Наугад (джен)

Тёмный потолок палатки нависал сверху и казался тяжёлой каменной глыбой, один вид которой мешал вздохнуть. Риган перевернулся так, чтобы не смотреть на него, и замер, прижав кулаки к губам. В тишине было слышно только дыхание спящего Ар-Лоя, ровное и спокойное, но Риган знал, что стоит ему только привстать, как его хозяин проснётся. И неизвестно ещё, что подумает — может, решит, что это очередная попытка побега? Конечно, как теперь доверять, если он уже сбегал один раз, если больше нет гипноза, который надёжно удержал бы его? Но не удержал же тогда, да и назад он пришёл только потому, что так было надо.

Риган и сам не смог бы объяснить, кому это было надо; он сделал своего хозяина ещё более несчастным, чем он был раньше. Ар-Лой гордился тем, что из всех сбежавших вернулся только его раб, но было видно: он понятия не имеет, что делать теперь. Желая поступить как лучше, Риган только поставил его в неловкое положение. Самый верный, даже вернее Ильсора, которого всегда считали лучшим, но как теперь приказывать?

Всё вокруг казалось ненастоящим, словно сделанным из тонкого пластика. Протянешь руку — и обвалится. Это ощущение было жутким, и Риган зажмурился, чтобы реальность не плыла и не сбивала его с толку. Интересно, Ар-Лой тоже мог оказаться ненастоящим?

В какой-то момент Ригана словно качнуло, и он судорожно вцепился в одеяло, хотя на самом деле лежал неподвижно. Его движение разбудило Ар-Лоя, и Ригану на плечо опустилась его рука: хозяин проверял, на месте ли он. Риган замер, забыв, как дышать.

Едва только прозвучал сигнал, Ар-Лой выпихнул Ригана из палатки, не особо церемонясь. Сам он отправлялся на утреннюю тренировку, и Риган осмелился спросить, что делать ему.

— Иди масло в двигателе проверь, — велел Ар-Лой, встряхиваясь, словно желая прогнать сон окончательно. Риган честно смотрел ему в глаза, но гипноза не дождался, а жаль, он помог бы забыть про всё.

Взяв коробку с инструментами, Риган поплёлся к вертолёту. Хозяин умно придумал: с тренировочной площадки его было отлично видно. Глаза слипались, металлическая панель казалась ненастоящей, и, прежде чем снять её, Риган потыкал в неё пальцем.

Руки ковырялись в двигателе, а сознание почти не участвовало в процессе. Риган думал обо всём, что его тревожило: о том, что натворил, о том, что остальные успеют убежать раньше, чем за ними отправятся, о том, что его наверняка проклинают последними словами, но это ничего, хозяин-то на самом деле рад, и Ранавир — самое безопасное место на Беллиоре, здесь не чувствуешь себя маленьким, чужим, потерявшимся среди огромных инопланетных деревьев. Только без гипноза всё равно плохо: сейчас он бы работал, как машина, не думая об остальных, не чувствуя ни голода, ни усталости. Ар-Лой забыл приказать ему поесть, а ночью он почти не спал. Риган задумался: сейчас, когда он не был под гипнозом, можно ли пойти за едой, потому что так хочется и потому, что на голодный желудок плохо работается, а результат должен быть идеальным? В конце концов, это же на благо самого Ар-Лоя… Риган всё взвесил и никуда не пошёл, ещё расценит как непослушание, а сейчас самое страшное — ошибиться ещё раз. Вина так и глодала его, он был кругом виноват перед всеми; пытался вырваться и исправить ошибку, а вот оно как вышло, Ар-Лой едва смотрит в его сторону и даже не сказал «спасибо» за то, что он вернулся. Хотя и не обязан говорить со своим рабом.

Риган выбрался из-под вертолёта, осмотрел несколько масляных пятен на комбинезоне, взглянул на тренировочную площадку, и вдруг у него закружилась голова, да так, что пришлось ухватиться за стойку шасси. Всё вокруг оказалось таким ярким, что било по глазам: и ровное пространство площадки, и движущиеся фигуры на ней, и громада замка, и «Диавона» позади него, и даже непривычно синее беллиорское небо, — всё было таким отвратительно фальшивым, что он почувствовал тошноту.

Паника схлынула не сразу, и не сразу он понял, что тренировка закончилась.

— Всё сделал? — спросил Ар-Лой, подходя к нему.

