Rise (гет)

Меня на части разрывает

Своя же злость. И душит ревность.

И нет им ни конца, ни края.

Я никуда от них не денусь…

Все изменить бы, сил набраться,

Сказать, что чувствую в душе я,

Но не имею прав сражаться.

Тревожить мир ее не смею.

— Мистер Малфой, просыпайтесь, — голос Помфри разрывал тонкие границы сна, в котором я вместе с Гермионой сидел в каком-то кафе, где за чашкой чая мы обсуждали что-то очень хорошее, улыбались и смеялись, будто никогда в наших жизнях не было ничего страшного и трудного. — Мистер Малфой! — меня потрясли за плечо.

— Я проснулся, — сонно ответил я, приоткрыв глаза.

— Как вы себя чувствуете? Боль есть?

Я прислушался к своим ощущениям: спина и ноги немного болели, но это не было нестерпимо и даже не причиняло особого дискомфорта.

— Только самую малость, — сказал я. — Лучше, чем я ожидал.

— Вот и славно. Сейчас время ужина, ваше состояние меня устраивает, так что вы уже вполне можете покинуть лазарет.

— Отлично, — обрадовался я и сел. — Скажите, а как там Амелия Дэвидсон? К ней можно?

— Мисс Дэвидсон сейчас спит. Ничего непоправимого с ней не произошло. Хотите с ней пообщаться — приходите завтра ближе к обеду, — ответила Помфри с небольшим раздражением в голосе.

— Спасибо, я приду. До свидания. — Она помогла мне пересесть в кресло, хотя с этой задачей я прекрасно мог справиться и сам.

Переместившись в коридор, я остановился, вдохнув холодный воздух, подождал, пока глаза привыкли к полумраку, и направился прямиком в Большой Зал.

Здесь сегодня было слишком шумно, как для обычного заурядного дня. Видимо, новость о сегодняшнем происшествии на ЗоТИ облетела всю школу и теперь стала самой обсуждаемой сплетней дня.

Увидев Алекса на привычном месте у дальнего конца когтевранского стола, я направился к нему, огибая мельтешащих во всех направлениях взволнованных студентов.

— Ты как? — спросил я его, приблизившись и устроившись рядом.

— Нормально, — отмахнулся он. Судя по красным прожилкам в его глазных яблоках, с момента нашей последней встречи он читал беспрерывно до самого ужина. — А ты?

— В порядке. Амелию можно завтра навестить.

— Хорошо, — тускло отозвался он.

Дальше разговор не пошел, мы набрали себе полные тарелки еды и принялись молча жевать. Однако даже поесть спокойно нам не дали. Буквально десять минут спустя директор Макгонагалл поднялась со своего места и вышла вперед, привлекая всеобщее внимание.

— Добрый вечер! — сказала она, и все повернули головы в ее сторону. Разговоры почти сразу стихли и сошли на нет. — У меня для всех есть некоторые новости. Многие из вас, я думаю, уже знают, что сегодня на занятии семикурсников Когтеврана и Слизерина по защите от темных искусств произошел неприятный инцидент, в результате которого некоторые студенты получили разного рода травмы. К счастью, удалось избежать серьезных травм и разрушений, и за это мы должны благодарить мистера Драко Малфоя, который является студентом седьмого курса факультета Слизерин, — в зале раздался гул голосов, а у меня возникло ощущение, что мне в желудок только что уронили увесистый кирпич. — Именно благодаря его решительным действиям ситуация не вышла из-под контроля, и студентам не был причинен значительный ущерб. Посему я присуждаю мистеру Малфою и факультету Слизерин соответственно сто баллов, — зал снова загудел, а на моем лице появилась глупая дурацкая улыбка, которую я попытался спрятать, опустив голову пониже. Алекс толкнул меня локтем в бок и тоже улыбнулся, подмигнув. — Далее следует заметить, что профессор Куппер уволена и больше не является преподавателем Хогвартса. Впредь она никогда не станет преподавать ни в одном учебном заведении мира и ответит за все свои проступки и оплошности, — теперь отовсюду послышались радостные возгласы и аплодисменты. — Тишина! — повысила голос Макгонагалл. — Я хотела бы попросить прощения у всех студентов Хогвартса за неудобства, причиненные профессором Куппер, и заверить вас, что больше такого никогда не повторится. Я лично буду следить за работой нового преподавателя, когда найду его. Да, в связи с эти известием, хочу представить вам временного преподавателя защиты от темных искусств — профессора Питера Грина. Он работает мракоборцем в Министерстве Магии и будет заниматься разбирательством сегодняшнего инцидента. На время расследования всех случаев некомпетентности профессора Куппер он будет также вести ваши занятия. Надеюсь, он проявит себя хорошо в непривычной для него временной должности, — Макгонагалл отошла в сторону и указала рукой на Грина, сидящего сейчас около Гермионы за преподавательским столом.

Грин поднялся со своего места и, обаятельно улыбнувшись, кивнул. Меня будто ударили чем-то тяжелым по голове — нехорошее предчувствие.

— Ого, — воскликнул Алекс. — Девчонки теперь с большей охотой будут идти на ЗоТИ.

— Скорее, бежать, — хмуро сказал я. — Я знаю этого длинноволосого.

— Откуда? — удивился он.

— Это тот самый мракоборец, с которым мы с Грейнджер познакомились в день Рождества в Косом переулке, а потом встретились еще раз — в Министерстве Магии. Он еще все время флиртовал с ней. Сейчас, кстати, они рядом сидят.

— Ревнуешь? — усмехнулся Алекс.

— Пошел ты, — проворчал я, глядя на то, как Грин говорил что-то, склонившись ближе к Гермионе, а она улыбалась ему в ответ и кивала.

Алекс издал сдавленный смешок.

— И пойду. Судя по всему, директор закончила с новостями, так что я — спать. До завтра.

— Пока, — отозвался я, не поворачивая головы. Все мое внимание было приковано к преподавательскому столу.

Спустя пять минут мне надоело наблюдать за этим глупым воркованием, и пальцы, сжатые в кулаки, начало сводить судорогой. Тихо выругавшись и бросив еще один испепеляющий взгляд на Грейнджер с Грином, я отправился в комнату, так ничего и не доев.

Уже когда я лег, Тинки принес мне записку от Гермионы. Я был так зол, что едва не выбросил ее, не читая. Но здравомыслие все же взяло верх. Тяжело вздохнув, я развернул лист пергамента и прочитал (текст был написан синими чернилами):

Добрый вечер, Малфой!

Хочу напомнить тебе, что завтра начинаются наши с тобой дополнительные занятия. Буду ждать тебя в лаборатории, где мы варили зелье, в шесть часов вечера.

И до нашей встречи потрудись придумать объяснения, почему ты весь ужин прожигал меня взглядом.

Г.Г.

Я не стал отвечать ей, нужно было подумать. Хотя бы о том, что она заметила мое недовольство, когда как мне казалось, что она даже не смотрела в мою сторону. С этими мыслями я и уснул.

