Быть женой Малфоя (гет)

Глава не проверена бетой

Нарцисса не видела ее ни в Министерстве, ни в Косом переулке, да и меньше всего она мечтала встретить ее в собственной гостиной, вернувшись после прогулки в саду.

Ее привел Яксли и представил остальным:

— Миллисента Банглод — наш кандидат на пост министра.

Тощая, нескладная, большеглазая — она была похожа на нахохлившегося птенца вороны, нежели на женщину, стремящуюся достичь высот в политике. Нарцисса даже не смогла бы назвать ее возраст, боясь прибавить десяток лет. Она вообще старалась избегать таких волшебниц, которые смотрели исподлобья, поджимали губы и пренебрежительно относились к своему внешнему виду.

— И когда мы начали заниматься политикой? — Нарцисса перевела взгляд на Нотта. Перемотанный пожелтевшими от обилия мазей и настоек бинтами, он мало чем напоминал хорошего бойца, способного продолжать войну. Но, не смотря на все уговоры Нарциссы, Нотт рвался на поле битвы, возвращаясь с новыми ранами. Он криво улыбался, разводил руками, пока Нарцисса сжимала зубы, вспоминая, что истиной леди ругаться нельзя.

Яксли реплику Нотта пропустил мимо ушей и предложил Банглод присесть. Женщина заняла свободное кресло и расправила складки на сливовой мантии, являющейся отличительной чертой для судей Визенгамота. Прямая спина, нос с горбинкой, тугая коса волос, руки с короткими пальцами — Нарцисса не могла собрать все это в один образ. Каждая деталь волшебницы не сочеталась с последующей. Миллисента, заметив изучающий, любопытный взгляд хозяйки Малфой-мэнора, еще сильнее выпрямила спину и вздернула подбородок, показывая свою независимость. А Нарциссе так и хотелось улыбнуться и сообщить, что придя в этот дом, она уже показала, что нуждается в их помощи.

— Не до политической кампании нам сейчас, — продолжил ворчать Нотт, старательно делая вид, что не замечает рядом стоящего Снейпа.

— Как жаль, что нас не спросили, — ядовито отзывался Снейп и схватил мужчину за подбородок. — Открой рот.

Нотту ничего не оставалось, как последовать приказу зельевара. Обезболивающие дурно пахло прогнившим лесом, а на вкус отличалось горьким оттенком хвои. Нарцисса пробовала его еще на стадии тестирования и именно тогда поняла, что уж лучше перетерпеть боль.

На дежурное «спасибо» от сморщивавшегося Нотта, Снейп кивнул. В последние месяцы разговаривал он мало, сильнее зарываясь в зелья и задания Лорда, позволяя все меньше появляться Нарциссе в лаборатории.

— Не стоит оно того, — кидал он непонятную фразу и закрывал дверь перед хозяйкой дома.

Занятый странными разработками, отдаляющийся от друзей-соратников, он все больше запускал себя, становясь тенью того Северуса Снейпа, который мог часами поддерживать разговоры с Нарциссой о будущем.

Проверив, что Нотту не стало хуже от зелья, Снейп откланялся, напомнив, что его ждет еще один больной, находившийся в спальне на втором этаже. И Эйвери вряд ли сможет отделаться одним лишь обезболивающим.

— Разум зельями не лечится, — хмуро замечал Снейп.

С каждым рейдом, с каждой стычкой с аврорами, Эйвери все больше замыкался в себе, вспоминал детство и свои желания, которые он так и не осуществил. У него участились провалы в памяти. Пару раз он путал Люциуса с Абраксасом Малфоем, а от Нотта и вовсе шарахался, повторяя, что это не он украл его палочку. Нарцисса уже привыкла к ненавистной «Цисси» — Эйвери только так обращался к ней и все чаще просил конспекты по зельям. Неизвестно, о чем он разговаривал со Снейпом, но после таких бесед Северус выходил из спальни еще более хмурым.

— Что мы имеем? — деловито спросил Люциус, раскладывая на столе пергаменты, расчерченные различными схемами и пестрившими пометками. Судя по их обилию, для него политическая кампания сюрпризом не стала, как для Нарциссы и Нотта. Очередной приказ Лорад, в который посветили лишь избранных.

— Выборы состоятся двадцать четвертого декабря, — отозвался Яксли, вставая из-за стола, чтобы лучше рассмотреть записи. — У нас есть меньше двух месяцев, чтобы мисс Банглод стала новым министром. Сделать это будет нелегко, но уж очень нам всем не хочется, чтобы Англия погибла из-за категоричного управления Минчума.