— Да, — сказал Риган, опустив голову. Он вспомнил, что раньше отвечал «да, господин», но теперь добавлять было поздно, а Ар-Лой не обратил внимания. Или обратил и рассердился? Риган так и не поднял голову, ожидая грозы, но её не было.

— Иди помоги Ман-Ра на… — начал Ар-Лой, но спохватился: — Впрочем, нет, пока отмоешься, будет поздно.

Риган едва сообразил, что речь идёт о кухне.

Ар-Лой ушёл завтракать; Риган нарочито медленно сложил инструменты, посидел под вертолётом, боясь подняться, чтобы опять всё не показалось фальшивой декорацией. Потом, рассчитав, что господа менвиты уже собрались за завтраком, побрёл на кухню в надежде найти какие-нибудь остатки еды.

Всё было не так, как раньше. Он оказался один и не знал, правильно ли то, что он делает, или нет. Раньше на кухне распоряжался Ниле со своей командой, и иногда к нему можно было заглянуть за бутербродом во внеурочное время, а как быть теперь, Риган не знал. Может, вообще не ходить? Он помялся на пороге и всё-таки открыл дверь.

Риган понимал, что дежурства по кухне выпадают не кому-то одному, но именно в этот момент на кухне оказался Ман-Ра. Про его жестокость ходили смутные слухи, и Риган не знал, чему можно верить, а что — выдумки. Бежать было поздно, Риган съёжился на пороге. Было почему-то трудно посмотреть в глаза, не так, как с Ар-Лоем. Ман-Ра в фартуке и с засученными рукавами смотрелся едва ли не комично, но Ригану было не до смеха, он даже не знал, что сказать.

— Ты, иди сюда, — приказал Ман-Ра, заметив его. — Вот кастрюля, вымоешь. И побыстрее.

Он стащил фартук и бросил его на табуретку. Не посмев ничего сказать, Риган поволок огромную кастрюлю с плиты на стол, дождался, пока за спиной хлопнет дверь, и прямо так, половником, принялся соскребать остатки каши со стенок и дна.

* * *

Урфин волновался. Что там, он нервничал так, что у него взмокли ладони, которыми он сжимал древко метлы. В Ранавире по плану была уборка, и он сам подавал пример, показывая, как нужно подметать дорожки.

Явно увлёкшись, за его спиной Фе-Май махал метлой, и его лицо светилось интересом и азартом. Урфин тайком вытер руки о штаны и искоса посмотрел в сторону периметра. Полковников ещё не ждали, прикидывая расстояние до столицы, но не зная об Ойххо. А те, кто знал, молчали. Генерал всё ещё предавался сну, по своему обыкновению, Бу-Сан ушёл на рассвете, препоручив Урфину на хранение свою минералогическую коллекцию, а Ар-Лой был слишком занят собой и не обращал внимания ни на что вокруг. Мысленно Урфин разрывался между двумя желаниями: он хотел не отходить от него и смотреть, не обижает ли он своего техника, и в то же время — бросить метлу и удрать домой. Он опять был самозванцем, и им воспользовались в безвыходной ситуации. Вот сейчас явятся настоящие полковники и самого его выметут отсюда метлой. Встряхнувшись, Урфин посмотрел на Фе-Мая, который уже вошёл во вкус и работал без халтуры. Нет, это раньше Урфин был самозванцем, а теперь-то его назначил генерал, и письменный приказ имеется, и металлические нашивки вот они, на воротнике. Никакой он не самозванец, просто не свой, просто выглядит словно корявая старая ёлка в окружении мачтовых сосен. От расстройства Урфин едва не смёл какого-то замаскировавшегося гнома. Серый камушек резво откатился в траву, Фе-Май не заметил.

— А скажите, — начал Урфин. — Что вы обо всём этом думаете?

Фе-Май тоже остановился. Передышка была как раз кстати.

— Что думаю, мой полковник? — переспросил Фе-Май. — Да странно оно как-то. Вот этот Риган — ну что с ним делать-то? На него одного всё не свалишь.

— Ар-Лой зато горд и доволен, — подлил Урфин масла в огонь.

— Ну… — протянул Фе-Май не слишком уверенно. В распахнутом вороте его мундира виднелась цепочка, на которой висел кое-как оплетённый оправой изумруд. Урфин заметил его только что.

— Что — ну? Хотели бы вернуть своего техника?

— Сиора? Ну только если он нормальным будет, а не как этот.

— Нормальным? Это как? — заинтересовался Урфин. Фе-Май воззрился на него с удивлением.

— Чтобы был адекватным, не потерянным, весёлым, приветливым… А то что это — не по себе даже.