* * *

На следующий день мало кого в Хогвартсе заботила учеба. Все обсуждали последние происшествия и нового, пусть и временного, учителя ЗоТИ. Как я и думал, все девушки признали Грина красавчиком, а некоторые даже уже пытались выяснить что-нибудь о его личной жизни и строили планы, как его соблазнить. Слыша эти глупые разговоры, я раз за разом закатывал глаза, а Алекс нарочито смеялся и просил меня завидовать не так заметно. Я же считал, что он был так спокоен только потому, что Амелия еще не видела этого ловеласа, которым, я был просто уверен, Грин точно был, и не высказывала своих восторгов о нем.

Моя личность тоже стала обсуждаемой новостью дня. Утром в гостиной Слизерина со мной поздоровалось куда больше народу, чем обычно. Кто-то даже поблагодарил за поднятый престиж факультета и принесенные баллы. Таунсенд, которая только утром вернулась из Больничного крыла, пожала мне руку и рассыпалась благодарностями, которые было совершенно неловко слышать после того, как меня больше полугода «кормили» презрением.

Весь день я думал о Грейнджер и предстоящей встрече. Забавно, я считал, что после того, как эпопея с зельем закончится, я смогу видеть Гермиону только на трансфигурации, но она все равно продолжала участвовать в моей жизни гораздо больше, чем я смел надеяться.

Я собирался отправиться на встречу сразу же после ужина и сейчас, сидя в Большом Зале, обдумывал достойный ответ на вчерашнее замечание Грейнджер по поводу моих недовольных взглядов.

— О чем задумался с таким мученическим выражением? — спросил подошедший Алекс.

— Ты где был? Я тебя искал! — вместо ответа на вопрос выдал я.

— К Амелии ходил, — ответил он, помрачнев.

— Помфри не пустила? — спросил я в надежде, что именно это является причиной плохого настроения друга.

— Если бы, — грустно сказал он. — Амелия выгнала, не захотела говорить со мной.

— Сочувствую, — сказал я, похлопав его по плечу.

— Сам виноват, — он смахнул мою руку. — Сочувствие мне не требуется.

— Перестань.

— Да ладно. Сходи к ней ты, расскажешь потом, как она. Хорошо?

— Да, — я кивнул. — Но сейчас у меня дела, так что позже, вечером.

Доев свой ужин и попрощавшись с Алексом, я направился в лабораторию, в которой меня должна была ждать Гермиона.

Я коротко и отрывисто постучал. Изнутри послышалось негромкое «Да», и я открыл дверь.

С последнего моего визита сюда обстановка частично переменилась. Рабочие столы с котлами были отставлены к шкафам и стеллажам, а возле окна, недалеко от письменного стола, стояла не то кушетка, не то диван. Грейнджер пригласила меня войти внутрь и закрыла дверь. Она все еще была зла на меня. Это чувствовалось в ее манере держаться, в тоне ее речи, в колючих взглядах, которые она на меня то и дело бросала.

— Вот тебе методики лечения, прочти то, что отмечено закладками, и приступай. Если нужна будет моя помощь, позовешь, — она передала мне серую книгу, которая явно была магловской: на обложке красовался длинный заголовок, там знакомым для меня было только слово «реабилитация».

— А ты будешь просто следить за мной? — спросил я настороженно.

— Буду не давать тебе лениться, — ответила она и отвернулась к шкафу.

— По-твоему, я не в состоянии сам все делать, и за мной надо присматривать, как за маленьким ребенком? — возмутился я.

— Не теряй времени, пожалуйста. Читай отмеченное, ложись на диван и работай! — отчеканила она, вернувшись к столу со стопкой пергаментов.

— Слушай, Грейнджер, я понимаю, ты злишься на меня…

— Давай не будем занимать время бесполезными разговорами, — перебила она меня.

— Да черт с тобой! — не выдержал я и рванул обложку в сторону, открывая книгу на первой закладке.

— Поаккуратнее, книга библиотечная, — сделала мне замечание Гермиона.

— Починишь потом, — отозвался я.

— Сам чинить будешь! — еще больше разозлилась она.

— И не подумаю, — нарочито спокойным тоном сказал я и ухмыльнулся.

— Малфой, замолчи и читай, — процедила она сквозь зубы.

— С радостью, — протянул я. Она подняла глаза и внимательно на меня посмотрела, но не произнесла ни слова. Вздохнув, она вернулась к прежнему делу.

У меня ушло не меньше часа, чтобы изучить все то, что отметила для меня Грейнджер. Там было много интересной информации о строении тела, видах травм, похожих на мою, способов восстановления после получения увечий, а главное — там было перечислено огромное количество упражнений с подробными описаниями, делая которые, через некоторое время можно было достичь поразительных результатов, если верить книге. Правда, там не говорилось о сроках в несколько месяцев, в книге утверждалось, что на восстановление нужно потратить годы постоянных тренировок. После прочтения этой информации мой боевой настрой улетучился, будто его и не было.

— Я дочитал, — сообщил я, нарушив тишину в помещении.

Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Тогда выбирай любое упражнение из списка, который я составила, — он в конце книги между последней страницей и обложкой — и приступай. Сначала идут более легкие, потом те, что посложнее. Но первое время все упражнения будут даваться нелегко, учти это.

Я с недоверием уставился на диван, а потом перевел взгляд на Грейнджер. Она невозмутимо читала какой-то текст с пергамента в ее руках, видимо, чье-то эссе. Вздохнув, я не спеша перебрался с кресла на диван и лег.

Спустя десять минут я устал так, будто не спал уже трое суток, не меньше. Элементарные на вид упражнения не получались совершенно. Я стиснул зубы и продолжил попытки. Грейнджер, казалось, не обращала на меня никакого внимания.

Еще через двадцать минут я начал тихо ругаться себе под нос. Моей задачей было просто двигать стопами, но они отказывались слушаться. Я сжал руки в кулаки. Лоб покрылся испариной. Гермиона по-прежнему делала вид, что меня здесь вообще нет, а я не знал, рад я этому или нет.

Еще через полчаса я стукнул кулаком по дивану и решил, что пора сообщить, что мне все это надоело.

— К черту все! — прошипел я.

Грейнджер наконец-то оторвала взгляд от эссе и посмотрела на меня.

— Еще как минимум час работы, — сказала она невозмутимо.

— Я не могу больше!

— Если хочешь ходить — сможешь, — ее непробиваемость ужасно бесила.

— Через несколько лет?! Если мне несколько лет придется ежедневно работать вот так, то я сойду с ума гораздо раньше, чем пойду!

— Почему несколько лет? — удивилась она и, поднявшись, подошла ко мне поближе.

— В книге так сказано.

— Малфой, это книга рассчитана на маглов, а ты — маг. У тебя все пройдет гораздо быстрее, потому что зелье уже действует, и работает оно лучше и эффективнее, чем магловские способы лечения. Успокойся и продолжай выполнять упражнения.

— Я устал.

— Ничего, так и должно быть.

— У меня все равно ничего не получается, — признался я.

