Молли навсегда (гет)

Очередь продвигалась медленно. И откуда столько народу набежало? Тем более сегодня, накануне первого сентября, когда все, по идее, готовятся к школе, а Санька, наконец, получила отпуск. Вот счастье-то привалило!

Так что сегодня Санька Осинкина очень спешила, решив поехать к бабуле в деревню. Решила спонтанно, и неважно, что та отвечала по телефону не слишком довольным голосом, — так, словно не рада единственной внучке. Ворчливо велела купить хлеба и приезжать не позже восьми вечера — потом она ляжет спать.

В супермаркет заехала только хлеба купить. Но не пойдёшь же без тележки? Ну а как же, и салфетки нужны, и шампунь скоро закончится, канцелярский клей тоже пригодится, и ручки цветные давно не покупала. Корм для бабушкиного кота тоже не помешает. А самой бабуле обязательно нужно взять эклеров в шоколаде и пачку хорошего чая. Вроде по мелочи — а набралось полтелеги. Мысленно прикинув набегавшую сумму и сравнив с остатками от зарплаты и отпускных — новенький компьютер сильно выбивался из бюджета, — Санька с грустью отложила коробку конфет обратно на полку. Взяла хлеб — он, как известно, всему голова. И баба Вера просила.

Когда же эта очередь кончится?

— Не спите, девушка!

Осинкина вздрогнула от толчка сзади, обернулась, пряча в себе возмущение — больно ведь бортом тележки в поясницу. За ней стоял здоровый мужик в кожаной жилетке поверх клетчатой рубахи. Лысый череп и окладистая борода наводили на мысль о грубых и крутых байкерах. Трудовая мозоль заметно выдавалась вперёд, а выражение лица было крайне нелюбезным, точнее сказать — надменным и презрительным.

— Спать ночью нужно, — буркнул он и опять легонько двинул тележку вперёд.

Санька проглотила обиду — очередь действительно продвинулась вперёд. Никогда она не умела достойно ответить таким грубиянам и сейчас тоже не стала пытаться. Молча подкатила тележку вперёд, стараясь никого не задеть.

Замерла, а глаза опять закрываются, веки тяжёлые. Впереди несколько гружёных доверху телег. Как бы тут не застрять надолго.

Осинкина не спала полночи. Читала на любимом сайте очередной фанфик по «Гарри Поттеру», очень уж интересный попался. И чувства есть, и стиль славный, и сюжет лихо закручен. Герои живые, узнаваемые и интересные. Санька буквально глотала главы, не в силах оторваться. А когда дочитала до последней главы, то разочарованно поняла, что закончился этот опус ничем. Точнее — не дописан; последнее обновление было больше года назад, и ожидать от автора продолжения было бы наивно. И так стало обидно, что она быстро отыскала ещё один рассказ с похожим сюжетом, убедилась, что он завершён, и снова погрузилась в мир магии и интриг. А тут и ещё и пейринг оказался любимый — Гарри с Гермионой. Или уже не очень любимый? Его ещё «ПамкинПай» почему-то называют. Погуглить бы, что это значит.

Предпочтения у Саньки менялись в зависимости от прочитанного. Бывало, что и слэш вдруг увлекал. Но этот второй фанфик начал бесить задолго до концовки. Героиня тупила, Гарри Поттер тупил ещё сильнее; надежда, что они хоть что-то родят, стремительно таяла. В пятом часу утра Осинкина дочитала до слова «конец». Это на самом деле оказался конец. Гарри Поттер просто умер, так и не осчастливив героиню. В будущем Санька клятвенно пообещала себе смотреть «предупреждения» в шапке работ. Вот же, черным по белому написано, — «смерть основного персонажа». Выключив компьютер, нырнула в кровать — на работу надо было к десяти, а ещё пробки.

— Девушка, двигайтесь! — опять раздалось позади, вырывая её из полудрёмы. — Вы что, спать сюда пришли?

Вздохнула, выпрямляясь, сделала ещё пару шагов вперёд. На байкера не обернулась, но спина напряглась — видимо, сверлит взглядом. Санька поёжилась и опять прикрыла глаза. Да не спит она вовсе, просто очередь пережидает.

А ведь ещё надо заскочить домой, собрать рюкзачок с самым необходимым, и сразу мчаться на вокзал. Ехать на электричке часа четыре, оттуда на автобусе ещё полтора часа пилить до деревни по разбитой просёлочной дороге. Не ближний свет, но к восьми вроде бы успевает.

Бабка у Саньки — дама строгая, даром, что из родни одна-единственная. Родителей Осинкина не помнила, отец-то ещё до рождения дочки семью оставил, а мама быстро угасла от неизвестной болезни, когда Санька начала ходить в садик. Тогда бабуля не отдала её в детский дом и воспитала сама.

Жили в деревне. Это позже, уже когда поступала в институт, перебралась в город, в однокомнатную квартиру, оставшуюся от мамы. И то счастье — своё жильё. К бабуле ездила теперь нечасто, по большим праздникам, да летом. Потом, как пошла работать, и того реже. Но на недельку смогла вырваться в прошлый отпуск. Своей семьи пока не завела, да и рановато кажется, так что бабуля — всё, что у неё было.

Вроде, и умница Санька, и руки из правильного места растут, только совершенно не красавица — так, бледная моль. Таких, как правило, не замечают нигде. Во всяком случае, Осинкиной на ухажёров категорически не везло. Были попытки завести отношения с милым толстячком Борей из компьютерного отдела, да окончились ничем. С ним оказалось жутко скучно, и те несколько встреч, что у них случились, вспоминались с чувством тоски и неловкости. Даже до постели не дошло. Шутка ли — двадцатидвухлетняя девственница?! Кому скажи!

Ощущение, что тележка катится вперёд сама, резко вырвало её из дрёмы в очередной раз. Сердце от резкого перехода забилось в груди выброшенной из аквариума рыбкой, а тело отозвалось нарастающим гулом в ушах и топотом батальона мурашек. Чувствуя, как мир начал накреняться и темнеть, несмотря на яркие потолочные лампы, Санька покрепче ухватилась за единственную свою опору, пытаясь не упасть. И чуть не вскрикнула, увидев перед собой стену.

Точнее, не совсем стену, а широкий столб посреди станции на вокзале, разделяющий смежные платформы. Только отвернуть уже невозможно — ноги сами несут её за тяжёлой тележкой. А почему она такая тяжёлая, задуматься не успела, только зажмурилась, тихонько пискнув и приготовившись к удару.

Но удара всё не было, словно преграда исчезла, да и тележка уже сама тормозила, так что Санька открыла глаза, оглядывая заполненную народом платформу, и даже обернулась назад, чтобы убедиться, что стена ей только привиделась. Нет, не привиделась, вот она, позади. И, Боже мой, из неё как раз вышли два высоких парня, совершенно одинаковых с виду. Стройные, рыжие, синеглазые симпатяги, только одеты немного старомодно. И главное — оба улыбаются Саньке, как родной.

— Ну, ты даёшь, сестрёнка, — воскликнул один, перехватывая у неё тележку, — мне показалось, или ты боялась врезаться в барьер?

— Наверное, хотела проверить, произойдёт ли расщепление, как при аппарации, — весело подмигнул ей второй рыжик. — Прости, Молли, что придал тебе ускорение. Но мне так не захотелось лишаться единственной сестрёнки!

— Думай, что болтаешь, Гидеон.

— А сам-то! Поворачивай, Фабиан, поезд вообще-то там. Малыш, ты сильно испугалась?

Названный Гидеоном обнял девушку за плечи, разворачивая на сто восемьдесят градусов вслед за близнецом, и Санька уставилась на красный поезд, испускающий клубы белого дыма. Именно под таким ракурсом его всегда показывали в кино!

— Хогвартс-экспресс! — ошарашенно пробормотала она, не веря своим глазам.

— Молли, ты словно привидение увидела, — взглянул на неё Фабиан, катя рядом тележку. — Что с тобой, девочка?

Санька через силу улыбнулась ему и покачала головой. Она была не уверена, что сможет что-то внятно объяснить. О том, что она круто попала в Поттериану, можно будет подумать позже. Главное — сбылась мечта идиотки, начитавшейся фанфиков про Гарри Поттера.

Девушка шла между близнецами, постепенно приходя в себя.

В ту же сторону двигались дети разных возрастов, кто в мантиях, кто в простой, но нелепой одежде. Некоторых сопровождали взрослые. Гомон весёлых школьников, шумное пыхтение паровоза, клёкот, мяуканье и шипение всевозможной живности в клетках — всё это создавало какое-то праздничное настроение. Кто-то нёс чемоданы в руках, кто-то катил такие же тележки, как у Саньки. Все улыбались, здоровались, смеялись. На душе у девушки потеплело. Жива — и хорошо, а то ей то ли сердечный приступ привиделся, то ли ещё что-то похуже.

— Молли, там не твоя подруга? — спросил Гидеон, крепче сжимая её плечи своей рукой. Какие хорошие у неё братья!

Стоп! Фабиан, Гидеон, Молли! Она что — Молли Уизли?!

Застонать вслух не получилось потому, что к громкому проявлению своих чувств Санька с детства не была приучена. Гидеон ласково потрепал её по плечу:

— Это же соседка наша, нет?

Узнать девушку с густыми каштановыми кудрями, что махала ей рукой и весело улыбалась, Санька, конечно, не могла, но помахала в ответ. На всякий случай.

— Ага, — кивнула брату.

Но как же всё-таки обидно! Почему из всех героев Поттерианы она попала в дуру-квочку, с выводком невоспитанных эгоистичных уизлят, которых с некоторых пор она стойко не переносила?!

Правда, братья ей понравились. Очень симпатичные, живые и к ней так добры. Саньке всегда было жаль, что в каноне оба погибли. Вот кто бы мог повлиять на непутёвых племянников. А то этот Артур Уизли — тряпка, Молли — истеричка и деревенская баба, а ведь вроде была из аристократов…

— Молли, привет, — поздоровалась та кудрявая девушка, — они как раз подошли поближе.

— Привет, — ответно улыбнулась Санька. Имени не знает, ну и ладно, дело наживное.

— Привет, Чарити, — подтвердил эту мысль Фабиан.

Та зарделась от смущения, но бойко спросила:

— Мальчики, поможете с чемоданами? А то папа смог меня проводить только до вокзала. У него работа.

— Конечно, поможем, — кивнул Гидеон, отпуская Саньку, — не вопрос! Молли, тебе в какой вагон?

Девушка замялась — вот чего она точно не знает.

Выручила Чарити:

— Мне — сюда, а Гриффиндорцы дальше. Через вагон. Молли, ты заходи к нам, хорошо?

Гидеон чмокнул её в лоб и остался помогать Чарити, а Фабиан покатил тележку сестры дальше. Проехав мимо следующего вагона, он притормозил у очередного тамбура.

— Молли, ты чего такая тихая сегодня? — с сочувствием спросил он Саньку, поднимая с телеги сразу два чемодана. — Клетку сама возьмёшь?

— Всё нормально, правда! Сову я возьму, — Санька подняла клетку с небольшой серой совой и направилась в вагон вслед за братом. Они прошли до середины, когда девушка заметила пустое купе. — Давай сюда!

Остаться бы тут одной до конца пути. Не то чтобы Осинкина не любила компанию, но не мешало осмыслить происшедшую с ней катастрофу в тишине и одиночестве. Как-то морально собраться, подготовиться к новой жизни. Другим попаданцам на подготовку выделяется по нескольку месяцев, а у Саньки всё не как у людей. Из огня да в полымя — как любила говорить бабка Вера.

От шока девушка немножко отошла; с мыслью, что теперь она — Молли Уизли, почти смирилась. Про то, что случилось в том мире с её телом, старалась не задумываться. Только бабулю жалко, а остальные переживут.

Может, это всё-таки сон? Санька ущипнула себя за руку выше запястья, пока Фабиан закидывал её чемоданы на верхнюю полку. Щипок вышел чувствительный, подтверждая, что это реальность.

Братец поцеловал её в щёку, внимательно заглянув в глаза:

— Уверена, что всё в порядке? Молли, если кто обижать станет, ты, пожалуйста, не молчи! Сразу присылай сову. Договорились?

— Фабиан, ты чего? Я же не маленькая уже!

— Знаю, что можешь за себя постоять, — усмехнулся он, и ласково провёл своей широкой ладонью по её волосам. — И всё равно, ты — слабая девчонка, а мы — мужики! И всё-всё-всё можем понять.

— Прям-таки всё? — усомнилась девушка. Рассказать бы ему, что она не его сестра. И посмотреть, в кого превратится всё понимающий братец.

— Абсолютно! — серьёзно произнёс Фабиан. — Всё поправимо, кроме смерти.

Санька мысленно с ним согласилась, а вслух ответила:

— Повезло мне с такими братьями! Вы сами-то берегите себя, ладно?

— Да что нам будет-то? — развеселился «брат». — Ну, давай, стрекоза! До встречи!

Пояснив, что у них с Гидеоном ещё дела в Лондоне, Фабиан пожелал счастливого учебного года и сбежал.

Оставшись в одиночестве, Санька поспешила закрыться изнутри, но никакой задвижки на двери не предусматривалось. Посетовав, что не знает подходящего заклинания, девушка устроилась у окна на мягком сиденье. Она совершенно не представляла, чем заняться, и как начинать свою попаданскую жизнь.

Глаза слипались, но возможно это просто реакция на стресс. По-хорошему, достать бы чемоданы и для начала исследовать их содержимое. Вещи многое могли сказать как о хозяйке, так и об окружающем мире. Но только сил на этот подвиг ощущалось крайне мало. Да и школьники то и дело заглядывали в купе, бесцеремонно открывая дверь. Хорошо, что никто пока не пожелал присоединиться.

Притвориться спящей? Ага, как Люпин в «Узнике Азкабана». Нет уж, надо подождать кого-нибудь. Должны же у Молли быть друзья? Или нет? Сердце неприятно кольнуло. Ничего, если нет — она их себе заведёт. У неё всегда это неплохо получалось. А тот мир или этот, — что ж, люди везде одинаковы.

Санька сунула руки в карманы и нащупала кошелёк, крошечную книгу и палочку. Кошелёк оказался набит золотыми монетами. Пересчитывать пока не стала. Успеется. Книжечка было явно под чарами уменьшения. Ладно, тоже не горит. А вот волшебная палочка требовала немедленного внимания.

Настало время убедиться: маг она или мимо проходила.

Барьер на платформу девять и три четверти её пропустил, но это разве доказывает, что она теперь волшебница?

Палочка удобно легла в руку. По телу прокатилась тёплая волна. Неужели признала новую хозяйку?

— Люмос, — произнесла Санька. И широко улыбнулась, залюбовавшись ярким огоньком. — Нокс! Темпус!

В воздухе перед ней зависла голограмма часов и дата. Как хорошо, что многие заклинания ей знакомы из фанфиков и канона!

До отправления поезда, если она не путает, оставалось пять минут. А вот год на дворе — тысяча девятьсот шестьдесят седьмой.

И очень жаль, что она не помнит год рождения Молли Уизли. Точнее, Молли Прюэтт. Эта внезапная мысль сильно обрадовала девушку. Точно! Она ведь ещё не замужем! И Артур Уизли ей пока что никто, и звать его никак. То есть Санька ещё поглядит, выходить ли за него замуж, или послать лесом. В Нору, ага!

Не успела подумать про суженого, как дверь распахнулась в очередной раз, и девушка увидела очень рыжего парня, похожего больше на киношных близнецов, Фреда и Джорджа, чем на Рона Уизли. Но плечи такие же широкие, как у лучшего друга золотого мальчика. Сердце Саньки осталось совершенно спокойным. Каким бы ни был симпатичным этот рыжик, а до братьев-Прюэттов ему далеко. Да и не во внешности дело.

— Молли, привет, а я тебя везде ищу, — радостно сообщил этот верзила, плюхаясь рядом с Санькой на сиденье. Девушка невольно отодвинулась к окну, а руку, которую парень закинул по-свойски ей на плечо, демонстративно сняла. Рано она его с близнецами Уизли сравнила. Вылитый Рон!

— Привет, Артур, — ответила вежливо.

— Ты чего такая? Столько не виделись, а ты…

Санька попыталась подняться, но резко дёрнувшийся поезд швырнул её прямо на колени парню.

— Извини, я скоро вернусь, — она поспешно вскочила и покинула купе, усилием воли сдержав рвущийся из груди смех. Очень уж забавное выражение лица сделалось у Артура. Санька искренне надеялась, что ничего ему там не придавила. Не монстр же она. И зла рыжику не желает.

Сбежала она не просто так. Ей вдруг показалось смертельно важным посмотреть, как она теперь выглядит. Мантия-то очень приличная, шёлковый платок на шее тоже недешёвый, и фигуру она уже оценить успела — грудь как минимум второго размера и упругая, а не то плоское недоразумение, что было у неё прежде. И талия тоненькая пока что. Ну, правильно, семи родов у неё ещё не было.

Рост не слишком высокий, но и мелкой себя Санька не ощущала. Наверняка учится уже на одном из последних курсов. Надо будет осторожно уточнить у Артура.

Девушка поспешила закрыться в уборной, что нашлась в конце коридора. Зеркало, хоть и не слишком большое, там имелось. Ладно, и такое сойдёт, — лицо разглядеть можно.

Санька застыла, внимательно изучая себя, а потом улыбнулась во весь рот. Да она же просто красавица! И улыбка нисколько не портит впечатления. А уж зубы — в Голливуде бы позавидовали. Есть в магическом мире свои плюсы, точно есть!

Непонятно, как в фильме подбирали актрису, а на вкус Саньки выглядела она просто зашибись. Ярко-синие глаза, обрамлённые длинными тёмными ресницами, загнутыми кверху. Тонкие тёмные брови, чистая кожа, аккуратный носик и прихотливый изгиб рта. Скулы широковаты, но это придаёт определённый шарм. Кожа не бледная, а слегка золотистая. И веснушек, как у Артура, не наблюдается вовсе. А самое главное богатство — волосы. Рыжие, конечно, но таких богатых оттенков, — будто расплавленное золото с вкраплениями бронзы. Пышные, несмотря на то, что заплетены в простую косу, да и толщина этой косы — в руку Фабиана, не меньше! И если коса длиной ниже талии, то распущенные, наверное, попу прикрывают. Такие перемены Санька оценила, — в том мире у неё был короткий ёжик, а ведь она всегда мечтала о длинных волосах.

Девушка подмигнула своему отражению, глубоко вздохнула и медленно, с удовольствием, выдохнула, впервые ощутив волнение и радость от попаданства. А ведь не так уж всё плохо!

Возвращалась в своё купе в приподнятом настроении. И Артур уже не так раздражал — она же не знает, вдруг он милый, интересный и суперхороший. Нужно будет разобраться, а не рубить всё с плеча. В конце концов, с лица воду не пить.

Навстречу попадались малыши, которые при виде девушки прижимались к стенке, пропуская её. А потом она нос к носу столкнулась с двумя старшекурсниками примерно её возраста. То есть, возраста Молли — от пятнадцати до семнадцати. Черноволосые красавцы преградили путь совершенно не по-джентльменски. Старший нахально улыбался и оглядел её с интересом.

— Какая приятная встреча, — заговорил он. — Даже грифы за лето изменились, а, Рабастан?

Санька удивлённо рассматривала братьев, сходство было несомненным. Неужели это Лестрейнджи? Как же их, Рудольфус и Рабастан! Точно! Так вот какими они были в юности!

— Пропусти, Рудольфус, — мягко потребовала девушка, одарив обоих весёлой улыбкой и совершенно не представляя, есть ли в этом времени вражда между факультетами. Но на всякий случай решила первой никакого негатива не показывать.

Младший смешливо улыбнулся в ответ, а старший озадаченно хмыкнул.

— Даже имя моё знаешь, Прюэтт?

— Странно, да, Лестрейндж? Мы же на разных планетах все эти годы учились.

Рабастан весело хохотнул, а Рудольфус надменно вскинул голову и посторонился:

— Проходи, Прюэтт, а то нехорошо ведь заставлять ждать даму.

Санька на шпильку Рудольфуса отвечать не пожелала, пожала плечиком и проскользнула между братьями. Но зарубку себе поставила — выяснить, что же всё-таки означает этот странный титул «предателей крови». Спрашивать у Артура не стоит, но в библиотеке она обязательно покопается.

Пока её не было, в купе появились ещё двое гриффиндорцев. Девушка и парень казались похожими друг на друга и выглядели как будто знакомо. Ну и мир, от близнецов проходу нет!

Девушка тут же бросилась Саньке на шею, крепко обнимая, а её брат очень радостно кивнул.

— Привет, Молли, — воскликнула девчонка, — как же ты похорошела за лето! Правда ведь, Роб?

— Эжени все уши мне прожужжала, как она по тебе соскучилась, — со смешком пояснил тот. — Выглядишь здорово, Молли! Как провела лето перед последним курсом? Из учебников не вылезала или романы крутила?

— Ни то, ни другое, — бодро ответила Санька, а сама мысленно охнула, подумав, что учебники она даже ещё ни разу не видела, — ни за седьмой курс, ни за все остальные. Одно утешало, что с курсом определилась. Значит, седьмой. И ей, соответственно, семнадцать лет. — Просто отдыхала и дышала свежим воздухом.

Она позволила Эжени усадить себя на сиденье и порадовалась предлогу не садиться рядом с Артуром, который, хоть и помалкивал, но продолжал непонятно поглядывать на неё из-под светлых ресниц.

— Лучше вы расскажите, где побывали и кого видели.

— Артур вот молодец, работу на лето нашёл, а мы бездельничали, — беззаботно отозвался Роб, — родители нас возили в Италию.

— Там было классно, — кивнула Эжени, глядя на Саньку сияющими глазами, в которых светилось нетерпение. — Послушайте, парни, вы бы прогулялись. Нам с Молли нужно посекретничать.

— Пойдём, Артур, — тут же вскочил Роб, — я даже догадываюсь, о чём пойдёт речь.

— Молли, — начал рыжик, тоже поднимаясь, — я хотел…

Но что хотел Уизли, осталось неясным, — Роб решительно утянул его в коридор, плотно прикрывая дверь в купе.

— Молли, — тут же выпалила Эжени, — я, кажется, влюбилась!

— Не может быть, — порадовалась Санька за подругу. — И кто же он?

— Не поверишь, — округлила та глаза. — Мы встретили его в Италии. Они там тоже отдыхали…

— Ну! И кто же он?

— Угадай!

— Рудольфус Лестрейндж? — усмехнулась девушка, назвав пока единственное известное ей имя из старшекурсников. Он вполне мог учиться на последнем курсе Слизерина.

— Ну, Молли, скажешь тоже. Хорошо, что тебя Белла Блэк не слышит!

— Рабастан?

— Да нет же! Дались тебе эти слизеринцы! Это Дамиан Вестерфорд!

— Вау! — ответила Санька, как того требовал момент.

— Да! Ты не поверишь, он такой милый! И вовсе не зануда, как мы думали. Но умный, конечно, очень. Рейвенкло же. Он мне столько про звёзды рассказал и про историю Венеции!

На лице у неё появилось мечтательное выражение.

— Так у вас уже что-то было? — Саньке на самом деле стало интересно. Раньше у неё не было таких близких подруг, которые делились бы с ней своими переживаниями и влюблённостями, а это, оказывается, очень приятно.

— Нет, ты что… — Эжени слегка покраснела, что в сочетании с золотистым загаром смотрелось очаровательно. — Только один поцелуй.

— Первооткрывательница! И как оно?

— А ты что, с Артуром не целовалась разве?

— А должна была? — ухмыльнулась Санька, уходя от ответа. Ей стало не слишком приятно, что их, по-видимому, считают парой.

— Ну, он сказал, что вы летом не виделись… Но я думала, он тебе нравится.

— Давай про Артура не будем. Ты лучше про Дамиана расскажи.

Эжени оживилась, принимаясь перечислять все достоинства Рейвенкловского парня. Оказывается, поцеловал он её только в щёчку, когда они прощались после вечерней прогулки по магической улице в Венеции. Как-то он вдруг осмелел. Подруга расстроилась, что это был их последний день в Италии, и они больше за всё лето с Дамианом не виделись. И в Хогвартс-экспрессе встретиться им пока не удалось, а очень бы хотелось.

— Ещё не вечер, — подбодрила подругу Санька.

— Ты какая-то сонная. Кто-то спать мешал?

— Зачиталась прошлой ночью, — честно призналась девушка. — Ты не против, если я немного подремлю?

— Я только за! Нам же ехать ещё целую вечность. Ты к окошку тогда садись. Вот, возьми мою кофту, подложи под голову. Мама всё переживала, чтобы я не простыла, несмотря на то, что на улице жара.

Санька пристроилась к окну, пользуясь возможностью и добротой подруги, и сладко зевнула.

— Спеть колыбельную? — шутливо шепнула Эжени. — Ладно, я пойду в первый вагон, я же староста теперь. А ты спи, спи, потом поздравишь!

Она ушла, и обновлённая Молли с блаженством закрыла глаза, уплывая в приятную дремоту под мерный стук колёс.

Несмотря на весьма неудобное положение, Санька ощутила себя выспавшейся и бодрой, хотя ещё некоторое время сидела с закрытыми глазами, слушая стук колёс и чьё-то сопение рядом. Пришла мысль, не проехала ли она остановку. Осинкина поспешно открыла глаза, вглядываясь в пейзаж за окном. Горы вдали и совершенно незнакомый вид полей и какого-то озера заставили окончательно проснуться и всё вспомнить — по дороге на дачу таких мест точно не было. Она в Хогвартс-экспрессе! И зовут её теперь Молли Уизли! То есть, Прюэтт! Конечно же, Прюэтт! Не ляпнуть бы фамилию рыжика, как свою.

Вот и он, сидит напротив, нахохлившись, тоже в окно смотрит. А рядом с ним Роб, читает что-то.

Возле себя Санька увидела Эжени, которая что-то рисовала в блокноте. Точнее, кого-то, и рисовала девушка очень хорошо, просто талант. Санька готова была поклясться, что изображала она никого иного, как свою новую любовь. Дамиана как-то-там.

— Похож, — хмыкнула она негромко, не уверенная в своей правоте. Но разве это так важно?

— О, ты проснулась! — оживилась подруга.

Тут же повернулся от окна Артур, садясь более ровно, а Роб оторвался от книжки и одарил милой улыбкой:

— С добрым утром, спящая красавица!

— Сейчас уже вечер, — фыркнула Эжени. — Ты не голодна, Молли? А то мы тут шоколадных лягушек прикупили. А ещё нас родители нагрузили пирожками с курицей и грибами. Будешь?

— Было бы неплохо, — кивнула Санька, — только я совершенно не помню, что положили мне и в каком это чемодане.

— Артур, ты самый высокий и сильный, достань чемоданы Молли, будем проверять, — распорядилась Эжени, ничуть не удивившись.

Рыжик с готовностью поднялся и потянулся за чемоданами. А Эжени достала из-под полки корзинку, накрытую цветастым полотенчиком. Отодвинувшись от подруги, постелила это полотенце на сиденье между ними и принялась выкладывать на него очень аппетитные пирожки.

Санька открыла по очереди оба своих чемодана, с тщательно скрываемым любопытством заглядывая внутрь. В одном находились учебники, стопки пергамента, котёл и сумка, набитая перьями и разной утварью для учёбы. Во втором имелась одежда, обувь, ещё немного книг и большой бумажный пакет с едой. В сердце кольнула неприятная мысль, что она ничего не умеет и не знает, как волшебница. Тем более волшебница-семикурсница. Панику удалось подавить почти сразу. Ну в самом деле, если посчитать поводы для беспокойства в своём новом состоянии, то ведь с ума сойти можно. А не хочется! И что делать придумала — будет дышать глубже и решать проблемы по мере возникновения.

— Жареная курица, яблоки, картошка, какой-то сок, — перечисляла она, выкладывая всё рядом с пирожками друзей. — Ну что, мальчики-девочки, налетайте. Всё ещё горячее.

Упрашивать никого не пришлось. Еда оказалась вкусной, а ребята голодными. Сок пришлось бы пить из горла бутылки, но Эжени догадалась трансфигурировать салфетки в стаканчики. Санька постаралась запомнить её движение палочкой, но повторить не решилась — правило первое теперь для неё: не палиться! Шоколадные лягушки Санька не оценила. Шевелятся во рту, как живые. Брр.

— Очень вкусно, спасибо, — произнёс Артур, снова усаживаясь к окну. На Саньку он поглядывал как-то тоскливо, и ей от этих взглядов было слегка не по себе. Вот совершенно ничего внутри не ёкало при взгляде на рыжика. Нет, она ощущала к нему какие-то добрые чувства, но максимум как к брату или другу. Было бы ужасно, если они действительно уже стали парой. Если она правильно помнит, по канону Молли с ним сбежала вопреки родительской воле. Вроде как по великой любви. Может, Молли её и испытывала, любовь эту, а вот Санька пока нет. Сердцу ведь не прикажешь. А быть с ним из жалости — это увольте. И ему жизнь испортишь, и сама будешь страдать. Да ну в баню, этот рай в шалаше! Точнее, в Норе.

— На здоровье, — ответила ребятам Эжени. - Ну, чем займёмся?

— Вы не знаю, а мне книга интересная попалась, — тут же ответил Роб.

— Вуд, не будь таким занудой, — оживился Артур, — давай сыграем в магические шахматы? У меня с собой есть.

— Нет, Уизли, я пас!

— Молли? — повернулся к ней рыжик.

Санька вздохнула, удивляясь про себя фамилии Роба — так вот почему внешность сестры и брата показалась знакомой! А ведь киношный капитан гриффиндорской команды по квиддичу очень похож на обоих. Неужели Роб — будущий отец Оливера Вуда?

— Не стоит, — покачала головой девушка, отвечая Артуру. — Я не слишком хорошо играю. Лучше вот, увеличь мне книгу, тоже почитаю.

Санька достала из кармана ту саму крохотную книжицу.

— А сама чего? — буркнул Артур, но палочку достал.

— Эх ты, — сказала ему Эжени, — кто ж так отвечает на просьбу девушки?!

Рыжик покраснел и взмахом палочки увеличил книгу.

— Невербальное, — оценил Роб Вуд, отрываясь от чтения, — молодец, Артур! Долго тренировался?

— Всё лето, — нехотя признался Уизли. - Ого, Молли! Это то, что я думаю?

И тут пришла очередь Саньки краснеть. Книга оказалась не совсем книгой. Под кожаным переплётом открылся обычный ежедневник, первую страницу которого украшала надпись:

«Личный дневник мисс А.М. Прюэтт. Не хотите схлопотать проклятие — не лезьте».

 — Это магловский, да? — Артур едва не вырвал дневник из рук девушки в порыве исследовательского пыла, но тут же отдёрнул пальцы: - Ай! Что это?

— Написано ведь, что личное, — флегматично ответила Санька, сверля взглядом любителя маглов. — Сказано — посторонним не лезть!

— Разве я посторонний? — обиделся парень. — А у тебя там что — девчоночьи секреты?

— Интересное чтение, — оживился Роб, — а давай вслух! Вдруг там и про меня что-то найдётся? Или какие-нибудь неприличности.

— Точно! — Артур вдруг громко заржал, а Санька вспыхнула.

— Уменьши обратно, — велела она парню и похолодела. Ну один раз попросила, понятно, типа кокетничает. А два — уже нарушение первого правила попаданки. Спалилась? Но удивления на лицах друзей не заметила, и поспешила сгладить неловкость: — И прекрати смеяться. Я просто не ту книжку в карман положила.

— Раскомандовалась, — проворчал Артур, но дневник уменьшил.

— Не ворчи, Артурчик, — Эжени снова принялась рисовать в блокноте.

Санька сунула дневник обратно в карман мантии и полезла в чемодан за каким-нибудь учебником. Ей в любом случае стоило в них заглянуть до учёбы.

Первой под руку попалась «Продвинутая трансфигурация». Её и взяла как, предположительно, самое интересное.

— А теперь ещё и чемоданы обратно убирать! — тяжело вздохнул Уизли.

— Да пусть валяются, — сердито ответила Санька. Ей всё ещё было неприятно, что так демонстративно увеличенная книга оказалась личным дневником. Самое обидное, что почитать личные записи Молли хотелось сейчас больше всего на свете, а заодно узнать, что означает буква «А» в имени. Неужели, Молли — её второе имя? Только после издевательского смеха парней открывать дневник она не станет. Сделает это позже. И не при них, разумеется.

Артур поджал тонкие губы и поднял чемоданы обратно на полку.

— Мог бы отлевитировать, — ухмыльнулся Роб и снова уткнулся в книгу.

— Придурок, — буркнул рыжик и гордо занял своё место, снова уставившись в окно.

Санька спрятала улыбку, углубляясь в чтение — как легко было представить сейчас Рона на месте Артура! Скоро ей стало не до смеха. Написано всё было очень понятным языком, но разобраться даже в первой главе без знаний первых шести курсов оказалось не просто сложно, а почти нереально. Все эти формулы, значки, схемы движения палочки… Кажется, с учёбой у неё всё будет очень плохо.

Но долго тосковать было не в её характере. И причина порадоваться нашлась почти сразу — она вдруг с удивлением поняла, что по крайней мере прекрасно воспринимает английский текст, и говорит бойко, как на родном. Да что там — она даже думает на этом языке! Приятно, бонус достался не самый худший, даже если больше ничего не будет из плюшек. А как же родной язык? Чтобы подумать по-русски, пришлось немного напрячься. Ей стало жарко. Хорошо, ребята её мучений не заметили. Настроение в купе сложилось спокойно-доверительное, как бывает между людьми, давно и хорошо знающими друг друга. От этого осознания стало сразу тепло в желудке — они в самом деле считают её своей!

Дверь купе распахнулась, и на пороге показался Рудольфус Лестрейндж, которого Санька уже воспринимала как старого знакомого.

— Вуд! — обратился он к Эжени. — Твоя очередь патрулировать.

— А чего это ты командуешь? — отреагировал Артур.

— Смотрите, кто заговорил, — презрительно ухмыльнулся слизеринец.

— Рудольфус Лестрейндж — тоже староста, — тут же объяснила друзьям Эжени, вставая.

Санька напряглась, заметив, что Уизли сжал кулаки. Ей стало понятно, в кого Рон был такой драчун. А ведь Артур по фильму казался совершенно спокойным и непрошибаемым типом.

Лестрейндж подмигнул Молли и захлопнул дверь, как только Эжени вышла. Артур запыхтел:

— Вообще обнаглел!

Санька покачала головой и вздохнула, пытаясь начать читать главу с самого начала. Глядишь, хоть что-то поймёт.

Сопение Уизли её отвлекало, глава понятней не становилась.

