Не будите спящего дракона (гет)

Всё тот же вечер четвёртого дня

Это было… ненормально. Глупо. Безрассудно. Возможно, даже отчаянно, но Драко не мог не смотреть на Грейнджер. Это было сильнее него. И, возможно, он непременно разозлился бы на себя, если бы не жгучее чувство неконтролируемой ревности, которое с каждой секундой все больше и больше раздирало его.

Вселенная перевернулась.

Малфой ревновал Грейнджер.

Более того: если раньше он точно мог поспорить с внутренним голосом, то сейчас глупо было отрицать очевидное. Драко не понимал, как его угораздило вляпаться в эту несносную ситуацию под названием «Гермиона Грейнджер». Хотя, возможно, именно это и делало её такой, чёрт возьми, уникальной. Ясная голова и до невозможности вздорный характер — та смесь, которую выдержит не каждый. Уизли, вот, не смог. Интересно, а он сможет?

— Драко, — прервала его размышления мама, — ты тут? На кого ты смотришь?

Малфой отвёл взгляд и ответил со всем присущим ему спокойствием:

— Ни на кого. Просто задумался.

Нарцисса улыбнулась, взяла бокал с подноса у проходящего мимо официанта и заговорила непринуждённо:

— Я решила посадить камелии в саду. Миссис Гринграсс сказала, что они прекрасно пахнут. Отец, кстати, пригласил мистера и миссис Гринграсс с дочерьми завтра к нам на ужин и хотел, чтобы ты к нам тоже присоединился.

— Так вот в чём дело, — усмехнулся Малфой. — Отец послал тебя, чтобы ты уговорила меня второй вечер подряд быть милым?

Нарцисса тяжело вздохнула.

— Драко, я знаю, тебе это не нравится. Мне, честно говоря, тоже.

Услышав это, Малфой удивлённо вскинул брови.

— Это совсем не то, чего бы я для тебя желала, — продолжила она, — но ты ничего не потеряешь, если попробуешь. Мне уже давно не сорок лет, и я хотела бы видеть тебя счастливым.

— Счастье — весьма субъективное понятие, мама, — бросил Малфой, взглядом вновь натыкаясь на Грейнджер, которая в эту самую секунду тоже смотрела прямо на него.

Нарцисса что-то говорила, но Драко уже не слушал. Эта немая битва продолжалась считанные секунды, но казалось, что прошла вечность, прежде чем Малфой отвёл взгляд.

«Неправильно».

Неправильно смотреть на Грейнджер.

Неправильно думать о ней.

Неправильно хотеть её.

Всё неправильно. И он хотел, искренне надеялся, выкинуть эту чёртову заучку из головы. Между ними ничего нет. Не было. И никогда не будет. Драко терпеть не мог чувствовать себя зависимым от чего-то. Тем более от кого-то. Вдвойне, если этим кем-то была Грейнджер.

Его тянуло к ней. Не только телом, но и душой и…

Сердцем?

— Драко, ты меня слушаешь? — слышится ему, и странное наваждение исчезает.

Неужели он вновь потерял контроль над своими мыслями, стоило только появиться Грейнджер в поле его зрения?

— Прости, мама, я задумался.

Нарцисса тяжело вздохнула.

— Если завтра ты не придёшь, я пойму, — в конце концов произнесла она, крепко сжимая руку сына. А затем, посмотрев куда-то в сторону, добавила: — Я просто хочу, чтобы ты знал: я приму любой твой выбор. Главное, чтобы он был твоим.

Нарцисса уже собиралась уходить, как вдруг произнесла то, чего Драко никак не ожидал услышать:

— А ты заметил, как прекрасно выглядит сегодня мисс Грейнджер?

Драко не ответил. Лишь усмехнулся.

Он давно это заметил.

* * *

— Я смотрю, ты прекрасно проводишь вечер, Грейнджер? — тихо раздалось у самого уха Гермионы.

Она вздрогнула и чуть не пролила на себя очередной бокал эльфийского вина. Чёртов Малфой вновь её напугал. И что за манера постоянно заставать её врасплох?

— Тебе не говорили, что подкрадываться к людям некрасиво?

— А тебе не говорили, что женский алкоголизм — опасная штука?

— Я не… — Гермиона хотела возразить, но вовремя осеклась. — Я никогда не поверю, Малфой, что ты беспокоишься обо мне, — выкрутилась она.

Драко рассмеялся.

— Грейнджер, боюсь, ты путаешь такие понятия, как «беспокойство» и «наблюдение». Мне нет никакого дела до того, сколько бокалов вина ты в себя влила, как, собственно, и до того, со сколькими мужчинами ты уже перетанцевала.

— Если бы я тебя не знала, то решила бы, что ты ревнуешь, — не подумав, брякнула она.

Малфой выпрямился.

— Грейнджер, ты что, наелась белладонны перед приёмом? Что за бред?

— Можешь не отвечать. Всё понятно и так.

— И что же ты поняла, мисс Я-самая-умная?

— То, что ты не сказал «нет», Малфой, — смело глядя ему в лицо, заявила Гермиона.

И откуда только храбрость взялась?

— Вот, значит, в чём проблема, — Драко приблизил своё лицо к лицу Грейнджер и, чеканя каждое слово, произнёс: — Нет, Грейнджер. Я. Тебя. Не ревную, — а затем, разорвав зрительный контакт, повернулся к столу, изучая представленное меню. — Просто забавное стечение обстоятельств: ты соглашаешься танцевать с каждым встречным-поперечным, позволяешь им лапать себя, но, тем не менее, оттягиваешь момент танца со мной.

— Ничего подобного я себе не позволяю. Мне намного приятнее танцевать, как ты выразился, с каждым встречным-поперечным, чем с тобой.

— Даже так? — от неожиданности рассмеялся Малфой. — Ты либо отчаянная, либо глупая.

— Это ещё почему?

