На ощупь (гет)

Был обычный осенней вечер. Как и всегда, в это время года в Лондоне стояла ужасная погода. Так иногда бывает, что противно не только выходить на улицу, но и даже смотреть в окно. Он шел по темным улицам, не разбирая дороги, не обращая внимания на то, что мантия вымокла до нитки, не замечая холодный северный ветер. За прошедший час бесцельного шатания по городу, ему ни разу не пришла в голову мысль наложить водоотталкивающее заклинание на свою одежду или хотя бы трансфигуировать из чего-нибудь зонт. Прохожие удивленно оборачивались вслед, но никто не попытался заговорить с ним, ведь все спешат по домам, где можно будет снять с себя мокрую одежду и выпить, наконец, чашку горячего чая, так необходимую в эту мерзкую погоду. Ему же спешить некуда, у него нет дома. У него также нет семьи, и никто не ждет, взволнованно поглядывая на часы, когда же он, наконец, появится на пороге. Временами кажется, что у него и друзей-то нет, что все мираж, который вот-вот рассеется от одного неудачного заклинания. И сегодня именно такой день, когда он, наверное, даже пожалел бы себя, если бы умел делать это.

В детстве у него была мечта — быть "просто Гарри", но сейчас очевидно, что ей уже не сбыться. Всю жизнь на него направлены сотни глаз, следящие за его судьбой. Знали бы они, как ему надоело соответствовать чьим-то ожиданиям. Да, ему хочется быть нужным, быть полезным, быть в центре событий, но с такой же силой ему хочется быть собой, вот только другие не оставляют за ним право на это. Любимые родственники ожидали, что из него вырастет уголовник. Их не интересовали ни школьные оценки мальчишки, если только они не были выше, чем у Дадли, ни его способности. Приходилось соответствовать их ожиданиям, чтобы не злить дядю. Кстати, сегодня, в порыве отчаяния, он задумывался над тем, чтобы навестить родственников, но это было бы глупо. Его там, естественно, не ждут.

А потом шесть лет в школе, где с первого курса приходилось кого-то или что-то спасать. Как будто бы мало того, что он в годовалом возрасте развоплотил ужасного монстра, лишившись при этом родителей. Единственное, от чего он получил полное удовлетворение, так это уничтожение Волдеморта. Он отомстил. Отомстил… В первую очередь, за родителей, потом отомстил за Сириуса, за погибших членов Ордена, и за сотни погибших волшебников, которых он никогда не знал, которым всегда было плевать на него.

Им всем плевать на него, друзья смеются над его желаниями и не верят в него. Вернее верят, но не в него настоящего, а в их представление о нем. Ему не хотелось их терять, поэтому он снова и снова наступал на горло своим желаниям и делал все, чтобы быть нужным. Чтобы быть любимым?

Он не может сказать, когда понял, что так жить нельзя. В этом году было много времени на раздумья, и чтобы не видеть снова лица погибших друзей и знакомых, едва закрыв глаза, он начал копаться в себе, вспоминать события, чувства, людей, все то, что наполняло эту сумасшедшую жизнь последние семь лет. Почему же он не вел никогда дневник, ведь так трудно вспомнить, то чем ты думал каких-то пару лет назад.

Сейчас история с философским камнем кажется детской сказочкой. Квирелл ни за что бы его не достал из зеркала, не отправься они в ту ночь спасать всех и вся. А теперь камень уничтожен. Он уже два месяца собирается с силами, что бы написать Наколасу Фламелю, хотя так и не придумал, что, собственно, может сказать. Оправдаться? Признать свою вину? Извиниться? Это кажется глупым и неискренним, впрочем, таким же, как вся его жизнь.

Дождь прекратился, но тучи все висели над городом, делая пейзаж еще более мрачным. На улице не было ни души. Не таясь, молодой человек сделал короткий взмах палочкой, прошептав "Tempus". Семь минут двенадцатого. Еще минуту он смотрел в пространство, где только что светились цифры, потом, словно очнувшись ото сна, высушил заклинанием одежду, развернулся на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом направился в направлении, известном только ему.

* * *

Или из-за погоды, или в свете последних событий, но не только он предавался раздумьям этим вечером.