Она заметила, что Артур хочет ей что-то сказать, и поспешно вскочила, вспомнив Чарити, приглашавшую её навестить их Хаффлпаффский вагон.

— Пойду, прогуляюсь к подруге, — сказала она, покидая купе.

Серьёзно, она не собиралась никого навещать, просто оставаться с парнями без Эжени стало как-то невыносимо. Возможно, она найдёт сестру Роба, и они вместе смогут патрулировать поезд.

Подумав, она пошла в противоположную сторону от вагона, в котором предположительно находилась Чарити. Ей пришло вдруг в голову, а не та ли это Чарити Бербидж, которая у Гарри Поттера преподавала магловедение, и которую потом съела Нагини на глазах у профессора Снейпа. Саньку передёрнуло. Как бы ей хотелось как-то так повлиять на события Поттерианы, чтобы этого не случилось! Ведь многим попаданцам удавалось в фанфиках предотвратить даже наступление войны между Тёмным Лордом и Дамблдором, то есть, между добром и злом. Правда, в реальности это, кажется, совсем не так просто. Ну, кто такая Молли Прюэтт? Мелкая сошка, по сути.

Задумавшись, она перешла в следующий вагон. Здесь не было перегородок — стояли открытые скамьи, как в электричках, на которых расположились в основном старшекурсники. По значкам на мантиях поняла, что это слизеринцы. Правда, народу было немного. Всего несколько купе занято группами по пять-шесть человек.

Были и одиночки, устроившиеся с книжками у окон.

Слизеринцы сразу же обратили внимание на Саньку. Кто-то даже засвистел, а манерный блондинистый парень насмешливо поинтересовался:

— Ты что здесь забыла, Прюэтт?

Рядом с ним Санька увидела Рудольфуса, который держал на коленях очень красивую брюнетку, а напротив сидел его брат.

— Ищу префекта школы, — спокойно ответила Санька. Главное не показывать, что она их боится. В конце концов, она вполне уже взрослая девушка двадцати двух лет. А это просто школьники.

— Я здесь, детка, — усмехнулся Рудольфус, вызвав общий смех парней.

— Вуд прошла дальше, — сказал Рабастан, единственный, кто не стал смеяться. Он махнул в конец вагона.

Санька поблагодарила его улыбкой и пошла мимо компании, слыша за спиной скабрезные комментарии в свой адрес. Но на самом деле, довольно безобидные. «А фигурка ничего!», «Так бы и съел тебя, детка!», «Прюэтт, не подаришь поцелуй?», «Рабастан, ты что, влюбился в неё?». Пожалуй, только последнее замечание было не очень приятным, а в остальном, Санька и так знала, что теперь неплохо смотрится, так что решила принимать эти замечания за комплименты. Уж раньше для неё, бледной моли, это вообще было бы подарком небес. Так что нос выше, плечи расправить, живот втянуть, грудь вперёд и пошла, пошла… Только не улыбаться слишком широко. Для Молли ведь такое должно быть привычно, наверное.

В следующем вагоне опять были купе. Из-за дверей раздавались разговоры и весёлый смех. Примерно на середине вагона её догнала слизеринка, которая вроде бы сидела рядом с Рабастаном с самого края скамьи. Пепельная блондинка с карими глазами была очень красивой. Миловидное лицо портила лишь презрительная улыбка.

— Ты потеряла это, Прюэтт, — она протягивала шёлковый шарфик в цветах Гриффиндора.

А Санька и не заметила, как он упал.

— Спасибо, — улыбнулась она дружелюбно. В конце концов, девочка оказала ей услугу. А к презрительным минам разных красавиц она ещё в той жизни привыкла. Точнее, такие красотки её чаще всего просто не замечали, так что эта услуга, пусть и такая нарочитая, даже польстила.

— Отобрала у парней, — дёрнула плечом девушка, — только не говори, что ты это случайно уронила. Своих красно-золотых соблазняй!

Несмотря на злые слова, в голосе девчонки не чувствовалось экспрессии, и Санька решила не нагнетать.

— Правда, спасибо!

Девушка фыркнула, глянула в конец вагона и, тряхнув гривой красивых волос, не торопясь пошла обратно.

Санька покачала головой и продолжила путь, набросив шарфик на шею. Вот правда же, не заметила, как он упал. Подняв взгляд, она увидела подругу. Махнув приветливо рукой, Эжени принялась открывать каждое купе и что-то сообщать школьникам. Новая Молли поспешила к ней, радуясь, что не придётся одной возвращаться через вагон со слизеринцами.

Оказалось, префект Вуд сообщала ребятам, что поезд скоро прибывает. Как и в фильме, малышам говорили, что следует переодеться в форму и мантии, и не толпиться у выхода. Вещи следовало оставлять в вагонах.

Санька подождала подругу, вглядываясь в окна. Она и не заметила, как сгустились сумерки. Сердце тревожно билось. Неужели она сейчас увидит знаменитый Хогвартс? И задавалась вопросом, правда ли это такое потрясающее зрелище, как пишут в фанфиках. Только девушку брало сомнение, что в такой темноте они что-то увидят. И ещё вспомнились фестралы. Сможет ли она их разглядеть? У неё умерла мама, но Санька почти не помнила этого. Совсем маленькой была.

— Что хотела от тебя Валери Нотт? — поинтересовалась Эжени, поравнявшись с ней. - Ты, кстати, знаешь, что её брат входит в попечительский совет школы? Ну, туда ещё Малфой и Фоули теперь входят. То есть, Фоули-то и раньше был. Нам это рассказали.

— Вам?

— Ага, префектам.

— А, ясно. Слушай, а Поттер не входит в этот совет? — полюбопытствовала Сашка, пользуясь случаем. Всё ж таки главный герой Поттерианы.

— Это который? А! Ты имеешь ввиду Поттеров, что из Годриковой Впадины?

— Да, вроде у них сын есть.

— Ну, сын у этих есть, семилетка кажется… Да куда им в совет? Там Карлос Поттер аврор, и даже не главный, а вообще, если правильно помню, то они хоть и чистокровные, а занимаются уже пару столетий то ли артефактами, то ли нумерологией. Короче, дело тёмное и не то чтобы прибыльное. Чего ты их вдруг вспомнила?

— Не знаю, слышала фамилию краем уха. А у Малфоя сын есть?

— Ты что — не помнишь? Правда, я сама мелких не всех знаю. Но Малфой-то! Если не ошибаюсь, третьекурсник, но отирается все время со старшими. Ну, вспоминай, белобрысый такой. Кстати, а этот сопровождает поезд от попечительского совета. Вместе со Слизнортом.

— Кто, Малфой?

— Да нет же, брат Валери, Магнус Нотт. Ты его увидишь, если подождёшь меня. Или с ребятами поедешь?

— Ты меня вконец запутала, — усмехнулась Санька, — но лучше я тебя подожду.

— Спасибо, подруга. Мне ещё три вагона надо по-быстрому пройти. Ты со мной?

— Давай один вагон я возьму на себя, так будет быстрее.

— Отлично! — обрадовалась Эжени. — Ты тогда наш бери, а я с последнего начну, то есть с первого, а ты двигайся мне навстречу. Значит, говоришь строго и спокойно. «Поезд прибывает на конечную станцию. Всем переодеться в школьную форму и строиться у дверей. Не толпиться. Все вещи оставить в купе. Их заберут прямо в Хогвартс». Запомнила? Или повторить?

— Запомнила.

Они перешли в вагон слизеринцев-старшекурсников, которые уже поднимались со своих мест и потягивались.

Санька старалась не вслушиваться в насмешливые возгласы парней по поводу «гриффиндорских цветочков», только невольно скосила глаза на Лестрейнджей. Что Рудольфус обнимает за талию черноволосую Беллатрикс Блэк, почти не возникло сомнений.

— Эй, Вуд, сама не справляешься? — нахально спросил слизеринский префект.

Эжени фыркнула и не ответила.

Рабастан при виде девушек сразу перестал копошиться в своём чемодане и смотрел на Саньку из-под густых ресниц. Пришлось подмигнуть, как советовала ей одна подруга. Сработало. Парень смутился и взгляд отвёл. Валери Нотт демонстративно повернулась к ним спиной. А вот Малфой — Санька уже не сомневалась, что этот белобрысый слизеринец именно Люциус — нехорошо скалился, смотря свысока, хотя ростом был ниже девушек — парню, скорее всего, и пятнадцати нет.

— Какие дураки они, — с чувством высказалась Эжени, стоило им покинуть этот вагон. - Ну, давай, начинай отсюда, а я пошла вперёд.

Санька бодро сообщала младшим школьникам информацию о приезде, а если видела ребят постарше, то сокращала информацию до: «Подъезжаем, переодевайтесь и к выходу. Приглядывайте за малышами!».

Выслушивали иногда молча, иногда издавая радостные крики, только в одном купе мальчишки то ли пятого, то ли четвёртого курса, стали спрашивать:

— Прюэтт, а ты не знаешь, кто теперь будет капитаном команды Гриффиндора по квиддичу? Эриксон или Уизерспун?

— Это вам сообщат в Хогвартсе, — сделала Санька таинственную мину. — Собирайтесь уже, спортсмены.

— А когда отборочные? — не отставали они.

— Как только, так сразу.

Санька заглянула в своё купе, и увидела, что Роб и Артур уже собрались выходить.

— Я хотел убрать твой учебник в чемодан, — сообщил Уизли недовольно. — Но не смог. Понаставила защит, мне руку обожгло. Вуд положил его к Эжени. Ты с нами?

— Спасибо, ребят. Нет, я Эжени подожду. Вы идите. Мне ещё в следующем вагоне надо сообщить всем о приезде. И тут ещё полвагона.

— Молли, мы тут остальным скажем, — сразу предложил Роб, — а ты иди дальше, к рейвенкловцам.

— Ты настоящий друг, Роб. Спасибо большое!

— Это ты молодец, что сестрёнке помогаешь! — улыбнулся Вуд.

Санька почему-то была уверена, что Робу можно довериться, поэтому сразу поспешила в следующий вагон. Рейвенкловцы в большинстве своём тоже уже собрались, так что девушка справилась быстро, оставалось последнее купе, когда она встретила Эжени.

— Чарити жалуется, что мы её не навестили, — весело сообщила подруга. И тише добавила: — Видела Дамиана, он такой красавчик! Только поговорить не удалось, с ним этот противный Лаудан Забини был. Ну всё, пойдём к сопровождающим. Они в последнем вагоне.

— Опять через слизеринцев, — вздохнула Санька.

— Нет, мы уже останавливаемся, слышишь? Пока дойдём, их вагон пустой будет.

Действительно, вагон старшекурсников-слизеринцев уже опустел, только парочка ребят ещё что-то обсуждали, стоя в проходе.

— Поторапливайтесь, — строго сказала им Эжени, — не то все кареты уедут без вас.

— Да ладно тебе, Вуд. Идём уже.

— Не ладно, Болдуин, а на выход!

Следующий вагон уже тоже опустел. Санька на всякий случай заглядывала в распахнутые купе. И ей даже посчастливилось увидеть двух эльфов. Маленькие смешные существа хватали с полок по два чемодана за раз и совершенно беззвучно исчезали. А девушке казалось, что они должны исчезать с хлопком. Впрочем, им тут просто не перед кем выделываться.

Эжени постучала в дверь в конце вагона, и девушки зашли в очень просторное купе. Здесь уже был старший из Лестрейнджей и четверо пятикурсников-мальчиков. Как поняла Санька, тоже префекты, только рангом пониже. Профессора Слизнорта она сразу узнала, таким девушка его и представляла. Ещё один мужчина стоял спиной. Судя по блондинистой гриве волос, это и был брат Валери Нотт. Он лишь немного повернул голову в сторону Эжени, когда девушка докладывала, что всё в порядке, и продолжил разглядывать платформу за окном.

— Префекты Домов, пятый курс, — обратился профессор Слизнорт к собравшимся, дослушав Эжени, — пройдите ещё раз по вагонам и убедитесь, что никого не осталось. Мы посмотрим снаружи. Вуд и Лестрейндж, вы идёте с нами. Мисс Прюэтт, здравствуйте. Можете присоединиться к нам, места в карете хватит. Мистер Нотт, вы идёте?

Нотт развернулся, мельком глянув на старост, и кивнул профессору. Санька даже дыхание затаила, разглядывая мужчину. Интересно же! Ведь это Нотт-старший, Пожиратель Смерти и отец флегматичного Тео Нотта — в будущем, разумеется. Ей нравился один фанфик, где Тео был влюблён в Гермиону. Сколько будет лет Магнусу, когда Тео родится? Неужто такой красавец раньше себе никого не нашёл? Хотя какие его годы, тридцати ещё нет, судя по всему.

Словно почувствовав её пристальное внимание, Нотт, спустившись со ступеньки, резко развернулся. Она выходила последней, следом за ним. И хотя Магнус уже стоял на платформе, всё равно был капельку выше девушки. Взгляд тёмно-синих глаз приспешника Волдеморта словно насквозь прожигал. У Саньки перехватило дыхание. А вдруг он, как Снейп — мысли читает? Ей остро захотелось провалиться сквозь землю, но она внезапно впала в ступор и не могла отвести от него взгляд, или хотя бы зажмуриться.

— Вам помочь, мисс? — спросил он низким голосом. У Саньки мурашки по спине пробежали. Не стоило разглядывать так беззастенчиво этого опасного типа. И Слизнорт с Эжени уже отошли, только Рудольфус остановился и насмешливо наблюдал за этой сценой с безопасного расстояния.

— Нет, спасибо, — выпалила Санька, поняв, что Нотт всё ещё ждёт её ответа.

— Мне не сложно, — криво улыбнулся попечитель и, стиснув руками талию девушки, легко снял её с приступки и поставил на платформу.

Затем отвернулся и зашагал вслед за деканом Слизерина.

«Синяки останутся, — подумала Санька, с досадой кусая губы. — Пижон!»

— Ну чего застыла? — спросил Рудольфус, который так и стоял рядом. Она почти про него забыла. Парень потянул её за руку. — Пойдём уже, Прюэтт. Не съест он тебя. Разве что — покусает.

— Утешил, — фыркнула Санька, высвобождая свой рукав. — Отцепись. Иду я уже!

— Чего ж ты ему так не ответила, а, Прюэтт? — ухмыльнулся Лестрейндж.

— Ещё полезет — отвечу, — её слегка потряхивало, наверное от того, что вечер в шотландской магической деревушке выдался прохладным.

Идущий впереди Нотт оглянулся через плечо, словно услышав её слова. И Санька застыла, готовая убежать обратно в поезд. Но пожиратель даже шага не замедлил, сразу потеряв к ним интерес.

— Прюэтт, блин! — в глазах Рудольфуса притаился смех, — ты так и будешь тормозить? Не знал, что ты такая трусиха.

— Ты чего пристал? — пробурчала Санька, отмирая и топая дальше. — Шёл бы себе вперёд. Представляю, как вы будете надо мной ржать в своей гостиной.

— Это ещё почему? — удивился префект. — Ты думаешь, я в красках распишу всему факультету твоё путешествие к карете?

— А что, нет что ли? — грустно осведомилась Санька. Она вдруг почувствовала страшную усталость. Домой захотелось, к бабуле.

— Нет.

— Красноречия не хватит?

— Подлости. Ну и глупости тоже. Зачем нам с тобой ссориться, а, Прюэтт?

— Так я же не узнаю, — усмехнулась она, и снова замерла, увидев, как впереди Эжени с деканом Слизнортом и с мистером Ноттом уже забираются в карету. — Мы что, с ними поедем? В этой крошечной карете?

— Ага, зато комфортная и сиденья там мягкие, — широко улыбнулся парень, тоже останавливаясь. — Боишься, что тебе места не хватит?

— Рудольфус!

— Не бойся! ОН наверняка не откажется посадить тебя к себе на колени. Да шучу я! Прюэтт, не смей!

Саньке очень хотелось стукнуть Лестрейнджа кулаком, но слизеринец ловко увернулся.

— Ну пойдём уже, нас ведь ждут. Только хуже делаешь.

— Передай им, что я пойду пешком!

— Мне взять тебя на руки, или сама дойдёшь до кареты? — не менее твёрдо поинтересовался парень. - Ну?

Стало понятно, что он не отвяжется.

— Побежали! — и Санька действительно пробежалась оставшиеся метров тридцать. Это взбодрило.

— И куда вы запропастились, мисс Прюэтт? — покачал головой Слизнорт, когда слегка запыхавшись, девушка залезала в карету. Краем глаза она увидела впереди фестрала — кожа да кости, но как-то не до него стало.

Взгляд девушки заметался. Прав был Рудольфус, мест в этой карете всего четыре. И единственное пустое место рядом с мистером Ноттом, который делает вид, что дремлет, прикрыв глаза ресницами. Или он лорд Нотт? Пока она терзалась сомнениями, мимо неё просочился староста Слизерина и это единственное место занял.

— Мисс Прюэтт, — недовольно проворчал Слизнорт, — вы так и будете стоять? Держитесь тогда. Поехали!

Санька невольно качнулась от рывка кареты и попыталась ухватиться за борт. В ту же секунду, сильные мужские руки схватили её за многострадальную талию и втиснули на скамью.

— Двинься, Руди, — приказал Магнус, хотя тот и так уже прижался к бортику. — Детка, я не кусаюсь!

Он положил руку на спинку сиденья за её головой.

Эжени делала большие глаза и смотрела с сочувствием. А Санька боялась дышать, зажатая между мужчинами. Очень мешали руки, она стискивала ими колени. Осинкина сердилась на привычку мужчин сидеть, расставив ноги, прямо как в метро, в той жизни. От этого она остро ощущала, как всем боком, включая колено и голень, прижимается к Нотту. И ещё кошелёк с галеонами в кармане мантии больно впился в бедро. Ей очень хотелось придвинуться ближе к Рудольфусу, но боялась, что Лестрейндж неправильно поймёт. Или наоборот, правильно, и будет ещё больше потешаться. А ещё в правом кармане лежала волшебная палочка, и совсем не хотелось сломать её о жилистое тело префекта.

Саньке казалось, что поездка длится вечно, и что все слышат, как громко бьётся сердце у неё в груди. Хуже всего, что стало совсем темно, и тактильная чувствительность лишь обострилась. Оставалось только дышать через раз и стараться не шевелиться. Едва карета остановилась у входа в замок, девушка пулей выскочила из жёсткого плена, первой оказавшись на земле.

Дыхание было таким, словно она только что пробежала стометровку. Она еле дождалась, пока спустится Эжени, схватила её за руку и с силой повлекла к ступенькам главного входа. В груди родилось бурное сожаление, что она так и не увидела Хогвартс со стороны магической деревни. А всё этот Нотт!

Ей казалось, что она слышит за собой его шаги.

Перевести дух удалось лишь в Большом зале, но Санька совершенно не помнила, как она туда добралась. Даже потолок не произвёл на неё впечатления. Ей теперь уюта хотелось, а не сидеть в толпе народу и чувствовать себя под открытым небом. Даже голода не ощущала.

— Прости, что тебя бросила, — шепнула Эжени, садясь рядом с ней за гриффиндорский стол. — Я заболталась с профессором. Ты знаешь, что он хочет опять пригласить нас в свой клуб Слизней. И о тебе хорошо отзывался.

В зал ввели бледненьких первокурсников, и в установившейся тишине Санька не стала отвечать. На преподавательский стол она бросила взгляд украдкой лишь раз, разглядев, что и Слизнорт, и Нотт сидят там. Даже Дамблдор не настолько привлекал её интерес, чтобы посмотреть на стол преподавателей ещё раз.

Началось распределение и Санька сосредоточилась на нём. Может, хоть первокурсников будет знать по именам? Однако рассмотреть, что там за малыши надевают шляпу, было трудно с самого конца стола. Оставалось полагаться на слух.

— Аккерман, Барбара!

— Хаффлпафф!

— Сэвидж, Алиса!

— Гриффиндор!

— Свифт, Ричард!

— Хаффлпафф!

Когда дошло до малыша по имени Фрэнк Лонгботтом, которого сразу отправили на Гриффиндор, Санька вспомнила одну из девочек, уже прошедших распределение — Алису Сэвидж. А ведь она присутствовала сейчас при историческом событии! В школу поступили будущие родители Невилла. Они ещё не знакомы, а Саньке уже было жаль их ребёнка. Ведь парень останется совсем один с генеральшей-бабулей. Впрочем, девушка была уверена, что её собственная бабуля, так и не дождавшаяся в гости внучку в том мире, будет покруче. Нельзя позволять Белле запытать этих малышей до потери человеческого облика. Уж за семь лет, пока они окончат школу, Санька обязательно что-то придумает.

— МакНейр, Джефф!

— Слизерин!

Санька всё же глянула на стол преподавателей ещё раз, и вздрогнула, наткнувшись на пристальный взгляд Магнуса Нотта. И что у неё за счастье такое? Не успела стать попаданкой, как тут же угодила на седьмой курс, не зная о магии ни бельмеса. Успела навлечь на себя неудовольствие одного Пожирателя Смерти, и выставить себя на посмешище перед другим. Всё-таки нельзя забывать, что Рудольфус тоже примет метку, и, наверное, сразу после окончания Хога. И ещё неизвестно, кто из них был хуже — Нотт или Лестрейндж. Будет, точнее. До первой магической совсем недолго осталось. А может, она уже идёт? Как плохо, что она этой войной как-то меньше всего интересовалась, читая фанфики.

Тарелки внезапно наполнились едой, а Санька даже не слышала приветственной речи директора. Впрочем, она сомневалась, что он сказал что-то шибко интересное или важное.

Что ела на этом ужине, она не смогла бы припомнить и под веритасерумом. И порадовалась под конец, что она не староста, и не ей придётся вести малышей и показывать им дорогу. Хотя, в глубине души, она почему-то довольно хорошо представляла себе путь в гриффиндорскую башню. Это зарождало робкую надежду, что какие-то крохи от памяти настоящей Молли ей всё же перепали.

Эжени убежала к профессору МакГонагал сразу после ужина. Ей следовало забрать расписание для всех курсов, которые префекты-пятикурсники раздадут утром ученикам во время завтрака.

Санька проводила её взглядом, а потом глянула на преподавательский стол. К её удивлению, там уже никого не было, и она завертела головой, пытаясь увидеть, куда они делись.

— Кого-то ищешь? — раздался рядом голос Артура. — Почему вы не сели рядом с нами? Мы вам место оставили, а вы…

— Мы опоздали, — Санька с неудовольствием посмотрела на парня, поднимаясь с места. И улыбнулась подошедшему Робу: — Может, пойдём уже?

Префекты Гриффиндора, пятикурсники Гвен Харрисон и Уолтер Рид, собирали первокурсников, чтобы отвести их в башню. Остальные ученики небольшими группами уже покидали большой зал.

— Ты не против, если мы навестим совятню? — спросил Роб, вертя в руке скрученный трубкой пергамент, — я обещал родителям отправить сову в первый же день.

— Я только «за», — улыбнулась ему Санька. Они шли к выходу среди толпы школьников. — А ты, Артур, не собираешься писать родителям?

— Потом может быть, — закатил глаза рыжик. — Как будто ты своим много пишешь.

Девушке стало не по себе. Судя по братьям, родители могли быть очень хорошими людьми, и было странно, что Молли им мало писала. Она сделала себе очередную зарубку — попробовать узнать о родителях хоть что-то. А лучше написать им самой. Завтра.

— Я завтра напишу, — беззаботно ответила она. Напряжение от вечерних приключений потихоньку оставляло её. Путешествие на карете уже не вызывало такого негатива. Ну что такого, в конце концов, не на колени же себе посадил её Нотт, как пугал Рудольфус. И вообще, нечего себя накручивать. Паранойя — не самое прекрасное чувство в человеке.

Только сердце снова скакнуло, когда она заметила их в широком коридоре. Магнус Нотт стоял рядом со своей сестрой и снисходительно выслушивал то, что девушка торопливо ему говорила. Валери казалась в этот момент очень красивой и даже трогательной. А вот брат не собирался расставаться с маской надменного аристократа. Магнус оглядывал выход из большого зала, словно кого-то ждал, периодически отвлекаясь на сестру.

Именно в такой момент Санька порадовалась широким плечам Уизли. Ничего не стоило спрятаться за его спиной. Она была почти уверена, что ей удалось пройти мимо Ноттов незамеченной.

— Ты чего? — Громко спросил Артур, едва она перестала цепляться за его мантию сзади и зашагала рядом.

Ей очень хотелось оглянуться, но она пересилила себя.

— Ничего.

— Кто этот мужчина с Валери Нотт? — спросил Роб. — Я его раньше не видел.

— Не имею понятия, — проворчал Уизли.

— Это её брат, Магнус. Эжени сказала, что он с этого года — член попечительского совета школы, — вздохнула Осинкина.

Раздалось двойное «А-а-а!». И они поспешили к ближайшей лестнице. Встреча с попечителем, похоже, не произвела на мальчишек никакого впечатления. А ей-то чего переживать? Подумаешь, ждёт кого-то. Уж, наверное, у него в школе есть знакомства поважнее, чем рыженькая гриффиндорка Молли Прюэтт. Ну правильно, напридумывала себе злых взглядов и коварных планов мистера Нотта, а он, наверное, уже и думать забыл про смешную попутчицу.

Совятня ей не слишком понравилась. Во-первых, добираться туда пришлось по множеству лестниц, самая последняя из которых казалась просто бесконечной. Во-вторых, хоть совы и нравились Осинкиной — она себе даже аватарку такую на одном сайте ставила, — но такое большое их количество слегка пугало. Пол совятни устилал слой перьев и помёта, ступить в прямом смысле было некуда, а уж запах… Открытые окна явно не справлялись с циркуляцией воздуха. И куда смотрят эльфы? То есть, директор.

Роб сразу привязал письмо к лапке подлетевшей совы и скормил ей кусочек мяса. Пернатая хищница благодарно ухнула и вылетела в распахнутое окно, на мгновение загородив большой диск луны своими крыльями. Это было красиво!

— Раньше ты не была такой брезгливой, — заметил Артур, наблюдавший больше за топтавшейся у входа Санькой, чем за отправкой письма.

— У меня новые ботинки, — ответила девушка. На самом деле, она не была в этом уверена, но что ещё на такое ответить? — Может, пойдём уже спать?

На лестнице послышались голоса и топот многочисленных ног. Видимо, не только Робу нужно было отправлять письмо домой.

Старшекурсники посторонились, пропуская ребят помладше, и поспешили вниз. Комендантский час наступал в одиннадцать вечера, как поняла Санька. Во сколько он был при Гарри Поттере, она толком не помнила. В десять, что ли?

— До отбоя почти час, — сказал Артур. Он спускался последним, сразу за Санькой. — Пойдёмте на Астрономическую башню. Я всегда поднимаюсь туда в первый день.

— Я пас! — поспешно ответила девушка, огибая ещё парочку ребят. Они, наконец, спустились на третий этаж. Мысль о том, что сейчас снова придётся подниматься на верхотуру, вызывала дрожь. Даже красоты, которые можно рассмотреть из самого романтичного места в Хоге, не могли заманить её туда прямо сейчас. Откат после пережитых волнений сделал Саньку вялой и крайне уставшей.

— Ну, Молли, там же так красиво!

— Ага, — ухмыльнулся Роберт, — луна светит, звёзды мигают, ветер свищет. Романтика!

— Придурок! Так вы идёте?

— Нет, — ответ получился хором.

Артур набычился, переводя взгляд с одного на другую, резко развернулся и скоро скрылся за ближайшим поворотом.

— Обиделся, — вздохнула Санька.

— Ничего, он отходчивый, ты же знаешь, — сказал Роб, проводив друга задумчивым взглядом. — Мне ещё в библиотеку нужно заглянуть. Ты как?

— А она разве работает так поздно?

— Конечно, — удивился он. — С тех пор, как там поселилась мадам Пинс, она работает до самого отбоя.

— Ах, ну да, — Санька взяла его под руку, — я с тобой. Хочу кое-что взять для «лёгкого чтения».

Это Гермиона ненароком вспомнилась. Роб кивнул и повёл её в библиотеку. Ему и в голову не приходило, что Молли не знает дороги. А Санька вовсю крутила головой, запоминая путь. Многие движущиеся портреты произвели на неё двоякое впечатление. С одной стороны — словно живые, двигаются, говорят. А с другой — это же издевательство какое-то. Они же, как в телепередаче «за стеклом». Никакой личной жизни. Девушка хмыкнула на дурацкие мысли и весело помахала молодому магу с пышным жабо, который как раз собирался спать, поудобнее устраиваясь в кресле.

Тот нахмурился и погрозил ей пальцем. Суровые тут нравы! Она хихикнула.

Мимо проскользило привидение Безголового Ника, Санька уже видела его в Большом зале, но сейчас сильно вздрогнула при его появлении.

— Семикурсники, — благосклонно кивнул им Ник, — как прошли каникулы?

— Замечательно, — ответил Роб, спешно заворачивая в очередной поворот и прошипел: — Пошли скорее, а то прицепится, как всегда.

Санька не возражала. Разговаривать с привидением ей не хотелось. Привыкнуть бы к их виду. Её радовало, что она угадывала нужные повороты. Какие-то знания точно гнездились где-то внутри этого тела.

Библиотека встретила тишиной и покоем. Несмотря на поздний час, за столиками сидело несколько школьников, тихо шурша страницами книг.

Мадам Пинс оказалась молодой волшебницей в остроконечной зелёной шляпе. Из-под полей выбивались тугие каштановые кудри. Она кивнула ребятам, окинув их строгим взглядом.

Роб сразу направился к нужной ему полке, а Санька бродила бесцельно, рассеянно рассматривая корешки книг. Что бы такое почитать, чтобы облегчить попаданскую жизнь, она совершенно не представляла.

На глаза попался потрёпанный том «Истории Хогвартса», и она вытащила его с полки, полагая, что почитать эту конкретную книгу будет не лишним. В конце концов, все попаданцы в учеников Хога начинают с этой загадочной книги. Ну, или почти все.

Правда, они, как правило, попадают на первый курс, находясь в равном положении с другими детьми. А ей придётся навёрстывать все семь лет учёбы в самые сжатые сроки.

Мадам Пинс поджав губы, записала её книгу в пухленький формуляр касанием палочки. Роб тоже нашёл то, что ему было нужно.

— История Хогвартса? — удивился он весело, когда уже направлялись в башню своего факультета. — Помнится, ты говорила, что не считаешь нужным знакомиться с этой книгой.

— Могу же я передумать, — в голову Саньки закралась слабенькая надежда, что Молли не была очень уж прилежной ученицей.

— Можешь, конечно. Здравствуйте, леди. Пароль: «Борода Мерлина».

Они как раз дошли до портрета полной дамы.

— Правильно, — капризно ответила дама, — проходите.

— Разве у Мерлина была борода? — невольно спросила Санька, вспомнив замечательный сериал про легендарного мага.

— Думаю, да.

Роб первым пролез в открывшийся проход. Девушка последовала за ним и была очарована гриффиндорским гнёздышком. Гостиная была бы просторной, если бы не множество пуфиков, диванчиков и кресел, разбросанных всюду. Два камина освещали комнату с разных сторон живым огнём, создавая непередаваемый уют. Стало понятно, почему золотая троица так любила здесь засиживаться. И вовсе не было тут агрессивных красных цветов, как писали некоторые авторы. Приглушенные коричневые и горчичные цвета, вкрапление красного, серого и зелёного. Расцветка добавляла уюта, а вовсе не раздражала. Стены были задрапированы гобеленами, изображавшими разные магические народцы, вроде гномов и гоблинов, и пейзажи. Санька была рада, что хотя бы эти изображения неподвижны. Устаёшь ведь от постоянного мельтешения.

— Ты к себе? — обратился к девушке Роберт Вуд, махнув кому-то у правого камина.

— Да, пойду, — кивнула Санька, нервно оглядевшись в поисках Артура. Отсутствие в гостиной рыжика порадовало. Она так и не решила, как к нему относится. — Устала что-то.

— Спокойной ночи.

Лестницу в комнаты девочек вычислить было нетрудно, гораздо сложнее понять, какая же комната теперь её.

— Не заблудилась? — раздался рядом голос запыхавшейся Эжени. — А я уже все сделала. Думала, пригласить тебя посмотреть моё новое жилище. Кстати, наша комната теперь в твоём полном распоряжении. Если только ты не захочешь, чтобы к тебе переехал кто-нибудь из девчонок помладше.

— Ну вот ещё! — Санька не знала, кто имелся в виду, но упускать отдельный номер не собиралась.

— Тогда куда ты направилась? Нам, вообще-то, сюда. Нет, Молли, я обязательно выясню, почему ты стала такой рассеянной!

Эжени потянула её немного назад, открывая неприметную дверь с изображением двух лисиц. Комната оказалась небольшой, с круглым окном, двумя кроватями под балдахинами и потёртым ковром на полу. Справа от входа виднелась дверь, ведущая в отдельную ванную комнату. Слева имелся закуток с маленьким круглым столом и тремя табуретками. Санька заметила свои чемоданы у одной из кроватей и сразу направилась туда.

— Значит, бросаешь меня? — поинтересовалась она, падая на кровать без сил. А заодно убеждаясь, не без удовольствия, что кровать достаточно мягкая и тёплая.

— Не-а, почему сразу бросаю, — Эжени растянулась на второй кровати. — Ты ведь будешь меня навещать в башне префект?

— Буду, если это разрешается.

— Спасибо. А то Лестрейндж наверняка будет водить к себе слизеринцев. Свою Беллатрикс уж точно, а я её не перевариваю.

— Ты что, теперь живёшь вместе с Рудольфусом?

— Ну, комнаты у нас разные, а гостиная да, одна. К счастью, она настолько большая, что можно запросто не встречаться друг с другом. И камина там тоже два, как у нас. Мне не терпится испробовать ванную старост. Говорят, это что-то восхитительное.

— Расскажешь потом?

— Зачем? Я надеялась, что исследовать мы будем вместе.

Обе почему-то рассмеялись, после чего Эжени с чувством произнесла:

— Хог, милый Хог! Наконец-то мы снова здесь. Интересно, что за напасти ждут нас в этом учебном году?

— Какие напасти? Ты о чём? — лениво осведомилась Санька.

— Ну как о чём? Сама же говорила, что всё это неспроста. Сумасшедший эльф на первом курсе, громадный паук в большом зале — на втором. Оборотни в запретном лесу — на третьем. Безумное привидение Чёрной вдовы на четвёртом. Нападения зверозуба на пятом. И наконец — шальные игры русалок на шестом. До сих пор в дрожь бросает, как вспомню. Ну, я ничего не забыла?

— Ты права, — пришлось согласиться Саньке. Видать, не только Гарри Поттеру везло на приключения. Это просто свойственно Хогвартсу, вот и всё.

