Всесокрушающая сила юности! (гет)

Хиаши Хьюга не был счастливым человеком. Высокий пост главы клана, помимо большой чести, приносил и большую ответственность, необходимость блюсти традиции и принимать сложные решения. После неудавшегося похищения дочери, закончившегося смертью брата, Хиаши все свои силы и весь свой пыл вложил в воспитание дочери, дабы не сделать жертву Хизаши напрасной. Но дочь никак не оправдывала ожидания. Хиаши прикладывал все усилия, проводил всё более и более суровые тренировки, но это не приводило ни к чему, кроме очевидного вывода — дочь просто слаба. Особенно горьким был этот факт на фоне того, что сын его брата, его племянник, проявлял редкий даже для члена главной семьи дар, был гением и постигал искусство тай и ниндзюцу клана Хьюга семимильными шагами.

Скорая смерть жены только усугубила ситуацию. Вырвать дочь из её скорлупы, суровыми тренировками лишить её позорной застенчивости и заставить быть настоящей наследницей клана Хьюга всё никак не получалось, несмотря на многочисленные попытки. Единственной отрадой была вторая дочь, маленькая Ханаби. Несмотря на юный возраст она проявляла недюжинный талант в дзюцу клана, пусть не в той степени, что племянник из побочной ветви, но на голову превосходящий старшую сестру. Что было неоднократно доказано многочисленными поединками, где Хината не смогла быть достойной противницей девочке, младше её на целых пять лет. Поединки с Нейджи показывали настолько полное превосходство сына Хизаши, что их количество было решено ограничить, дабы позор слабой наследницы не был настолько явным. И пусть Хиаши очень не нравилась эта идея, ведь он очень любил обоих своих дочерей и желал для них великого будущего, но, похоже, по достижению Ханаби возраста генина, старшую дочь ждёт побочная ветвь и печать «Птица в клетке».

Хиаши, давно махнувший на неудачницу рукой, с радостью принял предложение Юхи Куренай по воспитанию его дочери. В конце концов, служба генина небезопасна и проблема наследницы может решиться сама собой, в одной из неудачных миссий. К сожалению, джонин-сенсей Хинаты не была сильной — не проявляя особых талантов в нин и тай, она специализировалась в гензюцу, области, к которой обладатели Всевидящего Ока относились снисходительно.

Участие дочери в экзамене на чунина Хиаши считал пустой тратой времени. Ведь что могла противопоставить бесталанная дочь элите других деревень? Пройденный второй этап экзамена сначала его озадачил, но после рапорта Нейджи он узнал, что вся заслуга принадлежит Узумаки — изгою и неудачнику, чьи таланты лежали в огромных запасах чакры, что позволяло создавать абсурдное количество теневых клонов, дзюцу, которое сами Хьюги считали бесполезным и не соответствующим вековым традициям клана.

За время подготовки к третьему этапу, до Хиаши доходили тревожащие слухи о джинчурики, о том что его многочисленных клонов (получив одну-единственную технику, он, как и всякое ничтожество, сосредоточился на ней, применяя по поводу и без повода) видели в компании нескольких девушек, среди которых была его дочь, ещё одна наследница клана, и две безродные куноичи. Занятый тренировками племянника, он решил отложить решение проблемы на потом, после завершения экзаменов. Это никуда не убежит, в конце концов, окончательное решение, в виде кисти и бутылочки с чернилами, ожидало своего часа.

Когда наступил третий этап, Хиаши с лёгким сердцем брал на трибуны Ханаби, будущая наследница может получить прекрасный урок. Сила всегда оставалась силой, а слабому суждено поражение. Он знал, что увидев слабость сестры, Ханаби сделает правильные выводы и это разорвёт последнюю привязанность, что в будущем облегчит принятие нового подчинённого статуса Хинаты.

