Операция (джен)

День выдался непростой.

После тяжелой смены, длившейся без малого восемь часов, доктор Брэдли Эштон, один из специалистов хирургического отделения госпиталя Святой Терезы, как всегда, валился с ног от усталости. К щиколоткам его словно привязали по мешочку с мокрым песком; когда он наконец, с трудом волоча за собой эти отвратительные грузила, сдал дела сменщику и вышел из больницы, на улице уже стемнело. Ранний октябрьский вечер был холоден и сер, и в обширном подземном паркинге, где мирно дремал верный, серебристо-голубой «форд фокус универсал», царил полумрак и влажная гулкая тишина. Эштон торопился, как мог — Кейт, наверно, уже заждалась... надо было позвонить ей и спросить, не нужно ли чего купить в супермаркете на углу: для неё или малышки Кэтрин. А потом — скорее домой, к жене и дочери, к горячему ужину и мягкому креслу, к какому-нибудь очередному скандальному ток-шоу по федеральному каналу, которое можно смотреть вполглаза, не особенно вдаваясь в подробности — только для того, чтобы отвлечься наконец от каждодневно сменяющих друг друга пациентов, нарывов, гнойных ран, грыж, аппендицитов, вросших ногтей и прочей надоевшей больничной рутины… Подходя к машине, Эштон уже достал из кармана ключи и сотовый телефон — но внезапно остановился.

Навстречу ему шагнули из полумрака две таинственные фигуры.

— Вы — доктор Эштон? Хирург? — хрипло спросил один из незнакомцев.

— Да. Простите… С кем имею честь?

Неизвестные личности не сочли нужным снизойти до ответа, предпочитая оставаться для Эштона столь же неизвестными.

На одном из парней было надето что-то вроде желтого спортивного костюма; другой — рыжий и скуластый — был облачен в серое, застегнутое на все пуговицы пальто, из-под которого легкомысленно торчали голубые, до колен, шорты… или, по крайней мере, что-то, очень на них похожее. На ногах у первого были резиновые сапоги на толстой подошве, а у второго — яркие кроссовки со светоотражателями, которые так любят подростки; все это доктор Эштон успел так подробно рассмотреть в тот короткий миг, когда оказался лежащим на асфальте носом аккурат в эту примечательную обувку.

Буквально через секунду после этого в его затылке вспыхнула острая слепящая боль, и…

…очнулся он уже в машине. В чужой. И машина эта куда-то ехала.

Эштон лежал на заднем сиденье, и голова его разламывалась на части, а перед глазами все плыло; с трудом подняв руку, он нащупал на затылке чувствительную, налитую болью, даже как будто пульсирующую шишку. Вот незадача… монтировкой, что ли, его огрели?.. Зачем? Что с ним приключилось, черт побери, и что вообще происходит? Эштону, мягко говоря, стало не по себе, к горлу его неумолимо подкатила обжигающая волна паники… Он тут же постарался справиться с собой и взять себя в руки; в конце концов, он жив и даже не связан — значит, простор для кое-каких действий у него остаётся… К боку его прижималось что-то мягкое, кожаное, очень знакомое — это был его рабочий портфель, в котором он обыкновенно носил бутерброды, автомобильную страховку, схему движения городского транспорта, таблетки от кашля, кофе в пакетиках, дисконтные карты и прочую невнятную мелочевку, совершенно необходимую для выживания в огромном, шумном, равнодушном ко всему современном мегаполисе.

Ну что ж, по крайней мере, его не придушили и не ограбили… хотя намерения похитителей ему по-прежнему оставались не понятны и неясны. Куда его везут? Для чего? С какой целью? Дверцы автомобиля, конечно, были заблокированы, да и не сумел бы пленник на полном ходу выскочить из машины и вывалиться на дорогу без риска переломать себе при этом половину костей… Если бы ему удалось достать из кармана сотовый телефон и отправить сообщение Кейт… «Привет, дорогая! Меня похитили двое неизвестных с неизвестными целями и везут в неизвестном направлении в машине с неизвестными номерами… в общем, к ужину меня сегодня не жди». Бред какой… Впрочем, осторожно пошарив рукой в кармане плаща, Эштон обнаружил, что телефон у него из загашника все-таки исчез. Как, видимо, и бумажник, и кредитная карта…

И доктор Эштон внезапно понял, что дурацкое третьесортное ток-шоу с бездарными ведущими и предсказуемыми, агрессивно-истеричными персонажами — отнюдь не самое страшное из того, что может ожидать его нынешним вечером.