— Кстати, — Эжени повернулась на бок и подпёрла голову кулаком. — Будешь в этом году пробоваться на загонщика?

Осинкина не сразу сообразила, что речь идёт о квиддиче. А когда поняла, отмахнулась:

— Нет, у нас же ТРИТОНЫ в этом году. Не до того будет.

— О! Спешите видеть! Молли Прюэтт решила взяться за ум! — дурачилась Эжени. Но ловко поймав запущенную в неё подушку, она сразу заговорила серьёзно. — Я рада, подруга. Правда! Нам действительно предстоит нелёгкий год. Даже Роб решил уйти из команды. Представляешь?

— Вот это да! — Осинкина представила Оливера Вуда из фильма и удивиться было легко.

— Ага, я сама в шоке, — подтвердила Эжени правильность эмоций.

— А Артур? — заинтересовалась Санька, решив переварить все новости позже. Она надеялась, что не попала пальцем в небо. Судя по тому, что все младшие дети Молли из канона были в команде Гриффиндора по квиддичу, их папаша был просто обязан тоже играть за Гриффиндор. Удивляло, что и Молли была, судя по всему, в команде. Или, по крайней мере, хотела туда попасть. А ведь Санька даже не уверена, что у неё получится подняться в воздух на метле.

— Ну разве что-то может остановить упёртого Уизли, — хмыкнула подруга. — Я думала, он тебе говорил, что будет пробоваться на вратаря. Как только мы встретились, все уши Робу прожужжал, уговаривая его остаться в команде. Хорошо, что без толку. Роб серьёзно настроен учиться. Ну ладно, мне пора бежать. Встретимся утром в Большом зале?

— Ага.

Проводив подругу, Санька, несмотря на усталость, разобрала чемоданы, развесив и разложив свои вещи во встроенный шкаф. Наряды Молли заставили её скривиться. Очень уж странная одежда для молодой девушки. Мешковатые платья, юбки с воланами, рубашки старинного образца — и всё это украшено кучей невообразимых рюшек и кружев. Брюки только одни, что-то очень тёплое и шерстяное странного покроя. Придётся ей озаботиться нормальной одеждой, если получится выбраться куда-нибудь. Карманных денег должно хватить хоть на что-то. Порадовала обувь. Крепкие ботинки — несколько пар, и вполне милые туфли-лодочки. Были и странные тапки ярко-красного цвета с высоко загнутыми носами, напоминающие сказки про Аладина. В тон им была и одна из мантий. Санька бы не удивилась, если это был парадный костюм для бала. Хорошо, что остальные мантии были черными и лишь одна изумрудно-зелёная. И покрой нормальный на первый взгляд. Остроконечных шляп было три, две чёрных и одна зелёная.

Учебники сложила отдельно, книги для чтения — стопка магловских любовных романов — заняли другую полку. Разобрав сумку, многие предметы из которой вызывали недоумение, Санька добралась до дна второго чемодана и наткнулась на две толстые пачки пергаментных листов. «Эссе по всем предметам за седьмой курс Гидеона Прюэтта», — была подписана первая пачка. То же самое было написано на второй, только принадлежало Фабиану. Да у неё просто золотые братья! Словно камень свалился с плеч. Хоть какая-то подстраховка в учёбе у неё теперь есть.

С этой счастливой мыслью, девушка переоделась в ночную рубашку — что-то плотное и невероятно длинное весёленького рыжего цвета с завязками на горле — и нырнула под одеяло. Горячую грелку, обнаруженную в постели, просто сдвинула к стенке. На тумбочке красовался смешной будильник, настроенный на семь утра. Жёлтый такой утёнок, спросивший её вполне человеческим голосом, во сколько её разбудить.

Заснула не сразу, мешал лунный свет из не зашторенного окна. Пришлось вставать и задёргивать плотную занавеску. А потом как-то сразу раздалось громкое кряканье и бодрые выкрики цыплёнка:

— Вставай, а то опоздаешь! Проснись и пой! Привет от братьев! Хорошей учёбы, выпускница! Не забудь прислать сову не позднее пятницы Гидеону и Фабиану.

— Кажется, я догадываюсь, чей это подарок, — проворчала девушка, плетясь в ванну. Ей пришлось зажать клюв несносной магической игрушке, чтобы та замолчала. Никакие уговоры иначе не помогали. Какой уже после этого сон?

Дорогу в Большой Зал нашла без труда — именно туда стекались редкие пока школьники. Артура и Роберта ещё не было видно, а вот Эжени весело помахала ей рукой с середины гриффиндорского стола.

Санька поспешила к ней, ощущая, как усиленно бьётся сердце. Учебный год начался, а она по-прежнему не готова ни к одному предмету. Оставалось надеяться, что эссе братьев как-то помогут.

* * *

В первый день ей повезло — на всех четырёх предметах её ни разу не вызвали отвечать. Приятно оказалось увидеть своими глазами грозного декана Гриффиндора, довольно молодую профессора МакГонагал. На её уроке стояла тишина. Было видно, что ребята уважают этого преподавателя, и уроки у неё всем нравятся. Вводное занятие по Продвинутой Трансфигурации оказалось интересным — декан рассказала, что они научатся делать к концу года, если будут стараться, и Санька была по-настоящему впечатлена, но сникла, когда МакГонагал уточнила, что всё это получится лишь у тех, кто прилежно учился на прежних шести курсах. И многозначительно посмотрела именно на неё, и ещё на каких-то учеников на задних партах. Занятие шло с ребятами из Хаффлпаффа. Напоследок она задала всем эссе по принципам преобразования живых предметов в неживые и наоборот, в зависимости от массы предметов и разумности живых существ. Судя по стонам мальчишек, тема была сложная.

Вторым уроком оказалась Защита от Темных искусств. Санька не поняла, существует ли уже проклятие этой должности, ведь мистер Антуан Робертс ведёт этот предмет, по словам Эжени, уже пятый год. Всю пару им пришлось строчить лекцию про особо сложные щиты, применяемые против различных тёмных заклятий. И в конце урока мистер Робертс тоже дал задание написать эссе к следующей неделе. «Способы борьбы с непростительным заклятием «Империус» и виды ментальной защиты разума».

Санька очень надеялась, что найдёт эти эссе среди черновиков братьев. С другой стороны, она бы могла запросто сама поработать в библиотеке. Вот только для начала хорошо бы выучить, как вообще это эссе пишется. Оформление и прочее.

Третьей парой были руны, вот тут Санька реально готова была схватиться за голову. Она сразу решила, что это самый сложный предмет, и недоумевала, как могла Молли выбрать его. Не иначе потому, что эти предметы выбрала Эжени Вуд. Скорее всего, Молли имела привычку всё списывать у подруги. Та даже удивилась в конце пары, что Санька сама умудрилась зарисовать несколько сложных рун, а не срисовывать из тетради Эжени.

— Ты что, правда взялась за ум? — хихикнула подруга, когда они направлялись в Большой зал на обед, — Ты меня поражаешь, Молли. Я честно-честно, очень этому рада! Не злись!

Обед прошёл за разговорами мальчишек о новом капитане гриффиндорской команды по квиддичу. Им стал шестикурсник Джон Эриксон. И завтра, в субботу, должен был пройти отбор в команду. Артур и ещё один мальчик с их курса — Терри Бойл, дружно обсуждали, кого возьмут ловцом, кого загонщиком, но, похоже, оба метили во вратари, что делало разговор довольно едким.

— Что у нас следующее? — спросила Санька Эжени, подвигая к себе морковный сок. Тыквенный она пробовать не решилась. А вот морковный понравился. В меру сладкий и вкусный.

— Магловедение, — вздохнула подруга. — Говорят, у нас новый преподаватель, какой-то Гектор Молл. Я уже очень жалею, что ты заставила меня выбрать этот предмет.

— Да ладно тебе, — Санька, напротив, воспряла духом. Уж магловедение у неё не должно вызывать трудностей. Наверное. — Я тебе помогу, если что.

— Ты? — поразилась Эжени. — Ты же сама не любишь этот предмет. Кто потерял двадцать баллов в прошлом году за один урок по религиям мира?

— Я летом немного изучала этот вопрос, — туманно ответила Осинкина. — Ой, смотри, какой симпатичный преподаватель! Интересно, что он ведёт?

Отвлекающий момент сработал.

— Не знаю, — ответила подруга, — он и правда милый. Но я пропустила, как вчера его представил профессор Дамблдор.

— Это Марк Финнеган, вы чего? — сказала им девушка, сидящая напротив. — Он будет вести Нумерологию, вместо Греты Лизберг. Говорят, она вышла замуж за какого-то немецкого мага и уехала из страны.

— Спасибо, Эва, — ответила Эжени. — Что бы мы без тебя делали!

— Не за что, — фыркнула девица и отвернулась к двум другим семикурсницам, которые листали какой-то журнал.

Санька запомнила, что их зовут Линда Смит и Джейн Гарфилд, и что вместе с Эвой Стенли они занимают одну комнату. Эва была маглорождённой, как и Линда с Джейн. Может поэтому их поместили всех вместе.

Тут в Большой зал влетели совы, роняя почту в руки школьников и просто на стол. Перед Санькой шлёпнулся увесистый конверт, две газеты и более тонкое послание. Эжени тоже получила газеты и письмо.

— Прочтём позже, — предложила она, убирая всё в сумку, — пора на урок, не хотелось бы опаздывать.

Санька последовала её примеру, лишь мельком глянув, что тонкое письмо было от родителей, а увесистый свёрток от братьев. Любопытство удалось усмирить с большим трудом. Артур с Робом не замедлили их нагнать.

— Пока, девочки, — сказал сразу Роб. — У меня сейчас Нумерология. Желаю хорошо изучать достижения маглов.

— Много ты понимаешь, — ответил ему Артур. — Ты просто не представляешь, сколько у маглов есть интересного.

— Знаток! — усмехнулся Роб, запрыгивая на начавшую отъезжать лестницу, — до встречи!

Магловедение приятно удивило. Профессор Молл, седовласый мужичок невысокого роста, начал с того, что повесил на доску карту мира и проводил опрос всех ребят, требуя показать на карте ту или иную страну, город, реку или море.

Санька, когда дошла очередь до неё, не стала скрывать свои знания. Оказалось, что сведения из географии ещё не совсем выветрилось из её головы со времён учёбы в школе. Она назвала правильно более двадцати столиц разных стран, и довольно быстро нашла их на карте.

И хотя, кроме «Дырявого Котла» она не смогла назвать ни одного перехода в магические кварталы в этих столицах, профессор Молл наградил её двумя баллами, а Эжени с Артуром впечатлились. Весь урок они оба с уважением косились на подругу. А Санька с удовольствием слушала рассказ профессора, быстро под диктовку записывая координаты магических кварталов и способы переходов в них.

Лекцию про то, чем магловские столицы знамениты записывать не требовалось, потому что всё это было в толстых брошюрах, которые мистер Молл раздал в конце урока, заявив, что на следующей неделе будет зачёт по пройденному материалу, и советуя самостоятельно перечитать первую главу.

— А вы, мисс Прюэтт, подготовите мне доклад по магическим кварталам, — сообщил он. — Надеюсь, вы успели всё записать?

— Да, сэр, — с готовностью отозвалась Санька. Уж это она заучит с удовольствием.

До ужина оставалось ещё три часа, и Роб с Эжени сразу решили пойти в библиотеку. Санька отговорилась тем, что плохо спала ночью и ретировалась в свою комнату, отказавшись погулять с Артуром. Парень поджал губы и проводил её молча до гостиной Гриффиндора, где уселся играть в шахматы с каким-то шестикурсником.

В своей комнате Санька первым делом открыла письмо от родителей.

Вначале писала мама, она поздравляла с началом учебного года и напоминала хорошо одеваться, не забывать кушать и не ввязываться ни в какие сомнительные дела.

Вторую половину письма писал отец. Он напомнил, что поход в Гринготтс, запланированный на 31 октября, остаётся в силе. И что, если у неё есть пожелания чего-то особенного на день рождения, то пусть не стесняется.

Оба называли её в письме «дорогой дочуркой», и передавали привет её друзьям — Роберту и Эжени. Оставалось ощущение, что Артура Уизли они за друга не считали. Во всяком случае, о нём в письме не было ни слова.

В пакете от братьев обнаружилась компактно сложенная большая карта Хогвартса и окрестностей с приложенной к ней инструкцией по использованию. К сожалению, она не показывала обитателей замка, как карта Мародёров. Однако была трёхмерной, каждый этаж можно было вызвать простым движением палочки, а также, наводя её на схематически изображённый элемент карты можно было увидеть кабинет, лестницу или коридор в настоящем виде, в цвете и объёме, и даже картины на стенах отображались, более того — они двигались. Санька посчитала карту настоящим чудом, с удовольствием найдя библиотеку, Астрономическую башню, кабинеты Трансфигурации и Чар. С любопытством она рассмотрела гостиную Слизерина и Хаффлпафа, и даже их спальни, недоумевая, откуда сей шедевр оказался у её братьев.

Она подозревала, что карта Мародёров не была создана с нуля, а скорее всего, составлена на основе такой же вот карты. А может и более простой.

Газеты Санька оставила на потом. А вот заданные эссе по Трансфигурации и по Защите нашлись сразу. Причём в двойном комплекте. У Фабиана они были длиннее, но почерк читался с трудом. У Гидеона, напротив, почерк оказался очень красивым, практически каллиграфическим, а вот содержание занимало гораздо меньше места. Решив, прочитать оба варианта и переписать их на чистовик позже, она, наконец, достала дневник своей предшественницы и увеличила его до нормального размера. Нужное заклинание она услышала на перемене от одного четверокурсника, который, балуясь, уменьшал и увеличивал свой учебник по прорицанию.

Содержимое поразило её сразу — с первой же страницы.

«Я, Александра Мануэла Прюэтт, рождённая 30 октября 1949 года, являюсь владелицей этого дневника».

Санька уронила дневник на колени и задумалась. А ведь оказывается Молли Прюэтт её тёзка. Но почему она Молли? Сокращение от второго имени? Странно. Мануэла — гораздо красивее и не такое простецкое. Да и Александра — имя хоть куда. И сократить можно тысячей способов.

Она принялась читать дальше. Скоро стало понятно, что Молли записи делала крайне редко, и очень короткие.

Можно было встретить такое:

«20 сентября 1961 года. Терри Бойл дёрнул меня за косу. Ударила его учебником зельеварения. Профессор Слагхорн назначил мне отработку. Ненавижу Терри Бойла!!!

30 октября 1961 года. У меня день рождения. Сейчас ночь. Интересно, что мне подарят?

25 февраля 1962 года. Ненавижу Артура Уизли! Эжени подарили котёнка. Хочу такого же. Мама обещала.

7 июня 1962 года. Скоро каникулы. Жду с нетерпением. Гидеон влюбился в Марси Берри».

Так что информации почерпнуть из личных записей практически не удалось. Разве что стало известно полное имя Молли и дата рождения. И стало понятно, почему отец обещает поход в Гринготтс 31 октября. Наверное, что-то связанное с совершеннолетием.

Так же можно было проследить за пятью влюблённостями Гидеона и тремя Фабиана. Ну и Артур упоминался незадолго до каникул прошлого года.

«3 июня 1967 года. Сегодня Артур меня поцеловал. Молли Уизли. Александра Мануэла Уизли. Нет. Пусть будет Молли Уизли. Артуру нравится имя Молли».

До этой записи Артур упоминался изредка, но всегда негативно.

После 3 июня записи зачастили. Молли то ссорилась с Артуром, то мирилась. Боялась с ним целоваться, но очень хотела. На лето они распрощались не очень хорошо. Предпоследняя запись гласила: «Эта уродина Деметра Гринграсс назвала меня толстой коровой! Припомню! Разве я толстая? Ненавижу рыжие волосы! Ненавижу Артура Уизли». Судя по всему, прощального поцелуя она так и не дождалась. В конце августа была запись, что Молли с нетерпением ждёт начало учебного года и встречи с Эжени, Робом и Артуром: «Они упадут, когда меня увидят! Особенно Артур. Ненавижу тётку, но за это спасибо!». За что она благодарила какую-то тётку, Санька не поняла. Завершался дневник довольно сакраментальным обещанием.

«Я подарю себя Артуру на свой день рождения!»

Санька живо представила себя в постели с рыжиком и передёрнулась. «Не дождётся!» — мысленно пообещала она себе.

* * *

На следующий день попасть в Хогсмид не удалось. Потому что сразу после завтрака начался отбор в команду по квиддичу. Санька с Робертом и Эжени пошли поддержать друга. Отбор растянулся на полдня, и Артур получил место вратаря. После чего это было решено отпраздновать в гостиной Гриффиндора.

В воскресенье все озаботились написанием первых эссе, а Санька тайком от друзей набрала в библиотеке учебники по всем шести курсам, вызвав удивление и неожиданное одобрение мадам Пинс. Пронеся это потрёпанное богатство в свою комнату в один заход — она здорово наловчилась уменьшать книги — девушка принялась изучать их, начиная с первого курса. Благо, книжки для первокурсников оказались совершенно простыми для понимания. Вооружившись палочкой, она пробовала все заклинания, постепенно понимая, что память тела Молли у неё имеется. Все движения удавались если не с первого, то со второго раза. К концу дня она уже могла левитировать небольшие предметы, вызывать воду, превращать спичку в иголку и сушить мокрую одежду.

Эссе, оставленные напоследок, не заняли много времени. Сначала Санька боялась, что не сможет писать пером, но с удивлением поняла, что это умение ей тоже передалось. Эссе обоих братьев различались не только по объёму, но и по содержанию. Не стараясь показать себя умнее, чем настоящая Молли, Санька сильно сократила обобщённые сведения из обоих, оставив самое важное на её взгляд и минимум примеров, не забывая перестраивать фразы. Ведь могло быть и так, что МакГонагал помнила эссе её братьев, или могла проверить это магически. Навестить Эжени в её новом жилище она шла с чувством выполненного долга.

— Какие люди! — встретил девушек старший Лестрейндж, когда они вошли в гостиную префектов школы. Он сидел, развалясь в большом кресле, и потягивал какой-то алкогольный напиток из высокого стакана. — Рад тебя видеть, Прюэтт. Вуд, привет.

Рядом с ним сидел Рабастан и пил сливочное пиво из бутылки — Санька уже научилась узнавать характерную этикетку после вчерашнего празднования в гриффиндорской гостиной.

— И вам не хворать, — ответила она Рудольфусу и подмигнула его брату. — Пойдём, Эжени.

Комната Эжени оказалась большой и светлой. Всё было в белых и золотистых тонах, словно жилище принцессы. Имелась даже маленькая гостиная с низким столиком и мягкими креслами.

— А сейчас будет сюрприз, — заявила мисс Вуд, с удовольствием принимающая восторги подруги. — Джеки!

Перед девушками мгновенно материализовался лопоухий домовой эльф.

— Хозяйка Эжени звала Джеки?

— Да, Джеки. Будь добр, принеси нам с Молли заварных пирожных и чая с бергамотом.

— Джеки сделает, — эльф исчез, а через мгновение появился вновь с большим подносом, на котором стояло блюдо крохотных пирожных, керамический белый чайник размером с маленький самовар и пара чашек с блюдцами.

— Круто! — оценила Санька. После ужина прошло больше двух часов, и она с большим удовольствием отдала дань пирожным и вкусному чаю. — Это твой личный домовик?

— Не совсем. Рудольфусу прислуживает тоже он. Я и не знала, что у префектов такая привилегия.

Они просидели почти до самого отбоя, после чего Санька попрощалась, отправляясь к себе. Рабастан тоже покидал брата, он вызвался проводить девушку до гостиной Гриффиндора.

— Беги в свои подземелья, — отказалась она, — скоро отбой, не успеешь.

Мальчишка сердито посмотрел на неё, отвернулся, вскинув подбородок, и зашагал в другую сторону. Санька покачала головой и побежала к себе. Не хотелось попасться Аполлиону Принглу, она уже успела наслушаться страстей про завхоза. Шутка ли сказать, что этот высокий мрачный маг использует розги во время наказаний, и не только их — ходили слухи, что кого-то из третьекурсников и на горохе стоять заставлял. Неужто русская школа? Артуру уже досталось как раз накануне теми самыми розгами. Следы видел Роб в душевой и по секрету сказал Эжени, а та с Санькой поделилась, но дальше них это не пошло. Роб потом ещё сказал, что целитель снял Артуру боль, но сказал, что следы вывести не удастся, останутся чуть ли не на всю жизнь. Розги-то какие-то непростые, заговорённые. А нечего было ходить на свою любимую астрономическую башню в пьяном виде после отбоя.

Санька уже свернула к лестнице, ведущей в башню факультета, когда едва не налетела на высокого профессора в фиолетовой мантии. Она не сразу узнала директора школы, да и не мудрено, так близко она видела его впервые.

— Добрый вечер, мисс Прюэтт, — поздоровался директор первым.

— Здравствуйте, профессор! — выпалила Санька, и сразу испугалась, что неправильно его назвала.

Но директор лишь улыбнулся в бороду и посетовал:

— Давненько вы с Артуром меня не навещали. Как насчёт того, чтобы заглянуть на чашечку чая? Приходите с ним завтра после ужина.

— Хорошо, — машинально кивнула Санька.

— Вот и славно. Пароль — «сладкие финики». Ну, бегите, мисс Прюэтт, а то отбой уже был.

* * *

Следующая неделя показалась Саньке невыносимо трудной. Каждый преподаватель заваливал их бесконечными эссе, пугая предстоящими ТРИТОНами. Санька легко справлялась с эссе — все они были, если не в пачке Гидеона, то у Фабиана. С удивлением она узнала, что Гидеон учился на Рейвенкло, а Фабиан на Гриффиндоре. Она-то думала, что они были вместе. Но когда разобралась, поняла, почему эссе бывали на разные, хоть и похожие темы. Пачка с работами Гидеона была чуть ли не вдвое больше, чем у брата.

А вот с учебниками младших классов девушка была вынуждена заниматься самостоятельно. И хотя тело Молли легко «вспоминало» все чары, движения палочкой давались легко, но теоретическую часть приходилось подтягивать самой, что-то заучивая, что-то просто стараясь уложить в голове и понять.

А ведь ещё приходилось готовиться к урокам, прочитывая заранее главы, предстоящие на уроке, и находя в учебниках младших курсов все темы, что упоминались в нужной главе.

Санька не высыпалась, мало виделась с друзьями и часто хотела плюнуть на учёбу, поддерживая прежнюю репутацию Молли. Очень быстро она поняла, что мисс Прюэтт считали довольно доброй, но недалёкой девицей, довольно слабой волшебницей и ленивой ученицей. Кроме того, она могла прикрикнуть и проклясть летучемышиным сглазом, или ещё чем-то столь же неприятным. Это объясняло, почему остальные школьники к ней не сильно лезли.

Ломать шаблоны сокурсникам не хотелось, однако не только она озаботилась вдруг учёбой. Так что не сильно и пришлось объяснять своё внезапно возникшее рвение к знаниям.

— Мне отец обещал купить дом, если сдам больше трёх ТРИТОНОВ, — как-то признался чистокровный Алан Фоули, когда они расположились в гостиной у камина. — А тебе что, Прюэтт? Колись!

— Не скажу, — Санька постаралась придать себе таинственный вид, тем самым подтверждая такое простое объяснение своих странностей. А что именно обещали, можно ведь и не признаваться.

— Какие-нибудь драгоценности? — заинтересовалась Эва Стенли.

— Обученного гиппогрифа? — предположил Роб.

— Магловский автомобиль? — загорелись глаза у Артура.

— Не скажу! — отчеканила Санька, стараясь не смеяться. Но предположения, нелепые и фантастические, продолжали ещё некоторое время сыпаться со всех сторон. Радовало, что с ними не было Эжени, которая могла запросто потребовать ответа на правах дружбы.

Как бы ни было ей тяжело, Санька продолжала упорно заниматься. К пятнице она могла честно себе признаться, что вымотана до предела, однако учиться ей нравится. Да что там, даже Слагхорн похвалил её на зельях, хотя она впервые видела, как зажигают горелку под котлом, и с ужасом смотрела на некоторые ингредиенты для зелья «хорошей памяти». Однако простая истина позволила справиться на ура, да и Эжени рядом страховала. Главное — строго придерживаться последовательности, описанной в учебнике, слушать дополнения учителя, и зелье получится, может, не идеальное, но вполне сносное. В конце концов, лавры принца-полукровки Саньке были не нужны, но очень хотелось научиться варить некоторые нужные для жизни зелья.

Встреча с директором во вторник вечером не состоялась — Дамблдору понадобилось срочно куда-то уехать. И Осинкина этому очень порадовалась. Успеется ещё понять, что он за человек такой. Хороший и великий, или всё же Дамбигад. Хотелось верить в лучшее.

Вместе с Эжени, Робом и Артуром она с нетерпением ждала субботы и прогулки в Хогсмид. Хоть какой-то отдых от бесконечной учёбы. Чарити, весёлая девчонка с Хаффлпаффа, с которой удалось познакомиться ближе на сдвоенных уроках, Саньке очень понравилась, и они даже договорились, что мисс Бербидж пойдёт в Хогсмид вместе с ними.

* * *

День выдался солнечным и тёплым. В Хогсмид отправились сразу после завтрака. Эжени с Санькой и Чарити шли впереди, а Артур с Робом о чём-то болтали, отставая на несколько шагов. Девушки радовались хорошей погоде, окончанию трудной недели, болтали об учителях и о сокурсниках, а также сошлись во мнении, что Квинтус Флинт — самый неприятный тип из слизеринцев. И совершенно непонятно, почему в него влюблено столько девчонок, включая лучшую подругу Чарити, Фиону Паттерсон.

Санька с нетерпением ожидала прогулки в настоящей магической деревушке. Но взойдя на холм на краю Хогсмида, она всё же развернулась, чтобы увидеть Хогвартс со стороны.

Замок потрясал воображение. Не врали авторы фанфиков — зрелище было прекрасным. Эти башни, шпили, высокие стены, словно выросшие из скалы, монументальный длинный мост и глубокая пропасть под ним — картинка будто сошла из диснеевского мультика. Санька могла бы долго любоваться этим зрелищем, если бы подруги не потащили её дальше.

Магазин «Зонко», куда парни уговорили девушек зайти в первую очередь, был наполнен всевозможными магическими игрушками, и Осинкина почувствовала себя маленьким ребёнком, с удивлением разглядывая разные диковинные волшебные штучки. Она даже приобрела себе палочку, пускающую красивые волшебные пузыри. Внутри каждого на пару мгновений появлялись разные картинки, изображающие того или иного волшебника, чем-либо знаменитого. Пузыри быстро лопались, но для следующих палочку не нужно было макать в мыльный раствор. Достаточно было просто взмахнуть. Говорили, что полностью она выдыхается через три тысячи взмахов.

Мальчишки приобрели себе разные хлопушки и другую пиротехнику, Эжени взяла заколки, окрашивающие пряди волос в разные цвета, Чарити стала владелицей маленького зеркальца, хвалившего владелицу стихами на все лады.

Прогулявшись по улице, ребята зашли в аптеку, чтобы докупить себе некоторые зелья, посетили магазин «Всё для квиддича», где Санька не удержалась и купила себе маленький снитч. В магазине письменных принадлежностей «Писарро» она запаслась пергаментом и перьями, которые никак не будут лишними.

Набрав по большому кульку всевозможных сладостей в «Сладком Королевстве», все решили заглянуть в «Три метлы» и выпить сливочного пива.

Войдя в просторный паб, наполненный школьниками, они обнаружили пустующий столик в углу, который и поспешили занять. Молоденькая девушка тут же принесла им по кружке пенистого пива. Санька с удовольствием отпила игристый напиток, который успел уже ей понравиться, когда, подняв глаза, обнаружила входящих в паб братьев. Гидеон и Фабиан тоже её заметили и направились прямиком к их столику.

Чарити сразу спряталась за кружку с пивом, и Санька задумалась, кто из парней на неё так действует, весёлый Фабиан, или более серьёзный Гидеон. Несмотря на то, что девушка видела своих братьев второй раз в жизни, она безошибочно сумела их различить, хотя толком не понимала, откуда в ней это знание.

— Привет, ребята. Молли! — Фабиан бесцеремонно уселся рядом с Артуром и Робертом, которые шустро подвинулись, освобождая ему место. — О, Чарити! Как учёба?

Гидеон, поздоровавшись, остался стоять и косился куда-то в сторону слизеринского стола. Там сидели Валери Нотт с подругами, и Санька заметила, как брат обменялся с мисс Нотт взглядами. Девушка при этом вздёрнула носик, отвернувшись с гордым видом, а Гидеон досадливо поморщился. Всё интересней и интересней!

— Вы как сюда попали, — спросила она братьев, — по делу, или гуляете?

— Ну, так ты не пишешь, решили тебя навестить, — усмехнулся Фабиан. — Прогуляемся?

Санька кивнула, заинтригованная, и выбралась из-за стола.

— Подождёте? — спросила она друзей.

— Иди, иди, — откликнулась Эжени. — Только вы там недолго. А то на ужин опоздаем.

— Что-то случилось? — сразу спросила Санька, как только они вышли из «Трёх мётел». Вокруг было много гуляющих, но школьники — все больше старшекурсники, Эжени что-то говорила о том, что у младших походы в Хогсмид не чаще одного раза в два месяца. Да и то, если заслужат хорошей учёбой и поведением.

— Да ничего особенного, — Фабиан поглядывал по сторонам и вёл Саньку под ручку по главной улице магической деревеньки. Гидеон же был странно задумчив. — А, скажи-ка нам сестрёнка, тебе нравится кто-то… ну так, чтобы сильно? Может, уже было что-то?

— Фабиан! — одёрнул его брат.

Санька весело рассмеялась. Проштудировав дневник Молли, а точнее Александры Мануэлы Прюэтт, она поняла одно — уж о том, что потеряла девственность, она бы хоть как-то упомянула. Тем более, обещание подарить себя на восемнадцатилетние Артуру Уизли как-то намекало. Только бы Молли этого парню не наобещала, с неё могло статься.

— Да не было у меня ещё ничего и ни с кем, — поспешила она успокоить братьев, — и честно-пречестно, моё влюбчивое сердце сейчас, увы, совершенно свободно.

Братья закашлялись на такой откровенный ответ, а позади послышался иронический смешок.

Санька резко обернулась, подозревая, что друзья решили-таки подслушать, о чём речь, и натолкнулась на смеющийся взгляд Магнуса Нотта. Мужчина был не один, рядом с ним шёл мрачный черноволосый и смуглый тип лет сорока. Хотя с возрастом взрослых магов, живущих гораздо дольше, чем простые смертные — так вот, запросто, на глаз — не угадаешь.

Девушка, ухватилась за братьев, заставляя их остановиться, и двое пожирателей с надменными лицами прошли мимо по направлению к бару в конце улицы. На Саньку они больше не взглянули.

— Хм, — отмер Гидеон, — Долохов и Нотт. Интересно, что они тут забыли?

— Да мало ли что, — беспечно хмыкнул Фабиан. — Пойдёмте к озеру прогуляемся, а то здесь слишком много ушей.

Деревушка Хогсмид стояла берегу Чёрного озера. Прямо за аптечной лавкой крутая тропинка убегала вниз, выходя на обрывистый берег. Хогвартс отсюда был виден как на ладони. Солнце припекало и золотило шпили и башни школы. Санька невольно залюбовалась этой картиной. Сейчас Хогвартс показался настоящим сказочным замком. А озеро, покрытое мелкими барашками, и в самом деле казалось сейчас чёрным. Отсюда был хорошо виден мост, по которому они шли сегодня в деревню. Монументальное сооружение — казалось, что под ним с лёгкостью мог пройти высокий корабль.

Возле разлапистого дерева с торчащими на поверхности корнями, отполированными временем, братья остановились и повернулись к Саньке, с интересом вглядываясь в её лицо.

— Так ты, правда, ни с кем не встречаешься? — всё же уточнил Фабиан.

— Поверь, — поспешил дополнить Гидеон, — у нас вовсе не праздное любопытство.

— Эй, мне что — поклясться вам своей магией? — Санька уже не знала, каким словам они поверят. И что вообще за этим стоит.

— Было бы неплохо… — начал Фабиан.

Но брат его перебил:

— Мы тебе верим, Санни… Ой, Молли, прости. Всё время забываю, как ты просила тебя называть.

Санька на миг потеряла дар речи. Неужели в детстве её звали Санни? Совпадение? Мистика? Вот ведь дура эта Молли! Саньке своё имя, пусть и слегка модифицированное было бы слышать во много раз приятнее. Она даже решила рискнуть и, потупив взгляд, тихо ответила:

— Я была бы не против, если бы вы оба снова звали меня Санни. Если честно, имя Молли мне уже давно перестало нравиться. Жаль, что ничего уже не изменишь…

— Эй, совёнок, ты чего? — Фабиан ласково потрепал её по щеке. — Да мы между собой тебя только так и зовём, так что никаких проблем.

— Правда? — просияла девушка, вглядываясь в красивые лица братьев.

Те переглянулись и, притянув её к себе, крепко обняли.

— Правда, правда, Санни, — прогудел Гидеон в её макушку. Он отстранился первым и добавил: — Ну, а теперь поговорим серьёзно.

Фабиан тоже отбросил весёлость:

— Нас тут недавно Дамблдор навестил.

— Не нас, — поправил его брат, — а родителей. Он ведь директор у вас теперь?

— Да. А что хотел?

— Собственно при разговоре мы не присутствовали.

— Но кое-что услышали, — вклинился Фабиан.

— Именно. А точнее, слова вашего директора, мол, дети так привязаны друг к другу, а любовь — это высшее чудо, и не стоит ломать им жизни так рано. Это практически дословно.

— Ага, и мы ума не приложим, о ком из твоих друзей шла речь, но папаша явно ответил отказом. Дамблдор удалился раздосадованный, а отец злился весь вечер.

— Так что, имей в виду, — Гидеон ласково погладил напрягшуюся сестру по плечу. — Может, отец тебя в ближайшее время навестит, а может, просто напишет письмо.

— Это чтобы ты не удивлялась, — кивнул его близнец.

— С каких пор директор сватает своих учеников? — возмущённо выпалила Санька. — У Уизли — что, родителей нет?

— Ага! — сверкнул глазами Фабиан, а девушка отчаянно покраснела.

— Санни! — строго проговорил Гидеон.

Она отвернулась, разглядывая Визжащую Хижину невидящим взглядом, и решилась:

— Он мне нравился в конце прошлого учебного года, — сказала она со вздохом. — Мы даже поцеловались один раз, — и Санька поспешно добавила, — но мне совсем не понравилось! И вообще, когда мы встретились на прошлой неделе в Хогвартс-экспрессе, я ничего к нему уже не чувствовала. Совсем! Может, и не было ничего, а может, я за лето изменилась.

