Rise (гет)

В тишине прозвучало признание.

Но кого осуждать должны мы,

Если совесть сложней заклинания,

А поступок страшнее тюрьмы?

Его ввели в зал и усадили в центре на стул для обвиняемых. Выглядел этот Уоттс блекло. Он не обладал особой внешностью, все его черты были обыкновенными, неприметными. Единственное, что бросалось в глаза — это его плотно сжатые челюсти и бегающий взгляд.

— Мистер Уоттс, суд получил достаточно доказательств вашей виновности в причастности к нескольким преступлениям и рекомендует вам сейчас честно признать свою вину. Суд также напоминает, что заседание собралось здесь не по вашему вопросу, а значит, у вас есть еще шанс улучшить собственное положение, рассказав нам сейчас всю правду от начала и до конца.

— Я понял. Я не идиот, чтобы отпираться, когда сам Рид нарыл на меня доказательства. Я ведь работал с ним, так что прекрасно знаю, какая у него хватка, — отчетливо проговорил Уоттс.

— Ближе к делу, мистер Уоттс, — недовольно сказал Солсбури.

— Хорошо, — с мрачной решимостью кивнул он. — Я действительно отравил Малфоя. Этот гад был невыносим. Уже больше трех лет он провел в камере, а все оставался таким же заносчивым высокомерным идиотом. А когда мы в соседние камеры посадили его бывших дружков, соратников, так сказать, он стал вести себя еще хуже. От их перепалок у меня гудела голова. Я был хорошо наслышан о былой деятельности этих уродов, мои родственники пострадали от них, и пострадали очень серьезно. А теперь этот Малфой позволял себе кричать что-то о гордости, о том, что Малфои еще возродятся, а его сын еще всех поставит на колени… В общем, после очередной их перепалки я решил его немного приструнить. Я не собирался его убивать, нет, только успокоить, — он хмыкнул. — Но этот живучий гад вернулся в камеру и стал еще невыносимее. А потом я чисто случайно услышал из их разговоров, что недалеко от Лондона скрываются еще двое соратников этих Пожирателей. И мне пришла в голову отличная идея. Я отправил им письмо от имени тех двоих, что сидели рядом с Малфоем. Как ни странно, те преступники на свободе откликнулись. У нас завязалась переписка. Было забавно вести их туда, куда мне было нужно. А хотел я уничтожить эту чертову семью, чтобы все наконец успокоилось. Но марать свои руки я не желал, уж поверьте. Я все продумал. Узнал, где младший Малфой, где миссис Малфой, и отправил двоих убрать младшего, тем более что он не представлял из себя трудную мишень. И со старшим Малфоем я решил разобраться чужими руками. Сначала я подкинул двоим, сидевшим в соседних камерах, письма от их вольных дружков, естественно, написанные мной, направил их гнев в нужное русло, а потом сделал им небольшой подарок — волшебные палочки. А дальше ничего делать не надо было, Малфой их вывел из себя и поплатился. Жаль только, что я не успел задержать своих коллег, и те двое Пожирателей его не прикончили. Я бы не дал им уйти из тюрьмы, это точно. Да и двух «вольных» гадов я бы тоже сам поймал и вышел бы героем, но они не справились! — он вздохнул и немного помолчал, а потом продолжил: — Тогда я понял, что если хочешь сделать что-то хорошо — сделай сам. И я придумал другой способ избавиться от вечного брюзжания Малфоя-старшего. Я провернул тот же трюк, что и с его более тупыми дружками, но он сработал. Малфой получил волшебную палочку и решил, что это знак свыше. Он попытался бежать, и тогда я отплатил ему за все. То самое заклинание, название которого вы так боитесь произносить вслух, я нашел в одной из книг в логове тех двоих Пожирателей, что были на свободе, уже после того, как их поймал калека-Малфой и мисс Грейнджер, которая с какого-то перепугу оказалась тогда с ним. Так что меня винить не в чем. Я покарал темного мага его же оружием. Теперь он хотя бы молчит. С ними всеми поступили слишком мягко, нужно было всех отправить к дементорам, но нет, власти захотели побыть добренькими. Я только исправлял ошибку. Вот и все. Я сделал только лучше!

