Группа риска (гет)

Ты — Черный Ловелас?

Ты пришел, чтобы украсть мое сердце?

Гермионе нравилось лежать вот так, ничего не делая. Ей было трудно говорить и больно вспоминать, но она с удовольствием слушала. Слушала Рона, тихо улыбаясь его шуткам и рассказам об очередной игре. Слушала Джинни, которая с удовольствием расписывала проказы Альбуса-Северуса, сетовала на загруженного работой Гарри и вечную нехватку свободного времени. Слушала маму, готовую часами обсуждать новый гибрид роз, выведенный ею в саду. Джеймс, у которого уже начался учебный год, приходил только в выходные, вываливая на нее ворох новостей, скопившихся за неделю. Он держал ее за руку все время, что сидел рядом, словно боясь, что она исчезнет.

Гермиона спокойно восприняла новость о том, что она провалялась в коме больше месяца. Не удивилась тому, что осталась жива. Даже белые больничные стены и потолок, покрытый сеточкой трещин, вызывали у нее больший интерес. Гермиона вдыхала аромат цветов, букеты которых менялись на ее тумбочке каждый день, и погружалась в сон без сновидений, чтобы потом снова проснуться и все повторилось вновь.

Она заново училась сидеть, есть и говорить. С интересом разглядывала исхудавшие руки с тонкими голубыми прожилками вен. Плетеный браслетик теперь свободно болтался на запястье. Он высох и стал жестким, словно дубленая кожа. Гермиона гладила его кончиками пальцев, наслаждаясь текстурой плетения, и больше не пыталась его снять или сорвать.

Ей приносили книги и журналы, но, прочитав пару строк, она откладывала их в сторону, не в силах уловить смысл. И снова засыпала, оставив попытки вникнуть в суть.

Заглянули Джордж с Анджелиной, принесли кусачие леденцы и хватательный лимонад. Гермиона тихо улыбалась, снимая леденец с кончика носа и вылавливая за пазухой сбежавший лимонад. Потом они с Минервой молча сидели, взявшись за руки. После ее ухода Гермиона закрыла глаза. Она открыла их снова, только когда в палату внесли очередной букет. Ромашки. Странно. Она никогда не любила ромашки. Она потянулась, чтобы взять карточку, но зарывшись носом в букет, так ее и не нашла.

— От кого эти цветы?

Медиковедьма, зашедшая дать ей зелье, как-то странно на нее посмотрела.

— Ваш супруг попросил букеты менять каждый день. Вам не нравятся ромашки? Унести?

Гермиона закрыла глаза. Ей не нравились ромашки. А какие-то неведомые супруги не нравились еще больше. Видимо, она снова задремала, потому что когда открыла глаза, у ее кровати сидел Гарри.

— Привет, Гермиона, — бодро поздоровался он, — я попросил меня позвать, когда ты заговоришь.

— А я до этого не разговаривала? — Гермиона попыталась удивленно приподнять бровь, но, судя по жалостливому выражению лица друга, попытка не удалась.

— Я боялся, ты не захочешь меня видеть, — тихо сказал Гарри, помогая ей сесть в постели.

— А кто сказал, что я хочу?

Гарри замолчал. Гермиона смотрела на него, понимая, что того мальчишки, с которым росла и которым продолжала его считать все эти годы, давным-давно нет. Взрослый мужчина, аврор, прекрасный отец двоих детей и замечательный муж ее лучшей подруги. Какой-то совершенно чужой человек, который пришел к ней сейчас и виновато улыбается.

Гермиона закрыла глаза. Хотела ли она знать? Почему — она? Почему ее семья?

Наверное, она задала этот вопрос вслух.

— Никто не думал впутывать в это дело тебя, Гермиона, — глухо проговорил он. — Это случилось само собой, навалилось, как снежный ком и понеслось.

— Неужели? — она открыла глаза.

— Да! — он схватил ее за руку. — Мы давно заметили подозрительную активность среди бывших Пожирателей. Они начали объединяться под началом нового лидера. У них появилась организация. Нас заинтересовал фонд Тафта, который возник словно из воздуха. Нам нужно было установить структуру организации, ее цели и руководство. Бувье со своим дядюшкой на эту роль не тянули. Мы хотели выявить всех членов группировки и ликвидировать ее одним махом. А тут — ты…

Гермиона поморщилась.

— Я еще и виновата?

— Ты не виновата, — Гермиона не выдержала жалобный взгляд его зеленых глаз и отвернулась. — Это я виноват. Мы не думали, что они захотят тебя похитить. И тем более, что возьмут в заложники Рона и Джеймса. Все должно было быть проще: вы изображаете супругов, Северус уговаривает тебя принять предложение фонда, ты расшифровываешь манускрипт, а дальше он действует в одиночку. Но тут они решили играть жестче. И Северусу пришлось действовать по обстановке, чтобы не раскрыться.