— Вы не подумали, что у Сиора может не быть поводов для радости всякий раз, когда он на вас смотрит? — начал Урфин, прекрасно понимая, что один не справится. Нельзя сто сорок раз проговорить одно и то же.

— Но я его… То есть, был. Теперь-то он наверняка обо мне и думать не хочет, — не слишком уверенно сказал Фе-Май. — Нет, если бы он вернулся, я бы обрадовался…

— Вам понравилось? — спросил Урфин, указывая на чистую дорожку позади них. Фе-Май оглянулся.

— Э-э… Чище стало, — признал он.

— Это вы сделали, своими руками, — принялся Урфин добивать. — Что, плохо?

Фе-Май пожал плечами:

— Да нет, хорошо, наверное. В условиях чрезвычайной ситуации за какое только дело не возьмёшься.

— Не врите, Фе-Май, это недостойно воина, — решительно сказал Урфин. — Вы довольны и боитесь признаться. Как же, чёрная работа. А хорошо, когда все о мусор спотыкаются?

Даже если Фе-Май и не подозревал, что он доволен, сейчас наверняка начал прислушиваться к себе.

— Нет, не хорошо. Непорядок.

— Вот именно. Из этого следует, что подметать нужно не потому, что я так приказал, а потому, что иначе вам и вашим товарищам будет неудобно, кто-нибудь споткнётся, да и вообще, что за дела, когда по лагерю мусор валяется?

— То есть как это? — не поверил Фе-Май. — Вы хотите сказать, что в основе всего должен быть не приказ, а что? Как это — когда без приказа?

— А вот так, — не растерялся Урфин. — Ваша свободная воля. Ну, Фе-Май, я наблюдал за лучшими представителями вашего народа. Вам свойственно исключительное внимание к себе самим. А вам будет хорошо, если вы будете знать, что ваш товарищ кубарем полетит по этой дорожке и расквасит нос? Или что из-за вас кто-то останется голодным?

На лице Фе-Мая отображалась работа мысли.

— Не расквасит, — возразил он, — мы тренированные, даже штатские. Нужно просто сгруппироваться и принять удар на…

— Фе-Май, я для примера! — Урфин закатил глаза. Никакого воображения! — Понимаете, вы делаете что-то полезное для других, чтобы в конечном итоге хорошо было лично вам. И если так будет делать каждый…

— То мы обойдёмся без арзаков? — осенило Фе-Мая.

— А я про что! — возликовал Урфин. — Они думали, что сейчас вы умрёте от голода, холода, побьёте вертолёты…

— Да сейчас! — возмутился Фе-Май. — Не дождутся! Подлые изменники! Менвиты сильнее обстоятельств, мы справимся со всем, что…

— В чём я убеждаюсь всё больше и больше, — с гордостью сказал Урфин. Ему хотелось бросить метлу и кататься по дорожке от смеха, и только чудом он сдерживался.

Он не знал, в чём было дело, в изумрудах ли, или в его собственном даре убеждения, но Фе-Май явно что-то пересмотрел в своей жизненной философии. Если бы вот так же добраться и до Ар-Лоя…

— Идут! — крикнул часовой с вышки, и Урфин почувствовал, как у него заколотилось сердце.

— Пойдёмте, посмотрим, — сказал он и взял метлу на плечо. Фе-Май тут же скуксился, и Урфин понял, почему: ведь возвращался и командир эскадрильи. Он сообразил и что менвиты понятия не имеют, что делать. По их логике, трое полковников были предателями, но формально никто с них звание не снимал.

— Эскадрилья, стройся! — гаркнул Урфин, опять гадая, послушаются его или нет. Штатские — ладно, хоть и они были дисциплинированны, главное — военные, от них зависело больше.

Эффект неожиданности возымел действие, и Урфин и опомниться не успел, как три с лишним десятка человек ровным строем стояли вдоль дорожки, ведущей от ворот периметра. Дисциплина — святое дело. Защиту сняли, ворота открылись, и Урфин наконец-то увидел тех троих, что оказались самыми порядочными менвитами, и попытался угадать, кто есть кто. Раньше он знал только имена.

Он взял метлу поудобнее и приготовился встречать порядочных людей со всей доступной ему вежливостью.

