Не будите спящего дракона (гет)

День третий. Кабинет Г. Грейнджер, 9:15

Гермиона искала важные документы, когда с резким ударом о стену открылась дверь. Первым, что она увидела, был огромный стол, а затем показался молодой волшебник, который, собственно, и заставлял левитировать непонятно откуда взявшуюся мебель. Следом вошёл Малфой.

— Ты, перемести стеллаж в угол, — скомандовал он, обратившись к одному из сопровождавших его ребят, и тут же повернулся к другому: — А ты поставь на его место стол так, чтобы образовалась буква «т». Отлично.

Пока в её кабинете полным ходом шла перестановка, Гермиона, находясь в полной растерянности, думала только об одном: что здесь происходит? Она уже привстала с рабочего места и уже собиралась вслух задать интересующий её вопрос, как вдруг всё прекратилось. Боковым зрением она уловила странные телодвижения, а повернув голову, обнаружила, как Драко Малфой аккуратно расставляет на своём столе письменные принадлежности.

— У тебя есть пять секунд, Малфой, чтобы объяснить мне, что… ты… здесь… делаешь.

— Боюсь, что в установленный тобой регламент я не уложусь.

Гермиона сосредоточилась на том, чтобы уравновесить дыхание, делая вдох и выдох через равные промежутки времени.

— Моё терпение на исходе, — прошипела она.

— Да? — Малфой расположился на кресле, приняв расслабляющую позу.

«Что он делает?» — подумала Гермиона.

— Что ж, я подожду, — продолжил Драко. — Говорят, нет ничего сексуальнее, чем женщина в гневе. Давай, Грейнджер, не расстраивай меня. Покажи мне разъярённую львицу.

На его лице красовалась кривая ухмылка.

— Повторяю свой вопрос, Малфой: что ты забыл у меня в кабинете? — Грейнджер старалась говорить как можно спокойнее, не предоставляя ему ни малейшей возможности поглумиться над ней.

Не он будет управлять её эмоциями. Кто угодно, но только не Малфой.

— Мне кажется, или изначально твой вопрос звучал иначе?

Чёрт возьми. Вот что за манера отвечать вопросом на вопрос? Неужели всех ему подобных (у неё язык не поворачивался назвать данную ячейку общества «людьми») обучают подобным приёмам ещё с детства? Или это заложено в них генетически?

— Прекрати паясничать. Я задала тебе конкретный вопрос и хочу услышать на него ответ. Я жду, — сказала она и встала в позу, демонстративно скрестив руки на груди.

Малфой подбрасывал в воздух яблоко, а потом вновь ловил его. Позже Гермиона заметила и вазу с фруктами, и желудок моментально напомнил ей о том, что кое-кто забыл позавтракать сегодня утром.

— Хорошо. А как ты думаешь, на что это похоже?

— На твою невоспитанность, Малфой. Что-то я не припомню, чтобы звала тебя к себе в гости, да и на должность помощника министра тебя не назначали. Или я чего-то не знаю?

— Что ж, всё намного прозаичнее. Дело в том, что с сегодняшнего дня я официально являюсь… подожди минутку, — Драко достал из кармана пиджака помятую бумагу, а затем продолжил: — руководителем отдела регулирования магических популяций и контроля над ними в бюро управленческого распределения работы домовых эльфов.

Драко внимательно посмотрел на Гермиону. А затем задал вопрос, который не давал ему покоя:

— Ты серьёзно?

— А что, собственно, не так?

— Она ещё спрашивает! Да, можно сказать, всё… Не так, Грейнджер, что-то с тобой, твоей головой и моей дверью… — Гермиона изогнула бровь, услышав столь неожиданное заявление. «При чём здесь его дверь?» — подумала она. — …На которой теперь красуется табличка «Руководитель Б.У.Р.Р.Д.Э. Драко Малфой», — закончил он.

А Гермиона, наконец, разобравшись, в чём суть его недовольства, заметно расслабилась. И улыбнулась. Находясь в степени крайнего негодования, Малфой выглядел весьма забавно.

