Дело Гермионы (джен)

— Для полного понимания ситуации тебе, Гермиона, следует знать, что было изречено пророчество, гласившее, что родится ребенок, способный победить Волдеморта, — говорит директор. — Ряд признаков, указанных в пророчестве, указывал на двух детей: Невилла и Гарри. Да, да, Гермиона, Невилл мог стать "Мальчиком-который-выжил", но Волдеморт сделал свой выбор — тогда, в 1981 году. Так как пророчество было высказано при мне, я предпринял меры, но, увы, отнюдь не достаточные, как теперь понимаю. Тогда они казались мне вполне разумными и всеобъемлющими. Заклинание Фиделиус, созданное еще в давние времена, до сих пор остается непревзойденным способом спрятаться от мира. Если бы им можно было бы укрывать большие площади, то, наверное, в один прекрасный день маги заняли бы какой-нибудь континент, скрылись с глаз магглов и окончательно разделили два мира.

Но, увы, чем больше площадь, тем больше энергии нужно влить в заклинание, и после некоего порога потребное количество магии становится чрезмерным. Маг, накладывающий заклинание, просто не сможет пропустить через себя столько магии и сгорит. Но укрыть дом Поттеров в Годриковой впадине было вполне возможно, и вот тут-то начались мои ошибки. Хранитель — тот, кто хранит внутри себя адрес убежища, скрытого Фиделиусом — это единственный ключ. Живой ключ. Мне, как главе Ордена, следовало настоять на своем и приказом, силой заставить Поттеров сделать Хранителем меня. Тогда никто не смог бы пробраться в дом Поттеров, ибо вначале Волдеморту и его приспешникам пришлось бы сразиться со мной.

Но Лили и Джеймс выбрали для Хранителя другую кандидатуру — крестного отца Гарри, Сириуса Блэка. Лучший друг Джеймса, Сириус никогда не выдал бы его, даже под пытками или заклинанием подчинения. Ошибка моя состояла в том, что я удовольствовался более-менее мудрым выбором Хранителя, забыв, что всем им не сто лет, а всего лишь двадцать. Спокойствие и взвешенность суждений, умение не совершать торопливых поступков "как лучше" приходят лишь с годами, а я забыл об этом, забыл!

Джеймс, Сириус и Лили, увидев, что я согласен с их выбором, видимо, пришли к выводу, что способны сами играть в сложные политические игры. Они убедили друг друга (хотя Сириус настаивает на своей вине, но я-то знал их, там все трое согласились с чьим-то предложением, вина общая!), что можно будет вытянуть Волдеморта, подманить его на живца. В роли живца должен был выступить Сириус Блэк, притворившись, что он Хранитель Фиделиуса Поттеров. Тогда как обязанности Хранителя были переданы еще одному из их компании, Питеру Петтигрю, тоже, надо заметить, члену Ордена. Это была вторая моя ошибка: Питера не следовало и на взмах палочки подпускать к Ордену, но остальные три Мародера — Джеймс, Сириус и Ремус — были отчаянны, надежны, энергичны и талантливы. Ради них Питера приняли в Орден — как их друга и участника всех школьных проделок вроде создания известной тебе карты.

Смена Хранителя, таким образом, произошла при моем косвенном попустительстве, и самое главное, двадцатилетние юнцы посчитали, что смогут заманить Волдеморта в ловушку. Ошибки молодости, горячность... которые я должен был предусмотреть и предвидеть, но, увы, не смог. Даже не подумал.

Третья (и последняя) ошибка состояла в том, что я попросил у Джеймса его мантию-невидимку. Часть набора Даров Смерти, давно привлекавших меня, — это мантия, которой ты неоднократно пользовалась, Гермиона, и по своим параметрам она превосходит остальные невидимки в разы. Ей очень много лет, но, как видишь, выглядит и работает она, как будто ее создали вчера. Я рассудил, что Джеймс и Лили укрыты Фиделиусом, и их дому ничто не может угрожать. Сами они были проинструктированы никуда не выходить из него. Вообще никуда. До этого они, как и остальные члены Ордена, ежедневно подвергали свою жизнь опасности, и я считал себя не вправе забирать мантию, которая очень помогала Джеймсу на заданиях. В сложившихся же обстоятельствах мантия Джеймсу была не нужна — о, как я ошибался! — и он отдал ее мне, на несколько дней.

