Темные Волшебники. Часть первая. Триада (гет)

Рон, продолжавший недоуменно хлопать глазами, нервно сглотнул.

— Профессор, а у вас случаем чаю не найдется? — робко спросил он. — Хотелось бы горло промочить…

Серая пелена с кабинета директора мгновенно спала, и вокруг снова вспыхнуло буйство красок: огни хрустальной люстры, тьма за окном им в противовес, яркие корешки каких-то книг, золото магических приборов неизвестного назначения, цветастый ковер под ногами… и главное яркое пятно во всем этом — Альбус Дамблдор, на плече у которого примостился феникс, никак не реагирующий на то, что хозяин его оказался Темным магом.

— Конечно, мистер Уизли, — благожелательно улыбнулся директор Хогвартса, делая несколько взмахов волшебной палочкой. — Не хотите ли к нему ирисок?

Малфой, вцепившийся в свою чашку так, будто она его могла спасти от неминуемой смерти, все-таки нашел в себе силы язвительно буркнуть, что после зуболомательных ирисок Хагрида, это лакомство ему больше доверия не внушает. Двое других мальчиков выразили свою с ним солидарность, промычав что-то неопределенное.

— Что ж, тогда позвольте вас кое о чем спросить, прежде чем мы перейдем к главной цели нашей сегодняшней встречи, — произнес Альбус, наколдовывая себе к чаю блюдо с казинаками. — Вы все-таки уверены, что не хотите чего-нибудь сладкого?

Трое слизеринцев синхронно мотнули головами.

Они вообще, не сговариваясь, приняли решение ни с какими расспросами к Дамблдору не лезть — и так сам расскажет. Ибо, как гласит древняя магическая пословица: не беги впереди гиппогрифа — растопчет. Да и к тому же, мальчики пребывали в таком шоковом состоянии, когда радоваться надо, что можешь вежливо-удивленное выражение лица удержать, а не под столом валяешься.

— Я хотел бы прояснить кое-какие моменты в вашем рассказе о сегодняшних событиях. Так вот, у меня вопрос к вам, мистер Малфой. Касательно ваших способностей, если позволите. Мне очень интересно узнать, как же вы их сегодня умудрились применить, воздействуя сначала на мистера Мальсибьера и мисс Лестранж, а потом и на мисс Грэйнджер.

Драко поперхнулся чаем.

— Ну, я только примерно могу сказать… — откашлявшись, сказал он. — Я где-то с пол года назад свой амулет потерял. То есть, у меня раньше был амулет, который сдерживал мои способности, — обстоятельно начал Малфой, более или менее придя в себя, — и, как я только что сказал, я его потерял. Хотя, вообще-то я его просто выкинул… ну, в порыве чувств… а теперь еще и найти не могу…

Рон и Гарри тихо прыснули. Малфой-младший покраснел.

— В общем, мне пришлось учиться более или менее сносно владеть своей способностью, иначе жизнь среди более чем полтысячи магов в одном-единственном замке превращалась в сущий ад! Ну, и я стал разбираться, что к чему. Сначала пришлось понять, как действует мой амулет и только потом уже пытаться самостоятельно воспроизвести то же самое. Короче говоря, я все это вот к чему веду: благодаря амулету, мою способность можно было четко направить в определенное русло и использовать в каком-нибудь определенном случае — например, чувствовать эмоции только одного человека. Без него же, соответственно такой точности мне удалось добиться только к концу учебного года. И то, так, как надо, редко получается… Х-мм, что-то я начинаю заговариваться. В общей сложности, сегодня днем, когда я пробирался по коридору из учительской обратно в подземелья, я замешкался и поэтому практически нос к носу столкнулся с нашими старостами. Честно говоря, сам не понял, как это вышло, но я умудрился сделать так, что они меня просто не заметили и спокойно прошли мимо.

— То есть, вы для них стали фактически невидимы?

— Ну, да, похоже что так.

— Но тогда это значит, что вы можете воздействовать не только на эмоции, но и на другие чувства, как, например, осязание, слух? — Дамблдор слегка наклонил голову вперед.

— Не знаю, наверное. Во всяком случае, должен уметь, — быстро сказал Драко. — Но это очень сложно и требует…

— Так что же с мисс Грэйнджер?

— Ах, да, Грэйнджер. Ну, с ней было посложнее. Понимаете, профессор, Риддл ее каким-то образом себе подчинил, сделав так, что она не могла контролировать свои действия. Так что пришлось ее, образно выражаясь, слегка «встряхнуть». Я имею в виду — несильно ударить по всем ее пяти чувствам, чтобы она смогла вернуть себе контроль над телом. Честно говоря, я уж думал, что у меня вообще ничего не получится. И сразу хочу сказать, что наглядно вам прямо сейчас я ничего такого сделать не смогу — для такого этого нужна какая-то особенная ситуация.

— Иными словами, вы хотите сказать, что смогли бы подобное повторить только в случае угрозы для жизни?

Драко смутился.

— Скорее всего — да. В первом случае, с Като и Дереком, я жутко перепугался, что они меня обнаружат, потащат в гостиную, и все сорвется. А когда меня Грэйнджер душить начала… тут уж думаешь только о том, как бы жизнь свою спасти.

— Что ж, этот момент мне понятен, — директор Хогвартса сделал большой глоток из своей фарфоровой чашки с узором в виде каких-то неизвестных цветов темно-синего цвета и как раз собирался продолжить, когда дверь в кабинет внезапно распахнулась.