— Эскадрилья, смирно, — приказал один из троих, остановившись у начала строя. Урфин сделал логический вывод, что это Мон-Со. Второй из менвитов почти не смотрел ни на кого; его взгляд обшаривал окружающее пространство, как будто он искал кого-то и не находил. Но Риган сейчас был на кухне, Урфин это знал доподлинно. Он встретил любопытный и озорной взгляд третьего и посмотрел в ответ без опаски, вспомнив, что Кау-Рук, по свидетельствам сослуживцев, никогда не пользовался гипнозом. Лон-Гор не увидел Ригана и тоже посмотрел на Урфина, куда более серьёзно, почти что подозрительно. Тот понял, что пора что-то делать.

— Лейтенант Лан-Тор, доложите обстановку, — хриплым от волнения голосом приказал он.

— За время вашего отсутствия чрезвычайных происшествий не было, — заученно сказал Лан-Тор, сделав шаг вперёд. — Нарушений периметра не… — Он сбился. — Нарушение периметра зафиксировано одно — от нас ушёл замок. Под командованием полковника Джюса нами были проведены хозяйственные работы, в частности, окрашивание вертолётов и «Диавоны». Моральный настрой участников экспедиции остаётся высоким.

— Вольно, — приказал Мон-Со и первым приветствовал Урфина. Вслед за ним руки вскинули остальные двое, и Урфин не без гордости отсалютовал им метлой.

Зря он боялся. Похоже, теперь все проблемы они разделят на четверых.

* * *

Беллиорец Джюс понравился Лон-Гору почти тут же. Он держал свою метлу с таким достоинством, как будто это был скипетр, при этом не возникало сомнений в том, что он вполне может пустить её в дело, если речь пойдёт о неповиновении. Немного сутулый, с длинным носом и мозолистыми руками, он производил впечатление человека, знающего, чего хочет от жизни.

— Урфин Джюс, — представился он, когда Мон-Со отпустил свою эскадрилью и велел заняться делом. Лон-Гор назвал себя и своих спутников; Джюс кивнул, видимо, и так уже определив, кто есть кто.

— Генерал ещё спит, — сказал он. — Но я его сейчас растрясу. Хотел совещание — он его получит.

— Лучше я сам его разбужу, — воодушевился Кау-Рук. — Вот он обрадуется!

Лон-Гор представлял, как обрадуется Баан-Ну, увидев своего самого нелюбимого подчинённого, но не стал мешать.

— Риган на кухне, — как бы невзначай добавил Джюс и в глазах Лон-Гора практически оправдал себя.

Как бы ни было интересно, Риган был важнее. Едва ли не бегом Лон-Гор преодолел расстояние от ворот до кухни, по пути вспоминая, какие таблетки есть в сумке, и дёрнул дверь на себя.

Его приветствовал металлический стук, и Лон-Гор тут же определил, от чего: это Риган от неожиданности выронил в кастрюлю половник, который только что облизывал.

— Доброе утро, — сказал Лон-Гор, не двигаясь с места, потому что не хотел пугать. Риган и так, поняв, кто перед ним, отскочил к стене. — Как вы себя чувствуете?

Беглый техник промолчал, опустив глаза. Лон-Гор сделал пару шагов к нему поближе, заглянул в кастрюлю и догадался, что Риган подъедал остатки.

— Я думаю, вам нужна помощь, — продолжил Лон-Гор, не подходя слишком близко, чтобы не пугать ещё больше. Похоже, это будет труднее, чем с Ильсором: тот для глубоко законспирированного вождя раскрылся и доверился практически мгновенно. — Мне нужно осмотреть вас в лазарете, поэтому идите за мной.

Риган сжался и дрожал, и уставший от проблем Лон-Гор не выдержал сам. Риган послушно поднял голову, стоило только коснуться его подбородка.

— Вам ничего не угрожает, — заверил Лон-Гор, подкрепляя свои слова гипнозом. — Идите за мной.

Уже на улице он испытал острый приступ вины: сначала Ильсор, но там нужно было добраться до источника проблемы; потом Эйгард, но там требовалась срочная помощь; и вот Риган, и нужно, чтобы он просто спокойно дошёл до лазарета, а не рыдал и вырывался… Так было проще, чем уговаривать и успокаивать одними словами. И что будет потом? Где принципы и этический кодекс, выработанный за годы? Вода камень точит… Лон-Гор клятвенно пообещал себе, что больше не поддастся слабости.

Путь до лазарета показался бесконечным. Риган покорно плёлся позади, как и положено хорошему рабу.

Лон-Гор открыл дверь, пропустил его вперёд, отметил, что в лазарете ничего не трогали, и даже путешествие замка по стране никак не сказалось на обстановке.