— Достаточно, мистер Уоттс, — нахмурил брови Солсбури. — Господа, уведите его, пожалуйста, — кивнул он мракоборцам. — Есть ли еще свидетели, желающие сказать что-то по делу мистера Малфоя?

— Я бы хотел кое-что добавить, — неожиданно сказал Поттер. Я уставился на него в удивлении.

— Прошу, мистер Поттер, — сделал приглашающий жест рукой Солсбури.

— Спасибо, уважаемый судья, — кивнул Поттер. — Я бы хотел добавить: тот факт, что мистер Малфой-старший, каким бы ни был человеком, подвергся незаконному нападению со стороны служителя закона, свидетельствует о том, что система еще очень далека от совершенства и должна исправлять свои ошибки. Самосуд недопустим. Кроме того, представитель семьи Малфоев — мистер Драко Малфой сделал уже достаточно много для того, чтобы добавить в историю настоящих поступков: двадцать пятого декабря две тысячи первого года вместе с мисс Гермионой Грейнджер он обезвредил и задержал двух опасных преступников — бывших Пожирателей Смерти, кроме того, помог обезопасить студентов Хогвартса во время другого опасного инцидента, произошедшего на одном из уроков. И это не весь список добрых дел представителя семьи Малфоев. Думаю, суду следует знать об этом, прежде чем выносить приговор. Материалы дел по тому, что я сейчас сказал, вам поданы, уважаемые судьи. У меня все, спасибо, — Поттер слегка кивнул.

— Спасибо вам, мистер Поттер, можете присаживаться, — вежливо проговорил Солсбури. А потом уже более сухим тоном продолжил: — Суд удаляется для вынесения приговора. Заседание возобновится через час.

Судьи в лиловых мантиях поднялись со своих мест и не спеша вышли из помещения. Мы остались сидеть в зале.

— Мама, ты как? — спросил я, заметив, какая она бледная.

— Все в порядке, — улыбнулась она.

— Извините, что прерываю, — обратилась к нам Гермиона. — Малфой, я вернусь минут через двадцать. Гермиона поднялась с места и зашагала к выходу. На ее стул тут же пересел Поттер.

— Можно тебя на пару слов? — спросил он.

— Конечно, — ответил я, провожая взглядом фигуру Гермионы, выходящей из зала.

— Спасибо тебе, что спас ее, — тихо и как-то торжественно проговорил Поттер, глядя в ту же сторону, что и я.

— Э-э… — выдал я от неожиданности такого заявления.

— Если бы не ты, она бы точно коснулась той статуэтки, и тогда… Я даже подумать боюсь о том, что бы тогда было, — его глаза говорили, что он как раз хорошо понимал, что было бы с ним, если бы статуэтка тогда взорвалась, и Гермиона погибла. В его взгляде было столько страха и тревоги, что даже мне стало не по себе.

— Поттер, тебе не меня благодарить надо, а искать того ублюдка, который ей это прислал. Кто знает, сможем ли мы защитить ее в следующий раз, — покачал я головой, и только потом до меня дошло, что я только что сказал.

Поттер, кажется, тоже понял, потому что его глаза за очками, стали почти такими же круглыми, как и оправа.

— В каком смысле: «мы»? — он склонил голову, будто это могло ему помочь найти истинный смысл моих слов.

— В том смысле… — пробормотал я тихо, — что я тоже очень хочу, чтобы она была жива и здорова, понимаешь? И, хоть она сильная и может за себя постоять, есть вещи, от которых она может не уберечься. Кто-то на нее охотится. И если сначала я думал, что ее хотят напугать или попросту насолить ей, то теперь отчетливо видно, что ее хотят убить. Пока Тинки с ней, конечно, он будет следить в оба за всем, что происходит вокруг. Но уже достаточно скоро выпуск, и я не уверен, что Гермиона согласится оставить моего эльфа у себя.

Поттер теперь еще и брови поднял, а я нахмурился, не понимая причины его теперешнего удивления.

— Малфой, ты что…

— Неужели она не рассказал тебе, что я отдал ей на время своего домового эльфа? — перебил я его.

— Рассказала, — ответил Поттер.

— Тогда в чем дело? — нахмурился я.

— Ни в чем, — пожал он плечами и странно посмотрел на меня. — Я буду искать того, кто покушается на нее.

