Наугад (джен)

Урфин некоторое время размышлял, соблюдать ли все правила и ритуалы, принятые у менвитов, но в конце концов решил, что не будет салютовать и щёлкать каблуками, как у них положено. Обойдутся, а то совсем забылись со своей военщиной. Генерал вот не забылся, но ему сейчас было не до того, чтобы соблюдать ритуалы.

Баан-Ну страдал. После разговора с Ильсором по передатчику он заперся в своём кабинете и никого не впускал. Урфин подозревал что угодно, вплоть до того, что генерал льёт горькие слёзы. Новоявленного героя было немного жаль, но Урфин вместе с сочувствием испытывал ещё и злорадство.

— Что будем делать, Лан-Тор? — спросил он у самого здравомыслящего своего подчинённого. Тот растерялся, и понятно, почему: раньше с ним начальство не советовалось.

— Мой полковник, — сказал он наконец, — если хотите знать моё мнение, то ничего не нужно делать.

— Как это ничего? — сощурился Урфин. — Он ваш генерал или нет?

Лан-Тор неуверенно оглянулся на Ар-Лоя, который стоял неподалёку и делал вид, что разговаривает с Нур-Каем. Все уже знали, что генерал сложил с себя полномочия, но письменного приказа пока не было. Урфин вообще считал, что решение об отставке было принято в запале и скоро Баан-Ну одумается.

— Да, пока что он всё ещё наш командир, — ответил Лан-Тор, — но я говорю не о служебном, а о личном.

— То есть, когда у человека горе, вы просто держитесь от него подальше, чтобы глаза не мозолил?! — ужаснулся Урфин. — Ну и народ!

— То, что сказал ему этот мятежник… — начал Лан-Тор.

— Молчать, — приказал Урфин как можно более сурово. Втайне он всё ещё опасался, что его приказов не станут слушаться, и неизменно удивлялся, как и сейчас, когда Лан-Тор в самом деле замолчал. — Вы, лейтенант, многого не понимаете, уж поверьте мне. Я старше вас и знаю побольше, ясно?

На самом деле Урфин понятия не имел, сколько живут менвиты, может, наоборот, это Лан-Тор старше его? Но сейчас это не имело значения.

— Вот что, лейтенант, попробую вам объяснить. На мой взгляд, ничего такого страшного Ильсор генералу не сказал, он ещё был довольно мягок.

— Просто объявил, что арзаки нам больше не подчиняются и чтобы мы шли лесом! Хотите сказать, это не мятеж?

— Никак нет, это восстановление нормального порядка вещей, — возразил Урфин. — Как выяснилось, не так уж вы и беспомощны перед лицом бытовых трудностей. Вопрос, кто вас беспомощными сделал? Вот представьте, что всё наоборот.

— В смысле?

Ар-Лой явственно навострил уши и даже сделал шаг поближе.

— Что это арзаки вас поработили, а не вы их.

На лице Лан-Тора отразились неверие и шок.

— Да такого быть не может! — возразил он. — Мы сильнее, вот поэтому…

— Воображения у вас нет! — рассердился Урфин. — Представьте!

Лейтенант некоторое время хмурился, морщился и наконец выдал:

— Не могу, мой полковник. Это что же, я должен буду выполнять любой приказ? Не иметь собственного мнения?

— А сейчас вы не так поступаете? Сейчас у вас своё мнение есть?

Лан-Тор обескураженно замолчал. Ар-Лой и Нур-Кай сделали ещё один шаг ближе.

— Сдаётся мне, арзаки опять оказались умнее и сообразительнее вас, — задумчиво проговорил Урфин. — Ладно, я подожду, пока вы поймёте. А пока пойдёмте, поможете мне залезть в окно.