Бой Нейджи и последнего Учихи был прекрасен. Нейджи был настолько хорош, настолько быстр и искусен, что только обширная практика позволила Хиаши сохранить подобающее выражение лица. Пусть наследник клана Учиха был силён и талантлив, но превосходство подготовки клана Хьюга было неоспоримым. Член побочной ветви даже выучил два дзюцу ветви главной — пусть это не одобрялось традициями клана, но и не подвергалось особому наказанию, ведь обладатели Бьякугана знали, насколько тяжело защитить тренировки от своего же Всевидящего Ока. Так что, пока не происходит обучение членов побочной ветви, на такое вопиющее нарушение порядков принято закрывать глаза.

Даже какой-то коварный трюк в конце боя, которыми всегда славились носители Шарингана, не привёл к поражению Нейджи. Хиаши лично проведал раненого племянника и воздал ему скупую похвалу — несмотря на две похищенные техники, тот прославил клан и показал его силу.

Бой джинчурики против шиноби Песка показал, что слухи о Узумаки не врали. Он был бездарью и слабаком, использовав для победы абсурдное применение техники Трансформации, неподобающе превратив своих клонов в полчище блудниц, которые, бесстыже демонстрируя своё тело, превратили поединок в постыдный фарс. Сам Хиаши происходил из клана, в котором нагота и половые вопросы никогда не были табу — ведь для Бьякугана любая одежда и не защищённые специально стены были полностью прозрачны, делая запреты бессмысленными. Поэтому он был поражен мощным эффектом, произведенным на него клонами-развратницами. Сильный самоконтроль и привычка управлять своими эмоциями позволили ему ограничиться маленькой струйкой крови из ноздри, вместо огромных фонтанов, как у обладателей оптических приборов и, к его досаде, телохранителей из побочной ветви. Что ж, наказание для них последует позже.

Демонстрация бесстыдства, устроенная наследницей Яманак его не удивила — чего ещё можно ожидать от членов ничтожного крошечного клана. Хоть в Конохе и декларировалось равенство, но все понимали, что одни кланы не ровня другим, да и бесклановые шиноби не могут быть соперниками клановым бойцам, сколько бы не ставили в пример Четвёртого, Джирайю и Орочимару. Наоборот, предательство последнего показывало, насколько слаб внутренний стержень людей, не связанных традициями клана. Так что весь разврат, происходящий на арене, был проблемой Иноичи Яманака. Единственное, злило, что джинчурики, пользуясь своим сходством с Четвёртым, в погоне за дешевой популярностью сменил одеяние на копию одежд Минато Намиказе. Впрочем, и тут он проявил глупость — пошел на поводу у своего сомнительного цветового предпочтения.

Выход на арену горе-наследницы Хьюг был сущим позором. Вместо того, чтобы носить достойные клана одеяния, Хината, испорченная общением с распутным Узумаки, оделась как девица лёгкого поведения! Она оголяла свое тело на потеху собравшейся публике, среди которой были представители других деревень, богатые заказчики, аристократы и, главное, даймё! Пришлось даже отчитать Ханаби, которая с детской, но не приличествующей наследнице непосредственностью, начала радостно махать руками и говорить: «Папа, посмотри, правда сестрёнка красивая?». После выговора, Хиаши велел Ханаби смотреть как её слабую сестру размажет по арене куноичи Песка, дочь Казекаге, которая не может не быть сильной.

Результат боя был нелеп! Он был абсурден! Он был невозможен! Вместо того чтобы демонстрировать должное владение клановым стилем, она использовала множество техник, показывающих клановые дзюцу в невыгодном свете. Кунаи. Взрыв-печати. Поглощающее чакру дзюцу, чье действие хорошо было видно активированным Бьякуганом. И, наконец, теневых клонов, технику своего бесталанного одноклассника. То, что наследница клана Хьюга не использует клановые дзюцу было смехотворно.

Дабы не терять достоинство, Хиаши не стал наказывать дочь немедленно после боя, решив дождаться окончания экзамена. Как и положено главе, весь позор, который принесли действия члена клана и пока ещё наследницы, он должен пережить. Хиаши молчал, унижение усугублял искренний восторг Ханаби, которая в силу малого возраста не могла понять всех аспектов, и считала происходящее блистательной победой.