— Потому что ты не сможешь лечь спать, пока не пригласишь меня. Ты и сама это прекрасно знаешь. Об этом говорит, как минимум, то, как ты отчаянно потираешь запястье, которое, к сожалению, с каждой минутой болит всё больше, — Драко вскинул бровь и отвернулся, краем глаза заметив, как Грейнджер, держась за запястье, прислоняет его к груди.

— Я не отказываюсь приглашать тебя. И я это сделаю. Позже.

— Я знаю. Но, признаться, мне немного неприятно, что ты такого мнения обо мне, — слегка наигранно произнёс он. — Поэтому я намерен изменить его.

— Прости, Малфой, но машину времени ещё не придумали, — попыталась пошутить она.

— Я бы непременно посмеялся над твоей шуткой, Грейнджер, если бы она оказалась смешной. Но — нет. У меня есть куда более лёгкий способ изменить твоё предвзятое мнение относительно меня. Ты заявила, будто тебе намного приятнее танцевать с кем бы то ни было, но только не со мной, а я приверженец одного очень простого правила…

— Какого?

— Не попробуешь, не узнаешь.

Грейнджер распахнула глаза, прекрасно понимая, куда клонит Малфой.

— Поэтому я дам тебе возможность сравнить, — с энтузиазмом продолжил он, — и время — я же не изверг. В течение следующего часа ты должна найти того, кто, по твоему мнению, окажется лучше меня.

— Малфой, это глупо, — с усмешкой произнесла Грейнджер.

— Почему? — с нескрываемым любопытством спросил он.

— Да потому что! Чтобы найти партнера лучше тебя, мне нужно сначала потанцевать с тобой.

— Нет, нет и нет, Грейнджер. Ты не поняла меня, — серьёзно отозвался Драко. — В этом как раз весь смысл. Ты уверена, что танец со мной априори хуже, чем с кем-то другим. Так найди того, кто лучше меня. Можешь даже пригласить своего Поттера, я весьма наслышан о его танцевальных способностях, — продолжал язвить он. — А когда тебе, наконец, надоест искать свой идеал, то… Ты знаешь, где меня найти, — закончил Малфой и, подмигнув Гермионе, ушёл, на ходу еле слышно пробормотав что-то ещё.

Вечер однозначно приобретал более яркие краски, и всё, что оставалось Малфою — это ждать.

Один час. Шестьдесят минут. Каких-то три тысячи шестьсот секунд. И ради чего?

«Ради желаемого»?

* * *

Когда Малфой, наконец, соизволил оставить её одну, Гермиона облегчённо выдохнула, с уверенностью полагая, что это будет самый лучший час за всё то время, которое она находилась здесь. Она так спешила скорее покончить со всем этим безумием, что безоговорочно согласилась потанцевать с первым же мужчиной, пригласившим её. Он оказался послом российской делегации, а его руки спускались всё ниже и ниже по её талии, о чём Гермиона не переставала ему напоминать. Второй партнер был удивительно молчалив, что она сочла за счастье, ведь от него исходил непередаваемо ужасный запах чеснока, сигар и чего-то ещё — она так и не успела разобрать. Третьим партнёром стал Кормак Макклаген, что само по себе было отвратительно. Он тараторил без умолку, и Грейнджер искренне желала, чтобы на его месте оказался Малфой, который, к слову, сопровождал её насмешливым взглядом.

Теперь без лишних преувеличений она могла смело заявить: этот час окажется самым худшим. За каких-то пятнадцать минут Гермиона сменила четырёх партнёров, и каждый следующий был в сотни, нет, в тысячи раз хуже предыдущего. В конце концов, после четырёх вальсов подряд ноги болели нещадно. И Гермиона мечтала лишь об одном — оказаться дома, избавиться от этих жутко неудобных туфель и, расслабившись в горячей ванне, просто забыть обо всём.

О Малфое, в первую очередь.

Хотелось просто сесть. Куда-нибудь, чтобы отдохнуть. Но стоило Гермионе направиться в сторону холла, как она тут же поймала на себе ехидный взгляд Малфоя, указывавший в сторону министра, а это, без всяких сомнений, означало лишь одно: она должна пригласить на танец Кингсли Бруствера.

И когда только они научились понимать друг друга с одного взгляда?

Чем меньше становилось расстояние между ними, тем сильнее Гермиона надеялась, что министр учтиво откажется от её предложения. Но чуда не произошло. За две с половиной минуты Гермиона успела возненавидеть Малфоя ещё сильнее, и ненависть её приумножалась всякий раз, когда министр ненароком наступал ей на ноги.

Когда пытка окончилась, Гермиона посмотрела на время, с грустью для себя отметив, что у неё оставалось еще больше получаса времени. Тяжело вздохнув, она направилась в сторону холла, чтобы посидеть в тишине и спокойствии, как вдруг вновь ощутила на себе пронзительный взгляд.

Гермиона остановилась и посмотрела в глаза Малфою.

«Ну, что, ты доволен?» — мысленно произнесла она.

Возможно, сказался её усталый вид, а, возможно, Гермиона действительно не умела скрывать эмоции, и её мысли, словно клеймо, отпечатывались на лице. Но в следующее мгновение Малфой ответил ей: улыбнувшись, он слегка склонил голову и развёл руки в стороны, всем своим видом говоря:

«Вполне».

Гермиона была уверена в этом так же сильно, как если бы он произнёс это вслух в своём привычно язвительном тоне.

К чёрту!

Грейнджер первой отвела взгляд, после чего потянулась за очередным бокалом вина, но в последний момент передумала. Свою алкогольную норму она давно превысила, да и воспоминание о случившемся с Роном на той рождественской вечеринке громко кричало о том, что нужно остановиться. Алкоголь не решал проблем, а создавал новые. Ей решительно не хотелось вновь оказаться в столь щепетильном и подрывающем репутацию положении. Особенно с Малфоем. Припираться — одно дело. Но совершенно другое — утром очнуться с ним в одной постели и понять, что совершила очередную непростительную ошибку. А Малфой, увы, не Рон — так это всё не оставит.