* * *

Баан-Ну сломал уже пятый карандаш и только тогда одумался. Коварство этой страны не имело предела. Да, правитель выполнил своё обещание. Замок вернулся на место, и ещё до этого пропавшие дали о себе знать. Так что теперь, когда они нашлись, условие было выполнено, и генерал не мог больше ничего требовать от Страшилы. Другое дело, что возвращаться в Ранавир никто не собирался. Арзаки прятались где-то по лесам и плевать хотели на подчинение. Но больше всего было обидно то, каким тоном со своим хозяином разговаривал Ильсор. Куда подевался добрый и предупредительный слуга! Непривычные интонации вызывали у Баан-Ну смятение и ужас. Из милого и домашнего Ильсор стал совершенно чужим, как будто «плюс» поменяли на «минус». В первые минуты генерал подумал, что беллиорцы плетут интриги за его спиной, а на самом деле сами поработили всех и теперь собираются угрожать Рамерии, но что-то подсказывало ему: это не так, Ильсор говорит по собственной воле. Какая воля может быть у раба? Только служить своему хозяину! Ничто другое не укладывалось в голове.

Что-то стукнуло у Баан-Ну за спиной, и он обернулся, хватаясь за пистолет.

Верхом на подоконнике сидел Урфин Джюс и смотрел, поджав губы.

— Тоскуете по любимому домашнему зверьку? — с нескрываемым сарказмом спросил он. Баан-Ну понял и оскорбился:

— Ты что это, назвал моего слугу домашним зверьком? Да как ты смеешь, нахал?

— Вот! — обрадовался Урфин. — Наконец-то вы поняли, что гораздо лучше жить в обществе, состоящем из равных, свободных людей.

— Крамола! — воскликнул генерал, отчаянно цепляясь за последнюю соломинку. — Лучше скажи мне, как вернуть Ильсора обратно. Я столько всего пережил, а он!

Урфин вздохнул и помолчал, только перенёс через подоконник вторую ногу и сел поудобнее. Как будто не знал точно, как начать разговор. Или как будто был в сговоре с другими беллиорцами и размышлял, как не выдать себя.

— Крепко же вы перед ним провинились, раз он вас даже видеть не хочет, — сказал наконец он.

— Я? Провинился? — вспыхнул генерал. — Да я тут чуть не умер! Что ему не так? Что ему не жилось нормально? Сам удрал и остальных подбил! Мятежник, предатель! Да ты хоть знаешь, что по нашим законам ему грозит?

Урфин вздрогнул и насторожился.

— А вы что, это допустите? — осторожно спросил он. Генерал нащупал на столе обломок карандаша и со злостью запустил его в угол.

— Ты что? Только как всё это замять, ума не приложу! Как их всех вернуть…

— И сделать вид, будто ничего не было? — подхватил Урфин. — А сможете? Допустим, арзаков вы переловите и снова заставите подчиняться. А сами как жить будете?

— Обыкновенно, — проворчал Баан-Ну, уже потеряв запал. — Переживать не станем. Что это, дело, что ли, когда лётчики суп варят? Я ради чего тут старался и подвергался всяким опасностям? Да меня чуть не съели!

— Я вам про наши порядки всё объяснил, — сказал Урфин. В его голосе генералу почудилась горечь. — Только вы, как улетите, сразу за старое возьмётесь. Такой мужественный человек, а ведёт себя так низко!

Баан-Ну отвернулся от него и сел, подперев голову руками и устремив взгляд в угол кабинета.

— Ты мне не поможешь, я уже понял, — проговорил он и сам услышал, как измученно звучит его голос. — Вот что, Джюс, окажи мне последнюю услугу и можешь быть свободным.

— Это какую? — судя по звукам, Урфин слез с подоконника и остановился позади генерала. Издёрганный, тот нашёл в себе силы не дрогнуть и не повернуться.

