоровится?

— Это от духоты в зале. Давай немного побудем здесь и, прошу тебя, не удаляйся от меня далеко, Стефания.

Удивленная просьбой Юлии, Стефания тем не менее согласно кивнула головой.

— Матушка, а синьора Мария и монсеньор... — она замялась, подбирая слова.

Юлия усмехнулась:

— Синьора Мария влюблена в Бенвенуто. Почему ты об этом спросила?

— Она ведет себя так, как будто он ее... добыча или муж, — в голосе девушки явственно прозвучала обида и насмешка.

— Вот как? — Юлия заинтересовано посмотрела на девушку. — Почему ты так решила?

Стефания рассказала Юлии о стычке с Менголли, и очень удивилась, когда Юлия рассмеялась:

— Ты специально наступила ему на ногу?

— Да, — потупила взгляд синьорина.

— Девочка моя, боюсь, что скоро наши отношения с Бенвенуто станут очень сложными. Если тебе будет нужна помощь и защита, обратись к отцу Иосифу. А с Бенвенуто... Возможно, пока лучше вам видеться реже.

Инквизитор обернулся к своему молодому подопечному и наткнулся на страшный взгляд черных глаз. От Менголли тянуло каким-то странным жаром. Роберто даже прикоснулся к его стиснутым на животе рукам:

— Ты весь горишь, мальчик мой.

— Завтра у вашего преосвященства будет одна вещь, доставленная в свое время из Толедо в Рим и переданная мне синьорой Морно. Синьоры теперь нет, и я считаю себя свободным от обязательств хранителя этой тайны.

— Завтра ты приведешь ко мне эту юную синьорину, воспитанницу графини. Я хочу узнать, что она помнит и как настроена. Просто узнать! Ты понял меня, сын мой?

— Да, монсеньор.

— А теперь ступай и продолжай веселиться. Именно! И не дай тебе Господь приблизиться к монсеньору Боргезе, сын мой. Потерпи еще, Бенвенуто. Не сомневайся в справедливости Всевышнего и во мне.

Менголли коротко кивнул старшему и направился в зал. Роберто проводил его тревожным взглядом и почти не удивился тому, что люди с пути кардинала Монтальто отступали как-то странно поспешно. А Бенвенуто шел, почти не сознавая того, прямо к Стефании делла Пьяцца.

Юлия первая заметила его приближение, просто потому, что, даже стоя на балконе, не теряла из виду беседующих кардиналов.

— Монсеньор, — она чуть склонила голову, когда Менголли подошел совсем близко.

— Монсеньор, — обернулась и склонилась в реверансе Стефания.

Безупречный поклон и предельно учтивый тон, но обращено это все исключительно к младшей из женщин:

— Синьорина, не изволите ли танцевать со мной следующий танец?

Уловив короткий, почти незаметный согласный кивок Юлии, Стефания без улыбки ответила кардиналу:

— Если это ваше желание, а не способ заслужить прощение синьоры Портиччи, с удовольствием.

Еще бледнее стали напряженные скулы, еще шире черные провалы зрачков:

— Чтобы получить что-либо от синьоры Портиччи, вы мне не нужны. А вот как партнер для танца подойдете вполне. Итак, синьорина?

— Да, монсеньор, — совершенно другим тоном ответила девушка. Чувство тревоги, пришедшее вместе с молодым человеком, становилось все острее. От него исходил тот же жар, который терзал его после разговора с графиней в ее доме. Стефании даже показалось, что между кардиналом и стоящей рядом графиней от напряжения искрится воздух. И что правильным будет увести монсеньора подальше от Юлии.

Менголли развернулся спиной к синьоре де Бельфор и предложил Стефании руку. В зале зазвучали первые ноты аллеманды. Юлия молча смотрела вслед сыну и воспитаннице. Ей было страшно — от того, каким она увидела Бенвенуто, от исходящей от него волны обжигающего презрения. И до тошноты страшно было от осознания того, что с каждой минутой, с каждым новым разговором с кардиналом Беллармино, сын становится все более непримиримым врагом.

