Твой Авалон (гет)

Предупреждение: Real Person Fiction

* * *

Короткой ответной записки оказалось достаточно, чтобы получить уникальную рукописную книгу. Гермиона так и не смогла отказать ему в заслуженном праве знать правду. Возможно, проявилась ее душевная доброта. Но скорее всего, во весь голос трубило чувство вины. Мораль все еще довлела над женушкой, как и принцип: не причиняй вреда другому.

Вот уже несколько месяцев Том ломал голову над тем, как же преодолеть, отменить, разрушить магию Мерлина. Все-таки это был не Дамблдор! Но пока маг не видел другого способа, кроме как достигнуть того же уровня. У Мерлина, судя по всему, ушло на это немало времени. Вряд ли меньше уйдет у него. Или все-таки меньше? На создание Философского камня у него тоже теоретически ушло бы намного больше времени, если бы не Гермиона и тот, кто уже создал камень, — Фламель.

Теперь Риддл всерьез задумывался о том, а не подстроил ли все Фламель именно с целью создать себе преемника, перекинуть на кого-то ту задачу, которую он сам был не способен решить? Слишком хитро было выстроено испытание, и его невозможно было избежать.

А тут… завеса, наводящая страдание, из-за которого живое существо двигается в этом мире, совершает действия, лишь бы избавиться от плохого и прийти к хорошему. Так примитивно, биполярно устроена психика. А потому и нет счастья в этом мире. Увы, полного нет. Абсолютный минус, как и плюс, — это смерть.

Не потому ли зовутся прошедшие завесу дваждырожденными?

Легко понять, но трудно сделать. Выход за систему координат «плюс» и «минус» — это уже высший эксперимент над собственной психикой. Том был уверен, что в этом вопросе Гермиона полностью бы согласилась с его выводами.

Но данная ступень пугала Риддла. Мерлину было хорошо: другой выход у него просто отсутствовал или, по крайней мере, оказался неприемлем.

Лето 1965 года мало чем отличалось от других. Абраксас наживался вовсю, все больше и больше расширяя производство. Чему в том числе отлично помогала работа преемника Блэка по популяризации всего паранормального и эзотерического, начиная с «Викки» и заканчивая лабораториями по изучению лептонных полей. Соединенные Штаты увязли в войне во Вьетнаме. Маги из Отдела безопасности теперь уже перестали отлавливать жертв магии Мерлина. И согласно разработанному Томом плану предпринимали превентивные меры. Которые в какой-то степени можно было назвать вмешательством в маггловские дела к вящей радости Долохова и других «рыцарей», разделяющих крайние взгляды русского. В конце концов, именно ему Том поручил силовую борьбу с наркомафией, оставив кулуарные игры за собой.

Если бы не поиски вариантов решения, Риддл был бы полностью доволен тем, как идут дела. Везде, кроме своего опустевшего дома.

Прошел целый год, а он так и не привык жить без нее. В отличие, похоже, от Гермионы.

И как только она представляет себе жизнь с другим мужчиной? Неужели попытается этого недоумка Блэка приобщить к тайне Философского камня? Иначе он очень скоро состарится и сдохнет.

А это мысль. Женщин на Земле всегда будет много, и уж точно не одна Гермиона обладает моральными качествами для создания камня.

Но… а нужно ли все это ему?

Прав был Мерлин: надо просто жить.

* * *

Время… таинственное измерение, создающее парадоксы. Неужели оно и в самом деле является лишь характеристикой сознания? Почему же тогда его категорически не хватает?

Все лето Гермиона провела по библиотекам, пытаясь осознать то, что открылось ей в древней книге, копию с которой она предусмотрительно сняла, прежде чем отдать ее Тому. Время также отнимали вечные конференции, деловые встречи с Дамблдором и директорами других школ. Пару раз удалось пересечься с Альфардом — единственным среди журналистов, которому Гермиона дала официальное интервью о своей беседе с Мерлином.