— Садитесь в кресло, — попросил он Ригана и поскорее сунул сканер в гнездо для подзарядки. Риган сел, и только тогда приказ начал рассеиваться, Лон-Гор понял это по его глазам.

Лон-Гор щёлкнул выключателем, и Риган отпрянул от направленного на него яркого света. Но затем он немного привык и даже стал отвечать на вопросы. Голос его был жалким и слабым.

— Как это — ненастоящее? — уточнил Лон-Гор. Судя по тому, что Риган говорил, без таблеток тут было не обойтись.

— Как пластмассовое, — пояснил тот, обхватывая себя за плечи. — И от этого страшно.

— Я тоже ненастоящий?

Посмотрев на него некоторое время, Риган признался:

— Немного.

Отойдя к шкафам, Лон-Гор вытащил всё необходимое, потом принёс воды запивать таблетки.

— Почему вы меня не спрашиваете… о другом? — не выдержал наконец Риган. Глаза его лихорадочно блестели. — Я же предатель.

— Я не могу вас судить, — спокойно ответил Лон-Гор, не показывая, что его пробрала дрожь. — Не имею права осуждать ваш выбор, понимаете? Это неважно, что вы сделали. Сейчас у вас развивается психоз, и его нужно купировать, это всё, что меня волнует. Пейте таблетку и давайте левую руку.

— Спать хочется, — пробормотал Риган после необходимых процедур. Уколов он, как выяснилось, не боялся. — Как там… — начал он и осёкся.

— Всё хорошо, — ответил Лон-Гор, поняв вопрос. — Не переживайте, ваше предательство на самом деле никому не повредило.

Риган глубоко вздохнул, как будто сбросил с плеч тяжёлый груз.

— И что мне теперь делать? — спросил он. Хороший вопрос, и как отвечать на него человеку, который предпочёл рабство свободе?

— Что хотите, — равнодушно ответил Лон-Гор, внимательно следя за реакцией.

— Как это — что…

Глядя на него с недоумением, Риган попытался сползти с кресла, но замер на середине движения.

— А вот так, — пояснил Лон-Гор. — Вечно от этого бегать не выйдет, Риган. Гипноз под запретом. Вы хотели не думать и не распоряжаться собой — не получится. Вот и выкручивайтесь.

— Но Ар-Лой, — заикнулся Риган. — С ним-то как? Я вернулся, чтобы служить ему…

— Так служите, кто мешает? Тащу я вас отсюда, что ли? — с наслаждением сказал Лон-Гор. — Хотите служить — договаривайтесь.

Глаза у Ригана стали размером с блюдца.

— К-как это — договариваться? — спросил он. — Вместо гипноза — честное слово?

— А что вас не устраивает? — удивился Лон-Гор. — Обстоятельства, максимально приближённые к прежним.

С трудом Риган перевёл дух.

— По-другому всё равно не получится, — добивал Лон-Гор.

— Но вы же только что…

— Это я, мне можно. А вот лейтенанту — нет.

Ошарашенный Риган только таращился на него, доверчиво и испуганно. Слабый, запутавшийся человек, которому нужна была помощь.

— С Ар-Лоем я поговорю, — добавил Лон-Гор. — Вам — вот эти таблетки утром и вечером до еды. Возможна сонливость, но иначе не выйдет.

Он отдал блистер Ригану. Хорошо, что вышел какой-никакой диалог. Риган мог вообще замкнуться и не идти на контакт.

— Ну, если вам больше ничего не кажется ненастоящим, ступайте и позовите ко мне Ар-Лоя, — попросил Лон-Гор.

— Слушаюсь, го… мой полковник, — пробормотал Риган и выскочил за дверь, как ошпаренный.

Ар-Лой явился сразу, и лёгкая усмешка пропала с его лица, едва только он наткнулся на взгляд Лон-Гора.

— Так значит, вы считаете себя избранным, а арзаков — существами неполноценными, не способными позаботиться о себе? — с ходу начал Лон-Гор, даже не предложив лейтенанту присесть. Тому пришлось стоять перед ним, вытянувшись, словно в строю.

— Так точно, мой полковник, — ответил Ар-Лой, видимо, нутром почуяв, что спорить себе дороже, а отвечать надо по уставу.

— Хорошо, но почему же вы сами в таком случае не заботитесь о своём технике? — вкрадчиво спросил Лон-Гор. — Риган ходит голодный, больной, на грани психоза, а вы? Что вы делаете в это время? Вы вообще на него смотрели? Вы что, не можете сообразить, когда человеку плохо?

— Я… — начал Ар-Лой.