Навстречу молодой паре на галерею портика вышел монсеньор Оттавиани:

— Синьора де Бельфор! Вы как всегда весь вечер окружены вниманием и поклонниками, и я только сейчас смог прорваться сквозь их заслон! Идемте танцевать, синьора!

Бенвенуто чуть сбился с шага, словно хотел остановиться, дрогнули и скривились губы. Но он упрямо выдохнул и шагнул дальше вперед. Даже сумел повернуться к Стефании и растянуть непослушные губы в улыбке. Тонкие пальчики Стефании, лежащие на руке Бенвенуто, сжались, желая подбодрить и поддержать его. Увидев, какой кривой вышла попытка улыбки, она искренне улыбнулась ему в ответ — теплый синий свет коснулся его лица, стремясь смягчить напряженные черты, прогнать из глаз пугающую черноту.

Юлия вздрогнула, вырванная из своих мыслей обращением монсеньора Марка.

— Но и вас не обошло внимание дам, монсеньор! — она улыбнулась кардиналу и протянула ему руку.

— Значит, мы квиты, — рассмеялся Оттавиани и ловко ввел свою партнершу в сложившийся круг танцующих.

Бенвенуто уже через несколько танцевальных па поборол свой гнев и справился с непослушным телом. Со слов Беллармино вечер превратился для молодого кардинала в поединок. А ничто так не приближает поражение в дуэли, как застывшие, неподвижные мускулы. Не сдерживаемый тактом, Бенвенуто раскрыл в танце со Стефанией все свое искусство. И даже оказавшись при смене партнера в паре с графиней де Бельфор, он остался изящным кавалером.

— Каким по счету я буду, сказав, что вы прекрасно выглядите, синьора Юлия? — продолжил разговор Марк, когда танец вернул партнеров друг другу.

— Слышать это от вас, монсеньор, значит позабыть все предшествующие слова. Вы первый, — усмехнулась графиня, поднимая взгляд на Марка.

Помимо воли, взгляд Юлии отвлекался от партнера чаще дозволенного и все время находил одну и ту же пару — Бенвенуто и Стефания.

Захмелевшая от вина, смеха и знаков внимания со стороны кавалеров, особенно — со стороны Бенвенуто ди Менголли, Мария подбежала к своему опекуну.

— Дядя! — она схватила Роберто за руки и попыталась закружить. — Это чудесный праздник. Спасибо! Но, монсеньор…

Мария замерла и с тревогой всмотрелась в лицо кардинала:

— Вы бледны! Вам нездоровится?

— Что ты, девочка моя… Все хорошо. Это просто от духоты, — Роберто постарался улыбнуться.

— Может быть мне проводить вас во двор, к фонтану?

— Не нужно. Но я давно не видел, как ты танцуешь с монсеньором Монтальто.

— Дядя, — Мария укоризненно покачала головой, — вы же сами призвали его к себе. А сейчас он…

Синьора Сантаре осмотрелась вокруг и увидела в рядах танцующих Бенвенуто и Стефанию. Четкие, выверенные движения рук, грациозные па ногами. Эти двое подходили друг другу в танце как два кусочка искусной мозаики — безупречно. Вот только взгляд монсеньора Монтальто был сосредоточенно холоден. Так смотрит профессиональный боец на своего противника. Загоревшаяся в сердце Марии ревность была погашена этой тяжелой чернотой в глазах Бенвенуто.

Изящные молодые партнеры были достойны друг друга. Казалось, они танцуют вместе уже много лет — такими слаженными были их движения, такой невесомой и легкой была партнерша и мужественным партнер. И каждым своим прикосновением Стефания словно стремилась передать молодому кардиналу маленькую толику своей нежности.

— Простите меня, монсеньор, я не хотела причинить вам боль, — негромко проговорила синьорина делла Пьяцца, когда в очередном па они оказались очень близко друг к другу.

— А вот я напротив, — ответил Бенвенуто, когда они со Стефанией сошлись снова. Темнота его глаз была уже не обжигающей, в ней сквозила едва ли не вина.

Стефания на секунду опустила глаза.