В проеме появился Люциус Малфой. Выражение его лица не сулило ничего хорошего.

— Доброе утро, Дамблдор, — процедил он. — Как вижу, вы все равно вернулись сюда, даже несмотря на прямой запрет Попечительского совета?

Драко вжался в кресло и старался быть как можно незаметнее.

— В общем-то, Попечительский совет меня вернул на должность директора Хогвартса. Вас, наверное, просто забыли об этом уведомить, — спокойно произнес Альбус.

— Хотелось бы знать, в связи с чем члены Попечительского совета вынесли такое решение, — голос Малфоя-старшего стал еще тише и звучал угрожающе. А заодно он заметил и скукожившегося на своем месте Драко, вознамерившегося спрятаться от своего отца за спинкой кресла.

— Узнав о последнем нападении и сложившейся в школе ситуации в целом, они решили, что лучше меня с нынешней ситуацией никто не справится, — ответил Дамблдор. — И к тому же прозрачно намекнули, что решение сместить меня с поста директора им навязал некто очень влиятельный и богатый, угрожавший их семьям.

Люциус неопределенно хмыкнул.

— Так как? Вы справились с ситуацией? Преступник пойман?

— О, да. Причем, этому поспособствовали трое молодых людей, которых вы видите перед собой. Если бы не они, я, в конечном счете, был уверен, что виновна в нападениях именно мисс Уизли, а теперь мне известно, что она находилась под чарами вот этого дневника, — директор положил на стол потрепанную книжицу в черном кожаном переплете, в центре которой четко виднелся разрез. — Жаль только, что в самом дневнике не осталось ни одной надписи или чего-либо еще, способного точно указать на своего бывшего владельца.

Малфой-старший, подошедший ближе к директорскому столу лишь мельком глянул на дневник, переведя свой яростный взгляд на сына.

— А все-таки, что же это за дневник, из-за которого в Хогвартсе весь год происходили нападения? — сухо спросил он, снова смотря на Дамблдора. — Кто его владелец? Уверен, вам это известно.

— Дневник принадлежал ученику Хогвартса по имени Том Риддл, уже тогда известным в узких кругах под псевдонимом Лорд Волан-де-Морт. Он же и был главным виновником всего этого. А вам этот дневник не знаком?

— Ни в коем разе, — процедил Люциус.

— Помнится, нечто подобное вы уже давно искали в архивах Министерства Магии и Аврориата.

— Вы ошибаетесь, Дамблдор.

Директор Хогвартса вздохнул.

— Возможно, Люциус, вполне возможно. И все-таки, перед тем, как вы уйдете, позвольте вам кое-что сказать, — сказал он. — Настоятельно рекомендую заглянуть в Попечительский совет — у них есть для вас кое-какие новости.

Малфой-старший, напоследок зло сверкнув глазами в сторону совсем понурившегося Драко, буквально вылетел из кабинета директора.

— Что ж, вернемся к нашему разговору, — произнес Дамблдор. — Второй вопрос, который я вам хотел задать, относящийся на этот раз ко всем вам, касается того, как вы убедили мисс Уизли вам рассказать о том, что пятьдесят лет назад из школы был исключен Рубеус Хагрид, которого сочли виновным в нападениях.

— Кстати, профессор, а когда Хагрида отпустят из Азкабана? — спросил Гарольд. — Мы ведь доказали, что он не виновен…

— Я уже отправил сову в Министерство Магии. Думаю, скоро Хагрид снова к нам вернется. Но, тем не менее, вы не ответили на мой вопрос.

— Во всей этой истории с Джинни и месячным пребыванием Джереми в Больничном Крыле мы умолчали одно — Оборотное зелье, — произнес Рон, хитро подмигнув насторожившимся товарищам: все, мол, под контролем.

— Так-так, мне будет очень интересно услышать об этом поподробнее, — Альбус откинулся на спинку кресла.

— Мы задумали варить его еще в начале учебного года, — рассказывать начал Поттер, так как именно он согласился с Гермионой и вообще был, фактически, инициатором всех последующих событий. — Мой брат, после первых нападений, почему-то уверился в том, что виноваты во всем мы — слизеринцы. И ему, с подачи Джинни — то есть Риддла — взбрело в голову пробраться как-то в нашу гостиную. Вариант с мантией-невидимкой не подходил — у нас на гостиную наложены особые чары (я это специально проверил). Тогда Риддл через Джинни подбросил идею об Оборотном зелье. Но ни сам Джереми, ни Джинни достаточными знаниями в области зелий не обладали, а уж дружки их придурочные… то есть, я хотел сказать — Робертс и Маркс тоже мало в этой области разбираются. Поэтому они решили поступить проще всего — свалить варку зелья на Гермиону, а она обратилась к нам.

— Вообще-то, с начала она пошла к Гарри, — прервал его Драко. — И почти мгновенно, без особых усилий, его на это дело подбила. И не надо корчить рожи, вся школа, кроме самой Грэйнджер, знает, что ты по первому же ее свисту готов сорваться с места!

— И вот так они круглые сутки! — пожаловался Рон Дамблдору на своих друзей. — В общем, Гарри уговорил меня, а потом и Драко. Мы решили — раз уж Крыс… Джереми… хочет проникнуть в нашу гостиную, то пусть уж лучше мы будем держать ситуацию под собственным контролем и чего-нибудь да придумаем.