— Все нормально получается, не придумывай, — возразила она.

— Да откуда ты знаешь? — разозлился я и посмотрел ей в глаза.

— Я видела. Иногда поглядывала на тебя. Все идет нормально.

Значит, все-таки, она наблюдала за мной, а я этого не заметил. Радоваться или огорчаться этому — я пока не решил.

— Чудесно, — проворчал я, отворачивая голову от нее.

Она тяжело вздохнула.

— Хочешь, я помогу тебе, пока ты не наберешься сил? — спросил она участливо.

— За меня все сделаешь? — скептически отозвался я.

— Нет, только направлю в нужную сторону.

— Делай, что хочешь.

— Ты неисправим, — она снова вздохнула, но не ушла, а села возле моих ног. — Готов работать?

— Да, — не очень-то уверенно сказал я.

С помощью Гермионы я сумел заметить, что прогресс действительно есть, пусть и небольшой; она помогала мне двигать ногами, терпела мое бесконечное ворчание, но не уходила. Мы почти не разговаривали, у меня все равно на это не хватало сейчас сил. Но я смотрел на ее сосредоточенное лицо и чувствовал прилив благодарности и Мерлин знает чего еще.

— На сегодня достаточно, — сказала она спустя минут сорок. Она явно устала, выбившиеся локоны из ее прически прилипли к слегка вспотевшему лбу.

— Грейнджер, — я схватил ее за руку до того, как она успела подняться, — спасибо.

— Да пожалуйста, — ответила она и попыталась выдернуть руку, я только сильнее сжал пальцы.

— Слушай, не злись на меня больше. Ну прости, я знаю, что идиот, — я смущенно усмехнулся.

— Ох, Малфой, — она покачала головой, — ты своими выходками доведешь меня раньше, чем выпустишься из Хогвартса. Ты просто невыносим. Ты как ребенок, эгоистичен. Я чуть с ума не сошла, пока ты неделю не подавал признаков жизни. Я думала, что чуть не убила тебя! А выяснилось, что это ты сам себя методично убивал! Откуда эта тяга к саморазрушению?! Перед тобой открыты все возможности мира, а ты закрылся в своей ментальной клетке и жалуешься, что тебе тесно! Выходи уже оттуда!

— С твоей помощью, — тихо пробормотал я.

— Тебе надо работать над своим характером.

— Вот когда встану на ноги... — начал я.

— Не надо оправдывать свои глупые поступки физическим состоянием. Независимо от того, насколько тебе трудно в жизни, всегда нужно оставаться человеком, — резюмировала она и, выдернув руку, встала и стремительно направилась к стеллажам, на которых стояли колбы, флаконы с неизвестными жидкостями и прочие вещи, которые могли бы пригодиться для приготовления зелий. Зачем только она туда пошла?

Краем мысли я отметил, что тихо скрипнула дверь, ведущая в помещение, но не обратил на это особого внимания.

Внезапно стеллаж, стоящий позади Гермионы, начал медленно заваливаться на нее, грозя раздавить ее своим весом.

— Грейнджер, в сторону, — заорал я.

Ее рефлексы сработали на высшем уровне, она резко обернулась, оценив ситуацию, упала набок и выхватила палочку, послав наугад Депульсо. Я тоже быстро достал палочку и наколдовал Вингардиум Левиоса. Часть колб свалилась на нее, но шкаф, отброшенный назад импульсом заклинания и поддерживаемый дополнительно моей магией, устоял.

— Жива? — спросил я ее.

— Да, — она выбралась из-под осколков стекла, неуклюже поднялась и вздохнула, осматривая залитую чем-то липким мантию.

— У тебя кровь, — сказал я, глядя на ее запястье.

— Хорошо, что кислота и взрывоопасные ингредиенты стоят в отдельном шкафу в подсобке, — она издала нервный смешок. — Спасибо тебе.

Входная дверь открылась, и на пороге появился Питер Грин.

— Добрый вечер. Можно? — спросил он с улыбкой, когда уже зашел. И зачем было спрашивать?! Оценив ситуацию, он сменил счастливое выражение лица на сосредоточенное и кинулся к Грейнджер, схватив ее под локоть. — Что здесь произошло? — просто рыцарь в сияющих доспехах.

— Стеллажу надоело стоять, он решил, что пора лечь, — не очень смешно пошутила Гермиона.

— Вы ранены, — заметил он, глядя на ее руку. — Вам срочно нужно остановить кровь.

— Все в порядке, — заверила она, однако руку высвободить не пыталась.

— Нет-нет, сядьте, я все сделаю. Больше нигде не болит? Голова?

— Все в порядке, — повторила она. — Мал… Мистер Малфой успел меня предупредить, так что голова цела. А остальное — царапины и синяки, ничего серьезного.

— Мистер Малфой, как так получилось, что стеллаж начал падать? — спросил меня Грин, а сам тем временем усадил Грейнджер на стул около письменного стола и закатал рукав на раненной руке.

— Не знаю, я только заметил, что он начал наклоняться, — ответил я, но, кажется, Грин меня даже не услышал.

Он удивленно и с долей страха смотрел на предплечье Грейнджер, на котором остался огромный шрам, напоминание об ужасах войны: вырезанная особым ножом тети Беллы надпись «грязнокровка».

— Мерлин, — выдохнул Грин. — Мисс Грейнджер, какая сволочь это с вами… — он осекся. — Простите, это не мое дело.

— Ничего, — сказала она, одергивая рукав обратно. — Это все уже в далеком прошлом. Была война, мистер Грин, вы же понимаете.

Меня затрясло, в висках застучало, и черный туман пеленой лег перед глазами. Стиснув до боли зубы, я попытался умерить свои чувства и успокоиться.

— Давайте я все же залечу порез, — извиняющимся тоном предложил Грин. Тихо произнеся заклинание, он отпустил ее руку и повернулся ко мне.

Зеленые глаза смотрели на меня холодно.

— А зачем вы палочку в руках держите, мистер Малфой? — спросил он.

— Помог профессору, — я выделил это слово с особым нажимом, — поддержать стеллаж, чтобы он не упал.

— Уверены? — недоверчиво переспросил он.

— Абсолютно, — ответил я, глядя на него тяжелым взглядом.

— А если мы проверим последнее сотворенное вашей палочкой заклинание?

— То увидите, что это Вингардиум Левиоса.

— Это свидетельствует не в вашу защиту, — заявил Грин.

— Мистер Грин, я уверена, мистер Малфой здесь ни при чем. Он, наоборот, помог мне, так что прошу вас, не стоит устраивать здесь подобие допроса, — сказала Грейнджер до того, как я успел наговорить лишнего.

— Хорошо, — согласился он, кивнув. — Если вы так говорите...

— Лучше расскажите о причине своего визита, — попросила она.

Он бросил беглый взгляд на меня и заговорил:

— Я по делу. Хотел поговорить с директором, но ее нет на месте, так что пришел к вам. Опросив несколько десятков учеников, я выяснил, что на занятиях у профессора Куппер постоянно случались какие-то непредвиденные ситуации. Это что, нормальная практика в школе?

