Одиннадцатый Обряд (гет)

(Темная сторона)

Близость развязки пьянила, как никогда.

Все его надежды, все стремления, столь трепетно вынашиваемые им долгие годы, будут, наконец, осуществлены. Единственное, что стоит между ним и его Триумфом — время, которое Агоно тратят на расшифровку. О, если бы только это было возможно, Лорд бы собственными руками скрутил глупцов в нитку и выжал бы за раз всё, что в них содержалось полезного. Между тем, они всё больше выбивались из сил, и это раздражало. Раздражало настолько, что он порой серьёзно рассматривал возможность под Империусом принудить их работать и работать, выводя абзац за абзацем его бесценное Знание, не теряя ни единой секунды.

Он ждал.

* * *

Когда ключевые числа были найдены, непосредственная расшифровка заключалась лишь в монотонной подстановке и замене букв, а также правильном использовании выявляющих заклинаний. Эйфория от долгожданного успеха вскоре сменилась гнетущей усталостью от бесконечных часов, дней, месяцев расшифровки.

Волдеморт не только не успокоился с найденным решением, а, напротив, стал ещё более нетерпелив. Теперь он посещал их практически каждый вечер, беспрестанно подгоняя и не давая отдохнуть. Он упивался каждым новым открытым словом рукописей, растягивая рот в хищной улыбке, и Аманта была готова поспорить, что прежде не замечала на его лице подобную гримасу.

Их жаждущий друг иногда занимал её разум по-настоящему тревожными мыслями. Она бы не смогла облечь их в разумные словесные доводы, но предчувствие беды порой окутывало Аманту, когда она ловила этот пугающий взгляд на его безупречно красивом лице. Конечно, она гнала от себя эти ощущения. Они добились небывалого. Они творили историю, в этот самый миг, в этом самом месте. Они изменят мир к лучшему.

Через год работы они уловили единую суть текстов рукописи: Николас Фламель сумел привести к идеалу обнаруженные им древнейшие записи, заключающие описание магических ритуалов, способных даровать волшебнику бессмертие в чистом виде.

Всего их было десять — последовательных и крайне сложных в исполнении обрядов.

В своих текстах Фламель указывал и собственные комментарии, и результаты экспериментов с отдельными ритуалами и их элементами. Некоторые пометки незашифрованного блокнота теперь, в соединении с рукописями, обрели свой полный смысл.

Но, к величайшему их разочарованию, десятый обряд не принёс ожидаемого завершения — впереди всё ещё оставалась кипа нерасшифрованных бумаг, а сам автор в конце подробнейшего описания своих действий сделал запись:

«Самый главный опыт оказался катастрофически неудачен — испытуемый погиб. Анализ моих наблюдений и умозаключений сводится к следующему: вырывающаяся в процессе ритуалов магия настолько сильна, что убивает волшебника, не успевшего ещё стать бессмертным. Если бы в последние секунды вступала в действие некая подходящая защита, то, скорее всего, испытуемый, минуя опасный рубеж живым, за ним получил бы бессмертие».

Фламель не смог добиться успеха! Обряды привели к смерти, а не к бессмертию. Однако великий алхимик не был бы собой, если бы его остановила эта неудача. Он вновь обратился к исследованиям. Записи свидетельствовали, что он наткнулся на одну древнюю легенду о роде волшебников, чья кровь обладает целительными свойствами крови Феникса.

Много последующих страниц рукописи описывали его попытки изучить этот вопрос и проследить магический род. Фламель отыскал множество уникальных манускриптов, имеющих даже самостоятельно огромную историческую ценность, и через десять лет кропотливой работы нашёл то, что искал. В своих записях он сделал однозначную пометку о том, что род существует и что он нашёл его потомков.

И, тем не менее, его изыскания продолжались: он стал экспериментировать со свойствами этой необычной крови (отданной, разумеется, по доброй воле) и пришёл к выводу, что они гораздо слабее, чем у слезы Феникса. Ко всему прочему, как и было сказано в легенде, только каждый первенец в роду был наделён этим даром.

Алхимик писал:

«Эти волшебники не знают и сами, чем обладают. Однако я опасаюсь, что для моей цели имеющейся силы не будет достаточно — необходим элемент, способный многократно усилить магические свойства крови. Это должен быть артефакт особенный, уникальный».

Аманта с интересом следила за историей открытий Фламеля. Она прочла, как он обратился к изучению древнейших артефактов, как зародилась мысль о сотворении собственного, как он без колебаний отдал ещё два десятилетия своей недолгой на тот момент жизни на создание Философского камня.

Поздними вечерами, когда Волдеморт, наконец, покидал их владения, очертив, как всегда, мощную магическую преграду где-то посередине навесного моста, супруги порой позволяли себе немного отдыха, болтая на веранде о чём угодно, только не о работе. К слову, волшебный барьер на подступах к дому стал обязательным элементом их жизни с момента начала расшифровки. Разумеется, для их же защиты. Только вот выйти наружу так, чтобы Волдеморт об этом не узнал, тоже было невозможно.

