Обратная сторона луны (джен)

На часах была уже половина третьего, когда провожаемый недовольным и грустным взглядом супруги, которая специально освободила в своём безумном графике целый воскресный вечер, чтобы провести его дома с семьёй, Поттер, едва заглянув домой и клятвенно пообещав вернуться буквально через пару часов, тут же отправился в госпиталь. Там его радость слегка померкла — пришедший в себя мистер Мэтлок пока не до конца осознавал реальность и себя в ней — утром он, представляя себя сторожевым псом, умудрился покусать сразу двух медиковедьм, а буквально перед самым появлением Гарри он, видимо, заступив в вымышленное дежурство, сначала проинспектировал свою палату, а потом, внезапно забившись за шкаф и обороняясь от целителей стулом, до хрипоты кричал о неведомых тварях, по ночам наполняющих склад. Прогноз целители, впрочем, давали довольно оптимистичный, отмечая, что сама по себе тенденция, при которой сознание проходит весь путь от звериной сути к, пусть и пребывающему в бреду, но все-таки человеку, весьма обнадёживает и даёт неплохой шанс на полное — или почти полное — исцеление.

Поттер задал вопрос о том, можно ли сейчас применить к Мэтлоку легилименцию (ибо тот вполне мог видеть лицо напавшего на него человека и оказаться ценным свидетелем). Целитель — средних лет дама с заплетёнными в косу седеющими волосами и с крепкими жилистыми руками, сильными даже на вид — поглядела на него, как на потенциального клиента, и отчеканила, что сознание мистера Мэтлока и так подверглось грубейшему вмешательству. Конечно, если господин Главный Аврор желает усугубить этот эффект — то он может получить от Визенгамота разрешение на применение легилименции к несчастному, но, если его целью не является довести до полного безумия пациента, определённо следует подождать. Единственное, в чем ей пришлось уступить — это дать разрешение навестить мистера Мэтлока, строго в её присутствии и недолго.

Зрелище было весьма неприятным: при виде посетителей тот занервничал, тревожно заозирался и нервно начал хлопать руками по подушке и одеялу, пытаясь отыскать свою палочку. А при их попытке подойти ближе сперва оскалился — а после пробормотал неразборчиво и истерично:

— Вы их опять привели! Привели!

Целитель тут же увела Поттера. Спорить он не стал и пообещал немедленно прислать охрану для Мэтлока, предупредив, чтобы к нему не пускали никого, кроме персонала, и обо всех интересующихся информировали дежурных авроров, а все посылки и письма, адресованные пациенту, включая невинные на первый взгляд цветы и конфеты, отправляли предварительно в Аврорат. Еще он затребовал официальное заключение с указанием подробностей каждого из припадков, и особенное внимание просил уделить всему, что хотя бы косвенно может быть связано с профессиональной деятельностью пациента, в частности, инциденту с изгнанием из палаты «неведомых тварей».

Неподтвержденные слухи о слишком близких отношениях Белби и министерских чиновников и удивительных преференциях в плане порталов на фоне тотальной борьбы с контрабандистами уже являлись весомым поводом для беседы с мистером Хомяком. Поттер не просто мог — он обязан был проверить тревожный сигнал относительно этих невесть откуда взявшихся «неведомых тварей». И любого, кто скажет, что слова безумца в расчет принимать нельзя, Гарри с удовольствием ткнет носом в прецедент, созданный стариной Фаджем. Когда безумных криков заключённого Блэка, что «он в Хогвартсе!», оказалось вполне достаточно для того, чтобы после его побега в девяносто третьем году почти на весь учебный год выставить вокруг школы кордон из дементоров. И в конце ядовито добавит: «Заметьте — эта мера не была лишней и полностью оправдала себя».