Хиаши возлагал много надежд на бой Нейджи. Племянник был ранен, но даже если он и погибнет, репутация клана не пострадает. Нейджи не подвёл. Его битва была достойна героев клана, он выкладывался во всю против превосходящего на голову противника, использовал клановые техники и показал виртуозное владение Небесным вращением. Но его участь была предрешена. Поражение от рук джинчурики не было позором, даже если бы на арене был этот Узумаки. Если проигрыш выбьет из него неподобающую побочной ветви надменность, то Нейджи займёт подобающее положение среди членов побочной ветви, и можно будет рассказать о событиях девятилетней давности. Тогда Нейджи получит письмо Хизаши, ведь сила долга, скреплённая смирением и любовью, всегда превосходит на голову один лишь долг. К сожалению, выход из боя с обезумевшим джинчурики живым был маловероятен — чтобы остановить кровожадного монстра, требовалось время, а времени у Нейджи оставалось до тех пор, пока у него была чакра.

И снова вмешался Узумаки, как будто сегодня не хватало унижений. Жизнь гения клана Хьюга была спасена безродным сиротой. Сиротой, который по странной прихоти Хокаге носил имя погибшего великого клана, что уже было плевком в лицо всем клановым традициям. Узумаки, используя дзюцу, которое напоминало Разенган Четвёртого (ещё один пункт в погоне за дешевой популярностью), освободил Нейжди от песчаной погибели, это дало время подоспевшим джонинам прекратить бой и обуздать джинчурики Суны. Пусть Хиаши был рад, что племянник выжил, способ этого выживания был неприятен. К счастью, гордыня Нейджи получила сокрушительный удар, а, значит, осталось рассказать о смерти отца и показать письмо Хизаши. Больничная койка для этого события будет наилучшей декорацией.

Но череда неудач не закончилась. Вместо умирающего племянника с суетящимися вокруг ирьёнинами, он застал живого и великолепно себя чувствующего Нейджи, о увечьях которого напоминали лишь подсохшие пятна крови на груди, груда небрежно отброшенных бинтов на полу и прорехи на окровавленной одежде. Несмотря на былое отвращение, Нейджи держал в объятиях и гладил по волосам Хинату, которая плакала у него на груди. В данный момент предпринимать хоть что-то было нежелательно, так как сцену наблюдало слишком много людей, включая наследников других кланов, поэтому он собрался уйти, лишь холодно кивнув. Всё испортила Ханаби, которая закричала: «Братик!» и присоединилась к объятиям сестры.

И вот он текущий бой, джинчурики против наследницы. Наблюдая бой Бьякуганом, Хиаши признавал, что тактика, стратегия и дзюцу Хинаты сделали бы честь любому генину и множеству чунинов. Она использовала академические техники, атаковала клановым стилем и приёмами неизвестного происхождения. Она восстанавливала свою чакру, поглощая клонов противника и превращая их в собственных теневых клонов. Хината великолепно использовала высшую клановую технику, Небесное вращение, дзюцу, на которое она, как он считал, была неспособна. Но если бы это не сопровождалось бесстыдным флиртом на потеху любящей сплетни публике! И тут случилось ЭТО!

Издевательство, позор, унижение! Джинчурики перешел все границы, все пределы дозволенного. Он выставил клан Хьюга, в лице главы, посмешищем. Насмешка была тем более горькой, что сидящая рядом дочь не сдерживала свой звонкий смех, и даже со стороны телохранителей доносилось сдавленное покашливание. Дальнейшее издевательство над Нейджи (Ханаби рассмеялась ещё громче) и последующие события уже не имели значения. Пусть дочь и поступила верно, не приняв победу от поддавшегося противника (иное было бы уроном чести), но это действие уже никак не могло спасти её от расплаты. Так что на шествие в обнимку с джинчурики Хиаши смотрел спокойно. Судьба Хинаты Хьюги была предрешена.