— Ты изменилась, — кивнул Фабиан со смешком, — даже я заметил. Словно повзрослела в один миг.

— И не переживай, — добавил его брат, — ты нам такой ещё больше нравишься. Не врёшь, не кривляешься, открыто говорить научилась…

— Не фыркаешь, — подхватил Фабиан, — радуешься нам, как в детстве.

— Что-то произошло? Ты точно не встретила кого-то ещё?

Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу.

Надо было срочно придумать что-то умное, что могло бы убедить людей, настолько близких. Неудивительно, что они заметили разницу.

— Знаете, — вдумчиво начала Санька, — я сама не знаю, как так получилось. Просто задумалась вдруг о жизни, о том, что нас ждёт впереди… И так страшно вдруг стало. Все эти слухи о надвигающейся войне… Знаете, я даже учиться лучше начала. И от квиддича отказалась. А ещё меня Слагхорн похвалил, и вообще…

— Повзрослела! — хором заявили братья.

— Санни, мы рады, — Гидеон взял её за руку и вложил в ладонь маленький кулон на цепочке. Похоже, собственное объяснение вполне удовлетворило обоих.

Санька выдохнула:

— Что это?

— Надень и нигде не снимай. Нам просто в голову не приходило раньше, дураки были, прости.

— Этот кулон защитит от любого приворота, — пояснил Гидеон. — Отразит заклятье, например. Даже от напитка или конфет с амортенцией не пострадаешь.

— Только от них тебя сразу вывернет, — хохотнул Фабиан. — Зато с гарантией.

Санька тут же надела цепочку на шею и спрятала кулон под мантию. А потом по очереди крепко обняла братьев.

— Спасибо, — постаралась она вложить все чувства в одно лишь слово.

— Ну вот, — Фабиан толкнул брата плечом, — а ты говорил, обидится, или разругается. Санни у нас золотко просто.

— Ага, боюсь сглазить. Ну что, совёнок? Проводить тебя обратно? Или сама отсюда доберёшься?

— Не маленькая уже, — широко улыбнулась Санька, — давайте уже, аппарируйте, куда вам там нужно.

Каждый поцеловал её в щёку и, велев «держаться и писать письма», исчез с хлопком.

Девушка глубоко вздохнула и пошла обратно к друзьям. Она не торопилась, подумать было над чем. А ведь настоящая Молли по глупости могла и не принять кулон. А может, сразу бы разругалась с братьями. А вдруг и правда, дело было в каком-то привороте?

Она не заметила мага, плотно закутанного в мантию с опущенным капюшоном, который, стоя возле входа в бар «Кабанья голова», провожал её пристальным взглядом. Когда девушка зашла в «Три метлы», он откинул капюшон, задумчиво посмотрел вверх, на бегущие по небу лёгкие облака, усмехнулся и аппарировал.

Первый раз её затошнило тем же вечером, когда она выпила по уже сложившейся привычке глоток морковного сока из своего стакана за ужином. Извинившись перед друзьями, что ей срочно нужно отойти, она прихватила стакан с собой, пробормотав: «По дороге допью», — и выскочила из Большого зала.

Стаканчик она несла бережно до самой комнаты и мужественно подавляла в себе позывы тошноты. Но прочистить организм всё же пришлось. Вроде и глоток-то небольшой сделала, а выворачивало знатно. Весь ужин ушёл в никуда. Было очень обидно — котлеты с пюре ей очень понравились, и жареные крылышки ела с огромным удовольствием. Вычистив зубы три раза, благо, зубной порошок и в магическом мире существовал, а щётка, едва касалась зубов, начинала чистку самостоятельно, знай жди, стоя с открытым ртом. Потом она ещё и душ приняла, долго стояла под горячими струями, пока её не покинула противная дрожь.

Только переодевшись в свежее бельё, Санька достала из сумки пустой флакон и перелила в него остатки морковного сока из стакана.

Тщательно закупорив вещественное доказательство, она накинула мантию и отправилась в совятню. На полдороге она передумала и остановилась в растерянности. В фанфиках не раз встречалось, что совиную почту Хогвартса досматривают. И как же быть?

Был бы у неё эльф, позвала бы, хоть это и запрещено. Вздохнув, попыталась вызвать домовика старост.

— Джеки!

Несколько секунд ничего не происходило. Санька встала — она сидела на ступеньках лестницы, ведущей в совятню — и произнесла имя эльфа громче. Эффекта — ноль.

Зато послышались шаги, и перед ней предстал Рудольфус Лестрейндж собственной персоной. Он насвистывал незатейливый мотивчик и явно не ожидал увидеть здесь Саньку. В руках он вертел свёрнутое трубочкой письмо.

— О! Привет, Прюэтт. Кто обидел?

— Неужели я выгляжу так паршиво? — отреагировала девушка хмуро.

— Скорее потерянно, — хмыкнул слизеринец. — Могу я чем-нибудь помочь?

— Нет! Да! Ты можешь вашего эльфа позвать? И сказать ему, чтобы он передал эту бутылочку моим братьям?

Рудольфус, сдвинувшись, заглянул за её спину и озадаченно осведомился:

— А что, совиную почту заблокировали?

— Нет, то есть не знаю. Просто опасаюсь, вдруг совы сперва относят письма кому-нибудь на проверку, а потом уже по адресу.

Лестрейндж расплылся в такой широкой улыбке, что у Санни щёки загорелись.

— Ну ты и фантазёрка, Прюэтт! Да скорее домовик прыгнет сначала к директору, а потом уже, куда скажет временный староста, чем магическая сова свернёт с пути. Пойдём, горюшко, отправим твою секретную почту. Кстати, что во флаконе?

— Рвотное.

— Да ладно! А какой артефакт даёт такой эффект, и на что реагирует? Яд? Подчиняющее? Приворотное? Колись, Прюэтт, никому не скажу, а воспользоваться своей супер-честной и преданной совой — позволю.

Санька поднималась вслед за ним и посчитала, что ничего страшного, если скажет, не произойдёт.

— Приворотное. Пусть братья проверят.

— Логично. А что к Слизнорту не пошла?

— Во-первых, он ваш декан, а не мой. Во-вторых, я не знаю, кто это зелье готовил. Вдруг он? И кому про него расскажет — тоже не знаю.

— Да, Прюэтт, ты — параноик. Я это не в обиду, не хмурься. И у меня мысль. Вот получают твои братья это зелье, похожее на морковный сок. Обнаруживают приворотное. И что дальше будет, представляешь?

— Ну…, скажут мне.

— Нет, ну ты наивная. Они же братья! Вон Рабастан, хоть и лоботряс, а я за него кого хочешь под орех разделаю. А ты девчонка, понимаешь?

— И что предлагаешь? — до Саньки дошли объяснения Рудольфуса, и она посчитала, что тот совершенно прав. Ни к чему так братьев будоражить. По крайней мере, пока не выяснила, кто автор.

— Отдай мне флакон, я отошлю кое-кому, кто в этом разбирается. Один галеон, и никто, кроме тебя, не узнает о результате.

— И кроме тебя, — ответила Санька. — А ещё тот, кто это проверять будет.

— Дилемма, правда? — хохотнул префект. — Вот так вот, Прюэтт, жить на свете тяжко, когда никому не доверяешь. Решайся, я по-любому уже знаю.

— Ладно, — решилась Санька, нащупывая в кармане кошелёк, — только никому не говори.

Рудольфус вынул палочку и заявил:

— Клянусь магией, что ни один студент и ни один преподаватель Хогвартса не узнает от меня об этом разговоре с Александрой Прюэтт.

Вокруг его фигуры на пару секунд образовалось бело-лунное сияние.

— Люмос! Видишь, Прюэтт, магия со мной. Клятва принята. Я имя правильно назвал?

— Да, спасибо! — Санька протянула ему флакон с соком и галеон. — А как ты мне сообщишь? Мне бы не хотелось…

— Чтобы о наших общих делах кто-то узнал? Мне вообще-то тоже это не выгодно. Я пришлю к тебе с запиской Рабастана. Поверь, он понадёжней эльфа и совы вместе взятых. О'кей?

На этом Санька распрощалась с Рудольфусом и вернулась в гостиную Гриффиндора. Проскользнув незамеченной мимо увлёкшихся разговором Артура и Роба, она поднялась к себе в комнату. Пора было заняться очередными эссе. Тратить время на поиск информации в библиотеке и самостоятельную работу Санька считала нецелесообразным. Ей и без того приходилось вычитывать два варианта нужных эссе, которые бывали абсолютно разными, и изобретать свой собственный, третий вариант на их основе. Если совсем не было сил, она просто переписывала вариант Гидеона, заменяя некоторые слова синонимами, и уже практически профессионально перестраивая фразы. Но сегодня она честно перелопатила работы обоих, в результате чего родились пять свежих эссе по пяти предметам. Не забыла сделать с них черновики, которые складывала в отдельную стопку. Глядишь, и её работы кому-то облегчат жизнь.

* * *

Санька с утра ждала письма от родителей и заметно нервничала за завтраком, боясь притронуться к пище. Эжени смотрела на неё с сочувствием и предлагала зайти в больничное крыло. Артур советовал выпить тыквенный сок вместо морковного, протягивая ей стакан и уверяя, что её плохое самочувствие — результат неправильного выбора сока. Санька едва не вырвала из его рук этот самый стакан, но не для того, чтобы выпить, а чтобы потратить ещё галеон и воспользоваться совой Рудольфуса.

— Нет, — покачала она головой, — пить не хочу, спасибо, Артур. Зря я вообще сюда пришла! А небольшая голодовка ещё никому не вредила. Вы извините…

Она хотела сказать, что пойдёт к себе, полежит, когда в Большой зал стали влетать совы. По случаю воскресенья, народу за столами факультетов было мало. Многие предпочитали в выходной отсыпаться до обеда. Поэтому Санька хорошо видела обоих Лестрейнджей за столом Слизерина, и радовалась отсутствию Беллатрикс и Валери. К ней ни одна сова не прилетела, хотя и Эжени, и Артур получили весточки. А вот к Рудольфусу чинно подлетело сразу две пернатых почтальонки, и благовоспитанно протянули лапки, осторожно опустившись между блюд. Вот это, и правда, хорошие совы. Не то, что остальные, швыряющие почту прямо в тарелки.

Санька видела, как открыв одно послание, Рудольфус усмехнулся и быстро взглянул в её сторону. Свернув послание трубочкой, он запечатал его с помощью волшебной палочки и отдал брату, что-то шепнув ему на ухо. Рабастан понятливо кивнул, а старший Лестрейндж открыл второе послание и нахмурился. Потом как-то грустно усмехнулся, и опять с помощью палочки испепелил листок. Он опять глянул на Саньку, но тут же отвёл взгляд.

Девушка взглянула на друзей, получивших письма. Эжени увлечённо читала своё, исписанное убористым почерком, а Артур как раз прятал бумажный конвертик в карман мантии. Треть послания осталась торчать наружу.

— Мне надо ответить, — заявил он, вскакивая.

Санька поспешила за ним, сообщив Эжени, что всё же дойдёт до больничного крыла чуть позже.

Следуя в двадцати метрах позади Артура, она утешала свою совесть мыслью, что ей просто жизненно необходимо отработать одно простое заклинание. Благо учеников поблизости не было.

— Акцио письмо Артуру Уизли, — шепнула она, махнув палочкой. Конвертик послушно выпорхнул из кармана парня и шустро прилетел её в руки. Спрятать его в карман мантии было делом секунды. Парень ничего не заметил, очень шустро прыгнув на ближайшую лестницу. И Санька, выдохнув, прошептала: — Учитесь у Лестрейнджа, как поступать с посланиями, мистер Уизли!

К сожалению, зайдя за колонну и раскрыв письмо, Санька ничего интересного не увидела.

«Пароль "вереск". Сейчас».

Ну и что это означает? А главное — от кого? Ни подписи, ни обращения. Будь это от директора, то пароль был бы какой-нибудь сладко-карамельный, ведь так? Возможно это какой-то другой преподаватель, или вообще, что-то связанное с изучением маглов, на которых Артур был помешан. Маглорождённые всех курсов как-то сразу это понимали и ловко исхитрялись избегать его расспросов. Впрочем, парень не слишком настаивал, какая-то скромность в нём присутствовала.

Девушка положила письмо на пол и спалила палочкой, это заклинание она тоже уже отработала. И даже смогла выполнить его невербально — профессор Флитвик потратил весь прошлый урок, объясняя им принципы невербальной магии. Правда у Саньки получилось пока только это одно. Но надежды выучить больше она не теряла.

Тут-то и нашёл её Рабастан. Пятнадцатилетний слизеринец был ростом пониже брата, но всё равно выше Саньки на полголовы.

— Привет, — он мило улыбнулся, пряча руку за спиной. — У меня тут послание для тебя. Что предпочитаешь дать в награду — поцелуй или свидание?

— Обнаглел? — поинтересовалась девушка и требовательно протянула руку.

— Бесплатный сыр только в мышеловке, — заявил нахальный мальчишка и поглядел на её губы. — Соглашайся на поцелуй, Прюэтт.

— А говорили, что ты надёжней совы и домовика!

— Совам платят печеньем или мышами, а домовикам — магией, — флегматично отреагировал он. — Я же не прошу ничего материального.

Ситуация девушку и смешила, и злила. Смирившись, подставила ему щёку:

— Уболтал!

Лестрейндж качнулся вперёд, прикоснулся пальцами к подбородку и, извернувшись, поцеловал её в губы. Он тотчас отпрыгнул назад, вероятно, опасаясь возмездия, и натолкнулся спиной на грудь незаметно подошедшего старшего брата.

Тот схватил руку младшего с письмом и протянул растерявшейся Саньке, а Рабастану достался увесистый подзатыльник.

— За что?! — попробовал тот возмутиться, но оглянувшись на Рудольфуса, счёл за лучшее просто сбежать.

— Там же, где вчера, в девять вечера, — шепнул на ухо Саньке старший Лестрейндж и пошёл дальше, насвистывая вчерашний мотивчик.

Девушка хмыкнула и развернула послание. Оно было длинным, так что пришлось терпеть до комнаты, чтобы никто не застал врасплох.

В своей комнате она не стала зажигать свечи, сразу залезла на подоконник, чтобы было побольше света. Послание оказалось занятным.

«Итак, мой друг, спасибо за столь любопытное задание. Ты прав насчёт морковного сока, но и зелье приворота там имелось. Не «Амортенция» и не «Любисток», а очень лёгкое приворотное «Дилигунт», настроенное на конкретного человека. Опасно тем, что, принимаемое долгое время, взывает необратимый эффект. Объект на годы увлекается заказчиком, теряя способность к аналитическому мышлению. Неудобно тем, что результата нужно ждать не меньше года, а то и двух. Перерывы в приёме более недели нежелательны. Приготавливается в течение недели, хранится не больше трёх месяцев даже под консервирующим заклинанием. Требуется одна-две капли на стакан воды или сока. Алкоголь, молоко и твёрдая пища не подходят — свойства теряются. Лучшее сочетание с водой, слабо заваренным чаем, разбавленным молоком или соком. Газированные безалкогольные напитки усиливают свойства «Дилигунта». Самое забавное, что простым невербальным беспалочковым заклинанием «Нула Каритас» полностью обезвреживается. Подтверждение срабатывания заклинания при наличии зелья «Дилигунт» происходит очень наглядно, поверхность воды или сока на пару секунд перечёркивает прямая линия из крошечных пузырьков, от одного края кубка до другого. Если же в воду или сок не было добавлено зелья «Дилигунт», то после правильного заклинания «Нула Каритас» (без палочки и невербально) — вместо линии на поверхности будет крест из пузырьков. Обезвреженный таким образом напиток можно смело пить.

Увы, это заклинание не спасёт от «Амортенции», тем более будет бесполезно для «Любистока». От этих пакостей только амулеты, либо противоядия.

PS. Это был полезный опыт, дорогой друг. Жаль, что присланного не хватило на один забавный эксперимент. Обещаю следующий заказ сделать бесплатно, если пришлёшь ещё одну дозу «Дилигунта». Разумеется, необезвреженного. Проверить можно и в чайной ложке. За каждую следующую дозу сам заплачу пять галеонов. Есть в этой вариации что-то загадочное. И если подозрения подтвердятся, обязательно с тобой поделюсь.

С уважением, Б.Б.»

На подоконнике она немножко замёрзла, пришлось пересесть за стол и накинуть на себя шаль. Свечу удалось уже без труда зажечь кончиком палочки. Даже в светлое время суток, комната оставалась в полумраке. Она выходила окнами на стену другой башни. Ещё повезло, что свечи волшебные, и расходуются очень медленно.

Ассоциаций с подписавшимся зельеваром у Саньки было лишь две — Беллатрикс Блэк и Батильда Бэгшот. Первая вообще-то учится ещё и вряд ли Рудольфус просил бы о такой услуге свою подругу. Вторая — историк, её перу принадлежит фундаментальный труд «История Магии» в пяти томах для первых пяти курсов. Санька очень сомневалась, что сможет их осилить хотя бы за год. Живёт Батильда в Годриковой Впадине, когда-то была соседкой Дамблдора и в племянниках у неё числится Геллерт Гриндевальд. Потом её убьёт Нагини… Или какая-то другая змея. Жалко старушку! Сомнительно, что она занимается зельями, разгадывая загадки для Лестрейнджа за один галеон. Да и письмо вроде как от лица мужчины написано. Н-да, гадать бессмысленно. А поблагодарить человека хотелось. Поэтому несколько пустых флаконов перекочевали в карман мантии, а также серебряная ложка, найденная в вещах Молли.

Поцелуй Рабастана вспоминался как забавный случай, не более. Одна надежда, что парень это не серьёзно. Он ей нравился, очень симпатичный и, похоже, добрый. Подумать бы, как их с Рудольфусом от Азкабана уберечь, стоящие ведь ребята. И не злые. Ей даже казалось в последнее время, что она вполне могла бы подружиться с префектом Слизерина. Более того, он словно понимал её лучше, чем кто-либо другой. И уже столько раз помог — до кареты проводил, сову отправил. Раздобыл ответ, как с этим бороться. Кстати, неплохо бы применять полученные сведения на практике.

Научиться полезному заклинанию захотелось немедленно. Кулон, конечно, помогает, но снова торчать над унитазом категорически не хотелось.

В письме ясно говорилось, что если зелье в воде есть, то от заклинания появится линия из пузырьков, если зелья нет, то на поверхности воды пузырьки сложатся в крест.

Значит, исходя из условий, заклинание можно тренировать и на чистой воде. И получиться должен крест. А произносить его надо невербально — то есть мысленно, и без палочки. Что имеет смысл, так как злоумышленник твою проверку просто не заметит.

С четвёртой попытки она прямо из послания трансфигурировала бумажный стакан — в своей комнате она старалась как можно чаще тренироваться в магии. Правда, текст письма остался на наружных стенках стакана. Это её не смутило. Вода, наполнившая стаканчик с помощью «Агуаменти», не сочилась наружу — и то славно. И девушка принялась гипнотизировать воду, мысленно повторяя «Нула Каритас». Выдохлась она раз на семидесятый. Глотнула воды и принялась по новой. Лишь когда терпение совсем вышло, по воде вдруг явно пробежали пузырьки, сложившись в крест. Когда крест испарился, девушка, затаив дыхание, попробовала ещё раз. И снова удача. Наполнила водой ложечку и попробовала на ней. От стука в дверь вода из ложечки расплескалась, но крест заметить Санька успела. Стаканчик испепелила беззвучно — всё-таки слова на его стенках могли насторожить тех же домовиков, которые явно прибирались в комнатах и чистили одежду.

Чем заняться до вечера, она так и не решила, поэтому легко согласилась с забежавшей Эжени идти исследовать ванную старост.

Рудольфус, встретивший её в назначенное время возле совятни, был краток: попросил серьёзно отнестись к письму Б.Б. Отказавшись наотрез раскрывать личность осведомителя, он иронично скривил губы, потрепал её за косу и сбежал. И зачем, спрашивается, звал? Как будто она сама не могла догадаться, что надо быть настороже.

* * *

Ни в этот день, ни в последующую неделю вестей от родителей Санька не получила. Правда, для огорчения совсем не было времени. Если по чарам она изучала уже учебник третьего курса, то трансфигурация ещё держалась на втором, а «Историю Магии» осилила только до конца первого тома.

С зельями было немного проще. Заучить большинство ингредиентов, и их свойства удалось ещё на первой неделе, а таблицы сочетания друг с другом, а также область применения разных сочетаний в разных зельях — было ещё той головной болью. Казалось, она никогда это не сможет запомнить, но сдаваться не собиралась. Эссе братьев реально спасали. И если какую-либо тему она у них не находила, то теперь и сама могла спокойно написать работу, воспользовавшись библиотекой. Хорошо, что это пока пришлось сделать лишь однажды.

На уроках её стали иногда спрашивать, и Санька гордилась заработанными баллами по трансфигурации — сумела написать формулу превращения кота в цветочный горшок, на чарах ей удалось заколдовать лист пергамента так, чтобы написанное на нём появлялось на доске. А на древних рунах её наградили пятью баллами за то, что первая нашла ошибку в сложной руне отрицания. На зельеварении баллы она потеряла, но немного. Слизнорт снял всего два балла с Гриффиндора за расплавленный котёл. Пришлось заказывать новый, послав сову на Косую Аллею. Доставили ответ, что она может забрать котёл в Хогсмиде, в «совиной почте». Оно и понятно, не могут же совы тащить на себе котёл. Но обидно, что в Хогсмид наведаться можно будет только двадцать третьего сентября — не каждую субботу отпускали туда старшекурсников.

Проблему решила Эжени, она послала за котлом Джеки. Тот смотался в пару секунд.

И двадцать третьего сентября Санька оценила это в полной мере. Никуда их в ту субботу не отпустили, так как состоялось сразу два матча по квиддичу, на которых обязали присутствовать всю школу. Играли Гриффиндор с Хаффлпаффом и Рейвенкло со Слизерином. Победители будут сражаться уже в октябре.

На матч Санька оделась потеплее. Трибуны были высоко над землёй, а погода стояла ветреная. За завтраком пришлось подбадривать Артура, который от переживания не мог есть. Переживать он начал ещё за неделю, сводя с ума всех друзей. В пятницу вечером Санька готова была его убить, когда неожиданная мысль пришла ей в голову. Просто вспомнился фильм, где себя точно также вёл Рон Уизли, готовясь к отборочному соревнованию. Ему ещё Гарри Поттер что-то добавил в сок, сделав вид, что это «Феликс Фелицис», эликсир удачи. Чисто из вредности Санька решила провернуть тот же финт. Сделав вид, что сама это придумала, подговорила Роберта и Эжени, те пришли в восторг. Робу предстояло добавить зелье, Эжени должна была сыграть роль Луны Лавгуд и «заметить» действия брата. А себе Санька отвела роль Гермионы, честной и неподкупной гриффиндорки, нарушающей правила только в редких случаях, когда иначе нельзя. То есть почти всегда.

Зелье «Феликса Фелициса» заменили подслащённым лимонным соком. Изящный флакончик нашёлся у Эжени, а специфический бледно-жёлтый цвет получился вполне правдоподобным. Роберту сова принесла этот флакон во время завтрака. Эжени с Санькой очень натурально восхитились «подарку родителей», бросили пару фраз, какое это дорогое удовольствие и как трудно его сварить самому, и, казалось, забыли. Артур интереса не проявил, буркнул что-то вроде: «Подумаешь!». Ну конечно, у него сейчас матч, а они со своими неуместными восторгами.

— Артур, выпей сок! — стал настаивать Роб, подвигая Уизли стакан. «Зелье» туда он уже добавил.

— Не хочу!

Всё шло точно по сценарию. Осинкина затаила дыхание. Очередь Эжени.

Её брат сидел рядом с Санькой, а Эжени с Артуром расположились напротив.

— Роберт, — удивлённо и растеряно произнесла Эжени, — ты что-то добавил в сок Артура?

Уизли настороженно и возмущённо поднял голову, посмотрев на друга, который как раз прятал в карман тот самый флакон.

— Роберт! — воскликнула Санька возмущённо, копируя мисс Грейнджер, которая ещё не родилась на свет. — Это же… Это… Ты добавил в сок Артура зелье удачи? Как ты мог? — патетическая пауза, Артур нерешительно подвигает к себе стакан, а Санька выкрикивает последнюю коронную фразу: — Артур, не пей! Это нечестно!

Вот она родная кровь! Уизли улыбнулся и одним махом опрокинул в себя стакан тыквенного сока. Лицо парня осветила довольная улыбка.

— Ну что, дружище! — обратился рыжик к Роберту Вуду. — Идём побеждать?

Парни поспешно поднялись, причём Роб подмигнул девчонкам, а Артур старался на них не смотреть. Только когда друзья вышли из зала, подруги прыснули, перестав сдерживаться, и захохотали от души.

На них недоуменно косились младшие гриффиндорцы, но испортить настроение девушкам не смогли.

Санька с грустью думала, что Гермиона в далёком и смутном будущем за Рона искренне переживала, а в ней этого нет. Она и матчи квиддичные только в фильме видела. И вообще не слишком понимала даже футбол и хоккей. Так что вся эта межфакультетская борьба была ей непонятна и чужда. Ага, до того самого момента, когда команда Гриффиндора забила первый гол.

И понеслось. Кто же знал, что присутствие на игре вызывает такое предвкушающее волнение. Санька сорвала голос, поддерживая «своих», и особенно радовалась удачам Артура. На месте вратаря он смотрелся изумительно. Ни один мяч не упускал, пока его бладжером не сбили с метлы. Но парень быстро смог вскочить на неё снова, и отбить очень лихой бросок. Трибуны бесновались. Санька прыгала и вместе со всеми орала: «Уизли!» и «Молодцы!». А потом ловец Гриффиндора, Фредди Беркли, поймал снитч, и игра закончилась с разгромным счётом «двести семьдесят — тридцать».

Фредди качали на руках, Артура тоже, потом и всех игроков подхватили, подбрасывая вверх левитационными чарами и руками.

Подруги прорвались к Уизли и крепко его обняли, а Санька даже в щёку чмокнула, вдохновлённая моментом. Артур просиял, а ей не жалко. Заслужил.

Только вот про розыгрыш расскажут позже. Пусть порадуется, как и Рон в будущем, что никто ему ничего не подливал.

Все отправились обедать, договорившись вечером устроить праздник в гриффиндорской гостиной, независимо от того, как сыграют другие две команды. Артур был возбуждён и милостиво принимал поздравления друзей и девчонок с курса помладше. Санька даже заприметила одну шестикурсницу, которая смотрела на вратаря с таким же обожанием, как в своё время на его сына будет смотреть Лаванда Браун. Мелькнула мысль подтолкнуть этих двоих друг к другу. А ещё ей было жаль, что она так и не выпустила из палочки заученный фейерверк со словами, выплывающими прямо из красно-золотых звёзд: «Молодец, Артур!». Досадно, ведь готовила эти чары втайне, с помощью профессора Флитвика, который с удовольствием взялся помочь.

Впрочем, впереди ещё игра, а там Лестрейнджи оба входят в команду. Рудольфус капитан и вратарь, а Рабастан — ловец. Ничего не стоило поменять цвета звёзд на серебристо-зелёные, а слова на: «Молодец, Рабастан!». Хвалить Рудольфуса было чревато, Беллатрикс Блэк могла и приревновать. Характер у неё не сахар — это все знали. А вот если младший Лестрейндж поймает снитч, то почему бы и не похвалить. Тем более шансов на это не больше половины. Может и не понадобится.

Слизеринцы взлетели вверх стройным клином, мгновенно перестроились в круг, изобразили над полем красивую восьмёрку, развернувшись змеёй, и застыли на своей половине в одно и то же мгновение ровной линией.

Санька захлопала, вызвав неудовольствие Уизли.

— Позёры! — фыркнул он.

— Болеем за Рейвенкло! — выкрикнул какой-то парень позади них.

— Да, за Рейвенкло, — горячо поддержала Эжени.

И Санька только тут вспомнила, что Дамиан Вестерфорд играет за ловца.

Да, будет неловко, если снитч поймает Рабастан, и она выпустит этот фейерверк. Эжени может и обидеться. А переделывать буквы и цвета под Дамиана, не было ни времени, ни желания. Ну не вызывал в ней красавчик Дамиан добрых чувств, хотя она и прилагала усилия. Уверить себя в искренности его чувств никак не получалось, особенно после того, как Санька увидела однажды холодный снисходительно-скучающий взгляд Вестерфорда в сторону подруги, когда Эжени от него отвернулась, а ведь за секунду до этого на лице парня читалось обожание и нежность. Не желая быть застуканной, Осинкина больше на него не смотрела на том уроке. И не решалась сказать об этом Эжени. Подумаешь взгляд, может вообще показалось! Даже скорее всего так и было. Но осадок остался.

Бронзово-синяя команда с изображением ворона на форме появилась красиво, но не так эффектно, как слизеринская. Однако им хлопали даже более дружно. Многие, как и в каноне, недолюбливали змеек.

Игра началась, и снова Саньку захватила битва в воздухе. Как они летали — это же уму непостижимо! Рудольфус смотрелся куда круче Артура на месте вратаря. Конечно, красавец, и форма у них более удачная. Но всё равно, была в нём какая-то бесшабашная смелость, и отбивал мячи с неким изяществом и нарочитыми головокружительными кульбитами.

Рабастан зависал где-то наверху, пока на сороковой минуте не показался снитч. И Санька залюбовалась ловцами. Это зрелище того стоило. Как лихо они неслись среди игроков, подныривали под ворота, огибали на немыслимой скорости стадион, внезапно уходя вниз в крутом пике.

Был ли уже изобретён финт Вронского, Санька не знала, но ребята показали столько разных уловок, рискуя собой, метлой и товарищами, что она опять охрипла от криков поддержки. Ну а кому она скандировала «Молодцы!» никто всё равно не мог понять.

Момент, когда Рабастан всё-таки поймал снитч, заставил сердце Саньки совершить сальто-мортале, и она не сдержалась — в тот же миг вскинула палочку и выстрелила фейерверком вверх. Только она не учла, что нехилый взрыв от заклинания заглушит даже вопли всех школьников. Зелёные с серебром звёзды вознеслись над полем, а буквы оказались поистине гигантскими. «Молодец, Рабастан!» — серебристо-зелёные буквы так и висели над полем, не думая таять.

Оставалось принять независимый вид, когда все взгляды обратились на неё. Рабастан, с обалдевшим видом прочитав поздравление, тоже глянул в её сторону. Отсалютовав ей воздушным поцелуем, он взлетел на метлу и пронёсся над полем, гася буквы руками. А потом она поняла, что он просто составил из них искрящийся букет, который и бросил прямо к Санькиным ногам. Искрящиеся цветы погасли очень быстро, оставив после себя лишь пушистое облачко, быстро развеявшееся, но зрелище было потрясающим. Вот только друзья смотрели на неё, словно видели впервые. Вся школа хлопала красивому жесту ловца и пялилась в сторону Саньки. Слизеринцы свистели.

— Я в шоке, — первым высказался Роб. — Это было круто, Молли, но всё же… Почему такой выбор?

— Не ожидал, — высказался и Артур и сплюнул на поле. Он прошёл мимо Саньки, глянув в глаза чуть ли не с ненавистью, и словно нарочно задел её плечом, решительно шагая к выходу со стадиона.

— Бедняга Дамиан, — высказалась Эжени, пряча взгляд.

— Да ладно тебе, — поддержал сестру Роберт, — хотел бы я так летать! Выиграет ещё. Не расстраивайся.

Он подмигнул Саньке и повёл Эжени к выходу.

Вот так вот, осталась совсем одна, разве что Флитвик, декан Рейвенкло, помахал ей и поднял вверх большой палец. Ну, правильно, он же её учил этим чарам. Остальные были предвзяты. Все факультеты единодушно её осуждали, это было заметно по взглядам, или наоборот, как тщательно они её игнорировали. Разве что слизеринцы не смотрели волками — проходя мимо, они дурашливо кланялись и слали воздушные поцелуи. К сожалению, ситуацию это лишь усугубляло.

Саньке казалось, что поле она покидает последней. Зябко кутаясь в тёплую мантию, она одиноко брела к Хогвартсу, глядя под ноги, когда кто-то преградил ей дорогу.

С изумлением подняв глаза, Осинкина увидела перед собой Беллатрикс Блэк под ручку с Рудольфусом.

Парень насмешливо улыбался, а черноволосая красавица вдруг очень по-простому сказала:

— Да наплюй ты на них. Подуются и забудут. Это на самом деле было смело и круто! Передай родителям, что мы принимаем приглашение на Рождество. И Лестрейнджи тоже, да, Руди?

— Конечно, моя принцесса! Прюэтт, а тебе удалось удивить весь Хог. Это дорогого стоит.

— Выше нос, Александра! — Беллатрикс подмигнула, и парочка синхронно развернулась и пошла вперёд. — Эй, не отставай, замёрзнешь!

Санька отмерла, и поспешила за ними. Ей всё никак не удавалось справиться с мыслью, что Беллатрикс — тоже человек. И внезапно она поняла, как может такой нормальный парень, как Рудольфус, любить старшую из Блэков. Да потому что она тоже нормальная и смелая. По крайней мере — пока.

* * *

Праздник в гриффиндорской гостиной никто не отменял, ребята где-то раздобыли вино и более крепкий алкоголь, кто-то заказал у домовиков сладостей, и веселье шло полным ходом. Пили даже девчонки, только малышню по третий курс включительно рано загнали спать.

Эжени уже отошла, даже подсмеивалась над незадачливой Санькой вместе с Робом, а вот Артур надирался огневиски прямо из горла бутылки, нарочито её игнорируя, лишь изредка обжигая злым взглядом.

Очень быстро девушка устала от этой суеты, шума и пьяного смеха ребят, и постаралась незаметно выскользнуть в коридор. Срочно захотелось на свежий воздух, куда-нибудь в совятню, а лучше — на Астрономическую башню. На душе скребли кошки. Такой одинокой она чувствовала себя впервые с начала учёбы.

Поняв, что заплутала, Санька вернулась к центральным лестницам, откуда лучше знала дорогу к любимой башне всех влюблённых парочек. Ей было безразлично, что потратила лишнее время — обратно в гостиную спешить не хотелось. От слова вообще.

Она лишь надеялась, что в этот вечер никого на башне не встретит. Не только у них празднуют окончание матчей. Постоит там, сколько сможет, мантию-то переодела повседневную, так что может и не удастся долго предаваться грусти.

Поднималась медленно, держась за перила. Напрасно она выпила бокал вина. Немного мутило. Она уже была здесь однажды с друзьями. Правда случилось это днём и народу на башне собралось не меньше десятка. Но какой же красивый вид открывался оттуда на озеро, горы, запретный лес и деревушку Хогсмид. Казалось, что там можно стоять бесконечно.