И раз уж Поттер всё равно оказался в Мунго, он решил заглянуть к МакДугалу — вдруг тот окажется в воскресенье на месте. И угадал: тот обнаружился в своём подвале, непривычно мрачный — настолько, что Гарри, извинившись, сказал, что, очевидно, пришёл не вовремя и, если целитель МакДугал не против, он бы хотел встретиться с ним в понедельник. Но тот только головой мотнул:

— Это не имеет к тебе отношения… ты же по делу? Готов работать — если для этого нет острой надобности в счастливом выражении моего лица, — пошутил он, улыбнувшись, но взгляд оставался мрачным.

— Вовсе нет, — сказал Гарри. — Вопрос в том, есть ли у тебя время?

— Есть, — кивнул он.

— Тогда, — слегка улыбнулся Гарри, — у меня к тебе конфиденциальный разговор.

Рассказ о фонде занял совсем мало времени. МакДугал выслушал его очень внимательно — и реакция его была ровно такой, как и ожидал Гарри.

— Боюсь только, толку от меня будет немного, — сказал под конец МакДугал. — Тут нужен Поук — или кто-нибудь из администрации: заведующий отделением, пресс-секретарь… любой из тех людей, кто принимает решения.

— Естественно, — согласился Гарри. — Собственно, у меня в связи с этим еще вопрос: ты хорошо знаешь старшего целителя Грейвза?

— Леонарда? Как и любого другого из заведующих отделениями, — пожал МакДугал плечами, — в целом, неплохо, хотя и достаточно однобоко: исключительно как профессионала. И тут он хорош. Хотя в моем случае обычно, чем лучше целитель, тем реже мы с ним пересекаемся.

— Я почти не имел с ним дела… но поскольку оборотни как раз в его, так сказать, компетенции — думаю, поговорить стоит именно с ним… как считаешь, заинтересует его всё это мероприятие?

— Я думаю, ему эта идея должна прийтись по душе, — подумав, проговорил МакДугал. — Он человек очень порядочный и разумный… не вижу причин, чтобы он не захотел помочь, тем более, если это снимет с его шеи проблему с излишками зелья. Но если не горит — я бы не советовал соваться к нему домой в выходные: очень уж он не любит подобных вещей. Приходи завтра — представлю, если нужно.

— Нужно, — кивнул Гарри. И всё же спросил: — У тебя самого всё в порядке?

— Всё отлично, — отмахнулся МакДугал и пояснил: — Завал на работе: можно сказать, пациенты выстроились в настоящую очередь.

В целом, визит в Мунго оказался весьма результативным — а вернувшись домой, Гарри еще раз обдумал свою стратегию и, достав бланк с гербом аврората, написал сдержанно-вежливое, но строгое и достаточно формальное письмо Маркусу Белби, настойчиво интересуясь, где ему удобно встретиться с Главным Аврором — в Аврорате или же Белби примет его у себя между половиной двенадцатого и двумя в понедельник — так как в ходе расследовании вскрылись новые важные факты, касающиеся непосредственно места преступления.

К его удивлению, Маркус Белби ответил на письмо практически сразу же, приглашая мистера Поттера на встречу этим же вечером — или же, если господину Главному Аврору так будет удобнее, в понедельник в полдень. Торопиться Гарри не стал, предоставив Белби повод поволноваться, если ему есть о чем — и потому в ответном письме подтвердил встречу в понедельник.

* * *

В десять минут двенадцатого в понедельник Гарри Поттер покинул порядком утомившее его совещание и, закончив запланированные на первую половину дня дела, ровно в полдень оказался на пороге большого старинного особняка в пригороде Лондона, скрытого от любопытных глаз чарами и высокими старыми деревьями.