Хиаши любил свою дочь. Он любил обеих дочерей и всегда желал им самого лучшего. И вот, после всех этих стараний, после всех попыток сделать дочь достойным членом клана, достойной наследницей и куноичи, он был вынужден признать своё поражение.

* * *

Вернувшихся с арены Хинату и Наруто встречали обеспокоенные взгляды клонов и Хьюга Хиаши, в сопровождении Ханаби и двух телохранителей. Хиаши, сохраняя бесстрастное лицо, сказал:

— Дочь, пойдём. Нам нужно поговорить.

Наруто отправился вслед за Хинатой. Хинаши смерил его холодным взглядом:

— Я буду говорить наедине. Ты не нужен.

— Нет уж! Всё что касается Хинаты-тян, касается меня!

Хиаши не удостоил его ответом. Жестом приказав телохранителям остаться с Ханаби, он развернулся и отправился прочь. Сзади кротко последовала Хината. Наруто чувствовал что она смертельно напугана, на неё давил авторитет отца и его неодобрение. Наруто поравнялся с девушкой и легко сжал её руку.

Наруто ожидал, что его остановят. Он ожидал окриков, запретов, приказов. Но никак не полного равнодушия. Неспешной походкой они прошли через ряды сидений, сквозь путаницу коридоров и оказались в небольшом кабинете, где среди бумаг в хлопотал какой-то ирьёнин.

— Вы не могли бы покинуть помещение?

— Конечно, господин Хиаши.

В кабинете не осталось никого, кроме Хинаты с отцом и Наруто. И в том, что Хиаши не попытался отослать его прочь, Наруто видел спесь, высокомерие и, что больше всего злило, трезвую оценку ситуации. Наруто был генином. Он был сильным генином, возможно даже на уровне хорошего чунина. Но для ветерана войны, опытного шиноби и мастера тайдзюцу, Наруто не представлял ни малейшей опасности. И даже сила его биджу («Я не твой, я сам по себе!») была всего лишь дополнительным, не влияющим на ситуацию фактором.

— Дочь, я требую объяснений!

— Что я должна объяснить, папа?

— Разъясни своё сегодняшнее поведение!

— Я сразилась в двух боях, в одном из которых победила, во втором проиграла, так как мой противник сдерживал себя.

— Я спрашиваю не об этом. Тебя готовили как наследницу клана и ты понимаешь о чём я говорю.

— Старик, ты имеешь в виду, «почему Хината-тян надрала всем задницы, если я считал её слабачкой»? Это же очевидно!

Хиаши не удостоил Наруто вниманием, обращаясь исключительно к дочери. К Наруто пришло озарение. Он понял, почему Хиаши терпит его присутствие. Унижение, горький урок, который тот хочет преподать Хинате-тян, от его присутствия будет лишь более наглядным.

— Дочь, ты не будешь общаться с Наруто Узумаки. Я запрещаю тебе!

— Н-нет! — голос Хинаты дрогнул, но ответ был громким и отчётливым.

— Что ты сказала? Мне показалось, что ты решила ослушаться моих приказов.

Наруто опустил голову и до хруста сцепил зубы. Мнение Хинаты-тян не принималось в расчёт. Её мысли, её желания, её личность — отец не считал факторами, которые следует учитывать. Хината-тян была не человеком, дочерью и куноичи, она была орудием, как Хаку. А присутствие его, Наруто Узумаки, который стоит рядом и не может ничего сделать, грозило согнуть Хинату-тян, сломить и превратить в послушный инструмент. Хиаши Хьюга недооценивал Хинату, он недооценивал Наруто. А Наруто Узумаки ненавидел, когда его недооценивали. Он сосредоточился на силе Курамы, и рухнул на зелёную траву прямо на полянке перед вратами с надписью «Печать». Ему нужно многое обдумать.

Когда через мгновение он поднял голову, голос его был полон решимости.

— К Всевидящему Оку, вашему клану следует обзавестись Всеслышащим Ухом. Хината-тян будет общаться с тем, с кем захочет!