Шорох, раздавшийся наверху, слегка насторожил. Кому, интересно, тоже не до праздника? Она было подумала вернуться, и незаметно пробраться в свою комнату, но до верху оставалось всего десять ступеней, и звуков больше не доносилось. Было бы обидно отступить, проделав такой путь.

О том, что зря она не свернула, Санька подумала, только заметив мощную фигуру однокурсника, который, покачиваясь, стоял сбоку от неё. К сожалению, она не сразу его заметила, и уже прошла к самому бортику. Успела только удивиться, как быстро стемнело, и порадоваться красоте звёзд, когда ощутила чьё-то сопение и обернулась.

— Что, Молли? Пообжималась с Лестрейнджем? И как он, этот сопляк? — голос Артура был пьяным, обиженным, язык явно заплетался.

— Что ты несёшь?! — сердито ответила она, делая медленный шаг назад. Санька судорожно старалась придумать, как отступить без потерь, и чем отвлечь Уизли от своей персоны. Ничего дельного в голову не приходило, а в груди зарождалось нехорошее предчувствие. — Это же шутка была! Я надеялась, что выиграет Дамиан. И думала просто посмеяться над Рабастаном.

Вот так, можно просто соврать, чтобы он успокоился.

Однокурсник потихоньку приближался к ней, и это нервировало.

— Да ну! Как можно не понять, кто поймал снитч? За дурака меня держишь, да? Разонравился я тебе?

Санька отступала назад, пока не упёрлась в стену, с отчаянием поняв, что лестница осталась справа, буквально в двух шагах. А Артур уже преградил путь к выходу. Поднырнуть под руку? Он ведь пьян.

Но парень двигался гораздо резвее, чем могут пьяные. Она и оглянуться не успела, когда он схватил её за плечи, вжимая в стену своей грудью, и задышал в лицо перегаром.

— Красивая стала, — продолжал бормотать Уизли, больно дёрнув за выбившийся локон, — уже и смотреть не хочешь! Посмотри на меня!

Он то говорил обиженно и тихо, то гневно рявкал — словно произносил последнюю фразу.

— А помнишь, как просила прямо здесь поцеловать тебя? А? Не помнишь уже? Память короткая, да? Так я напомню!

Закричать? Санька набрала в лёгкие воздух, когда кислород перекрыли слюнявые губы Артура, прижавшиеся к её рту. От отвращения её передёрнуло, попыталась решительно вырваться, или хотя бы оттолкнуть, но парень оказался намного сильнее, чем она могла себе представить. Даже шевельнуться было невозможно. Артур продолжал её целовать, больно кусая за нижнюю губу, то и дело, пытаясь протолкнуть ей в рот свой язык.

Когда он резко отстранился, она всё же закричала. К сожалению, от стресса её «Помогите!» вышло по-русски. Даже если бы кто услышал, вряд ли они её поняли. А в следующий миг Уизли коротко рассмеялся и зажал ей рот рукой. Другой рукой он одним рывком распахнул на ней мантию, и Санька остро пожалела, что успела переодеться. Под мантией была лишь майка и юбка выше колен. На матче она была в тёплых брюках.

С майкой Артур расправился также бесцеремонно, одним рывком разорвав на груди, заодно оторвав бретельку лифчика. Не отрывая руки от её рта, он наклонился к обнажённой груди и вцепился в неё зубами. От боли, девушка вскрикнула, и сама удивилась, как громко получилось. Теперь он шумно сосал её грудь, одновременно пытаясь расстегнуть брюки. Рот ей больше не затыкали, но от ужаса она почему-то не могла произнести ни звука.

Удалось ли ему освободиться от штанов, она не поняла. Потому что зажмурилась, не желая этого видеть. Но почувствовала вдруг, что он резко отстранился, рванулась изо всех сил в сторону, и это получилось. Только обернувшись, поняла, что кто-то высокий отшвырнул от неё пьяного однокурсника. Отступила невольно, не зная кого ещё принесло, попыталась свести полы мантии на груди дрожащими пальцами, а в следующий миг оступилась и полетела с лестницы спиной вперёд.

— Прюэтт! — услышала она отчаянный крик. А следом она сразу ударилась боком о лестницу, неловко кувыркнулась, после чего голову и рёбра одновременно пронзила сильная боль. И наступила темнота.

Ненадолго. В себя пришла как-то сразу и захныкала. Казалось болью окутано всё тело. Лежать на ступеньках было страшно неудобно. Накатывала тошнота, в глазах плясали радужные кольца, мешая рассмотреть склонившееся над ней лицо. Боль заставляла до хруста сжимать зубы.

— Что с ней? Она жива? — сказал кто-то с боку. Голос показался знакомым и очень испуганным. — Руди!

— Жива она! — рявкнул тот, кто был ближе. И Санька поняла, что это Лестрейндж. — Только я не знаю, можно ли её поднять!

— Рудольфус, — попыталась сказать Санька, но получился только шёпот, а новый приступ боли от попытки поднять голову, снова унёс в беспамятство.

В следующий раз она очнулась от качки, с трудом сообразив, что её куда-то несут.

— Бэль, Рабастан, никому ни слова! Ясно? Валери, держи голову! Я не уверен, что можно магией…

— А что с тем придурком? — голос явно принадлежал мисс Блэк.

— Отнесём её, и я его убью!

— Не надо! — попыталась сказать Санька, но вышло очень тихо.

— Она пришла в себя, — в голосе Рудольфуса послышалось облегчение. — Послушай, Санни, всё будет хорошо! Мы почти пришли.

— Не убивай! Азкабан… — больше ничего сказать не удалось, сознание опять уплыло.

Ей снилось море и песчаный пляж, волны накатывали на берег, обрушиваясь пенными валами, унося обратно россыпь мелких камней. На душе было радостно и спокойно, слышались крики чаек, шум ветра и шипение отползающей в море волны. Она попыталась приподняться, но что-то давило на грудь, отчего пришлось распахнуть глаза и посмотреть…

В окно светило солнце и было очень светло. Уже утро? Она лежала на кровати в углу большого помещения с такими же койками, как у неё, только пустыми. Больничное крыло?

Рядом появилась девушка с очень добрым лицом в белом фартуке и таком же белом чепце. Санька совсем не так представляла себе мадам Помфри. Или она просто в этом времени выглядела такой юной?

— Проснулась, милая? — девушка тут же приподняла забинтованную голову Саньки и поднесла к губам флакон с неприятным запахом. — Выпей, не бойся. Да, гадость, знаю, но тебе всего-то три флакона прописал целитель. А костерост никогда не был вкусным. Потом я тебе дам зелье сна, и ты даже не почувствуешь, как срастаются косточки. Три переломанных ребра и трещина в черепе, дорогая. А ещё рука. Мы же хотим, чтобы всё срослось? Ну, глотай! Умница! Молодец. А теперь это, оно вкусное даже.

Санька послушно проглотила гадость из первого флакона, радуясь, что есть на свете костерост — будь она в обычном мире, переломы бы срастались куда дольше. А второе зелье она и правда пила с удовольствием. Ей было странно, что девушка упомянула целителя. Разве её осматривал кто-то из Мунго?

Девушка улыбнулась и, подхватив пустые флаконы, вышла из палаты. Слышно было, как открылась какая-то дверь и девушка кому-то тихо доложила о её состоянии. Помфри это была или нет, но стало понятно, что она тут не одна.

Словно подтверждая её мысли, спустя минуты три в палату бесшумно зашёл высокий целитель в лимонной мантии. На вид ему можно было дать лет пятьдесят — короткие седые волосы, серебристые брови и длинные усы, глубокие морщины, прорезающие лоб. Но зная уже, как молодо могут выглядеть волшебники, Санька вполне могла поверить, что ему все восемьдесят, если не сто.

— Как самочувствие, мисс Прюэтт? — быстро спросил он и, наклонившись, оттянул ей веко. — Чудно, милочка, организм приходит в норму. Минут через десять-двенадцать заснёте. Есть пожелания?

Санька попыталась покачать головой, но целитель положил руку ей на лоб, фиксируя.

— Словами, словами, милочка. Не утруждайте пока себя лишними движениями.

— Спасибо, господин целитель, ничего не нужно, — говорить было непривычно сложно. И получилось тихо, но пожилой высокий маг удовлетворённо кивнул.

— Прекрасно. Тогда засыпайте, милочка. Зелье хоть и совсем новое, но запатентовано по всем правилам. Вы прекрасно отдохнёте и даже снов не увидите.

— Господин директор, — послышался высокий голос девушки-медика от дверей. — Целитель Уайнскотт не велел тревожить…

— Всё в порядке, Герти, — целитель широким шагом устремился к дверям. — Всё под контролем, Альбус. Девочка поправится достаточно быстро. Нет причин для беспокойства.

— Что с ней случилось? — услышала Санька директорский голос, в котором звучала тревога.

— Упала с лестницы, как я понимаю, — вкрадчиво вещал целитель. — Квиддич никогда не был безопасным видом спорта. Ни во время игры, ни после неё. Вам ли не знать?

— Вы правы, Мерфиус, как всегда. Но всё же. Кто ей помог добраться сюда?

— А никто, сама как-то доползла. Вышла Герти и заметила мисс Прюэтт — ученица лежала на полу у самого выхода.

— Бедная девочка! Она пришла в себя? Что-нибудь рассказала?

— Не до разговоров ей, Альбус, — неодобрительно сказал Уайнскотт. — Но так и быть — пять минут я вам дам. Потом она уснёт. Новое зелье творит чудеса.

Послышались мягкие шаги, приближающиеся к кровати, и Санька увидела добродушное лицо директора. Скрипнула дверь вдалеке. Вышли целители?

— Как ты себя чувствуешь, девочка моя?

И в голову Саньки тут же хлынули воспоминания — пьяный Артур, кусающий за грудь и расстегивающий штаны, панический ужас, попытки кричать, падение с лестницы, боль, много боли…

— Мисс Прюэтт, — позвал директор, и она с трудом вскинула на него взгляд. В руках волшебника была палочка. — Обливэйт!

«Сволочь!» — успела она подумать.

Открыв глаза, Санька с удивлением увидела склонившегося над ней директора. Комната была большой и незнакомой. И она совершенно не помнила, как сюда попала.

— Где я?

— О, Молли! Ты пришла в себя, моя девочка? — добродушно спросил волшебник. — Ты помнишь, что случилось?

— Я упала? — она ощущала странную сонливость. Мысли путались. — Я помню, что собиралась на Астрономическую башню, и… всё.

— Да, ты упала, ох уж эти движущиеся лестницы! Надо быть осторожней.

— Как я здесь оказалась? Я не помню никаких лестниц. Ничего не помню.

— Неудивительно. Ты могла погибнуть. К счастью, кто-то успел тебя подхватить, но уберечь тебя от травм ему не удалось — высота была слишком большой. Этот герой сразу принёс тебя сюда. Кому-то ты очень дорога, моя девочка. К сожалению, никто не видел этого храбреца. Но ты же можешь догадаться. Не так ли? — Его глаза за очками лукаво блеснули. И Санька была почти уверена, о ком идёт речь. Тем более его имя вертелось в голове. — А сейчас спи. Сломанную руку придётся подлечить.

— Скажите… спасибо… Артуру…

Сознание уплывало. Вокруг снова был пляж, морские волны, горячий песок и ослепительно синее небо. Но кто-то её звал, что-то хотел рассказать, и это нарушало блаженный покой. В груди поселилось беспокойство, она вглядывалась в морскую даль, горя нетерпением увидеть… Что именно? Она не знала. И поэтому постаралась мыслить логически. Что можно ждать на берегу моря? Алые паруса?

* * *

Они вышли из кабинета директора оглушённые и потерянные. В подземелье шли молча. Говорить не хотелось, да что там, думать — и то желания не было. Прежде чем назвать пароль, Рудольфус, которому было, пожалуй, тяжелее всех, обернулся к Беллатрикс и брату.

— Даже не думайте, ясно? Забыли! Прямо сейчас!

— Мы же сами согласились на это! Как? Я его… я… этого урода… Он же почти её… — Рабастан захрипел и согнулся пополам.

— Идиот! — Рудольфус бросился к брату, помог разогнуться и крепко прижал к себе, успокаивая. — Тише, тише. Дыши! Нельзя обсуждать, так и не будем! Нельзя мстить за это, так что — жизнь закончилась? Ты же умный, придумаем… как жить дальше.

— Руди, — простонал тот, боль под рёбрами медленно отпускала.

— Все живы-здоровы, — раздался холодный голос мисс Блэк. — Её вылечат. И это не наше дело. Подберите сопли, парни! Лучше скажите, куда делась Валери.

— Бель. Ты гений!

— Она, — Лестрейндж-младший судорожно вздохнул. — О, Мерлин! Валери сказала, что мы придурки, и она идёт спать. Она же может…

— Только она ничего не знает, — жёстко перебила его Беллатрикс. — Даже откуда и почему мы её несли. Потому что опоздала и помогала молча, без вопросов! И рассказать ей мы уже не сможем. Всё! Хватит. Заходим!

Она вошла первой в гостиную Слизерина, следом Рудольфус втолкнул брата, а сам задержался и со всей силой ударил кулаком о стену. Камень поглотил звук. Руку свело болью. Рукав сполз, открывая край метки на левом предплечье. В мозгу забрезжила едва уловимая мысль. Месть — то блюдо, что подаётся холодным. А Лестрейнджи умеют ждать.

* * *

Просыпаться не хотелось. Она так бы и лежала вечно с закрытыми глазами, спала и спала. Или просто дремала и о чём-нибудь мечтала.

— Молли! — услышала Санька голос Эжени, и всё-таки открыла глаза.

— Уже утро?

— Уже вечер, глупая, — ласково ответила подруга. Словно и не было вчерашних обид. — Ты проспала весь день.

— А где мы? А! — воспоминания в голове путались. Но то, что она в больничном крыле, поняла как-то сразу.

— И как тебя угораздило свалиться? Мы все переживаем. Девчонки приходили, и Роб тоже. Но целитель Уайнскотт разрешил остаться только мне. Ты помнишь, что случилось? Нам ничего не говорят.

— Помню, но так смутно, — улыбнулась Санька, — я пошла на астрономическую башню, но заплутала и вернулась к лестницам… Потом провал… Ах да, лестница отъехала, и я упала. А Артур? С ним всё в порядке?

— Да что ему будет?! — удивилась Эжени. — Надрались все, смотреть противно. Небось, отсыпается до сих пор.

— Понятно. — Санька вздохнула, зажмуриваясь, и решила не говорить пока про Артура. А снова открыв глаза, увидела подходящих к ним Герти с пузырьками и деловитого целителя Уайнскотта. — О нет!

Отчего-то она знала, что синий флакончик в руках у ведьмы-медсестрички — костерост, который ужасен на вкус.

— О да, солнышко! — Целитель достал палочку, выписывая ею замысловатые пассы. — Вам необходимо это выпить. Мисс Вуд, а вам лучше сейчас уйти.

— Молли, пока! И слушайся целителя.

Пришлось взять у Герти флакон и глотать тягучую гадость. Она сама понимала, что это необходимо и в чём-то просто здорово. Ведь по всей видимости, у неё сломаны рёбра, а не только рука. В обычном мире всё заживало бы гораздо дольше. Радоваться надо, что есть магия и такие зелья!

— Умница! — просияла Герти, — а теперь это. Тебе нужно спать.

Второе зелье оказалось гораздо вкуснее. Санни устало откинулась на подушку.

— Десять минут, да? — спросила она и сама удивилась. Память Молли?

— В вашем случае пятнадцать, как оказалось. — Целитель убрал палочку в карман. — Отдыхайте, мисс Прюэтт.

Послышались удаляющиеся шаги целителя, тихо хлопнула дверь. Медсестричка ободряюще улыбнулась и поправила её одеяло.

— Спасибо, Герти, — Санька вяло рассматривала белый потолок без узоров, — а мадам Помфри тут не работает?

— Как вы сказали? Помфри? — удивилась медиковедьма. — Я спрошу у целителя, если хотите. Или у Сэмми. Я тут всего месяц.

— Не нужно. Мне, наверное, приснилось это имя.

Герти погладила её по волосам и вышла из палаты.

Не прошло и минуты, как рядом опять раздались шаги, и Санька увидела перед собой Валери Нотт.

— Мисс Нотт?! — поразилась девушка.

Та кивнула и присела на стоящую рядом табуретку.

— Ты как, Прюэтт? Лежи-лежи, я на минутку.

— Как упавшая с лестницы и напившаяся костероста, — попыталась она пошутить. — А что, вся школа в курсе, что я здесь?

— Не вся, — пожала плечом девица. — Как это случилось?

— Все это спрашивают, — пожаловалась Санька. — Но я не помню. Кажется, я шла на Астрономическую башню — подышать воздухом, а по дороге не заметила, что лестница отъезжает, и как-то упала. Артур Уизли умудрился меня спасти и принести сюда. Прости, совсем скоро я усну.

— Уизли? — вскинулась Валери поражённо, — тебя принёс Уизли?

— Да, — растерялась Санька. — А что?

Мисс Нотт что-то хотела сказать, но помотала головой и улыбнулась:

— Поправляйся. Спокойной ночи.

— Спасибо, — веки стали тяжёлыми, истома наполнила каждую клеточку тела. — Я засыпа…

* * *

Проваляться в больничном крыле пришлось до следующей субботы. Друзья навещали каждый день, приносили книги и задания. Развлекали разговорами, и рассказывали, что происходит в школе. Санька слушала их с жадностью — кому нравится болеть? Да и просто ужас сколько она пропускает, но осторожность не давала попросить приносить учебники за все курсы. Тайну надо было хранить.

У неё теплилась надежда, что её навестит Рудольфус, или на крайний случай Рабастан. А может, ещё раз заглянет Валери Нотт. Она ощущала что-то важное, связанное с ними, но никак не могла сформулировать это даже в мыслях. Что-то случилось? Может, она с ними повздорила до падения? Как плохо, когда что-то забываешь!

Артур проводил по полчаса у её больничной койки почти каждый день, жертвуя обедом, на который уходил целитель. Это было очень трогательно. Артур всегда любил поесть.

Санька с удивлением поняла, что видит парня совсем с другой стороны. Он был очень мил, застенчив и бросался выполнять любое её желание. Кажется, она начала понимать, что в этом рыжике нашла настоящая Молли. И даже украдкой любовалась разворотом его плеч и высоким ростом, когда парень не видел. И глаза у него не водянистые, а скорее просто серые. И в этом было что-то хорошее. И двигается он, хоть и не так изящно, как тот же Рудольфус, но так по-мужски — уверенно, порой, даже бесшумно. Видимо, занятия квиддичем не проходят бесследно. Поэтому и новости магического спорта, которыми был полон вратарь Гриффиндора, она выслушивала с улыбкой. Санька беспокоилась, когда он задерживался, и радовалась, когда рыжик, наконец, появлялся на пороге с неизменной жалостливой улыбкой.

Она даже стала задаваться вопросом, не любовь ли это, но ответить почему-то боялась и решила с этим не торопиться. Во всяком случае, когда парень, уходя, нежно целовал её в щёку — ей не было противно, или неприятно. И она даже призналась себе как-то, что была бы не против поцелуя в губы. Просто почувствовать — как это будет с Артуром.

С утра, пока шли занятия, девушка терпела разные процедуры. Целитель Уайнскотт проводил диагностику, а Герти, или Сэмми — вторая медиковедьма, разматывали все бинты, кроме тех, что стягивали грудь, помогали левитацией добраться до ванны и помогали мыться. После чего её левитировали обратно на койку, накладывали новые мази на голову, правую руку и коленную чашечку левой ноги, и снова забинтовывали. Саньке нравились помощницы целителя, очень приветливые и добрые. Они более лояльно относились к посетителям и разрешили Артуру в отсутствие целителя сидеть у неё целых полчаса.

Дольше всего не снимали повязки с груди, даже сломанная рука зажила быстрее. Бинты оставались на груди и во время купания, но благодаря магии не намокали. Когда Санька спросила целителя, что у неё с рёбрами, тот хитро прищурился и туманно пояснил, что не всё заживает на человеке одинаково быстро. Как она поняла из объяснений Герти, пришлось ещё залечивать некоторые внутренние повреждения, наружные синяки и царапины. Мол, не хочет же мисс Прюэтт, чтобы на теле оставались какие-то следы и шрамы. Мисс Прюэтт не хотела. Вот и пусть тогда терпит, но, когда снимут бинты с грудной клетки, она будет совершенно здорова. Ей вернут одежду и украшения, и она сможет покинуть больничное крыло.

Что-то связанное с украшениями не давало покоя. Потом она поняла, что на ней нет кулона, подаренного братьями. Но махнула рукой. Она помнила, как проверяла своё питье после того письма от зельевара Б.Б., но не смогла обнаружить зелье в своих напитках ни разу. Ей даже стало стыдно, что она тогда во всём подозревала Артура. Словно этот простодушный парень мог замыслить что-то плохое. Он с заговорщической улыбкой притаскивал ей из Большого зала пирожки с мясом, пирожные с заварным кремом и даже маленькие, плотно закупоренные бутылочки с её любимым морковным соком. Это было приятным разнообразием после больничных жидких каш и горячего молока с пенкой.

Санька с увлечением читала «Историю Хогвартса», а к учёбе решила вернуться, когда встанет на ноги. Всё равно у неё не получится проходить новые темы без учебников младших курсов.

Пару раз её навестила профессор МакГонагал, один раз зашёл маленький Флитвик, выразив своё восхищение её фейерверком на матче. Был даже директор Дамблдор, он принёс ей целую коробку шоколадных лягушек, бутылку сливочного пива и пожелал скорейшего выздоровления. Санька была рада полюбившемуся напитку — вкус пломбира, жжёного сахара и лимонадная основа напоминали коктейль, который бабуля покупала ей в детстве в большом универмаге районного центра. И то, что в так называемом пиве нет ни капли алкоголя, её только радовало.

Удивительно, какими добрыми становятся все окружающие, когда ты болеешь!

А ещё, каждый раз, просыпаясь, она находила на тумбочке новые цветы — роскошную алую розу с обрезанными шипами, или букетик фиалок, или жёлтые маргаритки. Один раз это были пышные герберы, в другой день — нежные лилии, наверное, магические, потому что запах от них исходил просто чудесный. Налюбовавшись цветами, она звала кого-нибудь из сестричек, и те по её просьбе отправляли вчерашние цветы в оранжерею, а новые помещали в красивую хрустальную вазу. Целитель Уайнскотт лишь неодобрительно хмурил брови, но молчал. Как ни странно, никто не знал, кто приносит цветы, нарушая режим больничного крыла.

Сама Санька была уверена, что это Артур, даже поблагодарила его однажды за светящиеся в темноте тюльпаны. Но парень покраснел и начал отказываться, говоря, что понятия не имеет, кто совершает такую глупость. Он так натурально изображал ревность, уговаривая её выбросить дурацкие цветы, что девушка решила его больше не мучить, но была очарована такой скромностью и романтичностью поступков своего неуклюжего кавалера.

В день выписки она проснулась рано. С нетерпением ждала целителя, который разрешит снять её повязки и покинуть опостылевшее больничное крыло. Этим утром к белоснежной ромашке с жёлтой сердцевиной была прикреплена открытка, с которой ей улыбались, подмигивая глазами и махая ручками маленькие русалки. На обратной стороне было всего два слова: «С выздоровлением!». И девушка гадала, кого Артур попросил это написать, потому что почерк был явно не его.

Ровно в восемь утра подошёл целитель с обеими помощницами. Улыбнувшись и подмигнув Саньке, он помахал палочкой над её телом, объявил, что деточка совершенно здорова и удалился. Герти и Сэмми торжественно сняли бинты с грудной клетки, под которыми действительно не осталось ни малейших следов от неудачного падения. Сэмми принесла выстиранную и выглаженную одежду, а Герти сбегала в сейф целителя за её личными вещами.

Серёжки с неё не снимали, а вот кулон от братьев девушка надела с особым удовольствием. Пусть никто не пытался её больше отравить, или подлить в сок приворотного, но подарок от Фабиана и Гидеона был ей ценен сам по себе. Палочку тоже вернули. В больничном крыле не разрешалось колдовать.

Помощницы целителя тепло попрощались с ней. Герти советовала поберечься, и не попадать больше в переделки, а Сэмми добавила, что они в любом случае всегда будут рады видеть её снова.

* * *

В гостиной Гриффиндора было непривычно пусто. Она догадалась, что все ушли в Большой зал на завтрак, после чего предстояли тренировки гриффиндорской команды на стадионе для квиддича. Всего через неделю у них будет финальный матч этого сезона со Слизерином. Артур так много о нём рассуждал, рассказывал, сколько приходится тренироваться, что ей стало немного стыдно, что она ожидала радостную встречу. Она же, в конце концов, не за границу уезжала. И видела всех вчера. Ей не верилось, что ребята до сих пор злятся на неё за тот фейерверк в честь Рабастана. Иначе её стол в комнате не был бы завален кучей открыток с поздравлениями. Она насчитала двадцать одно послание. Все просмотрела и убрала в специальную коробку. Там хранились разные открытки из прошлого Молли.

Завтракать не хотелось, вечером медиковедьмы устроили небольшой праздник по поводу её выписки, угостив выпечкой с орехами, курагой и мёдом. И Саньке казалось, что она сыта до сих пор. Так что в Большой Зал она решила не идти.

Комната показалась удивительно родной и уютной. Кровать застелена, на столике кроме открыток букет свежих полевых цветов это в ноябре-то! Нигде ни пылинки, занавески на окнах пахнут свежестью, а сквозь приоткрытую створку окна в комнату залетает лёгкий ветерок, принося с собой ароматы осени.

Надеясь, что ребята зайдут в гриффиндорскую башню после завтрака, прежде чем идти на тренировку, и позовут её с собой, Санька решила приготовиться к следующей неделе — предстояло навёрстывать не только упущенные за время болезни задания и материалы седьмого курса, но и продолжить штудировать учебники за все прошлые годы. И почему ей казалось, что Гарри Поттеру так легко давалась учёба? Да они же вообще постоянно влипали в приключения, а серьёзно учились лишь перед экзаменами и зачётами. В остальное время большую часть работы за них делала Гермиона. Ну да, быть героем всея магической Британии — это не лафа, если ему и позволялись какие-то вольности, то порой лишь чудо помогало ему выжить и перенести все трудности. Санька вздохнула, понимая, что ни за что не хотела бы себе такой судьбы. Ей бы замуж выйти, дом обустраивать, да детишек воспитывать…

Сама же рассмеялась своим мыслям — начинает рассуждать, как настоящая Молли Уизли. Ну, а почему нет? Артур очень надёжный человек, заботливый, как оказалось, и даже романтичный. Спас её, опять же. Чего ещё желать?

Ну да, особой любви не случилось, хотя… какое-то влечение определённо есть. Всё-таки он — очень видный парень, и всё при нём, кажется. А самое главное — в его любви к ней Санька почти не сомневалась.

Снизу, из гостиной послышался какой-то шум, и она поспешила выглянуть из комнаты. Оказалось, два пятикурсника забежали взять свои мётлы. Мол, пока команда тренируется, можно рядом полетать — всем места хватит.

— А что? Тренировка уже началась?

— Давно! Даже позавтракали раньше, — крикнул на бегу черноволосый паренёк, Уолтер Рид, кажется. Гостиная опять опустела, а Санька поспешила потеплее одеться. Друзья, наверное, уже давно её ждут на поле, а она сидит здесь.

Сборы были недолгими, и скоро она спешила по лестницам и переходам замка к главному выходу, ощущая себя словно заново родившейся. Как же это классно — быть здоровой, когда ничего не болит, и когда можно идти, или бежать, куда захочешь!

Со слизеринцами она столкнулась, уже завернув в главный холл. Они шли навстречу. Судя по шарфам и тёплым мантиям, ребята тоже собирались на улицу. Может, просто прогуляться, может, хотели посмотреть, как тренируется команда противников. Или в Хогсмид идут, у них-то тренировка завтра, как доложил вчера Артур.

Ей было приятно увидеть братьев Лестрейнджей, и даже Беллатрикс негатива теперь не вызывала. Поэтому Санька сразу всем улыбнулась, махнув рукой.

— Привет!

— О, смотрите, кто восстал из неживых, — насмешливо откликнулся Рудольфус.

— С выздоровлением, — неожиданно тепло произнесла мисс Блэк, сверкнув чёрными глазами.

— Рада видеть, — даже Валери вполне мило улыбнулась.

А вот Рабастан снова напряг — протиснулся сквозь строй ребят и, схватив Саньку за руку, наклонился, и поцеловал тыльную сторону кисти. Выпрямился с широкой улыбкой. Карие глаза смотрели прямо и дерзко:

— Леди! Вы стали ещё прекрасней! Ваша улыбка разбивает моё сердце на тысячу осколков! Разрешите пригласить вас на бал!

Слизеринцы, усмехаясь, так и стояли полукругом, окружив Александру. Все с весёлым любопытством ожидали её ответа, только Рудольфус смотрел на брата с досадой и каким-то сожалением.

Санька растерянно пожала плечами и поинтересовалась:

— Какой ещё бал?

— Прюэтт, — возмутился старший Лестрейндж, — ты же в больничном крыле была, а не на том свете. Бал состоится на Самайн. Если тебе нужно уточнение, то в ночь с 31 октября на 1 ноября.

— А! Так до него ещё долго! — выкрутилась она.

Рабастан всё ещё держал её за руку и, склонив голову к плечу, рассматривал её лицо:

— Лучше заранее побеспокоиться. Так каков будет твой положительный ответ?

Флинт хохотнул и на него зашикали.

— А ничего, что ты младше меня на два года? — спросила Санька с сомнением.

— Нормально! — уверенно улыбнулся Рабастан. — Главное, что я выше тебя ростом на три дюйма, сильнее в несколько раз, и умнее, чего уж скрывать.

— Рабастан! — возмутилась она.

— Хорошо-хорошо, насчёт ума, мы ещё сравним! А мой род не менее древний и чистокровный, чем твой. Ну так как?

Кто-то из слизеринцев хихикнул, но тут же замолчал. Нашли, блин, цирк! Но Санька скорее развеселилась, чем ощущала неловкость. Это вообще-то было жутко мило, вот так перед всеми не побояться её пригласить.

— Подумать можно? — она спешно старалась придумать причину для отказа. Нехорошо поощрять парня, если никаких чувств не испытываешь.

— Минуты тебе хватит?

— Ладно! Выбирай — или я откажусь сразу, или соглашаюсь, но только, если ты выполнишь одно условие.

Среди его друзей поднялся ропот, но парень лишь усмехнулся:

— Какое условие?

Санька уверенно улыбнулась, чтобы скрыть панику. Кто бы подсказал! Ах, да, квиддич!

— Поймаешь снитч — и я иду с тобой. Нет — значит, нет.

— Ого! — сказал кто-то.

И ребята зашумели. Санька улавливала только отдельные фразы.

— Ну ваще, Прюэтт! Зашибись! — кажется, это Флинт.

— Рабастан, не вздумай соглашаться! — высказался кто-то из девчонок.

— Это опасная игра, леди! — сумничал Малфой.

Казалось, каждый успел высказаться, прежде чем заговорил Рабастан:

— Хорошо, но у меня тоже есть условия.

— Их несколько? — усмехнулась Санька.

— Три, — младший Лестрейндж был невозмутим. Кто-то похлопал в ладоши. Санька не видела кто, потому что разглядывала скуластое лицо Рабастана, пытаясь обнаружить подвох или насмешку. — Первое — если я поймаю снитч, ты в любом случае соглашаешься. Даже, если Слизерин проиграет.

— Справедливо, — согласилась она.

— Второе — если я ловлю снитч, ты сразу выпускаешь свой фейерверк снова.

— Нет! — ей хватило гробового молчания гриффиндорцев её в прошлый раз.

— Да! — Рабастан поднял бровь: — Слабо? Ладно — вместо двух слов, изобразишь только одно коротенькое — «да»! Но звёзды должны быть в слизеринских цветах. И это будет подтверждением твоего согласия пойти со мной.

— Ну допустим. А что третье?

Тишина установилась такая, что Санька готова была уже просто сбежать, однако старалась по-прежнему не отрывать взгляд от парня.

— Поцелуй!

— Нет!

Краем глаза она видела, что все улыбаются.

— Да ладно! Почему нет-то?

— Нет и всё!

— Ну это мы ещё посмотрим. Тогда третье условие, что первых два танца танцуешь только со мной.

— Если ты поймаешь снитч? — уточнила она.

— Да!

— Согласна! Я могу уже идти, мистер Лестрейндж?

Аплодировали теперь все, даже Рудольфус три раза похлопал.

— Спасибо, Прюэтт. Рад, что ты согласилась, — просиял Рабастан.

— Сначала поймай снитч, — пожала плечами Санька, и направилась к выходу.

— Не вопрос, леди! Поймаю!

И тут девушку осенила неприятная мысль, она замерла и развернулась к слизеринцам, окружившим Рабастана. Его поздравляли, хлопали по плечам и желали удачи.

— Ребят, — позвала Санька, чувствуя, что щекам становится жарко. — А можно вас попросить?

— Что такое? — снисходительная мина Рудольфуса едва не заставила передумать.

— Мне бы не хотелось, чтобы об этом знали все. Ну, вы понимаете…

Она тут же поняла, что сказала глупость. Их слушали девять человек. И если Лестрейнджей, Беллатрикс и Валери она хоть как-то знала, то ещё двух девочек и парня даже по фамилиям до сих пор не запомнила. А Флинта и Малфоя не считала надёжными.

— Что скажете? — Рудольфус даже не обернулся к своим, разглядывая Саньку, как диковинную зверюшку. Он явно был негласным лидером среди них.

— Вам непреложный обет принести, леди? — спросил Малфой, каверзно усмехаясь.

— Очень смешно, Люциус, — холодно произнесла мисс Блэк и тот перестал улыбаться. — Вполне приемлемое желание. Мы все будем молчать до самого бала. Только и ты не болтай тогда.

* * *

Эжени, Роб и остальные гриффиндорцы со скамьи на трибуне подняли радостный крик при виде Саньки, словно она как минимум из плена вырвалась. Ей было это так непривычно и приятно, а главное стало понятно, что тот фейерверк действительно простили. Нет худа без добра.

Осень уж вступила в свои права, и сильные порывы ледяного ветра гоняли внизу жёлтую листву и мелкий мусор.

Санька плотнее закуталась в тёплую мантию и заново завязала шарф, устраиваясь рядом с друзьями. Ей было очень жалко команду, вынужденную летать на такой высоте, где порывы ветра казались ещё сильнее. Подлетевший поздороваться Артур ответил на её беспокойство, что они вообще-то не сидят на месте, а работают в поте лица, так что им даже жарко.