За окнами машины мелькали редкие фонари: свет наплывал короткой волной — и тут же сменялся глухой, черной, как мусорный мешок, октябрьской темнотой. Стараясь не делать резких движений, Эштон осторожно приподнял голову, пытаясь все-таки понять, куда его везут, но в этот момент автомобильчик сильно тряхнуло, и Эштон скатился с диванчика в узкую щель между сиденьями — так, как лежал, боком, неуклюжей бесформенной кучей. Не выругаться от души в такой нелепой ситуации было попросту невозможно…

— Эй, док! Вы в порядке?

Его окликнул тот, рыжий, в голубых шортах, сидящий сейчас на переднем кресле справа от водителя. За рулем, значит, был Желтый Спортивный Костюм. Ну, ладно. Эштон кое-как поднялся и сел, мельком выглянув в окно: вдоль дороги тянулся не то лес, не то пустырь, не то какой-то утопающий во тьме глухой пригород… Ситуация по-прежнему не прояснилась ни на йоту.

— Кто… кто вы такие? Куда вы меня везете?

Рыжий опять обернулся. Волосы его были всклокочены и стояли дыбом, и ухмыляющаяся физиономия показалась Эштону смутно знакомой: где-то он этот большой рот с крупными белыми зубами и широкую нахальную ухмылку видел, причем не раз… но где именно — он никак не мог вспомнить. Уж не в том ли цирке, в который они с Кейт водили дочурку на прошлой неделе, Кэтрин тогда ещё испугалась шумных и назойливых, пестро размалеванных клоунов?..

— Кто мы такие? — вытянув губы трубочкой, переспросил Рыжий. — Да неважно. Но у нас кое-какие проблемы, док. А, значит, и у вас тоже! — Подмигнув, он хрипло хихикнул.

Он вообще все время хихикал, дергая плечом; хихикал, и подмигивал, и корчил какие-то дикие гримасы, и глаза его то скашивались к переносице, то совершенно немыслимым образом разъезжались в разные стороны — все это, пожалуй, могло бы даже показаться забавным, если бы доктор Эштон был сейчас в настроении предаваться веселью. Уж от кого-кого, но от этого типа, сказал он себе, явно следует держаться подальше.

— А поконкретнее нельзя? — сухо спросил он. — Что вам от меня надо?

— Не бойтесь, док, все будет о`кей. Мы вам ничего не сделаем. Просто… одному нашему другу понадобилась помощь врача. Так что считайте, что мы просто хотим подкинуть вам недурную халтурку.

— А почему бы этому «вашему другу» самому не обратиться в больницу и не прийти туда собственными ножками? С каких это пор хирурги должны выезжать к пациентам на дом, а?

— В больницу? Вы шутите, док? — Рыжий не на шутку удивился. — Нас же ищут! Про налет на инкассаторов сегодня не слышали, что ли?

— Заткнись, Квага, болтун! — скрипучим голосом шикнул на него водила: повернув голову, он сердито покосился на Рыжего — и Эштон увидел его длинный, чуть кривоватый нос, высунувшийся из-за высокого подголовника. — Все подробности — на месте, понял? Слышите, док? Когда приедем — тогда и…

— А-а-а-а! Мегс, на дорогу! Смотри на дорогу!.. — вдруг что есть мочи завизжал Квага.

И было из-за чего. Пока Спортивный Костюм распекал Рыжего, машина, оставленная без присмотра, шкодливо выкатилась на встречную полосу — и навстречу крохотному автомобильчику из-за поворота выскочил гигантский, как дом, мчащийся на всех парах и сверкающий огнями могучий фургон-рефрижератор… О, боже, пронеслось в голове Эштона, Кейт, Кэтрин… я вас больше никогда не увижу! Лобовое столкновение казалось неизбежным, и перед глазами доктора против воли мелькнуло зловещее видение его, Эштона, искореженного трупа, по-киношному живописно летящего на обочину — но в самый последний момент Мегс каким-то невероятным маневром успел выкрутить руль, и автомобильчик вильнул в сторону, и огромная монструозная фура промчалась мимо, ревя и отчаянно сигналя, завывая, как тысяча тысяч разъяренных ведьм…

Доктор Эштон с трудом перевел дух. Интересно, спросил он себя, я полностью за этот миг успел поседеть или только частично?

Мегс сидел, сердито вцепившись в руль — в зеркало заднего вида Эштону были видны его бесцветные, часто моргающие глазки, угрюмо смотрящие на дорогу, скрытые за толстыми пластиковыми стеклами защитных очков. Его бледное, неказистое, незапоминающееся лицо было слегка перекошено от пережитого потрясения.