— Нет, конечно! — ответила Гермиона немного возмущенно. — Простите. Просто я чувствовала, что давно надо было поговорить с директором Макгонагалл по поводу Куппер, ведь до меня иногда доходили слухи о проблемах на ее занятиях. У меня, да и ни у кого другого ничего такого не происходит. Обычный учебный процесс, не более того.

— Но никто другой ведь не позволяет себе предвзято относиться к ученикам?

— Разумеется, — сказала Гермиона. — Да и профессор Куппер, надо отдать ей должное, не так уж сильно проявляла свою неприязнь до этого случая с драконом. Хм, — она пожала плечами, — вообще не пойму, зачем она притащила такое опасное существо в школу?! Надо быть совсем неадекватной, чтобы додуматься до такого!

— Думаю, она не хотела, чтобы такое произошло. Я не раз уже беседовал с ней. Мисс Куппер утверждает, что гордилась тем, что директор Макгонагалл позвала ее преподавать, и искренне хотела полюбить учеников. Но все-таки ей оказалось не дано. Она не смогла справиться с раздражением, вызванным неумением учеников справиться с ее заданиями, она привыкла тренировать мракоборцев — сильных и готовых к потрясениям людей. Куппер хотела воспитать силу духа в студентах, но переборщила с методами. Таков ее характер, но я не считаю, что она желала кому-то намеренно навредить. Возможно, с драконом все бы обошлось, если бы не Сильно Дурманящая настойка. Главное теперь — выяснить, кто разлил ее в подсобке кабинета ЗоТИ. Это серьезное преступление.

— Да, чем быстрее вы это узнаете, тем лучше. Ведь кто бы это ни был, он ходит по замку и может придумать еще какую-нибудь опасную выходку.

— Я постараюсь разобраться с этим как можно скорее, — кивнул Грин. — Хотя тогда мне придется покинуть Хогвартс, а я еще не достаточно насладился пребыванием здесь. Кстати, мисс Грейнджер, я в замке всего второй день, а тут все изменилось с последнего моего посещения, вот я и подумал, что, может, вы согласитесь провести мне небольшую экскурсию. Ну или хотя бы рассказать о кратчайших маршрутах, которые ведут из разных частей замка в отведенную мне комнату. Как я знаю, она находится рядом с вашей, — он широко улыбнулся.

— Я сейчас немного занята, — сказала она, указывая рукой на осколки стекла, разлитые зелья и другие выпавшие из стеллажа вещи. — Но минут через двадцать-тридцать я с радостью примерю на себя роль экскурсовода, — она тоже улыбнулась.

— Отлично, — просиял он. — Тогда зайду за вами через полчаса.

— Хорошо, — отозвалась она.

— Всего доброго, мистер Малфой, — сказал он мне сухо.

Я только кивнул в ответ. Но он, казалось, и не ждал от меня каких-то слов. Дверь скрипнула, а затем захлопнулась за ним.

Повисла неловкая пауза. Все благодушное настроение, которого с трудом удалось достичь в беседе с Гермионой, рассыпалось как хрупкий карточный домик.

— Вы так мило общаетесь… Значит, устроишь ему экскурсию по замку?

— Что? Да, — Грейнджер повернулась ко мне спиной и, присев, собирала разбитые осколки стекла. — Мы разговорились вчера вечером, все-таки у нас с ним есть общий друг.

— Конечно, друг всего магического мира — великий Гарри Поттер.

— Малфой! — прикрикнула она.

— Нет, Малфой, скорее, враг всего магического мира.

Она повернула ко мне голову и практически испепелила взглядом. Немного сжав в руках кусочек стекла, она тут же порезалась им и зашипела.

— Ай! Это все из-за тебя, Малфой, — обиженно проговорила она и бросила стекло на пол.

— Давай залечу и уйду, — со странной смесью вины и злости предложил я.

— Не надо, само заживет, — наотрез отказалась она.

— А Грину позволила, — хмыкнул я.

— Профессору Грину, Малфой. И там рана была серьезнее. Ты можешь идти.

Я засуетился. С трудом перебравшись в кресло, направил на него волшебную палочку и переместился к двери. Уже открыв ее, я обернулся и сказал:

— Между прочим, твой профессор Грин обвинил меня в том, что я на тебя стеллаж уронил!

— Просто кроме нас двоих здесь никого не было, вот он и подумал…

— Он тоже был неподалеку. Пришел почти сразу же после того, как это все произошло. А я слышал, как дверь скрипнула перед тем, как стеллаж начал падать.

— Хочешь сказать, он это устроил? — удивленно спросила она. — Это бред.

— Тогда кто же? Это был точно не я, и не ты. Либо здесь оказался кто-то еще, либо это он. И я думаю, что это был именно он.

— Ты просто оскорбился, что он обвинил тебя. Малфой, но это еще не значит, что он виноват. У него не было причин.

— Хорошо, защищай его, — выкрикнул я, переместился за порог и громко хлопнул дверью.

Злость во мне просто кипела. Как она смела защищать его? Откуда она могла знать, что он тут не замешан? По-моему, все его мотивы были очевидны: он просто хотел пофлиртовать с ней, а чтобы расположить ее к себе, устроил это маленькое происшествие и предстал перед ней спасителем, рыцарем на белом коне, а заодно и меня выставил в черном свете. Я был практически уверен, что он знал о ее шраме, а удивление, которое он так умело изобразил, было наигранным и фальшивым, как лепреконское золото!

Я долго перемещался по замку наугад, не задавая какого-то конкретного направления, а пришел в себя у двери лазарета в Больничном крыле. Стоило бы вспомнить, каким путем я выбрался из подземелий, где находилась лаборатория Грейнджер, аж на второй этаж.

Я вздохнул и устало прикрыл глаза. Голова раскалывалась, не знаю, было ли это последствием вчерашнего падения. Возможно, дело было в другом. На меня свалилось слишком много впечатлений от одного дня, так что оставаться абсолютно спокойным я никак не мог. Один только Грин чего стоил!

Можно было зайти к Помфри и пожаловаться. На головную боль, конечно, не на Грина. Но она могла своим ворчанием только усугубить ситуацию, так что я развернул кресло и уже собрался направиться в спальню, как вдруг вспомнил, что обещал Алексу навестить Амелию.

Повернув обратно, я зашел в лазарет и спросил мадам Помфри, могу ли навестить Дэвидсон, клятвенно пообещав сильно ее не утомлять и не задерживаться. Медсестра, к моему удивлению, не возражала и провела меня к кровати, на которой лежала Амелия.

— Привет, — сказал я, зайдя за ширму.

Амелия полусидела-полулежала на кровати и читала какой-то учебник. Увидев меня, она тепло улыбнулась и, отложив книгу, протянула ко мне руки.

— Привет, а я думала, ты ко мне уже не придешь, — я сжал ее холодные пальцы.