Она поняла, что это он её так успокаивал, видно же было, как он застывает перед воротами, в ожидании очередного мяча. Отобьёт — и опять зависает. Лицо уже красное от ветра, хорошо хоть руки в перчатках и на голове кожаный шлем. Про себя она отметила, что надо бы его потом чем-то горячим отпаивать, да и остальную команду, и играющих против них запасных, тоже напоить. Можно у домовых эльфов попробовать заказать грог, или что-то в этом роде.

Размышляя таким образом, она не сразу обратила внимание, что Эжени ей что-то говорит.

— Что?

— Я говорю, завтра нас в Хогсмид отпускают. Видимо, декан вошла в наше положение. Сегодня слизеринцы туда пошли, а завтра мы. Правда разрешили только последним трём курсам, и всем младшим, кто входит в команду. Ты пойдёшь?

— Конечно, — усмехнулась Санька, — я же как из тюрьмы вырвалась! Свободу хочу, сливочного пива, и много-много всякой сладкой ерунды. Кстати, мне директор подогнал целую коробку шоколадных лягушек. А ты же знаешь, я их терпеть не могу…

— Лягушек мне, — влез в разговор Роберт. — Эжени всё равно они не слишком нравятся. Правда, сестрёнка?

— Да забирай, — великодушно усмехнулась его сестра.

— Как у тебя с Дамианом? — тихо спросила Санька.

— О, я тебе потом расскажу, — оживилась подруга. — А завтра он тоже пойдёт в Хогсмид, мы договорились, что встретимся там. И я тебя умоляю, давай выйдем пораньше. Мальчишки наверняка будут дрыхнуть до полудня. Пусть потом идут сами.

— Хорошо, договорились. — Говорить свои сомнения насчёт Дамиана опять было неловко. — Можно даже не завтракать. Перекусим в трактире.

— Это в котором?

— По-моему, он называется «Кабанья голова». Там ведь кормят?

— Э, да, кормят, — Эжени поморщилась, — даже комнаты сдают — и на час, и на ночь. Вообще-то, там любят столоваться всякие тёмные личности. Тебя это не напрягает?

— Эй, ты вспомни, что мы утром туда заглянем. А тёмные личности сползаются ближе к вечеру и на ночь.

— Ну, ты права. Тогда в восемь?

— Ага, самое то! — Санька снова взглянула на поле и вздрогнула — прямо в Артура на бешеной скорости летел бладжер, а он его не видел. И загонщики не успевали.

Она ничего не успела, ни вскрикнуть, ни тем более палочку достать, да и заклинаний нужных не знала. Только как в замедленной съёмке наблюдала за бладжером, врезающимся в руку вратаря. Кажется, даже хруст костей услышала, а в следующее мгновение Артур крутанулся вокруг метлы и повис на одной руке. Вторая была неестественно вывернута.

Тренировку тут же остановили, к нему подлетели загонщики и один охотник, и осторожно спустили на землю.

Санька рванулась туда же, добежав, когда Артура уже укладывали на носилки, трансфигурированные из чьей-то мантии. Он громко стонал, рука чарами была закреплена на груди. Носилки понесли прямо так, без магии. Санька и добежавшие до неё Эжени с Робом, еле поспевали за ребятами из команды, взявшими на себя роль носильщиков.

Целитель Уайнскотт, когда они ввалились в больничное крыло, выставил всех, сказав, что ближайшие шесть часов всё равно никого не пустит.

Погрустневшие друзья пошли в свою башню, решив дальше на тренировку не смотреть. А игроки вернулись на поле. Им было, кем заменить вратаря, а игра со Слизерином — не шутки. Команда зелёных змеек считалась одной из лучших.

Эжени предложила перейти в её гостиную, где слизеринцев сейчас точно нет, а Джеки может принести им чего-нибудь согревающего. До обеда оставалось ещё три часа, потому её предложение было принято без возражений.

— Не переживай, — говорила Эжени, грея руки о чашку с горячим чаем. — Они же постоянно себе что-нибудь ломают. Так что не привыкать.

— Да знаю, — откликнулась Санька, задумчиво глядя в камин. — Просто обидно, только я вышла из больничного крыла, как Артур туда загремел. Просто мистика какая-то.

— А что, — хитро покосилась на неё подруга, — Артур тебе снова нравится?

— Не знаю даже. Вроде бы да. Но окончательно не разобралась.

— Вот вечно вы, девчонки, не знаете, чего хотите, — пробормотал Роберт, отрываясь от книги. — Артур хороший парень, Санни, и он по уши в тебя влюблён, а ты не замечаешь.

— Как ты меня назвал?

— Э… Молли.

— Ты сказал — Санни! — поддержала подругу Эжени. — А если ты помнишь, Молли с пятого курса просила её так не называть.

— Извини, забыл.

— Да ладно, — отмахнулась Санька, — я уже прихожу к выводу, что зря я это тогда затеяла. Мне нравится имя Александра. Но если вам удобнее звать меня Молли, я не возражаю. И не буду просить изменить всё назад.

Брат и сестра смотрели с удивлением.

— Вот и правильно, — одобрила Эжени. — Молли — более простецкое имя, а ты же Прюэтт, потому и родители называли тебя всегда по-прежнему. Я сама порой забываюсь — ну ты знаешь.

— Так что? — уточнил Роб, — теперь ты Санни?

— Нет — я Александра Мануэла Прюэтт. Можете сокращать и так, и так, обижаться не буду.

— Вот и славно, — Вуд снова уткнулся в книгу.

В разговорах время пролетело быстро, и скоро друзья пошли на обед, после чего Санька, которая ещё не совсем оправилась после госпитализации, решила прилечь у себя в комнате и часок поспать, а после ужина навестить Артура.

Роб пошёл в библиотеку, а Эжени отправилась к себе. Ей нужно было закончить эссе по трансфигурации.

* * *

Рудольфус подошёл к барной стойке и отобрал у Рабастана стакан с огневиски. Тот поморщился, но возражать не стал. Просто тут же заказал пиво. Обычное, а не ту сладкую гадость.

— Басти, — старший Лестрейндж воспользовался тем, что у стойки сейчас никого больше не было. — Надеюсь с Прюэтт ты не серьёзно?

— Сам же предложил приударить.

— Да, но предполагался лишь невинный флирт. А теперь мне сильно кажется, что ты уже переходишь все границы. Какого драккла? Ты понимаешь, что Магнус сотрёт тебя в порошок?

Младший Лестрейндж откинул со лба чёлку и улыбнулся бармену. И только взяв бутылку тёмного пива, покосился в дальний угол зала.

— Пусть поймает сперва!

— Не смешно, брат! — Рудольфус смотреть в сторону Нотта не стал, ему хватило неприятных двадцати минут, когда приходилось врать и изворачиваться. Получилось неважно. — Мордред с тобой, я хотя бы попытался.

— Я ценю, брат!

* * *

Добравшись до своей комнаты, Санька увидела у себя на столике бутылку сливочного пива и улыбнулась — именно этого ей не хватало для счастья. Сразу откупорив, она с наслаждением сделала большой глоток. И тут же согнулась пополам. Добираться до ванной комнаты пришлось ползком, где очередной обед отправился в унитаз. Хотелось сорвать кулон и запустить его следом.

После насильственной чистки желудка её опять всю трясло. Неужто в пиво могли добавить какую-то приворотную гадость? И как его обезвреживать? В нём же и так полно пузырьков!

Достала зелье для чистки зубов и тщательно прополоскала рот. Подарок Герти и Сэмми порадовал ещё во время болезни. Зубной порошок, что она купила у маглорождённой Эвы ещё в начале сентября был отложен в сторону. Кто же знал, что у волшебников и это продумано. Прополоскал рот зельем — и на неделю забыл о чистке зубов. Девушка умылась и вернулась в комнату.

Она достала из шкафа пустой флакон и перелила в него половину детского безалкогольного коктейля. На оставшееся пиво, глядя гипнотизирующим взглядом, колданула уже привычным заклинанием: «Нула Каритас». Полоска пузырьков поползла прямо поверх пены. Пузырьки были красными, и линия выглядела очень неприятно. Она исчезла почти сразу, и Санька повторила процедуру. А вот крест из пузырьков, означающий, что всё чисто — был зелёным. Чудно! Попытка глотнуть обезвреженный напиток принесла облегчение. Вкусно всё же.

Страхи по поводу приворотного вернулись разом. Ну, вот кто мог проникнуть в комнату и поставить ей на стол это пиво? Дверь у неё можно простенькой «Алохоморой» открыть, так что любая девочка с первого по седьмой курс могла пройти. Не опрашивать же каждую? Да и сомнительно, что признаются.

А вот Артур отпадал. Он с утра был на тренировке, а утром на столе пива не было. Это радовало.

Хотя он мог и попросить кого-то.

Да. Гадать бесполезно. А вот флакон она всё же отправит. Надо будет найти вечером Рудольфуса.

* * *

Навестить друга ребята решили сразу после ужина. И Санька, которой перед ужином эта идея не слишком понравилась — она хотела навестить Артура одна — уже выпив свой сок, предварительно проверенный заклинанием неизвестного зельевара Б.Б., почувствовала даже благодарность к двойняшкам Вудам. Правда же, зачем идти одной, как-то неловко с рыжиком наедине оставаться.

Уизли выглядел бледным, но вполне довольным жизнью. Его только что навестили ребята из команды, рассказав, чем закончилась тренировка, и у травмированного вратаря глаза блестели от возбуждения. Ему не терпелось рассказать друзьям, какую уловку придумали его соратники. И это ведь по-настоящему важно, против слизеринцев нельзя играть без уловок и чётко продуманной стратегии.

— Значит ты не против, что завтра в Хогсмид мы пойдём без тебя, — удалось вставить Эжени свой вопрос, когда Артур переводил дыхание.

Санька еле удержалась от смешка.

— Куда? А! Идите, конечно. Ой, Молли, ты ведь останешься и меня навестишь?

Он даже не сомневался в её ответе, и девушку это слегка резануло.

— Да, Артур. Разумеется, я навещу тебя после…

— Слушайте, а правда, что новые мётлы для ловцов заказали? — Артур уже снова был весь в квиддиче, даже не заметив, что, прервав девушку, не дал ей договорить.

Санька обиделась, хоть и не показала виду. Ну и пусть болтает с Робом. А она всё же пойдёт с Эжени в Хогсмид, как обещала. А уж после него навестит друга. И если бы Артур дослушал её, он бы это знал.

Просидели они недолго, зашла Герти и сказала, что целитель велел гнать всех в шею, строго предупредив, чтобы в воскресенье, которое уже завтра, раньше обеда никто даже не пытался приходить. Он не пустит.

Санька даже обрадовалась. Нельзя — так нельзя. Её совесть была чиста. Причин прорываться к Артуру с боем она не видела, а вернутся они к ужину, а может, даже сразу после обеда.

Договорившись с подругой лечь пораньше, чтобы утром встать в семь и выйти из Хогвартса в половине восьмого, Санька вернулась к себе, и ещё долго сидела при тусклом свете свечи, быстро делая задания на понедельник. Не хотелось оставлять это на завтра. Тогда она сможет по-настоящему насладиться прогулкой в Хогсмид, а может, даже встретить там братьев.

Про флакон с остатками сливочного пива она вспомнила только ближе к полуночи. Расстроилась слегка, но подумала, что завтра шансов увидеть Рудольфуса будет даже больше.

И вообще, засыпая, решила во что бы то ни стало выпытать у него имя зельевара Б.Б., чтобы самой отсылать ему флаконы, а не рыскать в поисках старосты Слизерина.

* * *

Утром она никак не могла понять, почему в выходной наглый утёнок будит её в семь утра.

Потом поняла, но в голове не укладывалось, зачем им тащиться в Хогсмид в такую рань. И вообще, как же Роберт, который лишился напарника. Впрочем, Санька уговаривала себя встать не слишком долго, контрастный душ дивно взбодрил, и в пятнадцать минут восьмого она уже на цыпочках спускалась в общую гостиную Гриффиндора. К счастью, никто из львят ещё не проснулся, так что удалось ускользнуть незамеченной.

Эжени уже ожидала её у трёх колонн, неподалёку от выхода, где они договорились встретиться. Подруга притоптывала ножкой от нетерпения. Вот что любовь с людьми делает — пришло в голову Саньке, а у неё так, ерунда какая-то, а не любовь. Пусть Дамиан не вызывает у неё добрых чувств, но у Эжени-то всё по-настоящему. А Саньке то хочется Артура видеть, то, как сейчас, совершенно желания нет. Может она просто напридумывала себе, опираясь на канон? А ведь непонятно, по канону тут всё идёт, или нет. Разобраться бы на досуге. А то если канон, то ей может просто подсознательно детей жалко, которые не родятся, если она за Артура не выйдет? Ну, а что дети — Фред и Джордж ей нравились только временами, шутки их казались довольно злыми, а порой, и подлыми. Рон вообще частенько бесил, хотя по фильмам, когда он там ещё маленький, часто казался забавным. Персика вот жалко было почему-то, пусть и недалёкий вроде как, но он один сумел противостоять семейному разгильдяйству. Старшие, казалось, положительные были — Билли и Чарли, только что-то она вообще про них ничего толком не помнит. Один на гоблинов работал, женился на Флёр, стал оборотнем. Другой с драконами нянчился где-то в Румынии. А что они из себя представляют, какие в жизни — даже картинки в голове никакой не сохранилось.

— Ты что-то тихая сегодня, — Эжени бодро шагала рядом. — Не выспалась? Я вот специально легла в десять вечера. И ты обещала.

— Уроки делала. Не сегодня же над ними корпеть.

— Да, Санни, ты круто изменилась. Уроки в субботу на ночь, никаких криков и выяснений отношений, никаких разговоров о мальчиках и о свадьбах. Ну, признайся хоть мне, что такое летом произошло? Неужели август, проведённый в доме тётки, так повлиял? Ты же, вроде, её не любила. Вот честно — манерам учила? А может, она тебя заколдовала?

Санька рассмеялась, подруга невольно дала ей в руки хороший аргумент.

— Да не колдовала она. Просто, мы много разговаривали. Веришь? По-другому взглянула на многие вещи. Она меня убедила, что от того, как этот год закончу, зависит вся дальнейшая жизнь.

Эжени поверила, покачала головой. Мол, она права. И на этом разговор о тётке сам собой прекратился. Заговорили о всякой ерунде. И погода ведь прекрасная, как на заказ, и Артур скоро поправится, а Роб, оказывается, в Хогсмид не пойдёт — у него эссе сложное по чарам для Флитвика, будет в библиотеке корпеть весь день. А ещё их грела авантюра — шутка ли, зайти в «Кабанью голову» и заказать себе завтрак. Эжени упомянула странного владельца, то ли прошедшего через Азкабан, то ли до сих пор бандитствующего втихаря. Мол, только имя его и известно — Аберфорт. Как имя Тома в «Дырявом котле» — тоже тёмная личность.

Саньку так и подмывало сказать, что Аберфорт — брат Дамблдора, но решила, что это лишь вызовет уйму вопросов. Да и потом, вдруг в этой вселенной Аберфорт ему не брат. Тоже задачка не из простых — не спрашивать же в лоб.

Как зовут «её тётку» она вспомнила, только заходя в сомнительного вида таверну. Или это бар? Да, точно, была у Молли Уизли тётка Мюриэль, древняя старушка и очень вредная.

Действительность оказалась совсем не такой пугающей, как слухи о «Кабаньей голове». Да, скатертей нет, но столики все чисто выскоблены, на стойке горка из пивных кружек, тоже сверкающих в лучах утреннего солнца. Окна большие, это снаружи в них не заглянуть, вроде как паутиной да пылью вековой затянуты, а изнутри прозрачные как слеза. Магия, не иначе.

Санька не помнила, чтобы у Аберфорта кто-то по канону жил и работал, кроме коз, а вот же, лопоухая эльфийка в чистом передничке материализовалась у их столика. Такое Санька в фанфиках читала, любила она в той жизни, как пишет хороший фикрайтер Заязочка. Но там у Аберфорта был эльф-мальчик вроде. И пойди — разбери, а по канону такое было или нет.

— Добро пожаловать к старому Аберфорту! — пропищала эльфийка. — Подать ли вам горячих пирожков, хлеб с маслом, кофе, чай, омлет с помидорами, овсянку, сыр, ветчину?

Удивлённая Эжени попросила пирожки с черникой и кофе, а Санька заказала к таким же пирожкам ещё омлет, и вместо кофе — чай с бергамотом. Тут он был известен и популярен, как она успела убедиться.

В зале по случаю раннего утра почти никого не было. Только какой-то тощий паренёк с кружкой эля и задумчивым взглядом. И молодая ведьмочка с газетой и кружкой чая.

Еду принесли быстро, Эжени соблазнилась видом огромной тарелки подруги с золотистым чудом, усеянным зеленью и крохотными кусочками разомлевших помидоров, и тоже попросила омлет.

Уплетали завтрак девушки за обе щёки. Такой вкуснятины даже эльфы Хогвартса готовить не умеют.

— Как хорошо, что мы решили здесь позавтракать, — удовлетворённо прихлёбывая кофе и уплетая хрустящие пирожки с черникой, заявила Эжени. — Я и не знала, что тут так хорошо!

— Обязательно повторим, — кивнула Санька, поднимая глаза. Она сидела лицом к двери, и могла заглянуть в газету ведьмочки, что сидела чуть ближе к выходу, почти без труда. Её привлёк заголовок. Что-то про тайные организации, какой вред они несут неокрепшим умам, и чем это грозит.

Неужто в газетах писали что-то дельное во времена молодости Артура и Молли?

Она уже хотела позвать домовушку и спросить, где можно раздобыть газету, когда две фигуры в тёмных плащах, прошедшие мимо окна, заставили её насторожиться.

Дверь скрипнула, звякнув колокольчиком, и мужчины вошли в таверну.

Санька попыталась спрятаться за опустевшей кружкой, так как узнала в одном из посетителей Магнуса Нотта. Это случилось так неожиданно, что сердце девушки прыгнуло в желудок, когда он откинул капюшон.

Вторым был тот самый, что и в прошлый раз. Гидеон назвал его Долоховым. И если Антонин не обратил на девушек внимания, то Магнус, усевшись так, чтобы видеть обеих, посмотрел прямо в глаза Саньке с каким-то только ему ведомым весельем.

Санька понимала, что он мог вспоминать ту поездку в карете, и прилагала усилия, чтобы не показать злость, и не покраснеть. Очередной пирожок пришлось отложить, аппетит у неё вдруг резко пропал. А вот у пожирателей он оказался отменным. Минуты не прошло, как они с удовольствием приступили к большим тарелкам омлета и бутербродам с ветчиной и сыром. Было слегка странно сознавать, что и пожиратели любят нормально позавтракать. Она их почему-то всегда представляла со стаканом огневиски, или с курительной трубкой. А они вон, едят себе вполне мирно нормальную пищу.

И мистер Нотт больше на неё не смотрел, тихо говоря что-то своему другу. Так что можно было расслабиться.

И всё же она обрадовалась, когда Эжени, взглянув на цифры, появившиеся в воздухе от заклинания «Темпус», спохватилась:

— Ой, как мы долго! Дамиан, наверное, уже где-то рядом. Ты будешь это доедать?

— С собой возьму, — сказала Санька, — я уже объелась, но пирожки просто обалденные.

Домовушка, услышавшая её слова, приняла плату, щелчком руки материализовав на столе сдачу, и с улыбкой протянула Саньке ещё два пирожка на белоснежной салфетке. Было понятно, что это «за счёт заведения». И девушка не стала обижать эльфийку, сунула и их тоже в сумочку. Артура угостит. Или с Эжени вечером чай попьют.

Аберфорта они так и не увидели. И было немножко обидно, Саньке очень хотелось посмотреть, как брат Дамблдора выглядит в реале.

Дамиан Вестерфорд, самый умный рейвенкловец и, в тоже время, тёмная лошадка по мнению Саньки, уже ждал их, рассматривая почтовую лавку. Заведение с единственным в Хогсмиде (по слухам) общественным камином уже работало, но заходить внутрь парень не спешил. По тому, как он оглянулся и просиял при виде девушек, стало понятно, что он просто тянул время, ожидая их.

Эжени вся заалела, когда стремительно подошедший парень галантно поцеловал её ручку, лишь кивнув Саньке, и посмотрела на подругу извиняющим взглядом:

— Санни, ты не обидишься…

— Ну, вот ещё! Идите, идите!

И так тоскливо на душе стало, несмотря на улыбку.

Вот спрашивается, что она-то тут забыла в такую рань?

Решив всё же раздобыть газету, а потом плюнуть на всё и вернуться в школу — досыпать, Санька зашла в невысокий домик с красивой надписью: «Совиная почта». Именно сюда присылали её котёл не так давно. А ещё, раз тут и камин есть, через него ведь и на Косую аллею можно попасть?

Эта идея неожиданно её увлекла. А кто узнает? Она же быстро, только посмотрит и обратно. Ведь столько читала про неё, а ни разу не видела.

Только всё оказалось не так просто. Пожилая ведьма долго рассматривала её сквозь толстые стёкла очков в роговой оправе, а потом выдала:

— Нисколько, мисс. Школьникам камином пользоваться запрещено, и вы это прекрасно знаете.

— Но…, — придумать что-то заранее Санька не позаботилась, и сейчас судорожно искала в голове причину, почему ей очень-очень надо и всего на полчасика. — А если двойная оплата?

— Мисс, я ещё раз вам говорю…

— Ну пожалуйста, я же ненадолго, туда и обратно.

Старушка оказалась неумолима, и вообще велела ей покинуть помещение, если Санька не собирается ничего покупать. Обидно было до слёз. И несправедливо. Почему нельзя-то? Она достаточно взрослая, и вообще!..

Пришлось покинуть «Совиную почту» и оглядеться. Неужели больше нигде нет каминов?

И, конечно, закралась мысль вернуться в «Кабанью голову». А вдруг эльфийка что-то подскажет, или Аберфорт окажется более сговорчивым.

Чтобы потянуть время, прогулялась по магазинчикам Хогсмида. Надо было дождаться, когда позавтракают пожиратели.

В «Сладком Королевстве» прикупила для Артура шоколадных лягушек и всего по мелочи. Он сластёна, так что будет рад. В «Зонко» долго рассматривала «туфли с секретом», но покупать ничего не стала.

Решив, что времени прошло достаточно, да и школьники начали прибывать, Санька неторопливым шагом направилась в конец улицы.

Сквозь стёкла, увы, по-прежнему внутрь заглянуть не удалось. Поэтому пришлось заходить самой. Без Эжени это оказалось совсем не так весело.

Впрочем, зал был уже наполнен людьми, и на неё никто даже не посмотрел. Увидеть, тут ли ещё пожиратели, не удалось. Их столик был за углом, а так нарочито оглядываться Санька не решилась. Их с подругой столик уже заняли две ведьмочки, да и вообще, всё было занято. Народу тут явно нравилось. Разве что школьников не было совсем.

Она прошла к стойке, где увидела, наконец, бородатого мужчину в летах с большими грустными глазами. Должно быть, это и есть брат директора.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась с ним Санька.

Мужчина меланхолично поднял бровь.

«Может, немой?» — пронеслось у неё в голове.

— Прошу прощения за свой вопрос, — Санни мучительно подыскивала правильные слова. Почему-то все заготовленные фразы казались сейчас страшно глупыми и наивными. — Могу ли я воспользоваться вашим камином? Я заплачу, у меня есть деньги.

Аберфорт усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Понимаете, — Санька всё же решилась выдать одну из задумок, — мой друг вратарь, он лежит сейчас в больничном крыле — сломал руку на тренировке, и метлу. Я очень хочу сделать ему подарок, и купить метлу на Косой Аллее. Это ненадолго, только туда и обратно.

— «Совиная почта» к вашим услугам, мисс, — наконец услышала она его голос. Низкий и равнодушный.

Её оттеснила супружеская пара, заказавшая две кружки эля, и Санька отошла в сторонку, ещё не потеряв надежду. Аберфорт её, собственно, не гнал, может, и удастся уговорить.

Пара отошла, получив заказ, а Санька вновь шагнула ближе к владельцу таверны.

— Простите меня ещё раз, но я уже обращалась в «Совиную почту». И мне там отказали. А мне очень нужно, правда!

— У вас нет совы? Так воспользуйтесь школьной совятней.

Он действительно был очень мил, в его словах девушка уловила доброжелательность и даже что-то вроде сочувствия.

— Я бы не хотела заказывать по почте, — пояснила она, — мне самой надо выбрать.

— Вы так хорошо разбираетесь в мётлах? — заинтересовался он.

— Неплохо, — скромно потупилась Санька.

— Тогда тем более заказать через каталог вам будет проще. Их ведь не такое великое множество.

Ну вот, над ней просто смеются, а она-то понадеялась. Глаза защипало, и девушка быстро опустила ресницы и отвернулась, закусив губу. Аберфорта как раз опять позвали, так что она просто развернулась, собираясь уйти. Да и сама понимала, что идея глупая.

Только вот у неё на пути оказался мужчина, который не желал уступать ей дорогу.

— Позвольте, — пробормотала она, делая шаг в сторону. Она увидела только дорогую мантию из блестящего чёрного материала, и виднеющиеся из-под неё сапоги, украшенные серебряными пряжками. Поднимать полные слёз глаза было неловко.

Волшебник тоже сделал шаг в сторону, опять преграждая путь, и ей всё же пришлось с возмущением на него взглянуть.

Магнус Нотт!

Внутри всё похолодело. Если он слышал её, то ведь может доложить в школу, он же член попечительского совета. А там этот злобный Аполлион Прингл, скорее бы его Филч сменил!

И далась ей эта Косая Аллея!

Она снова опустила глаза, боясь произнести хоть слово, комок в горле никуда не исчез, и она просто боялась, что опозорится перед этим пожирателем в очередной раз, выдав что-нибудь очень писклявое.

Поэтому увидела, как он стянул с правой руки перчатку и вдруг, подняв руку, коснулся её щеки, стирая большим пальцем слезинку. Санька дёрнулась, отстраняясь. Нотт усмехнулся, бесцеремонно взял её за руку выше локтя, и потянул к выходу со словами:

— Пойдёмте, мисс Прюэтт.

Снующий мимо них народ не позволил вырваться, или устроить сцену. И без того её самооценка упала очень низко. Поэтому она покорно вышла из таверны, надеясь на улице отвязаться от назойливого мужчины.

— Итак, мисс, — заговорил Нотт, едва они оказались на улице, — вам страстно захотелось на Косую Аллею, но никто не желает вам помочь. Я правильно понял?

Санни успела продышаться, и комок в горле уже исчез.

— Вовсе нет! — попыталась она отказаться, но сама понимала, как это глупо. — Расскажете всё Принглу?

— Зачем же? — удивился Нотт, — неужели он всё ещё лютует?

Санька вдруг поняла, что они уже вышли с широкой главной улицы и шагают куда-то вниз по узкой дороге, застроенной с обеих сторон невысокими домишками. Плотные живые изгороди из каких-то чудных вечнозелёных кустов не позволяли рассмотреть дворы.

Вырвать руку не удалось. И паника тут же охватила её всю.

— Стойте! Отпустите меня.

Он тут же остановился и выпустил её руку из своих пальцев. Но вместо этого вдруг обнял рукой за талию и мир вокруг завертелся.

Миг, другой, ощущение тяжести в районе желудка, и Санька с ужасом видит, что они стоят на мощёной мостовой неизвестно где.

— Косую Аллею заказывали? — невозмутимо поинтересовался Нотт. — Вперёд. У вас полчаса.

Она обернулась, не веря своим глазам. Улочка убегала вниз, загибаясь сразу после первых зданий, но высокий белоснежный Гринготтс удалось разглядеть впереди. Точнее — его верхушку.

— Спасибо! — выдохнула она и, побоявшись, что довольный собой попечитель вдруг передумает, поспешила вниз по улице.

Мистер Нотт шёл рядом, искоса поглядывая на неё с любопытством, но не предпринимал больше попыток схватить за руку.

Это поначалу только казалось, что всё так здорово получилось, а теперь она поняла, в какую ловушку себя загнала. Было бы странно, если бы Санька стала озираться по сторонам на глазах Нотта, словно она здесь впервые.

Она с тоской прошла мимо лавки мадам Малкин, мимо магазинчика Олливандера, старалась не таращиться на мелкие лавки со всяким интересным и пугающим. Всюду толпился народ: ведьмы в разномастных мантиях, мужчины в более строгой цветовой гамме, были и просто в костюмах. Детей можно было увидеть только маленьких, которые ещё не достигли одиннадцати лет. Нотт, к сожалению, не отставал, ловко лавируя среди воскресной толпы.

— Разве вы не сюда рвались? — коснулся он её руки.

Санька огляделась, посмотрела на магазин «Всё для квиддича» и выставленную в витрине гоночную метлу «Чистомёт 67», и кивнула:

— Сюда.

Пришлось заходить внутрь, и делать вид, что выбирает себе покупку. Магнус зашёл следом, и она едва не застонала вслух. Только сейчас она отчётливо поняла, что в её кошельке всего тридцать семь галеонов, три серебряных монетки и двадцать четыре кната. А самая простенькая из гоночных мётел стоит около пяти сотен.

— И кто этот парень? — голос Нотта прямо за плечом заставил подпрыгнуть.

— Какой парень? — она озадаченно завертела головой.

Магнус же смотрел только на неё:

— Тот, кому ты хочешь купить метлу.

— Вратарь из квиддичной команды, — она чувствовала, как начинают гореть щёки. — Если честно, я просто хотела поесть мороженого у Фортескью. На метлу у меня всё равно денег не хватит.

— Вот как!

Санька покосилась в сторону простых мётел для путешествий, которые выглядели для неё куда привлекательнее. И с удивлением увидела, что там цены гораздо ниже. А почему бы себе не купить?

— Не советую, — покачал головой Нотт, когда она, не удержавшись, подошла посмотреть на одну, всего за тридцать два галеона. — Для девушки, которая хорошо разбирается в мётлах, у вас очень скверный вкус.

— Я не гонюсь за скоростью и манёвренностью! — попыталась она блеснуть знаниями.

— Для себя, значит?

— Я просто смотрела, — Санька развернулась и поспешила к выходу. Покупать метлу, которую «не советует» пожиратель, сразу перехотелось. — Возвращайте меня обратно!

— А как же мороженое? — ухмыльнулся он. — У тебя осталось двадцать минут. Но как хочешь, только снижать цену за сокращённое время я не стану.

— Цену? — насторожилась она. — И сколько я должна?

— Не всё измеряется в деньгах, мисс Прюэтт.

— Мистер Нотт, — ей очень хотелось топнуть ногой, но вокруг были люди. — Что вы хотите от меня?

— Ничего сверх, не беспокойся.

Мысли тут же нарисовали картину, как он аппарирует её к Волдеморту, а тот насылает на неё «Круциатус» и в бессознательном состоянии накладывает метку с черепом и змеёй на левое предплечье.

— Я не двинусь ни на шаг, пока не скажете, — попробовала она проявить твёрдость. Сама же быстро смотрела по сторонам на предмет — сбежать.

— Ну и не двигайтесь, — легко согласился он. — Ещё восемнадцать минут, и мы аппарируем назад.

А мороженого всё-таки хотелось.

Санька одарила бесстрастного попечителя сердитым взглядом, развернулась и стремительно пошла вперёд — туда, где виднелось что-то похожее на кафе.

Ей повезло, это действительно было то самое заведение. И мороженое с банановой начинкой подали быстро. Нотт устроился напротив, и смотрел, как она поспешно расправляется со своей порцией.

— Может, тоже закажете? — не выдержала она.

— Не хочу.

Она с грустью посмотрела на подтаявшие остатки ужасно вкусного мороженого и поднялась. Съесть ещё хоть ложку под его пристальным взглядом показалось невыносимым. Ещё и плата за его услуги неизвестна, что не прибавляло радости. Ну в самом деле, что нужно от неё пожирателю?

— Пойдёмте! — решительно произнесла она, отводя от него взгляд.

— Оставишь самое вкусное?

Она не стала отвечать, просто поспешила на улицу. Путь в обратную сторону занял минуты три. Достигнув пригорка, она обернулась к Нотту и спросила:

— Что нужно делать?

Он улыбнулся, шагнул ближе и обеими руками сжал её талию. Второй раз это не было так ужасно. Саньке даже понравилось, кружение чем-то напоминало карусель, дух захватывало. И ведь так здорово — раз, и ты уже в другом месте, за тысячи километров.

И вот снова узкая улочка, если пойти вперёд и вверх — «Кабанья Голова». Отсюда не видно, но Санька место узнала, и не сомневалась, что они снова в Хогсмиде.

— Ну, — она постаралась скрыть нервозность, глянув прямо в синие глаза Магнуса. Сейчас, при свете яркого солнца, в них можно было разглядеть серебристые точки. — Что я вам должна?

— Я передумал, — ответил мужчина, и всё опять завертелось. Она и не поняла, что её талию так и не отпустили. Миг и они у какой-то стены. Магнус Нотт пристально посмотрел в её глаза и вдруг наклонился и прижался губами к её приоткрытому рту, заставив задохнуться от нежного прикосновения.

От неожиданности она даже не сопротивлялась. Отстранённо ощутила под лопатками твёрдую стену. А потом все мысли просто исчезли. Она и не ожидала, что это может быть так… нежно и головокружительно. И описать трудно, и вспоминать стыдно. Только длилось недолго, когда ей дали вздохнуть, и она смогла открыть зажмуренные глаза, рядом уже никого не было. Радоваться бы надо, а у неё было чувство, что её раздразнили и бросили.

Оказалось, что стена принадлежит таверне «Три метлы». Стоило Саньке, отдышавшись, выбраться по тропинке между стеной и ухоженным садиком на дорогу, как поняла, что это главная улица Хогсмида. Не замедляя шаг, она свернула к Хогвартсу и поспешила в школу. Ей срочно хотелось оказаться в своей спальне и осмыслить происшедшее.

Великий Мерлин, её только что поцеловал Пожиратель Смерти! Не дементор, конечно, но всё же. И самое ужасное — ей это понравилось.

Санька честно старалась не вспоминать поцелуй Магнуса Нотта, потому что это лишало её логической оценки пожирателя. Ну, правильно — здорово целуется, и он уже хороший и кругом молодец. А это разве правильно? Ведь он, на минуточку, приспешник Волдеморта, их ещё в некоторых фанфиках Упсами называют. А значит — что? А то, что по определению, Нотт не может быть хорошим человеком. Ведь так? И что с того, что их сейчас пока так никто не называет? Сути-то не меняет.

