Ветер Времени (джен)

Мимо проносились сотни сверкающих звёзд. Где-то там, на другой стороне галактики, есть планета, населённая…

«Так и хочется сказать — людьми. Неподготовленный человек даже вблизи не отличит — хотя заметит странный, почти белый оттенок с уклоном в сероватый цвет стали — но без характерного блеска. И сочтёт всё это гримом, искусно наложенным для съёмок какого-то фильма — или же для вечеринки красок. Однако ж есть разительные отличия — средний рост лептурианца выше человеческого на пять-десять сантиметров. Да, люди бывают разного роста, но телосложение — худощавое, но крепкое, можно сказать изящное, оно даже могло бы понравиться, если бы не цвет кожи. Могло бы…»

Поток мыслей Гельмута прервался на миг, и он вспомнил лицо своего друга, погибшего на Лептуриусе. Если верить Архимыслителю… Хотя не верить ему в контексте того, что произошло сегодня, было бы глупо. В любом случае, по его словам, друг Гельмута Вестейра погиб из-за сексуальной связи с лептурианкой, точнее, из-за того, что об этом узнали другие. Что самое страшное, теперь Гельмут хоть и отчасти, но признавал, что инопланетяне могли попросту возмутиться таким ходом событий. И, что самое удивительное, выходит — не такие уж мы и разные. Лептурианка носила в себе дитя двух миров — в итоге, так жестоко убиенное и ставшее корнем раздора двух рас.

Капсулу слегка трясло — ей пользовались уже несколько раз за сутки, летая на огромное расстояние. Эта машина небольшого размера рассчитана на одноразовое десантирование на близлежащую планету, а не на полномасштабный межпланетный перелёт. Она оснащена гравиумными панелями, но не имеет той защиты, что есть у корабля.

И всё же Венера уже близко, а система до сих пор не оповестила о каких-либо перегрузках. Значит, всё будет хорошо…

Гельмут слегка повёл рукой, совершая манёвр мимо вулканоида, и не нарочно снова взглянул на рукав маута. Его белый цвет вновь заставил содрогнуться. Столько лет Вестэйр был на пороге Блока Мыслителей, но всегда открещивался ото всех предложений. И вот, он согласился и стал одним из Мыслителей. Но почему сейчас? Из-за Элиаса Кендала, чья особенность потрясает? Из-за возможного предательства Гийома Эспри? Или из-за странного предчувствия, что настаёт момент узнать, что на самом деле произошло на Лептуриусе? Если с первыми двумя причинами и, как следствие, главными задачами Гельмут точно сумеет совладать, то что он сможет сделать с последним? Вернее, что ему суждено сделать?

Капсула стремительно приближалась к поверхности Венеры. Гельмут медленно сбавлял ход. База Восток-21 уже чётко виднелась на горизонте. Камера спереди капсулы даже различала отдельные фигуры первокурсников, ещё не закончивших экзамен, но приближавшихся к завершению. Притормозив, чтоб свободно парить в воздухе, Гельмут сконцентрировался на студентах. Судя по всему, среди них Элая не было, а значит, тот уже успешно завершил экзамен. Как ни странно, новоиспечённый Мыслитель даже не мог помыслить о том, что парень мог отказаться от его прохождения. А версию о провале экзамена Гельмут безжалостно выкинул из головы.

Створки базы распахнулись навстречу капсуле, и Гельмут совершил стыковку с кораблём. Дождавшись, пока индикатор двигателя погаснет, он встал с кресла и, поправив на себе маут, двинулся к выходу. И вот, уже подойдя вплотную к двери, вдруг остановился, закрыл глаза и совершил глубокий вдох. «Всё пройдёт по плану», — сказал Гельмут себе и шагнул в нижний отсек корабля, понимая, что никакого плана у него нет. Он всегда соображает на ходу.

Наверху, в командном пункте, его уже ждала Екатерина.

— Приветствую, сэр! — её лицо сияло от гордости вперемешку с почтением. — Благодарю вас, что доверили мне эту важную миссию и… рада сообщить, что безмерно рада…

— …Это уже немножко тавтология, Кать, — перебил её Гельмут. В командном пункте не было никого, кроме них, и, помня, что с этой подчинённой они прошли через многое, обратился к ней на «ты».

— В общем, я рада за тебя, — выговорила она. — Но я не понимаю, почему ты вдруг решил согласиться?

— Звёзды сошлись, — открестился Гельмут, не зная, что ещё сказать.