— С этим ясно, — кивнул директор Хогвартса. — Шкуру бумсланга для зелья, как понимаю, вы взяли из запасов профессора Снейпа?

Мальчики покраснели.

— Откуда вы знаете? — спросил Малфой.

— Обладателей этого ингредиента можно сосчитать по пальцам, тем более у нас в Англии, где шкура бумсланга внесена Министерством Магии в список запрещенных ингредиентов. Куда больше меня интересует, как вы вышли из положения с зельем Поиска? Ведь она тоже требуется в его приготовлении.

— Мы поменяли состав, — гордо заявил Рональд. — Ведь согласно Таблице Алхимических ингредиентов, шкура бумсланга может быть заменена схожим с ней по свойствам ингредиентом, в случае если помимо нее в состав не входит рог двурога…

Уизли, собиравшийся углубиться в дебри зельеварения и подробно разъяснить Дамблдору, почему именно так получается, был прерван Гарольдом, которому было хорошо известно, чем чреват такой лихорадочный блеск в глазах его рыжего друга.

— В общем, вместо шкуры бумсланга мы взяли корень Нинруота и заменили еще несколько компонентов. Вот так вот.

— Что ж, благодарю за разъяснения, — Дамблдор встал с кресла и вышел из-за стола. — Думаю, теперь мы с вами можем приступить к главной части нашей сегодняшней встречи…

Огонь в камине полыхнул изумрудным и в кабинет шагнул невысокий седовласый старичок в парадной черной мантии с тросточкой из темного дерева в руках. Его прищуренные карие глаза остановились на трех слизеринцах, сидевших перед директорским столом.

— Здравствуйте, мистер Сорвин, — хором поприветствовали его мальчики.

— Добрый вечер, молодые люди, — произнес он и посмотрел на Дамблдора. — Альбус, ты их тут зачем собрал? Внушение по поводу ужасной дисциплины делать собрался?

— В общем-то, ты ошибся, Джеральд, — на лице директора Хогвартса появилось некое подобие ухмылки. — Рассказываю, что к чему. По крайней мере — собирался, но ты меня прервал.

Сорвин задумчиво перевел взгляд со слизеринцев на Дамблдора.

-И ты уверен, что это надо делать прямо сейчас? Мерлин, Альбус, я же тебя знаю — ты с самого сотворения Мира начнешь, а ребята едва на ногах держатся! Может, отложишь?

Альбус с сомнением посмотрел на «ребят», которые сразу подтянулись и постарались выглядеть как можно бодрее. Удалось это только Рону.

— Да, ты, наверное, прав.

— Вот именно! — Фицджеральд наставительно потряс своей тросточкой с набалдашником в виде орлиной головы. — Отпустил бы ты их до завтра? У меня, к тому же, есть для тебя кое-какие интересные новости от гоблинов.

— Что ж, тогда, молодые люди, я попрошу вас пока отправиться на ужин (он должен начаться с минуты на минуту), а потом и в Больничное крыло, чтобы мадам Помфри не беспокоилась о вашем состоянии. Заодно позвольте вас попросить, чтобы сообщили профессору МакГонагалл, которая сейчас стоит за дверью — я несколько занят. Наш разговор мы продолжим завтра. Я вас буду ждать у хижины Хагрида.

Донельзя удивленные таким поворотом событий слизеринцы безропотно вышли вон из кабинета и, передав Минерве МакГонагалл слова директора по поводу его занятости, отправились в Большой Зал. На полпути туда их нагнала Гермиона, провожавшая своих родителей, которые отправились домой через личный камин декана Гриффиндора. Увидев бредущих в полушоковом (но все же относительно живых и здоровых на вид) состоянии из директорского кабинета в сопровождении той же МакГонагалл Рона Уизли, Драко Малфоя и Гарри Поттера, она издала какой-то непонятный, но точно — радостный, вопль и бросилась последнему на шею. Поттер впал в окончательный ступор. Более или менее привели в себя его тихие смешки Рона и Драко, с довольными ухмылками наблюдавших за стремительно краснеющим другом. На Гермиону Грэйнджер смогло подействовать только вежливое покашливание ее декана.

— Мальчики, как я рада вас видеть! Все в порядке? Вас не исключили? Что вам сказал профессор Дамблдор? — затараторила девочка, переводя взгляд с одного «героя» на другого.

— Он сказал, что немного занят… тьфу ты… короче, так, по мелочи, — отмахнулся Малфой.

— Мистер Поттер, вы идете? — нахмурилась МакГонагалл, заметив, что Гарри, замерший с глупой улыбкой на губах, ни сходит с места.

— А? Ага, уже иду.

— Твои родители, Рон, просили передать, что они забирают с собой Джинни и на лето куда-нибудь с ней поедут — она такая грустная ходит, ей надо развеяться, — сказала Гермиона.

— Замечательно, — пробурчал Рон. — В таком случае выходит, что я либо буду дома один, либо с братьями. Как представлю, что мы с Перси будем два месяца жить в обществе никем не сдерживаемых в своих выкрутасах Фреда и Джорджа, дрожь пробирает.

— Я так подозреваю, что мне теперь лучше где-нибудь схорониться подальше от отца и не высовываться, — усмехнулся Гарольд, — после того, как Джереми ему рассказал о том, откуда мы дневник взяли, он меня сожрет живьем.