«Не думать. Выбросить из головы. Забыть», — отчаянно твердила себе Гермиона, убегая не просто от Малфоя, но и от навязчивых мыслей.

Почему она думает о нём? Разве ей не должно быть всё равно?

Должно. Только по какой-то совершенно необъяснимой причине это было не так. Возможно, именно поэтому она, как самая последняя дура, стала искать взглядом знакомую фигуру. А когда нашла, в очередной раз пожалела. Ведь в то время как она пыталась разобраться в себе и своих эмоциях, Малфой, чёрт его дери, обхаживал Асторию Гринграсс.

Милая улыбка, мягкий взгляд, случайные прикосновения. Весь такой галантный и обходительный. Астория буквально светилась от счастья в компании Малфоя и Гермиона не понимала одного: как. Как Малфой мог быть таким обаятельным и воспитанным с другими и таким грубым и невозможным рядом с ней? Казалось, он мог очаровать кого угодно. Не знай она его истинной натуры, так же попалась бы на удочку.

Лицемерный, заносчивый придурок — вот было истинное лицо Малфоя, и ей хотелось сорвать с подлеца маску, чтобы все, а в первую очередь, мисс Гринграсс, увидели, каким человеком он является на самом деле.

Прогнившим насквозь.

Гермиона мысленно заставила себя отвернуться, поскольку то, что происходило между Малфоем и Асторией, выглядело уж слишком…

Интимно.

Слегка касаясь руки Астории, Малфой нашёптывал ей что-то, в то время как она, заливаясь лёгким румянцем, широко улыбалась.

Внутри словно что-то оборвалось. Однако, чем больше Гермиона смотрела на них, тем больше злилась. Но и ловила себя на мысли о том, что злость была направлена не на Асторию и даже не на Малфоя. Гермиона злилась на саму себя. Во-первых, за то, что предвзято думала об Астории, которую совершенно не знала. Во-вторых, за то, что, называя Малфоя лицемером, она и сама не заметила, как стала лицемерить, в мыслях представляя себя на месте Астории. И, в третьих, за то, что невольно сравнивала себя с ней: вьющиеся каштановые волосы против таких же каштановых, но ровных; безукоризненное воспитание против гриффиндорской рациональности; положение в обществе против врождённых амбиций; чистокровность против…

Собственно, на этом сравнение можно было завершить, поскольку волосы всегда можно выровнять, воспитание и положение — приобрести, вот только изменить статус крови — невозможно, как и мнение чистокровных о маглорождённых.

Мнение таких, как Малфой, о таких, как она.

И почему от этой мысли стало так нестерпимо больно?

Гермиона отвернулась.

После вчерашнего инцидента в её квартире, она действительно поняла, что совершенно не знала настоящего Драко Малфоя. Не знала его так же хорошо, как Астория. Но проблема была в другом: Гермиона хотела узнать его. Где он учился после окончания школы? Какую еду он предпочитает? Какая книга его любимая? Эти и многие другие вопросы засели у неё голове и не покидали её с того момента, как он ушёл. Ведь она была уверена: на короткое мгновение перед ней предстал Драко. Не язвительный Малфой, а искренний Драко, который умел признавать ошибки.

Она не могла объяснить, почему её не покидало ощущение, будто его извинения значат для неё намного больше — несмотря на то, что она старалась убедить себя в обратном. А вот для Малфоя, кажется, это не значило ровным счетом ничего − хотя бы потому, что он совершенно забыл о её существовании и продолжал любезничать с Гринграсс в стороне.

Это, что, ревность, Грейнджер?

«С меня хватит!» — резко пронеслось в голове у Гермионы, и она быстрым шагом направилась через весь зал, чтобы пригласить на танец — нет, не Малфоя, а стоящего неподалёку Теодора Нотта.

— Не хочешь потанцевать? — на одном дыхании выпалила Грейнджер.

Если Нотт и был удивлён столь неожиданным предложением, то виду не подал. Поставив бокал с огневиски на стол, он с улыбкой согласился. На это Гермиона и надеялась. Раз уж ей предстояло искать достойную замену Малфою, стоило делать это среди таких, как он — слизеринцев. Гермиона сама не верила этому, но ни Нотт, ни другие представители змеиного факультета были ничуть не лучше тех претендентов, с которыми ей приходилось танцевать ранее. Разве такое возможно, чтобы все, как по волшебству, стали до невозможности неуклюжими?

Разве что к этому приложил руку сам Малфой. В это верилось куда больше, поскольку хитрить Драко умел лучше всего.

— Гермиона, — послышался родной, приветливый голос, и только сейчас Гермиона обратила внимание, что сквозь толпу прямиком к ней направлялся Гарри.

— Ох… Привет, Гарри. Прости, я тебя не заметила.

— Ничего, я подошёл поинтересоваться, всё ли с тобой в порядке.

«Не-е-ет», — хотелось закричать ей, но вместо этого она произнесла:

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

Гарри замялся.

— Ну-у-у… — неловко протянул он. — Может, дело в том, что за последний час ты пригласила около двадцати человек. Раньше я не замечал за тобой такого рвения к танцам.

— Потому что его не было, — лишь устало выдохнула она.

— Всё дело в Малфое? — догадался Гарри.

Гермиона не ответила.

— Что он сделал на этот раз?

— Ничего. В очередной раз использовал наш спор против меня, и теперь мне необходимо в ближайший час найти того, кто, по моему мнению, танцует лучше него.

Выражение лица Гарри демонстрировало крайнее недоумение.

— Не совсем понимаю…

— Не важно. Время истекает, и мне нужно идти приглашать этого… — она запнулась, — надутого пингвина.

Гарри рассмеялся.

— Понимаю. Но почему ты сразу его не пригласила? — искренне удивился он, в очередной раз поправляя очки. — Ведь он всё равно не может согласиться.