— Главное, чтоб ты сам об этом не пожалел, — сказала Екатерина и замолчала. Но этих слов оказалось достаточно, чтобы ввести Гельмута в лёгкий ступор. Он вспомнил её слова, которые она сказала ему в прошлый раз, когда Мыслители предлагали ему место в их Палате. «В определённый момент власть может затмить твой разум». Тогда он усмехнулся и сказал, что никогда не гнался за массовым контролем, и все его решения будут исключительно во благо народа. Однако же отказался от предложения. Так что же значили те слова? Ведь только сейчас он воспринял их действительно всерьёз и осознанно, чувствуя, как все мысли путаются от одного только напоминания о том, что теперь в его власти белый цвет. «Затмить разум…» Так не о том ли шла речь?

— Не пожалею, — ответил он ей. — Надеюсь, ты не против, если я буду сопровождать студентов до Ньютерры?

— Это новое поручение или…

— Я тут за кое-кого в ответе, — отрезал Гельмут.

— Ты про того парня, которого мы забрали с Земли? — спросила Екатерина. — Так что с ним такое?

— Пока мы не знаем. Это что-то новое для всех нас, — ответил он и не слукавил. Возможно, Архимыслитель и встречался ранее с подобным, но для Гельмута это было в новинку. — Где сейчас находятся преподаватели?

— На базе, в наблюдательном пункте. Я провожу.

Вскоре они оказались в просторном помещении прямо над стартовым силовым полем. Оборудованное по последнему слову техники, оно в придачу сияло от чистоты. Впереди за компьютерами сидели учёные — все до единого в серых маутах — работающие над экзаменом, фиксирующие частоту сердцебиения каждого студента, отклонения от курса и все несчастные случаи. Гельмут подошёл к ближайшему из них и попросил вывести на экран результаты экзамена и найти среди них Элиаса Кендала. Услышав «Готово!», он внимательно прочитал все данные.

«Выходит, он решился-таки на это. Время прохождения на хорошем уровне, волнение почти на минимуме, а траектория пути относительно близости магматических образований… практически идеальна. Нет, конечно, возможно, его кто-то провёл, но создаётся впечатление, будто он уже знал почти весь безопасный путь досконально…»

Гельмут попросил ввести данные Софьи и не прогадал — её траектория оказалась точно такой же. Что ж, двигаться группами никто не запрещал. Подняв голову, он заметил поблизости Анаис Андини, и всё неприятие к ней вдруг всплыло наружу. Он поравнялся с ней и произнёс:

— Похоже, что Софья отлично справилась и с этим экзаменом.

— Да, я уже в курсе, — закатив глаза, промолвила она. Конечно же, никто вокруг этого не заметил, попросту не обратил внимания, ведь все сейчас заняты.

— Что ж, вынужден вас оставить, — сказал ей Гельмут и двинулся прочь. В этот момент Анаис посмотрела-таки в его сторону и, увидев его новый, ослепительно белый маут, кинулась извиняться.

Но Гельмут не обратил на это внимания — он заметил, как его коллега по Палате, Гийом Эспри, отводит в сторону одного из учёных — и последовал за ними.

— …Были ли в этот раз особые случаи? — едва слышно Гийом задал вопрос тому учёному.

— В этот раз — почти нет, — ответил тот, явно понимая суть того, что говорит Эспри.

— Почти?

— Да, кроме одного. Я, конечно, не совсем уверен, связано ли это с…

— Не тяните резину, — чуть ли не со слюной на зубах проговорил Гийом.

— В общем, есть один подросток. В списке студентов его нет, но в проходящих экзамен он числится. Ещё на старте он догадался, как проходить экзамен, и траектория его идеальна. Его имя — Элиас Кендал.

Услышав это имя, Гельмут сразу к ним поспешил.

— И вновь приветствую вас, Гийом, — сказал он, изо всех сил стараясь быть спокойным. — О чём идёт разговор?

— Прошу простить меня за грубость, ураган Гельмут, но у вас нет никаких прав вмешиваться в этот разговор. Это конфиденциальная информация.

— К счастью, с недавнего времени я перестал быть ураганом. Теперь вы — мой коллега, посему повторю свой вопрос: о чём вы разговариваете?

Гийом Эспри окинул взглядом маут Гельмута и многозначительно хмыкнул.

— Они это сделали…

— В любом случае, решение зависело от меня.