— Короче, дела наши плохи, — подытожил Малфой, — поскольку я тоже не горю желанием отправляться в Малфой-Мэнор. Уизли, а Уизли, пусти нас к себе на лето? Потеснись со своими братьями, а?

— Да вас Фред и Джордж доведут в первый же день! Нет, вы не подумайте, что я отказываюсь, просто пребывание у меня дома чревато определенным…

— Все ясно, — вздохнул Поттер. — У кого какие еще будут варианты? Может, в день отправки забиться в Тайную Комнату и в ней пересидеть?

— Ну, уж нет! — воскликнул Драко.

Вот так, перебирая все возможные перспективы на приличное проведение лета, мальчики дошли до Большого зала, где все студенческое население школы уже дружно занималось поглощением еды. Посреди дружно и чуть ли не строем одновременно поднимавшихся ложек и вилок четко выделялся Джереми Поттер, на которого с приоткрытыми от удивления ртами уставилось пол факультета.

— Фан-клуб Мальчика-Который-Выжил реанимировался? — ухмыльнулся Рон, усаживаясь вместе с друзьями за слизеринский стол.

Возле него, с несчастным выражением лица, стояла Гермиона Грэйнджер.

— Мальчики, а можно я у вас посижу? — робко спросила она.

Малфой прыснул.

— Грэйнджер, ты с ума сошла? Иди-иди, тебя ждут твои гриффиндорские друзья и Великий Джереми Поттер.

Девочка неразборчиво пробормотала что-то в ответ, но уходить не собиралась.

— Садись, — Гарри подвинулся, освобождая рядом с собой место.

— Спасибо! — Гермиона немедленно села на скамью.

— Зря ты это сделала, — Рональд кивнул в сторону спешащих к ним старост. — И не только потому, что на глазах у всей школы, ты, гриффиндорка, проявляешь лояльность к Слизерину, но и из-за того, что сейчас здесь будут злющие Катрин и Дерек.

Вышеозначенные Мальсибьер и Лестранж действительно были не слишком мирно настроены, но, увидев за своим столом гриффиндорку-второкурсницу, весь их запал куда-то делся.

— Привет, — неловко улыбнулась девочка.

— Во-первых, не «привет», а «здравствуйте», — поправила ее Като с высокомерным выражением лица. — А, во-вторых, что ты тут делаешь?

— Я…

— Я ее попросил с нами посидеть, — выдал Гарольд.

Катрин закатила глаза.

— Тогда все ясно. Все нормально, — с сарказмом произнесла она. — Если уж Гарри Поттер попросил гриффиндорку сесть за слизеринский стол, то все в полном порядке!

— Като, давай я сам, а? — осторожно спросил Мальсибьер, глядя, как его напарница опять начинает злиться.

— Да что вы втроем вообще себе позволяете? — бушевала она. — Всем было приказано сидеть в гостиных, а вы…!

— «А вы в гостиной не сидели», — страшным шепотом просуфлировал ей Драко.

— Малфой! — возмущенно воскликнул Лестранж.

— Уже тринадцать лет как Малфой, — заметил он.

Катрин покраснела и, бурча что-то о непотребном поведении учеников, улетучилась в сторону уходивших в гостиную слизеринцев-семикурсников.

— Зря вы ее так доводите, — покачал головой Дерек. — У Като очень тонка душевная организация.

— И невероятно громкий голос, — хмыкнул Уизли, — который можно услышать даже с крыши Астрономической башни.

— Ребят, серьезно, вы с нами по-свински поступили, — нахмурился Дерек. — Ну, не дело это: мы из-за вас всю школу на уши поставили. Слышали бы вы только, как профессор Снейп на нас с Катрин орал, что мы не в состоянии за какими-то второкурсниками уследить. Хотя он, конечно, не прав, — тише добавил Мальсибьер, — вы не «какие-то» второкурсники, а наша персональная головная боль. Так, мне, вообще-то полагается взять с вас честное слово, что вы такие выкрутасы больше устраивать не будете, но я почему-то уверен, что это бесполезно.

Трое слизеринцев переглянулись и усиленно закивали.

— Тогда я пошел, а вам бы все-таки посоветовал Грэйнджер так явно за наш стол не сажать — еще подумают что-нибудь не то.

Мальсибьер, подмигнув им на прощание, отправился к своим друзьям — на другой конец факультетского стола.

— Грэйнджер, а Грэйнджер, чего ты к своим-то идти не хочешь? — поинтересовался разрезавший на ровненькие кусочки мясо со специями Малфой.

— Мы с Джереми разошлись во мнениях, — ответила девочка.

— Ого! Ну и новости! Это как же так произошло? — заинтересованно спросил Рональд.

— Он начал про Тайную Комнату рассказывать и приврал слегка в некоторых моментах. Точнее, совсем не «слегка», а очень даже много наврал.

— Кто бы сомневался! — хмыкнул Гарри.

— А я ему сказала, что тоже там была, и чтобы он не завирался, — покраснела гриффиндорка.

— Прогресс, Грэйнджер, одобряю! — воскликнул Малфой-младший.

— Ну, и мы с ним поругались. Он еще припомнил профессора Локонса… — совсем уж тихо произнесла она.