— Ищи в Хогвартсе, — сказал я. — Кстати, почему ты так доверяешь Грину? Мне он не нравится.

— И я, кажется, теперь понимаю почему, — пробормотал Поттер. — Малфой, Питер — очень надежный человек, я бы ему и свою жизнь мог доверить.

— Ну вот свою и доверяй, сколько хочешь, но… весь Хогвартс на плечи этого человека взваливать не нужно, — раздраженно заметил я.

— Питер проводит расследование, так что скоро многое прояснится.

— Он уже его несколько месяцев проводит, а результата нет, — я скрестил руки на груди.

— Потому что не так это и просто в таком большом замке с огромных числом студентов, — оправдал Грина Поттер.

— Ладно, — вздохнул я.

Мы замолчали, каждый думая о своем. Странно было сидеть с ним рядом в зале заседаний Визенгамота и разговаривать, как хорошие знакомые, обсуждая безопасность Гермионы и Хогвартса. Кстати, был еще один момент, который мне хотелось бы прояснить, потому что я совершенно искренне не понимал мотивов.

— Поттер, — позвал я.

— Да, — он внимательно посмотрел на меня и поправил очки.

— Почему ты согласился помогать моему отцу? Он же ужасный человек.

— Я помогаю твоей маме и тебе. Она когда-то спасла меня, ты же знаешь. А перед тобой я теперь в долгу за Гермиону. Она — моя лучшая подруга, очень близкий мне человек, а ты ее спас. Но причина, наверное, даже не только в этом, — он пожал плечами. — Я не знаю, как точнее объяснить.

— Ясно, — кивнул я. — Спасибо, Поттер. И найди того урода, задумавшего убить Грейнджер.

— Найду, — мрачно ответил он.

Мы замолчали, говорить больше было не о чем.

— Гарри, ты занял мое место, — сказала вернувшаяся Гермиона. — Мне сесть на твое?

— Нет-нет, садись сюда, — он поднялся. — Я просто беседовал с Малфоем. Но мы уже договорили.

Я повернулся к маме, пытаясь отвлечь ее расспросами о доме и рассказами о своей учебе.

Через двадцать минут в зал вернулись судьи, и все присутствующие замолчали.

— Итак, — провозгласил Солсбури. Мама до боли сжала мою руку. — Суд готов озвучить результаты. Согласно полученным заключениям колдомедиков, отчетам мракоборцев, а также ряду других доказательств и свидетельств, выносится на голосование решение о пересмотре приговора по делу Люциуса Малфоя: в связи с утратой рассудка, изменить меру наказания мистеру Люциусу Малфою с тюремного заключения в Азкабане на принудительное пребывание в больнице Святого Мунго сроком на шесть лет. Кто за, поднимите, пожалуйста, руки, — вверх поднялось сорок пять рук. — Решение принято. Да, и еще. Суд над мистером Уотсом состоится через семь дней — третьего мая. Миссис Малфой может посетить заседание при желании. На этом все. Заседание окончено. Все свободны.

Солсбури, а за ним и остальные судьи поспешили покинуть зал.

Я выдохнул с облегчением. По крайней мере, отец будет под присмотром колдомедиков, и мама сможет его навещать, а значит, ей будет немного спокойнее.

К нам подошли несколько мракоборцев, чтобы отвезти отца в больницу.

— Я еду с отцом, — сказала мне мама. — Сынок, береги себя и спасибо, что ты был рядом, — она порывисто обняла меня и, отстранившись, посмотрела на Гермиону и Поттера.

— Мистер Поттер, я вам очень благодарна за помощь, и… — мама запнулась, подбирая еще какие-то слова.

— Миссис Малфой, я рад, что помог вам, — Поттер пожал ей руку.

— И вам, мисс Грейнджер, я благодарна за Драко. Его не узнать. Такие успехи, и все это благодаря вам, — проговорила мама.

— Это заслуга вашего сына, он очень много работает над собой, — улыбнулась Гермиона, бросив на меня беглый взгляд.

— Все равно спасибо вам, — улыбнулась мама.

Взяв отца под руку, она в компании двух мракоборцев зашагала к выходу.

— Вы сейчас куда? — спросил Поттер. — До поезда еще несколько часов.