— Вам почти удалось, кардинал. Можно я буду думать, что вы просто хотели сделать приятное очаровательной королеве бала, а не стремились обидеть меня? — сапфировый блеск прикоснулся к черноте мужского взгляда.

— Увы, синьорина, вы сами ратовали за честность. Я был зол. Вы предпочли мне этого Орсини. Теперь он будет кичиться тем, что обскакал папского ублюдка.

— Вы король бала, вам пристало быть с королевой, — улыбнулась девушка. — И мне не позволено отвлекать вас от исполнения королевского долга. Не думаю, что общение со мной даст повод синьору Орсини думать таким образом. Я всего лишь ваша названная сестра.

— Поверьте, этим римским зазнайкам не помешало бы даже если бы вы были моей матерью, — Менголли улыбнулся и опустился на колено обводя Стефанию вокруг себя.

Когда он выпрямился, Стефания спросила:

— Синьора Мария сказала, что вы много рассказывали ей обо мне. Почему?

Бенвенуто едва не расхохотался в голос. Подавив смех, он проговорил:

— Вот оно что... А я-то думал, что за муха вас укусила, сестра.

— Да, брат, меня это удивило, — помимо воли в голосе Стефании прозвучала обида.

Бенвенуто решил не уточнять, что его рассказы о Стефании — фантазия Марии.

— Разве вам не льстит то, что я делюсь своими впечатлениями о вас со своими друзьями?!

— Нисколько, синьор, — серьезно ответила Стефания. — Особенно, если эти люди мне не знакомы. А синьора Мария уделила мне слишком много внимания сегодня... Видимо, из-за вас.

— И не она одна, — неожиданно серьезно заметил кардинал. — Выслушайте меня спокойно. Завтра после обеда я заеду за вами, чтобы проводить в Ватикан.

— Зачем?!

— С вами хочет встретиться один человек. И, я уверен, вы понимаете кто это.

— Чем я заинтересовала монсеньора Беллармина? — глаза девушки стали напряженными и холодными.

— Полагаю, теми обстоятельствами, которые он вспомнил в связи с вашей фамилией. И... — он замолчал, явно передумав продолжать ту мысль, которую начал.

— Вы чего-то не договариваете, брат, — Стефания пристально смотрела в его лицо. — Мне кажется, вас что-то тревожит.

— Будьте завтра осторожны в разговоре с монсеньором.

Менголли поклонился партнерше с последними нотами музыки.

— Постойте, Бенвенуто. Что мне сказать матушке? Или вы сами скажете ей про это приглашение?

Он задумался. Молча проводил Стефанию к одному из столов с напитками и только там ответил:

— Я могу просить вас ничего не говорить пока синьоре де Бельфор? Пусть графиня проведет вечер, не беспокоясь о завтрашнем дне. Когда я приеду за вами, я сам все скажу ей.

— Но я надеялась на ее совет, — девушка опустила голову.

— Не надейся ни на чьи советы, сестра. Никогда. Ты можешь кивнуть, согласиться с советчиком. Но это не значит, что ты не должна думать своей прелестной головой, — он как-то неловко улыбнулся. — Вот я и дал тебе отеческое наставление, сообразно моему сану... Решайте сами, синьорина, — кардинал склонил голову и направился искать свою королеву бала.

Стефания проводила его грустным задумчивым взглядом и обернулась к подходившим монсеньору Оттавиани и графине.

— Чем вас так расстроил этот молодой кардинал, синьорина?

— Что вы, монсеньор, мы говорили о нашей поездке в Форли, а она не была очень веселой, — скромно улыбнулась девушка. — Ну и танец так быстро кончился...

— О?! Неужели мой сан написан на моем лбу?! — Марк изобразил разочарование. — Графиня, познакомьте же меня со своей спутницей.

— Монсеньор Оттавиани, позвольте представить вам мою воспитанницу, Стефанию делла Пьяцца, — улыбнулась Юлия, а Стефания присела в низком реверансе.

— Синьорина, вы лучший бриллиант в числе украшений синьоры Юлии, — Марк восторженно взмахнул руками.

Женщина рассмеялась, девушка смущенно опустила глаза.