Конечно, тогда никто не мог знать, что эти несколько дней превратятся в десять лет.

В результате, пока я, закрывшись в Хогвартсе, изучал мантию, Волдеморт получил возможность творить свои черные дела. Подозреваю, что он завербовал Питера давно, еще когда тот учился на первом курсе, но осознание этого пришло уже потом, после предательства Петтигрю. Слишком уж он не вписывался в компанию Мародеров, но зато всегда был мастаком по части лести, пролезания в доверие и прочим штучкам, и его приняли. Увы, осознание ошибок и мысли "Как же я не видел очевидного?" пришли к нам слишком поздно.

Питер, агент Волдеморта, едва став Хранителем, устремился к Тому с радостным известием.

Сириус Блэк в это время лихо куролесил по людным и магическим местам, привлекая внимание агентов Волдеморта, как и было запланировано. Джеймс, открывший дверь, сразу или почти сразу получил Авадой, и можно уверенно предполагать, что перед входом в дом Поттеров Волдеморт поставил вокруг щиты. Иначе Лили смогла бы сбежать: аппарировала она всегда прекрасно, палочка для этого не требуется, а к опасности Лили привыкла. Вот дальше начинаются уже мои догадки, Гермиона, но — поверь старику на слово — материнский инстинкт, который, уж прости за неделикатность, тебе еще только предстоит познать, — это очень, очень сильная вещь.

Лили, схватив Гарри, вероятно, бросилась наверх.

Мать защищает своего ребенка, и кто знает, что она намеревалась сделать — выпрыгнуть в окно, укрыться в спальне и занять оборону или попробовать еще что-то? Факт тот, что Волдеморт или не дал ей ничего предпринять, или обезоружил и сообщил, что убьет ее и Гарри. Лили, осознавая, что ее ребенок сейчас погибнет, сделала то, что должна была, как знающая и умелая в магии мать: принесла себя в жертву.

Одним усилием воли, без ритуальных кругов и подготовки.

Подозреваю, что она использовала даже энергию от Авады, которой ее убили. Как бы то ни было, Гарри, которого она укрывала своим телом, получил так называемую защиту-на-крови, направленную в первую очередь против Волдеморта, но также и против любого, кто подумает причинить Гарри вред. Ребенок Лили нуждался в защите, и она дала ему защиту, местами даже чрезмерную, но я буду последним, кто осудит ее за это.

Вылетев из рук Лили, Гарри ударился об угол кроватки, заполучив набросок своего знаменитого шрама.

Затем Том ударил Авадой, и защита Лили отразила ее, но все равно буйство магии дополнительно расширило шрам. Окончательно он закрепился, когда у Волдеморта, получившего свою Аваду обратно, вынужденно, без его желания, разделилась душа, и кусочек Тома, часть его души, остался в Гарри. Получился практически неизлечимый шрам. Таким образом, утверждение, что шрам — это след от Авады, в какой-то мере правдиво, хотя и не отображает всей истины.

Затем, по какой-то нам точно не известной причине, дом начал разрушаться.

Возможно, это постарался Питер, несчастный предатель, впоследствии поплатившийся за свои злодеяния. Не исключено и то, что это были последствия краткой схватки Тома с Джеймсом. А возможно, сам Том наложил на дом чары разрушения, но факт остается фактом. Дом начал рушиться и гореть, и некому было помочь, ведь дом оставался укрыт заклинанием Фиделиус. Но вмешалась судьба в лице Хагрида, который, к счастью, находился неподалеку. Он успел вовремя и вытащил Гарри из рушащегося дома, не дал ему погибнуть. Затем Хагрид вынес из дома, до того как тот окончательно разрушился, тела Джеймса и Лили. И тут он встретил Сириуса, примчавшегося на помощь на своем летающем мотоцикле.