— Ты скучаешь по дому? — в один из таких вечеров спросила Аманта. Была зима, и снежные сугробы подбирались к их ногам, останавливаемые лишь магией.

— Наверное, — отозвался Деймон, сделав глоток горячего кофе и недовольно скривившись. Выбраться за элем стало теперь невозможно, и, похоже, это его расстраивало. — Если и так, мне не хватает времени осознать это. Я просто хочу дойти до конца.

— Как думаешь, что будет, когда мы закончим? — этот вопрос давно висел в воздухе, не озвучиваемый ими по некоей необъяснимой причине.

Когда-то они точно знали, что будет. Когда-то, когда им было едва за двадцать, мир лежал у их ног, а их планы казались разумными, как никогда.

А теперь… Теперь они на семь лет старше. На семь долгих лет. Уверенность растаяла без следа, и они смутно понимали, что играют в этой истории совсем не такую роль, как думали раньше. И постепенно они стали обходить тему будущего, страшась собственных догадок на этот счёт. Но работа подходила к концу. Ещё год, возможно, два — и всё будет расшифровано.

— Думаю, что мы оставим всё это. Пусть Волдеморт сам разбирается со своей революцией.

Аманта хмыкнула. Было невозможно озвучить пугающую мысль о том, что он просто не позволит им уйти. Он не оставит себя в дураках.

— Доротея не писала? — спросила она, решив сменить тему.

— Думаю, не все её письма доходят нам. И мои, похоже, тоже. В мире неспокойно, Аманта.

Она и сама догадывалась.

— Там война…

— Да, там война.

— Обещай, что мы выберемся из всего этого, Деймон.

Он придвинулся ближе и обнял жену, поцеловав её в висок.

— Не думай об этом пока. Конечно, мы выберемся.

* * *

Она узнала это место. Это был тот самый день, много лет назад, когда они нашли ключ и впервые приступили к расшифровке.

Сумерки уже сгустились, и в мрачном зале снова лишь камин давал дрожащий свет. Волдеморт сидел в своём кресле с бокалом в изящной руке, будто бы расслабленно, но глаза его горели нетерпением.

— Деймон, Аманта! Прежде всего, поздравляю всех нас с этим выдающимся успехом. Аманта, твоя заслуга перед обществом никогда не будет забыта, поверь мне. Ты совершила невозможное.

— Спасибо, Волдеморт, — Аманта, зардевшись, тоже подняла бокал и пригубила терпкое вино, ощущая, как по жилам растекается горячая волна алкоголя вперемешку с радостью. — Но впереди ещё много работы.

— Совершенно верно, — кивнул тот. — Много работы и мало времени. Поиск шифра длился гораздо дольше, чем должен был.

— Мистер Фламель для этого здорово постарался, — усмехнулся Деймон. — Удивляюсь, дорогая, как я сам не додумался до этого решения, я ведь когда-то имел некоторые соприкосновения с маггловской религией. Держу пари, София бы разобралась быстрее.

Волдеморт вежливо улыбнулся.

— Не стоит винить себя за недостаточную связь с магглами, Деймон. Ты волшебник.

Наверное, обоим супругам на мгновение почудился холод в его тоне, потому что после этой фразы радостная лёгкость куда-то делась, и повисло напряжённое молчание.

— Что ж, — продолжил маг, неотрывно смотря в глаза Деймону, — каковы ваши расчёты относительно сроков?

Деймон покачал головой.

— Не следует надеяться на быстрое завершение расшифровки. На мой взгляд, понадобятся месяцы и годы.

Волдеморт продолжал смотреть на него ещё некоторое время, выражение его лица оставалось неизменным. Затем он перевёл взгляд на Аманту, и очередной глоток вина встал поперёк горла от этого взгляда. Тогда Аманта, возможно, впервые отметила про себя, что не чувствовала в их общем друге подобной черты ранее.

— Но ведь у тебя есть прекрасная Аманта. Вас двое, и вы, так же как и я, очень хотите добиться результатов как можно быстрее, не так ли?

— Разумеется, — отозвалась Аманта. — И мы немедленно приступим к работе. Но в определении сроков я согласна с Деймоном, на расшифровку этих трудов уйдут годы.

Их собеседник поставил бокал на столик. Глубоко вздохнув, он неспешно поднялся с кресла и прошёл к высоким окнам, вглядываясь в темнеющую ночь. Отзвук его гулких шагов странно отдавался в сердце Аманты, и она подумала, что он зол. Хотя, по сути, их партнёрские, а изначально практически дружеские отношения не предполагали никаких требований друг к другу, да и к тому же Аманта и Деймон и так работали, не покладая рук.

— Есть ещё один очень важный аспект, — наконец прозвучал голос из темноты зала. — Необходимо обговорить вопрос безопасности исследования.

— Что ты имеешь в виду?

— Эти знания очень важны. Для нас, для всего общества. Но поскольку впереди годы работы, следует обезопасить свои труды от, так скажем, эмоционального фактора.

— Эмоционального фактора? — недоумённо переспросил Деймон.