Гермиона замерла. Всю тягучую полудрему последних дней сняло как рукой в одну секунду.

— По обстановке?! Ты хоть знаешь, что он делал? Почему нельзя было просто мне довериться? Почему нужно было измываться надо мной и моими… Почему нужно было вести себя, как последняя скотина?

— Он псих? — с надеждой спросил Гарри.

— Он садист и извращенец!

— Тебе нельзя волноваться! — Гарри покосился на дверь.

— Гарри, ты себя слышишь? Они похитили Рона! Они хотели убить моего сына!

— Это мы прошляпили! — лицо Гарри скривилось в страдальческой гримасе. — Группа наружного наблюдения потеряла его из виду…

— Уйди, Гарри, просто уйди, — откинулась она на подушки. — Ты мог бы мне все рассказать. Сам. Я бы помогла вам! Ты представляешь себе, что я пережила? А Джеймс? А Рон?

— Я не уйду! — твердо сказал он. — Рон и мой друг тоже. А Джеймс — мой крестник. А ты, Гермиона, — моя лучшая подруга. И я не уйду, пока ты меня не выслушаешь!

Она демонстративно отвернулась.

— У тебя есть две минуты, Гарри.

— А может хотя бы три или пять? Бог любит пять, Гермиона!

— Тебе это не поможет.

— У нас не было времени, понимаешь?! Они разыграли свою партию, а мы оказались не готовы. И… Гермиона… извини, но ты никогда не была хорошей актрисой.

— Зато я всегда хорошо могла дать в глаз! — прошипела она. — Где моя палочка?

— Я, — замялся Гарри, — отдал ее Снейпу. Она пока у него. Я подумал, так будет лучше…

— Конечно, — с горечью пробормотала она. — Они давно друг друга знают, им будет хорошо вместе… Как! Ты! Мог! Отдать! Мою! Палочку! Снейпу?!

— А кому ж еще? — непонимающе уставился на нее Гарри. — Северус…

— Ах, Северус! — мило улыбнулась Гермиона. — И как давно он для тебя «Северус»? Нет, молчи, я не хочу этого знать, — прервала она Гарри, открывшего было рот. — Будем считать, ты мне все объяснил, я все поняла, а теперь мне бы хотелось отдохнуть и получить свою палочку обратно.

— Я скажу Северусу, чтоб он тебе ее занес, — заторопился Гарри к выходу.

— Нет! — встрепенулась Гермиона. — Вот его я точно видеть не желаю! Никогда!

— Но, Гермиона, — нерешительно уселся обратно на стул Гарри, — это невозможно.

— Я с ним встречусь лицом к лицу только вооруженная до зубов, Гарри, — твердо сказала Гермиона. — И тогда прольется чья-то кровь. И она точно будет не моя.

— Ты что? — Гарри схватил ее за плечи. — Он специально делал так, чтобы ты его возненавидела! Ты ни за что не смогла бы изобразить такие чувства!

— Будем считать, он добился своего, — тихо сказала Гермиона. — Я рада за тебя, за него и за всех нас. За него — в особенности. Ему снова удастся избежать Азкабана. Он опять поставил на победителя и не прогадал.

— Ты так и не поняла? — Гарри заглянул ей в глаза. — Ты обязана знать. Это мы попросили Северуса возобновить контакты с бывшими Пожирателями. Ему стоило огромных усилий снова завоевать их доверие. Это от него мы получали информацию. Именно он понял, что назревает что-то серьезное, и начал активные действия, чтобы войти в число людей, допущенных к высшим тайнам организации.

Гермиона несколько секунд смотрела в абсолютно серьезное лицо Гарри, а затем не выдержала и расхохоталась.

— Твой муж — герой, Гермиона, — твердо закончил Гарри.

— Так, — она резко посерьезнела. — Какой муж?

— М-м-м… — поднялся Гарри со стула и попятился к двери. — А давай, я его сейчас позову, и он тебе сам все объяснит…

— Стоять! — скомандовала Гермиона.

— Знаешь, — покачал головой Гарри, замирая. — Все-таки длительное общение с Северусом накладывает свой отпечаток.

— Ага, — лениво протянула Гермиона, — флюиды и все такое. Хотелось бы насчет мужа поподробнее. Профессор снова вошел в образ? Какую операцию он планирует на этот раз?

— Но, Гермиона, — осторожно начал Гарри, — ты же сама согласилась выйти за него замуж.

Она смотрела в абсолютно серьезное лицо друга, и ей вдруг резко подурнело. Нет, она помнила, что много чего не помнила, но свадьба со Снейпом — это не то событие, которое могло пройти незамеченным.

Дверь в палату без стука распахнулась, и через порог уверенно шагнул Северус Снейп, никогда не изменявший своей привычке одеваться в черное и появляться не вовремя.