— М-да, понятно. Короче, он тебя обхамил? Ну, тут нечему удивляться, — Рон с утроенной силой продолжил наворачивать картошку.

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — ни с того ни с сего произнесла Гермиона и спешно удалилась в сторону гриффинорского стола.

— Что это с ней?

— Снейп, — лаконично произнес Гарольд.

— Упс, — Малфой подавился куском мяса.

— Да чего вы так дергаетесь? — удивился Рон. — Я ему все рассказал, и он больше на нас не злится. По крайней мере, я так надеюсь. Добрый вечер, профессор.

— Можно и так сказать, — в своей привычной манере ответил декан Слизерина.

У Поттера от его более или менее миролюбивой по отношению у ним язвительности стразу стало легче на сердце.

— Мистер Уизли, вы мне весь день обещаете показать результаты вашей совместной работы над зельем Поиска.

Теперь подавился уже Рональд.

— Э-э… да… я…

— Я сейчас сбегаю и принесу его, — Малфой, прихватив в зубы еще один кусок мяса, рванул к выходу из Большого зала.

— Мы в Больничное крыло пойдем! — крикнул ему вдогонку Поттер. — В смысле, профессор, мы сейчас к мадам Помфри идем — профессор Дамблдор сказал, что ей нас еще раз осмотреть надо.

— Будьте уверены, она вас до утра продержит, — хмыкнул Северус Снейп. — Я вас провожу.

— Слинял, хитрый гад, — пробормотал Рон минутой позже, когда они с Гарри в компании зельевара неспешно поднимались по лестницам. — Это я о Малфое, — поспешно добавил он.

— Профессор, — робко начал Гарольд, — я хотел извиниться…

— Да чего уж там, Поттер, благодарите мистера Уизли, который мне разъяснил хитросплетение ваших воистину слизеринских замыслов, осуществляемых почему-то при помощи гриффиндорской глупости.

— Мы не специально, — продолжил Гарри. — Просто шкуру бумсланга нигде не достать. Да еще и…

— Я знаю, что в этом зелье она приобретает статус незаменимого компонента, — прервал его профессор. — Поттер, говорю же вам, все в порядке. Все, что от вас на данный момент требуется, это в случае такой же глупой выходки, как ваша идея с зельем, пойти и рассказать все мне. Обещаю, пытать вас за это никто не будет.

Мальчики переглянулись и фыркнули от смеха. Через несколько минут, почти у самого Больничного крыла их нагнал Драко Малфой раскрасневшийся от бега и быстрого подъема с пробиркой в руках.

— Вот, все, держите, — выдохнул он, устало привалившись к стене.

Снейп взял в руки пробирку с остатками зелья Поиска и осмотрел ее.

— Драко, обязательно было ее так трясти? — хмуро спросил он.

— Так я же не нарочно! — всплеснул руками блондин.

— Заменяли корнем Нинруота? — осведомился Мастер зелий несколько секунд спустя.

— Ага, — закивал Рон.

— Что ж, отрадно, что я вас смог хоть чему-то научить — очень неплохое решение.

Уизли покраснел.

— Тем не менее, вы напутали с пропорциями ингредиентов — зелье должно было действовать три часа вместо получаса. Хвала Моргане, что вы его вообще в чистейший яд не превратили!

— Но мы перепроверили расчеты! И Гарри у меня даже кучу ошибок исправил!

— Значит, не все. У вас, Рональд, не одно, так другое — только-только вы, наконец, разобрались с трансфигурацией, как возникли проблемы с Астрономией. Я уже начинаю думать, что вы совершенно правильно не выбрали нумерологию.

Рон побагровел от стыда.

— Попросите Поттера с вами летом позаниматься — его, как никак, Синистра лично рекомендовала. И, кстати, по пятьдесят баллов с каждого из вас, а так же мисс Грэйнджер за всю вашу глупую, но, признаюсь, не лишенную блеска, идею с оборотным зельем.

Трое друзей окончательно приуныли. Теперь Слизерин из-за них будет в полном пролете — ни кубка по квиддичу (и не важно, что игру вообще отменили), ни кубка школы…

— И по сто баллов вам троим за вполне приличные результаты варки зелья третьей категории сложности.

Оставив Драко Малфоя и Гарри Поттера на попечение мадам Помфри, профессор Снейп вместе с Рон Уизли ушли в алхимическую лабораторию — Мастер зелий собирался подробно объяснить своему ученику, в чем тот ошибся в приготовлении зелья Поиска.

* * *

На следующее утро, почти сразу же после завтрака, все трое слизеринцев, лениво обсуждая результаты экзаменов (Рона от них освободили), направились к хижине лесника. На ступеньках оной обнаружился и сам Хагрид, бодро попивавший чай с кексами.

— Эта, привет вам всем! — выглядел полувеликан порядком потрепанным, но, тем не менее, бодрым и радостным. — Рад вас видеть!

— Привет Хагрид! — мальчики устроились рядом с ним.

— Ты как? — просил его Гарри.

— Да знаешь, вполне прилично, — лесник сощурился на теплое летнее солнце, выглянувшее из-за туч. — После Азкабана жизни радуешься сильно. Все-таки очень у нас в Хогвартсе хорошо, верно?

Ребята закивали.

— Вы, эта, зря конечно полезли во все это, — продолжил Хагрид. — И жизнью своей рисковали… но все равно большое спасибо — если б не вы, мало ли что еще произошло. Да и я бы все это вряд ли еще разок увидел.