— Монсеньор Марк, вы совсем смутили синьорину, — Юлия игриво взглянула на кавалера. — И благодарю за столь лестную оценку моих драгоценностей.

Тут их прервали. Возле Стефании возник ее давешний кавалер — молодой Орсини.

— Кардинал, синьора графиня, — поклонился юноша, — я хотел бы пригласить синьорину Стефанию к нам на игру.

Юлия изумленно подняла брови, когда услышала ответ Стефании, сопровождавшийся милой смущенной улыбкой:

— Простите, синьор Орсини, примите мою благодарность за приглашение и мои извинения. Я немного утомилась, для меня это первый бал. Позвольте, я побуду с синьорой графиней и присоединюсь к вам позже.

Юный кавалер разочарованно вздохнул и откланялся. Монсеньор тоже как-то сник, но постарался скрыть свою досаду.

— Я слышал Роберто заказал на сегодня фейерверк. Это должно быть красивое зрелище.

— Синьора графиня, я недолго побуду на балконе, — обратилась Стефания к Юлии. — Здесь душно.

— Да, конечно, ступай, — Юлии становилось все более тревожно — очень уж изменилось настроение Стефании после общения с монсеньором Монтальто.

Стефания остановилась на балконе, оперлась на перила, вдыхая свежий прохладный воздух. Мысли теснились в голове, перебивали друг друга, путали чувства. Совсем рядом, за большой кадкой с туей, слышались голоса.

— Как ваша нога, монсеньор?

— Я буду хромать весь вечер, если вы будете вспоминать обо мне благодаря ей.

— Скорее, благодаря вашей сестре. Кстати, вы прекрасно танцевали вместе.

— Вам понравилось? Я рад.

— Я получила огромное удовольствие, наблюдая за вами. Вы истинный мастер танца.

— Неужели?!

— Что?

— Да ведь это лесть! То, против чего вы так горячо выступали во время нашей первой встречи.

— Монсеньор, вам обязательно держаться за мою руку?

— Я же калека. Или вам жаль своей руки для меня?! Мария, вы до сих пор не ответили на мой вопрос. Так по вкусу ли вам изменения, произошедшие во мне?

— Еще не конец бала, монсеньор!

Узнав голоса, Стефания закусила губу — мысль о том, что кардинал просто обманул ее, была очень неприятна. Не желая оставаться свидетельницей чужого разговора, она отошла подальше.

— Синьора Юлия! — попытался Оттавиани вернуть себе внимание графини. — Улыбка совсем погасла на вашем лице. Что или кто тому причиной?

— Кажется, я отвыкла от шумных вечеринок за последнее время, — улыбнулась Юлия. — К тому же обязанности наставницы, оказывается, могут быть утомительны.

— Вам нужно выпить вина. У Роберто отличные виноградники! А после мы еще потанцуем! Оставьте свою синьорину на откуп римской молодежи. Пусть они веселят ее. Синьорина Стефания производит впечатление благоразумной девушки. Даже несмотря на ее поездку с Менголли.

— Да, это была не самая лучшая их идея, — усмехнулась Юлия. — Вино у монсеньора Роберто, действительно, прекрасно, но, думаю, я предпочту воду. Слишком сладкое для меня.

— Ну, уж нет, любезная Юлия! Воды надо было пить в своем Плесси-Бельере! А здесь и сейчас вы будете пить только вино. Я сам выберу для вас подходящий напиток.

Марк склонился ближе к аккуратному розовому, такому соблазнительному ушку:

— Может быть так я стану для вас привлекательным собеседником...

— Ваше обаяние лучше любого вина, — усмехнулась Юлия, словно невзначай увеличив расстояние между своим ушком и губами мужчины. — Но я доверюсь вашему выбору, любезный синьор.

Компенсацией за увеличившееся расстояние стала обворожительная улыбка и томно опущенные ресницы, скрывшие азартный блеск глаз.

У столика кардинал Оттавиани ненадолго отвлекся на выбор вина. Принюхался к аромату, идущему из горлышка одного из кувшинов и подозвал слугу с чистыми бокалами. Один из них наполнил напитком цвета светлого янтаря и предложил Юлии.