— Не знаю, пока что на выход, а дальше — посмотрим, — ответила Гермиона.

— Я бы хотел посидеть с тобой в кафе и поговорить, но совсем нет времени, — он виновато развел руками.

— Ничего, в другой раз, — с улыбкой проговорила она.

— Тогда до встречи. Береги себя, — Поттер обнял Гермиону, а потом обратился ко мне: — Малфой, думаю, еще увидимся. Успехов, — он протянул руку для рукопожатия, и я, поколебавшись секунду, пожал ее в ответ.

Поттер еще раз кивнул, улыбнулся Гермионе и поспешил к какому-то незнакомому мне человеку, ожидавшему его около выхода.

— Ну что, идем? — спросила Гермиона.

— Идем, — кивнул я, вставая. Мышцы сопротивлялись нагрузке, я почувствовал острую боль.

— Сможешь идти самостоятельно?

— Да, — выдохнул я.

Не спеша мы вышли в коридор, дошли до лифтов и уже через несколько минут были в атриуме. Мне хотелось как можно скорее покинуть это здание.

Оказавшись на улице, мы остановились.

— Уверен, что не хочешь сесть в кресло? — мягко спросила Гермиона. Мне сейчас нужно было стараться не думать об отце и маме, хоть немного отвлечься, а ходьба этому способствовала лучше всего. Все силы организма и все мысли сосредотачивались именно на ней.

— Уверен, — твердо сказал я. — Куда мы сейчас?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Можем на вокзал… Нет, стой! У меня появилась одна идея, — слегка усмехнулась Гермиона. — Ты помнишь наш спор?

Кажется, она понимала мое настроение и состояние и пыталась отвлечь.

— Какой спор? — нахмурился я.

— В конце февраля мы поспорили о том, что через два месяца ты будешь ходить. Сейчас конец апреля. Ты вышел из Министерства на своих ногах, — в ее глазах плясали искорки веселья. — Ты проспорил. И теперь ты должен выпить чашку кофе. Здесь рядом есть приличная кофейня. Идем? — она склонила голову набок.

— Грейнджер, ты невыносима, — преувеличенно недовольно сказал я и шумно вздохнул. — Ладно, веди меня в свою кофейню.

А в глубине души я ликовал. По ее просьбе я был готов выпить не только чашку кофе, а все, что угодно, лишь бы находиться при этом в ее компании.

Идти оказалось действительно совсем недалеко. Уютное светлое помещение встретило нас ярко выраженным ароматом кофе. Мы с Гермионой устроились за небольшим столиком у окна. Хоть мы и прошли немного, я уже очень устал и, усевшись, почувствовал, как пульсирует боль в напряженных мышцах.

— Я сделаю заказ сама, — улыбнулась Гермиона. — Хорошо?

— Да, — кивнул я и уставился в окно, пока она разговаривала с вежливой официанткой.

За окном была оживленная улица. По дороге разъезжали разноцветные автомобили, этот поток не иссякал, будто все они ездили по кругу. По тротуарам сновали маглы. Они все куда-то спешили, на их лицах читались самые разнообразные эмоции: радость, печаль, страх, волнение, усталость, счастье. Я задумался: чем, собственно, они отличались от нас, магов, кроме возможности колдовать? Да ничем. Они так же жили, погружаясь в ежедневные заботы, любили, страдали, работали, заботились о близких, болели… Мы ничем не отличались, кроме того, что они не знали о магии, но у них была технология, которая, нужно признать, похоже, превосходила возможности волшебства.

— Малфой, — услышал я сквозь свои мысли настойчиво зовущий голос Гермионы.

— Что? — отозвался я, поворачивая голову в ее сторону.

— Уже третий раз зову тебя, — покачала головой она. — О чем ты задумался с таким серьезным выражением лица?

— Думал о том, как мы похожи.

— Мы? — удивилась она.

— Я имею в виду: маги и маглы. На самом деле не такие уж и серьезные различия между нами. Как можно было этого не видеть? Как этого не замечал отец?

— Видит тот, кто хочет увидеть, — пожала плечами Гермиона.

— Ты права, — криво усмехнулся я. — А те, кто не видят правды, могут серьезно поплатиться за это потом, — я указал рукой на себя.