С Томом стало немного легче встречаться — подействовали методики, которые волшебница регулярно испытывала на себе.

Жизнь продолжалась! И в этом не было сомнения.

Осень прошла незаметно, оставляя в памяти лишь горящие тыквенные головы Хэллуина, туманы и дожди, которые тем не менее пребывали где-то побоку жизни. К ноябрю Гермиону почти перестали мучить вопросами о Мерлине. Оба Риддла по-настоящему прославились, в чем был и позитивный момент, — к ним прислушивались с большим доверием. Разумеется, Том забыл поблагодарить за все это свою жену.

Декабрь наступил неожиданно, засыпая снегом и окутывая предвкушением праздников. И сейчас Гермиона действительно ощущала праздник наяву.

Даже вид сморщившей нос Беллатрикс добавлял сердцу радости. Концерт легендарной ливерпульской четверки в Глазго не мог пройти незамеченным для директрисы Хогвартса! Она привела на него всех своих старшеклассников.

Сидя в огромном зале «Одеона» в окружении школьников, Гермиона испытывала целую палитру чувств, и, прежде всего, радость. Наверное, потому эту музыку любили многие поколения — она радовала, пробуждая в душе глубинные слои ничем не омраченного блаженства бытия. И, казалось, секрет заключался еще в невероятной общности, которая неизменно рождалась на концертах «Битлз».

Гермиона сама не ожидала от себя столь задорного и даже хулиганского настроения. Но было чрезвычайно интересно узнать, о чем думают прославленные музыканты в момент сценического таинства. Соблазн был слишком велик!

Пока директриса изощрялась с легилименцией, ее подопечные уже успели составить свое мнение о выдающихся магглах.

— Орут, как баньши в преддверии войны. Гиппогрифы, которых потянули за хвост!

— Беллатрикс, помолчи! — шикнули на девчонку.

— Ты еще маленькая, и ничего не понимаешь, — кажется, кто-то из чистокровных. — По этой музыке магический звуковой эффект плачет! И была бы вещь!

Неужели это слизеринец предложил?

— Все у этих магглов недоделанным выходит.

Точно, слизеринец.

— А им и так хорошо. Вот потому они и магглы!

Вздохнув, Гермиона покосилась на гриффиндорцев. Те уже планировали для организованной в прошлом году хогвартской музыкальной группы новый репертуар.

Вот он, плод ее усилий, у нее перед глазами!

Магглорожденные оживленно предполагали, какой магией директриса достала билеты, и кому ей пришлось привести неотразимые аргументы.

Девчонки в перерывах между песнями весьма эмоционально рассуждали о сравнительной красоте знаменитых музыкантов и их несомненных мужских достоинствах во всех смыслах этого слова. Белла, гордо вскинув голову, утверждала, что все четверо страшные и Блэкам в подметки не годятся. А уж маггловская музыка, дескать, вообще пародия на оную.

Подростки…

Крайности еще никого не доводили до добра. Абсолюта среди людей не существовало…

А вот насчет магии и билетов — это было хорошо подмечено. Не зря же легилименцию называли краеугольным камнем для любого серьезного влияния. Да и хорошего развлечения, видимо, тоже: Гермиона с огромным интересом прислушалась к мыслям известной ливерпульской четверки. И не зря! Пора было позволить себе расслабиться и задержаться в родном для нее мире!

А детишек в Хогвартс отведут другие.

…Вечеринка, на которую «Битлз» позволили себя вытащить, была небольшая, но до зубовного скрежета привилегированная. И поэтому никому и в голову не пришло, что элегантную, добротно одетую девушку никто не приглашал.

Музыка — по большей части в исполнении самих героев дня — заполняла залы раскованностью, жизнью и каким-то сказочным теплом. В толпе проплывали официанты, предлагая напитки и закуски. Все было красивым, до невозможности английским и благодаря «Битлз» невероятно живым.