— Извини, дела были, — уклончиво сказал я. — Как себя чувствуешь?

— Уже гораздо лучше, — ответила она, свободной рукой поправив воротничок больничной пижамы, а затем пригладив выбившиеся из прически волосы. — Выгляжу, наверное, не очень.

— Что ты, все хорошо, — заверил я и попытался улыбнуться.

— Ты в порядке? — похоже, она заметила мое «блестящее» настроение.

— Да, конечно, — сказал я, отпуская ее ладонь и сцепив свои руки в замок. — Просто устал за день.

— Что там интересного происходит за пределами Больничного крыла?

— Куппер уволили, — пожал я плечами.

— Ну, это я знаю. Директор Макгонагалл еще вчера со мной приходила говорить на эту тему.

— Ладно, есть еще новость. Инцидент на ЗоТИ расследуют мракоборцы, и временно, пока идет расследование, уроки защиты у нас будет вести молодой мракоборец из нашего Министерства Питер Грин. Присматриваться будет, чтобы выяснить, из-за кого случился весь тот переполох… — я вздохнул. — Все студентки от него уже просто без ума, — я скорчил гримасу.

— А студенты? — спросила Амелия, засмеявшись.

— Не замечал за ними таких наклонностей, — ухмыльнулся я.

— Тебе он не понравился?

— Нет, абсолютно. А вот ты, скорее всего, потеряешь голову, как только его увидишь.

— Второй раз не получится, — сказала она, посмотрев мне в глаза.

— Что? — не понял я.

— Дважды одну и ту же голову не теряют, а свою я уже потеряла.

— Хм… А еще Макгонагалл лично мне дала сто баллов за спасение Хогвартса от Куппер. Ну, формулировка была немного иная, но суть примерно эта.

— Здорово, поздравляю, — искренне обрадовалась Амелия. — Ты — герой. Мой герой. Ты меня спас. А я даже не поблагодарила тебя.

— Не стоит благодарности. Я рад, что с тобой все хорошо. Вместо «спасибо» лучше прости Алекса, он сам не свой после вчерашнего.

— Драко, я не хочу говорить об Алексе! — сказала она, помрачнев.

— Но так нельзя, он ни в чем не виноват. Ты же знаешь, как он боится огня. Все же обошлось!

Она откинула одеяло и, спустив босые ноги с кровати, села напротив меня.

— Не буду я с тобой о нем говорить. Пойми ты, наконец, он мне всегда был интересен только как друг. А по-настоящему мне нужен ты, — она схватила меня за руки и посмотрела в глаза. — Ты, Драко, слышишь? Неужели ты не понял? Ты мне нравишься, и ни о чем другом я больше не хочу говорить сейчас.

Наклонившись вперед, она приблизила свое лицо к моему и, сделав глубокий вдох, поцеловала меня. Теплые мягкие губы накрыли мои, и я застыл. Если мое сердце забилось в ускоренном ритме от неожиданности, то сердце Амелии колотилось как сумасшедшее. Я почувствовал, как часто бьется нить пульса под тонкой кожей на ее запястье, которое я придерживал второй рукой. Голова слегка закружилась.

Отстранившись, она снова посмотрела на меня странным, скорее даже страстным взглядом. Ее глаза сейчас казались практически черными: из-за расширившихся зрачков почти не было видно рисунка радужки. Лицо ее раскраснелось, чуть подрагивающие пальцы потеплели.

— Драко, — выдохнула она.

А я просто сидел и не шевелился. «Что я творю?» — пронеслось в голове громким пронизывающим шепотом. Но все остальные мысли застыли, словно подернутые льдом. С трудом мне удалось кое-как проанализировать ситуацию.

Я знал, что не испытываю к Амелии никаких чувств, кроме дружеских. Но так было только на данный момент. Можно ли устоять, когда тебя так настойчиво зовут? Нужно ли? Гермиона… Она — наверное, единственная причина, по которой я игнорировал теплые красноречивые взгляды Амелии. Я был влюблен в Гермиону, в этом уже не приходилось сомневаться. Только вот это было, скорее, моей проблемой, чем препятствием между мной и Амелией. Грейнджер, естественно, не испытывала ко мне никаких чувств. Мало того, с появлением Питера Грина ее жизнь, похоже, должна была измениться. Я не был идиотом настолько, чтобы не замечать пробежавшую между этими двумя симпатию. Сегодня я наблюдал за ними слишком близко... Может, Амелия — моя возможность забыть о Гермионе, потому что иначе мне и дальше будет больно.

Я знал, что Алекс, возможно, меня не простит, если я стану встречаться с Амелией, ведь когда-то я уже заявлял ему с честными глазами, что она совершенно не в моем вкусе, но, откровенно говоря, в глубине души я давно подозревал о чувствах Амелии и, если бы больше заботился о друге, рассказал бы ему все еще тогда, когда начал понимать намеки. Но моя эгоистичная натура тешилась проявлениями внимания, а еще мне не хотелось портить отношения с Алексом, да и причинять боль своими рассказами тоже. Но сейчас эти двое совсем разругались, потому, наверное, мои действия нельзя было считать предательством...

Я знал, что вот эта сидящая передо мной девушка неглупа, хороша собой и приняла меня таким, какой я есть, и что, протяни я сейчас руку, она станет мне еще ближе и будет еще более преданной. Только надо ли мне все это?

— Амелия, я… — слов не было, потому что я понятия не имел, что говорить.

Она закрыла мне рот ладонью, приблизилась к моему лицу и заглянула своими бездонными глазами в мои. От резкого движения щелкнула заколка, и волосы, вырвавшись из плена, каскадом рассыпались по плечам и обрамили пылающее лицо Амелии, щекоча мои щеки и глаза.

— Молчи. Сейчас не надо ничего говорить, — зашептала она, и я почувствовал горячее дыхание на своей щеке. — Я буду ждать твоего ответа позже. А сейчас просто поцелуй меня еще раз и уходи. Хорошо?

И я поцеловал ее, обняв за плечи. Просто потому, что она попросила, и я повиновался порыву. А потом оттолкнул слегка и, не говоря ей ни слова, направил палочку на кресло и выбрался в коридор.

Тихо хлопнула закрывшаяся за мной дверь лазарета, а меня обдало прохладой, гулявшей во всех коридорах замка. Я сделал глубокий вдох и, наконец, очнулся. Включился. Пришел в себя, как будто до этого просто спал и наблюдал за всем со стороны. Что я наделал?

* * *

Ни на следующий, ни через день Амелия на занятиях не появилась. Алекс, когда я спросил его, сообщил мне, что мадам Помфри решила оставить ее в Больничном крыле по крайней мере до конца недели. Я только вздохнул с облегчением. Амелия все так же отказывалась говорить с Алексом, но он, казалось, принял это как данность и сообщил, что хочет избавиться от своей фобии, а потом уже снова просить прощения.

Так и не решившись сказать Алексу, что происходило между нами с Амелией, я делал вид, что все оставалось как всегда. Наверное, попросту потому, что еще сам не решил, происходило ли между нами что-то серьезное.