— Мне передали, что тебе не понравились ромашки, — невозмутимо сообщил он.

Гермиона молча нашарила на тумбочке вазу и попыталась ее приподнять. Ваза едва сдвинулась с места, а у Гермионы на лбу выступила испарина от напряжения. Подбежавший Снейп помог ей лечь и аккуратно поправил подушки.

— Ты еще очень слаба, Гермиона, — он озабоченно нахмурился. — Тебе нельзя делать резких движений.

— Это ужасно, — простонала она, закрывая глаза. — Я даже не могу запустить в вас вазой.

— Как только ты достаточно окрепнешь, сможешь разбить целый сервиз.

— У меня нет сервиза, профессор, — с сожалением протянула она.

— Будет, — уверенно сообщил он. — На свадьбы всегда дарят сервизы.

— Прекратите! — потребовала она. — Отдайте мне палочку и убирайтесь отсюда немедленно!

Снейп внимательно на нее посмотрел, достал из кармана палочку и положил рядом с ее ладонью. Гермиона судорожно вцепилась в нее и, поджав губы, посмотрела на бесстрастного Снейпа и выглядывавшего из-за его плеча встревоженного Гарри. Гарри встретился с ней взглядом и быстро заговорил, обращаясь к профессору:

— А давай к нам, в Нору! Артур будет очень рад тебя видеть. И Молли о тебе спрашивала. И дети. И Рон! Рон гостит! Можно еще Джорджа позвать.

— Я не понял, ты меня сейчас приглашаешь или отговариваешь?

— Я пытаюсь тебя спасти, — прошипел Гарри, косясь на прищурившуюся Гермиону.

Снейп хмыкнул. Гарри махнул рукой и пошел к выходу.

— Я хочу знать, что здесь происходит, — твердо сказала Гермиона, следя за тем, как Снейп по-хозяйски усаживается на стул рядом с кроватью. — Вы сейчас еще живы только потому, что мне это интересно.

— Боюсь, моя смерть ничего не изменит, — пробормотал он.

— Что за бред тут все несут насчет мужа? — потеряла она терпение.

Ее выводило из себя его спокойствие и… и безразличие тоже бесило неимоверно.

— Гермиона, — он наклонился вперед, — дело в том, что по законам волшебного мира мы с тобой вот уже... — Снейп задумался. — Уже почти два месяца, как женаты.

Она вытаращилась на него. Снейп вздохнул и отдернул манжет, продемонстрировав ей такой же плетеный браслет, что украшал и ее запястье.

— И? — нахмурилась она.

— Если бы ты ходила на уроки по Уходу за магическими существами на старших курсах, то знала бы о брачных ритуалах ундин.

— Прорицания и Уход никогда не стоили того, чтобы тратить на них время! — убитым голосом простонала она. — Но ведь я — не ундина!

— Похоже, ты им понравилась, — хмыкнул Снейп. — Сестра по духу, так сказать!

— Может быть, еще можно что-то сделать? — ей казалось, что она бредит. — Можно же развестись?

— Этот брак вечный и нерушимый, Гермиона. Мне очень жаль, — покачал он головой и глаза его потемнели. — Так что теперь нам придется жить долго и счастливо.

— У меня ведь еще есть шанс остаться молодой вдовой, — с надеждой пробормотала Гермиона.

— Увы, — сокрушенно покачал головой Снейп, — супружество ундин не заканчивается со смертью супруга. Так что даже смерть не разлучит нас…

Гермиона застонала и почти закричала:

— Вы сами себя слышите? Да это смешно! Я не признаю никакие эти идиотские ритуалы ундин! Я — свободная женщина! Я не собиралась выходить за вас замуж! Где сказано, что я теперь ваша жена? Ну?

Он полез в карман. Гермиона закатила глаза. Снейп невозмутимо протянул ей свиток.

— Я подозревал, что тебя смутит отсутствие письменных источников. Это свидетельство о браке, выданное в Министерстве магии на основании предъявленных доказательств, — он потряс рукой с браслетом. — Твой экземпляр.

Она зарычала.

— Вы относитесь к тому типу доисторических мужчин, профессор, которые хватают женщину за волосы, перекидывают через плечо и волокут в пещеру. А вдруг я хотела пышную свадьбу с кучей подружек невесты, чтобы платье, как взбитые сливки, море гостей и красная ковровая дорожка?

Он резко подался вперед, и у нее перехватило дыхание, когда его глаза оказались так близко, что она увидела в их непроницаемо-черной глубине свое отражение.

— А ты относишься к тому типу современных женщин, которых мало перекинуть через плечо, их надо еще и дубинкой огреть по голове, чтобы не сопротивлялись, — она аж онемела от подобной наглости. — А что касается свадьбы, — он снова полез в карман, а Гермиона заскрежетала зубами. — Оглашение уже прошло — твоя мама любезно согласилась мне в этом помочь. Через три месяца мы с тобой сочетаемся браком по всем твоим маггловским правилам. С платьем и тортом. Я согласен с колдомедиками, что к тому времени ты окончательно поправишься.