Гермиона отпила дорогого вина. Никто из группы не происходил из высших слоев общества, но это и не было важно на волне денег и успеха. Возможно, аристократы и проявляли кулуарно свою известную чванливость, однако никто из них не сумел помешать награждению безродных музыкантов Орденами Британской империи.

Здесь было не лучше, чем там. И маггловский, и магический мир в действительности недалеко ушли друг от друга.

— Скучаете, таинственная незнакомка? — раздался над ухом жизнерадостный голос.

Гермиона повернула голову и встретилась взглядом с сияющими темными глазами.

— Мисс?..

— Гермиона, — подавив вздох удивления, представилась она.

— Из Шекспира? Чудесное имя! — вскинул брови не кто иной, как Пол Маккартни собственной персоной.

— Вы можете не представляться, сэр Пол, — с улыбкой ответила волшебница. — Рада познакомиться.

И он станет сэром — через каких-нибудь тридцать два года!

Забавно, что сейчас молодой Пол связал ее слова с королевскими наградами.

— Потанцуем?

Гермиона приняла протянутую руку.

Пол Маккартни! О великий Мерлин!

Как же хотелось волшебнице вдохнуть полной грудью эту богемную атмосферу свободы! Медленный танец кружил голову. Или это вино?

Оказывается, Гермиона уже успела забыть, как это было приятно — находиться в мужских объятиях, ощущать, что тебя обнимает не просто красивый, но еще и безумно талантливый мужчина.

С этого момента все чувства женщины слились в радужное многоцветье.

Джон шутил о посещении Букингемского дворца и грозился пустить утку для журналистов, как он курил там в туалете марихуану. Дескать, недаром аристократы поспешили возвратить в знак протеста свои ордена. Это же такое бесчестье — быть удостоенными тех же наград, что и какие-то фигляры-музыканты! Риччи смешно гримасничал. Джордж постоянно улыбался. А Пол… его внимание, тонкие замечания, танцы, музыка, вино, казалось, заставили забыть горести последнего года.

И Гермиона даже не заметила, как оказалась в полутемной комнате, почти беспомощная и прижатая к стене. Жаркое мужское дыхание опаляло шею. Руки Пола блуждали по телу в страстной игре. И волшебнице хотелось еще и еще — слишком давно она не ощущала, не имела ласки. Том… Но это был не Том. Темные глаза Пола завораживали и так сильно походили… Нет, эти были карие, другие. И все другое. Другие ласки, совсем неродные.

И что? Так хорошо!

Что она делает?

Поцелуй сводил с ума, расплавлял сердце. Губы Пола играли с ее губами уверенно, но мягко и нежно, постепенно вовлекая все больше и больше, лишая воли, сводя с ума. И она таяла в неге, все теснее прижимаясь к неожиданному любовнику.

Это же Пол, сам Пол Маккартни! Отказалась бы только идиотка!

И, кажется, это правда, — на каждом концерте за кулисами у него была новая девушка, пока не появилась постоянная подружка.

Ого, да он на нее обижен! Чем же ему не угодила красавица Джейн,[1] девушка куда более благородного происхождения по сравнению с ним, простым ливерпульским парнем?

Он же любит ее… Любит и обижен, ощущая себя ненужным, заброшенным, лишенным семейного тепла. И все потому, что подруга слишком много времени отдает своим делам, игнорируя его потребности и желание иметь настоящую семью.

И, несмотря ни на что, Пол все еще любит эту девушку, а сама Гермиона любит Тома!

О Мерлин! Они же с сэром Полом, можно сказать, товарищи по несчастью.

Ну и что? Почему бы не найти хотя бы временного утешения на обломках домашнего очага?

Вопрос был не в морали и не в правильности. Вопрос заключался в том, а зачем все это было нужно?

Нет, как и в случае с Альфардом, это было не нужно! Ни ей, ни ему.

И Гермиона заставила себя прошептать:

— Прости, но я не могу так, Пол.