Она приняла бокал из его рук, приподняла его, вдыхая аромат вина. Пригубила янтарный напиток, покивала головой:

— Вы умеете выбирать лучшее из прекрасного, синьор Марк, — приподняла бокал в приветственном жесте. — За ваш безупречный вкус!

Оттавиани чуть кивнул в знак признательности и вдруг рассмеялся:

— Прекрасный комплимент вы сделали себе, синьора! Здесь сегодня собраны лучшие, а я выбрал из этого — прекраснейшую, — взгляд римлянина откровенно скользнул по трепещущему возле шеи женщины золотистому локону и дальше — к ямке между ключицами и намеченной корсажем ложбинке между грудями.

— Приятно услышать это от такого ценителя красоты как вы, монсеньор, — Юлия чуть выше подняла головку, позволяя мужчине увидеть тонкую нежную кожу изящной шеи. — Не многие дамы Рима могут похвастаться такой вашей оценкой.

— Я сделал бы это давно, если бы меня не удерживали дружеские обязательства, — он шагнул ближе к предмету своего внимания.

Длинные ресницы опустились, бросив мягкие полукружие на порозовевшие от вина щеки:

— Вы давно хотели это сделать, поэтому сейчас столь горячи, монсеньор Марк? — в голосе графини прозвучало удивление и легкая ирония. Юлия не отстранилась от приблизившегося мужчины, но и ответного движения не совершила.

— Вам неприятен мой напор?

— Не могу сказать "да", синьор Марк, это будет неправдой. Но ваша поспешность вводит меня в замешательство, — Юлия прямо посмотрела в серо-голубые глаза мужчины. — Хотя и, не скрою, льстит.

— Тогда идемте танцевать. Это будет достойный и меня, и вас компромисс, — Марк улыбнулся, признавая победу за партнером.

— С удовольствием, — в ответной улыбке блеснули жемчужины зубов между алых губ и тонкие пальцы, унизанные перстнями легли на руку мужчины. — И позволю себе надеяться, что по-прежнему в ваших глазах остаюсь одним из украшений этого города. Монсеньор, позвольте вопрос — все ли хорошо с отцом Иосифом? С момента возвращения из Форли он не нашел времени заглянуть ко мне.

— Он пребывает в монастыре и занят обустройством нашего колледжа. Передать моему брату, что вы хотите увидеть его?

— Просто передайте ему, что я всегда рада его видеть, — улыбнулась Юлия, — но не смею отвлекать от дел.

— Брат Иосиф не терпит праздности. Даже моя власть Генерала бессильна заставить его прервать труды и почтить своим присутствием веселое общество, — сокрушенно проговорил Оттавиани.

— Думаю, что отцу Иосифу это и не слишком нужно. Он всегда предпочитал держаться в тени, — в чуть насмешливой улыбке дрогнули губы графини.

— Чтобы скрыть такого человека, тень должна быть масштабной, — Марк коротко, но пристально заглянул в глаза графини.

— Мне сложно об этом судить, синьор Марк. Для меня отец Иосиф лишь близкий монсеньору Перетти человек, — серьезно ответила Юлия. — Человек, которому Феличе доверял все, вплоть до своей жизни.

— Да, монсеньор умел находить истинных друзей, — в тон ответил Оттавиани.

Лицо Юлии неожиданно стало холодным и почти злым — лишь на миг — и она искренне надеялась, что Марк не заметит этой тени. Уже спокойно, но по-прежнему серьезно, она проговорила, взглянув в глаза мужчины:

— Мне очень хочется верить, что эта дружба не закончится со смертью монсеньора. И его друзья продолжат то, что не успел сделать Феличе.

— Юлия, вы же понимаете, что друзья монсеньора Перетти, лишь отчасти и ваши друзья. Не стоит многого требовать от... них, — он вновь проводил даму на портик, туда, где было поменьше народа.

— Я это прекрасно понимаю, монсеньор. Как и то, что прежняя дружба может уступать новым обстоятельствам и планам. Поэтому я ничего не требую и не прошу, — она отошла к балюстраде, оперлась на перила, глядя в сад.