Это романтично настроенная Осинкина, читая множество историй про то, какие на самом деле Упсы хорошие, несчастные и прочее, а Волдеморт — запутавшийся подросток, умный и тоже несчастный, и вообще ни в чем не виноват — могла себе позволить сочувствовать им и сопереживать.

Оказавшись здесь, в теле Молли, она не сразу, но всё же начала ощущать, что всё выглядит куда как страшнее. Приближение чего-то ужасного витало в воздухе. И в этом не было ничего романтичного, или безобидного. Многие гриффиндорцы были серьёзно настроены идти после выпуска в аврорат. Некоторые из полукровок, а также чистокровных, намекали о намерениях своих семей покинуть Англию сразу после окончания Хогвартса. Поговаривали об усилении охранных заклятий на родовых замках, домах и просто квартирах в магловских кварталах, чего не делали с самой войны, развязанной по слухам прежним Тёмным Лордом, Гриндевальдом. Ясно стало, что первая магическая началась не с бухты барахты, а вот с таких слухов.

И пусть слухи были пока довольно абстрактными, но, когда шёпотом рассказывали о некой тайной организации, и появлении в стране очень тёмного и сильного мага, эту организацию возглавляющего, не было причин отмахнуться. Ведь она-то точно знала, что это правда. Конечно учитывая, что всё идёт как в каноне.

Да, может, и нет ничего такого пока в их делах, подумаешь — тёмные ритуалы. Разве маги не занимались этим всегда? И разве это не нужно для благополучия рода и родовой магии — следовать всем этим ритуалам? О чём-то подобном даже Эжени с Робом говорили.

И Санни даже не пугала магия крови, которой баловались по слухам будущие Пожиратели. Ведь в том же банке гоблинов, Гринготтсе, кровь используется при определении родства и прочих безобидных вещах, вроде поиска людей и установления наследства. И в Мунго практикуется её использование в особо сложных случаях. Об этом как-то на Зельеваренье упоминал Слагхорн.

Но в конце сентября семикурсникам прочли пространную лекцию о некромантах и магах крови, от которой у Саньки реально волосы дыбом вставали. Тут и задумаешься, как может быть безобидным такое зло. Нет, даже мысленно эту жуть повторять ей не хотелось! Многие, даже ребята из старых чистокровных родов, после лекции были подавлены и задумчивы.

Новую организацию в чём только не обвиняли — кроме магии крови (хотя куда уж больше — что может быть хуже, к примеру, лишиться бессмертной части себя) — им приписывались непростительные заклятья, из которых самым страшным почему-то считался «Империус», некромантия и человеческие жертвоприношения. Что из этого правда, что — домыслы, разобраться было, конечно, невозможно.

Но что Волдеморт, о котором скоро все узнают, не белый и пушистый — сомнений у Саньки не вызывало. О нём уже знали — что он есть, что он страшно тёмный, и что маглорождённых ненавидит лютой ненавистью, не подчиняется Министру Магии и плюёт на законы. А имя — дело наживное. Тем более, слизеринцы в извечном противостоянии с грифами, не стеснялись намекать на настоящего наследника Салазара Слизерина, который скоро «наведёт порядок в стране». Глупцы, если бы они знали, что за порядок их ждёт! Знали бы, сколько погибнет магов очень скоро. В той самой, «первой магической» войне, которую скоро развяжет Волдеморт. А что ещё может быть хуже, чем гражданская война, она даже и представить не могла. Там ведь, как учит история, даже победителей не бывает.

Вот и получалось, что Нотт — каким бы красавцем и джентльменом он не был на самом деле и как бы здорово не целовался, оставался приближённым Тёмного Лорда со всеми вытекающими. И ей бы держаться от него подальше, а не его синие глаза вспоминать. Вот и не вспоминала… Днём. Ну а снами она управлять не умела.

* * *

Слухи слухами, а подготовка к самому волнующему событию осени шла полным ходом. Слизеринцы скалились, гриффиндорцы огрызались, рейвенкловцы с хаффлпаффцами делали ставки. Суббота, седьмого октября 1967 года, а значит и осенний финал игры в квиддич, неумолимо приближались.

О флаконе с недопитым сливочным пивом, предназначенном для таинственного зельевара, Санька вспомнила только во вторник, когда увидела Рудольфуса, прошедшего мимо неё и Эжени со своей извечной компанией — Беллатрикс, Рабастан, Валери и Квинтус Флинт. Последнего она узнала лучше не так давно и даже немного зауважала после блестящего ответа на сдвоенной трансфигурации. МакГонагал и то расщедрилась на десять баллов. Хотя обычно больше пяти не ставила никому. Загонщик Слизерина теперь казался вполне приятным парнем. Сложно представить, что именно его сын будет капитаном команды во времена учёбы Гарри Поттера. Просто, насколько она помнила кадры из фильмов по Гарри Поттеру, Маркус Флинт был ещё тем уродом. А тут вполне себе симпатичный маг, возможно излишне улыбчивый, что среди слизеринцев было довольно большой редкостью. Эти ребята умели держать лицо и, наверное, среди них были неплохие игроки в покер. Правда, Санька была не уверена, что магам вообще известна эта игра.

Пройдя мимо компании слизеринцев, Эжени шумно выдохнула и пробормотала: «Высокомерные гады!»

— Да ну, что ты! Они даже не взглянули косо, — постаралась смягчить подругу Осинкина.

— Ага, игнорируют нас, словно мы пыль у них под ногами!

— Такое воспитание, — предположила Санька. — Артура сегодня выписывают. Правда, хорошо?!

— Да? Я встретила утром Сэмми, помощницу целителя, она сказала только завтра.

— Бедный Артур, когда я навещала его утром, он сказал: «До вечера!». Я думала…

— Ну правильно, — хихикнула Эжени, сворачивая к гостиной Гриффиндора. — Надеется, что ты подаришь ему невинный поцелуй на ночь.

— Эй, хватит уже!

Санька опять была в непонятках. Раньше её почему-то не раздражали подколки друзей по поводу их предполагаемого романа с Уизли. Даже льстило такое отношение. Но после злосчастного поцелуя Магнуса Нотта рыжик снова начал её тяготить. Она честно навещала его в больничном крыле дважды в день. Даже разговаривала довольно активно, но чувство неловкости не покидало. А всё потому, что Артур так искренне радовался её приходу, хватал за руку, едва она садилась на табурет, заглядывал в глаза, так огорчался, когда она собиралась уходить, что ей всё это казалось нарочитым. Каким-то не настоящим, что ли. А кроме того, такая собачья преданность рыжика просто не давала ей возможности не только заявить, что охладела к нему, а даже намекнуть, что не уверена в своих чувствах. Покидая каждый раз больничное крыло, она так радовалась, словно получала свободу. Следовало задуматься об этом, но девушка только жалела Артура, который остался в этой временной тюрьме.

Найти Рудольфуса оказалось проще, чем она ожидала. По её плану, она должна была пойти на совятню и отправить Лестрейнджу свою сову, назначив встречу. С Рабастаном она столкнулась возле библиотеки, но использовать его вместо совы не стала. Прошлого раза хватило. И без того его намёки на приближающую игру и некое заклинание, которое ей следует держать наготове, начинали уже сердить. Шутка с приглашением на бал — уже совсем не казалась смешной или весёлой. А он каждый раз при встрече так смотрел весело, что очень хотелось дать мальчишке подзатыльник. Заклинание она всё же подготовила — слово «Да» вылетит из палочки в нужный момент без проблем. И звёзды будут зелёные с серебром. Вот только она искренне надеялась, что снитч поймает ловец Гриффиндора.

К совятне она поднималась одна, флакон покоился в кармане вместе с письмом Рудольфусу, когда Лестрейндж старший её догнал и дёрнул за косу. Не сильно, скорее игриво.

— Привет, Прюэтт! Далеко собралась?

— В совятню, не заметно?

— Вижу, вижу! А повод?

— Ой! — Санька замерла, уставившись на префекта. — Я же тебе послать письмо собиралась!

— Что — опять? — нахмурился парень, заходя вслед за ней в совятню.

Она молча вытащила из кармана флакон и протянула Рудольфусу.

Тот взглянул на неё с каким-то сожалением, а может, даже — жалостью, но флакон взял. Призвал сову, привязал мешочек к лапке, куда сунул флакон, и отпустил, что-то шепнув птице.

— Прюэтт, надеюсь, ты выучила то заклинание? — спросил он.

— Откуда ты… Ну да, выучила. Но это не твоё дело!

— С некоторых пор — моё, — не согласился он. И вывел её на лестницу. — Я рад, только не забывай пользоваться им.

— Без тебя знаю.

— Ну-ну!

Расстались они как-то прохладно.

А в следующий раз встретились только перед самым матчем. Тем самым, который так все ждали и столько готовились.

Утро выдалось холодным, выпал обильный снег, но больше в этот день осадков не ожидалось. И вся школа валила на стадион в приподнятом настроении. Говорили, что будут даже торговцы из Хогсмида со сладостями и напитками.

Многие школьники ушли на поле заранее, пропустив завтрак, чтобы занять места получше. Артур, который с самой выписки пропадал на тренировках до позднего вечера, умчался туда ни свет, ни заря. Роберт Вуд составил ему компанию. И теперь Санька с Эжени тащили с собой целый пакет сэндвичей и бутылочки сливочного пива — это домовушка префектов согласилась принести еду из кухни, а пиво из паба в Хогсмиде. Не оставлять же друзей голодными перед таким важным матчем.

Рудольфус поджидал её за колонной у выхода. И резко появился, когда девушки приблизились.

— На два слова, Прюэтт! Вуд, извини.

Эжени не нашлась, что ответить, только открыла от удивления рот, провожая взглядом подругу, которую утащили куда-то в боковой коридор.

— Тебе не пора быть на поле? — раздражённо спросила Санька, когда они остановились в полутёмном тупике, куда почти не проникал свет из холла. Ей так хорошо удавалось скрывать от двойняшек Вудов свои приятельские отношения с Лестрейнджем-старшим, а он взял и одним махом все разрушил.

— Успею. До начала матча ещё больше получаса.

— Но ты капитан! — она ткнула в его значок, крепившийся на форме вратаря слизеринской команды.

— Надо же, Прюэтт, ты и это знаешь!?

— Хватит скалиться! Говори, что хотел. И если это какой-то пустяк…

Лестрейндж резко перестал улыбаться, лицо сделалось каменным. Глаза сузились, а плечи расправились. Перед ней был аристократ, а не школьник. Таким она легко могла его представить в отряде пожирателей, или на великосветском балу, или на заседании Визенгамота. И даже форма игрока в квиддич не могла этого скрыть. Оттого и замолчала потрясённо, прервавшись на полуслове.

— Был бы пустяк, — холодно ответствовал Рудольфус, — стал бы я бросать свою команду перед самым важным матчем сезона. Головой-то думай, хоть иногда.

— Извини пожалуйста!

— Принимаю извинения. Итак, к делу. Я только что получил сову сама-знаешь-от-кого. Раздевайся!

— Охренел? — всё восхищение аристократизмом слизеринца смыло волной возмущения.

— Блин, не тупи! Времени в обрез, Прюэтт. И не надо полностью. Сними мантию, мне надо убедиться.

Она видела, что парень готов сорвать с неё эту мантию, поняла, что дело серьёзно, и поспешно принялась расстёгивать её, молясь, чтобы сюда никто не зашёл.

Под мантией у неё был свитер с высоким горлом и Лестрейндж приказал:

— Его тоже! Ну же, Санни! — властному тону Рудольфуса противостоять почти не получалось. Но мягкое обращение окончательно сломило, как ни странно.

Сжав зубы, Санька, не раздумывая, сбросила мантию на пол, и одним движением стянула свитер через голову. Да пусть любуется! И то ли от холода, то ли от злости её заметно потряхивало. Стоять в одном лифчике перед мужчиной ей по жизни как-то ещё не приходилось. Даже с врачами в прошлой жизни всегда везло. Но она переживёт, подумаешь, в самом деле! Только не думать о своём втором размере, плавно переходящем в третий!

А Рудольфус уже бесцеремонно осматривал её руки, шею, спину, поворачивая вокруг оси, как тряпичную куклу.

— Кулон откуда?

— Братья подарили недавно! Определяет приворотные зелья, — она без подсказки поняла, что следует отвечать быстро и чётко.

— Серьги? А, сам вижу! Защита разума. Отец? Какого драккла, Прюэтт? Ты что не видишь, что камни треснули? В них магии просто не осталось почти. Отцу отошли — срочно, пусть другие пришлёт.

— Хо… хорошо.

— Ладно, дальше. Татуировка — откуда? — он ощутимо ткнул её под лопатку.

— Летом, тётка, родовая магия, — Санни сама не поняла, откуда выплыл ответ.

— Это кольцо?

— На день рождения. Мама.

— А этот медальон?

— Отец. Портключ домой.

— Вижу. Дай-ка руку, — он снова бесцеремонно поднял к лицу её левую кисть, ощупал каждый палец. Выругался. Загасив огонёк на палочке, которым до этого её освещал, быстро пробормотал какое-то заклинание, выписав ею что-то похожее на восьмёрку. По коже словно прошла огненная волна. Санька с трудом сдержала стон. — Что это? Откуда? Быстро отвечай!

— Подарок от друга семьи на прошлое Рождество, — услышала она себя, глядя с удивлением на прежде не замеченный ею скромный перстенёк на мизинце. — Прин-носит уд-дачу.

— Какого друга?

— Не помню! — Зубы отчего-то застучали. Наверное, совсем замёрзла.

— Сними! Сама! Быстро!

Попытка повиноваться ничего не дала. Перстенёк не снимался. От попыток сделать это силой, палец пронзила боль.

— Понятно! Не бойся, я аккуратно.

Лестрейндж откуда-то вытащил нож, резанул прямо по пальцу, отчего перстенёк залило её собственной кровью. Взмахи палочкой, заклинание, ещё одно, и ещё. Руку свело судорогой.

— Снимай!

Окровавленное кольцо со стуком упало на пол, выскользнув из мокрых пальцев.

— Всё! Одевайся. Всё потом. После игры!

Рудольфус заклинанием залечил её рану, легко подхватил с пола упавшее кольцо рукой, затянутой в перчатку и, сунув его в карман, бросился к выходу, больше не взглянув на девушку.

Санька поспешно оделась, пальцы окоченели, и мантию она застёгивала целую вечность.

Выбежав в холл, поняла, что Эжени уже ушла. Ну и хорошо. До трибун добиралась бегом — и согреться не помешает, и начало игры не пропустит.

Эжени и Роб заметили её и замахали руками. Пришлось лезть на самую верхотуру к ним. Только усевшись рядом с подругой, поняла, что мелкая противная дрожь никуда не делась.

— Что он от тебя хотел? — спросила Эжени. — И почему так долго?

— Потом, — отмахнулась Санька. — Начинается! о

И действительно, команда Гриффиндора уже взлетала над полем.

* * *

Ледяной ветер здесь, на высоте, никак не давал согреться. Санька ругала себя, что забыла шарф, стараясь натянуть тёплую мантию повыше, чтобы закрыть шею. Перед глазами носились игроки, забивались голы, проносились бладжеры, со стуком отбиваемые загонщиками, слышался какой-то далёкий голос комментатора. А у неё из головы не шло происшествие перед игрой. Что это было вообще? Как она теперь посмотрит в глаза слизеринскому префекту, по которому нисколько не заметно, что буквально недавно он не просто злился, а был в ярости. Так же, как и на первой игре, Рудольфус рисовался в воротах, залихватски исполняя головоломные кульбиты, легко отбивая мячи противника и с неподражаемой грацией кланяясь после каждого удачного момента. Пижон!

Санька твёрдо решила отловить его после матча и потребовать объяснений. Имеет же она право знать!

Очередной радостный возглас комментатора, упомянувшего снитч, заставил её вздрогнуть и завертеть головой. Она увидела Рабастана, ринувшегося вниз с большой высоты. Ловец Гриффиндора, маленький вертлявый третьекурсник Фредди Беркли, сразу же рванул ему наперерез.

Девушка сжала кулаки, затаив дыхание. Ведь врежутся! И где этот снитч?

Обошлось! Оба ловца теперь неслись вокруг стадиона плечом к плечу, и кажется, в воздухе перед ними действительно трепетало что-то золотистое. Вот оба рванули вверх, опять вниз, Рабастан чуть отстал. Санька ощутила, как ногти впиваются в ладони. И не поверила себе. Она действительно болеет за младшего Лестрейнджа? Дрожащей рукой она достала палочку.

Всего на мгновение отвела взгляд от поля, и тут же раздался рёв трибун. Рудольфус при всей своей ловкости пропустил уже третий матч. Санька выдохнула, разыскивая взглядом куда-то подевавшихся ловцов.

И больше уже не спускала с них глаз. Голы забивались один за другим, значит и Артур пропускает? Или нет? Она не могла смотреть за игроками, и комментатора не слышала, увлёкшись погоней ловцов. Да, так летать, как Рабастан — это просто фантастика. Он даже лучше брата! И рискует страшно, вон форма мокрая, пронёсся над самой землёй, покрытой слоем пушистого снега. И перчатку где-то потерял. Но то, что он вытворяет на метле — это что-то невероятное. Стало вдруг очень понятно, что Фредди Беркли до него далеко. Тот осторожничал, в отличии от противника, но всё равно каждый раз нагонял, так или иначе. А потом снитч вдруг появился в воротах Гриффиндора. Как же они к нему мчались с двух сторон, Лестрейндж чуть отстал, поднырнув под летевший бладжер, а потом с невероятной чёткостью проскользнул ужом между двух гриффиндорцев и влетел прямо в одно из колец, на долю секунды опередив соперника. Раздался свисток судьи и Всё завершилось. Рабастан вытягивал вверх руку со снитчем.

Палочка Саньки словно сама собой вытянулась вверх. Заклинание сработало безукоризненно. Огромное «Да!» в серебристо-зелёных звёздах взорвалось над полем. Но с прошлой игры многие успели перенять её задумку, и небо то и дело покрывалось другими надписями, так что никто в этот раз на неё не смотрел.

Она удивилась, что Эжени и Роб орут, не прекращая: «Молодцы!». И посмотрела на доску, где магические символы показывали результат. Гриффиндор 200 очков, Слизерин — 190.

Она невольно задалась вопросом, сколько же мячей пропустил Рудольфус. И не она ли в том виновата?

Совесть удалось заглушить, когда прямо перед ней возник на метле Рабастан. Парень широко улыбался, зависнув перед трибуной. Прямо из волшебной палочки он вдруг вытянул букет цветов и швырнул ей в руки. Подмигнул и улетел.

Санька невольно прижала к груди букет. Ромашки? Настоящие? Замолчали рядом Вуды.

— Он к тебе клеится! — удивлённо выпалила Эжени, заставляя подругу вспомнить, что она тут не одна. — Санни, брось их! Ну и словил снитч, и что? Мы все равно победили!

— Мне нравятся ромашки, — невпопад ответила Санька.

— Ну хоть хвалить его не стала, — хмыкнул Роб. — Я видел твоё «Да!». Жаль, сам не додумался кинуть какое-нибудь слово. Но, Санни, ты забыла в заклинании сменить цвет. Звезды надо было сделать красно-золотыми. Впрочем, вряд ли это кто-то заметил в ажиотаже. Но будь внимательней впредь. И пойдёмте уже.

Санька прыснула, закрывшись букетом. Знал бы он, что значило её серебристо-зелёное «ДА»! Она поспешила за друзьями. Надо поздравить команду с победой. И Артура. Она спохватилась, что так и не глянула ни разу на вратаря гриффиндорцев. И честно говоря, не расстроилась. Куда интереснее было следить за ловцами.

Пробиться к команде не удалось. И Санни не стала дожидаться очереди в толпе желающих поздравить. Обогнула их — скорее в замок, погреться, выпить горячего чаю. А в идеале — принять горячую ванну, потом одеть два толстых свитера и толстые шерстяные носки, и устроиться в кровати с хорошей книжкой. Краем глаза она видела, что команда слизеринцев уже скрывается в полуподвальном входе, ведущем в раздевалки. Не забыть бы разыскать Рудольфуса.

В своей комнате, она быстро разделась и нырнула под горячие струи душа. Ванну принимать не стала, это только в мечтах больше заняться нечем. Ей просто надо согреться! В гостиной Гриффиндора ещё никого не было, и она порадовалась этому. Вечером тут явно будет праздник. После душа, закутавшись в толстый тёплый халат, она вдруг решила попробовать позвать домовика. Ведь в принципе, надо знать лишь имя. И одно вертелось в голове:

— Лакки!

Эльфиечка в красивом сине-жёлтом переднике поверх вполне милой розовой туники материализовалась, преданно уставившись на Саньку большими испуганными глазами.

— Хозяйка звала Лакки? — начала домовушка и вдруг зажала рот руками. — Хозяйка избавилась от проклятья! Хозяйка совсем чистая!

Глаза маленькой домовушки наполнились слезами.

Растерявшаяся Санька еле обрела дар речи. Это был явно не Хогвартский эльф. Тогда чей же? Неужели из дома Прюэттов?

— Лакки, что за проклятье?

— Лакки не знает, — плаксиво заговорила та. — Лакки не может объяснить!

— Тогда чаю горячего можешь сделать?

— Лакки мигом!

Не прошло и пары секунд, как перед девушкой появился поднос с большой дымящейся кружкой тёмно-коричневого чая и большое пироженное с розовым кремом на десертной тарелке.

Эльфийка же сама так и не появилась больше. А звать её ещё раз Санька не решилась.

Торт оказался чудесным, чай именно такой, какой ей нравится. Насытившись и согревшись, она почувствовала вдруг сильную усталость.

Глаза закрывались сами собой. Решив прилечь буквально на полчаса — как раз все вернуться с поля, она забралась под одеяло и провалилась в глубокий сон.

* * *

Проснулась она от странной вибрации. В окно заглядывала большая луна. Сначала Санька понять не могла, почему проснулась посреди ночи, но странный вибрирующий звук снова привлёк внимание. Исходил он явно от сумки. Ступив босыми ногами на холодный пол, девушка пробежалась до стула, где лежала сумка, и стала в ней рыться. Звук исходил от задней подкладки, только никакого кармана в ней она раньше не видела. Пришлось ощупывать, пока не наткнулась на кончик верёвки. Дёрнула, и карман появился. Оставалось засунуть туда руку и достать круглое зеркало.

— Ну наконец-то! — какая-то властная женщина лет тридцати пяти, красивая, яркая, черноволосая и черноглазая -— смотрела на неё из зеркала и сурово хмурилась. — Ты чем там весь день занималась, что не дозовёшься?

— Спала, — честно ответила Санька, садясь на кровать. И вдруг охнула, кинув взгляд на тумбочку, где в вазе красовался букет ромашек: — Ой! Я всё проспала! Гриффиндор ведь победил!

— Подумаешь, — фыркнула неизвестная леди. — Нашла из-за чего огорчаться! Ты лучше объясни, что с тобой произошло. Лакки у меня сегодня не работник. Они с Кручоком с утра что-то празднуют, совсем распоясались. А вернулась она от тебя. Во-первых, хочу знать, с какого перепугу, ты, своевольная девчонка, дёргаешь эльфийку, которую не пожелала признавать своей. И что ты такого ей сказала?

— Ничего я ей не говорила, — с этой леди, похоже, надо говорить прямо, честно и спокойно. — Только чаю попросила. Замёрзла на стадионе.

Говорить про проклятие нельзя — кто знает, что это за женщина.

— Ты думаешь, тётка Мюриэль не понимает? Ошибаешься. Будто не вижу, как ты изменилась и похудела. Это за один месяц, что мы не виделись!

Точно! У Молли была тётка Мюриэль! Только она-то старушку представляла, а не молодую красивую леди.

— Тётушка, — хоть бы не спалиться. Кто знает, как её Молли называла. — Тут всё как обычно. Я просто занимаюсь, всё-таки последний год.

-Ты? Много занимаешься? Кажется, я начинаю понимать Лакки! Что это у тебя за кулон?

— Братья подарили. От приворотов.

— Чудеса! И взяла?

Всё страньше и страньше.

— Конечно.

— Что конечно? У меня не взяла, а у них — пожалуйста! Нет, пока тебя не увижу на день рождения вживую, не пойму в чём дело. Ладно, отдыхай, непутёвая, раз занимаешься много. Доброй ночи! Да и мне пора.

Тётка Мюриэль из зеркала исчезла. Санька повертела его в руках и сунула обратно в сумку. Карман исчез. Вот так, мобильников нет, а зеркало с функцией видеофона — пожалуйста!

«Темпус» засветил в воздухе время — половина второго ночи. Откуда-то доносился шум, и Санька сняла халат, накинула повседневную мантию и выглянула в гостиную. А праздник-то, оказывается, был в самом разгаре! Правда, присоединяться к ним не было никакого желания. Старшекурсники уже изрядно набрались, опять раздобыв где-то огневиски, громко спорили, громко смеялись, изредка прерываясь на кричалки — вроде «Гриффиндор — лучше всех!». Даже девчонки тут были. Эжени не видно, брата её тоже. А вот Артур есть — храпит в кресле у камина с бутылкой в руке.

Хотелось есть, да и пить тоже. Но до утра потерпит. Санька поспешно скрылась в своей комнате, пока кто-нибудь её не заметил. Жаль было пропущенного дня. И Рудольфуса не нашла, и вообще. Хорошо, что завтра воскресенье. В Хогсмид на этот раз позволения идти нет, да и не очень хочется. А вот поспать можно подольше. Все эссе написаны ещё в пятницу. Санька зевнула, скинула мантию и вернулась в ещё тёплую кровать.

Взяла с тумбочки книгу по «Истории магии», том пятый. Под него очень хорошо засыпать. Пять страниц максимум — и готово.

На этот раз хватило трёх.

Утром она ощутила себя удивительно бодрой и полной сил. Это сколько она проспала в общей сложности? Если матч закончился около двенадцати, то получается почти двадцать часов.

Можно было бы и ещё покемарить, до обеда, к примеру, но не хотелось уже.

Умывшись и одевшись, решила сходить на завтрак.

Большой зал был почти пуст. Многолюдно было лишь за столом Рейвенкло, там набралось десятка два учеников. Хаффлпафцев было пятеро, и то — ребята с младших курсов. От Гриффиндора в зале присутствовали две девочки-первокурсницы. Факультет Слизерина представляли оба Лестрейнджа, Беллатрикс, Валери, Малфой и ещё три парня.

Рабастан перехватил её взгляд и отсалютовал стаканом с соком. Санька усмехнулась и кивнула ему. Парень тотчас встал и направился к ней. Пришлось сбегать. Благо, к выходу её стол ближайший, а сидела она с краю, и со своей кашей успела уже расправиться.

Спрятавшись за портьерой, едва выйдя из зала, девушка видела, как младший Лестрейндж вышел вслед за ней, уже без стакана, покрутил головой, потоптался и вернулся в зал.

Теперь в совятню.

То письмо Рудольфуса всё ещё было у неё в кармане. Там всего-то надо было исправить место и время. Вышло лаконично: «Жду ровно в полдень в библиотеке. Важно! А.М.П.»

Сова понятливо ухнула и вылетела в окно.

В библиотеку девушка отправилась сразу. Посидит, поучит что-нибудь из чар, завтра у Флитвика будет промежуточный зачёт. Подготовиться не мешает.

К её удивлению, ждать до полудня не пришлось. Рудольфус пришёл ровно в девять, видимо сразу после завтрака. Но не один, а со своей бандой. Разве что Флинта и Малфоя не было. И как спрашивать при них про вчерашнее?

Рабастан сверкнул глазами, и сразу сел рядом с ней, а его старший брат и слезиринки остановились перед столом.

— Привет, Прюэтт, — Рудольфус был сама любезность. — Как здоровье?

— Лучше всех, — буркнула она. — Привет, Беллатрикс! Валери…

— Александра, — ухмыльнулась мисс Блэк. — Я, кажется, догадываюсь, в чём дело. Рабастан, сгинь!

Тот обиженно вскинулся, но встретившись взглядом с Беллатрикс, встал и вышел из библиотеки. Санька восхитилась.

— Мне тут книгу надо взять… — Валери тоже ретировалась, пройдя вглубь помещения, и быстро скрылась между полок.

— Ну, — мисс Блэк присела рядом с Санькой. Рудольфус остался стоять. — О бале переживаешь? Не умеешь танцевать?

Осинкина открыла рот, поражённо взглянув на Беллатрикс. А собственно, как она сама об этом не подумала?

— Откуда ты знаешь? — вырвалось непроизвольно.

— Не дрейфь. Поможем. Правда, Руди?

— Место бы выбрать, куда никто не сунется. И тогда без проблем, — кивнул тот.

Место… Санька тут же подумала о выручай-комнате. И почему она о ней раньше не вспоминала? Нет, всё же правы те попаданцы, что записывали все события Поттерианы, которые помнят, едва попадали в этот мир. А она какая-то непутёвая, принялась вживаться в новое тело, в новую жизнь, учиться, дружить, даже влюбляться, не стремясь ничего менять в том страшном будущем, что ждёт магический мир Британии. Ага, решила, что она — никто, и звать никак, что ничего всё равно сделать не сможет, и махнула на всё рукой.

— Ты чего? — донёсся до неё голос Рудольфуса. — Знаешь такое место?

— Ну, — Санька быстро возвращала мысли в настоящее, — есть же много пустых классов в западном крыле.

— Эй, Прюэтт, но ты ведь не о них подумала. Правда? — Лестрейндж наклонился совсем близко. Я видел, как тебя осенило озарение. Давай, колись.

— Молодые люди! — прямо за Рудольфусом стояла мадам Пинс. Библиотекарь хмурилась, взирая на школьников с видом царственной особы, — попрошу вас найти более подходящее место для бесед. Позволю себе напомнить, что вы находитесь в читальном зале, а не у себя в гостиной.

— Прошу прощения, мадам Пинс, — развернулся к ней префект, — больше такого не повторится.

Всё-таки парень был очень обаятельным, когда хотел, и лицо библиотекаря немного смягчилось.

— Надеюсь на это, мистер Лестрейндж, — она развернулась и величественно прошествовала к своей стойке в углу зала у самого входа в библиотеку.

— Пойдёмте, — решилась Санька.

Пока Беллатрикс и Рудольфус, не задавая вопросов, спокойно шли за ней на восьмой этаж, девушку разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, она не уверена, что выручай-комната — не выдумка фикрайтеров и самого канона. Или просто-напросто, она не сможет её открыть. И в том и другом случае она представляла, как будет глупо выглядеть перед слизеринцами. С другой стороны, она даже друзьям не рассказывала про неё. И не будет ли с её стороны это предательством перед Эжени и Робертом? Но в глубине души, она хотела именно этого — подружиться с Рудольфусом, а возможно, с его братом, и с Беллатрикс. И хотя бы попробовать их избавить от Азкабана, и от всего того ужаса, что ждёт их при вступлении в клуб Пожирателей. Ну не клуб, неважно. А её друзьям вроде бы ничего такого не грозит, потому и переживаний о них она не испытывает. А может зря?

Вот и восьмой этаж. Санька почти не чувствовала усталости от подъёма по бесконечным лестницам, слишком занятая угрызениями совести. Она огляделась, решив, что идти надо вправо. Тут было очень мало портретов, а вот гобелен с гоблинами в балетных пачках заставил её застыть на месте. Именно его обычно искали, ведь так? И ещё портрет какого-то Варнавы Вздрюченного. Ан нет, похоже, этот Варнава тоже присутствует на гобелене. Ведь других гобеленов или картин близко нет.

Санни глубоко вздохнула:

— Пожалуйста, не удивляйтесь, но мне нужно пару минут, чтобы появилась дверь. Потом объясню.

Ребята кивнули, явно заинтригованные, и встали у стены, пока Осинкина, нахмурившись, ходила взад-вперёд перед картиной, думая о том, что нужен бальный зал, и немножко пожалев, что нельзя было в прошлой жизни увеличить её тесную квартирку. Будь у неё ещё комната, а желательно — огромная, с зеркалами, она бы и в той жизни с удовольствием занялась танцами. Магнитофончик с музыкой у стены, прямо на полу, высокий потолок, в углу был бы столик с напитками… Она быстро вернулась мыслями к залу. Сейчас ведь нарушит весь ритуал!

— Ого! — услышала она возглас мисс Блэк, и только после этого увидела, что в каменной стене напротив картины появилась дверь. Удивительно, но дверь была обита дерматином, в ней имелся глазок и номер из дешёвого пластика: 143. Даже царапины наблюдались внизу двери — соседская кошка однажды поточила об неё свои когти, а у Саньки не было желания как-то избавляться от этих следов. Не менять же обивку на двери из-за такой ерунды. Ещё бы резиновый коврик перед дверью, и она бы точно решила, что за нею находиться её родная однокомнатная квартирка. Вот ведь дура, нашла, о чём мечтать!

— Ну же, ты нас приглашаешь, Прюэтт?

Санька вздрогнула, увидев под ногами коврик, и решительно повернула ручку. Закрыто. Этого она не ожидала. Ну, в самом деле. Откуда у неё ключи? Или?

В кармане что-то звякнуло. Сунула туда руку и вытащила связку. Тут и от квартиры, и от почтового ящика, и от бабушкиного дома, и электронный ключ от подъезда. Всё, как она помнит. Сердце тревожно забилось.

Вставила ключ в замочную скважину, дважды повернула, и вошла, не веря своим глазам. Да что это такое? Это действительно была её квартира. Всё так же, как оставила. Направо кухня, даже отсюда слышно, как работает холодильник. Прямо, через небольшой коридор — её комната, а ведь она перед уходом на работу в то утро не заправила кровать. А вот налево, где у неё в квартире была пустая стена, теперь находилась арка. А за ней тот самый бальный зал, как она и представляла. Огромный, с тремя шикарными люстрами, спускающимися с потолка. На каждой по сотне лампочек в виде свечей и хрустальные подвески. Паркетный пол покрыт лаком и блестит, словно только начистили. На стенах зеркала от пола до потолка, в проёмах между ними узкие высокие окна, откуда льётся дневной свет.

За спиной Осинкина услышала родной звук захлопнувшейся двери. Обернувшись, вспомнила о притихших спутниках. На лице Рудольфуса было написано ироничное любопытство. А вот эмоции Беллатрикс угадать было сложнее.

— Объяснишь? — спросила она, придирчиво оглядывая зал.

— Это выручай-комната, — Санька решила не скрывать от них хотя бы часть того, что уже всё равно показала. — Она появляется по желанию того, кто ходит вдоль стены много раз туда и обратно, и думает о том, что очень нужно. Например, библиотека, или комната для занятий спортом. Только прошу вас, не спрашивайте меня, откуда мне стало об этом известно.

Она запнулась, не зная, чем оправдаться.