— А ты хочешь, чтобы на твоей двери красовалась табличка «Помощник Министра магии»? — поинтересовалась она, усаживаясь на место. — Я тебя расстрою, Малфой, но до столь серьёзного звания ты ещё не дорос.

— И это говорит мне основатель подразделения «Б.У.Р.Р.Д.Э.». Смешно. Но я нахожусь здесь по другому поводу.

— Не терпится узнать, по какому конкретно.

— Раз так, то не буду томить вашу светлость. Я здесь из-за тебя…

Это заявление как гром среди ясного неба обрушилось на Гермиону. А сердце и вовсе забилось словно сумасшедшее. «Из-за меня? В каком смысле? В том самом? И не надейся даже! Неужели он того… Нет, этого просто не может быть... Размечтался. Подражатель Маклаггена.»

Малфой же гадко ухмылялся.

— Грейнджер, тебе кто-нибудь говорил, что твоё лицо красноречивее слов? И пока ты не напридумывала Мерлин знает, что ещё, я объясню: именно из-за тебя я нахожусь во всём этом… — слово «дерьмо» так и просилось сорваться с языка, однако, Малфой сказал не совсем то, что собирался: — «бурдэ». И, если честно, я понятия не имею, что там нужно делать.

— Так сходил бы к начальнику отдела. За спрос денег не берут.

— Я так и сделал. Только он сказал мне, что никто лучше мисс Грейнджер не осведомит меня в тонкостях данной работы. Только поэтому я здесь, а не потому, что ты там себе надумала.

— Ничего я и не надумала, — Гермиона попыталась оправдаться. Если Малфой и понял это, то виду не подал.

— Я видел. Твои мысли у тебя на лице были написаны. Наверное, уже представляла себе, как мы с тобой…

— Никаких «мы с тобой» нет и не будет. Ни в мыслях, ни, тем более, наяву, — быстро проговорила Грейнджер, даже не взглянув на Драко.

Она доставала какие-то документы и потому не обратила внимания на то, как он ослабил узел галстука, и как дрогнули уголки его рта. Однако от язвительного комментария он воздержался, подумав только: «Ещё посмотрим». И впервые поймал себя на мысли, как выглядела бы мисс Всезнайка без одежды, распростёртая на его шёлковых простынях… Абсолютна голая. А главное — послушная.

— Что ты сказал? — внезапно переспросила Гермиона.

Малфой занервничал. Неужели он сказал это вслух?

— Я ничего не говорил. У тебя, должно быть, галлюцинации.

Гермиона лишь пожала печами, а Драко тем временем заметил, что смотрит на Грейнджер чаще, чем ловит себя на этом. Как настоящий болван. Стоит раз подумать о девушке в ином ключе, как бурная фантазия даёт о себе знать. Но в этот раз она не успела развиться, потому что Грейнджер с громким звуком поставила на его стол огромную коробку с документами.

«Умеет же испортить момент!»

— Что это?

— Ты же хотел войти в курс дела. Вот: это устав и отчётность за последний год работы подразделения «Б.У.Р.Р.Д.Э.». Наслаждайся, — с явной издёвкой в голосе проговорила Гермиона.

Стало понятно: о наслаждении не может быть и речи, и гора документов лишь подтверждала очевидное. Не говоря ни слова, Малфой окунулся в их изучение.

Прошла всего пара минут, прежде чем он вновь посмотрел на Гермиону. Она с завидным вниманием что-то писала, не обращая на него никакого внимания. Ему хватило пары секунд, чтобы понять: наблюдая за Грейнджер, он улыбался. Как дурак.

* * *

Драко уже около получаса никак не мог сосредоточиться на работе. Оказалось, что маяться дурью было куда веселее и интереснее, чем изучать дела безработных домовых эльфов. Да и его собственная работа в отделе международного магического сотрудничества не казалась теперь такой нудной. Всё познаётся в сравнении. Драко это уяснил. Грейнджер закопалась в бумагах. И не желая уподобляться её примеру, Малфой взял пиджак и направился к выходу.

— Куда это ты собрался? — требовательным тоном поинтересовалась Гермиона.