Гермиона сидела на подоконнике и грела руки о чашку с чаем, в воздухе витал едва уловимый аромат корицы, а из неплотно закрытой форточки доносился шум грозы. Час назад она получила сову от Рона, удивившись тому, что он отправил Сычика в такую погоду, но все стало ясно с первых строк письма. Девушка не могла понять поступок Гарри. Ей казалось, что Гарри Поттер был просто создан защищать магическую Англию от преступности. Да и чего лукавить, он больше ничего и не умел. А её всегда раздражало нежелание друзей осилить даже школьную программу! Возможно, тогда у него был бы выбор.

С этого года Гермиона училась в Дублинском Магическом Университете на отделении Колдомедицины(1). Еще когда ходила в обычную школу, она знала, что хочет стать врачом, и родители поддерживали ее в этом. Хотя сейчас они в Австралии, да и вообще не помнят, что у них есть дочь, но она искренне верила, что они бы ею гордились.

При университете было общежитие, в котором она снимала комнату. Еще недавно безликое, за эти два месяца помещение приобрело черты своей обитательницы. В углу стоял большой шкаф, забитый книгами на разные темы, на кровати теперь лежал красный клетчатый плед, а в изголовье притаился магический светильник, который был сейчас единственным источником света. В комнате стоял полумрак, но можно было рассмотреть на одной из стен висящие в рамочках колдографии. Подростки на них радостно улыбались, махали руками, а некоторые даже целовались. Также среди колдографий можно было найти несколько вырезок из газет с весьма знакомыми лицами. Но среди них было одно неподвижное фото —на нём улыбались женщина с копной русых волос и кареглазый мужчина, так похожие на хозяйку комнаты.

* * *

Взошедшая на небе луна, едва заметная за тяжелыми грозовыми тучами, застала за раздумьями и Кинглси. Информация, пришедшая сегодня из Академии Авроров, взволновала его. Конечно, ничего фатального для его планов она не несла, скорее, наоборот, из нее можно извлечь много пользы, но за четыре месяца на посту министра, он понял, что наплевательски относиться нельзя даже к самому мелкому факту. Нет, он даже понимал Гарри, в какой-то степени. Ему тоже хотелось забыть эту войну или, хотя бы, свое участие в ней. Он сквозь пальцы смотрел на неоправданно мягкие приговоры некоторых упивающихся, которые делали пожертвования в пользу министерства и Хогвартса, позволил Гарри освободить Малфоев и даже оправдал Северуса Снейпа, тело которого, кстати, так и не нашли. Магический мир потихоньку приходил в себя: с опозданием в месяц, Хогвартс принял своих студентов, в кулуарах министерства шли горячие споры на тему памятника, который собирались установить в атриуме взамен разрушенного. Люди стали без опаски ходить по улице, в Косом переулке снова засияли витрины, а магазины и кафе заполнились посетителями. Волшебники перестали оглядываться каждые пять шагов, а над ним военные привычки до сих пор брали верх. Он надеялся, что мирная жизнь сможет быстро вовлечь его в свое русло, но пока этого не произошло.

Грустно улыбнувшись, он в очередной раз проверил защиту на своём доме и отправился письмо мистеру Поттеру. Через 15 минут из его окна вылетела сова, унося короткую записку:

"Жду в 14:00 в своем кабинете, у меня есть предложение для тебя.

Кингсли."

В доме погас свет. Ночь вступала в свои права, унося тревоги и принося покой.

* * *

И только Рон мирно спал у себя в кровати этой ночью. Не раздираемый сомнениями и мыслями, он наслаждался законным отдыхом. Учиться в Акдемии Авроров было сложно, преподаватели требовали дисциплины на лекциях и сгоняли семь потов на практике. Рон не привык учиться в таком темпе, тем более, сегодня ему пришлось везде быть одному. Как мог Гарри бросить его? И не додумав эту, без сомнения, важную мысль, Уизли провалился в страну сновидений. Что ему снилось — так и осталось неизвестным, но это явно было что-то приятное.

Так какое же событие испортило вечер стольким замечательным людям?