— Думаешь, Министерство тебя бы не выпустило? — переспросил Рон.

— Приказ-то, может быть, и отдали бы, — пожал плечами лесничий, — но у них там с бумажками всеми этими очень большие проблемы. Так что не факт, что он до Азкабана дошел бы. А тут профессор Дамблдор вчера вечером сам к Министру пришел и потребовал, что бы меня отпустили. Ну, ладно, хватит об этом. Вы-то сами как?

— Хорошо, — заулыбались мальчики.

— Тогда я думаю, что вы будете не против совместить наш разговор с небольшой прогулкой, — произнес подошедший к ним Альбус Дамблдор.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — почтительно произнес Хагрид.

— Доброе утро, я с мальчиками прогуляюсь по Запретному Лесу, Рубеус.

— Да-да, конечно, а вы, эта, куда пойдете?

— Думаю, Гарри давно хотел показать друзьям одну интересную достопримечательность нашего леса, но у него все не было подходящей возможности. А вот теперь эта возможность появилась.

— А! — лесничий понимающе кивнул. Похоже, он знал, о чем идет речь. — Тогда ладно.

— Итак, — начал Дамблдор, когда он вместе с мальчиками вступил в Запретный Лес, — вчера я так и не приступил к главной части нашего разговора. Думаю, что теперь для этого самое подходящее место и время. В общем, как вчера обмолвился Джеральд, я начну издалека. Как вы знаете, маггловский фольклор содержит различные сказания о чудесах, давным-давно происходивших на тех или иных землях. Это связано с тем, что множество лет назад, когда маггловская наука не была так сильна, да и вообще находилась еще в начальной стадии своего развития, волшебники и обычные люди жили вместе, бок о бок.

— Я слышал такую теорию, — заметил Рон. — Или, вроде, даже где-то о ней читал.

— Похвально, что вас это интересует, мистер Уизли, но позвольте мне продолжить. Самым ярким примером удачного сосуществования двух, скажем так, цивилизаций, являлись Древний Египет, Древняя Греция, Римская Империя и другие древние государства. Магам в то время было очень просто занять достаточно высокое положение в обществе, хотя бы потому, что люди раньше были очень суеверны. Они считали, что каждое явление природы, их удача, да и весь мир зависят от благосклонности к ним богов. Я думаю, вы знаете, сколь обширен Греческий или Египетский Пантеон. Так вот, в древности, маги занимали место жрецов этих самых божеств, объясняя свои способности именно благосклонностью к ним того, кому они «служили». Собственно, это была придумка именно магов — дать определенной стихии или явлению свое божество. Удачная идея, не правда ли? Обычный человек не мог поступить в жреческую школу — там обучали только волшебников, «избранных богами». Так же как и на трон правителя не мог взойти посторонний — только член королевской семьи, который, чаще всего оказывался магом или же сквибом.

— Так вот почему жрецам и правителям раньше приписывали невероятную силу… — сказал Гарри.

Малфой же, успевший набить себе шишки на коленях, совершенно не знал, что ему делать: или сконцентрироваться на рассказе Дамблдора и через каждые два шага спотыкаться и падать, или же сосредоточить все свое внимание на покрытой многократно переплетенными корнями земле Запретного леса и тогда напрочь потерять нить разговора.

— Да и именно оттуда и пошло знаменитое право наследования, а так же система обучения юных волшебников, — продолжил директор. — С мнением жрецов всегда считались, им верили и именно к ним в первую очередь обращались простые люди: рассудить, помочь в трудной ситуации, излечить кого-либо из родственников. Со временем, положение жрецов в обществе укреплялось, и они даже временами могли диктовать свою волю правителю. Род же государей постепенно мельчал от постоянных внутрисемейных браков, все слабее становились наследники, все меньше среди них было магов, и чаще они вообще погибали от болезней. Поэтому каждый правитель пытался сосредоточить в своих руках максимум возможной власти. В том числе и судебную власть — возможность самолично разбирать тяжбы своих граждан. А тут уже было не столь важно, кто прав, а кто виноват, и очень часто решение государя было… скажем так, не совсем справедливым. Простым людям это преподносилось, как маленькая ошибка их благородного правителя, который так устал от государственных дел, что не учел каких-то незначительных фактов. Народ, на первых порах с этим мирившийся, стал роптать. Ну и, конечно, даже жреческий суд — иная крайность — иногда тоже бывал не прав, вынося тот или иной вердикт. Именно тогда, на государственном совете, было предложено отделить судебные дела от дел государственных и жреческих. Именно так и появилась самая первая Триада.

— Триада? — в один голос переспросили мальчики.