— Дочь, ты покрыла своё имя и имя клана позором. Ты не можешь больше называться наследницей. Ты перейдёшь в побочную ветвь и будешь заклеймена печатью «Птица в клетке».

— Этого не произойдёт. — в повисшем молчании тихий голос Наруто прозвучал оглушающе.

— Что ты сказал?

— Вашему клану, всем, кроме Хинаты-тян, нужно делать что-то с ушами. Этого. Не. Произойдёт.

— И кто этому помешает? Ты?

— Да, я. Этому помешаю я, Наруто Узумаки, будущий Хокаге Конохагакуре.

— За кого ты себя принимаешь? Безродный сирота и бесталанный генин.

— Глава клана Узумаки и джинчурики Девятихвостого демона-лиса.

— Ты не можешь быть главой клана, ты даже не можешь быть его членом. Да и сам клан давно не существует.

— У тебя устаревшие сведения, старик. Но я тут не для того, чтобы спорить. Хината-тян не будет заклеймена. Она не будет отдана в рабство. Она останется свободной. И это говорю я, как Узумаки, как джинчурики и как друг Хинаты-тян.

— Что ты можешь сделать, ничтожество? Хьюга — самый сильный, самый богатый и самый многочисленный клан Конохи. Хоть ты и дружен с Хокаге, как это абсурдно ни звучит, но ты не сможешь сделать ничего.

— Ты заблуждаешься по всем трём пунктам. Начнём с численности. Я один. Пока один, я найду членов своего клана. Но вместе с тем, меня много. Сколько членов в твоём клане? Пятьдесят? Сто? Двести? Я могу быть тысячей.

— Это всего лишь клоны!

— Клоны, способные сражаться, способные создавать техники. Пусть каждый мой клон — всего лишь генин, но что сделаешь ты против тысячи генинов с Разенганами? Касаемо богатства, — Наруто хмыкнул — клану Узумаки принадлежат все активы корпорации Гато. Бывшей корпорации Гато, пока что сохраняющей свое название. Насчет силы... Я Наруто Узумаки. Я джинчурики, сила человеческого жертвоприношения. Я бывший тюремщик и текущий арендодатель сильнейшего из девяти биджу.

«Ох, это так мило!»

«Курама, не сейчас!»

«Хорошо, что ты не назвал себя моим другом»

«Я-то твой друг, ты мне не друг. Пока не друг».

— Что ты сможешь сделать? Как бы ты не использовал силу Кьюби, ты будешь повержен.

— Знаешь, старик, Печать Восьми Триграмм — очень странная вещь. Когда ты в ней, во внешнем мире проходят считанные мгновения, а для тебя они растягиваются на множество часов. В печати тесно, темно и сыро. И в этой тьме стоят огромные врата.

«Ты же говорил что никогда не врёшь!»

«Быть шиноби — вводить в заблуждение противника! Ну и к тому же я не соврал. Печать — именно такая, а что мы с тобой сотворили — это другой вопрос»

«Это ты сотворил! Я не имею к этому отношения!»

«Как скажешь, как скажешь!»

— И ты думаешь укрыться в печати? Спрятаться за воротами? Ты смехотворен.

— Главное — не сами врата. Главное то, что они закрыты. Маленькой бумажкой, с надписью «Печать». Угадай, старик, что произойдёт, если джинчурики сорвёт эту бумажку?

— Ты и сам погибнешь!

— Старик, ты ничего не знаешь обо мне. Ты слышал о смешном глупом подростке, мечтающем стать Хокаге, чтобы его признали. Я изменился. Мои цели изменились. Я должен стать Хокаге, чтобы защитить дорогих мне людей. Я хочу стать Хокаге, чтобы разорвать цепь ненависти и принести мир в Элементарные Страны. Хината-тян — дорогой мне человек. Она — истинная драгоценность, величайшее сокровище. Поверь мне, ты не захочешь знать, что я сделаю для того, чтобы защитить дорогих мне людей. И тебе не понравится то, на что я пойду ради Хинаты-тян.

