Наследие. Некромантова бездна (джен)

Рунная магия — штука сложная, энергозатратная и тяжелая на подъем. То есть, ошибись немного — и рванет она без промедления, но в случае правильного начертания цепочки та срабатывает по принципу домино. Знак за знаком напитывается силой, запускается каскад реакций... Медленно, но впечатляюще.

Поразительно — даже для волшебников.

Три ряда нанесенных вокруг исходного круга рун из белых стали золотистыми, засверкали и засияли собственным светом. Серебристый сталактит подернулся рябью. Искрящиеся потоки хлынули вниз, в чашу, моментально заполнив ее и перелившись через край. На краткий миг они задержались у границ внутреннего круга, вспучившись не хуже бурлящей воды, но потом сломали и этот барьер.

Воспоминания — внутри голубовато-серых волн кружились чьи-то бледные лица — вблизи оказались жуткими. Когда твои ноги вдруг захлестывает такой поток... Бр-р! Скорпиус вспомнил греческие мифы — эти мутные воды один в один походили на Коцит, реку плача. Стонущие грешники, лютый холод и вечная ночь.

И все-таки сейчас это стоило перетерпеть.

Потому что когда сталактит полностью растаял, эти воды-воспоминания превратились в белесый туман и исчезли. А в центре круга остался лежать Альбус.

Первым рядом с ним оказался мистер Поттер.

Вторым — Неттлшип.

Почему Альбус так похож на тень самого себя?

Почему он никак не откроет глаза?

Почему, почему он так безвольно обмяк в руках мистера Поттера?

— Тот, кто будет подвергнут Испытанию Вотана, девять дней и ночей будет находиться на грани между жизнью и смертью, — прошептал Тедди Люпин. — На грани...

Он положил руку Скорпиусу на плечо, мягко удерживая его — а Скорпиус мало кому позволил бы такую вольность. Скорпиус неотрывно следил за темным силуэтом, склонившимся над лицом Альбуса.

— Мистер Неттлшип... Он же знает, что делать?

— Скорпиус, мы должны выбираться отсюда. Все от тебя зависящее ты сделал. Альбуса Поттера отправят в Мунго, или в госпиталь Цельса, раз уж мы в Париже, — вмешался отец. — Аппарировать из-под всей этой каменной толщи я не смогу, но если выйти к подземному озеру...

К ним неслышно подошла Нора.

— Никакой госпиталь не поможет мальчику, если его заберут отсюда. Его душа так и не вернется в тело, и помогать будет некому.

Драко Малфой посмотрел ей в глаза — куда внимательнее, чем кто-либо из взрослых до этого. По крайней мере, так показалось Скорпиусу.

— Северус, — негромко окликнул мужчина. — Кажется, тебе нужно это услышать.

* * *

— Яд синеголовой ифиты. Кровь. Порошок из жабьей шкурки. Толченое корневище веха. Пепел мака и розмарин, — шептал себе под нос Северус.

Он знал это зелье. Составов, которые можно было бы применить в Испытании Вотана, не так много. Но этот, без сомнения, был худшим.

— Кажется, тебе нужно это услышать, — привлек его внимание Драко.

Он стоял поодаль и держал за руку эту девочку. Почему?.. Ах да. Она же провидица.

Судя по всему, хороших новостей не предвидится.

— Что ты хочешь сказать? — устало спросил ее Северус. — Сколько у нас еще времени? Кто может отправиться за мальчиком?

Он опустился на колено, так, чтобы его глаза оказались лишь чуть выше глаз девочки — невозможно синих и серьезных.

— Отправиться за ним может любой из вас. Даже вы сами, — прошептала она. — Вот только вы не сможете ни вернуться, ни тем более вывести его. А ни за кем другим из взрослых он не пойдет.

Неттлшип прикрыл глаза. В глубине души он боялся именно такого ответа.

— Северус, о чем вы...

— Его опоили не обычным ядом или снотворным. Это "Дорога теней", — мрачно констатировал зельевар. — И это название отнюдь не фигура речи. Формально антидотом здесь будет Рябиновый отвар, но... Он не сработает, если не вернуть блуждающую по Иному миру душу. Для этого кто-то живой должен добровольно отправиться за Грань, разыскать там мальчика и уговорить его вернуться. Вот только наша провидица утверждает, что никто из нас не подходит для этого.

Там, за его спиной, Гарри Поттер прижимал к груди тело сына. Слышал он его приговор — или нет?

— Он не пойдет за взрослым, — вдруг потянула Северуса за рукав девочка. — Но может послушать друга.

Скорпиус вскинул голову. Только что Нора указала на него.

* * *

— Нет. Я не собираюсь рисковать единственным сыном. Это не обсуждается.

— Но, папа...

— Нет! — лицо Драко Малфоя пошло неровными блекло-розовыми пятнами. — Хватило и того, что ты устроил в конце семестра. Уверен, что и во время учебы произошла не одна столь же занимательная история, но их ты ухитрился сохранить в тайне. И не пепели меня взглядом — думаешь, я не заметил, как пляшет твоя стрелка? Я не явился в Хогвартс раньше только потому, что ни разу эти изменения не продержались достаточно долго, чтобы я мог нормально настроиться на аппарацию.