— Я не обязан перед тобой отчитываться, Грейнджер. То, что я работаю в твоём кабинете, ещё не значит, что я работаю на тебя.

— Ты прав. Но раз уж так случилось, и ты работаешь в моём кабинете, то я имею право знать, куда ты отлучаешься в рабочее время. Иначе…

— Оставь свои угрозы тем, на кого они действуют. А я на обед, — как бы между прочим заявил Драко.

— Но сейчас только десять часов, — Гермиона искренне удивилась данному факту.

— Да ты что? А я вот себе галстук новый купил…

— Это здесь при чём?

— Мы ведь обмениваемся любопытными фактами. Разве нет? — но саркастичное замечание осталось без ответа. Гермиона попыталась достучаться до его сознательности:

— Ты не имеешь права покидать своё рабочее место. Это…

— Не регламентировано, — закончил за неё Драко, ухмыляясь. — И что ты сделаешь, если я не послушаюсь? Напишешь докладную? Пожалуешься министру?

Проигнорировав его скользкие замечания, Гермиона постаралась говорить твёрдо:

— Здесь тебе не мэнор, а ты не в своей комнате, чтобы приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится. Ты, Малфой, всего лишь служащий и временно исполняешь мои обязанности. И в этом кабинете есть свои правила. Заметь, я тебя сюда не звала. Ты сам пришёл. Поэтому будь добр, сядь на место.

И прежде чем Малфой успел сказать какую-нибудь гадость в её адрес, продолжила:

— К тому же, я должна быть уверена, что мои дела будут в таком же идеальном порядке, в котором я их тебе передала. А для этого ты обязан работать, — чуть повысив тон, выпалила она.

«Что она сказала?» Малфой резко повернулся и посмотрел на Грейнджер с явным возмущением.

— Запомни, я никому ничего не должен. И я не подписывался заниматься твоей убогой работой. Раз тебе так нравится возиться с эльфами и прочей тварью — пожалуйста! — он подошёл к своему рабочему месту и, схватив бумаги в охапку, швырнул их ей на стол. — Я не такой принципиальный и возвращаю принадлежащее тебе по праву.

— Отлично, — воскликнула Гермиона, собирая разлетевшиеся в разные стороны листы. — Ты прав. Я и на метр не подпущу тебя к документам. От греха подальше. У меня есть чёткий план работы в Б.У.Р.Р.Д.Э, а ты… — она остановилась и повернулась к нему лицом: — только всё испортишь. Как обычно.

Атмосфера в кабинете накалялась. Высказывание Грейнджер не просто задело — разозлило. Сначала отчитала, как мальчишку, а теперь… Что ещё за наклейки с надписью «непригоден»? Можно было проучить нахалку, но злость взяла вверх.

— Мерлин, какая же ты предсказуемая. Работаешь по плану, живёшь по плану. Интересно, трахаешься ты тоже по плану?

Его трясло. С трудом сглотнув, Малфой постарался успокоиться — не вышло. Он не хотел этого говорить. Вопрос слетел сам собой. Грейнджер молчала, однако глаза её просто горели ненавистью. Драко понял: даже если бы она могла сказать «нет», то не сделала бы этого.

— Можешь не отвечать. Что ещё можно ожидать от такой посредственности? — его заносило.

Хотел сделать больно? Пожалуйста! Получите, распишитесь. Вот только от собственных слов ему стало не по себе. А Грейнджер держалась. Её взгляд проникал всё глубже — туда, где просыпались малфоевская совесть… и сожаление, поэтому мучил и требовал слов. Каких?

«А то ты не знаешь, Малфой!»

Он сделал шаг навстречу и протянул руку в примирительном жесте, а с губ почти сорвалось заветное «прости», но Грейнджер с силой оттолкнула его с прохода и вышла, громко хлопнув дверью.

Сердце заныло.

К такому он не был готов.

* * *

Квартира Г. Грейнджер, 22:45

Зайдя в квартиру, первым делом Гермиона упала на диван. Вот так: не зажигая свет, не снимая плаща и обуви, хотя ноги ныли так сильно, будто она пробежала марафон; она закрыла глаза и столкнулась с тем, чего весь день сознательно избегала — с собственными мыслями.