— Перед тем, как уйти в отставку, я хотел бы собрать на совещание высший командный состав, — сказал Баан-Ну без особой надежды на то, что Урфин согласится связаться со своими и передать это беглым полковникам. Но, может, именно тогда, когда они вернутся, всё станет яснее? Что может объяснить арзак? Что он безмозглый и безвольный, куда сказали, туда и пошел? А вот поговорить с кем-то здравомыслящим…

— И на данный момент должностная инструкция не работает, — спохватился генерал на случай, если Урфин сам не догадается добавить, что никого арестовывать за дезертирство он не собирается. Если избавиться от командного состава самостоятельно, так и придётся обходиться беллиорцами…

— Приказ ясен, — кратко ответил Джюс, пересёк кабинет, открыл дверь и исчез в коридоре. Только сейчас генерал понял, что ходит он бесшумно.

* * *

Пройдясь по территории лагеря, Урфин сделал вид, будто придирчиво присматривает за подчинёнными и следит, чтобы всё было в порядке, но на самом деле он так и шарил взглядом по земле, пытаясь найти россыпь камушков. Но гномы то ли были в другом месте, то ли не хотели показываться, и Урфин, подняв руку, пощёлкал пальцами. Вскоре над головой послышался шум крыльев, и Гуамоко устроился у него на плече. Со стороны выглядело так, будто он просто подманил хорошо обученную птицу, а присутствию филина рядом со своим начальством менвиты уже не удивлялись.

— Передай в Изумрудный город, что генерал требует своих полковников к себе, — не разжимая губ, проговорил Урфин и медленно пошёл по дорожке от замка к звездолёту. — Хочет провести совещание. Обещает, что не будет брать их под арест, просто хочет посоветоваться.

— А если обманывает? — спросил Гуамоко, не решаясь взлететь.

— Я тогда что-нибудь придумаю, — пообещал Урфин. — Корабль у них заперт, а освободить из какого-нибудь другого места — это раз плюнуть. Да у них и самих есть голова на плечах, судя по тому, что они сделали. Давай, Гуамоко, не подведи.

— Это когда это я тебя подводил, хозяин? — с обидой ухнул филин и улетел. Проводив его глазами до самого леса, Урфин вздохнул и пошёл заниматься своими обыкновенными начальственными делами — подсказывать, ободрять, хвалить и напоминать, что храбрые воины никак не могут спасовать перед какой-то кашей.

Так он провозился до четырёх часов. Гуамоко давно вернулся, заверив, что передал всё слово в слово дежурной сойке, а она полетела дальше, и уже сейчас послание должно дойти до Изумрудного города. Генерал продолжал страдать из-за чёрной неблагодарности Ильсора и даже отказался от обеда. Лан-Тора Урфин поставил дежурить под окном кабинета, но его уже сменили поочерёдно Ву-Инн и Фе-Май. Менвиты сражались с обычными бытовыми трудностями, а Урфин присматривался к тем, кого знал меньше всего — Бу-Сану и Ар-Лою. Геолог производил впечатление человека вдумчивого и обстоятельного, его сдержанность была естественным складом характера, а не вбитым образцом поведения, и Урфин помимо воли почувствовал к нему симпатию. Сейчас Бу-Сан был занят: перебирал минералогическую коллекцию и укладывал образцы камней в небольшие пронумерованные коробочки. Взгляд Бу-Сана то и дело останавливался на тёмной полосе леса, и Урфин не стал его трогать, поняв, что он занят по-настоящему важным для себя делом. А вот Ар-Лой был молод и имел слишком большое мнение о своей персоне. Приключения же и очередной орден только растравили его жажду быть значимым, и Урфин уже прикидывал, как поставить мальчишку на место и выбить из него всю дурь, но совершенно неожиданно Ар-Лой подошёл к нему и попросил разрешения на вылет. Лётчики и раньше так делали, это было положено по инструкции, а Ис-Кел записывал сведения о каждом вылете в специальный журнал. Урфин заглядывал в него, но не смог прочитать, только различил два почерка и машинально отметил место, на котором обрывались записи, сделанные рукой секретаря-арзака.