— Не сомневайтесь, это ваше качество есть кому оценить по достоинству.

Юлия чуть скептично усмехнулась, уверенная, что полумрак спрячет эту усмешку:

— Надеюсь, что это так, монсеньор. Хотя Феличе всегда был убежден, что лучший помощник каждому — он сам.

— И, как мужчина, он имел все права думать так.

— По-вашему, женщина должна думать иначе? — обернулась к собеседнику Юлия.

— Вне всяких сомнений, синьора. Об этом свидетельствует и Святое писание. Господь сотворил женщину из ребра мужчины, а значит только в нем она обретает свою полноту и цельность.

Графиня отвела взгляд:

— Истинно так. Так было для меня, пока был жив монсеньор. Что же делать женщине, мужчина которой оставил ее. Оставил не по своей воле, по воле... Господа?

— Довольствоваться воспоминаниями и молиться, синьора. Молитвой восполнить утрату и вновь обрести цельность.

Уголок губ Юлии дрогнул в легкой улыбке, но она мгновенно вновь стала серьезной:

— Или просить в своих молитвах помощи в исполнении завещания ушедшего мужчины?

Генерал задумался. Он вовсе не планировал вести переговоры на этой встрече, но понимал, что беседа о брате Иосифе и не могла закончится иначе. Кардинал Оттавиани не намерен был в данный момент подавать какие-либо надежды. Однако, не прочь был получить определенную информацию. Хотя бы для того, чтобы сравнить ее с тем, что сообщил ему брат Роберто.

— Разве Господь уже не ответил на эту вашу молитву?

После недолгого молчания Юлия ответила:

— Возможно... Во всяком случае, так считает монсеньор Беллармин. Он предложил мне помощь. Однако, меня это предложение не убедило. Возможно, Господь помутил мой разум и вселил сомнение в словах монсеньора, а возможно Всевышний позволил мне проявить свободу выбора.

— Возможно, — монсеньор медленно кивнул. — Но тогда ваш выбор наглядно демонстрирует постулат о том, что пути Господни неисповедимы.

Юлия лучезарно улыбнулась, словно предлагаю закончить разговор о серьезном:

— Или народную мудрость о том, что в поступках женщины нет логики.

Кардинал усмехнулся, принимая ее решение:

— Осторожнее, синьора Юлия, а то наш блюститель чистоты веры подумает, что вы отождествляете Бога и женщину.

— Но вы же так не подумаете, монсеньор? — уже совсем с другой интонацией спросила Юлия, поднимая лицо к мужчине и ловя его взгляд широко открытыми глазами.

— Тшш... Порой я сам близок к такому отождествлению... В некоторые моменты...

— Позволю себе спросить — в какие? — неподдельный интерес прозвучал в ее вопросе и отразился в глазах.

Марк не ответил. Лишь кончик его языка скользнул по губам и взгляд стал бархатным, обещающим и очень мужским. Юлия хорошо поняла его ответ — об этом сказали ее дрогнувшие ресницы, чуть прикушенная в лукавой улыбке нижняя губа и пальцы, скользнувшие по изящному ожерелью на стройной шее. В следующее мгновение Юлия опустила глаза, убегая от взгляда мужчины.

— Пригласите меня на этот танец, монсеньор. Сейчас. Возможно, я все-таки захочу услышать ваш ответ на свой вопрос. Позже.

Марк скрыл усмешку, усмешку победителя, и протянул синьоре руку. Из-под длинных ресниц Юлия посмотрела на него. Заметив, как осветилось лицо Марка победным торжеством и невольно изменилась даже его осанка, женщина улыбнулась. Теперь она была уверена — у этого разговора будет продолжение.

В танце они молчали, лишь изредка обмениваясь прямыми взглядами. На самых последних тактах Юлия спросила:

— Монсеньор, а могу я где-нибудь увидеть отца Иосифа?