Что случилось, Гермиона понять не могла. Слова Малфоя просто выбили почву из-под ног, нарушили равновесие, и она, сама того не ожидая, просто расклеилась. И не придумала ничего лучше, чем просто уйти. Куда? Она не знала. Ноги сами понесли её в неизвестном направлении. За каких-то два часа она успела побывать в архиве, выслушать от Браун новости о последних приготовлениях перед приёмом, перекинуться парой фраз с Энтони, поболтать с Гарри и даже провести вводный инструктаж для новичков-стажёров, что совсем не входило в её обязанности. Гермиона старалась не думать, что рано или поздно ей придётся встретиться с Малфоем лицом к лицу. И даже поговорить. Но она гнала эту мысль, пытаясь найти себе дело за пределами своего кабинета. Но когда стажёры были проинструктированы, все дела сделаны, а вопросы — решены, перед Грейнджер встал вопрос: вернуться к своим прямым обязанностям или…

Или что? Как оказалось, выбор был невелик. А точнее, его не было вовсе, поэтому Гермиона медленно и неуверенно побрела в сторону кабинета, пока внезапно перед ней возник патронус. Джинни приглашала её на обед. Это было её спасением.

Но, как оказалось, не совсем: если от Малфоя ей убежать удалось, то от мыслей о нём — нет. Как и от разговоров.

Джинни любезно поинтересовалась, почему такая ответственная и любящая свою работу ведьма, как Гермиона Грейнджер, второй час подряд сидит в кафе и даже на минуточку не собирается возвращаться? И тут понеслось.

Казалось, не было темы насущнее. И Драко Малфой теперь по праву мог получить звание её персонального кошмара с одной поправкой: ночные кошмары быстро забывались, чего нельзя было сказать о нём.

Он словно преследовал её.

На работе куда ни глянь — везде Малфой. В мыслях — Малфой. Его не хватало только в её доме. Хотя и сейчас, находясь в собственной квартире, она не прекращала думать о нём. Это ли не форменное помешательство?

— Может быть, у тебя обнаружилась скрытая симпатия к нему? — поинтересовалась Джинни.

Гермиона искренне надеялась на то, что вопрос был риторическим. Но подруга и так не ждала ответа. Она расслабилась, — совсем ненадолго, — прежде чем юная миссис Поттер выдвинула новую версию, от которой захотелось провалиться сквозь землю:

— Или это твоё нереализованное сексуальное влечение.

Гермиона глубоко вздохнула и на секунду прикрыла глаза, пока Джинни продолжала свои умозаключения:

— Конечно, он не парень мечты, но и не урод. Я бы даже сказала, что он тянет… — она задумалась, — на «выше ожидаемого», а мог бы претендовать на «превосходно», если бы, конечно, не был таким засранцем. Так что мне вполне понятна твоя им заинтересованность. Не понятно другое…

Гермиона хотела было спросить, что именно, но Джинни продолжила сама:

— Почему ты не переспишь с ним?

Она закашлялась.

— Секс полезен для здоровья — это общепризнанный факт. А ты упираешься. Почему — непонятно. Ведь сколько прошло времени с тех пор, как ты… в последний раз… тогда, на рождественской вечеринке, с Роном? Месяцев пять? Шесть?

Восемь. Прошло ровно восемь месяцев с тех пор, как Гермиона и думать забыла о том позорном дне. Или ночи. Неважно. Важно то, что она жутко ненавидела себя после того случая. И ей было стыдно. Перед Гарри и Джинни, Молли и Артуром. Перед Биллом, Джорджем, Чарли, Флёр, Перси, Роном — в особенности, а также другими гостями, кто лицезрел столь нетипичное для образцово-показательной мисс Грейнджер поведение. Но веселье, эльфийское вино, смешанное с парой бокалов огденского сделали своё чёрное дело. Гермиона сама подошла к Рону. Сама дала ему повод думать, что их воссоединение после недолгого разрыва возможно. А наутро сбежала, пока Рон спал. А через неделю, после настойчивых ухаживаний и просьб поговорить, сама же объяснила ему, что случившееся было ошибкой и ничего не значит.