— Что ж, коль мы с вами наконец-то по одну сторону баррикад, то смею заверить, что в этой информации нет ничего важного для вас. Она касается только меня, — приподняв брови, высказал мысль Гийом.

— В свою очередь смею заверить, что вы не правы. Всё, что касается Элиаса Кендала — касается и меня. Это я добавил его в список, и он находится под моей защитой.

— Защитой? — переспросил Гийом. — Вы мне не доверяете, Гельмут?

— К сожалению, пока не могу сказать точно.

— Тогда оставьте свои безосновательные выводы и поверьте, наконец: никаких корыстных намерений в отношении Элиаса Кендала у меня нет.

«Корыстных? Выходит, всё же есть», — подумал Гельмут, продолжая бесстрастно взирать на собеседника.

— Элиас Кендал также находится под ответственностью Палаты Мыслителей, и если вы предпримете какое-либо действие относительно него без ведома своих коллег, мы будем вынуждены принять меры.

— «Мы»? С каких пор вы стали ассоциировать себя, как часть Палаты? Вы ведь всё равно лишь страж, и им останетесь.

— К Мандипу Валли вы так же относитесь?

Этот вопрос поставил Гийома в тупик.

— Я долго привыкаю к новому человеку в своём коллективе. Поэтому прошу простить, — сказал он и двинулся прочь.

Гельмут взглянул на учёного, но тот поспешил удалиться. «Всё равно, скорее всего, он лишь информатор», — подумал он. — «Тут всё сложнее». С этими мыслями он пошёл в середину помещения, где находилась рубка.

— Все дошли до финиша? — спросил он ближайшего учёного.

— Да, — ответил тот. — Последняя студентка добралась до финиша ещё три минуты назад.

Тогда Гельмут нажал на физическую кнопку на панели и произнёс:

— Внимание, студенты! Экзамен подошёл к концу. Новое правило об обязательности прохождения экзамена было придумано только для того, чтобы испытать вас. Таким образом, на следующий курс прошли все — разумеется, кроме тех студентов, кто получил плохие отметки и по предыдущим, теоретическим испытаниям.

Отпустив кнопку, Гельмут подумал, стоит ли звать его сейчас. Или это итак очевидно, что у него все получилось благодаря отмотке?

— И ещё одно. Прошу Элиаса Кендала подняться в командный пункт корабля.

Всё нужно перепроверять.

* * *

Услышав голос из рубки, Элай машинально поднялся на ноги. Кровь немедленно ударила в голову, вызвав сноп разноцветных звезд перед глазами — он уже довольно долго сидел здесь, отдыхая после экзамена, навязанного ему Гельмутом.

Неожиданно для себя он заметил, что кулаки его сжаты. Необъяснимая ярость наполнила его с лихвой. Или всё же объяснимая? Не слишком ли много Гельмут Вестэйр берёт на себя? Решая за него, идти ли на экзамен, где провести ближайший месяц, а то и год? Решая за всех, с какими чувствами идти на раскалённую поверхность Венеры — с уверенностью в своих силах или с дрожью в коленях и мурашками, бегающими по спине, от неожиданной смены правил экзамена, притом столь просто, но невероятно нагло придуманной? И вновь вернулась идея повернуть время вспять, и скрыться в тот момент, когда корабль пролетал мимо Земли. Ах, если бы Элай только знал, как это делать. Но, даже если бы он знал, слишком велик был соблазн… «Нет, лучше об этом не думать».

И в то же время этот невесть откуда взявшийся гнев пугал Элиаса. Такое с ним редко бывало, но каждый раз он едва себя контролировал. Всё волнение во время экзамена, даже когда утонул в лаве, попав в ту безжизненную тьму, он, пусть и с большим трудом, но всё-таки переборол в себе. Но сейчас…

— Значит, Маргариту не отчислят… — выдохнула Соня.

Элай кивнул.

— Так что ты решил? — услышал он вопрос.

— Ты о чём? — подал голос Элиас, вздрогнув, когда услышал её голос, будто в эти несколько секунд рядом с ним никого не было.

— Скажешь ему или нет?

— Не уверен, — сказал он, вдруг осознав, что это получилось сквозь зубы. Он вспомнил тот момент, прямо перед тем, как к нему домой нагрянул Гельмут со своей сворой — когда Тимоха сказал, что это он угнал моторок Рубина — тогда Элай был готов бить его до тех пор, пока рука не устанет.