Он отстранился, во взгляде — жажда и удивление.

Нужно уничтожить пути для искушения.

— Я замужем. И я люблю его.

А теперь — бежать! Как можно быстрее!

Но сначала:

— Все было прекрасно. И ты самый лучший. Ты самый талантливый музыкант, Пол! И твоя звезда не зайдет даже с распадом вашей великой группы.

Темные глаза расширились в изумлении.

Возможно, не стоило сообщать ему факты из будущего. Но волшебница сделала это совершенно сознательно.

Не успев услышать ответ, Гермиона выбежала за дверь и аппарировала.

Дура! Какая же она дура!

Когда же призрак мужа перестанет довлеть над ней?

Но на душе все равно было радостно — будто она побывала в сказке, став ее героиней, принцессой, с которой танцевал прекрасный принц.

Впрочем, Гермиона подозревала, что уровня принцессы будет явно недостаточно для счастья.

* * *

1966 год прошел для Тома легко… более легко. К декабрю месяцу стало ясно, что уже хватало средств для того, чтобы организовать если не обвал, то тяжелый удар по мировой экономике, порождению и опоре капитала. Не зря прошел последний десяток лет, в течение которого прилагались последовательные усилия в этом направлении, совсем не зря!

Том долго распинался про успехи на очередном собрании «рыцарей».

Приближался его сороковой день рождения. Который опять будет проведен в одиночестве. Но главное — усилия не прошли даром, цель была близка. И пусть любимой женщины нет рядом, за его-то бессмертную жизнь…

Но кто бы мог подумать, еще неделя — и ему будет сорок! Интересно, не пей он эликсир, у него уже не стоял бы?.. Что за подростковые мысли?

Из размышлений вывел голос Долохова:

— Мой Лорд, по словам Малфоя, выходит, что у нас уже есть возможность для крупной акции. Если мы сейчас начнем скупать…

Началось… дернуло же Абраксаса за язык! Риддл не любил магглов — любить их по большому счету было не за что, — но и действовать, повинуясь лишь социальной ненависти и мракобесию, не собирался.

— Стоп, Антонин, — с холодной доброжелательностью заявил Том. — Ты можешь объяснить, зачем это нужно?

Долохов откашлялся. Но через миг открыто взглянул в лицо своему предводителю.

— Я думал, мы все тут собрались ради великого и благородного дела — утвердить превосходство волшебников над магглами и грязнокровками! Мне не понятно, почему мы сознательно отказываемся от собственной выгоды. И уверяю тебя, мой Лорд, не только мне!

Его лицо покрылось испариной. Волнуется? Не научился еще сдерживать сильные чувства.

— Вы меня разочаровываете, господа, — сурово отозвался Том. Пронзительно взглянул на Долохова и оглядел всю толпу — сидят, потупили глаза. Легко размышлять, развалившись в креслах! — Привлеките свои мозги! Вы сейчас призываете к войне, к открытой войне, которая ничем хорошим ни для кого не закончится!

— Но мы готовы на жертвы, особенно с их стороны, лишь бы… — начал было Долохов, но Том прервал его, рявкнув:

— Молчать! — Кажется, они довели его. — Да когда же до вас дойдет, что у нас два реальных врага! И именно с ними надо бороться. Это мировой капитал, способный подгрести под себя наш мир. И маггловская культура, внедряемая не только через грязнокровок, но и благодаря совместному проживанию с магглами на одной земле. Мы постепенно ослабляем и заставляем кардинально перестраиваться первого врага, а второму навязываем свою культуру, одновременно показывая нашим детям все возможные соблазны. Мы это делаем, господа, делаем каждый день. Да сколько можно это повторять?! Вот ты, Антонин, жаждешь приключений, на что, разумеется, имеешь право. Но ты подумай о своих семьях, о тех — чистокровных — магах, которые будут убиты! Ты призываешь к войне, а не приходило ли тебе в голову, что война, мягко говоря, не самый выгодный путь? — Том гордо вскинул голову. — Более того, далеко не все из вас даже помыслить могут о других методах — истинно магических. Даром что чистокровные маги! И никто из вас до сего момента не был в курсе, что мы с женой обнаружили уникальную книгу Мерлина. Да, господа, мы вплотную подошли к ответу на вопрос, глубоко волнующий всех тех, кто в курсе дела: как Мерлин сумел весь мир погрузить в свою иллюзию. Мы маги, а не горстка убийц!

