Лучшее оружие (гет)

Тьма из снов просочилась в реальность. Проснувшийся кишин оказался настоящим чудовищем, которое было ей не по силам.

Она делала то, что приказала Медуза, только кишин нашёл лазейку и вышел из-под контроля. Она стала не кишином, но лишь его частью, единственной, кто не умер, не растворился в вечной тьме.

Хрона задыхалась от ужаса, едва сдерживая бешено рвущийся наружу страх. Сон повторялся с пугающей точностью, и она надеялась, что и закончится всё также — возвращением Энви.

— Он не придёт, — прошипел Рагнарёк. — Точно тебе говорю. Он, конечно, придурок, но не настолько, чтобы бросаться кишину в пасть. Это ты идиотка, решила, что можешь кишина контролировать. А надо было дать порулить мне, тогда ничего бы не случилось!

В первый раз Хрона обрадовалась его придиркам. Страх одиночества немного отступил, но не ушёл насовсем, а побурчавший Рагнарёк снова замолчал — он, в отличие от своей носительницы, чувствовал себя почти превосходно и сейчас даже пытался найти уязвимое место нового врага.

Время текло невыносимо медленно, а она понимала, что долго не продержится. Сопротивляться кишину становилось всё труднее, эта тьма медленно разъедала тело, душу, оставляя только странное ощущение пустоты.

— Хрона не хочет быть одна, — беззвучно прошептала она, с болезненной надеждой вглядываясь в тьму. — Пожалуйста, не надо…

— Замолчи, дура, я ищу его слабое место, — огрызнулся вынырнувший из извечной тьмы Рагнарёк. — А ты мне мешаешь!

— Ты не смо…

— Не говори мне, чего я могу и не могу, — оскорблено зашипел меч. — Сама-то только и можешь, что ныть и звать кого-то на помощь!

— Не там ищешь, — раздался в темноте третий голос. — Сознание кишина в другой стороне.

Хрона резко повернулась на голос и на миг замерла, не в силах ни сделать шаг, ни сказать что-либо.

— Только ты его не захватишь, — невозмутимо продолжал он, медленно приближаясь, плывя в чёрной невесомости. — Этот кишин — воплощение всеобщего страха, тебя просто разорвёт, если попытаешься его захватить. Что за лицо, Хрона? — насмешливо осведомился он.

Хрона сорвалась с места так резко, что пролетела дальше, чем рассчитывала, и тут же испуганно метнулась обратно. От её полубезумно-радостного взгляда Энви стало не по себе.

— Хрона думала, что умрёт, — бормотала она, схватив его за руки. — Боялась, что ты так и не появишься…

— Вот глупая, — гомункул подкатил глаза и цокнул языком. — Я же сказал, что вернусь за тобой. Кстати, Медузы можешь больше не бояться, я с ней разобрался. Нет, убить мне её не удалось, — добавил он, заметив, как изменилось её лицо, — я её просто ослабил. Видела бы ты этого чокнутого учёного из Академии, он нарадоваться на свою новую игрушку не мог… — Энви презрительно скривился и фыркнул.

— Значит, значит… — Хрона всё никак не могла поверить в то, что услышала. Её обуревали смешанные чувства: она радовалась, что безраздельной власти ведьмы пришёл конец, но где-то в глубине души ей стало немного грустно от того же.

— Да-да, ты теперь свободна и не будешь оглядываться на неё, — закончил за неё Энви. — Так, давай выбираться отсюда, мне бродить в этой чертовщине надоело.

— Но… Как? — Хрона поспешила за ним. Ей всё ещё казалось, что если гомункул отойдёт хотя бы на несколько шагов, то исчезнет, растворится в этом вездесущем мраке.

— Разобьём его сознание с помощью твоего меча-мутанта, — пожал плечами он. — Кишина это, конечно, не убьёт, зато успокоит на пару-тройку столетий — собирать себя по кусочкам ему до-олго придётся, — в его голосе зазвучали едва ли не садистские нотки.

— Я хочу его поглотить! — возмутился вынырнувший из тьмы меч и потряс кулаками для наглядности.

— Ты вообще глухой или просто дурак? — огрызнулся гомункул. — Я же ясно сказал, это не выход, вас обоих, в смысле, тебя и Хрону, убьёт, а кишин останется мало того, что при своём, так ещё и вас двоих захавает и не подавится! Ты сдохнуть так сильно торопишься?

— Нет! — меч ответил каким-то странным, совсем не похожим на свой обычный голос, писком и тут же испуганно замолчал.

— Вот, он уже начинает тебя переваривать, — кровожадно заметил Энви. — Так что если не поторопишься, мы все тут окажемся обедом этой твари.

— Ладно, — воинственно пискнул меч, — я его располовиню!

Сколько они шли, Хрона не знала — в здешнем временном потоке она уже совсем запуталась. Когда они наконец увидели сознание кишина, тьма вдруг заколыхалась и зашипела.

— Почувствовал, — прорычал гомункул. — Рагнарёк, быстрее!

Меч и сам понимал, что медлить здесь равносильно самоубийству. Загребая тьму руками, он со всех стремительно таящих сил рвался вперёд вместе с задыхавшейся Хроной, не падавшей только потому, что страх смерти и воскресшая в виде гомункула надежда держали её на ногах.

Тьма сопротивлялась. Она принимала такие формы, чтобы они не могли сделать и шага, несколько раз Хрону и Энви и вовсе относило от маленького оранжево-красного шара. Рагнарёк, взвизгнув, когда появившаяся из темноты шестипалая рука попыталась его схватить, удлинил свои руки, вцепился в бешено вертящийся шар и притянул к себе.

— Получилось! — радостно заверещал он. — У меня получилось!

Тьма, воющая, колыхавшаяся, стремившаяся схватить, отнести подальше от сознания кишина, замерла. И в полной тишине вдруг прозвучал надтреснутый голос.

— Отпусти его. Я выпущу вас, только отпусти его!

— Ага, размечтался, — Энви захихикал. — Ломай, Рагнарёк, раздроби его на столько частей, на сколько сможешь.

— Не смей!

Энви выхватил шар перед тем, как в Рагнарёка ударило чем-то похожим на гигантскую сороконожку, созданную из цепочки чьих-то душ. Отскочив от сороконожки, он преобразовал правую руку в нечто похожее на лапу ящера и бросил быстрый взгляд на борющуюся с цепочкой душ Хрону.

— Ты не успеешь. Я убью её раньше!

Что там Асура вопил про угрозы, гомункул уже не слушал. Он видел перед собой только хрупкий красно-оранжевый шар, который нужно было уничтожить.

Секунда — и чёрные загнутые когти пронзили тонкую поверхность сознания кишина.

Секунда — и сороконожка обвернулась вокруг Хроны с Рагнарёком подобно удаву.

Тихий хруст ломающихся костей потонул в безумном звоне и вое умирающего кишина.

Тьма отступала, уступая место свету.

Тьму уходила в самые глубины, чтобы переждать и когда-нибудь вернуться.

Кишин был побеждён и раздроблен. И Энви, подбежавший к лежащей на земле девушке, наполовину накрытой тяжело сопящим проклятым мечом, мог только надеяться, что с ней не случилось того же.