Но Джинни не нуждалась в подобных объяснениях. Она знала всё сама. И не осуждала, в отличие от других представителей семьи Уизли.

— Потому что… — Гермиона старалась говорить как можно спокойнее, — я его ненавижу.

Джинни рассмеялась:

— Значит, тебе не всё равно. Равнодушие хуже всего. Ненависть, знаешь ли, тоже сильное чувство. Не слабее страсти. Но если ты действительно его ненавидишь так, как говоришь, то ваше сближение — всего лишь вопрос времени.

Гермиона задумалась. В словах Джинни была доля истины. Но не получалось врать самой себе. Она никогда не испытывала ненависти к Малфою. Даже в школе. Скорее, в Хогвартсе она была равнодушна к этому человеку. А сейчас… Это определённо не ненависть. Но и безразличием это назвать нельзя. Его слова и постоянное присутствие рядом заставляли чувствовать... Что? Это другой вопрос. И ответа на него пока не было — как и сил, чтобы во всём этом разбираться.

День выдался бесконечно долгим и насыщенным. Гермиона встала с дивана и включила торшер, излучавший мягкий приглушённый свет, создавая приятный полумрак в гостиной. Усталость моментально дала о себе знать, и Гермиона принялась раздеваться. Сняла ужасно неудобные туфли, скинула плащ, расстегнула белую блузку, на ходу снимая её.

— Грейнджер, если ты приветствуешь всех гостей таким образом, то я определённо буду наведываться к тебе чаще.

Сердце пропустило удар.

«Малфой...» Находился в её доме. Здесь. Сейчас.

Вот только на этот раз бежать было некуда...

* * *

Малфой замер в нескольких шагах, бесстыдно глядя на раздевающуюся в полумраке Гермиону.

Чёрт. Он как чувствовал, что не стоило сюда приходить. Как знал. Всему виной проклятая совесть, решившая так невовремя проснуться и сгрызть его изнутри. Ведь взял за правило: хочешь извиниться — пришли цветы… или конфеты, записку с красивыми словами. Всё. Большего не требуется.

И с чего вдруг решил, что Грейнджер является негласным исключением?

— Грейнджер, если ты приветствуешь всех гостей таким образом, то я определённо буду наведываться к тебе чаще.

А она тем временем принялась расстёгивать податливые пуговицы на блузке. Медленными движениями. Так, как будто его здесь нет. Он даже не призрак — он не существует. Ещё секунда — и блузка полетела на диван. Ещё одна — и вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Малфой сглотнул.

И что прикажете делать в данной ситуации?

Вариантов было немного. Взять Грейнджер прямо посреди гостиной, чтобы у неё больше никогда не возникло желание провоцировать. Тем более его. Или же сделать то, зачем пришёл, и уйти. Он разрывался между тем, что нужно было сделать и между тем, что хотел. Решать надо было быстро, прежде чем у него сорвёт крышу, или прежде чем Грейнджер разденется окончательно.

Гермиона прошла мимо него и потянулась к молнии на юбке…

Это был предел. Безоговорочная капитуляция.

— Даже чаще, чем ты надеялась бы, — за привычной иронией он пытался скрыть дрожь в голосе. Насколько хорошо ему это удалось, он понять не мог.

Гермиона резко повернулась, открывая его жадному взору плавные изгибы изящной девичьей талии и практически оголённую зону декольте.

Похоже, он пропал…

В комнате стало нечем дышать. Малфой до дрожи в ногах, до помутнения рассудка, продолжал бороться с собой. С этим наваждением. Волнующим и до одури прекрасным.

И стоило ему сделать шаг, как Грейнджер словно очнулась и резко потянулась к лежащей на диване блузке, чтобы прикрыться. Весьма вовремя… Потому что ещё мгновение — и Драко растерял бы последние остатки самообладания. Чуть не сорвался бы. Совершил бы непоправимое. Клокочущие внутри душераздирающие чувства волшебным образом вытеснили все мысли, оставив сводящую с ума пустоту. И желание… Настолько явное, что Малфой не сомневался: Грейнджер — его наваждение.

