Сердце Астории (гет)

Пролог

Везде горят вспышки заклинаний, ослепляя при случайном взгляде. «Бежать, бежать, бежать…» — крутится у меня голове, но я каждый раз пересиливаю себя. Сначала борюсь с одним из Пожирателей; его взгляд настолько свиреп, что я вновь и вновь, почти в остервенении, взмахиваю палочкой, защищаясь. Это длится около десяти минут — по крайней мере, мне так кажется, — пока кто-то не посылает в исхудалого приспешника Волан-де-Морта зелёный луч Авады Кедавры. Я не осмеливаюсь посмотреть, кто это сделал, но мысленно благодарю и, замечая краем глаза, как безжизненно опадает тело на каменный пол, спешу убраться подальше. Вон там, кажется, Полумна. В паре ярдов от неё только что расправился с кем-то из защитников Хогвартса длинноволосый старик и, ощетинившись, медленно поворачивается к Луне с палочкой наготове. Она слишком занята другим нападающим на неё Пожирателем Смерти, чтобы заметить нечестно играющего старикашку. Я бегу ещё быстрее и думаю только о том, как бы успеть прикрыть спину боевой подруги. Ещё доля секунды, и я уже кричу: «Протего!» — но ноги внезапно подкашиваются. Постепенно теряясь в действительности, я оседаю на пол. «Смерть. Не зря?» — задумываюсь я и из последних сил отбрасываю Пожирателя волной магии к противоположной стене, сбивая с ног ещё пару человек в зале, словно кегли. Становится трудно дышать, кажется, что лёгкие сковывают железные кольца, звук словно проходит через ватные заглушки. Перед глазами всё смазывается, а вскоре веки и вовсе безвольно опускаются, окончательно отрезая меня от всего происходящего вокруг. Я судорожно делаю вдох, и меня одолевает ощущение, что я стою посреди зимней поляны: холодный воздух не даёт напоследок надышаться. На короткий миг, когда я ударяюсь затылком о пол, ко мне в сознание прорывается шум бойни, крики и топот ног. Потом я резко падаю в темноту.

Глава 1

Проходят дни, недели, месяцы. День сменяется ночью, а рыжеволосый парень у больничной кровати — брюнетом со знаменитым шрамом под растрёпанной чёлкой. Как только солнечный свет разливается по белоснежной палате, один из них кладёт руку на плечо другого, пробуждая от беспокойного сна или бездумных гляделок в одну точку; оба кидают обеспокоенный и усталый взгляд на хозяйку этой одиночной палаты. Изо дня в день происходит одно и то же. Иногда Рона и Гарри заменяет на «посту» Джинни. В эти дни Гермиона, чьё сознание всеми силами разрывает опутавшие его верёвки, слушает детские сказки и весёлые истории из уст будущей миссис Поттер.

Целители и их помощницы снуют туда-сюда, в палату и из неё. Вкалывают крепко спящей какие-то зелья, проверяют пульс, дыхание больной Грейнджер. Слабый, с большой амплитудой, писк аппарата заставляет людей в лимонных халатах хмуриться. Поначалу, первые недели, Поттер и Уизли допытывались у них, о чём они думают и как скоро их подруга придёт в себя. Но потом, когда бесконечные фразы типа «теперь всё зависит от неё самой» начали повторяться, целителей перестали мучить расспросами. Многие предпочтут этим словам молчание.

Гарри, Рон и Джинни каждый день, сжимая зубы, заходят в палату, стараясь не замечать табличку на двери: «Гермиона Грейнджер. Первый опыт по пересадке сердца».

* * *

Этот пищащий звук казался убийственно громким для моих хрупких барабанных перепонок. Какой-то аппарат мучил меня с минуту, пока желание узнать, где я и что со мной, не дало о себе знать. Последними воспоминаниями так и остались слабость, подкашивающая ноги, и неестественные голоса, выкрикивающие заклинания.