Только тогда Гермиона поняла, какой дурой выглядела со стороны. Вместо того чтобы обхитрить Малфоя, вынудив его отказаться от танца с ней, она, как полоумная, опять поймалась на его удочку.

— Гарри! Ты просто гений! — радостно воскликнула Гермиона, крепко обнимая его.

А потом, не сказав больше ни слова, она развернулась и уверенным шагом направилась прямиком к Малфою.

И почему она раньше об этом не подумала?

* * *

Гермиона заметила, что по мере приближения к Малфою её ноги всё больше напоминали ватные.

О, Мерлин, она, что, действительно собиралась сделать это?

Пригласить Малфоя прямо на глазах у Астории?

Похоже, она сошла с ума. Однозначно. Но её решимость только окрепла, когда она поймала на себе взгляд серых глаз. Сосредоточенный, пронзительный, устремлённый прямо на неё.

— Малфой, — выпалила Гермиона, чем привлекла внимание не только его, но и еще четверых посторонних, среди которых были — ну конечно же! — Люциус с Нарциссой, а ещё, судя по всему, высокопоставленная чета Гринграссов. И все эти полные презрения и удивления взгляды обратились к Гермионе словно по щелчку.

Ей показалось, будто её сердце подпрыгнуло до самого горла и застряло там, не давая произнести и звука.

— Да, мисс Грейнджер. Вы что-то хотели? — театрально протянул Малфой, намеренно делая акцент на слове «мисс».

— Пожалуй. Я хотела спросить: не хотите ли вы потанцевать со мной? — проговорила она и после короткой паузы добавила: — Но учтите, меня очень огорчает слово нет, — с усмешкой произнесла Гермиона, ожидая его ответа.

Малфой молчал.

— Нет, — ответил он с ироничной улыбкой, и Гермиона заметила, как усмехнулся Малфой-старший, как заметно расслабилась Астория, в то время как Нарцисса не спускала с Драко тревожного взгляда. — Я не привык огорчать женщин, мисс Грейнджер, — двусмысленно продолжил Драко, шагнув ей навстречу. — Поэтому это я должен просить вас потанцевать со мной. Так как? Вы согласны?

Теперь для Гермионы настала очередь молчать. Она лишь согласно кивнула, а Малфой, вежливо попросив прощения у своих собеседников, протянул ей руку, которую она, не раздумывая, приняла. И поймала себя на мысли, что у Драко, как оказалось, очень тёплые руки.

— Ты вовремя, — невозмутимо произнёс он, ведя Гермиону за руку в центр зала. — Я уже и не надеялся, что ты решишься.

— Поверить не могу, что ты сделал это!

— Сделал что?

— Пригласил меня. Как у тебя это получается? Ты ведь должен был отказаться! — не унималась Гермиона.

— И лишить себя единственной возможности доказать тебе, что я лучший мужчина из всех, с кем тебе доводилось танцевать? — продолжал язвить Драко. — Я же не идиот.

— Уверена, что и к этому ты руку приложил.

— Всё-таки догадалась, — с улыбкой на губах заметил Малфой. — Как ты поняла?

Он аккуратно положил руку ей на талию, и Гермиона инстинктивно подалась вперед, на краткий миг задержав взгляд на их сплетённых руках, после чего последовала за Малфоем.

— Не могут же все мужчины одинаково ужасно танцевать. К тому же, — улыбнулась Грейнджер. — Я как-то танцевала с Ноттом на одном из приёмов, и он не был настолько неуклюж.

Малфой улыбнулся.

— Кроме того, — продолжила она, — мне показалось, что тебе было не совсем комфортно находится в том окружении, — она произнесла это несколько наигранно.

— Знаешь, Грейнджер, мне кажется, ты могла бы чуть менее явно демонстрировать свою ревность. В конце концов, это понятно и без слов, учитывая то, как ты смотрела на нас с Асторией.

Гермиона ощутила неприятный укол в тот самый момент, когда Малфой сказал «нас с Асторией». Она хотела было возмутиться, но вместо этого ответила со всем своим гриффиндорским хладнокровием:

— Учитывая, что это ты уже во второй раз затрагиваешь тему ревности, я не была так уверена в том, кто кого ревнует.

Слова, сказанные Гермионой с напускной холодностью, были явно не тем, что хотелось бы услышать Малфою, и он резко остановился, моментально посерьёзнев. Драко медленно опустил подбородок, смотря на неё исподлобья, словно только что понял какую-то до сих пор не ясную ему истину. Гермиона тоже её поняла.

Они оба были правы.

И по какой-то неизвестной причине ревновали друг друга, как самые настоящие подростки, скрываясь за масками фальшивого безразличия.

— Я не могу ревновать тебя, Грейнджер, — холодно отрезал он и поднял глаза, устремив взгляд в толпу, словно тем самым он отгораживался от Гермионы высокой стеной.

— Значит, я ошиблась, — пожав плечами, глухо ответила она.

«Нет», — захотелось выкрикнуть Малфою. И не потому, что должен, а потому, что хотел. Но вместо этого он лишь равнодушно пожал плечами и одарил Гермиону таким взглядом, что волна мурашек пробежала по её телу от кончиков волос до кончиков пальцев.

— Скажем так: в вопросе выбора женщин я весьма щепетилен. Чтобы я ревновал, женщина должна этого заслуживать. А заслужить она это может, только если понравится мне. А понравится мне может только та, кто обладает определёнными качествами. Улавливаешь логику?

Гермиону одолело любопытство:

— И какими же качествами, если не секрет?

Малфой приблизился к ней и прошептал, опаляя кожу жарким дыханием:

— Она должна быть сильной, уверенной в себе с другими — и такой же послушной, но в меру раскрепощённой со мной за дверью спальни. Ответь, только честно, ты такая?