— Что, несколько не по плану, Малфой? — как укол на его обвинения в кабинете.

Да что же с ним творится? Почему в последнее время все его самостоятельные решения играют против него же самого…

«Говори, что хотел сказать, и уходи. Немедленно», — безостановочно повторял он про себя.

Оставаться здесь нельзя… Уйти? Кажется и вовсе невозможным, потому как ноги словно заколдованы. Обездвижен и возбуждён. Казалось, хуже быть не может.

— Грейнджер, я хо… — оказывается — может.

Провальное «хочу тебя» чуть не слетело с языка. Ему показалось, как от его слов Гермиона слегка дёрнулась.

— Я хотел поговорить, — наконец твёрдо сказал он.

Но вместо ответа — хлёсткий удар, приводящий в чувство. Она тяжело дышала и, судя по всему, была очень зла. В полумраке комнаты её зрачки казались огромными. Возможно, и пощёчина, и прожигающий насквозь взгляд отрезвили Малфоя. Но, к его несчастью, ненадолго. Потому что стоило ему вновь посмотреть на дьявольски злую Грейнджер, как желание обладать ей неимоверно усилилось.

Малфой потёр пылающую от удара щёку и сделал шаг ближе, заставляя Гермиону отступить. Дежавю какое-то… Его волновало только одно: за что? Ведь он ничего ещё не сделал.

— За то, что пялился, — глухо отозвалась Гермиона, отвечая на его мысленный вопрос. — А теперь убирайся, я не желаю с тобой ни о чём разговаривать.

Она развернулась, чтобы уйти, как вдруг сильная рука настойчиво притянула её обратно.

Драко стоило неимоверных сил продолжать смотреть в эти дерзкие и ненавидящие его глаза. Он непременно съязвил бы, если бы не приходилось удерживать Гермиону и сдерживаться самому. Грейнджер упиралась, пыталась вырваться, но руки Малфоя сжимали её плечи всё крепче и крепче.

— Да послушай же ты, — начал он. — Грейнджер, я пришёл извиниться…

Эти слова оглушили обоих; и Гермиона замерла, уставившись на него.

Возникло две больших проблемы: во-первых, кусок ткани, который Гермиона так отчаянно прижимала к груди, упал; во-вторых, Малфой стоял слишком… чересчур… непозволительно близко от неё. Настолько близко, что их лица разделяли какие-то жалкие сантиметры.

Драко был на грани. Эти полуоткрытые губы, горящие глаза, тяжёлое дыхание, вздымающаяся грудь… А он стоял и смотрел, и во рту внезапно пересохло…

— Я пришёл извиниться, — вновь повторил он. — Я знаю, что обидел тебя. Мне…

«И где слова, когда они так нужны?»

— Я не должен был говорить то, что сказал. Я сожалею. Ты слышишь меня?

Она слышала. Всё. От первого до последнего слова.

Гермиона машинально заправила волосы, совершено позабыв о своём внешнем виде. А Малфой ждал. Чего? Возможно, слов. Каких? Гермиона не знала. Ей самой не помешало бы собраться с мыслями. Проблема состояла в том, что в присутствии Драко этого сделать не получалось.

А он тем временем поднял упавшую блузку и протянул ей со словами:

— Прости.

Гермиона обескураженно уставилась в окно, сознавая, что нужно что-то ответить. Хотя бы банальное «я принимаю твои извинения, Малфой», но продолжала молчать. У неё просто не нашлось нужных слов. Да и как иначе? Как она могла что-либо говорить, когда всё, что она знала, всё, во что она верила, тут же куда-то исчезло? Словно что-то изменилось… Вселенная взорвалась, разлетелась на куски, а потом вновь соединилась, но в другом порядке.

Гермиона закрыла глаза и постаралась дышать ровно, чтобы наконец утихомирить учащённое биение сердца, а когда открыла…

Малфоя уже не было. Лишь языки зелёного пламени в камине предупредили её о том, что гость уже ушёл. Получила, что хотела.

А сердце продолжало стучать…

Глупое.

Неужели надеялось, что он вернётся?

Нет — отчаянно нуждалось в этом…