Дело Гермионы (джен)

— Скажи, Гермиона, — Луна прижимается и шепчет на ухо, — тебе бы хотелось быть не магом?

— Да, — совершенно искренне отвечаю я.

Будь я по-прежнему обычным человеком, сидел бы в своем мире, с семьей, и в ус не дул. С этой же магией одни сплошные проблемы. Нет, конечно, есть и приятные моменты, вроде голых девичьих тел рядом, но с точно таким же успехом мог бы на них смотреть в интернете, не выходя из дома.

— И мне бы хотелось, — снова шепчет прямо в ухо.

Блин, да кто ж так делает! Мало мне картинок, что она сейчас начнет это ухо лизать, так еще и щекотно же. Пытаюсь отстраниться, но руки Луны уже обхватили туловище и от попыток вырваться съезжают выше.

— Ого, а они выросли! — искренне радуется Луна за мои сиськи.

Меня так и подмывает ответить, мол, спасибо, я в курсе, но только молча отстраняюсь.

— Тебе неприятно? Ой, извини, я так больше не буду! — Луна убирает руки.

Опять сдерживаюсь, а то предложение как следует помассировать определенные части тела уже готово к озвучке и выполнению. Ага, руки так и тянутся. Приходится зажимать глупый организм насильственными методами.

— Если бы мы не были магами, наверное, мама осталась бы жива, — шепчет Луна, — и папа был бы другим, не таким, как сейчас. Он добрый, мы с ним отлично ладим, но раньше он был другим, тоже хорошим, но совершенно другим.

Еще один не пережил потерю жены. Сжимаю зубы от нахлынувших собственных чувств. Луна же, слегка растрепанная, сидит нахохлившись — чисто воробей-блондин на ветке зимой. Глажу ее по голове — и в этом нет уже ни грана эротики — так, как меня самого в детстве гладили родители, утешая. Луна опять прижимается и размазывает слезы, пока продолжается сеанс поглаживания.

И опять тоска и ярость сжимают сердце и душу. За что мне все это?! За что ей все это?!

Мы в хижине Хагрида, на улице слышны голоса Гарри и Джинни, а сам егерь готовится к высадке тыкв. Вроде рано еще, всего лишь середина апреля, но нет, ритуалы, понимаешь, все дела. Собственно, Хагрид копает землю, а Гарри сидит на скамейке или как сказали бы у нас, на завалинке. Греется на весеннем солнышке, восстанавливает силы. В принципе, чисто физически товарищ Поттер здоров, как мне на днях заявила мадам Помфри.

Но при этом циркуляция магии внутри тела до сих пор не восстановилась.

Магичить Гарри может, но только слабые заклинания, быстро устает и опускает палочку. Целительница уверяет, что все в порядке и к лету организм «разработается», вернется в прежнюю силу, но сам Гарри в это не сильно верит. Тем не менее он исправно и безропотно посещает процедуры, как в медпункте, так и на опушке Запретного Леса. Хагрид, не знаю уж, как это у него получилось — может, кентавров подписал? — но договорился с единорогами, и те помогают Гарри в лечении. Со стороны это выглядит так, будто они просто стоят рядом и о чем-то разговаривают.

Также на процедурах присутствуют Луна и Джинни, но вот удивительное дело, к Лавгуд младшая Уизли никакой ревности не выказывает. Может, у нее мозги на место встали, как насмотрелась на мешок мяса и костей вместо Гарри? Не знаю, но факт остается фактом: Джинни вьется вокруг нашего Мальчика-который-опять-выжил, но при этом не сношает мозг окружающим своей ревностью и криками «Он мой, только мой!». Собственно, вопрос Луны, который прозвучал вначале, наверняка вызван стонами самого Гарри, что он теперь не будет магом и вообще «шеф, усе пропало».

Трудно винить Гарри за это, события пошли совсем не детские, а он морально не готов.

Не говоря уже о физической форме, как бы цинично это ни звучало в свете случившегося.

«Завалив» крупную дичь в лице бывшего директора Дамблдора и поставив на его место Амбридж, Министерство или министр лично резко успокаиваются. В школе остаются лишь два аврора — на всякий случай, как нам заявили. Мало ли, вдруг там беглый преступник нарисуется, или еще какая ерунда случится? Кольцо дементоров все еще висит и будет висеть до конца учебного года, и вполне возможно, что на следующий год опять повесят, судя по слухам.

В общем, ерунда какая-то.

Два аврора против Дамблдора, который, по мнению самого Хога, до сих пор директор и имеет все права? Амбридж-то все на третьем этаже сидит, а не в кабинете директора. У меня, кстати, родилась конспирологическая идея, что Дамблдор засел в своей башне и просто сверху наблюдает, как идут дела, готовясь вмешаться. Увы, конечно, знаю, что он за крестражами бегает, но все равно хотелось бы прикрытых тылов и спокойствия. Люпин уехал, Сириуса припахали ловить учеников на полную рабочую ночь, Снейп то и дело ходит к Амбридж в кабинет.