— С какой целью вылетаете? — спросил Урфин, не особенно желая препятствовать. Он только предупредил всех, чтобы не смели никому вредить.

— С разведывательной, — объяснил Ар-Лой. Судя по всему, ему нравилось смотреть на начальство сверху вниз, но как он ни старался выглядеть честным и безобидным, Урфин так и не взглянул ему в глаза: мало ли что. — Мы видели пропасть, мой полковник, когда шли в столицу. Её нужно точнее отметить на картах, она опасна.

— Летите, — кивнул Урфин. — Возвращайтесь до темноты.

— Слушаюсь, мой полковник, — кивнул Ар-Лой. Вскоре над лагерем застрекотал вертолёт.

Урфин наведался к генералу, попытался через дверь уговорить поесть, но вскоре плюнул. Взрослый человек, пусть сам разбирается. Проголодается — придёт.

Вернулись добытчики из шахты, но даже известию об изумрудах Баан-Ну не обрадовался. Помня о своём эксперименте, Урфин опять влез в окно и подсунул генералу самый крупный камушек. Бу-Сан и Ар-Лой уже тоже с его разрешения обзавелись такими; геолога пришлось останавливать: он хотел пронумеровать и упаковать, а нужно было носить с собой. Лейтенант же вцепился в драгоценность, как ребёнок в любимую игрушку, и, глядя на него, Урфин в который раз почувствовал горечь.

— Мой генерал, не огорчайтесь, — сказал он, — ваши люди очень рады сокровищам, не расстаются с добытым ни днём, ни ночью…

— Нужны мне эти… — начал Баан-Ну, осёкся, сгрёб изумруд со стола и сунул в карман. Урфин внимательно следил за ним, но в облике генерала не произошло никаких изменений, не оживился взгляд, не расправились плечи. Неужели догадка была ложной? Хотя за то время, пока генерал сидел взаперти, он успел раздобыть ножницы и привести в порядок остатки бороды — вдруг не всё ещё потеряно, и апатия постепенно отступает?

Через полчаса Баан-Ну вышел из кабинета и потребовал себе ужин.

Темнело. Ар-Лой не возвращался. Гуамоко переминался с лапы на лапу, сидя на винте одного из вертолётов: он тоже был взволнован.

— Куда это его понесло на ночь глядя? — приговаривал он. — Ох, хозяин, что-то тут нечисто…

Урфин и сам уже испытывал дурное предчувствие. Хорошо ещё, Баан-Ну не спохватился, где его товарищ по приключениям.

— Летит, — сказал Лин-То, щурясь в тёмное небо, на котором начинали высыпать звёзды. Урфин тоже прищурился против света огней на вертолётной площадке и прожекторов, которые обшаривали периметр Ранавира.

Вертолёт Ар-Лоя опустился точно на своё место, дверца распахнулась, и сердце Урфина пропустило удар, а ноги ослабели. Всё пропало!

— Кто это с ним? — спросил Бу-Сан, который давно разобрался со своей коллекцией и сейчас оказался поблизости.

— Не может быть! — воскликнул Лан-Тор, подбегая. — Это же техник Ар-Лоя, как его там…

Урфин с тревогой смотрел, как Ар-Лой идёт через площадку, подталкивая впереди себя своего техника. Поймал! Но где? Как? В опасности ли остальные? Гуамоко, умница, ну сообрази же, что нужно делать!

Филин снялся с винта и, что-то панически бормоча, опять полетел к лесу — догадался, что нужно передать сообщение в Изумрудный город.

Урфин впервые видел арзака так близко. Он не знал, сколько лет живут пришельцы, но на вид перед ним был молодой мужчина. Взгляд его больших тёмных глаз мазнул по Урфину и вновь уткнулся в землю.

— Вот, — гордо сказал Ар-Лой, рукой в перчатке тыча арзака в спину. — Я нашёл моего техника, а он показал, где их лагерь. А вы переживали!