Белби принимал Поттера в своём кабинете, солидная классическая обстановка которого, вероятно, досталась ему от его знаменитого дяди Дамокла, навсегда вписавшего свое имя в анналы зельеварения благодаря аконитовому зелью и крепко засевшего в памяти современников своим склочным нравом. Маркус Белби выглядел усталым и озабоченным — и нет, он не был возмущён грязными инсинуациями, к чему Гарри был морально готов. Он слушал Поттера очень внимательно, ни разу не перебив: новость о прогрессе в выздоровлении его сотрудника была воспринята им с вежливой благодарностью — однако на словах о том, что был получен сигнал о странных тварях в подконтрольных ему помещениях, Белби весьма ощутимо дёрнулся. Заметить это Гарри, конечно, заметил — однако причину до конца понять не смог.

Да и не было у него ни единой ниточки, чтобы понять. Ибо связано это было отнюдь не со складом и, тем более, не с ограблением, а с далёким уже и имеющим к самому Маркусу лишь формальное отношение прошлым. Но узнать об этом Главному Аврору Британии было сейчас не дано, а Маркус Белби надеялся, что скелеты его семьи останутся прочно заперты в положенных им шкафах и не обернутся для него боггартами.

В кабинете повисло молчание — Главный Аврор Поттер терпеливо ожидал ответа, внимательно наблюдая за Белби, а тот всё молчал и молчал, глядя куда-то в пространство пустым, остановившимся взглядом. Наконец он перевёл взгляд на собеседника и, сфокусировавшись на нём, и спросил:

— Что происходит с оборотнями в Азкабане? И что ждёт этих детей?

Гарри едва удержал на лице вежливо-нейтральное выражение: чего-чего, а подобного вопроса он совершено не ожидал и внутренне был настроен на долгую и непростую игру, полную условностей и недомолвок, а не на откровенные беседы о несовершенстве пенитенциарной системы Волшебной Британии. Но, раз уж разговор повернулся вот так…

— В Азкабане оборотни умирают, — спокойно ответил он. — Большинство во время третьего полнолуния — некоторые дотягивают до четвёртого. Оставшиеся единицы гибнут на пятое — просто после трансформации разбивают голову о стены камеры. Аконитовое в Азкабане не выдают до сих пор — к сожалению, этот наш проект уже лет пять путешествует по бюрократическим инстанциям. Это, отвечая на ваш первый вопрос. Касательно второго абсолютно точно сказать не могу: приговор выносит Визенгамот. Но, полагаю, им в любом случае светит исключительно Азкабан; даже если приговор окажется максимально мягким и суд ограничится лишь денежным возмещением причиненных убытков и выплатой штрафа в пользу самого министерства, найти подобную сумму им и их тётушке просто негде, здесь и продажа дома не поможет — а вы, как член Визенгамота, знаете правила. И через три месяца эти дети погибнут, разбившись о стены.

Рот Белби дёрнулся, а в его глазах, к откровенному удивлению Поттера, мелькнула настоящая боль. И, заметив эти совершенно ясные признаки то ли непонятной вины, то ли просто сочувствия, Гарри решил рискнуть.

— В принципе, — неспешно заговорил он, — возможность разрешить вопрос с министерскими штрафами для мисс и мистера Мун существует — но даже в этом случае остаётся вопрос с компенсацией материального ущерба, причинённого вам, мистер Белби. Согласно бумагам, что вы предоставили, предварительно ваши страховщики оценили сумму ущерба тысяч в сорок?

— Да, — кивнул тот, явно что-то мучительно про себя обдумывая. — Приблизительно так — окончательные подсчёты до сих пор не готовы.

— Я надеюсь, что мы поймаем настоящих организаторов преступления и остальных членов банды, — продолжил Гарри. — Но даже в этом случае часть компенсации за украденное ляжет на мисс и мистера Мун — плюс министерские штрафы, которые их тёте, являющейся опекуном, выплачивать нечем, так что в Азкабан они всё равно попадут. Там, конечно же, нет дементоров — но, боюсь, процесс выплаты может весьма затянуться… поэтому я бы хотел вас спросить: возможно, вы могли бы уменьшить размер требуемых выплат и согласились бы на рассрочку?

— Соглашусь, — кивнул он.