Не знай я изнутри, как обстоят дела, точно решил бы, что Блэк и Снейп продались Министерству.

Но смотрителя, нашего дорогого Сириуса, пока никто не раскрыл и не тащит в Азкабан, и значит, все это игра на втирание в доверие, или просто подстройка под обстоятельства, или еще что, но игра. Орденские задачи в силе, и в чем-то присмотр за Поттером упростился. Квиддич до сих пор запрещен, на стадион никто не ходит, а сам Гарри перемещается по маршруту медпункт — хижина Хагрида и обратно. Уроки он делает отдельно, в облегченной форме, дабы не переутомляться. Целительница была настолько строга, выставляя этот запрет, что даже я там чуть не описался, хотя, казалось бы, мне-то что с того?

Сама Амбридж не лезет в эти дела, но регулярно интересуется, когда же Гарри выздоровеет полностью.

Окучивание Поттера на предмет перевербовки... ну, скажем так, наша Чебурашка сделала пару подходов к снаряду. Гарри долго и смачно потом возмущался. Он наотрез отказался говорить про Дамблдора что-либо плохое, и поэтому пока Долорес отступилась. В порядке мелкой ответной мсти не дала вывезти Гарри в клинику Мунго, в общем, парень под колпаком у Министерства, раз уж оно контролирует Хог. Ждут, пока выздоровеет полностью, и уж тогда с ним начнут работать плотно.

В принципе, не надо быть гением, чтобы понять, чего ждут от Гарри.

Заявлений в стиле «Дамблдор — старый пидарас, конфетками меня соблазнял, но не поддался я!», а также про учебу — мол, все плохо, и про приключения в школе — почему дедушка ничего не предотвратил, ну и так далее. Облей грязью Дамблдора, присягни, так сказать, Министерству, и товарищ Фадж тебе пожмет руку и обеспечит карьеру. Мне, конечно, такого предложения никто не сделает, мое окучивание им разок не удалось, так что списали в разряд скрытых противников. Как прямо выступлю против, так перенесут в раздел открытых и явных врагов.

Изолируют от Гарри, и вообще долго допрашивать не будут.

Но, так как веду себя тихо, пока что не лезут. Пока.

Нашу компанию тоже особо не ограничивают, и тоже пока. Также есть мнение, что Министерство внезапно увязло в ворохе проблем, созданных Пожирателями. Эти типусы в масках и балахонах, резко активизировавшись в конце марта, продолжили буянить и в апреле, как будто у них началось весеннее обострение. Начав с выноса сейфов, они уже два раза пытались вломиться в Министерство, один раз внаглую, прямо через центральный вход. Громили магазины и склады, убивали людей и магов, вешали метки в небе, и вообще «каждый день — новости».

При этом никого из них так и не поймали, и в обществе снова начал сочиться страх, приглушенный было десятилетием тишины и покоя. Корнелиус Фадж заверял всех, что это Пожиратели от безысходности мечутся и скоро удавка мракоборцев захлестнет шеи злодеев. Гринготтс и гоблинов вроде бы простили, признав форс-мажор, но все равно напряжение в этой сфере тоже нарастало.

Вот в такой вот прекрасной атмосфере Долорес Амбридж начала преподавать нам ЗОТИ после пасхальных каникул. Казалось бы, нужно выигрышно показать себя на фоне Люпина, убедить, что Министерство — это ого-ого! Всех защитит, и вообще, смотрите, как круто у нас умеют махать палочками! Пригласить авроров на урок, пусть расскажут о Пожирателях, ну и так далее, и так далее.

Пиар-акции, короче говоря, в полный рост.

Но нет, как я мог усомниться в способности Чебурашки обгадить любое начинание, даже собственное? Первое, что она нам заявила на уроке ЗОТИ, звучало весьма феноменально.

— Профессор Люпин слишком часто подвергал вашу жизнь опасности. Поэтому на уроках мы будем изучать только теорию! Все эти занятия с опасными существами слишком опасны, поэтому открывайте книги и читайте главу номер двадцать!

Невилл поднимает руку.

— Да, мистер Лонгботтом?

— Скажите, профессор, — Невилл весьма мрачен, — как мы сможем научиться защите от Темных Искусств, не практикуя эту самую защиту?

— Какая защита вам нужна под охраной Министерства и опытных мракоборцев? — делает удивленное лицо Чебурашка. — Разве вам что-то угрожает?

Хм-м-м, демагогия, софистика и передергивание, да еще и с позиции силы.

— Пожиратели на свободе! — резче обычного заявляет Невилл.

— Пожиратели, мистер Лонгботтом, — о как, больной вопрос, Чебурашка с ходу включает газ, — бегут в ужасе от мракоборцев и дементоров Министерства. Если бы не предатели среди магов, давшие им убежище, уже давно Пожиратели были бы водворены туда, где им самое место — в тюрьму Азкабан!