— Если ты выпустишь Кьюби, погибнет Хината, погибнет твоя команда и погибнет Коноха.

— Ты прав. Может случиться беда. Так может не будем до этого доводить?

— Клан Хьюга никогда не отступит перед угрозой! Он никогда не поступится честью!

— Тогда может он уступит выгоде? Старик, мы с тобой начали разговор не с того. Ты считаешь, что я тебе угрожаю. Но это не угроза, это всего лишь предположение, гадание о возможном развитии событий. Ты считаешь себя униженным. Твоё унижение — лишь следствие твоего провала как учителя, как отца и воспитателя, провал твоих всевидящих глаз, неспособных разглядеть силу и потенциал Хинаты-тян прямо у себя под носом. Провал членов твоего клана, считающих доброту и сострадание слабостью, несмотря на то, что это источник истинной силы.

— И что же это, если не откровенная угроза?

— Это предложение. Предложения союза и сотрудничества. Предложение пусть и генина, но джинчурики Девятихвостого демона-лиса. Предложение ученика Джирайи-саннина. Предложение призывателя клана жаб с горы Мьёбоку, призывателя Гамабунты. Предложение сына Кроваво-красной Хабанеро Кушины Узумаки и Желтой Молнии Конохи Минато Намиказе. Будущего Хокаге Конохагакуре. Я поддержу клан Хьюга силой и финансами. Но при одном условии.

— Тебе придётся доказать свои притязания. И каково твоё условие? Ты просишь руки моей дочери?

— Это решать, прежде всего, Хинате-тян. Нет, моё условие — рабство в Конохе должно уйти в прошлое. У вашего клана должна быть одна ветвь. Мерзкая традиция порабощения членов семьи должна исчезнуть. Пока она не исчезла естественным путём. Путём, который никому не понравится.

— Снова переходишь к угрозам?

— Конечно же нет! — Наруто рассмеялся. — Но я думал, что судьба прошлого сильнейшего клана вас чему-то научила. Следующему Итачи не нужно будет уничтожать весь клан, достаточно нескольких человек. И остальные члены клана будут ему помогать. Клан Учиха был сильным, у них был Шаринган. Но даже обладателям додзюцу нужно спать.

— Я не смогу это сделать! Я не смогу упразднить традицию! Это обычай, освящённый веками!

— Ты глава клана! Ты сила! У тебя будет поддержка побочной ветви! У тебя будет поддержка союзника! Тысячи союзников с Разенганами! Тебя поддержит Хокаге! Что тебе надо ещё, чтобы перестать пытать свою семью? Подумай, старик. Я прошу тебя, не принимай решения сейчас. Поговори с дедулей Хокаге, поговори с Эро-сенсеем, поговори с членами побочной ветви. Введи новую традицию, пусть в твоём клане появится Воля Огня!

— Хорошо. Я оглашу своё решение позже, после завершения экзаменов. Мне не нравятся твои угрозы, но если подтвердится, что твои притязания имеют под собой основания, мы продолжим наш разговор. Клану Хьюга не помешает союз с кланом Узумаки. Ты впечатлил меня, генин.

— Но не так сильно как Хината-тян! Скажи, старик, она ведь была великолепна? Крышесносяще офигенно великолепна! Самая крутая куноичи Конохи!

— Да, Хината выступила неплохо.

Хиаши развернулся и исполненной достоинства походкой вышел из кабинета. Наруто прислонился к стене и тяжело опёрся на неё. Глядя в широко распахнутые глаза Хинаты, Наруто глубоко выдохнул. Ответный вздох девушки сказал, что она тоже задерживала дыхание.

— Хината-тян, никому этого не говори, но я никогда в жизни так не боялся! Даже в схватке с Забузой. Нужно будет сводить Ируку-сенсея в Узураку. Он был прав насчёт учёбы. Всегда был прав! Если бы не...

Договорить Наруто не успел. Его затылок был впечатан в стену, а губы запечатаны губами девушки.