— Верный же у вас раб, — сказал позади Урфина Ман-Ра с какой-то завистью. Урфин оглянулся и наткнулся на нечитаемый взгляд Бу-Сана.

— Нужно допросить раба, — подсказал Лан-Тор. Урфин больше не оглядывался, слишком уж страшно смотрели менвиты на единственного арзака. Как будто были готовы растерзать.

— Гипноз использовать господин генерал запретил, — с вызовом напомнил Ар-Лой. — Но всё, что нужно, я узнал и так.

— Нужно доложить… — заикнулся Ву-Инн, но Урфин успел оборвать его:

— Нет. Сначала арзака допрошу я. Мне нужно понять, было ли тут вмешательство безумия вещей или нет, а вы в этом не разбираетесь.

Он был готов молотить что угодно, только бы увести парня подальше от жадных взглядов и бесстыдного света прожекторов.

— Иди за мной, — скомандовал Урфин арзаку и поразился тому, как покорно тот выполнил приказ. Какая уж тут последняя услуга, от такого самому хочется бежать без оглядки!

Урфин отвёл техника подальше, так, чтобы их не было видно за разросшимися кустами.

— Тебя как зовут? — спросил он вполголоса.

— Риган. — Техник бросил изумлённый взгляд исподлобья, остановился на нашивках у Урфина на воротнике и добавил: — Мой полковник.

— Как он тебя поймал? — спросил Урфин, боясь за оставшийся лагерь. Если Ар-Лой сумел найти и схватить одного конкретного человека, то так можно переловить и всех остальных.

— Господин Ар-Лой меня не ловил, — тихо признался Риган, теребя край кармана. — Я сам его позвал.

— Что?! — Урфину показалось, что он ослышался. — Ты его позвал? Сам? Зачем?!

— Да, мой полковник, позвал, сам, пока за передатчиком никто не следил и была возможность договориться о встрече. — Риган отвечал внятно и по порядку, как будто не умея ни солгать, ни увильнуть, как будто не имея для этого воли.

— Зачем? — повторил Урфин.

Риган взглянул на него и снова опустил глаза.

— Чтобы мой господин забрал меня оттуда и чтобы всё стало по-прежнему.

Урфин сделал глубокий вдох и выдох, боясь, что сейчас сорвётся и наорёт или отвесит оплеуху.

— То есть ты предал своих ради того, чтобы тобой продолжали помыкать? — спросил он напряжённым от ярости голосом.

— Я делаю то, что мне прикажет мой господин, — ответил Риган уже шёпотом. Руки его дрожали. — Он велел показать лагерь — я показал. Только завтра утром лагеря уже не будет, все собрались расходиться и прятаться в другом месте, — добавил он.

Урфину немного полегчало.

— А Ар-Лою ты об этом сказал? — уточнил он.

— Мой господин об этом не спрашивал…

У Урфина отлегло от сердца ещё немного.

— Так ты хотел, чтобы всё стало по-прежнему? — спросил он. — Тебе что, так легче? Удобнее? Но ты понимаешь, что по-прежнему уже не будет?

Риган медленно кивнул, словно был растерян.

— Я заметил, — сказал он. — Мой господин почему-то больше не велит мне смотреть ему в глаза…

— Вот на что ты надеялся! — догадался Урфин. — Не думать легче, легче подчиниться колдовству и забыть, кто ты есть, так? Только гипноз использовать запрещено приказом генерала, этого ты не знал, вот и расхлёбывай теперь как хочешь.

Молча Риган уставился в землю, наверное, рабам было предписано молчать, пока не спрашивают напрямую. Несколько раз оглянувшись и убедившись, что никто не подкрался, чтобы послушать, Урфин схватил Ригана за руку и притянул к себе.