Что, однако, не мешает ей эксплуатировать Снейпа, бывшего Пожирателя. Вот уж воистину двойные стандарты в деле, не говоря уже обо всем остальном. Опасности нам не угрожают, ага, не считая самих дементоров. И про Азкабан стоило бы им задуматься, а ну как возрожденный Волдеморт подъедет в гости со свитой? Снесет тюрьму нафиг и всех освободит, вот «радости» будет.

Но Невилл закусывает удила... или просто характер воспитывает, мол, не отступать и не сдаваться?!

— На Гарри Поттера напали прямо в Хогвартсе, и значит, на любого из нас...

— Замолчите!!! — взвизгивает Амбридж. — Нападение на Гарри Поттера дело рук Альбуса Дамблдора, который уже осужден за свою ложь и за свои преступления!

— Это ложь! — вскакивает Невилл. — Директор Дамблдор не мог совершить такого!

— Бывший директор Дамблдор!!!

— Для меня он все еще действующий! — о как, Лонгботтом реально «уперся рогом». — Вы сместили директора, потому что боитесь его и потому что хотите заполучить деньги учеников!

— Это клевета, и вы за нее ответите, мистер Лонгботтом!

Вот тут, кстати, с Чебурашкой согласен. Клеветать не надо.

С чем не согласен, так это с последовавшим заявлением Амбридж, сделанном в довольно визгливой манере.

— Вы исключены из школы! Вон! Минус все баллы с Гриффиндора! Кто еще поддерживает заявление мистера Лонгботтома?

Хотел поднять руку, но Невилл сжал плечо. Амбридж, конечно, все увидела, но промолчала, раздувая ноздри.

— В таком Хогвартсе мне делать нечего, — заявляет Невилл. — До свидания!

— Вон! Вон с моего урока!

Интересно, чем это ее так Невилл зацепил, или просто Чебурашке нужна была показательная порка одного из учеников? В таком разе она с задачей не справилась. Или Лонгботтом по совокупности факторов вляпался, так сказать, тут и близость к Поттеру, и обвинения не в бровь, а в глаз, и рассылка писем по газетам и журналам, и так далее?

Очень некрасивая история получается.

Затем вмешивается МакГонагалл, да и самой Амбридж, видать, удаленно из Министерства вставляют по самые гланды, и она возвращает и баллы, и Невилла, но все равно требует извинений за клевету. Лонгботтом, после разговора о том, что обвинения надо подкреплять фактами, что-то там бормочет, и стороны расходятся. К настоящему моменту, после двух недель учебы, сохраняется злобно-враждебный нейтралитет.

Невилл еще и от бабушки получает, и вовсе не печенюшек в подарок.

После чего с удвоенной энергией набрасывается на тренировки по своей системе и целыми днями пропадает то в библиотеке, то в теплицах Спраут, то на уроках у Флитвика. Невилл, хотя и перестает через слово твердить о мести, но намерений своих не оставляет и тренируется так, что пар изо всех отверстий валит. Все понимаю, но вот так напрыгивать на Амбридж все равно не стоило, и атмосфера в Хоге от этого не улучшилась. Не говоря уже об уроках ЗОТИ, которые теперь полностью превращаются в молчаливый фарс.

Мы приходим, открываем учебники, читаем и уходим. Всё.

Луна вроде успокаивается, и теперь мы на пару молчим, слушая возгласы и хэканье Хагрида, машущего лопатой. Джинни что-то там рассказывает Гарри, кажется пересказ министерских сплетней, услышанных Артуром и переданных Персивалю, который где-то что-то там пересказал близнецам, а те переврали для Джинни. В общем, глухой телефон в четвертой степени, где прямого вымысла практически все сто процентов.

Но в качестве баек вполне себе пойдет, вон Гарри над чем-то смеется.

— Из них, наверное, выйдет отличная семья, — вдруг говорит Луна. — Они постоянно вместе.

— Может быть, — пожимаю плечами. — Рано еще говорить.

— Почему?

— Ну, хотя бы потому, что в этом возрасте все чувства по сто раз за день меняются.

— Но Джинни любит Гарри уже давно и крепко! — широко распахивает глаза Лавгуд.

Ей-ей, японские манга-девочки удавились бы от зависти к такой ширине и высоте глаз.

— Зато он ее не слишком давно, — понижаю голос на всякий случай, — если вообще любит.

— В смысле? — Луна тоже шепчет, и такое ощущение, что мы составляем заговор.

— Мне почему-то кажется, что смотрит он на нее как на сестру, причем не сестру Рона, а именно как на родную сестру. Сама понимаешь, в таком случае у Джинни нет шансов.

— М-м-м-м, — Луна складывает губки бантиком. — Это неправильно. Им надо носить браслеты из мерцающей лозы, и тогда их чувства настроятся друг на друга. И они поймут, как глупо себя вели. Пойду расскажу!

После чего решительно выходит из хижины. «Бу-бу-бу», — доносится с улицы.

Ну вот так-то лучше, а то развели тут сырость и ромашку: хочу быть магом, не хочу, понимаешь.