Тедди Люпин кашлянул:

— Простите, мистер Малфой...

— Вы будете указывать мне, Люпин, когда у вас будут свои дети.

— Папа! Я все равно...

Это был кошмар. И все-таки Северусу пришлось вмешаться:

— Я все еще могу страховать его. С этой стороны. Если Скорпиус согласен.

Драко ожег его взглядом, полным ярости — и боли:

— Ты даже себя не можешь страховать, Северус! И в отличие от тебя, сына мне никто не вернет.

— Я ВЕРНУСЬ! — остервенело выкрикнул Скорпиус. — Особенно если вы перестанете грызться и поддержите меня. В конце концов, Нора же как-то делала свои пророчества — и ничего, жива до сих пор.

Он отчаянно храбрился. Алиенора не выглядела довольной от его сравнения, но возражать не стала.

— Если вы не поможете, я приду сюда с вампиром и...

— Не хватит времени. Если вы не решитесь, то его время закончится, — Нора кивнула в сторону Альбуса. — А сын никогда вас не простит.

Это — уже посеревшему от таких слов Драко.

И тут раздался голос, которого не слышали уже довольно давно:

— Я могу страховать его. Могу умереть вместо него. Что угодно, если вы поможете вернуть Альбуса.

* * *

Новый ряд рун Драко Малфой писал собственной кровью на трансфигурированном в плотную ленту бинте. Самолично связал этой лентой руки Гарри Поттера и Скорпиуса. Отступил на шаг и критически обозрел картину: оба спасателя головой к голове Альбуса, все расположились по медианам равностороннего треугольника, вписанного в тот самый старый круг.

Мощная геометрия. Красивая. И опасная.

Куда там "Витрувианскому человеку"!

— Напиток Живой Смерти, — подал флакончик Неттлшип. — Скорпиусу хватит двенадцати капель.

Драко просяще посмотрел на него.

— Зелье. И руна. Более безопасный способ мне неизвестен.

Ноздри у старшего Малфоя дрогнули. Непослушными пальцами он стиснул флакончик и опустился на колени рядом с сыном.

Вдохнул.

Выдохнул.

— Возьми его за руку. Да, так пойдет. Открой рот — зелье лучше капать под язык.

В этот миг его лицо казалось белее мела. Но руки больше не дрожали.

— Помни: ты обещал вернуться.

Капля.

Другая.

Еще и еще...

— А ты — ты поклялся мне, Поттер, — севшим голосом оповестил аврора Драко Малфой. И одним росчерком вывел последнюю кровавую руну — на лбу бессознательного Скорпиуса.

* * *

Тень выдернуло из очередного воспоминания, но на сей раз его ждала не та, знакомая уже и пугающая багровая мгла. Нет, не она.

Тень оказался посреди отцветшей вересковой пустоши. Сверху — серое небо. Вдалеке — серый же, теряющийся в тумане горный кряж. А неподалеку шумела река.

Тень ничто не держало, и он скользнул к ней, как ему и хотелось. Река тоже оказалась серой — как камни по ее берегам, как утонувшее в ней отражение неба.

Пожухлый вереск и колючий терн. И ветер, вторящий шуму реки. Как будто кто-то зовет...

Тени показалось, что он и правда слышит чей-то голос. Не Кадма и не его братьев, не несчастного Талиесина, нет; этот голос, кажется, был знаком самому тени, а не пришел из чужих воспоминаний.

Что же он говорит? Не разобрать. Ну же, ближе, ближе!

Тень устремился к реке — голос доносился оттуда, однозначно. Скорее к реке!

Кажется, голос повторял имя — но тень никак не мог понять, какое. И оттого еще больше хотелось узнать.

Очередной порыв ветра насквозь прошил тень — но что это в сравнении с медленной агонией в клубах багровой мглы! Тень пробежал по потрескавшимся камням — это оказалось быстрее, чем он думал.

В ногах — хотя откуда у тени ноги — путались косматые плети вереска и жухлые перья папоротника-орляка. Кое-где мелькали последние лилово-розовые соцветия.

Тень следовал за голосом, уверяясь все больше, что это нечто безмерно важное; ему вдруг показалось очень нужным непременно узнать, кого голос так настойчиво зовет...

Он нашел его у самой реки — пятно золотистого сияния; в этом пятне — единственном светлом пятне на мили окрест — угадывался силуэт, тонкий и будто вытянутый. Неясно маячило лицо, можно было различить нос и шевелящиеся губы. Тень подошел вплотную, все еще силясь разобрать имя. Он попал в этот ореол света, и его обдало теплом погожего летнего дня — приятное чувство после всех этих воспоминаний.

И тут произошло невероятное — обладатель голоса заметил его. На сотканном из света лице звездами сверкнули глаза, рот раскрылся и Тень услышал отчетливое:

— Так ты со мной?