— С тобой все будет хорошо. Ты ведь уже даже можешь ходить. Раз ты преодолел такое, то справишься и с любыми другими проблемами.

Гермиона дотронулась до моей кисти, лежащей на столе, и я, повернув руку ладонью вверх, обхватил пальцами ее тонкое запястье. Она вздрогнула.

— Это все благодаря тебе, — сказал я, посмотрев ей в глаза.

В ее взгляде читался легкий испуг. Я не мог понять такой ее эмоции. Разве я сказал что-то не то?

К нашему столику подошла официантка, на подносе у которой дымились две чашки ароматного кофе.

— Может быть, предложить вам десерт к кофе? — вежливо спросила она, ставя чашки на стол.

Гермиона выдернула руку из моего бережного и осторожного захвата и смущенно уставилась на официантку.

— Нет, спасибо. Возможно, позже, но сейчас ничего не нужно.

— Как пожелаете, — заученно улыбнулась официантка и ушла, оставив нас одних.

— Пей, пока не остыл, — Гермиона кивком головы указала на чашку кофе, стоящую ближе ко мне.

— Ладно, — тяжко вздохнул я и отхлебнул глоток. Нельзя сказать, что было невкусно, скорее, просто непривычно.

Я скривился для виду, чтобы позлить Гермиону.

— Что, настолько противно? — она приподняла брови в удивлении, и я не выдержал — засмеялся. Она мстительно прищурилась и, нахмурившись, заговорила: — Ах ты ж нахал...

— Тише-тише, — перебил я ее, все еще кривя губы в улыбке, которую не мог подавить. — Ты так забавно выглядела.

— Точно нахал, — насупилась она и скрестила руки на груди, но уже через секунду тоже улыбнулась. — Еще и смеешься так заразительно! — прозвучало, как упрек.

— Ну уж прости, — я сделал еще несколько глотков. — Хм, ладно, нужно признать, кофе не так уж и плох.

— Вот! — победно воскликнула Гермиона. — Слушай меня! Я плохого не посоветую.

— Так я и слушаю. И даже слушаюсь, — тихо сказал я.

— Спорное утверждение, — пробормотала она, сделав вид, что ее очень интересует рисунок на чашке.

Я вздохнул. Наши разговоры все больше и больше запутывали, я всюду пытался высмотреть подтекст в ее словах, но был ли он на самом деле, или я просто хотел его видеть?

— А почему чашка такая маленькая? — сменил я тему. — И что там официантка говорила насчет десертов?

Мы заказали еще по капучино — Гермиона утверждала, что мне обязательно понравится, и я даже не стал спорить — и пирожные, которые выглядели и пахли едва ли не вкуснее, чем сладости из «Сладкого Королевста», и просидели в кафе еще по меньшей мере час. А потом нужно было спешить на Кингс-Кросс.

Пока я добрался до платформы номер девять и три четверти, израсходовал все оставшиеся силы и пересел обратно в свое кресло, ждавшее своего часа в уменьшенном виде в сумочке Гермионы.

Всю дорогу до Хогсмида мы разговаривали, сидя рядом и иногда соприкасаясь локтями. Мы обсуждали книги и зельеварение, вспоминали забавные случаи из жизни, шутили и смеялись, но иногда, когда наши взгляды встречались, улыбка сходила с лиц, и мы искали в глазах друг друга что-то очень важное, что хотели понять.

* * *

Утром следующего дня я проснулся в особом настроении, будто перед важным сражением. Была суббота, занятий сегодня не было, так что особых дел, кроме похода в библиотеку, а потом на тренировку, не предвиделось, и именно этот день я выбрал для того, чтобы начать ходить по замку. Одевшись, я медленно доковылял до двери — первые шаги давались особенно трудно, ведь натруженные за вчерашний день мышцы расслабились за ночь и теперь ни в какую не хотели нормально работать — и, бросив победный взгляд на кресло, стоявшее у кровати, вышел за дверь.