* * *

Этот день не должен был отличаться от сотен других. По крайней мере, так считал ректор Академии Авроров Уолтер Брэнсон. Обычный будний день в середине семестра. После утреннего построения курсантов он поднялся к себе в кабинет, намереваясь выпить чашечку кофе, а учащиеся отправились на завтрак. Все. Кроме одного.

Педагог едва успел повесить мантию в шкаф и расположиться за своим столом, как раздался стук в дверь.

— Сэр, к вам курсант Поттер. Впустить его? — Матильда, его секретарша, мило покраснела. О влюбленности молоденькой девушки во всенародного героя он знал.

В подобных визитах не было ничего необычного, за прошедшие два месяца они случались раз пять. Проблемы каждый раз были разные, но они легко улаживались, и ректор относил их в разряд временных трудностей. Через три года Поттер покинет стены Академии, и его кабинет перестанет быть проходным двором. Ничего не подозревая, он кивнул своей секретарше, разрешая впустить посетителя.

— Доброе утро, сэр,(2) — мальчишка вел себя странно — обычно робкий, сейчас он несколькими уверенными шагами преодолел расстояние до его стола, положил на стол свиток и вытянулся по стойке "смирно", ни разу не опустив глаза в пол.

— Доброе, мистер Поттер. Ну же, с чем вы пожаловали? — конец фразы он проговорил на автомате, удивленно разглядывая пергамент. Отдельные слова отказывались складываться в согласованные предложения, до Брэнсона никак не доходил смысл написанного. Наконец, дважды прочитав документ, и убедившись, что ему не показалось, он поднял взгляд на своего визитера, уже куда более заинтересованный. — Позвольте поинтересоваться, с чем связано ваше решение? Вы хорошо подумали?

— У меня личные причины так поступать, сэр, — отрапортовал мальчишка, секунду помешкав. И, добавив уверенности в голосе, закончил, — я уже принял решение.

Ситуация была странная. Конечно случалось, что слабые студенты подавали заявление на отчисление по собственному желанию, и он их подписывал не раздумывая. Но Поттер был одним из лучших на первом курсе. Два месяца назад, подписывая документы о зачислении всемирно известного героя, он сомневался, потянет ли тот нагрузку. Сейчас же, глядя на просьбу от отчислении, он снова испытывал сомнения — талантливого студента терять не хотелось. Пауза затягивалась. Поттер все так же стоял посреди его кабинета, упрямо глядя вперед. Непривычно было видеть его таким, без тени сомнения на лице. Спорить бесполезно, — понял Брэнсон и поставил размашистую подпись под неровными строчками мальчишки.

— Я приму ваше заявление, мистер Поттер. Только учтите, что если вы захотите вернуться, то сможете сделать это лишь через год, а также вам придется сдавать вступительные экзамены вместе со всеми. Вещи из казармы следует забрать сегодня, с завтрашнего дня ваш допуск в учебные и жилые помещения Академии будет аннулирован. Документы Матильда отправит вам совой. Вопросы есть? — произнося стандартные фразы, он почему-то чувствовал себя героем дешевой комедии.

— Нет, сэр. Спасибо, сэр. Разрешите идти? — рваные, бессодержательные ответы раздражали.

— Вы свободны, — педагог кивнул на прощание и, в последний момент, заставив своего уже бывшего курсанта развернуться в дверях, добавил. — Смотрите не пожалейте.

— Не пожалею, сэр, — теперь на лице мальчика засияла немного неуверенная, но искренняя улыбка. Такую ректор тоже видел сегодня впервые.

Не успела захлопнуться дверь, как в его кабинете появилась Матильда с чашкой кофе. Видя задумчивое состояние своего начальника, она не решилась задавать вопросов, хотя ей и было интересно, зачем приходил Гарри. Сделав несколько глотков ароматного напитка, Уолтер подошел к камину, чтобы связаться с Кинглсли, но того не оказалось на месте, и он оставил информацию секретарю. Пришлось вновь возвращаться к кофе и бумагам в этот обычный будний день. А в это время тремя этажами ниже разгоралась драма...