«Рыцари» как по команде встрепенулись, обмениваясь изумленными взглядами.

— Книга Мерлина?! Он оставил книгу?

— Мой Лорд, почему ты не говорил об этом?

— Да уж, Мерлин. Поистине, светлый маг! Чета Дамблдору!

Том заставил себя слегка остыть и строго кивнул:

— Все верно. Но о деятельности Мерлина нам пока следует молчать. Книга есть лишь у жены и меня, и в чужие руки она попасть не должна. Иначе будет большой скандал, и все наши труды могут оказаться напрасными!

Долохов молчал, напряженно и хмуро.

— Но почему ты сразу не сказал нам, мой Лорд? — поинтересовался Розье, коротко взглянув на Малфоя. — Все-таки магический путь решения проблемы зачастую куда выгоднее экономического.

Абраксас, вскинув брови, лишь повел плечами.

— Вы сейчас уже доказали, что и правильно не сказал! — саркастично отозвался Риддл. — Это все равно, что вооружать волшебными палочками баньш — не только войну накликают, но и всех убьют, в том числе себя!

Его суровый взгляд на миг задержался на каждом из подчиненных. Возникший было с подносом домовой эльф испуганно пискнул и мгновенно ретировался.

Ну и кто теперь осмелится выступать?

Самым смелым оказался Лестрейндж. После солидного, надо сказать, глотка огневиски.

— Мы просто хотим дожить до светлого будущего, мой Лорд. Никто из нас не обладает уникальной магией сохранять молодость.

Неужели действительно намекает на его, Тома Марволо Риддла, не по возрасту молодой вид? Ну и наглость! Ничего, пусть гадают и дальше про «уникальную магию» своего шефа и про пределы ее досягаемости.

Риддл усмехнулся и слегка подался вперед:

— Вот если хотите дожить, тогда иногда привлекайте на помощь мозги, господа. Поверьте, это бывает полезно даже сотрудникам министерства и членам Совета. И следующий раз, прежде чем задавать дурацкие вопросы, думайте головой.

Он поднялся.

— И потому на этом мы закончим. Антонин, жду доклада по твоей основной теме. — Мало кто уловил издевку в голосе шефа, но тот мог поклясться, что Долохов ее расслышал точно. — Засим откланяюсь, господа.

Слегка кивнув, Риддл вышел из зала и быстрым шагом направился в кабинет. Работа с уникальным произведением в последний год была его практически единственной сильной страстью. И его даже не смущало то, что все дела шли по накатанной и требовали все меньше непосредственного участия. А для ведения хозяйства пришлось нанять семейную пару волшебников. Такой ерундой он заниматься не привык. И как только справлялась Гермиона!

Книга была и в самом деле уникальна. Иное сознание, иная культура. И как только Мерлин с портрета был в состоянии общаться со своими неразумными преемниками! Тем не менее, люди всегда оставались людьми, а потому их мир подчинялся одним и тем же законам во все века и тысячелетия. Но форма менялась, а потому и магия Мерлина потеряла свою прежнюю эффективность. В общем и целом, изучая схему творения мира, Том пришел к мысли, что важны точки пересечения трех лучей с тремя сферами бытия. И одна из них представляла собой таинственный остров радости — Авалон.

* * *

[1] Джейн Эшер — девушка Пола Маккартни с 1963 по 1968 гг., с декабря 1967 — его невеста.