В гостиной уже было достаточно много народу. Сонные слизеринцы негромко переговаривались, пытаясь окончательно проснуться и прийти в себя. Когда я пересекал помещение, разговоры как-то разом смолкли. Все смотрели на меня, затаив дыхание. Мне стало немного неуютно под этими взглядами. «Только бы не споткнуться и не рухнуть тут перед ними», — пронеслась у меня в голове паническая мысль. Но все обошлось, по крайней мере, пока что. Тишина сменилась тихими возгласами и шепотом. Обернувшись напоследок, я слегка ухмыльнулся и вышел из гостиной, чтобы отправиться на завтрак.

В коридорах меня тоже провожали взглядами. Да и в Большом Зале некоторые из тех немногочисленных студентов, которые уже успели занять свои места за факультетскими столами, тоже с любопытством смотрели на меня.

Алекс и Амелия уже были здесь, правда, сидели они по разные стороны когтевранского стола. Так как Алекс как всегда был увлечен чтением, он мое блистательное появление не заметил. Зато Амелия, со скучающим видом глядевшая по сторонам, увидела меня и издала достаточно громкий возглас, чтобы привлечь к себе — и ко мне заодно, раз уж она подхватилась и быстро направилась в мою сторону, — взгляды всех, кто был в Зале. И даже Алекс отвлекся от убористых строчек текста, услышав голос Амелии, и завертел головой в поисках причины его излишней громкости.

— Драко, это просто невероятно! — выдохнула она, подойдя. — У меня нет слов. Я… я тебя поздравляю.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Тут она, видимо, вспомнила, как закончился последний наш разговор, и смутилась, опустив взгляд. Но в этот момент рядом оказался Алекс.

— Ты видела, да? Я в него всегда верил, — сказал он и на миг приобнял Амелию за плечи. — Драко, ты сегодня поставишь на уши весь Хогвартс, гарантирую, — он широко улыбнулся.

Мы все втроем сели рядом за когтевранским столом. Алекс и Амелия оживленно делились своими впечатлениями, а я только кивал и улыбался. Это было здорово.

Но день не был для меня легким. Все время двигаться самостоятельно было еще очень трудно, так что к вечеру я просто жутко устал. И даже на тренировке сделал не больше трети от обычного набора упражнений. Но Гермиона подбадривала меня, как могла, и утверждала, что я практически герой. Она видела тот ажиотаж, который начинался с моим появлением, и заверила меня, что все восхищаются моей силой. Но она, конечно, немного лукавила. Думаю, большинство студентов были просто сильно удивлены, но вряд ли радовались за меня. Однако мне и не нужна была всеобщая радость, достаточно было того, что мои друзья и Гермиона искренне поддерживали меня.

Ложась спать, я очень пожалел, что мне нельзя принимать никаких зелий, потому что сейчас обезболивающее оказалось бы очень кстати. Но пришлось терпеть, чувствуя каждую отдельную мышцу, ощущая напряжение и разную по характеру и степени интенсивности боль. Особенно противной была ноющая боль, которая, казалось, окутала все тело, в то время как пульсирующая боль больше всего ощущалась в ногах.

Я долго ворочался, не зная, куда бы уложить руки, чтобы хотя бы они могли расслабиться и перестали болеть, крутился с боку на бок и очень долго не мог уснуть. Но когда все же провалился в неспокойный сон, легче мне не стало.

Мы с Гермионой стояли на вершине Астрономической башни. Светило яркое солнце, где-то вдалеке слышалось тоненькое пение птиц. Мы разговаривали, улыбаясь друг другу, а потом мне захотелось обнять ее, и я шагнул вперед.

Но тут вдруг неожиданно небо заволокло черными тучами, а пение птиц оборвалось чьим-то отчаянным криком. Гермиона сделала несколько шагов назад и отвернулась от меня.

— Стой! — крикнул я. — Не уходи.

Вдруг раздался жуткий хруст, и на полу между нами побежали трещины, словно паутиной вырисовывая причудливые узоры. Я хотел подойти к Гермионе, одиноко стоящей теперь возле ступенек, ведущих вниз, но расстояние между трещинами увеличилось, и теперь перешагнуть я не мог — между нами зияла темная пропасть.

Грохот оповестил, что это еще не конец. Прямо на наших глазах весь замок, кроме башни, на которой мы находились, начал рушится. Стены, словно проломленные во многих местах, стали разваливаться, роняя серые каменные глыбы на землю.