* * *

Переборов искушение дождаться начала занятий и лишь потом отправиться собирать вещи, чтобы не скандалить с лучшим другом, Гарри все таки зашел в столовую. Похоже, ранний подъем и построение под дождем смогли отбить аппетит даже у Рона. Он вяло ковырял ложкой в тарелке и лишь немного оживился при виде Гарри, кивнув ему на место напротив. Заботливо принесенный другом завтрак сиротливо стоял на столе. Был понедельник, начиналась очередная учебная неделя. В зале царило молчание, курсанты еще недостаточно проснулись, чтобы вести беседы и делиться новостями с ближними.

Перекинувшись с Роном парой незначительных фраз и сделав несколько глотков кофе, Гарри набрался смелости и выпалил на одном дыхании:

— Я решил уйти из Академии, — все равно, что нырнуть в ледяную воду.

— Прости? — друг так и замер, не донеся ложку до рта. — Мне послышалось?

— Я сказал, что ухожу из Академии, Рон. Я устал воевать, прости.

— Тебя никто не отпустит. Даже не думай!

— Поздно. Я только что от Брэнсона — он подписал заявление. Осталось собрать вещи, — подбирать слова оказалось неожиданно трудно.

— Но ты не бросишь меня здесь!

Крик Рона заставил всех отложить завтрак и обернуться в их сторону. Гарри поморщился, ведь привлекать к себе внимание не хотелось абсолютно, но с этим разговором надо было покончить раз и навсегда. Аппарировать из Академии, не сказав ничего Рону, он не хотел, потому что считал это неуважением. А поднимать эту тему до визита к ректору не стал, справедливо опасаясь, что друг сможет отговорить его.

— Давай не будем обсуждать эту тему тут. Лучше встретимся на выходных, и я объясню тебе свои мотивы? Сейчас не время и не место. Мне надо собирать вещи, — Поттер встал из-за стола, показывая, что разговор окончен. Он быстрым шагом направился в сторону жилых комнат, повторяя как молитву, что нельзя оборачиваться.

Зайдя в комнату и закрыв за собой дверь, Гарри смог наконец расслабиться. Он сам и не заметил, что весь предыдущий разговор сжимал кулаки. Но испытание на сегодня еще не закончились. Едва не снеся дверь с петель, в комнату влетел Рон.

— Да как ты можешь, Гарри?! Мы ведь с пятого курса мечтали стать аврорами, почему же сейчас ты бросаешь меня? — голос друга, наверное, был слышен даже в приемной ректора.

— Послушай, Рон...

— Мы столько раз были вместе перед лицом опасности, столько пережили вместе. И сейчас ты просто ставишь меня перед фактом, что уходишь?!

— Я устал...

— Так ты устал? Нет, Поттер, ты сбегаешь, трусливо поджав хвост, предавая нашу дружбу, — закончив на этой патетичной ноте, Рон оставил его одного.

Окинув взглядом комнату, Гарри стал собирать вещи. Ему стоило поторопиться и переместиться в Лондон до обеда. Второго раунда ссоры он может и не выдержать.

Комнаты, в которых проживали курсанты, были рассчитаны на двух человек. Из мебели только самое необходимое — пара кроватей, тумбочки, письменный стол, два стула и небольшой шкафчик для каждого. Все помещения были однотипные, но каждый украшал комнату по-своему. В этой на всех стенах висели квиддичные плакаты. И её можно было бы, наверное, назвать уютной, если бы не бардак, царивший в ней. Открыв старый потрепанный сундук, Гарри принялся скидывать в него свои вещи. Сборы не заняли много времени, и через три часа все было готово. Последний раз окинув комнату взглядом, он взял свой багаж и пошел к аппарационной площадке. До звонка со второй пары оставалось еще больше двадцати минут. В коридорах было пусто, тяжелые капли барабанили по стеклу, на улице завывал ветер. Впервые за полтора месяца в Академии ему было спокойно, но парень знал, что больше сюда не вернется. Чтобы аппарировать, он вышел на улицу и дошел до пропускного пункта, где его пропустили, не задавая вопросов. Не оборачиваясь назад, уже бывший курсант Поттер исчез с тихим хлопком, оставив после себя кучу вопросов и ни одного реального ответа.

———————————————————————————————————

(1)У волшебников есть университеты. Более подробная информация об образовании в магическом мире будет в шестой главе.

(2)Субординация между аврорами немного отличается от обычной военной.