Дело Гермионы (джен)

Аластор Грюм, построив нас, как новобранцев, прохаживается вдоль строя. Так и ждешь, что сейчас гаркнет во весь голос: «Разговорчики в строю!» или «Кто из вас, умников, считает, что будет легко?» Можно сказать, что попал в теплую компанию... замыкающим, хех. Несовершеннолетних завернули — кого родители, кого деканы, кто сам передумал, ознакомившись с историей Турнира. Поэтому в строю, помимо меня, в основном, парни-старшекурсники.

Правда, никто в мой адрес ничего не гыгыкает, и пальцами тыкать не пытаются.

Есть положительные моменты в дурной славе, чего уж там. Подумаешь, на две головы выше и все такие из себя старшекурсники, хех. Грюм, прищурившись (он явно долго тренировался, потому что лицо его при этом приобретает крайне зверский вид из-за морщин и шрамов), всматривается в лица, как будто проводит опознание. Опять же, насколько успел изучить бывшего аврора, проверяет терпение учеников. Если сейчас хоть кто-то что-то скажет, тут же будет забракован. Урок номер семь: «Будь терпелив, ибо терпение на войне есть граница между смертью и жизнью».

Нас здесь навскидку десятка три, а выбрать нужно дюжину, если правильно понял.

Тут ведь дело какое: волшебники тоже люди и любят хвастаться, пускать пыль в глаза и приукрашивать действительность. Надо показать, что Хогвартс круче всех, и все такое. Самое парадоксальное — Турнир задумывался как средство сближения магов, а все равно превратился в фаллометрию между школами. Между элитами. Даже кровавые события августа и траур не привели к отмене Турнира. Финал чемпионата по квиддичу перенесли и отложили, а вот Турнир даже не подумали. Накопилось за сто лет, хе-хе.

Как-то события резко закручиваются, и не хочется думать, что из-за меня.

Как говорится, «не-не-не, это все директор виноват!».

— Хорошо, — наконец произносит Грюм. — Все знают, кто я такой?

— Да, да, да, — раздаются нестройные возгласы.

— И все знают, какое у меня прозвище?

— Грозный глаз! — звучит уже дружнее.

Так и хочется добавить: «Еще несколько дней строевой, и будет все в порядке!» На самом деле, товарища Аластора за глаза именуют «Шизоглаз», вполне под стать непрерывному вращению его искусственной гляделки. Но кто ж такое в лицо легендарному аврору заявит? Вот и придумали вежливое прозвище — и уважительное, и слово «глаз» присутствует.

— Правильно! И этим грозным глазом я сейчас посмотрю, что вы умеете, — свирепо заявляет Аластор. — Мне плевать, какие у вас оценки в школе. Кто не умеет держать палочку — может сразу проваливать, а кто умеет, пусть вначале покажет, что умеет. Всем понятно? Ты!

Посох Грюма уже указывает на ближайшего ученика. В самом деле, зачем Аластору нестройные ответы стиля «да, сэр»? Он и так знает, что услышит, и не хочет терять время.

— Покажи, что умеешь, — велит Грюм.

Тоже, кстати, один из психотестов нового наставника. От такого заявления «покажи, что умеешь!» у неподготовленного человека, как правило, все напрочь вылетает из головы. Потому показать сразу сможет только то, что действительно умеет, и в отношении магов это справедливо вдвойне. Ведь сейчас нужно не просто показать магию, а показать хорошо, чтобы Аластор впечатлился. Получается, что у меня фора или чит, если уж начистоту. Ведь я занимался с Грюмом полтора месяца, привык к его давлению и шуточкам и знаю, чего он ждет.

Также знаю, что если выступлю плохо, на Турнир он меня не пустит. И плевать ему на Дамблдора!