Гермиона с ужасом наблюдала за тем, как Хогвартс распадается на части, поднимая в воздух темные клубы пыли, не дающие нормально дышать. Из ее глаз полились слезы. Беспомощно взглянув на меня, она протянула руку в мою сторону и сделала маленький шаг навстречу, но тут часть башни, где она стояла, начала с пронзительным треском крошиться на части и падать вниз. Гермиона махнула руками, пытаясь устоять, но лишь зачерпнула воздух и вместе с каменными глыбами устремилась вниз к земле.

— Нет! — заорал я и, не задумываясь, прыгнул следом за ней, хоть и понимал, что все равно спасти ее не смогу.

Земля приближалась, до нее оставалось всего несколько футов, и…

Я проснулся, жадно глотая воздух. Мелкая дрожь сотрясала все тело. Паника, захлестнувшая сознание во время сна, похоже, не собиралась сейчас меня покидать.

Утро уже явно давно наступило, так что я быстро оделся и, с трудом удерживая дрожащими руками трости, вышел в общую гостиную.

— Малфой, все в порядке? — спросила староста, нахмурившись.

— Нет, — покачал я головой. — Мне нужно…

Я задумался. Что же я мог сделать сейчас? Только одно — пойти к Гермионе, убедиться, что с ней все в порядке. Но где она могла быть?

— Что тебе нужно, Малфой? — мягко спросила Таунсенд, терпеливо ожидая моего ответа.

— Ничего, забудь, — отмахнулся я и направился к выходу, даже боли я сейчас почти не чувствовал.

Спустя пять минут я уже был около двери в лабораторию. Только вот она была заперта. Я прислонился к стене и устало потер глаза. Мне пришла в голову вполне годная идея.

— Тинки! — позвал я, рассудив, что если что-то случилось, то эльф уже был в курсе.

Тот появился с мягким хлопком прямо передо мной.

— Молодой хозяин Драко, вы звали Тинки?

— Да, — отрывисто кивнул я. — Где мисс Гермиона?

— Она в Большом Зале на завтраке, — тихо ответил он. — Хозяину чем-то помочь?

Я шумно выдохнул и зажмурился. Мои сны грозили свести меня с ума.

— Возвращайся к ней, — не открывая глаз, сказал я, и эльф не стал со мной спорить.

Я остался стоять на месте, словно приклеенный к стене, совершенно не представляя, как отсюда теперь уйти. Но размышлять на эту тему мне не пришлось.

Через несколько минут после того, как аппарировал Тинки, я услышал быстрые, приближающиеся ко мне шаги. Открыв глаза, я сразу же увидел Гермиону. Она даже не шла — почти бежала. За ней следом семенил Тинки.

— Что случилось? Тинки сказал, что ты очень странно выглядишь и что ты меня искал, — ее дыхание было шумным и прерывистым, выражение лица — встревоженным.

— Ничего, — протянул я. — Просто дурной сон. Не стоило тебе срываться с завтрака из-за этого.

— Какие глупости! — она внимательно посмотрела на меня. — Ты же весь дрожишь. Идти можешь?

— Наверное, — пожал я плечами.

— Тинки, открой дверь, пожалуйста, и проверь, все ли там в порядке, — попросила Гермиона.

— Хорошо, мисс, — отозвался тот.

— Пойдем, — она дотронулась до моего плеча.

Я с трудом смог оторваться от стены и на негнущихся ногах медленно направился в лабораторию, Гермиона придерживала меня за локоть.

— Мисс, здесь все в порядке, — громко сказал Тинки.

— Отлично, спасибо, — натянуто улыбнулась она. — Ты можешь идти отдыхать.

— Хорошо, мисс Гермиона, — кивнул он.

Она помогла мне сесть на стул и, нахмурившись, склонила голову, пристально глядя на меня.

— Рассказывай, — тихо попросила она. — Что за сон такой тебе приснился, что ты так испугался, да еще и поспешил проверить, все ли со мной в порядке?

— Понимаешь… — начал я и тут же решил, что зря начал объяснять. — Собственно, это не имеет особого значения.

— Малфой, — сердито протянула она.

— Ладно, только не смейся. Мне снилось, что Хогвартс превратился в развалины, а ты падала с Астрономической башни, и я кинулся вслед за тобой. Вот и все, просто осадок остался неприятный.