— Да. Трое магов, изначально не имевших принадлежности ни к свету, ни к тьме, призванные для того, чтобы справедливо решать судебные тяжбы. Это были трое самых уважаемых волшебников того времени, каждый из которых, в силу своего темперамента и магический силы, занявший определенное место. Эта система сохранилась и сейчас, где-то модернизируясь, а где-то остававшись такой же: обвинитель, защитник и беспристрастный судья, решающий кто прав, а кто виновен. До нашего времени дошло имя только судьи из первой Триады — это была слепая от рождения волшебница по имени Фемида. Она была очень мудрой женщиной, и ее авторитет среди магов и обычных людей был неоспорим. Так почему же именно три мага, а не два, четыре или, в конце концов, семь? Один — это верный способ ошибиться, два — крайности, из которых нужно выбирать, четыре и более — слишком много мнений, из которых сложно избрать единственно верное. Три — золотая середина, позволяющая взвесить факты и принять верное решение. В общем, идея Триады получила распространение и была признана очень удобной. Со временем же, ее стали использовать и в сражениях. Три мага — самостоятельная боевая единица, способная нанести порядочный урон противнику. Суть проблемы обнаружилась не сразу. Оказалось, что не всякие трое магов могут составить сплоченную команду, и не всякая Триада будет эффективна. Да и к тому же, если в «мирной», назовем это так, Триаде главенствующим был именно «судья», то в боевом варианте это должен был быть кто-то другой. Эти вопросы пытались разгадать многие ученые умы, но понять, и, что самое главное, просчитать, кто и когда составит Триаду, сумели только единицы. В последствии их стали называть «Знающими» или «Ведающими силу».

— Ну да, в «Черномагической Тактике» про Триады рассказывалось, — пожал плечами Малфой. — Про то, что это могут быть, например, мастер чар, мастер защитных заклинаний и мастер атакующих заклинаний. Неужели об этом было так трудно догадаться?

— Увы, мистер Малфой, но даже на изобретение той несложной комбинации способностей, которую вы назвали, потребовалось около двухсот лет. Магами Триады могли стать только уникальные волшебники с исключительным умом и силой воли, а такие, к сожалению, часто в те времена погибали по воле обстоятельств, так и не исполнив своего предназначения. К тому же, маги Триады должны быть сплочены между собой и, что самое главное, доверять друг другу. Триада Волшебников — это даже не сложение магии всех ее членов, а перемножение, выход некий качественно новый уровень управления своей силой. А быть настолько открытыми друг с другом и достичь такого полного взаимопонимания, согласитесь, в состоянии не каждый.

— Что верно, то верно, — пробормотал Гарри. — Такое редко встречается. Профессор, а сколько Триад может существовать в определенный период времени?

— Всего лишь одна.

— То есть как это? — Рон от удивления замер на месте. — А если таких магов… много?

— Сила будет дарована только тем, кто составляет действующую Триаду Магов. И перейти эта Сила к другим может только после смерти кого-то. Впрочем, я могу привести наглядный пример: допустим, существуют две триады, причем, маги из второй еще не подозревают о своем предназначении. И вот, происходит так, что один из магов первой Триады умирает. Предположим, это был волшебник со способностями к защитным чарам. Его Сила переходит к магу с такими же способностями из второй Триады. Умирает следующий — волшебник со способностью к атакующей магии. Опять же его Сила переходит к волшебнику с теми же способностями. И так, пока все трое волшебников второй Триады не получат свою Силу. Только после этого они могут объединить ее в единое целое и стать действующей Триадой. Светлой или Темной, как бы добавили ныне.

— А откуда все это вообще пошло? Разделение на светлых, темных и все прочее? — спросил Рональд.

— Со времен средневековья и инквизиции, — вздохнул Альбус Дамблдор. — Именно тогда и пошло разделение на два мира: магический и обычный. Осталась и сама мысль о том, что есть маги Светлые, а есть Темные, как, соответственно, и сама магия. В то время перестали считать, что все зависит от того, с чьей точки зрения посмотреть на ситуацию, что нет абсолютных Добра и Зла, что без Тьмы нет Света и без Света нет Тьмы. Тогда очень многое изменилось. Это было время катастрофических потерь в знаниях, накопленных столетиями. Множество заклятий было утеряно, множество ритуалов стали запретными. И. что самое странное, практически перестали появляться маги Триады. А все эти условности внезапно приобрели под собой реальную основу и стали вещественны, как никогда.

Дамблдор замолчал.

— Что ж, профессор, а куда вы нас ведете? — спросил Драко, которому не давало покоя ощущение, что все это имеет к ним самое что ни на есть прямое отношение.

— К Сердцу Хогвартса, — ответил шедший чуть позади всех Гарри Поттер.

— Куда-куда? — переспросил Рон. — Замок-то, между прочим, остался во-он там.

— Рон, не идиотничай, пожалуйста, — Поттер стал на удивление серьезен.

Скоро лес вокруг начал редеть, и вокруг стремительно посветлело. Дамблдор продолжал молча идти. Несколько минут спустя четверо магов вышли на залитую мягким золотистым светом поляну. То, что вначале Рон и Драко так опрометчиво приняли за солнце, оказалось сиянием гигантского дуба в центре поляны. Огромные его корни стелились по земле поляны, доходя до окаймивших ее ровным кругом деревьев Запретного Леса. Могучие ветви уходили высоко в почему-то темное и звездное небо. Большие листья тихо шуршали. И их шепот складывался в какую-то грустную мелодию.

— Сейчас же утро! — удивленно воскликнул Малфой, страшно удивившись ни с того ни сего наполнившему его чувству спокойствия и уверенности.

— Здесь время течет по-другому, — коротко ответил Альбус. — Это Arbor Luminum — Древо Света.

Все трое слизеринцев мялись у края поляны в тени деревьев, не решаясь пройти дальше.

— Поттер, так ты здесь был? — тихо спросил Малфой-младший.