«Что это со мной? И…» — понимание пришло столь же неожиданно, как сама ярость, — «Почему это чувство приходит вскоре после того, как я имею дело со временем?»

— Не думаю, что стоит говорить ему, — произнесла Соня. — Пусть ты и согласен с его словами… Не стоит.

— Но ведь ты считаешь его чуть ли не ангелом в погонах? — сказал вдруг Элай, хотя не знал этого наверняка — хватило лишь того, что знали все — что все его почитают.

— Сейчас я уже не знаю, достоин ли он всех тех слов, что о нём говорят. Ладно, буду ждать тебя в столовой, — сказала Соня и поднялась на ноги. — Мне ещё надо кое-что сделать.

Элай вздохнул поглубже и двинулся в сторону дверей. Быстро миновав коридор, он оказался перед входом на корабль. Огоньки над трапом приветливо мигали, приглашая зайти внутрь, что тот и сделал.

В командном пункте его ждал один Гельмут. «Что ж, это очень удобно», — подумал Элай и тут же отмёл эти мысли. Но, взглянув ему в глаза, увидев серьёзное, но доброжелательное выражение лица, заметив его ослепительно белый маут — ему вдруг сильно захотелось испачкать его чем-то красным…

…В следующий миг Элай уже был рядом с ним, занося кулак для удара, но Гельмут неожиданно отвёл его правой рукой, схватив из под неё левой за предплечье, и правая тут же оказалась на шее Элая, склонив его и обездвижив.

— Притворюсь, что этого не было, — произнёс Гельмут и отпустил подростка.

— Вы только и делаете, что притворяетесь! — выпалил Элай. — Строите из себя всезнающего, словно мессия, словно вы имеете право руководить судьбами других людей, стоя в сторонке и наблюдая за всем, строя свои планы и…

— Так это произошло? — спокойно спросил Гельмут.

— Да! — выкрикнул Элиас на волне непрекращающегося потока слов. — То есть…

— Выходит, эта ярость — побочный эффект изменения времени, — задумчиво произнёс Вестэйр.

— Нет… — промолвил Элай, понимая, что его загнали в тупик. — То есть… Кажется, да.

— Возможно, твой мозг каким-то образом противится происшедшему, желая вернуть привычный ход событий. Я помню, как у того парня, твоего друга, шла кровь носом.

— Да, кажется, я тогда ему врезал. Но ведь тогда это было не беспочвенно!

— Как и сейчас. Но ты сам подумай, Элай, разве у тебя и впрямь каждый раз чешутся руки, когда происходит что-то подобное?

— Бывает.

— Но ведь ты это контролируешь?

— Обычно да… — произнёс Элай и почувствовал, как кулаки сами собой разжимаются. — Выходит, вы снова правы.

— Как и ты. Я слишком много на себя беру, — сказал Гельмут. — Но каким-то образом ведь нужно разобраться в этой ситуации.

— Пожалуй, да, — сказал Элиас. — Простите, что хотел вас ударить.

— Ты не виноват. Сейчас тебе лучше побыть с друзьями, так что — иди.

Когда тот ушёл, Гельмут сел в кресло возле чьей-то панели и задумался.

«Ничто не проходит бесследно. Человечество столько времени стремилось к власти разума, дабы установить контроль над своими эмоциями, но в итоге мы остались на том же месте. Ибо ярость, корысть, любовь и другие чувства — естественны для человека, пусть и каждое по-разному».

* * *

Фредерик ещё сидел у стены возле силового поля, когда увидел, как к нему спускается его дед — Гийом Эспри. И тут же поспешил встать и выровняться перед ним.

— Здравствуй, Фредди! — улыбнулся ему дед.

— Здравствуйте! Почему вы здесь? — спросил Фред.

— Решил заглянуть на один из важных экзаменов, понаблюдать за тем, как всё проходит. И я смотрю, ты со всем отлично справился!

— Наверно, но мог бы и лучше, — замялся тот.

— Самокритичность — вот оно лучшее качество человека! Жаль только, что оно присуще далеко не всем. У тебя всё в порядке?

— Да, конечно.

— Просто я здесь ненадолго — уже пора лететь обратно в Блок. Они ведь там без меня вообще не справляются, — усмехнулся Гийом.

— О чём вы?

— Да вот, назначают Мыслителями, кого ни попадя.

— Вы об урагане Гельмуте?

— Вот именно, что об урагане! Он страж! Все мы помним, что было в прошлом, когда к власти пришли такие, как он. Ни к чему хорошему это не привело!