На этом мотоцикле Хагрид и привез Гарри ко мне.

Попутно он, простая душа, останавливался в паре кабаков — пропустить стаканчик и сообщить всем, что Волдеморт погиб, похвастаться ролью Гарри и его шрамом. Сириус тоже внес свою лепту, и слух моментально облетел всю Англию. Не прошло и нескольких часов, как маги по всей стране начали пить, веселиться, бегать и кричать, что Тот-кого-нельзя-называть повержен. Сюда же вплелось и имя Гарри, спасибо Хагриду, который не удержал и этого секрета. Не то чтобы я хотел сохранить все это в тайне, но к моменту, когда Хагрид добрался до меня, было уже поздно вообще что-либо предпринимать.

Магическая Англия праздновала, пела и плясала и славила на все лады Гарри Поттера.

Осмотр Гарри дал мне кусочек картины случившегося, что-то дополнил Хагрид, что-то я знал и сам. Лили, сумев защитить сына и повергнув Тома, задала мне непростую задачку. Защита, полученная в результате жертвы, оказалась слишком мощной, и при любой попытке причинить Гарри вред немедленно прихлопнула бы обидчика. Стало понятно, что отдай я Гарри в семью любого из орденцев, получил бы несколько мертвых орденцев в перспективе. Ведь в процессе воспитания и роста детей их все равно хоть как-то да наказывают, и защита Гарри просто убила бы таких воспитателей. Не наказывать вообще? Представляешь, Гермиона, что бы выросло из Гарри в таком случае? Мальчик, которому не отказывали ни в чем, да еще и знаменитость в мире магов. Это был бы избалованный, самоуверенный сопляк, которому Драко Малфой и в подметки бы не годился.

Волдеморт такого Гарри обвел бы вокруг пальца за три секунды, не запыхавшись.

Стало понятно, что Гарри необходимо воспитывать в обычной семье, все же защита была направлена в первую очередь против магов. Но и магглы все равно оказались бы в смертельной опасности. Однако тут я вспомнил про сестру Лили, Петунью Эванс, то есть к тому времени уже Дурсль. Все сходилось одно к одному: родная сестра мамы Гарри и его кузен, то есть Петунья и ее сын Дадли, хоть и в меньшей степени, имели защиту благодаря родственной с Гарри крови. Они презирали магов и наверняка никого бы из них к нему не подпустили. Защита Гарри должна была уберечь его от слишком уж плохого отношения со стороны Дурслей, но все равно на всякий случай в Литл-Уингинге поселилась уже знакомая тебе миссис Фигг. Что касается воспитания вне среды, где на Гарри обрушилось бы бремя славы, то здесь тоже все было в порядке, раз уж Дурсли недолюбливали Поттеров и были обычными людьми.

Оставалось только отдать им Гарри и ждать, пока защита ослабнет.

Дамблдор снимает очки, протирает их и, тяжело вздохнув, добавляет:

— В той ситуации не существовало однозначно выигрышного решения, поэтому я сделал то, что сделал, выбрав вариант, наиболее выгодный с точки зрения будущей победы над Волдемортом. Члены Ордена меня и моего запрета не поняли, хотя и не стали поднимать открытый бунт.

— Гарри жаловался, что Дадли часто бил его в школе, — припоминаю из рассказов.

— Он все-таки двоюродный брат Гарри, — кивает директор. — И заметь, Гермиона, в школе, а не дома. В доме Дурслей никто не может причинить физический вред Гарри, равно как никто не в состоянии приблизиться к дому с враждебными намерениями.

— Но как же... — растерянно начинаю вопрос, но меня перебивают.

— Родственники Гарри нашли обходной путь. Угрозы, приказы, психологическое давление — что этому может противопоставить маленький мальчик? То, что его заставляли интенсивно работать по дому, почти наверняка воспринималось Дурслями как полезное для ребенка деяние. К тому же так они экономили на прислуге, что и дало возможность в этом году выкупить Гарри.