— Ваше ликование отвратительно, — она сжала кулаки.

— «Твое», Гермиона, «твое», — он осторожно взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

Она замерла.

— Если бы ты тогда знала об условиях, на которых спасала меня, — тихо спросил он, и сердце ее почему-то забилось часто-часто, — если бы ты знала… ты согласилась бы?

Она смотрела в его лицо, вспоминая все, что они пережили. Опасность, боль, унижения, ужас, страх потери… Какая же он сволочь. У нее защипало в носу.

— Да! — она вырвала руку. — Прекратите этот фарс! Я не собираюсь выходить за вас замуж. Мне плевать, что мы по бумагам считаемся супругами! Я ни за что не выйду замуж за человека, который меня не любит! Который считает, что мной можно распоряжаться! И думает, что я — идиотка!

Она исступленно кричала, и ярость клокотала у нее внутри. Гермиона не поняла, как оказалась у него на коленях, прижатая к груди Снейпа так сильно, что пуговицы сюртука больно впились ей в щеку. Он гладил ее по спине и, уткнувшись в ее кудрявую макушку, быстро-быстро говорил:

— Тише, тише… Я виноват. Я сам во всем виноват. Я недооценил тебя. Я был в ужасе от тебя, Гермиона. Ты бесила и выводила из себя своей наглостью, самоуверенностью, своей непоколебимостью, честностью и бесстрашием, граничащими с глупостью. Я — идиот, Гермиона. Когда я понял, что случилось, было уже поздно. Ты не поверила бы мне.

— А что случилось? — едва слышно спросила Гермиона, поднимая голову.

Он смотрел на нее с такой ошеломляющей нежностью, что у Гермионы перехватило дыхание. Она, как завороженная, следила за тем, как он склоняется к ней.

— Мне было очень сложно осознать, что одна маленькая въедливая женщина внезапно стала средоточием всей моей жизни. Это как-то неправильно, Гермиона. Я не был к этому готов.

— Ну извини, — прошептала она, обвивая его шею руками.

Он выдохнул, и Гермиона почувствовала, как его ладони скользят по ее спине все ниже.

— Прости меня, — прошептал он почти ей в самые губы.

У нее закружилась голова, по спине поползли мурашки, а внизу живота сладко заныло. Она прогнулась под его ладонями и застонала.

— Поцелуй меня, — шепнул он.

— Это же ты просишь прощения, — прошептала она, распахивая глаза.

— Я прошу прощения, потому что чувствую себя виноватым. Я переживаю, а значит, ты должна поцеловать меня, успокоить и сказать, что любишь!

— Слушайте, профессор, я тоже хочу жить в вашем мире, — простонала она. — Я ненавижу вас, вы это знаете?

— Знаю, — ухмыльнулся он и философски заметил: — От любви до ненависти — один шаг. Это хорошо, что ты начала именно с ненависти. Лучше шагать именно от нее. А теперь, — Снейп пересадил ее обратно на кровать и достал из кармана коробочку, — позвольте мне, Гермиона Грейнджер, официально попросить ваших руки и сердца.

Дрожащими руками она открыла коробочку, в которой оказалось скромное золотое кольцо с небольшим изумрудом. Гермиона перевела взгляд на лицо Снейпа, застывшего в напряженном ожидании. Она вздохнула.

— Это так неожиданно, — пробормотала Гермиона, опуская глаза. — Мне надо подумать…

— Гр-рейнджер! — зарычал Снейп, и, отбросив коробочку в сторону, повалил Гермиону на кровать и впился в ее губы яростным поцелуем.

* * *

Дверь в палату тихонько закрылась, и Джинни подергала за рукав Гарри, вытиравшего испарину.

— Ну! Он ее убил?

— Нет, — отрицательно покачал он головой. — Но у нее еще есть шанс прикончить его прямо сейчас.

— Знаешь, — сказала Джинни, беря мужа под руку, — если она не убила его сразу, значит, еще не все потеряно.

— Мы же не можем вечно торчать под дверью, делая ставки на то, кто из них кого убьет первым?

— Вот наша семейная жизнь, Гарри, никогда не была такой насыщенной, — задумчиво проговорила Джинни, уводя Гарри от палаты.

— Надеюсь, она такой и останется, — искренне пожелал он.

Джинни успокаивающе положила голову ему на плечо:

— Зато скучно им не будет никогда.

— Это сейчас прозвучало как проклятие, Джинни, — споткнулся Гарри.

— Они заслужили свое трудное счастье. Должно же оно у них быть каким-то особенным.

Он обнял ее за талию, и они медленно пошли к выходу.