Я предприняла отчаянную попытку открыть глаза, но веки как будто окаменели. С очередным моим тяжёлым вдохом в лёгкие ворвалась большая доза кислорода, и я наконец увидела над собой белоснежный потолок. Такой идеальный, что он ассоциировался с чем-то потусторонним. В уме мгновенно возникла целая коллекция опасений. Я с трудом повернула отяжелевшую голову. Справа от меня, на тумбочке, стояло много колбочек с разноцветными зельями — пожалуй, это были единственные разноцветные вещи здесь. Я прислушалась к тошнотворному звуку и поняла: он идёт откуда-то снизу. Но звук неожиданно изменился — принялся словно бить по черепной коробке молотом.

Я повернула голову влево, чтобы отодвинуться от источника шума как можно дальше. В плетёном кресле с высокой спинкой сидел Гарри; он дремал, запрокинув голову на небольшую подушку. Тоже белую. Я не стала будить его: круги под глазами ярко демонстрировали, что в последнее время у него было не слишком много возможностей выспаться. Да и сил на пробуждение у меня явно не хватило бы.

Вдруг открылась дверь, и Рон тяжёлыми шагами подошёл к сидящему в кресле Гарри со спины. Он занёс руку над плечом Поттера, чтобы разбудить, когда наконец заметил, что я внимательно на него смотрю. Рон изобразил рыбу, выброшенную на сушу, несколько раз беззвучно открывая и закрывая рот, затем расплылся в счастливой улыбке и дважды хлопнул Гарри ладонью по плечу, от чего тот вздрогнул и проснулся. К этому времени я уже пыталась приподнять уголки губ, чтобы ответить на улыбку Рона.

— Сколько… — из горла вырвался лишь невнятный хрип, и я тихо откашлялась.

Рона и Гарри эта попытка задать вопрос, видимо, пробудила от оцепенения. Они, не сговариваясь, одновременно сорвались с места и уселись на край моей кровати. Руки Рона, пытающегося согреть мои ладони, показались обжигающе горячими.

— Сколько я здесь провалялась? — получилось лучше, но хрипотца уходить не желала.

— Почти три месяца, — ответил Гарри, напряжённо рассматривая моё лицо.

— Ммм… — протянула я.

Казалось, с каждой новой попыткой выдавить хоть слово в мои голосовые связки втыкались всё новые и новые иголки. От этой неприятной боли я начала зажмуриваться, но вышло только медленно опустить веки.

— Не закрывай, пожалуйста, глаза, Гермиона, — попросил Рон, и в его голосе слышались нотки зарождающейся паники.

— У неё слабость, — неуверенно укорил его Гарри.

Рон нахмурился, но всё же благодарно кивнул, когда я с трудом приоткрыла глаза.

— О, мисс Грейнджер, вы к нам вернулись!

От голоса излишне весёлого целителя хотелось отгородиться, как от яркого света. Он бодрой походкой подошёл к моей кровати и махнул на дверь, приказывая посетителям выйти, но руки Рона только сильнее сжали мои ладони.

— Мне кажется, Гермиона хотела бы узнать, что произошло, — покачал головой Гарри, сверкая глазами на старого знакомого в лимонном халате. — От нас.

— Ей сейчас не до рассказов, — нараспев ответил целитель. — Давайте, давайте, не теряйте времени.

Пока он обходил кровать, направляясь к тумбочке, Гарри и Рон нерешительно переглянулись. Я попыталась возразить и попросить их остаться, но вырвался всё тот же хрип, и они посчитали это достаточным доказательством, что пора оставить меня наедине со специалистом.

— Ну что, видела Мерлина? — подмигнул мне целитель, когда ребята, попрощавшись, вышли за дверь.

Я лишь отрицательно покачала головой. Впрочем, поднимая с пола стучащий аппарат, он уже этого не заметил.

— Ну ничего, твоё новое сердечко ещё будет работать лучше наших, — последовало оптимистичное заявление.

Вопрос о том, что со мной сделали и почему белоснежный потолок оказался лишь потолком, а не всеобъемлющим раем, оставался открытым. Но теперь меня точно покинул мой скромный запас сил. Я провалилась в сон, гораздо более безопасный и короткий, чем предыдущий.