— Именно так, — Волдеморт вновь подошёл к ним, становясь рядом со столиком. — Нужна гарантия, что никто из нас троих не станет обнародовать суть нашего открытия до тех пор, пока мы все втроём не условимся об этом.

— Это разумно, — кивнула Аманта.

— А также гарантия того, что никто из нас по каким-либо причинам не станет умышленно препятствовать исследованию или уничтожать его результаты.

— Ну, хорошо.

— И потому нам следует скрепить Непреложный обет.

— Непреложный обет? Разве это необходимо?

— Совершенно необходимо, Аманта. Информация в этих записях абсолютно уникальна и может иметь поистине глобальное влияние на весь мир. Было бы глупо не защитить наш труд от действия на одного из нас, скажем, заклятия Империус или сыворотки правды. Непреложный обет позволит обойти эту магию.

Супруги переглянулись в нерешительности. Такой поворот событий ставил их собственную ответственность в этой истории на совершенно иной уровень.

— Не вижу причин раздумывать. Эти рукописи, прежде всего, ваше детище. Кому, как не вам, заботиться об их безопасности.

— Хорошо, — наконец, сказал Деймон. — Пусть будет Непреложный обет.

Все вытащили палочки, приготовившись к обряду. С удивлением Аманта увидела, как Волдеморт быстрым заклятием рассёк кожу на своей ладони, и капля его крови упала в мгновенно трансфигурированный им сосуд.

— Что.. Зачем это?..

— Довольно редкая разновидность магической клятвы — Родовой непреложный обет. При нарушении её последствия падают на всех представителей рода.

— Я знаю, что такое Родовой непреложный обет! — голос Аманты дрожал от подступающего волнения, — но это уже слишком даже для тебя, Волдеморт!

Тот слегка ухмыльнулся.

— Это всё не для меня, Аманта. Это для нашего исследования. Наша собственная жизнь в некоторых случаях может оказаться не так ценна для нас. Совсем другое дело, когда на кону гораздо больше людей, близких людей.

— Не могу представить себе, о каких случаях ты говоришь!

— Например, пытки. Думаю, ты согласишься, что магия открывает широкий простор для страшных и нескончаемых пыток, и, чтобы прекратить их, многие согласятся принять быструю смерть от последствий нарушения скреплённого договора.

— Мерлин… — Аманта спрятала лицо в ладонях. Деймон молчал, уставившись на флакончик с каплей крови внутри.

— Это лишь подстраховка. Никто всерьёз не полагает, что нас будут пытать и убивать за эти тексты, ведь так? — Волдеморт улыбнулся широкой улыбкой, и казалось, он говорил здесь не о родовой клятве, а о парочке защитных заклинаний. — Но любой исследователь должен объективно принимать предупреждающие меры ради своих достижений, без оглядки на собственное благополучие, вам это известно.

Аманта подняла палочку и, легко коснувшись ею своей левой ладони, прочертила маленькую линию, из которой тут же проступили алые капли.

Она не была согласна с ним. Просто вдруг осознала, что он так или иначе добьётся своего, так пусть это закончится побыстрее.

Глядя на жену, Деймон последовал её примеру.

Голос Волдеморта, шепчущий слова Обета, рождал в их палочках светящиеся нити, которые окутали их всех, проникли сквозь наполненный сосуд, заполняя всё пространство между ними.

И, когда волна Силы от мощнейшей скреплённой клятвы накрыла их, Аманта проснулась.

Подступившая тошнота заставила её встать и выйти на веранду, глотая свежий воздух. Она закрыла глаза, наслаждаясь прохладным ветром.

Этот сон часто снился ей именно так, во всех подробностях, хотя с того вечера минуло уже больше пяти лет. Уже тогда, в самом начале, Волдеморт нашёл способ подчинить их жизни своему желанию в этом вопросе. Может, именно поэтому подсознательно ей казалось, будто тот момент стал переломным, и с тех пор всё становилось хуже и хуже.

* * *

Чтобы обхитрить смерть, Фламель самостоятельно составил ещё один, одиннадцатый обряд, предусматривающий использование созданного им Философского камня и найденной волшебной крови. Однако его требовалось проверить, а он не хотел подвергать опасности жизнь очередного добровольца, и ставить под угрозу собственную был, видимо, тоже не готов.

В конце концов, он изобрёл способ, в соответствии с которым не пришлось бы рисковать никем. Он придумал провести последний обряд бессмертия не на человеке, а на сосуде с кровью — своей и волшебной вперемешку. И сделав это, он получил Эликсир бессмертия, который, ко всему прочему, имел действие только на самого Фламеля.

Единственное неудобство — дарованное бессмертие постепенно иссякало, и приходилось снова пить Эликсир. Но одного глотка хватало на долгие годы, а Эликсира у алхимика было предостаточно. Кроме того, он знал, какой именно род содержит необходимую магическую кровь.

Таким образом, алхимик, наконец, обрёл своё бессмертие.

-

От автора: я знаю, что возможность скрепления Непреложного обета сразу "на троих", да ещё такого, чтобы его действие распространялось на потомков, не описывалась в каноне, однако того требовал сюжет :)