Лучшее оружие (гет)

Дождь бил по земле сильными пальцами, торопливыми ручейками стекал по окнам, по стенам. Небо было тусклым, унылым, и эта холодная пепельная серость отражалась на всём остальном, окрашивая пейзаж в один цвет.

Дождь вгрызался в тёмную ткань, в волосы, холодком щёлкал по коже. Она стояла, низко опустив голову с пугающе пустым взглядом. На самом дне его мокрым комком собрался страх, переходивший в отчаяние, и лицо напоминало застывшую фарфоровую маску.

Где-то высоко-высоко, в сердце лохматой чёрной тучи зародилась иссиня-белая искра. Вылетев из плена, она прочертила изломанный след, спустилась за горизонт.

Небо потряс грохот, и осколки дождя посыпались сильнее. Грохот почти заглушил негромкий стук, раздавшийся совсем рядом, который она не услышала — Хрона была слишком погружена в собственные переживания.

— Ты чего к одному месту примёрзла? — поинтересовался знакомый голос. — Торчишь под дождём, как будто…

— Медуза, — едва шевеля онемевшими от потрясения и холода губами, выговорила она. — Она… Жива.

— И-и? — выжидающе протянул гомункул, глядя на девушку с явным неодобрением. — Причём здесь она, если ты больше не с ней?

— Она сказала мне шпионить, — голос у неё был тихий и потерянный, и от того пугающий. — За Макой, Кидом и остальными…

— Она сказала, — с неприкрытым сарказмом произнёс Энви. — Она, видите ли, сказала! Да плюнь на это с крыши академии! У тебя что, своей головы нет?

Маска сдвинулась, пошла трещинами. По щеке, путаясь с каплями дождя, сбежала солёная дорожка, худые плечи мелко затряслись.

— Но я не могу. Она же моя мать. Ребёнок не может ослушаться своего родителя, разве нет? — губы кривились и подпрыгивали, и тщетно она пыталась это скрыть.

— О, Истина, — подкатил глаза гомункул. — Блестящий аргумент! У меня Отец пользовался тем же самым приёмом. И знаешь, что я сделал? — он грациозно повёл рукой, и в диких аметистовых глазах заплясали чертенята. — Ушёл. Ни разу об этом не пожалел. Тебе ничего не мешает сделать точно также.

Хрона подняла голову. В чёрных глазах лучшего оружия Медузы веером надежды распустилась поистине детская доверчивость, а искривлённые губы сложились в слабое подобие улыбки.

Над головой сверкнуло две молнии, на несколько секунд превратившие фасад академии в жуткое, леденящее дух зрелище. Хрона тихо вскрикнула и так быстро шарахнулась в сторону Энви, что он не успел отшатнуться.

— Ты боишься молний? — недоверчиво протянул он, изгибая тонкие стрелы бровей, чувствуя, как её колотит мелкая, неконтролируемая дрожь.

— Они напоминают мне о том дне, когда меня и Рагнарёка соединили, — она замолчала, глядя в небо широко раскрытыми глазами. Огромными, бездонными, бесконечно тёмными. Полными ядовитого, разъедающего, подобно кислоте, ужаса перед Медузой и всем, что с ней было связано. — Помоги мне, — обернувшись так резко, что светлые пряди несильно хлестнули его по щеке, попросила она. — Помоги мне забыть… Об этом.

— Я?! — потрясённо выдохнул Энви и часто-часто заморгал, силясь переварить услышанное. — Почему?

— Только рядом с тобой я могу не думать о Медузе, — она содрогнулась всем телом и шумно сглотнула вставший в горле ком. — Потому что тобой я одержима сильнее, чем ей.