— Молчать, — не повышая голоса, приказал Лон-Гор. — Отвечать будете, когда я разрешу. Итак, вы пренебрегаете своими обязанностями, не видите ничего дальше своего носа. Я смотрю, осознание собственной важности ударило вам в голову? Ещё один орден захотелось? Пока что обойдётесь выговором с занесением в личное дело, вам ясно?

— Так точно, мой полковник, — побелев от злости, процедил Ар-Лой. Лон-Гор сделал паузу, нарочито вздохнул и понял, что можно сменить тактику.

— Что с вами делать, лейтенант? — спросил он. — Садитесь же, не стойте столбом.

Ар-Лой, который было настроился на то, что разговор окончен, присел на край стула и сложил руки на коленях.

— Я понимаю, диагностировать психоз вы бы не смогли, — заговорил Лон-Гор уже другим тоном, таким, чтобы Ар-Лой услышал в его словах не гнев, а усталость и желание помочь. Чтобы не остался врагом. — Но повнимательнее к Ригану присмотреться кто мешал? Он ради вас предал свой народ, ради вас одного, понимаете? Не ради идей Гван-Ло, а только ради вас. А вы на него даже не взглянули повнимательнее. Вы хотя бы представляете, каких сил ему стоил побег к вам?

Ар-Лой молчал, глядя в сторону, уголок губ едва заметно подрагивал.

— Гипноз под запретом, и я согласен с генералом насчёт этого, — продолжал Лон-Гор. — Но Риган так и не смог приспособиться к новым условиям. Даже у вас получилось лучше, чем у него. А он перегибает палку. Вы понимаете, что он не пойдёт есть, пока вы ему не прикажете, пока об этом не вспомните? А вы видите только себя. И где ваша ответственность?

— Что с ним? — спросил Ар-Лой.

— Он в таком состоянии, из которого можно вывести только медикаментозно. — Лон-Гор пожал плечами. — Я дал ему таблетки, их надо пить утром и вечером, и они вызывают сонливость. — Он так красноречиво посмотрел на Ар-Лоя, что тот кивнул, поняв, кто будет контролировать лечение.

— А иначе что?

— А иначе — психоз, дереализация, деперсонализация, и в таком состоянии можно натворить всё, что угодно, — пояснил Лон-Гор. — Из желания это состояние прекратить, любой ценой, понимаете?

Ар-Лой дёрнулся, как будто хотел вскочить и бежать разыскивать Ригана немедленно. Решив, что уже достаточно напугал и надавил, Лон-Гор закончил:

— Хотел бы вам напоследок напомнить, что от вас в прямом смысле зависит жизнь вашего техника. Ну вдруг вы ещё не поняли? Так что вам придётся как-то дальше распоряжаться — собой и отчасти им.

— А почему им — только отчасти? — тут же среагировал Ар-Лой.

— Потому что гипноза нет. Даже когда он был, мы распоряжались арзаками далеко не полностью. Так что, видимо, теперь вам придётся вырабатывать какие-то условности, как-то договариваться, если оба хотите, чтобы всё осталось по-прежнему.

— Я это обдумаю, — пообещал Ар-Лой. — Разрешите вопрос?

— Разрешаю, — кивнул Лон-Гор, гадая, что он может спросить.

— Как я могу вам верить, если вы ушли с бунтовщиками? — рубанул Ар-Лой, разом перечёркивая всё, что было сказано до этого.

— Я ушёл с теми, кому был нужнее, — мягко произнёс Лон-Гор. — И отправлюсь к ним и сегодня. Ведь то, что происходит с Риганом — ещё ничего… — Он многозначительно прервался, пусть Ар-Лой сам додумывает. — Понимаете ли, иногда жизнь оказывается сложнее правил и инструкций. Если сомневаетесь, спросите у Мон-Со.

Командира эскадрильи не любили, но то, что он ревностно и педантично относится к своим служебным обязанностям, было видно невооружённым взглядом. На Ар-Лоя должно было подействовать его преображение.

Лон-Гор поднялся, показывая, что разговор окончен.

— Ступайте, лейтенант, — сказал он.

Ар-Лой помялся у двери:

— Простите, мой полковник, а насчёт выговора…

— Вы заслужили, — отрезал Лон-Гор. — Если бы генерал не вызвал нас сюда в этот самый момент, всё могло бы быть очень плохо. Понимаете, о чём я, ведь так? Вы допустили ошибку, и нечего торговаться. Идите.

Ар-Лой отсалютовал и бесшумно прикрыл за собой дверь.