Во время своей речи, Яксли ободряющие улыбался тихой и внимательной Миллисенте. Нарцисса подозревала, что за переглядываниями и улыбочками есть еще что-то. То, благодаря чему Банглод пошла за Яксли. Нарцисса просто представить не могла, что Бертран с налету заявил: «Лорд приказал найти кандидата в министры. Вы, мисс Банглод, — идеальный вариант!» И осознание того, что тесная связь между Яксли и Банглод появилась только из-за приказа Лорда, поселило в душе у волшебницы некоторое облегчение. Она не могла позволить, чтобы внимание, которым ее одаривали, вдруг преподнесли другой женщине, которая еще и намного хуже.

— Что мы имеем? — с нажимом повторил Люциус. Нарцисса слабо улыбнулась и едва заметно, успокаивая, прикоснулась к ноге мужа. Столешница скрыла столь откровенный в обществе жест. Миссис Малфой нередко повторяла всем и каждому, как ее муж не любит, когда отвечаю не на его вопросы.

Яксли перестал поддерживать взглядом Банглод, явно чувствующую себя неуютно в гостиной, где собрались столь неоднозначные личности, про некоторых из которых уже пошел слух об их причастности к политике Темного Лорда.

— Мисс Банглод заседает в Визингамоте более десяти лет, — голос у Бертрана зазвучал более серьезно и сухо. — Голосовала против ожесточения условий заключения в Азкабане. Так же отрицательно относилась к идее увеличения числа дементоров. Входила в состав проверяющих деятельность действующего министра.

— Но официальной проверки же не было, — подозрительно заметил Нотт, который слушал Яксли без интереса, все еще уверенный, что политика не то, куда нужно влетать так внезапно.

Яксли усмехнулся и перевел взгляд на Миллисенту, сидевшую чуть поодаль от стола, будто все, что происходило в гостиной, ее не касалось.

Банглод приосанилась и, дождавшись кивка Бертрана, заговорила:

— Официальную проверку никто бы не одобрил, — Нарцисса удивилась, насколько приятный, мягкий голос не соответствовал внешнему виду волшебницы. — У Минчума слишком много последователей, которые поддерживают его политику. Понимаете, я не сторонница жестких методов и не стремлюсь кого-то осуждать, но министр стал заигрываться в вершителя судеб. Он же уверен, что никто даже свою кандидатуру не выдвинет на выборах.

— Кто же будет менять министра, когда в стране война, — хмыкнул Нотт.

Нарцисса мало смыслила в политике, и она с большим удовольствием посидела бы с Эйвери и вспомнила бы школьные годы, но такие собрания — единственная возможность быть ближе к мужу.

— А нам придется это сделать, — напомнил Яксли и подхватил один из пергаментов. — Стоит заметить, что трудность состоит в том, что мисс Банглод не возглавляет ни один из отделов. Потому никаких реформ, которые понравятся народу, предложить мы не можем.

— Неужели ты не мог найти кого-то, кто мог бы это сделать? — с издевкой поинтересовался Нотт, за что тут же был награжден недовольным взглядом Яксли.

— Это не я нашел, мисс Банглод, а она меня.

Люциус тяжело вздохнул. Нарцисса видела всю усталость на его лице, которая лишь больше усиливалась с каждым днем. Кажется, не только ее утомило подобное существование.

— Давайте все же перейдем к тому, что мы можем сделать, исходя из данного материала, — Люциус неуважительно махнул в сторону Миллисенты. Щеки женщины вспыхнули.

— Я не материал! — возмутилась она.

— Конечно же, мисс Банглод, — поспешил успокоить женщину Яксли, при этом смотря на Люциуса. Холодный взгляд и поджатые губы — недовольство Бертрана, написанное у него на лице, поражало Нарциссу. Уж слишком сильно он переживал за душевное состояние Миллисенты.

— Прощу прощения, мисс Банглод, — сухо проговорил Люциус, а на его лице не отразилось и капли эмоции. — Я не вас имел в виду, а ситуацию, связанную с вами. Поймите, вы не та личность, чье имя всегда на слуху.

— Вы считает, что раз люди не знают обо мне, то у нас ничего не получится?

— Что вы, конечно же, нет. Всего лишь трудностей и работы будет больше. Все же с известными фамилиями меньше проблем.

— И кого бы было проще посадить на пост министра?

— Меня, — Люциус произнес это без самодовольства и шутливого тона. Он преподнес это, как бесспорный факт и, пока Банглод не отошла от такой наглости, по ее мнению, продолжил: — Нужно сделать так, чтобы газеты поласкали ваше имя в каждой статье.

Но Банглод не оценили по достоинству. От уверенности Малфоя в собственной фамилии она отошла быстро и тут же возмутилась:

— Хотите, чтобы и мою фамилию ставили рядом с Темным Лордом?