И вновь — молчание. Гермионе очень хотелось ответить Драко, но от звука его голоса её хвалёные мозги превращались в кашу, и она чувствовала, как её сознание постепенно затуманивается, а ноги подкашиваются. То ли на неё так подействовало эльфийское вино, то ли Малфой научился одним своим присутствием лишать её возможности рассуждать здраво — но рядом с ним Грейнджер не чувствовала себя даже немножечко сильной.

Когда Драко тихо рассмеялся, Гермиона совершила, по её личному мнению, очередную глупость. Она сказала:

— А ты бы хотел видеть меня такой, Малфой?

Казалось бы, простой вопрос выбил из Драко всё веселье и, вмиг посерьёзнев, он медленно поднял глаза. Ответ на вопрос отпечатался на его лице, словно на гравюре.

И почему он до сих пор не сказал ей «нет»? Не бросил в эти бесстыдно испытывающие глаза всё то, чего она изо всех сил добивалась.

Одно слово — три буквы. Вроде бы, всё просто, но нет абсолютно никаких сил произнести их вслух.

Воцарилась тишина. Точнее, это им казалось, что стало тихо, поскольку их собственные мысли звучали громче любой музыки. Сколько времени они стояли посреди танцпола, не размыкая рук и жадно вглядываясь в глаза друг друга — не известно. Их прервал внезапно раздавшийся рядом знакомый уверенный голос:

— Простите… Надеюсь, я вам не помешал? — он принадлежал Рону.

— Да, — резко ответила Гермиона.

— Нет, — одновременно с ней произнёс Малфой, после чего добавил: — Что тебе надо, Уизли?

— Поговорить с Гермионой, — ответил Рон. — Ты ведь не против? — обратился он уже к ней.

Драко бросил озадаченный взгляд на Грейнджер, которая с силой вцепилась в его руку.

— Она, может, и не против, а вот я от этой идеи не в восторге.

— Я разговаривал не с тобой, Малфой, — почти резко отозвался Рон и вновь посмотрел на Гермиону.

— Я заметил, хотя следовало бы.

— Это ещё почему? — не удержался Рон.

— Скажи, почему я не удивлён твоей бестактностью? — с раздражением спросил Малфой, поворачиваясь к Уизли. — Можешь не отвечать, это был риторический вопрос. Просто, чтобы ты знал, в культурном обществе, где люди едят с помощью столовых приборов и сидят во время трапезы за столом, — с сарказмом продолжил он, — прежде чем уединиться с девушкой, которая, к слову, занята, ты должен спросить разрешения у того, кто её сопровождает. В данном случае, у меня. Я понятно выразился? Или мне надо повторить?

— Так ты пришла сюда с ним? — ошеломлённо спросил Рон, вновь поворачиваясь к Гермионе.

— И уйдёт она тоже со мной, — встрял Драко, не давая ей вставить и слово.

— Я сейчас тебе ноги переломаю, так что ходить не сможешь, — процедил Уизли сквозь зубы.

— А ты не изменяешь себе, Уизли. Когда словесные аргументы кончаются, начинаются угрозы. Вас этому учат в Аврорате, или ты просто не поддаёшься дрессировке? — спокойно проговорил Малфой, вскинув бровь.

— Тебе не кажется, что ты переходишь все границы, Малфой?

— Дай-ка подумать, — серьёзно проговорил Драко. — Ты знаешь, нет. И я бы поболтал с тобой ещё, Уизли, но, как видишь, я занят. Поэтому, будь добр, отойди и займись чем-нибудь полезным. Понаблюдай за людьми, пообщайся с кем-нибудь. Восполни пробелы в своём воспитании.

Рон сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, а лицо побагровело, и Гермиона поняла, что пора вмешаться:

— Рон, успокойся, — тихо проговорила она, вставая между ним и Малфоем. — Ты, кажется, хотел поговорить, а не устраивать драку посреди важного мероприятия.

— Да, — ответил он, разжимая кулаки. — Я хотел поговорить с тобой, без свидетелей.

— Давай выйдем в холл. Там нам никто не помешает.

— Я надеюсь, — пробурчал Рон, кинув на Драко уничтожающий взгляд. — Вот видишь, — уже с усмешкой продолжил он, — мне не понадобилось спрашивать чьего-то разрешения, чтобы увести девушку. Она и сама всё решила, и не в твою пользу, приятель.

Гермиона всего на секунду замешкалась, встретившись глазами с Малфоем, который, как казалось, готов был разорвать Уизли прямо здесь и сейчас.

— Не надо, — тихо попросила Грейнджер, дотронувшись до его руки, а после развернулась и ушла.

Драко прождал десять минут, а после, попрощавшись с родителями и гостями, направился следом за ними.

* * *

— Так ты теперь действительно встречаешься с Малфоем? — первым делом поинтересовался Рон, как только они остались наедине.

Гермиона устало вздохнула.

— Ты об этом хотел поговорить? О Малфое?

— Вообще-то не совсем, — протянул он. — У нас так и не выпало момента поговорить о… нас.

— Рон, — внезапно перебила его Гермиона. — «Нас» больше нет и не будет, мы вроде как это уже выяснили.

— Да, твоё письмо после недели игнорирования ясно дало мне это понять, — с колкостью подметил он.

Гермиона опустила взгляд.

— Я не горжусь своим поступком, и если бы я могла изменить ту ночь…

— Я знаю, — внезапно прервал её Рон. — Я знаю и где-то в глубине души всё понимаю. Правда. Но не об этом я хотел поговорить.

Рон смотрел на Гермиону с такой болью в глазах, что её сердце обливалось кровью. Ну почему она не смогла полюбить его так, как он того заслуживает?

— Я долго думал и понял, что не могу разлюбить тебя, Гермиона. Я пытался, даже попросил Гарри отправить меня на какое-нибудь сверхсложное задание, пытался забыться, но я не могу. Никогда, наверное, не мог.

— Сейчас это уже не имеет значения.