Каждый день я виделся с Гермионой в лаборатории. Она помогала мне заниматься, указывала на ошибки, которые я совершал, и разговаривала со мной подчеркнуто вежливо и сухо. Меня это очень злило, но я старался не подавать виду, пытаясь вывести ее на доверительный разговор, какие у нас уже не раз происходили. Все попытки были тщетными.

Я делал успехи в занятиях, но терпел полное фиаско в отношениях.

Казалось, я всюду видел Грина в компании Гермионы. Я периодически встречал их вместе перед занятиями по трансфигурации, они сидели рядом за преподавательским столом, и даже в лабораторию он наведывался почти каждый день. Она ему улыбалась, как улыбалась когда-то Поттеру и Уизли, а я снова чувствовал себя брошенным и одиноким, человеком без будущего и надежды.

Ровно через полторы недели после увольнения Куппер у нас состоялось первое занятие по ЗоТИ с новым преподавателем.

Мы с Алексом зашли в кабинет раньше других и устроились на своих привычных местах. Помещение уже успели восстановить после пожара, и теперь ничто не напоминало о том неприятном инциденте. Сейчас столы в аудитории стояли рядами, как и в любом другом учебном классе. Только преподавательский стол переместился с дальнего угла в центр помещения.

Грин уже сидел за своим столом, листая учебник и делая пометки на полях. Он здоровался с каждым входившим в кабинет и просто излучал добродушие.

— Как думаешь, он на самом деле такой безупречный или притворяется? — с усмешкой спросил Алекс.

— Притворяется, гад, — ответил я.

— Уверен?.. Ты только посмотри на его волосы. Слушай, я тут подумал, может и тебе такие отрастить, а? — поддел меня он и взглядом указал на Грина, который сейчас как раз повернулся к нам спиной.

— Пошел ты, — огрызнулся я. — Я не хочу выглядеть как мой отец или этот пижон с хвостом.

— Это же просто шутка, — надулся он. — Не хочешь — не надо. Хотя… — он замолчал, в кабинет зашла Амелия.

Грин поприветствовал ее, как и всех других, она ответила что-то невразумительное и направилась к тому месту, на котором она сидела с начала второго семестра. Бросив на меня взгляд, она заметила, что Алекс смотрит в ее сторону, и тут же отвернулась. Он хмыкнул, демонстративно открыл книгу и уставился на убористые строки текста.

— Драко, скажешь мне, когда урок начнется, — заявил он.

Я снова посмотрел на Амелию, и наши взгляды встретились. Она кивнула головой в сторону Грина и скорчила смешную гримасу, а потом улыбнулась и подмигнула мне. Я едва сумел сдержать улыбку. В этот момент на соседнее с ней место уселся Райт, и наш молчаливый диалог с переглядыванием закончился.

Через пару минут Грин поднялся из-за стола и привлек внимание студентов.

— Добрый день, — начал он, улыбнувшись. — Как вы уже знаете, меня зовут профессор Грин, я некоторое время буду вести у вас занятия по защите от темных искусств, но я понятия не имею, кто будет принимать у вас ЖАБА по этому предмету. Почти уверен, что до конца учебного года я не останусь. Надеюсь, мы с вами сработаемся на этот короткий промежуток времени. Наслышан о вашем предыдущем преподавателе, потому хочу заверить, что на моих занятиях такого беспредела никогда не будет. Снимать по двадцать-тридцать баллов за раз — это скучно, то ли дело сразу по пятьсот, — в аудитории послышались неуверенные смешки.

— Конечно же, я шучу. Я не считаю, что снятие баллов будет хоть как-то способствовать повышению ваших навыков в защите от темных искусств. А ведь именно с этой целью мы с вами здесь вместе и собрались — чтобы вы научились распознавать опасность и могли защищаться в случае необходимости. Защищаться, но не нападать. Нападение — удел слабых, тех, кто не может решить вопрос или проблему другим способом.

Грин прошелся чуть вперед и встал рядом со своим столом.

— Прежде всего решим организационные вопросы. Практики с опасными существами у вас в первом семестре было хоть отбавляй, так что теперь мы сбавим обороты. Однако это не значит, что мы окунемся в пучины скуки и уныния, изучая только одну теорию. Нет. Мы будем совмещать все вместе, делиться опытом, развиваться, ну и, конечно, ненавязчиво готовиться к экзамену. Мне бы очень хотелось, чтобы вам было интересно на моих занятиях, и я постараюсь эту задачу выполнить.

Он замолчал, давая всем возможность осмыслить его слова, а затем взял со стола учебник и сказал:

— Ну, а сейчас немного поучимся. Откройте свои учебники на странице триста пятьдесят два и приготовьтесь слушать, читать и конспектировать.

Не знаю, каким Грин был мракоборцем, но надо было отдать ему должное, он отлично справлялся с ролью преподавателя. Он умел увлечь рассказом, интересно подавал теоретические вопросы, дополнял все примерами из личного опыта, шутил и раздавал по несколько баллов каждому, кто готов был проявлять хоть какое-то участие в ходе занятия. Его внешний вид и манера речи, тембр голоса и доброжелательность располагали к себе буквально всех. Я мог смело предположить, что если он продолжит в том же духе, то к концу года станет любимым преподавателем едва ли не всего Хогвартса. Даже Гермиона с ее негласным званием одной из самых талантливых молодых ведьм, всеобщим уважением и славой героини войны не смогла бы, пожалуй, потягаться с Грином за звание лучшего преподавателя по версии студентов. Я уже представлял, как все расстроятся, когда расследование закончится, и он соберется уходить.

Я отмечал и учитывал это все, однако все равно терпеть его не мог. Мне казалось, что все это — только фальшь, а за красивым фасадом кроется хитрость и злой умысел. Я был уверен, что это все еще проявит себя, как только случится что-то неординарное.

* * *

Дни потянулись скучной однообразной рутиной. Следующие две недели прошли в бесконечных уроках, эссе, занятиях с Гермионой и бессоннице. Февраль, а вместе с ним и зима, грозили закончиться и бесследно исчезнуть уже совсем скоро. Холод и мокрый снег с дождем делали все вокруг мрачным, темным и застывшим. Словно мир погрузился в очень глубокий сон, чтобы набраться сил и вскоре проснуться, сделать резкий глубокий вдох во все легкие, будто вынырнув из холодных глубин океана, расправить крылья и взлететь ввысь, ощущая мощь и биение жизни под кожей. А вместе со всем миром спал и я.

Амелия продолжала обходить стороной и игнорировать Алекса, который с головой ушел в книжные миры, а заодно с ним, можно сказать, и меня. Только вот мне все время доставались пылкие взгляды ее зеленых глаз, теплые улыбки и легкие мимолетные касания руки, когда мы оказывались рядом. Наедине мы с ней не оставались, и это позволяло мне спокойно разбираться в себе и оттягивать принятие какого-либо решения.