— Такой статьи еще не было, — возразил Люциус, не отводя взгляда от женщины. — Это всего лишь ваши догадки, основанные на слухах, которые, в свою очередь, пущены мной же. И на ваш вопрос будет отрицательный ответ. Такая репутация не сыграет вам сейчас на руку.

Ошеломление на лице Миллисенты сменилось раздражением. Нарцисса понимала, насколько неприятно, когда с тобой играют. И хоть Люциус и не думал издеваться над Банглод, вряд ли она поверила в искренность его слов.

— Зачем вам такая репутация?

— Мисс Банглод, давайте лучше подумаем, какая репутация нужна вам.

Бессонные ночи отошли на дальний план. Нарцисса по привычке вскакивала с постели, заслышав шум, но, почти сразу, ложилась обратно, осознавая, что это всего лишь ветер. Больше никто не вламывался в дом посреди ночи, больше ни к кому не нужно было спешить, перескакивая через ступени, чтобы быстрее остановить кровотечение. Она понимала, что мирное время в Малфой-мэноре наступило лишь на месяц — не более. Закончится предвыборная кампания, назначат нового министра и все закрутится вновь, окрашивая мир вокруг кровавыми красками.

Сколько бы Нарцисса не уверяла себя, что в той политической кампании она не играла ни какой роли, все же это было ложью. Ей пришлось потрудиться наравне со всеми, создавая из несуразной, словно склеенной из разных кусков волшебницы, сильную и привлекательную женщину. Они присматривались к друг другу, когда Нарцисса отдавала распоряжение своей портнихе. Молчали, пока пегие волосы Миллисенты укорачивали и красили в каштановый цвет. И чуть ли не убивали друг друга взглядом, когда разговаривали на светские темы.

— Никому не интересен ваш внутренний мир, — вещала Нарцисса, наслаждаясь ароматным чаем. — Лучше расскажите собеседнику о нерадивом стажере, который умудрился сломать палочку, пока нес кофе.

— Но я незнакома со стажерами, — противилась Миллисент.

— Ваш собеседник тоже.

Уже через неделю «Ведьмаполитен» включил Миллисенту Банглод в список самых ярких волшебниц, служащих в Министерстве. Конечно, никто бы так и не заметил судью, если бы она не организовала прогулку по Азкабану для репортеров и небольшого числа судей, которые были там лишь для виду.

— Общественность лучше запомнит колдографии в газетах, а не сухие слова политиков об удручающем состоянии заключенных, — прокомментировал первый политический ход Люциус, вычеркивая его из плана.

Репутация у Миллисенты Банглод получилась скандальная. Нарциссе так и хотелось заметить, что она хуже, чем у Люциуса. Несанкционированное посещение репортеров в Азкабан, возглавляемое Банглод не понравилось Минчуму, о чем он тут же заявил газетам. Какого же было его удивления, когда он увидел на разрешение свои подпись и печать. Министру пришлось отвечать на вопросы не только о своих проблемах с памятью, но и об ужасающем положении вещей в Азкабане.

— На стажеров никто не обращает внимания, — проговорил Яксли, еще не избавившийся от внешности неприметного волшебника, проходившего испытательный срок на должность секретаря министра.

Подпись на разрешение была корява, срисованная впопыхах с какого-то документа. А вот печать являлась подлинной. И Минчум мог поднять скандал, если бы не его халатность. Печать следовало хранить в сейфе, под десятком запирающих заклинаний и сигнальных чар, а не прятать в ящике стола.

— Надоедает снимать по несколько раз в день чары, чтобы печать поставить, — вспомнил Яксли свою прошлую должность, когда приходилось подписывать документы.

Конечно, министру подобную оплошность могли и простить, но пришлось бы пить Веритасерум.

— Он не станет этого делать, — уверено заявил Люциус, когда подобную тему поднял Нотт. — У политиков всегда есть, что скрывать. Думаешь, никто не спросит, знал ли он, на что обрекает заключенных, повышая число дементоров? Или какой-нибудь пронырливый журналист не поинтересуется, как зовут любовницу министра? Не забывай, ни мы одни стараемся создать нужную репутацию.

Выходка Миллисенты Банглод осталась безнаказанной. Министр не смог ее даже удалить из числа судей Визенгамота, осознавая, что подобный выпад сразу осветится в газетах.

Миллисента Банглод официально представила свою кандидатуру на пост министра, успешно начав политическую кампанию под лозунгом: «Действия министра должны быть эффективны и прозрачны».

— Вы же понимаете, что нам повезло, — нерадостно обратился к соратникам Нотт, дочитав статью. — А если бы Минчум каждый раз запирал печать в сейфе?

— Тогда бы мы на себе почувствовали холод азкабанских стен, — отшутился Яксли, но смеяться никому не хотелось.

Война перешла на новый уровень.