— Но ведь он прошёл Академию… — произнёс Фредерик. — У него великолепный ум, потрясающая сообразительность. Мне кажется, он достоин места в Палате.

— Тебе только кажется, Фредди. Ты ещё многого не понимаешь, — сказал Гийом. — Ладно, вынужден я с тобой распрощаться. Пора в путь.

— До свидания, — кивнул Фред и в этот момент решился заглянуть в его мысли. Непонятно откуда взявшееся недоверие взяло верх.

Он оказался в неком коридоре с белыми стенами. Сзади толстая стальная дверь с надписью «Не открывать! Опасная для жизни среда!». Впереди гораздо светлее, чем здесь. Свет пробивался сквозь пуленепробиваемые стёкла по обе стороны коридора.

Фредерик пошёл дальше и вскоре увидел за стеклом уютные с виду палаты, напоминающие больничные. В них лежали парни и девушки, каждый на своей койке, и спали. Рядом с каждым стояла капельница.

«Что это за место? Больница? Зачем деду так чётко помнить всё это?»

Впрочем, оказалось, что не совсем чётко. В некоторых местах были словно бы пробелы. Эти участки напоминали дыру в ткани, только за ней ничего не было. Тьма. Пустота. Эти участки медленно расширялись.

Фредерик ещё мог удерживать себя в голове деда, несмотря на то, что тот уже зашёл на борт своего корабля. Вместе с тем, он почувствовал, что тот отвлекается на что-то. Кажется, это таблетки. «Он принял какое-то лекарство», — подумал Фред и вдруг заметил, что участки пустоты перестали прогрессировать.

«Что с тобой не так, дедушка?» — с этими мыслями он двинулся дальше. Коридор свернул направо, где были ещё две палаты. Свет в них был намного ярче. Глазам становилось почти больно. Но Фредерик поборол боль и, щурясь, заглянул в одну из палат.

То, что он увидел, потрясло его до глубины души. В одной стороне палаты, на полу валялось голое обезглавленное тело, брошенное туда, словно мусор. В другой же стороне, на специальной подставке находилась голова. Глаза открыты и порой двигаются влево-вправо. Череп сверху вскрыт, и некие роботы-руки копаются в мозге. Точнее, в том, что от него осталось…

И тут внезапно Фредерика выкинуло из головы Гийома — корабль уже на огромной скорости летел прочь. Фред упал на колени, содрогаясь от ужаса. Его резко затошнило и вырвало прямо на пол. Вытерев губы о рукав скафандра, Фред поднял глаза и, увидев кучу уставившихся на него студентов, поспешил уйти с глаз долой.

Вбежав в кладовую, он кое-как нашёл свой шкаф, не в силах выкинуть из головы увиденное. Сорвал с себя все элементы скафандра и, не складывая, закинул их в шкаф и захлопнул дверцу.

Фредерику почему-то казалось, что всё это неразрывно связано с его особенностью. С чтением мыслей. Наверняка есть и другие, способные на подобные вещи. Но зачем они его деду?

Вскоре он оказался напротив двери столовой и ворвался внутрь. Есть он точно не хотел, но надеялся, что увидит там Веронику или Соню — своих друзей. Вряд ли он всё расскажет им, но рядом с ними всё равно будет легче.

Из друзей там сидела только Соня. И Элай, их новоиспечённый знакомый, к которому все внезапно стали относиться по-дружески. Спеша к ним, Фред начал грызть ногти и, даже рухнув на стол, не перестал это делать.

— Что случилось? — спросила Соня. Элай отвлёкся от своих мыслей и тоже взглянул на него.

— Всё в порядке, — выговорил Фредерик и, заметив, что уже сгрызает кожу с пальцев, немедленно положил руку на стол, хлопнув по нему. И тут он почувствовал лёгкую, неумелую, даже безнадёжную попытку проникновения в свой разум, но всё равно воскликнул, — Даже не смей! — уставившись на Соню.

— Да что с тобой такое? — взбесился Элай. — Почему ты на неё кричишь?

— Ничего, — произнесла Соня, обеспокоенно глядя на друга. — Кажется, он просто переволновался из-за экзамена. Всё в порядке.

Фредерик благодарно взглянул на неё и тут же уставился в стол. Он не знал, что делать с тем, что увидел. Это было страшно и жутко, и… Неправильно. «Об этом надо кому-то рассказать. Так не должно продолжаться…»