Занятия с Гермионой — напротив, запутывали меня все сильнее. Мы по несколько часов находились только вдвоем, мы работали вместе, и это сближало. Да, во всех наших разговорах присутствовал только официальный тон, но даже так в ее компании мне было хорошо, как ни с кем другим. Хотя физически я уставал за время тренировок очень сильно. Но результаты стоили тех усилий, что я прилагал, и усталости, наваливавшейся на меня тяжелым грузом ежедневно. Прогресс был налицо, вернее, на ноги. Я уже научился двигать обеими стопами и кое-как мог самостоятельно согнуть ноги в коленях. Последнее было столь болезненно и отнимало столько сил, что под конец тренировки одежду, в которой я занимался, можно было выжимать, потому что она была насквозь мокрой от пота. Я ругался, возмущался, психовал, но делал и не мог нарадоваться собственным успехам.

Сейчас Грейнджер помогала мне поднимать ноги вверх, растягивая отвыкшие от работы связки и мышцы. Казалось, она уставала от этих моих тренировок не меньше, а может, и больше меня, но никогда не жаловалась. Я же иногда позволял себе поныть.

Сегодня я пришел на очередную тренировку в плохом настроении, потому что не смог приготовить зелье на зельеварении, а потом никак не справлялся с заклинанием на чарах. Флитвик снял с меня десять баллов за то, что я стукнул кулаком по столу от досады, и этого я ему простить не мог. Ничего такого уж страшного я не сделал. И не справлялся я сегодня только лишь потому, что мышцы на ногах очень сильно болели и не давали сосредоточиться. Но кого, кроме меня, это волновало?

— Малфой, прекрати вздыхать как старый дед, — Гермиона шлепнула меня рукой по ноге.

— Грейнджер, я устал, — пожаловался я, нахмурившись.

— Я тоже устала, но я же молчу! Ты должен сегодня поднять правую ногу под углом девяносто градусов, и пока ты этого не сделаешь, отсюда не уйдешь!

— Проведем здесь вместе ночь? — саркастично спросил я.

— Надо будет — проведем, — не поняла сарказма и двусмысленности она. — Работай быстрее.

— А куда мне тогда спешить, — ухмыльнулся я.

— Ах ты мерзкий… — начала она и осеклась. — Мерлин, я же не проверила контрольные работы третьекурсников Пуффендуя. Это все из-за тебя.

— Конечно, кто же еще может быть виноват? Но ладно. Это все значит, что я могу идти?

— Малфой, ты как маленький ребенок, честное слово, — вздохнула она. — Ты сегодня поднимаешь правую ногу, и ни одна контрольная мира не должна тебя от этого отвлечь.

— Но сам же я не справлюсь, — тихо сказал я, глядя на нее снизу вверх.

— Ну так я здесь, чтобы помочь тебе. В чем проблема?

— А контрольные?

— Позже проверю, — махнула она рукой. — Отдохнул? Давай продолжать.

— А хочешь, я тебе помогу с проверкой. Знаний на уровне третьего курса у меня точно хватит.

— Нет, спасибо. Сама справлюсь, — отказалась она, улыбнувшись.

— Почему ты всегда отказываешься от моей помощи? — раздраженно спросил я.

Она сжала губы в тонкую линию, глубоко вздохнув.

— Ладно, если сможешь поднять ногу, как договаривались, контрольные проверяем вместе.

— Грейнджер, ты и мертвого уговоришь, — я закатил глаза.

Следующие полчаса я, сцепив зубы, терпел боль и безжалостность своего временного тренера. Гермиона все всегда делала на совесть, потому и меня она не щадила ни капли. Наконец, я сделал то, что было нужно и, увидев, что все получилось, нервно и немного истерично засмеялся.

— Малфой, есть! — воскликнула Гермиона. — Какой ты молодец! Я тобой просто горжусь.

— Не шути так, — сказал я, резко прекратив смеяться.

— Я серьезно, — заверила она меня, взглянув в глаза. — Учитель радуется успехам своего ученика и гордится им, это нормально.

— Спасибо тебе, — в сердцах сказал я.

— Так будешь говорить, когда встанешь на ноги и пойдешь, а это уже не за горами.

— До конца учебы не успею.

— Что? Через два месяца максимум пойдешь, — сказала она уверенно.

— Через два месяца? Грейнджер не фантазируй, пожалуйста, я этого не люблю.

— Спорим? — спросила она и с уверенностью во взгляде протянула мне руку.

— Спорим, — я пожал ее теплую ладонь — и как же мне не хотелось ее отпускать! — А на что?

Она хитро улыбнулась.

— Помнится, вчера ты последними словами ругался, пока я пила здесь кофе во время твоей тренировки. Так вот, если ты сможешь ходить раньше, чем закончатся два месяца, угощу тебя чашкой настоящего кофе, чтобы ты наконец понял, что ты теряешь.

— Ладно, — согласился я. — Тогда, если этого не произойдет за два месяца, ты… — я задумался, — ты…

— Не трудись, — усмехнулась она. — Этого все равно никогда не будет, потому что ты сможешь скоро ходить. Ну а если вдруг ты по какой-то ужасной случайности окажешься прав, потом придумаешь мне задание.

— Ладно! Увидим, кто из нас прав! — сказал я. — А теперь неси контрольные.

— А они лежат здесь в шкафу, так что далеко ходить не надо, — сказала она и пошла к шкафу.

В дверь тихонько постучали, а через секунду в проеме показалась вечно идеальная фигура Грина.

— Привет, — поздоровался он, поедая Гермиону глазами. — Здравствуйте, мистер Малфой, — бросил он и подошел к ней.

— Добрый вечер, — пробурчал я.

— Привет, — ответила Грейнджер, открывая шкаф.

С верхней полки сорвался толстенный фолиант и начал падать прямо Гермионе на голову. Я успел только воздуха в легкие набрать, а вот реакция Грина сработала молниеносно. Он дернул Грейнджер за локоть, заставляя прижаться к нему, а сам сделал шаг назад. Огромная тяжеленная книга с грохотом рухнула на пол.

— Мерлин, ее там раньше не было, — Гермиона заговорила на тон выше обычного.

— Цела? — спросил ее Грин.

— Да, — кивнула она. — В полном порядке, только испугалась.

— Вовремя я зашел, Гермиона, — проговорил он и взглянул на меня с прищуром.

— Да, спасибо вам, — она улыбнулась.

Где-то внутри что-то царапнуло меня за душу. «Гермиона»? Они уже называют друг друга по именам?

— Присядьте, — он усадил ее на стул. — Я заскочил на минутку, у меня еще есть дела, но, наверное, останусь здесь. У вас тут происходит что-то неладное.

— Все нормально, я, скорее всего, просто забыла об этой книге.

— Уверены? Мне кажется, тут дело нечисто, — с сомнением сказал он.

— Да, все в порядке, — ответила она. — Так что вы хотели?

— Ну, — улыбнулся он. — Завтра студенты идут в Хогсмид. А мне надо в Лондон. Хотел спросить, не составите ли вы мне компанию? И с Гарри заодно увидитесь.