Марк изумленно приподнял брови и улыбнулся: "Разве я не могу удовлетворить вашу духовную потребность?!" Не дождавшись ответа, Юлия качнула головой, сдобрив свою ответную улыбку малой толикой пренебрежения: "Разве вы опасаетесь соперничества?!"

— Брат Иосиф исповедует по пятницам в часовне нашего колледжа, — монсеньор, высокомерно вскинув свой идеальный римский нос, подчеркнуто любезно поклонился партнерше по танцу. Графиня склонилась в не менее изящном поклоне. И они разошлись, словно негласно сговорились окончить этот раунд и отложить пока начало следующего.

— Марк, Марк, Марк, — качая седой головой, с непонятным выражением на лице Роберто Беллармин протянул своему почетному гостю бокал лучшего вина. — Осторожнее, мой Генерал. Один наш товарищ раз попав в эти сети не смог выбраться из них до самой смерти.

Кардинал Оттавиани взглядом проводил графиню де Бельфор и залпом осушил предложенный советником бокал.

Вскоре монсеньор Беллармино пригласил всех присутствующих выйти из залов на улицу, и двор виллы Портиччи взорвался огнями. Фонтаны из разноцветных искр, шары из огня. И посреди всего этого огненного буйства — целая композиция из пламени, изображавшая поединок святого Георгия с драконом. Зрители приветственно кричали и хлопали в ладоши. Но один человек, по долгу своей роли на этом празднике оказавшийся в первых рядах, стоял совершенно неподвижно и со странным выражением в глазах неотрывно смотрел на представление. Отблески огней причудливо плясали по темной радужке и черным зрачкам Менголли. Когда, согласно сюжету, пламя начало сбегать по доскам, символизируя удар мечом, и дракон весь взорвался снопами искр, лицо Бенвенуто дрогнуло, губы презрительно изогнулись. Эту неосознанную игру прервало прикосновение чьих-то нежных пальчиков к скрещенным на груди рукам и голос:

— Синьор Бенвенуто, вам не нравится?!

Менголли понял, что едва не выдал себя. Он повернул голову, его взгляд сосредоточился на Марии Сантаре. Бенвенуто улыбнулся:

— Очень нравится! Кардинал, ваш дядя, балует вас. Но вполне заслуженно, синьора!

— Почему-то мне кажется, что вы лукавите, монсеньор, — Мария повела плечами.

— Вы все еще сомневаетесь в том, что я восхищен вами, синьора?!

— Нет, почти нет, — помолчав ответила баронесса. Блики от огней фейерверка золотыми сполохами пробегали по светлым волосам женщины, звездами отражались в голубых глазах.

— Но я сомневаюсь, что вы восхищены представлением. Мы могли бы перейти на внешнюю галерею, там я сыграла бы для вас на лютне.

— Боюсь, мы не можем отлучиться. Вечер заканчивается, и нам с вами надо сложить с себя короны.

Менголли предложил синьоре руку и вывел ее в центр круга гостей. Король вскинул приветственно руку:

— Мы благодарим своих подданных за вечер и доставленное нам удовольствие!

— Король и королева довольны! — донеслись радостные возгласы и смех с разных сторон.

После того, как погасли последние элементы фейерверка, гости начали разъезжаться.

— Итак, синьора Мария, бал окончен, и я жду вашего ответа.

— Да, монсеньор. Мой ответ — да.

— Значит я могу приехать к вам и рассчитывать на то, что буду благосклонно принят?

— Да, синьор Бенвенуто.

— До встречи, Мария, — тихо проговорил кардинал Монтальто, склоняясь к руке Марии. Он вложил поцелуй в ее ладонь и улыбнулся напоследок.

Наблюдая за праздником, а точнее за несколькими его участниками Роберто Беллармино совершенно отчетливо осознал — действовать придется быстро. Этот сопляк — генерал Оттавиани — уже пускает слюни при виде Юлии де Бельфор, представляя ее прелести в своей постели. И мальчишка Менголли, сам того не подозревая, очарован черноволосой флорентийкой. Бедняжка Мария. Ей придется постараться, чтобы удержать его подле себя. «Бабы! — мысленно выругался кардинал. — Все зло от этого ходячего сосуда греха!»