Вот так просто, без всякого нажима и уговоров. Гарри так изумился, что даже не сразу нашёлся с ответом — а Белби, меж тем, продолжал:

— Я хорошо знаю, что говорят обо мне, мистер Поттер — но, вопреки репутации, я вовсе не монстр и отнюдь не стремлюсь отправить этих подростков в Азкабан лет на двадцать. Однако просто так взять и отказаться от компенсации я не готов, — добавил он тут же. — Я соглашусь — если остальные грабители будут пойманы и справедливо осуждены. А если нет — то, увы, — развёл он руками. — Хотя бы потому, что в этом случае меня не поймут уже мои люди, и для дела это может иметь весьма серьёзные и неприятные последствия. Я готов дать шанс этим детям — потому что они имеют на него право — но у меня должна быть возможность этот шанс дать. И я просто не могу сделать это в ущерб своим сотрудникам — ну и страховщики меня просто съедят, если я вот так запросто возьму и откажусь полностью от компенсации. Наконец, — поднял он вытянутый указательный палец вверх, — нельзя забывать, что мистер Мэтлок до сих пор в Мунго, и он имеет право хотя бы на извинения со стороны тех, кто сделал с ним это.

— Мы прилагаем все силы, чтобы поймать их, — усмехнулся Поттер. — Но обещать пока ничего могу: меня ещё в школе научили, что я не должен лгать.

Белби улыбнулся неожиданно понимающе:

— Я объясню вам. Я сочувствую этим детям — но для того, чтобы помочь им, мне придётся выдержать весьма непростую битву со своими страховщиками. Мне придётся оценить и вычесть из страховки всё, что эти дети в принципе способны физически заработать. Да, заработать, — повторил Белби, очень странно ему улыбаясь. — Потому что я не могу просто взять и отпустить их. Но, — он сделал паузу, — я могу предоставить им возможность отработать свой долг на какой-нибудь из плантаций, в питомнике или на том же складе. Всю сумму целиком они, конечно, не возместят — что они там на самом деле могут уметь с этим их взрывопотамом — но кое-что всё-таки смогут. И вот на этих условиях я, пожалуй, сумею договориться со страховщиками — тем более, что денег на возмещение у этих детей всё равно нет.

— Отработать? — медленно переспросил Поттер. — Они вряд ли обладают достаточными умениями, чтобы…

— Разумеется, — кивнул Белби. — Но даже совсем ничего не умеющие и юные вполне могут, я полагаю, исполнять простую работу — ну и, надеюсь, способны к обучению и со временем смогут освоить и более сложные вещи. Те, кто хочет учиться, в нашей компании обучаются быстро.

— У вас? — не сдержал удивления Гарри.

— У меня, — кивнул Белби. — Я возьму их к нам — пусть отрабатывают. Конечно, параллельно им придётся учиться… но, думаю, у них останется достаточно времени для работы. Ошибки юности следует искупать работой, — назидательно проговорил он.

— И вы, — улыбаясь, уточнил Гарри, — готовы заявить об этом на суде?

— Разумеется, — слегка удивился Белби. — Я могу заявить на суде, что мы с их опекуном пришли к мировому соглашению, и я снимаю с них финансовые претензии в таком-то размере, но при этом необходимо будет заключить с ними частный контракт — ибо как иначе их обязать к отработкам? Сомневаюсь, что их сознательность достаточно высока для добровольного согласия на подобную жизнь.

— Почему вы готовы пойти на это? — подумав, всё-таки спросил Гарри.

— Ну, так дети же, — пожал тот плечами. — У меня и свои есть. Мы же люди…

Это был вполне честный ответ… однако, неполный. Потому что у Маркуса Белби была ещё одна причина сделать подобное щедрое предложение — и причина эта хранилась в старых записях его дяди Дамокла. Однако озвучивать её он никому не собирался. Это было семейное дело — и семейная тайна. Одна из тех, которые прячут в самый дальний сундук и ставят в самый дальний и глубокий подвал.