— Выкупить? Конверт! Там действительно были деньги?

— И немного угроз, — улыбается Дамблдор, — что на дядю Гарри подадут в суд за чрезмерное использование детского труда. И деньги, конечно же, шли как компенсация. Арабелла не ошиблась, и все сработало. Миссис Фигг вообще молодец, хоть и выглядит полубезумной старушкой-кошатницей. Надо сказать, что еще одной подсказкой было твое поведение, когда ты и братья Уизли забирали Гарри в прошлом году. Угрозы и деньги иногда творят чудеса. Но вернемся к Гарри, побоям и прочим обидам от Дурслей. Видишь ли, им фактически навязали ребенка, и я не могу их упрекать в таком отношении к магам... хотя и хотелось бы. Но, повторяю, в той ситуации не было выигрышных решений, и... что я еще забыл рассказать?

— Зачем Гарри каждый год возвращаться к Дурслям?

— Защита с годами ослабела... но все еще работает, и потому для Гарри лучше периодически бывать в родном доме. К тому же пока Гарри считает дом Дурслей своим домом, его защита воспринимает их дом точно так же. Также родной дом помогает в том смысле, что защита, ощущая кровь, родственную Гарри, как бы слабеет. Не в плане мощи, а в плане паранойи, осторожности, — Дамблдор слегка теребит бороду, подбирая эпитеты. — Только благодаря этому защита Гарри не разносит Хогвартс в ответ на падения с метлы, ожоги на Зельях и прочие неприятности. Если бы защита не ослабела, то Гарри вообще не смог бы учиться в школе, но, к счастью, Лили предусмотрела этот момент. Или просто время ослабило заклинание. В любом случае, Гарри до совершеннолетия необходимо периодически возвращаться в дом Дурслей, иначе он станет опасен для окружающих. Было бы идеально, если бы Гарри ездил домой на Рождество, но требовать от него этого я не могу.

Директор еще раз вздыхает и разводит руками. Похоже, в какой-то момент целесообразность и рациональность в нем все-таки пали перед чувством стыда и заботы в отношении Гарри. Да, очень любопытная и опасная история. Понял ли Волдеморда, что его победило? А Пожиратели? Секрет защиты Гарри, надо понимать, сейчас уже не очень секрет, но все еще важная информация. Что из произнесенного можно доверить Поттеру?

Поразмыслив, понимаю, что ничего, кроме героизма родителей.

Вам бы понравилось, если бы на четырнадцатом году жизни, довольно таки несладкой жизни (пусть и субъективно), вам сообщили, что вся ваша жизнь была такой во имя политических игрищ? Во имя абстрактной победы Добра, которое где-то там далеко, а толстый кузен с кулаками — вот он, рядом? Думаю, полное озверение и презрение к тем, кто затеял такое, — самое мягкое, чего можно ожидать от Гарри.

И объяснять тут бесполезно: Гарри поймет все неправильно.

Поэтому давать информацию нужно постепенно, мягко: тут знакомство, там знакомство, рассказ о родителях, еще рассказ, намеки, догадки, а там уже и подготовка к сражению с Волдемортом. Психологическая подготовка, разумеется, ибо в магии Гарри с Томом никогда не сравняется. Точнее говоря, не успеет сравняться за то время, что пройдет до их встречи.

— Спасибо за рассказ, профессор. Гарри будет рад услышать, что его родители — герои.

— Я рад, что ты все понимаешь, Гермиона, — улыбается Дамблдор в ответ.

И как всегда, за кадром разговора остается больше, чем было сказано. Конечно, у меня еще есть вопросы — и про дары смерти, и про реконструкцию событий, про Сириуса, обрушение дома, про Фиделиус, но ведь не скажешь Дамблдору: "Дедушка, а затрави еще сказку!" Поэтому мы прощаемся, и я отправляюсь записывать впечатления. Саму историю Гарри, конечно, не стоит доверять бумаге, но... Омут Памяти на что? Надо будет — восстановим и запишем побуквенно, раз уж директор обещал научить работе с этим полезным приспособлением.