— Возможно. А возможно это единственная возможность вернуть тебя и я буду полным дураком, если не попробую, понимаешь? — Гермиона согласно кивнула, в то время как Рон продолжил: — Я много думал. О нас. О нашем расставании. Всё, о чем я прошу — это дать мне шанс доказать тебе мои чувства к тебе. Начнём всё сначала. Только ты и я. Что скажешь?

Всё вокруг будто замерло. Волна ужаса прокатилась по телу, и последние слова Рона набатом звучали в голове. Гермиона медлила с ответом. Словно нарочно ждала какого-нибудь чуда. Ответить отказом она не могла в силу определённых обстоятельств, о которых Рон не догадывался. Сказать «да» означало сломать жизнь им обоим, а этого Гермиона уж точно делать не собиралась.

— Рон, — тихо начала она, — я… Я не могу.

— Почему? Почему, Гермиона?

— Просто… Я не могу ответить тебе сейчас.

— Почему? — не унимался Рон. — Чем сегодня отличается от завтра или послезавтра? Мне нужен ответ, Гермиона, и если ты вновь откажешь мне, я обещаю, что уйду и больше никогда тебя не потревожу, — умолял он.

— Я не могу, — вновь повторила Грейнджер.

— Всё дело в Малфое? Из-за него ты не можешь ответить мне, — спросил напрямую Рон, даже не представляя, насколько близок он был к истине. — Что между вами происходит?

— Ничего, — сорвалась она. — Ничего, понятно? Между мной и Малфоем ничего не происходит.

— Я наблюдал за вами, Гермиона. Наблюдал всё время, что вы танцевали, и, знаешь, что я заметил?

Гермиона молчала, мысленно пытаясь успокоить собственное сердцебиение. Нет, она определённо не знала. А хотела бы?

— Ты смотрела на него так, как никогда не смотрела на меня. И после этого ты пытаешься убедить меня, что между вами ничего нет? — он усмехнулся. — Ответь, только честно. Ты спишь с ним?

— Рон…

— Да или нет.

Гермиона резко подняла взгляд, чтобы взглянуть ему в глаза, и без колебаний ответила:

— Да.

В холле воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием и отдалёнными звуками вальса, доносившимися из главного зала. Гермиона не отводила взгляда от Рона, который выглядел так, будто его поразило «конфундусом». Ей казалось, будто в тот самый момент его взгляд утрачивал надежду. Он выглядел совершенно растерянным. Уязвлённым. Разбитым. И с каждой секундой становился похож на блёклую копию самого себя. Тусклую и безжизненную.

— Убедился, Уизли? — внезапно раздался из темноты хриплый голос Малфоя, и Гермиона с Роном устремили свои взгляды туда, откуда он появился. — Похоже, тебя только что сняли с дистанции. Я надеюсь, слово аврора стоит хотя бы чего-то, и ты сдержишь обещание. Ведь так, приятель?

А в следующее мгновение произошло то, чего Гермиона никак не ожидала. Рон вынул палочку и, проговорив какое-то заклинание, отшвырнул Малфоя к дальней стене, на которой висело зеркало. Ударившись спиной и затылком, Драко упал на пол, а осколки разбившегося зеркала посыпались прямо на него. Не помня себя, Гермиона бросилась к Малфою, совершенно позабыв о Роне. А когда она обернулась, чтобы найти его, то увидела лишь всполох зелёного дыма в одном из каминов.

Каких-то пару секунд Гермиона потерянно смотрела прямо перед собой, вслушиваясь в приближающиеся звуки десятков шагов. Решение было принято мгновенно, и Грейнджер вместе с Малфоем аппарировали к себе в квартиру прежде, чем толпа зевак сбежалась на шум.

* * *

Оказавшись в собственной гостиной Гермиона уложила на диван Малфоя, который выглядел бледнее обычного. Он поверхностно дышал и при каждом движении делал такую гримасу, что сомнений в причинённом ему вреде не оставалось.

— Не дёргайся, — скомандовала Гермиона, осторожно снимая с Малфоя пиджак и расстёгивая пуговицы на его рубашке.

— У тебя холодные руки, — прохрипел он.

— А у тебя сломаны рёбра, — тем же тоном ответила ему Грейнджер, взмахом волшебной палочки зажигая камин.

— О-о-у, так ты ещё и колдомедик, Грейнджер? У тебя, оказывается, много скрытых талантов.

Гермиона машинально закатила глаза.

— Будь добр, заткнись!

— Чёрт, больно, — Малфой вновь скривился от боли.

— Будет ещё больнее, если не замолчишь.

— Это угроза?

— Совет. Пожалуйста, Малфой, сейчас я проговорю заклинание, чтобы вправить их, но ты должен молчать и задержать дыхание, хорошо? — попросила Гермиона, на что Драко лишь согласно кивнул. — Будет немного больно. На счёт три.

Малфой зажмурил глаза.

— Один… два…

Когда Гермиона досчитала до трёх, из её палочки вырвалось ярко-синее пламя, окутавшее грудь Малфоя словно одеяло. Спустя мгновение Драко издал такой крик, что она и сама невольно зажмурилась и, взяв его за руку, мысленно досчитала до пяти.

— Это, по-твоему, немного? — тихо произнёс Малфой без привычного ему сарказма.

Гермиона ничего не ответила, выжидая, когда дыхание Малфоя станет более ровным и спокойным.

— Благодарю вас за оказанную помощь, доктор Грейнджер. Я, пожалуй, пойду, — спустя минуту проговорил Драко, вставая с дивана и тут же падая назад.

— Тебе нужно немного посидеть, Малфой, — спокойно отозвалась Гермиона, поддерживая его и помогая ему сесть.

— Что ты со мной сделала? Почему я не могу ходить?