— Был. Но никогда на поляну не ступал — это же Древо Света, а я, все-таки, не такой уж и ревностный…

— Ему не важно кто вы, — прервал его директор Хогвартса. — Оно примет любого.

— Даже если придти сюда… ну, с дурными намереньями? Например, его выкорчевать? — переспросил Рон.

— Даже так. Но если кто-то придет сюда ради защиты и попросит помощи, он ее всегда получит, — задумчиво произнес Альбус. — Идем.

Четверо волшебников ступили на землю священного Древа Света.

— Я был примерно в вашем возрасте, — ни с того ни сего продолжил свой рассказ Дамблдор, глядя только на Древо, — когда мне и моему другу Нивеусу Пэришу сообщили необычайную новость: мы с ним являемся первыми за несколько сотен лет магами Триады. Причем, Триады Светлой. Я должен был, если сравнивать с изначальным вариантом Триады, стать Судьей, а он — защитником. Впрочем, мы с детства отличались от остальных — были гораздо умнее, сильнее своих сверстников, и нас за это не очень-то любили. Учились мы здесь, в Хогвартсе, на факультете Гриффиндор.

На этих словах нынешний директор школы Чародейства и Волшебства осторожно приложил ладонь к исполинскому лучащемуся светом дереву и прикрыл глаза.

— Мы с Нивеусом были хорошими друзьями и поддерживали друг друга в любой ситуации. Вместе с этой необычайной новостью нам сказали, что третий волшебник появится только через двадцать лет и нам нужно будет дождаться этого момента для получения всей Силы Триады. Нам строжайше запретили вмешиваться в ход событий и пытаться как-то приблизить этот срок, иначе, как сказал тот «Знающий» может свершиться нечто непоправимое…

— Мы слышали о том, что в события, предшествующие появлению Триады нельзя вмешиваться, — сказал Рон.

— Я и Нивеус поклялись терпеливо ждать. Юность, нетерпение, жажда действий, желание изменить весь мир, естественно, ему же на благо… мы не устояли. С истинно гриффиндорской горячностью мы атаковали эту проблему, и нашли ей решение: древний ритуал, способный изменить судьбу того еще не рожденного волшебника так, что Третьим станет не он, а один из наших сверстников. Мы знать не знали, к чему это приведет, но на свой страх и риск решили нарушить запрет. С этого все и началось. Ритуал не только не подействовал, но и отдалил срок появления Третьего мага на семьдесят лет! Тогда мы еще ничего не поняли, и нам только предстояло узнать, что ритуал не только не подействовал, но и отдалил появление Третьего Мага на семьдесят лет, и что мы собственноручно угробили свою же возможность стать Великими Светлыми Магами. После этого наши отношения с Нивеусом не заладились. Коль скоро «мозговым центром» был в нашей компании я, он во всем обвинил именно меня. Наша дружба стала распадаться. После окончания школы он куда-то исчез и больше пятидесяти лет мы с ним не виделись. Но я стал чувствовать в себе какие-то перемены. Менялись мои взгляды на жизнь, менялась моя сила. Даже окружавшие меня люди стали замечать, что со мной творится неладное. Мне посоветовали снова обратиться к «Знающему». Это был Фицджеральд Сорвин. От него я узнал, что происходит. Нивеус Пэриш перешел на Темную сторону и, словно камень на шее, тянул в тот же омут и меня. Маги Триады связаны между собой — на чьей стороне выступит один, там же будут и другие двое. Если один выберет Тьму, в нее за ним последуют и остальные. Или же наоборот — вернись хоть один к Свету, вся Триада изменится, как и он. Сорвин убедил меня в том, что мне не стоит показывать моей «смены приоритетов» и оставаться в глазах общества все тем же Альбусом Дамблдором, преданным своим лучшим другом, и, несмотря ни на какие невзгоды, остающимся светлым магом, примером для подражания. Произошедшие вскоре события заставили меня отвлечься от собственных проблем: родился тот, кто должен был быть Третьим магом теперь уж Темной Триады. Как я вскоре и убедился, мальчик изначально принадлежал тьме и судьба его, по нашей с моим бывшим другом вине, была ужасна. Но, помимо этого, в Англии объявился новый Темный Лорд.

— Грин-де-Вальд, — одновременно произнесли трое слизеринцев.

— Бывший ранее Нивеусом Пэришем и моим другом детства. Мне пришлось сразиться с ним и убить его. С той войны за мной закрепилось прозвище «Белый Генерал» за то, что я остался верен Свету, но никто не знал, что я давно уже от него отрекся. Вскоре, находившийся все семь лет под моим надзором, окончил школу и тот мальчик, в чьей участи мы с Нивеусом были повинны. Он тоже долго пропадал в дальних странах и тоже вернулся Темным Лордом, чтобы своим ненамеренными действиями изменить уже вашу судьбу, мальчики. Лорд Волан-де-Морт, в отличие от нас, не осознавая, что он делает, изменил существующую реальность так, что я был вынужден снова начать действовать. Лили и Джеймс Поттеры, двое их сыновей, появление новой Темной Триады, которая будет должна окончательно выбрать свою сторону, и Великая Война между магами — вот цена моей давней ошибки, — Дамблдор тяжело вздохнул и открыл глаза, отходя в сторону от Древа Света. — Я всего лишь обычный человек, который пытается исправить ошибки юности, но почему в это никто не верит?

— Мы вам верим, — твердо произнес Рон. — Мы станем Триадой.