Глядя, как Грюм проверяет старшекурсников, невольно опять оцениваю его как учителя. Да, показывать и учить он умеет, иначе директор и в оригинальной истории не приглашал бы его вести ЗОТИ. Но при этом преподавать ему лучше другим аврорам, взрослым магам, знающим, чего они хотят. Грюм очень сильно психологически давит, у школьников это вызывает невольное отторжение. Про меня понятно, Гарри помогал Сириус, да и условия там немного другие. Здесь же, в школе, такого нет, никто в роли посредника не выступает. Кроме того, Аластор требует совершенства исполнения и паранойи поведения, что хорошо на войне, но плохо работает в школе. Хотя бы потому, что школьники не в силах представить, вообразить, понять душой, зачем это все.

Без понимания, соответственно, нет и старания.

Это два основных момента, есть еще другие, мельче и меньше, но тоже докидывающие свои пять единиц маны, если уж выражаться магически. В итоге получаем, что товарищ Аластор Грюм, при всей своей легендарности, параноидальности и мастерстве, все же больше не учитель, а именно что наставник «младых авроров и аврориц». Может, оно и к лучшему, что он не будет преподавать в Хоге?

— Следующий! Ты! — тычет посохом Грюм.

Сижу на стадионе, лениво перекатывая в руках ожерелье на манер четок. Рядом сидит лже-Гарри и не менее лениво наблюдает за пробами на нового Ловца команды Гриффиндора. Громко отдающий команды Оливер Вуд то и дело бросает в сторону Бакстера злобные взгляды, но бывший аврор их успешно игнорирует. Когда капитан в первый раз услышал об уходе Гарри, то взглядами он не ограничился. Орал так, что по всей башне было слышно. Проявив полное соответствие фамилии*, Оливер еще раз пять говорил с Гарри, даже после того, как вмешалась Минерва и властью декана запретила принуждать Гарри к квиддичу.

Сам Бакстер относится к этому с иронией.

— Интересно, что он сказал бы после первого матча? — задумчиво говорит Чарли.

— Да то же самое, — пожимаю плечами. — После чего прописал бы тебе двойную порцию тренировок в любую погоду, принимать три раза в день до, после и вместо еды.

— Ужас, — лениво произносит Бакстер. — Как у вас еще команда не развалилась с таким подходом?

— Также, как ваш аврорат не развалился с подходами Аластора, — парирую.

— Интересно, найдутся ли еще фанатики?

— Конечно, это же квиддич, — пожимаю плечами. — Тем более что Ловцом был сам Гарри Поттер!

— О да, — делает важное лицо Бакстер.

Смеемся. Неожиданно приходит странная мысль. Общение со школьниками, разумеется, не блещет глубиной философских идей и суждений. Но так как привыкал постепенно, увеличивая дозу, образно говоря, и все равно провожу изрядное количество времени молча, тренируясь, читая книги, делая задания или просто созерцая природу, то это самое общение не слишком выводит из себя. Что же чувствует Чарли, которому по выбранной роли приходится вести себя совсем иначе? Гарри Поттер популярен, рядом постоянно кто-то есть, приходится разговоры разговаривать, и так далее.

— Не слишком утомляет общение с детьми?

Да, коряво сформулировал, но Бакстер неожиданно все понимает.

— Из-за своей работы, бывшей работы, так и не завел семью. Все казалось — а вдруг меня убьют, что тогда? Потом в отставку вышел, а дома пусто, и кому я нужен, такой старый? Здесь же смотришь на детей, и прямо на душе теплеет, как будто семьей обзавелся, — не спеша, обстоятельно рассказывает Чарли. Минуту молчит и подытоживает: — Так что нет, не утомляет. Что, тяжело быть Бешеной Грейнджер?

— Если ты думаешь, что мне хочется больше общения, то глубоко ошибаешься, — пожимаю плечами. — Хватает и того, что есть.

— Ну-ну, — хмыкает он.

— Что?

— Да так, сама увидишь, — отмахивается Чарли и делает вид, что пристально смотрит на стадион.