— Тебя ничто не держит, болван! — прошипел он. — Гипноза больше нет, ты можешь обманывать Ар-Лоя как хочешь, недоговаривать, творить что тебе вздумается, ты можешь бежать в любую минуту…

Не слишком решительно, но настойчиво Риган отнял руку.

— Я не могу без него, — проговорил он.

Урфин отступил, с недоверием глядя в его бледное лицо.

— Что ты сделал, парень… — выдохнул он. — Что ты с собой сделал…

Не теша себя надеждой, что Риган не перескажет их разговор всем, кто спросит, Урфин привёл его назад и сдал Ар-Лою. Давно он себя так паршиво не чувствовал. Если все усилия беглецов пойдут прахом…

— Я так и думал, — сказал он. — Безумие вещей послужило толчком к тому, чтобы арзаки поняли, что вы с ними творите, и решили восстановить справедливость. Дерущиеся лопаты и сбежавший замок — частности. Основные изменения — в голове. Больше вы их не проведёте.

— Да ну, — надменно сказал Ар-Лой, ткнув Ригана в спину. — А этот, значит, одумался?

— Значит, был слишком замучен и испугался свободы, — не моргнув глазом ответил Урфин. — Когда живёшь свободным, нужно брать на себя ответственность за свою жизнь, только далеко не всем это удаётся… — Он не стал ждать, пока до собравшихся дойдёт, что он говорит не только и не столько об арзаках, и добавил: — Вот что, лейтенант: будете Ригана мучить дальше — лишитесь и орденов, и нашивок, вам ясно?

— Мучить? — переспросил Ар-Лой, с удивлением взглянув на склонившего голову техника. — Что значит — мучить?

— Я объясню по ходу дела, что вы делаете не так, — пообещал Урфин. — Что, кажется, скоро отбой?

— Через полчаса, мой полковник, — подсказал Ву-Инн. — Так как насчёт операции по поимке…

Он не договорил: Урфин обернулся к нему, сделав такое лицо, что бравый лётчик осёкся.

— Хотите, чтобы корабль посмотрел на ваше поведение и отправился домой один? — придушенным голосом проговорил Урфин. — Кто только с вами тут возиться будет? Я?

Повисла тишина, и он мысленно выдохнул. С менвитов сталось бы вылететь ночью и внезапно напасть на спящий лагерь.

— Там негде сесть, — вдруг поддержал его Ар-Лой. — Поляны есть, но маленькие, винт можно сломать, я не рискнул.

— Ригана накормить и с дурацкими вопросами не приставать, — распорядился Урфин. — Генерала будить не станем, доложим ему обо всём завтра.

— А про то, что нужно накормить и меня, вы не сказали, — проницательно заметил Ар-Лой.

— Про себя вы не забудете, а про него — вполне, — парировал Урфин. — Всё, расходитесь, марш отсюда.

Менвиты дисциплинированно разошлись; Ар-Лой бросил Ригану короткое «за мной» и направился к кухне. Урфин сдержал улыбку: сейчас арзака будут угощать тем, что приготовили менвиты. Глядишь, не всё еще потеряно, а на примерах понимается лучше…

Взгляд Урфина зацепился за фигуру, склонившуюся над передатчиком. Бу-Сан что-то тихо сказал в микрофон и стащил наушники, увидел подходящего Урфина и встал с табуретки.

— Мой полковник, — ровно сказал он. — Разрешите завтра отлучиться из лагеря на неопределённый срок?

— Для чего? — насторожился Урфин.

— Для исследований горных пород в предгорьях, — невозмутимо соврал геолог. Урфин преодолел опасения и посмотрел ему в глаза. Колдовства не было, взгляд не давил, подавляя волю. Бу-Сан просто смотрел. Задумчиво пощёлкав ногтем по хромированной панели передатчика, Урфин наконец кивнул:

— Разрешаю, идите. — И добавил: — Удачи… в ваших исследованиях.

— Спасибо, мой полковник, — отозвался Бу-Сан. Нет, определённо, ещё не всё потеряно.