— П-придурок… — со стоном, дрожащим голосом сказал Рыжий, без сил растекаясь в кресле.

Впрочем, Рыжий теперь обрел имя — Квага.

Гос-споди! Так вот с кем Эштона столкнула судьба! С этими бандитами/авантюристами/безумными гениями, чьи громкие криминальные похождения время от времени смакуются в городской прессе — неудивительно, что примелькавшаяся на страницах газет и экранах телевизоров (в рубрике "Их разыскивает полиция") физиономия Рыжего показалась доку такой знакомой. Вернее, "безумный гений" тут один — Мегс, он же, надо полагать, Мегавольт, он же Желтый Спортивный Костюм, а другой, Квага — просто безумный… что, впрочем, делает его ничуть не менее опасным, скорее наоборот. И, значит, в этой мерзкой шайке должны быть еще двое подельников… видимо, как раз кому-то из них и понадобилась «помощь врача».

О, черт! Угораздило же его так влипнуть… Попасть в лапы «Ужасной Четверки», этой проклятой банды, наводящей ужас на мирных обывателей Сен-Канара! Эштон внутренне содрогнулся. О каком налете на инкассаторов этот Квага там говорил? Ах да, проскользнуло что-то по радио в новостях… впрочем, Эштон в тот момент был занят весьма занимательной резекцией желудка, поглотившей все его внимание, так что в болтовню диктора на периферии слышимости не особенно вдавался. Да, кажется, был налет на Кассиди-авеню… и, кажется, неудачный… и даже вроде бы с перестрелкой…

С перестрелкой. М-да. Черт возьми, только этого не хватало!

— Приехали, док, — скрипуче объявил Мегавольт.

Последние десять минут автомобильчик трясся по какому-то ухабистому проселку — и сейчас, скрежеща тормозами, наконец-то остановился. Квага и Мегавольт выскочили из машины, доктор Эштон, потирая затылок, тоже кое-как выбрался — и вытащил за собой свой кожаный портфель. Ну, деваться ему было особо некуда… Интересно, а что с ним станется после того, как у этих психов отпадет надобность в его профессиональных услугах? Где, под каким кустом эти весёлые парни его закопают?

Кругом царил непроглядный мрак. Слева шумел лес, справа тянулся хлипкий дощатый забор, облитый светом фар, впереди смутно виднелось какое-то невысокое строение — не то сарай, не то амбар, не то ветхий покосившийся дом. Отсюда не убежишь… если бы Эштон хотя бы знал, где он находится, в какой стороне город, ближайшее шоссе и полицейский участок!

Он огляделся, стараясь все-таки не дергать головой очень уж нервно. Дверь дома слегка приотворилась, и на дорожку упал яркий луч света: на пороге появилась высокая худощавая фигура с фонарем в руке.

— Мегс, Квага, это вы? Вы привезли врача?

— Хирург из госпиталя Святой Терезы подойдет? А? — сварливо отозвался Мегавольт.

Человек с фонарем спустился с невысокого крыльца и подошел ближе. И Эштон невольно поежился, хоть уже и был к этому готов: темная кожа очередного странного незнакомца в свете фонаря явственно отливала зеленью.

Мутант. Этот, как его… Реджинальд Бушрут собственной персоной.

— Простите, док, что пришлось так грубо с вами обойтись, — приветливо сказал Бушрут. У него был глубокий, очень приятный для слуха, очень вежливый мягкий баритон, а выразительные глаза влажно блеснули под лучом света яркой нежной лазурью. — Но у нас, право, не было иного выхода. Наш, э-э… друг ранен. И ему нужна помощь.

— Ранение? — тоскливо переспросил Эштон. — Какое?

— Огнестрельное. Нужно извлечь пулю.

Пулю?! Ну и дела!

— Вы что, с ума сошли? — помолчав, сердито спросил Эштон. — Я же не военно-полевой хирург, в конце-то концов… Такие операции проводятся только в условиях стационара. Это вам не шутки…

— К сожалению, — спокойно возразил Бушрут, — мы не можем отправить его в больницу. Мы находимся в розыске, за нами охотится полиция, и… и он, во всяком случае, категорически запретил нам куда-либо обращаться. Поэтому и возникла надобность в услугах квалифицированного хирурга.

— Кто он?

— Ваш пациент. — Бушрут украдкой, словно бы в нерешимости, оглянулся на стоявших чуть поодаль Квагу и Мегавольта. И, зачем-то посветив фонарем Эштону в глаза, со вздохом добавил: — Пойдемте, док, я вас познакомлю…