Профессионалы (джен)

Суд всё длился и длился... Нет, если начистоту, прошло не более пятнадцати минут, но то — по нормальному, общепринятому времени. А по внутреннему ощущению всех присутствующих, с начала процесса миновало никак не меньше нескольких часов.

Упомянутых "присутствующих" было порядочно: на громкое и скандальное судебное разбирательство заявились все сливки городского общества. А точнее: Том Сойер вместе со своими друзьями — ватагой таких же озорников — учиняли правовое разбирательство над дохлой кошкой. И кто же из нормальных, здравомыслящих детей смог бы пропустить такое важное мероприятие?

Поэтому "зал заседания" был битком набит: здесь были и Гек Финн с Джимом Холлисом — они проходили по делу свидетелями, и Билли Фишер с Бобом Таннером — они составляли конвой. И судебный пристав Бен Роджерс. А Джеф Тэтчер с важным видом восседал в первых рядах (на толстом валуне у дороги, вросшем в этом месте в землю, казалось, ещё с незапамятных времён), вместе с толпой остальных воображаемых зевак являя собой заинтересованную публику.

Виновница столь многочисленного собрания также находилась в зале суда, на скамье для подсудимых, которую, за неимением лучшего, представлял сломанный и самую капельку подгнивший (прямо под стать подсудимой) ящик из-под томатов, стянутый суровыми карателями с заднего двора овощной лавки.

— Обвиняемая, что вы можете сказать в своё оправдание? — торжественным тоном вопросил Томас Сойер, исполняющий сегодня (как и вообще всегда) роль окружного судьи, и утёр со лба трудовой пот: дело, которое им предстояло разобрать, на сей раз попалось не из лёгких. А от свидетелей, как всегда, никакого толку — они всё время путались в показаниях, и Тому то и дело приходилось шёпотом подсказывать им и поправлять их оговорки.

"Обвиняемая" предсказуемо не ответила — верно, соблюдая гордость при допросе, — лишь безвольно раскинулась на ящике... то есть, на скамье для подсудимых и мёртво молчала. Как-то... совсем мёртво.

— Позвольте мне, ваша честь, — вмешался адвокат Гарпер, которого в иных, менее торжественных случаях, величали просто Джо. Но не теперь, конечно.

— Да, адвокат Гарпер, — милостиво разрешил судья Том и поскрёб грязной ногой лодыжку — она невыносимо чесалась под пропылёнными, местами драными штанами. — Только быстрее — на реку хочется.

— Хорошо, судья, — с неподобающей серьёзному адвокату жизнерадостностью отозвался Джо — день выдался знойным, и ему тоже нестерпимо хотелось удрать купаться. — Моя подзащитная обвиняется в убийстве птички и нескольких мышей, — начал он по всем законам судебного разбирательства. — Но, ваша честь, посмотрите на эту бедняжку: разве могла она совершить такой грех?

Том с сомнением оглядел окоченевшее на ящике несчастное существо.

— Она могла это сделать раньше, — уличающе заметил он. — Ну... пока ещё не сдохла, конечно.

— Могла, — скорбно согласился адвокат Джо. — Но у суда нет улик, ваша честь!

— А свидетельские показания! — воскликнул судья Том, прислушиваясь к шуму с пристани — там натужно пыхтел, борясь с течением, плывущий вверх по реке пароход. Как же здорово сейчас было бы понырять в волнах! — Свидетель Гекльберри Финн! — позвал он. — Выйдите и расскажите всё, что знаете!

Свидетель Финн, успевший задремать на жарком полуденном солнышке, неохотно поднялся с места.

— Ох, не бросить ли нам всё это, ребята, — забурчал он недовольно. — Я насквозь пропотел на этом солнцепёке...

— Что за вздор ты мелешь, Гек Финн! — рассердился Том. — То есть... Свидетель Финн, мы вас слушаем.

— Я уже говорил, — откликнулся тот, — что на прошлой неделе кто-то стащил из кладовки старухи Гопкинс окорок и три кукурузных лепёшки. А буквально пять минут спустя под окном громко замяукала кошка.

— Гек, да это же ты сам и стянул! — возмущённо напомнил Джо.

— Ну и что? — пожал плечами тот.

— Свидетель Финн, — строго попытался призвать всех к порядку судья Сойер, — за дачу ложных показаний я... тебя сейчас так вздую, мало не покажется! И причём здесь какие-то лепёшки? Ты должен был сказать, что видел, как эта кошка поймала и съела мышь!

— Но я этого не видел, — отпёрся честный Гек. — Ей-Богу, не видел.

— Да ну тебя, Гек! — с досадой надулся Том. — Дурья ты башка — не понимаешь, что несёшь, будто уж совсем круглый дурак! Это ведь такая игра!

Гек, не отвечая и, по-видимому, совсем разомлев от духоты, невозмутимо вытащил трубку, набил её табаком, доставая по щепотке из кармана, и с наслаждением закурил прямо посреди зала суда.

— Как можно быть таким неучем? — возмутился на такое неуважение к суду Том, завистливо глядя на колечки дыма, расплывающиеся в воздухе. — Тоже мне, горе-свидетель. Иди, всё равно от тебя здесь никакого толку... — он поколебался: всё-таки, он был главным окружным судьёй, солидным человеком, не то, что этот балбес-Гек! Но искушение было слишком велико. — Только дай-ка и мне разочек затянуться, Гек? — на секунду позволяя себе недопустимую слабость, попросил Том.

Нежадный Гек великодушно выполнил просьбу утомившегося судьи и, послушно проковыляв на своё место, развалился на траве и принялся дымить в своё удовольствие.

По залу суда прошёл шепоток, и возникло некоторое оживление: мальчишки, враз забыв про торжество правосудия и важность момента, толпой ринулись к Геку, тоже прося угостить табаком. Рты их при этом не закрывались ни на минуту — измученные долгим молчанием (они же приличные люди и должны были соблюдать правила и не болтать во время суда, превращая его в балаган!), сорванцы теперь наперебой спешили поделиться всякими новостями и мыслями, что скопились в их беспокойных юных умах за эти бесконечные двадцать минут. Воистину, тяжёл и неблагодарен труд служителей закона!

— Куда вы все, болваны? — ругался Том, мечась у перевёрнутого бочонка из-под пива, который временно служил судейской кафедрой. — Эх, невежи, никакого понятия! — душа его рвалась туда, к толпе приятелей, которые уже вовсю набивали свои трубки, но гордость не позволяла уподобиться этим неотёсанным дуралеям и покинуть зал суда по такой пустяковой причине, как то, что все свидетели, конвой, пристав и даже Джеф Тэтчер вместе со всей с толпой воображаемых зевак сбежали курить.

Разрываясь между желанием всё бросить и серьезным намерением довести дело до конца, Том молниеносно нашёл компромиссное решение. В конце концов, можно вынести приговор прямо сейчас — и дело в шляпе. А то, что выслушаны не все свидетели, да и улик не нашлось — не беда. Они же профессионалы. Особенно он, великий и справедливейший в мире судья Томас Сойер. Он ещё в начале процесса своим намётанным глазом сразу определил всех правых и виноватых и лишь хотел соблюсти все правила.

— Виновна! — торопливо провозгласил он приговор грозным тоном и стукнул колотушкой для мяса, заменяющей ему молоточек, по бочонку. — Всем разойтись, — на всякий случай объявил он в и без того пустующий "зал" и бросился к оживлённо болтающим товарищам, торопливо вынимая трубку на ходу и предвкушающе облизываясь.