Пожимаю плечами и не переспрашиваю. Захочет — сам расскажет, а нет — так нет. Не люблю все эти многозначительные недомолвки. Конечно, когда есть силы, время и желание, можно развлечься праздными размышлениями, но сейчас ничего нет. Ни сил, ни времени, ни желания. Уверенность Дамблдора в том, что Кубок выберет меня, — это одно, а вот после этого выиграть Турнир — это другое, и тренировки после приезда в Хогвартс только усилились. Да, не безумное выживание с Грюмом, но выматывает не меньше.

Собственно, вот и сейчас у меня тренировка, леплю взрывчатку.

Просто сухой и теплый день в конце сентября неожиданно расслабляет. Хочется сидеть и ничего не делать.

Дамблдор, весь какой-то уставший и потухший, кивает. Мантия в пятнах, борода не расчесана — дедушка явно забросил уход за собой, либо сил не хватает или времени. Поправляет очки, коротко бросает: «Дела, дела», — и тут же переходит к очередному вопросу.

— Окклюменция, или защита разума. Что тебе известно о ней?

— Защита разума позволяет оградить себя от чтения посторонними магами мыслей и образов, в настоящее время слабо распространена, в школе не преподается, является обязательным предметом для авроров. Может быть получена несколькими путями. Во-первых, мысленной дисциплиной, когда маг постоянно сохраняет контроль над собой и может отразить вторжение в любой момент. Во-вторых, специальными артефактами с установленными чарами ментального щита — в сущности, это разновидность первого пути, в котором забота о защите возложена не на мага, а на сторонний артефакт. В-третьих, пребыванием в местах, защищенных от вторжения, например в доме, который сокрыт Фиделиусом, или в местах, подобных Хогвартсу или некоторым отделам Министерства, то есть имеющих собственные стационарные щиты. В-четвертых, применением специальных зелий.

— Хорошо, — Дамблдор привычно оглаживает бороду. — Недостатки?

— В первом случае маг должен непрерывно себя контролировать, это непросто и требует долгой практики. Во втором и третьем случаях защита возлагается на сторонние щиты и артефакты, которые могут быть отключены, сломаны, потеряны, и тогда разум мага останется без защиты. В четвертом случае эффект слишком кратковременен, а зелья слишком сложны.

— Очень хорошо, — удовлетворенно заявляет Дамблдор. — Рад, что тема защиты сознания не оставила тебя равнодушной. В настоящее время практически повсеместно используется первый способ, то есть маг изучает Окклюменцию, если ему это нужно, и затем применяет, с той или иной степенью успеха. В особо важных местах вроде Отдела Тайн Министерства...

Что еще за Отдел Тайн? Там спрятаны все тайны? Архив, что ли?

— ...применяются комбинированные методы, — продолжает директор. — Сотрудников учат Окклюменции, выдают артефакты, помещения накрыты щитами. Это гарантирует полную уверенность.

Ну да, хоть один из способов да сработает, благо они независимы. Толково придумано.

— В связи с надвигающимися тяжелыми временами, а в случае Гарри — еще и осложнениями из-за связи крестражей, я счел уместным попросить Аластора обучить вас Окклюменции, — тяжеловесно так заявляет Дамблдор. — Умение полезное, всегда пригодится.

— Да, профессор.

— Что необходимо для успешного изучения? Необходимо понимать, что маги-легилименты, как, например, Волдеморт, не читают каждую вашу отдельную мысль. Это очень распространенное заблуждение, но всего лишь заблуждение. Легилименты считывают образы, цельные, полновесные, и это сродни извлечению воспоминаний. Как вы уже знаете, мисс Грейнджер, при извлечении воспоминания его можно увидеть так, как будто вы сами там были. Аналогично и с легилименцией: при вторжении в чужой разум идет поиск образов, которые намного сложнее, чем отдельная мысль. Это понятно?

— Да, профессор. Легилимент не может сказать, что я сейчас о нем думаю, но, вторгнувшись в сознание, может ощутить, увидеть и понять образ моего отношения к нему. Не отдельную мысль, что он мне, скажем, не нравится, а комплексный, цельный образ.