— Не волнуйся. Это небольшой побочный эффект от заклинания. Тебе нужно отдохнуть. Я принесу мазь, чтобы обработать порезы на твоем лице, — проговорила она и скрылась за небольшой ширмой в поисках нужной склянки, но скоро вернулась и села непозволительно, даже для самой себя, близко к Малфою.

— Чем это воняет? — воскликнул Драко, когда Гермиона открыла банку с мазью. — Ты сделала её из протухшего флобберчервя?

— Как ты догадался? — с улыбкой усмехнулась Гермиона. — Если точнее, эта мазь сделана из слизи флобберчервя.

Малфоя передёрнуло.

— Тогда, может, стоит воспользоваться обычным заживляющим заклинанием. Мне не хочется пахнуть… этим, — с отвращением произнёс Драко.

— Ты всегда такой?

— Какой?

Гермиона на долю секунды задержала на нём взгляд, после чего продолжила обрабатывать порезы.

— Невыносимый, — наконец подобрала она слово, которое со всей точностью описывало Малфоя.

— Нет, не к счастью для тебя, только по выходным.

Она вновь взглянула ему в глаза, — в них читалось неприкрытое веселье, — а потом рассмеялась. Открыто и непринуждённо.

— Всем известно, что слизь флобберчервя лучше всего заживляет такого рода раны, — объяснила Гермиона.

— Не всем, — парировал Драко. — Мне вот, например, эта непреложная истина открылась только сегодня.

Гермиона не видела, но чувствовала, как Малфой внимательно наблюдает за ней. И этот взгляд заставлял её руки беспорядочно дрожать, а сердце — учащённо биться. Нестись бешеным галопом.

— Откуда ты всё это знаешь? — тон Малфоя стал серьёзным. — Насколько я помню, на зельеварении мы не проходили тысячи и одного способа использования слизи флобберчервя в домашних условиях.

Гермиона улыбнулась.

— Когда долго встречаешься с аврором, приходится изучать вещи, которые не нравятся, — ответила Грейнджер, стараясь придать голосу уверенности.

— Это было так ужасно?

— Что именно? Изучать заклинания?

— Нет. Встречаться с аврором?

Гермиона остановилась. Она не ожидала услышать подобное из уст Малфоя. Даже Гарри не стал бы задавать лишних вопросов, хотя Грейнджер сама никогда не делала из этого секрета. Тем не менее никто никогда не спрашивал её об этом. Никто никогда не интересовался у Гермионы Грейнджер, что она чувствовала, когда встречалась с Роном Уизли.

В любой другой ситуации, спроси Малфой её об этом ранее, она не раздумывая послала бы его к черту, заявив, что это не его дело. Странно, но теперь Гермиона не видела в этом проблемы, зато смогла отчётливо разглядеть обычный человеческий интерес. Возможно, поэтому она ответила:

— Дело было не в нём, а во мне. Я поняла, что мы слишком разные, чтобы быть вместе.

— То есть, однажды утром ты проснулась и поняла, что больше не хочешь быть с человеком, с которым прожила семь лет? Так просто? — приглушённым голосом спросил Драко.

— Вообще-то, восемь.

— Не в этом дело. Весь магический Лондон был уверен, что вы поженитесь. Все и ждали этой свадьбы, как третьего падения Волан-де-Морта. Но ты бросила его, а потом воспользовалась его к тебе отношением и переспала с ним, а наутро исчезла без каких-либо объяснений. Это так…

— Гадко, — повысив тон, сказала Гермиона. — Я знаю, спасибо.

Она перевела дыхание.

− Во-первых, я объяснилась с Роном. Возможно, немного не так, как следовало бы, но я отправила ему письмо. А во-вторых, чтобы ты знал, Малфой, я абсолютно не горжусь тем, что сделала.

— Я не это имел в виду. Я говорил о том, что манипулировать чувствами других — это так по-слизерински. Ты уверена, что всё это время училась на нужном факультете?

— Изначально шляпа хотела отправить меня в Когтевран, но я выбрала Гриффиндор, — пожав плечами, призналась Гермиона.

— Правда? — искренне удивился Драко. — Почему я этого не знал?

— Ну-у-у, думаю, твоё предвзятое отношение ко мне и моим друзьям не давало нам возможности узнать друг друга поближе.

Малфой рассмеялся.

— Да уж. Могу я спросить тебя ещё кое о чём?

— Зачем ты спрашиваешь, если знаешь, что я могу отвечать только «да»?

— Точно, — бодро отозвался он, щёлкнув пальцами. — Почему ты сказала Уизли, что спишь со мной?

Этот вопрос обрушился на неё как гром среди ясного неба, и Гермиона не понимала, что больше поразило её: то, что Малфой задал этот вопрос, или то, с какой интонацией он это сделал? Ни капли былой насмешливости. Казалось, перед ней всё тот же Драко, каким она знала его все эти годы: только глаза искрят неподдельной заинтересованностью, а в голосе ни намёка на сарказм, и на губах сияет искренняя улыбка.

Грейнджер поймала себя на мысли, что таким Малфоя она, пожалуй, не видела…

Никогда.

И, раз уж он не побоялся быть настолько открытым рядом с ней, то и она не раздумывая решила отплатить ему тем же — откровенностью.

— Он должен был отпустить меня, а для этого ему нужно было меня…

— Возненавидеть, — закончил за неё Драко.

Гермиона слабо улыбнулась.

— Он хороший, — с сожалением добавила Гермиона, на что Малфой лишь фыркнул. — Правда немного импульсивный и не всегда думает о последствиях, но он добрый и явно заслуживает большего. Так будет лучше для него.

— Да уж, — протянул Малфой. — Ты, оказывается, коварная ведьма, Грейнджер. Не хотел бы я оказаться тем, кто разобьёт тебе сердце.

— О, насчёт этого можешь не переживать, Малфой.

— Почему?

— С некоторых пор считается, что у меня его нет, — спокойно и тихо ответила Гермиона.