— Я с радостью, — просияла она. — Но я должна не поздно вернуться, у меня еще с Малфоем тренировка.

— Один день мистер Малфой может и сам справиться, — уверенно сказал Грин.

— Нет, Питер, я должна ему помочь.

— Что ж, хорошо, — вздохнул он. — В восемь будете уже здесь, договорились?

— Хорошо, — она улыбнулась.

— Ну, тогда я пошел, если вы точно в порядке.

— Я точно в порядке.

— Хм, у меня есть идея получше, — снова улыбнулся он. — Когда вы тут с делами закончите?

— Через час примерно, а что? — удивленно спросила она.

— Через час зайду за вами, провожу в комнату, а то вдруг еще какие летающие книги попадутся по пути.

Гермиона засмеялась и кивнула ему:

— Договорились.

— Тогда до встречи, — сказал он, пожал ей руку и, удостоив меня коротким кивком головы, ушел.

Гнев из-за этого приторного диалога, от которого, казалось, даже зубы начали слипаться, затмил мне все здравомыслие.

— Значит, завтра — в Лондон? — спросил я как можно более ровно.

— Да, — беззаботно ответила она.

— Вы уже друг друга по именам зовете…

— Малфой, это тебя не касается. Ты и так видишь и слышишь больше, чем предназначено для твоих ушей.

— Я думаю, это он положил сюда эту книгу. Специально, чтобы прийти и картинно спасти тебя.

— Малфой, ты опять начинаешь? Это же полнейший бред!

— Нет, не бред! Здесь, кроме нас троих, больше никто не бывает! А я этого точно не делал.

— И он не делал, я уверена, — спокойно сказала она. — Мы выясним, что это за книга, но я не думаю, что кто-то намеренно поставил ее так, чтобы она упала на меня.

— Не доверяй ему так слепо! Он очень хитрый.

— Малфой, ну что ты заладил? У тебя есть какие-то доказательства его вины?

— Нет, — хмуро ответил я.

— Ну вот и не наговаривай на человека.

— Но это уже не впервые происходит, и каждый раз он оказывается рядом, — продолжал я убеждать ее.

— Знаешь, ты тоже каждый раз оказываешься рядом, когда что-то происходит.

— Ты считаешь, что это я сделал? — со злостью спросил я.

— Нет. Я просто говорю, что то, что он оказывался оба раза рядом, еще не доказывает его вины, — устало проговорила она. — Это просто случайность.

— Ты ошибаешься, — сказал я упрямо. Какое-то шестое чувство внутри меня говорило, что все это далеко не случайно. Мало того, все это делалось с целью навредить Гермионе, а возможно, и убить ее, но делалось, к счастью, неумело. — Я чувствую, что здесь что-то нечисто. И только он может быть в этом замешан!

— Малфой, хватит! — она повысила голос.

— Ладно, поступай, как знаешь. А я пошел. Прости, контрольные придется проверять одной, как ты и хотела, а то я что-то очень устал.

— Хорошо, — безразлично отозвалась она.

— Спокойной ночи, — выплюнул я и переместился в коридор, громко хлопнув дверью.

Пока я добирался до своей комнаты, перед моими глазами проносились сцены воображаемого свидания Гермионы и Грина, я буквально видел, как они ходят, держась за руки, смеются и беспечно разговаривают, целуются...

Доведя себя до ручки, я лег в кровать и крепко закрыл глаза. Сердце колотилось учащенно, пульс отдавался даже в висках. Я до боли стискивал зубы.

Уснул я только под утро.

Грейнджер стояла около двери своей комнаты. Рядом с ней, прислонившись к дверному косяку, стоял Грин. Я был у окна напротив двери, но меня они не замечали. Он убрал с ее лица прядку волос, нежно провел костяшками пальцев по скуле, наклонился и поцеловал ее. Она прижалась к нему всем телом, положив руки ему на плечи. Он гладил ее спину, проводил руками по волосам, а потом начал расстегивать пуговицы ее мантии.

Я хотел закричать, позвать Гермиону, но голос меня не послушался. В окне за мной, в котором почему-то не было стекла, огромная черная птица, возникшая из ниоткуда, засмеялась каркающим смехом, и вокруг моей шеи обвилась толстая крепкая ветка, оба конца которой эта птица схватила своим клювом. Она отлетела на несколько футов, и удавка вокруг моей шеи затянулась. Воздух перестал поступать в легкие. Я задергался, пытаясь вырваться, пробовал разорвать ветку, но она не поддавалась. Внутри все жгло, мозг сконцентрировался только на одной мысли — сделать глоток воздуха. Я ослабел, забился в судорогах, и сквозь пелену перед глазами увидел, что Грин стоит и смотрит на меня, улыбаясь, а Гермиона вообще куда-то исчезла.

Еще несколько секунд — и я понял, что скоро совсем ослабею и задохнусь. Сделав последний рывок, я попытался побежать и…

Проснулся. С жадностью шумно глотая воздух ртом, я дотронулся до шеи. На ней ощущались отчетливые следы от веревки или чего-то подобного. Меня душили во сне, а наяву остались следы. Я зажег свечу и сел. Мелкая дрожь сотрясала все тело. В комнате было тихо.

Мне не давала покоя усмешка Грина из сна. Он явно был замешан и в этом происшествии. Нужно было все хорошо обдумать и найти доказательства. Сны так просто не воплощаются в жизнь. За окном светало. Я оделся и переместился в общую гостиную, поближе к теплому камину, только для того, чтобы успокаивающее оранжевое пламя, мирно потрескивающее за каминной решеткой, привело меня в чувство.

* * *

В Большой Зал я направлялся нехотя. Есть не хотелось, шею саднило. Не дойдя до входа каких-то сто футов, я увидел входящих в двери Грейнджер и Грина, они сейчас держались за руки — живое воплощение моего ночного кошмара. Лучше бы меня там удавили, чтобы я не видел этого сейчас. Я выругался и свернул влево, налетев на кого-то.

— Драко, — раздался совсем рядом знакомый голос Амелии. — Что случилось?

— Привет. Ничего, просто не хочу есть. Пойду в библиотеку.

— Подожди, я хотела с тобой поговорить, — сказала она и указала рукой на скрытую за гобеленом нишу в темном закоулке коридора.

— Давай поговорим, — согласился я, и мы направились туда.

— Я хотела спросить, подумал ли ты? — сказала она, поправляя волосы. Она явно нервничала. Я — тоже. Но ответа у меня все еще не было.

Не было? Минутой ранее я видел свой ответ.

Вместо слов, я потянул Амелию за руку, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с моим, и поцеловал ее в губы со всем пылом, на который сейчас был способен. Она, естественно, ответила на поцелуй с не меньшей страстью.

Закрыв глаза, ощущая горячие губы Амелии на своих, чувствуя прикосновения ее рук к моей шее, слыша наши отрывистые вдохи, я увидел перед внутренним взором целующихся Гермиону и Грина. Чертов преподаватель ЗоТИ! Проклятая должность!