— А зачем ты кинулся вслед за мной? — вдруг задала провокационный вопрос Гермиона.

— Откуда я знаю, это ведь был сон! — раздраженно проговорил я. И уже тише добавил: — Наверное, хотел спасти тебя, — я вздрогнул, вспомнив те чувства, которые испытал во сне, когда увидел, что Гермиона падает.

— Тебе холодно? — спросил она и без предупреждения положила прохладную ладонь мне на лоб.

Я тихо вздохнул и прикрыл глаза от этого приятного прохладного прикосновения.

В дверь постучали и почти одновременно с этим открыли. На пороге, как всегда не вовремя, появился Грин.

Гермиона отдернула руку, я закатил глаза, Грин застыл от увиденного.

— Извини, что так внезапно, просто мы не договорили в Большом Зале, и потом, ты так внезапно убежала… Я волновался, решил проверить, все ли с тобой в порядке, — немного виновато улыбнулся он.

— Ничего, Питер, спасибо. Все действительно в порядке. Малфою немного нехорошо, но, думаю чашка кофе, ой… то есть, чая, приведет его в чувство.

— Я бы и от кофе не отказался, — слегка усмехнулся я, посмотрев на Гермиону. Она ответила мне легкой улыбкой.

— Правда? Кофе определенно лучше подойдет в такой ситуации, — кивнула она. — Я попрошу Тинки.

— Я рад, что все в порядке, — вставил свои пять копеек Грин. — Пока тебя не было, я придумал такой прекрасный способ узнать, кто же на меня покушался! Это еще одна причина, почему я пошел тебя искать. Мне понадобится твоя помощь, — он заглянул ей в глаза.

— И чем же я могу помочь? — заинтересованно спросила она.

«Ей лишь бы помогать кому-то!» — подумал я и скрипнул зубами от злости и ревности.

— В общем, у тебя нет здесь в лаборатории оборотного зелья? — задал Грин совершенно неожиданный вопрос.

— Есть, — осторожно сказала она. — Но оно уже старое, и я не ручаюсь за его качество. Сколько оно будет действовать, я не имею понятия.

— Лишь бы вообще работало, мне хватит и минуты, — улыбнулся Грин.

— Но что ты хочешь сделать? — поинтересовалась Гермиона.

— Добавить в него крови, которая есть на найденном тогда пере, — ответил он.

— Хорошая идея, хотя довольно рискованная, — хмыкнула Гермиона. — Только вот можно ли так поступать? Тебе ведь так и не дали разрешения?

— Я знаю, что делаю, всё же я профессионал! Ты разве не хочешь, чтобы человек, решивший убить меня, а возможно, и тебя, был пойман и больше не представлял угрозы для Хогвартса?

— Да, — кивнула она. — Ты прав, тебе виднее. Сейчас принесу зелье.

— Тогда прямо сейчас и проверим, — обрадовался Грин. — Ты ведь знаешь всех студентов и преподавателей в лицо?

— Да, — ответила Гермиона из подсобки. — Но что, если окажется, что этот преступник не из Хогвартса?

— Это уже будет моей заботой, — твердо сказал Грин.

Из подсобки послышался тихий хлопок, через секунду в дверях появилась Гермиона с небольшим флаконом в руках.

— Вот зелье, — она передала флакон Грину, а потом повернулась ко мне. — Я отправила Тинки за кофе для тебя.

— Спасибо, — пробормотал я.

Грин тем временем достал из кармана мантии конверт, в котором, похоже, хранил перо.

— Думаю, сейчас мы все узнаем, — довольно проговорил Грин, вытаскивая перо.

Он взял острый нож и осторожно счистил немного засохшей крови во флакон с зельем.

— Что ж, удачи, — сказал он, отсалютовал Гермионе флаконом и сделал большой глоток зелья.

Сначала ничего не происходило, потом Грин поморщился, схватился за живот и согнулся почти пополам. Гермиона подвинула к нему стул, и Грин тяжело сел, обхватив голову руками. Скоро он задышал ровнее и распрямился. Трансформация закончилась.

И я, и Гермиона застыли с одинаковыми выражениями недоумения и шока на лицах. В лаборатории теперь сидел еще один Драко Малфой.