— Где-то так, — доброжелательно кивает дедушка Альбус, — хотя насчет «понять» вы немного преувеличили. Но не буду вдаваться в детали восприятия, это сейчас неважно. Аналогично легилименты воспринимают, при необходимости, и остальные аспекты. Волдеморт, например, всегда знает, когда ему лгут... потому что он воспринимает образ речи от собеседника, то, что тот вкладывает в речь. Именно поэтому профессор Снейп так успешно сумел вернуться в ближний круг Волдеморта.

— Окклюменция и мысленная дисциплина дают возможность контролировать себя во всем, и если профессор Снейп лжет Волдеморту и при этом маскирует свою ложь под правду, то Темный Лорд не в силах распознать ложь?

— Именно так. Том слишком привык, что все знает об окружающих, но я-то лично тренировал Северуса! — с оттенком гордости заявляет Дамблдор. — Разумеется, потребовались годы практики, к счастью, у нас было время. Вам и Гарри пока что рано замахиваться на такие высоты, но даже самый длинный путь начинается с первого шага, не так ли?

— Да, профессор.

— Окклюменция предполагает несколько базовых способов. Во-первых, это отражение атаки в легилимента; думаю, Аластор любезно покажет вам соответствующий щит, но, в крайнем случае, можете смело ставить Протего, при достаточной силе — помогает. Во-вторых, запутывание мыслей, когда ваша голова наводнена образами и мыслями, и лучше всего, если они не имеют отношения к делу. То есть легилимент, допустим, хочет вас расспросить о Гарри Поттере, а вы думаете о новых туфельках в магазине.

Ох, дедуля, сам думай о новых туфельках в магазине!

— Чем плох второй способ, так это тем, что он не дает настоящей защиты. Вы просто осложняете работу легилименту, но он все равно может неожиданно вторгнуться в ваш разум или все-таки прочитать то, что ему нужно, если мастерства хватит. В-третьих, можно вообще ни о чем не думать, этот способ аналогичен второму, но все же немного лучше, и вот почему. Не думая ни о чем, легче заметить вторжение легилимента, если он все-таки решится на таковое. Также можно упорно гонять по кругу одну и ту же мысль, допустим, напевать привязчивую песенку.

Смутно припоминаю, что читал такое в литературе, там еще были эсперы разных рангов, а главный герой как раз для защиты мыслей напевал прилипчивую песенку, в которой постоянно повторялись слова: «Три, четыре, три, два, раз!»

— При этом, пока песенка крутится в голове, при некоторой тренировке тоже можно заметить вторжение. Как видите, мисс Грейнджер, все построено на запутывании легилимента, на том, чтобы вовремя заметить вторжение в мысли и не дать прочитать то, что вы хотите скрыть. И в-четвертых, есть еще постоянная мысленная дисциплина, когда вы никогда не думаете лишнего, а если решите подумать, то вначале воздвигнете щит. К этому способу вы должны стремиться, пока же рекомендую вам третий метод — навязчивую мысль, ну а на установку щитов вас натренирует Аластор.

— Да, профессор. Главное — не дать легилименту прочитать себя и вовремя отразить вторжение

— Правильно, — кивает Дамблдор. — Вообще, самый простой способ защиты — не допускать прямого зрительного контакта с легилиментом, но обстоятельства могут сложиться так, что это окажется невозможным. Поэтому поразмышляйте над моими словами и создайте способы защиты, подходящие лично вам. На этом урок закончен.

Покидаю башню с чувством глубокого недоумения. А где обещанная теория и основы? То, что рассказал Дамблдор, и так знаю, и это все-таки прикладные приемы, которые Грюм уже объяснял. Остается только пожать плечами и идти, идти, идти, слишком уж измучен Дамблдор, не стоит дополнительно терроризировать дедушку.

---

* Вуд (Wood) — дерево в переводе с английского