В комнате воцарилась тишина. Малфой смотрел на неё. Смотрел так пронзительно и глубоко, что, казалось, взгляд его серых глаз проникал в самую душу, отчего перехватывало дыхание. Она не понимала, что происходит: почему она продолжала молчать, почему молчал Малфой, почему они оба перестали дышать, словно в это самое мгновение остановилось время. И в момент, когда взгляд Драко скользнул по её губам, Гермиона первой пришла в себя.

— Всё, — быстро проговорила она, отстраняя руки от лица Малфоя.

— Спасибо, — хрипло произнес он, поднимаясь. — Уже поздно. Я, наверное, пойду.

О, Мерлин, как же ей хотелось сказать «нет». Как же хотелось попросить его остаться. Но она продолжала молчать, наблюдая, как Драко застёгивает пуговицы на рубашке и, прихватив пиджак, направляется к выходу. Только когда он уже собрался выходить, Гермиона неожиданно окликнула его:

— Малфой!

Он обернулся. А она стояла совершенно растерявшись, потому что не имела никакого представления о том, что делать и что говорить. Точнее, она знала, отчётливо понимала, что хотела сказать, ведь у неё были причины просить Драко остаться. И вопросы, на которые ей нужны были ответы, а учитывая их с Малфоем историю, сегодняшний день давал прекрасную возможность хоть в чём-то разобраться.

— Я… — начала она, но вновь замолчала, заметив на себе любопытный взгляд. — Я хотела поблагодарить тебя.

— Ты — меня? — переспросил Драко, не веря собственным ушам.

— Да. За то, что ты помог мне избежать разговора с Роном.

— Сомнительная помощь, учитывая, что ты всё равно пошла с ним, — усмехнулся Драко, делая шаг ей навстречу.

— Да, но ты попытался помочь мне, а мог бы и не делать этого, учитывая наши с тобой отношения.

— Не могу отказать себе в удовольствии позлить кого-то из золотой троицы, особенно Уизли. Люблю, знаешь ли, держать себя в тонусе.

— В любом случае, спасибо тебе, — проговорила Гермиона и в следующее мгновение, поддавшись мимолётному импульсу, потянулась, чтобы поцеловать Малфоя в щёку. И она поцеловала бы его в щёку, если бы в этот самый момент Драко не повернулся к ней, намереваясь что-то сказать, и Гермиона не поцеловала бы его в губы.

И от этого лёгкого, случайного и даже неуклюжего прикосновения сердце с силой встрепенулось в груди. Она не знала, что делать. Гермиона искренне не понимала, почему именно этот поцелуй так взволновал её, насквозь прошив её тело словно током. Почему Малфой заставил её почувствовать то, что она точно не должна была почувствовать?!

К нему.

Почему он?

Почему сейчас?

Почему нет сил сделать шаг назад, чтобы увеличить расстояние между ними?

Но ни Малфой, ни Гермиона так и не сдвинулись с места. Они продолжали прожигать друг друга взглядами, казалось, целую вечность. Лишь монотонное, размеренное тиканье настенных часов напоминало о том, что всему должно быть логическое завершение.

Гермиона тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок, и обронила тихое «прости», а Малфой одним своим поступком стёр все существующие между ними границы.

Он не дал ей убежать прочь, когда она уже собиралась это сделать. Вместо этого он привлёк её к себе и накрыл её губы своими. И Гермиона поняла: всё изменилось.

Потому что она ответила ему.

Потому что, несмотря на здравый смысл, просивший её остановиться, она заглушала голос рациональности. Она понятия не имела, что именно чувствовала, но не хотела останавливаться.

Поэтому позволяла его губам скользить по её шее, опаляя кожу горячим дыханием. Поэтому её тело предательски отзывалось на каждое прикосновение Малфоя, желая намного большего.

— Мы не должны, — тяжело дыша проговорила Гермиона, когда губы Малфоя обожгли её шею.

— Почему? Назови мне хоть одну причину, почему мы не должны этого делать, и я остановлюсь! — прорычал он.

— Мы враги.

— Звучит неубедительно, — рассмеялся он, найдя молнию на её платье.

Гермиона была решительна и прикоснулась ладонями к его груди, останавливая его.

— Мы заходим слишком далеко. Тебе не кажется, что это неправильно?

— Нет, чёрт возьми, Грейнджер, не кажется. Мы с тобой взрослые люди, которые в данный момент хотят одного и того же, что в этом может быть неправильного?

— Может, всё дело в том, что ты — это ты, а я — это я.

Что-то такое мелькнуло в его взгляде, что заставило Гермиону искренне пожалеть о том, что она ввязалась во всё это.

— Послушай, — глухо заговорил Драко, сокращая и без того болезненное расстояние между ними. — Я хочу тебя, Грейнджер. И мне, честно говоря, плевать на то, что ты считаешь это неправильным только потому, что мы — это мы. Ты хотела видеть меня настоящего — так вот он я, стою перед тобой. Я знаю, о чём ты думаешь, и, поверь, я сам миллион раз задавался вопросом, почему это происходит именно с тобой.

Гермиона хотела его перебить, но Малфой не дал ей этого сделать, быстро продолжив:

— У меня нет ответов. Я не знаю, что будет завтра, послезавтра или через неделю, но я знаю, чего хочу сейчас. Вопрос в том, хочешь ли ты этого?

Малфой испытующе смотрел на неё, ожидая ответа, а Гермиона словно воды в рот набрала и не могла понять, чего он добивался? Того, чтобы она безоговорочно пала в их игре или чтобы позволила себе довериться ему?

Словно прочитав её мысли он задал вопрос, от которого у Гермионы, буквально подкосились ноги:

— Ты доверяешь мне?

— Что?

Малфой переспросил:

— Ты доверяешь мне?

Часы тревожно пробили полночь как раз в ту секунду, когда ответ Гермионы сорвался с губ.

Она хотела доверять ему.

И, пожалуй, это была не первая ошибка, которую она совершила.