Но слизеринцы с пониманием переглянулись:

— Не волнуйся, Прюэтт, — Рудольфус криво усмехнулся. — Мы в курсе про непреложные обеты. Значит, тут может возникнуть любое задуманное помещение?

— В теории, — кивнула Санька, — я ещё не проверяла.

— А что это за комнаты? — Беллатрикс качнула головой в сторону квартирки. — Ты хорошо знаешь это место, я заметила. Или это тоже не наше дело?

— Когда-то я была в этом месте, поэтому удивилась. Хотя, если честно, именно оно пришло мне на ум, когда я ходила вдоль стены. Не знаю почему.

— Понятно, — кивнула мисс Блэк. — Мы можем посмотреть, прежде чем займёмся танцами?

Саньке было неловко, что эти аристократы будут осматривать её скромное жилище! Ей и самой хотелось бы там осмотреться, но в одиночестве. Хотя, теперь-то уж куда деваться? Будет странно, если она начнёт протестовать. И подозрительно.

— Давайте посмотрим, — согласилась она.

Холодильник в кухне действительно урчал, но к удивлению Саньки, провод от него отсутствовал, и розеток в стене не наблюдалось. Открыв дверцу, убедилось, что из морозилки тянет холодом, и мороженное в ванночке там так и стоит. Холодильная камера тоже работала, даже лампочка светилась. Магия, не иначе. Палка колбасы, кусок сыра, майонез, кетчуп, горчица, половина от нарезного батона, две бутылки газировки, бутылка молока, сметана, початая пачка сливочного масла и пара банок шпрот. Всё так и лежит, как она оставляла. Даже открытая банка с красной икрой и несколько пачек сухих дрожжей на дверце. А снизу в стеклянном лотке ровно пять яиц. Проверила — её любимая докторская колбаса словно только купленная, запах нормальный, даже в животе немного заурчало.

А как же насчёт того, что комната не производит только еду и зелья? Вот ведь странно.

Такое чувство, что её квартира была сюда полностью перенесена. Или скопирована, что намного вернее. Но если нет электричества, почему работает холодильник?

Устав удивляться, она обернулась к электрической плите. Ей требовалось себя занять, пока ребята шуруют в её комнате. Чтобы не представлять, что они могут там нарыть. Плита работала, конфорки нагревались, а ведь провода не было и здесь. И в духовке все её противни на месте. А в ящике справа, ножи, вилки и ложки. В шкафчике наверху — чашки и тарелки. Всё чистое, пыли нигде нет. Даже тарелка, оставленная в раковине, без единого следа жира или грязи. Включила кран, вода идёт — и горячая и холодная.

— Тут даже удобства есть, — послышался из коридора голос мисс Блэк. — Туалет крошечный, но работает. И даже странная душевая.

— А мне кровать понравилась, — услышала она голос Лестрейнджа. — Может как-нибудь опробуем, Бель?

Санька покраснела и вышла к ребятам.

— Что-нибудь нашли интересного?

— Много чего, — хмыкнул Рудольфус. И показал ей книгу «Гарри Поттер и тайная комната». У Саньки перехватило дыхание. — Тут всё магловское, насколько я понимаю. А вот книги могут быть и магические. Вот на этой, к примеру, картинка с парнем на метле. Маглы на мётлах ведь не летают. Одна беда, всё на каком-то непонятном языке. Может, болгарский?

— Дай посмотреть, — попросила Беллатрикс. — Нет, это русский. Так… Гарри Поттер. Это имя. А вот дальше… что-то философское... Постой-ка. Поттер — знакомая фамилия.

— И весьма распространённая в Англии, — префект отобрал у неё книгу. — Санни, а можно я возьму её? Кое-кому покажу.

Санька отмерла и растерянно кивнула. Голос показался чужим:

— Возьми. Только мне кажется, из выручай-комнаты нельзя ничего вынести. Исчезает.

— Но ведь ничто не мешает это проверить? — Рудольфус достал палочку и взмахом уменьшил книгу до крошечных размеров, после чего засунул в карман. — Знаешь, я возьму и остальные? Там целая серия. Исчезнут, так и ладно.

Осинкина просто не нашла аргументов, как отказать. Она беспомощно кивнула, а Лестрейндж уже скрылся в комнате. Беллатрикс прошла на кухню. И тоже открыла холодильник.

— Смотрите, тут и еда есть какая-то. Кто-нибудь проголодался?

Лестрейндж вернулся быстро.

— Прюэтт, не переживай. Нам конечно любопытно, но мы не забыли, для чего здесь собрались.

— Конечно, не забыли, — подтвердила слизеринка, захлопывая дверцу. — Увы, друзья, это не еда, муляжи какие-то, но выглядят и пахнут как настоящие. И вода из бутылок не льётся.

Осинкиной оставалось только удивляться, как быстро мисс Блэк это определила. Хотя сама Санька даже не пыталась бы это есть, будь оно настоящим — а вдруг исчезнет на выходе из комнаты прямо внутри тебя — страшно представить.

Они вернулись в зал. У дальней стены на полу стоял магнитофон, как и представляла себе девушка. Она сразу направилась к нему — проверить. Провод и тут отсутствовал. Батареек внутри, и тех не было — специально посмотрела, никаких дисков и кассет внутри тоже не оказалось. Без всяких надежд нажала кнопку «пуск» и всё помещение заполнилось звуками танго.

— О, то, что надо, — одобрила мисс Блэк. Она присела на корточки рядом с Санькой. Ей пришлось сильно повышать голос, чтобы перекричать музыку. — Прикольная вещица! Тоже магловская?

— Не знаю, — крикнула Санька.

— Ладно, пойдём. Руди уже танцует.

Санька встала и обернулась — парень, в самом деле, танцевал. Мантию он расстегнул и уменьшил наподобие короткого плаща, который красиво развивался при движениях. В белой рубашке и чёрных брюках, Лестрейндж сейчас казался невероятно красивым и опасным. Вот он резко замер в очень эффектной позе, и поманил к себе подругу. Беллатрикс улыбнулась и взмахом палочки превратила мантию в шикарное красное платье. С ленивой грацией кошки она направилась к партнёру, соблазнительная и непокорная. А дальше… Осинкина просто замерла, любуясь парой. Это было нечто прекрасное, как в одном из фильмов, которых пересмотрела множество в прошлой жизни. И ведь фильмы-то магловские. Откуда этот танец знают слизеринцы? Впрочем, всё это промелькнуло и скрылось в сознании, осталось лишь восхищение и желание научиться танцевать так же. А ещё понимание, что ей это не дано. Сколько напряжения в их движениях, и в то же время лёгкости, красоты, страсти, наконец. Вот так и поверишь в настоящую любовь, просто посмотрев пару минут, как эти двое танцуют. С последними звуками танго, оба замерли, обхватив друг друга за шею одной рукой. Глаза в глаза, губы в миллиметре от губ партнёра. Но поцелуя так и не случилось. Они широко улыбнулись, ломая искрящую страстью экспозицию, и синхронно повернулись к Саньке, грациозно кланяясь.

— Ну что, Прюэтт? Сначала решим, что именно ты бы хотела изучить. — Рудольфус смотрел на неё несколько скептически. — Ну и надо посмотреть, как ты двигаешься.

— А чего думать, — Беллатрикс тоже оглядывала девушку внимательным взглядом. Взмах палочки — и мантия Саньки превращается в красивое зелёное платье до пола, с высоким лифом и пышной юбкой. — Трансфигурация временная, но на пару часов хватит. Значит так, ребятки. Рабастан танцует танго не хуже, так что стоит обучить её именно этому танцу, оркестр мы уговорим. Взорвём Хог! Ну и вальс, само собой. Остальное гораздо проще. Будет кадриль, полонез и котильон. Оставим их напоследок. Там нужно побольше народу. Придётся привлечь Валери и Квина, если Санни не будет против.

— Если надо, — кивнула она. Валери Нотт стала лучше к ней относиться, как ни странно. Квинтус Флинт тоже не вызвал внутреннего протеста. Главное, что не привлекут Рабастана. Ей было сложно не замечать его особого отношения, но подогревать интерес мальчишки совместными тренировками танцев — точно лишнее. Бал бы пережить.

— Вальс! — громко произнёс Лестрейндж. В воздухе полились первые звуки вальса.

— Так это ты танго заказал? — догадалась Санька.

— Ну а кто же. Смелее, Прюэтт, потанцуй со мной.

Это было волнительно, но ужасно. Санька вальс последний раз в школе танцевала, и было это страшно давно, и всего-то пару раз. Она путалась в движениях, поворачивала не в ту сторону и даже пару раз наступила на ноги префекта. Правда, вёл он настолько хорошо, поддерживая и направляя твёрдой рукой, что под конец даже что-то начало получаться.

— Потенциал неплохой, — вынесла резюме мисс Блэк, — но движений не знает.

— Да, — согласился Рудольфус, — есть с чем работать.

Оставшееся время оба учили её правильно двигаться, и Саньке невольно вспоминались «Грязные танцы». Ей всегда хотелось оказаться на месте героини любимого фильма. И только сейчас стало понятно, что не так это и просто. Через несколько часов девушка чувствовала себя абсолютно измочаленной и неудовлетворённой. Беллатрикс со смешком утешила, что от одного дня глупо ожидать чудес.

— Но к концу месяца, занимаясь хотя бы через день, Санни будет блистать на балу не хуже многих. Правда, Руди?

— Да, моя радость.

Выйдя из выручай-комнаты ближе к вечеру, Санька неосознанным движением достала ключи и заперла дверь. Благо, ребята в её сторону не смотрели. Рудольфус как раз вытащил из кармана уменьшенные книжки:

— Смотри, Прюэтт, они по-прежнему у меня. А дверь, кстати, исчезла.

Санька обернулась, двери уже не было. На гладкой стене ни намёка на её присутствие пару секунд назад. Магия!

— Эх, книги тоже исчезли. Не повезло!

— Надо было скопировать, — заметила Беллатрикс равнодушно.

— А кому ты хотел показать эти книги? — поинтересовалась Санька, спускаясь по лестнице вслед за ребятами.

— Тому, кто смог бы прочесть.

— Долохову, — пояснила мисс Блэк. — У него бабка была русской княжной. Только вряд ли его интересуют сказки.

— А вдруг, — усмехнулся Лестрейндж.

Да, надеяться, что они забудут об этих книгах, было немного наивно, но мало ли. Санька не могла себе представить, какой эффект получится от прочтения этих книг пожирателями. И не была уверена, что это можно позволить. Её очень радовало, что Рудольфус не наткнулся на оригиналы трёх последних книг серии, которые у Саньки хранились в комнате в нижнем ящике стола. Зачем она туда их убрала, даже не вспомнить уже. Перепрятать бы, или попробовать в следующий раз наколдовывать зал без квартиры.

Они расстались в районе третьего этажа. И только подходя к гостиной Гриффиндора, Санька вспомнила, что так и не спросила префекта Слизерина о своём вчерашнем раздевании перед матчем. Обидно, но они ведь договорились встретиться завтра. Ещё будет время.

Первый, кого она увидела в гриффиндорской гостиной, был Артур Уизли, как раз спускавшийся из спальни мальчиков.

— Молли! — воскликнул он сразу. — Ты где была? Я тебя везде искал. И вчера исчезла.

— И в библиотеке искал? — наугад спросила Санька, решив увильнуть от ответа про вчерашний день. Внутри неприятно кольнуло от этого допроса. Она чувствовала острое желание срочно отговориться чем-нибудь и сбежать от рыжика.

— Не подумал, — признался он, подходя ближе. Хотел взять её за руку, но Санька, словно не заметив, увернулась, быстро отошла к камину и села в кресло. Артур прошёл вслед за ней и встал у каминной решётки. — От Эжени заразилась? Не припомню, что ты любила там бывать.

— Где?

— Слушай, Молли, — отмахнулся рыжик. Она вдруг заметила, что он волнуется. И даже жалко его стало. — Давно хотел спросить…

— Конечно. Спрашивай, — подбодрила Санька, обняв себя руками. Даже у жаркого камина ей вдруг стало зябко.

Артур набрал в лёгкие воздух и выпалил:

— Ты пойдёшь со мной на бал?

Словно совершив подвиг, он расслабился и радостно улыбнулся.

Санька смотрела на него удивлённо, боясь выказать ужас. Совершенно не думала, что кто-то ещё может её пригласить. Точнее, не думала совсем, что это сделает Артур. А зря, более очевидной вещи и придумать сложно. Оставалось побиться головой о каминную решётку.

— Молли? Я понимаю, что ты не очень это любишь, но мы же выпускники. И я…

— Нет!

— … решил, почему бы и нет. Что?

— Артур, я не смогу пойти с тобой на бал. Мне жаль.

— Тебе жаль? — поразился он, практически нависая над креслом. — Но почему, Молли? Все ведь пойдут, будет весело!

— Артур, меня уже пригласили, — мягко ответила Санька и нервно оглянулась. В гостиной Гриффиндора по-прежнему было пусто.

— Что значит… Кто тебя пригласил? — рыжик уже обиженно сопел.

— Не могу сказать, — Санька решительно выскользнула из кресла, увернулась от его рук и стала осторожно отступать. — Я обещала молчать до бала.

— Молли, да подожди ты! Мне-то ты можешь сказать!

Она взбежала по лестнице, ведущей в женские спальни, и обернулась.

— Нет, Артур, не могу. Ни тебе, ни кому другому. Извини!

— Да стой ты!

На глазах изумлённой девушки Уизли рванул по лестнице вверх. Чего он хотел — задержать её? Вернуть в гостиную? Но лестница вдруг непонятным образом извернулась и отшвырнула рыжика назад. Бедняга с воплем пролетел через всю гостиную, крепко приложившись головой о диванчик, — хорошо, что тот был мягким.

Из мужской половины послышался топот и голоса, кто-то собирался выяснять, что случилось. Но Санька не стала ожидать любопытных. Броситься к Артуру и срочно ему помочь не возникло даже мысли. Напротив, она даже порадовалась, что ему досталось. Сам нарвался и вообще нечего. Дальше в своих рассуждениях она не заходила, — не хватало ещё совестью мучиться. Санни быстро скрылась за дверью женской половины и стремительно проскользнула в свою комнату, так что никто её на месте преступления не заметил.

Избегать Артура до самого вечера ей удалось почти без труда — она просто не выходила из спальни, занимаясь уроками. И утром в понедельник в гостиной его ещё не было. Поспать рыжик любил почти так же сильно, как поесть, и сегодня это особенно порадовало.

Они с Эжени пришли рано, и Санька сильно надеялась позавтракать до его появления. А там у них с Эжени и Робом древние руны, а у Артура УЗМС с профессором Кеттлберном. Ей было странно, что прежняя Молли не захотела вместе с обожаемым ею Уизли изучать магических существ, а самой Саньке бы, наверное, понравилось. Не совместное изучение, а сами уроки о магических существах. Но сегодня она даже мысленно похвалила прежнюю Молли за отсутствие этого предмета в своём расписании.

По уже сложившейся привычке Санни села напротив подруги и лицом к столу слизеринцев. И сразу заметила Лейстренджей, пославших ей почти одинаковые, чуть насмешливые улыбки. Беллатрикс сдержанно кивнула, и даже Малфой посмотрел благосклонно. Пришлось улыбнуться им всем в ответ и чуть кивнуть.

Смущённо взглянув на подругу, Санька уже ожидала вопросов, но та увлечённо переглядывалась со своим Дамианом. Тосты с беконом и морковный сок, проверенный заклинанием, Осинкина уничтожила в рекордные сроки и заторопилась на выход.

— Ой, ты всё? — на тарелке Эжени ещё оставалась добрая треть овсянки. — Подожди меня.

— Я быстро, — отговорилась Санька, — забыла учебник в комнате. Встретимся у кабинета Рун.

— А, ну давай.

Санька поспешно направилась к выходу, заметив движение за слизеринским столом. Но не придала значения. Ну догонит её Рабастан, так не съест же. Избегать его уже не хотелось, — младший Лестрейндж вызывал теплоту в душе. И в сравнении вдруг стало понятно, что, несмотря ни на что, Рабастан её умилял, а Артур стал не так давно реально в тоску вгонять. Беспросветную тоску. Как-нибудь позже, когда будет готова, она сможет объясниться с ним, наверное. И тогда решительно скажет, что между ними всё кончено. Хотя, что было-то? Ничего ведь такого? Даже не переспали — её передёрнуло — к счастью!

Санни не повезло. Рыжик шёл ей навстречу по коридору, ведущему к большому залу, и спрятаться она просто не успевала. Хорошо ещё, что с ним был Роберт Вуд.

— Молли! — не то чтобы Уизли был рад её видеть, но разговора жаждал сильно. — Роб, ты иди, нам с Молли нужно поговорить.

— Привет, мальчики. Я вообще-то спешу. Забыла книжку в комнате, — Санька старалась быть приветливой, но решительной.

Вуд странно на неё посмотрел:

— Молли, поговори с ним, ну что ты в самом деле. Артур, давай, только недолго.

И он спешно направился в большой зал.

Санька вздохнула и осталась стоять. Только рыжику этого было мало, и он увлёк её в нишу к большому окну. Девушка попыталась слабо сопротивляться и поразилась, какой он сильный. Что-то ей это напомнило, что-то смутное, похожее, страшное. Её охватила дрожь, и она дёрнулась, пытаясь высвободить локоть.

— Пусти.

Он сразу её отпустил, и Санька невольно потёрла локоть, приходя в себя. Привидится же! Какого Мордреда? Это же просто Артур. Рыжик. Сжимающийся желудок уговаривался плохо. Санни задышала глубже, стараясь справиться с тошнотой — не стоило так быстро есть.

— Молли, ты должна меня выслушать, — начал парень, настойчиво на неё надвинувшись, хоть и не касаясь. Подоконник врезался ей в спину, потому пришлось отклоняться. Она и не замечала раньше, что Артур брызжет слюной, когда говорит, и сейчас ей захотелось вытереть лицо рукавом мантии.

— Хорошо, — чуть поморщилась она.

— Ты должна мне сказать, кто тебя пригласил на бал. Тебя что — заставили?

— Нет, — возмутилась Санька, которой уже совсем надоело отгибаться назад, выставляя грудь, к которой Уизли сразу прикипел взглядом. — Я уже тебе сказала и повторяю ещё раз. Меня. Уже. Пригласили. И нет! Я не могу сказать — кто! И никто меня не заставлял.

— Но ты должна сказать, — пробормотал он, — понимаешь?

— Нет, не понимаю. Отойди, мне нужно в спальню.

— В чью? — вдруг совершенно нелогично вспыхнул рыжик, подняв наконец глаза. — С кем ты встречаешься?

Тон и сам вопрос Артура так неприятно поразил, что Санни попыталась оттолкнуть его, чтобы пройти.

— Совсем спятил?

— Мы не договорили, — рассердился парень, прижимая её к подоконнику и не позволяя уйти.

В голове что-то взорвалось и сразу потемнело в глазах. Санька открыла рот, но никак не удавалось вздохнуть.

— Молли, что? — в голосе Артура прозвучал испуг, но парень отстранился совсем чуть-чуть, по-прежнему беся её своим касанием.

— Отстань от меня! — она судорожно задышала, теперь боясь блевануть прямо на его мантию.

— Да что с тобой? Молли!

Она смогла посмотреть прямо в его испуганные глаза, постаравшись вложить всю серьёзность, но передумала отчитывать парня, краем глаза заметив младшего Лестрейнджа, стремительно подходящего к ним. Пройдёт — тогда.

Но слизеринец, выхватив палочку, кинул в Артура Ступефай. Уизли отбросило в сторону, и Санни с трудом удержалась за подоконник, чтобы не полететь вслед за рыжиком.

— Экспелеармус! Фините Инкантатем, — Рабастан улыбался, но как-то очень зло. — Девушка не хочет тебя, Уизли. Неужто не видишь?

Артур заревел как раненый медведь, так что и слов не разобрать, и, вскочив, бросился на Рабастана. Лестрейндж и не думал отступать, встретив рыжика ударом кулака по лицу. Санька в ужасе смотрела, как они избивают друг друга, забыв про свои палочки, откатившиеся в сторону.

Опомнившись, она хотела броситься их разнимать, но кто-то схватил её за локоть, оттаскивая в сторону.

Оказалось, и остальные слизеринцы здесь. Рудольфус держал её крепко и слегка улыбался, глядя на безобразную драку:

— Оставь, Прюэтт. Дай им выпустить пар!

Она поймала взгляд мисс Блэк, которая покачала головой — мол, не вмешивайся. Беллатрикс тоже спокойно глядела на драку и даже улыбалась. Лица Валери и Квинтуса Флинта, напротив, были жёсткими и напряжёнными. Ясно, что болели они за Рабастана.

Санни решилась взглянуть на катающихся по полу драчунов и сильно закусила губу. Младший Лестрейндж теперь тоже был в крови. Из-за этого было непонятно, что у него с лицом. Дрались они остервенело и зло. Но вот Рабастан оказался сверху и умудрился схватить Артура за горло.

И почти сразу раздался возмущённый голос профессора МакГонагал:

— Что здесь происходит? Прекратите немедленно!

В сторону драчунов полетела мощная струя воды из палочки профессора. А из Большого зала уже бежали школьники.

Рудольфус за шкирку поднял с пола брата, мокрого и ещё не пришедшего в себя, и сунул его в руки Флинта.

— Извините, профессор, мы как раз собирались их разнять. Боюсь, произошло недоразумение.

— Позже разберёмся! — отрезала МакГонагал, глядя, как Вуд и Филипп Браун из Рейвенкло помогают встать Артуру Уизли. — Мисс Прюэтт, после обеда зайдёте в кабинет директора. Рабастан Лестрейндж, двадцать баллов со Слизерина. Мистер Лестрейндж, отведите брата в больничное крыло! Артур Уизли! Двадцать баллов с Гриффиндора. Оба лишаетесь посещения Хогсмида до конца месяца. Мальчики, помогите Артуру. И расходитесь все! Или у кого-то нет занятий? О! Мистер Прингл! Вы-то мне и нужны!

Санька чуть не застонала, увидев сурового завхоза, мрачной тенью появившегося возле декана Гриффиндора. Она, конечно, злилась и на Артура, и на Рабастана, но не желала им наказаний у этого монстра.

— Вы как раз вовремя. Боюсь, эти молодые люди заслужили наказание у вас сегодня вечером, — Минерва МакГонагал развернулась и направилась в Большой Зал.

Драчунов увели, да и остальные уже расходились, а Саньку, не отрывающую глаз от удовлетворённо улыбающегося завхоза, потянула за руку Эжени.

— Пойдём скорее! Расскажешь, что тут было?

На рунах было трудно сосредоточиться на самостоятельной работе, и Осинкина потеряла два балла. Эжени молчала, но, зная её, Санька усиленно думала, что ей ответить на перемене. И не только про драку. Как она понимала, расспросов о странном поведении Рудольфуса вчера перед матчем точно не избежать. Роберт Вуд сидел мрачный и на девушек не смотрел. Только сказал им коротко, когда вернулся из больничного крыла, что Артур в порядке, через час его отпустят. Очень хотелось, чтобы он и про Рабастана сказал, но спрашивать Санни не решилась.

На перемене Эжени её удивила.

— Ты видела этих придурков? Вечно они дерутся по любому поводу! Я считаю, что наш декан ещё мало их наказала!

— Но этот завхоз…

— О да, всыпет им розг. Только неужели ты думаешь, что это их чему-то научит?

— Не знаю, — Санька заправила за ухо выбившуюся прядь и оглянулась на Эву и Линду, их сокурсниц, которые быстро их обогнали, что-то болтая про бал.

Они поднимались по лестнице к кабинету трансфигурации.

— Ты лучше скажи, что от тебя надо было префекту?

— Кому? — потянула Санька время, притворяясь, что не поняла.

— Да Лестрейнджу! Рудольфусу. Ты что, забыла? Вчера перед матчем. Что этот гад от тебя хотел?

— А, — почти получилось беззаботно махнуть рукой. Мозги работали на пределе, и нужное воспоминание всё же выплыло на поверхность. — Никому не скажешь?

Эжени остановилась и расширила глаза:

— Никому! Честно. Ну говори же!

— Прикинь, ему сообщили, что мой отец пригласил их к нам на Рождество.

— О, твой папаша! Знаешь, я не удивлена. И что Рудольфус?

— Да не поняла толком. Сказал почему-то, что всё зависит от мисс Блэк.

— Ха! — Эжени подхватила её под руку, и они поспешили вверх по лестнице. — Конечно, этот негодяй прислушивается к своей невесте. С тех пор, как они помолвлены, он же без неё почти нигде не появляется. Как собачонка. Но так ему и надо, придурку! Когда обещал дать ответ?

— На балу, кажется.

— О да, бал же! — оживилась Эжени и, понизив голос, призналась: — Дамиан уже пригласил меня, представляешь?

— Здорово! — улыбнулась Санька, довольная сменой темы. Даже мысль, что Дамиан — не пара её подруге, не испортила настроения.

— О Мерлин! Я надеюсь, ему понравится моё платье! Ты его видела? А у тебя какое? Или ты не пойдёшь?

— Платье? — Санька судорожно вспоминала, что у неё есть в гардеробе. — Пойду, наверное.

— О! Неужели Артур тебя пригласил? Тише!

Они уже дошли до кабинета и замолчали — сокурсники бурно обсуждали утреннюю драку.

— Заходите в кабинет, — произнесла Эжени строго, как положено префекту, и дёрнула дверь, — он открыт!

МакГонагал зашла в кабинет сразу, как только все расселись, и велела раскрыть учебники на сорок пятой странице.

— Внимательно изучите формулы превращения одного живого существа в другое с иным типом кровообращения. Кто сможет трансфигурировать из мыши рыбу, а из клетки, соответственно, аквариум, — получит десять баллов. Такое ещё никому не удавалось на первом уроке, так что отчаиваться не нужно.

По взмаху её палочки деревянные клетки с белыми мышами разлетелись по классу.

— Задание сложное, отрабатывать будем всю неделю.

По её виду было незаметно, что она ещё сердится, и Санька немного расслабилась. Вчитываясь в формулу, она думала о предстоящем разговоре с директором. Зачем он её позвал? А ещё платье! У прежней Молли точно не было приличного бального платья. А может, есть дома? Написать родителям?

— Эжени, — прошептала она, — а в Хогсмиде есть магазины одежды?

— Насколько я знаю, только магазин мантий от Тарквини. Тебе ещё не понравилось их бельё, помнишь?

— Прюэтт и Вуд, по два балла с каждой за разговоры! — МакГонагал прошла мимо их парты, неодобрительно поджав губы.

Аквариумы получились у всех, а вот преобразовать мышь в рыбу никому не удалось. Хотя у Эжени, по крайней мере, она увеличилась вдвое и жабры выросли по бокам. Так что пять баллов она Гриффиндору вернула.

У каменной горгульи Санька застыла, вспомнив, что пароль ей никто не сказал. Не очень-то ей хотелось идти к директору, и она понадеялась, что горгулья её не пропустит, и она сможет ещё забежать в свою комнату перед уроком ЗОТИ. Честно назвав несколько сладостей и не получив отклика, девушка уже собралась уходить, когда горгулья зашевелилась, открывая проход.

— Молли, девочка моя, — директор появился бесшумно, сияя добродушной улыбкой. В яркой сиреневой мантии, усыпанной звёздами, и в таком же колпаке, он походил на звездочета из какого-нибудь мультика. — Я совсем забыл, что назначил тебе встречу. Давай пройдёмся, поговорим по дороге. У вас же сейчас защита?

— Да, профессор.

Санька пошла рядом, стараясь не отставать.

— Я слышал, Артур опять подрался? — спросил директор, сворачивая к лестницам. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Молли?

— Нет, профессор. Я не знаю, что они не поделили, — под лукавым взглядом сквозь очки-половинки Санька покраснела. — Правда не знаю.

— Молли, тебе нравится младший Лестрейндж?

Такого прямого вопроса она не ожидала и не успела придумать достойного ответа. Но никто не должен знать о его приглашении на бал. А значит…

— Разумеется, нет! — получилось как-то напыщенно и по-детски.

— Вот и славно, я так и думал. У тебя ведь всё хорошо, моя девочка? Я слышал, ты стала делать успехи в учёбе?

— Я стараюсь. ТРИТОНЫ…

— Надо уметь и расслабляться, — покивал директор. — Вы же пойдёте в Хогсмид в эту субботу?

— Артуру запретили, — зачем-то ответила Санька. Она никак не могла понять, к чему клонит директор.

— Ну это же не повод и тебе сидеть в школе. Сходи, Молли, развейся. Много учиться — это похвально, но перегибать палку не стоит.

— Конечно, мы с Эжени собирались…

— Вот и славно, Молли. Вот и славно. Думаю, прогулка у вас будет удачной. Ну, беги на урок.

— До свидания, профессор.

И что это было?

Санька проскользнула в кабинет ЗОТИ незамеченной и осмотрелась. Сдвоенное занятие со слизеринцами? Эжени сидела с Робом, и все места вокруг неё были заняты. Тут вообще было мало парт. Саньке казалось, что лишние просто исчезают, когда все рассядутся. Единственное свободное место было рядом с Квинтусом Флинтом на первой парте.

Он усмехнулся и убрал со свободного стула свою сумку:

— Садись, Прюэтт!

— Итак, начнём! — стремительно вошёл в класс профессор ЗОТИ. — Мисс Прюэтт, вы так и будете стоять? Уберите учебники, сегодняшнее занятие будет посвящено запрещённому заклятию «Империус». Кто нам может рассказать, что это за заклятие?

Санька поймала взгляд Эжени и насладилась её умоляющим взглядом. Что-то быстро написав на клочке пергамента, мисс Вуд осторожно перекинула его к Молли на стол.

«Я думала, ты не придёшь! Тебя же вызвал директор».

— Что это? — прошептал Флинт и ловко выхватил у неё записку.

— Отдай, Квин! — послышался тихий голос Беллатрикс. Они с Рудольфусом сидели прямо за партой Саньки — она даже возмутиться не успела, как клочок пергамента был ей возвращён.

Санни заметила, что край рукава мантии Флинта испачкан чем-то тёмным. Кровь Лестрейнджа-младшего? Он же его держал там, в коридоре.

— Как Рабастан? — тихо спросила она, не успев подумать.

— Жить будет, — усмехнулся Флинт, косясь на неё из-под кудрявой чёлки. — Он тебе нравится?

— Какое твоё дело? — Санни ощутила, как краснеет. Хотя, по-хорошему, её вообще не должен волновать подобный вопрос.

— Никакого, но твой ответ очень красноречив, детка.

— Дурак!

— Заткнись, Флинт, — прошипел Рудольфус.

Профессор Робертс прервал объяснения на полуслове.

— Я вижу, мисс Прюэтт лучше знает тему урока, — произнёс он и взмахнул рукой в приглашающем жесте. — Прошу к доске, мисс.

— Простите, профессор, — поднялась Санька, чувствуя, как горят щёки. — Обещаю не отвлекаться больше.

— Прощаю. Два балла с Гриффиндора. Но вы можете их вернуть, если всё же выйдете к доске.

Гриффиндорцы было зароптали, но тут же замолчали под взглядом профессора.

— Так что же, мисс Прюэтт? Не хотите принести лишние баллы своему Дому?

Санька вздохнула и отправилась к доске, сжимая в руках палочку. Слизеринцы зааплодировали.

— Тише, друзья, — усмехнулся профессор Робертс, явно довольный серебристо-зелёным Домом. — Итак, мисс Прюэтт. Продемонстрируйте нам заклинание «Империус». Один пример, и вы свободны. Можете показать.

— Оно ведь запрещено, — растерялась Санька.

— Верно! — профессор скрестил руки на груди. Но палочка была наготове.

Все студенты уставились на девушку. В кабинете воцарилась такая тишина, что Санька едва удержалась от того, чтобы поёжиться. Так и хотелось спросить: это задание с подковыркой? На ком ей демонстрировать заклинание?

Судорожно вспомнила сцену из фильма. Там Барти Крауч под обороткой Аластора Моуди мучил этим заклинанием паука. Глаза невольно стали искать кого-то похожего. И ведь нашла в углу на потолке над окном довольно крупного паука в паутине. Хочет примеров? Пожалуйста!

Санька вытянула в сторону насекомого палочку и зло произнесла:

— Империус! — тонкий жёлтый луч угодил куда-то в паутину. Девушка вдохновилась: — К профессору на стол!

Паук переместился мгновенно, беспомощно застыв на поверхности стола.

— Фините Инкантатем! — Санька сглотнула и опустила палочку.

— Ты монстр, Прюэтт, — восхитился Флинт.

— Садитесь, мисс, — профессор взмахом палочки вернул паука обратно на стену. — Вам удалось меня удивить.

— А баллы? — неуверенно спросила она, вернувшись за парту.

Слизеринцы во второй раз разразились аплодисментами. Кто-то засвистел. Гриффиндорцы возмущённо сопели.

— Какие баллы, мисс? Вы знаете, что бывает за употребление запрещённого заклинания?

— Азкабан? — Санька вздёрнула подбородок, но тут же уткнулась взглядом в книгу, хотя буквы расплывались перед глазами. Она не верила, что её вот сейчас схватят подоспевшие авроры и сунут в казематы с дементорами. Но внутри всё сжалось от обиды.

— Именно.

— А что вы хотели от меня, профессор? — буркнула она с места. — Вы же сказали — показать.

— А вы всегда делаете то, что вам скажут, мисс Прюэтт? Может, на вас и Империус накладывать не нужно, а?

В притихшем классе послышались смешки.

— Профессор, — раздался голос Беллатрикс, — разве пауки являются разумными существами? Мисс Прюэтт не воздействовала заклинанием на разумное существо, и максимум, что ей грозит — строгое внушение.

— Правильно, мисс Блэк, пять баллов Слизерину! — одобрительно улыбнулся Робертс.

Санни выдохнула, в душе благодаря Беллатрикс. Она не совсем понимала, почему профессор Робертс её недолюбливает с самого первого занятия, и грешила на прошлое. Возможно, именно Молли испортила с ним отношения. И кого спросить? А ещё могло иметь значение, что Робертс сам когда-то учился на Слизерине, и потому недолюбливал вообще всех гриффиндорцев. В любом случае, она поняла, что мистер Робертс скотина. И, возможно, сам пожиратель. Посмотреть бы на его левое предплечье!

Всё-таки Артура снова наказали розгами. Роберт Вуд помог ему залечить очередные рубцы на спине и опять посетовал, что эти украшения до конца не извести. Он повсюду сопровождал друга и не сводил с него беспокойных глаз. Санни внутренне посмеивалась тому, что это похоже на влюблённость, хотя была не в курсе, процветает ли тут гомосексуализм. Фанфики — это одно, а реальная жизнь — совсем другое. Если что и было, то никто этого не афишировал, и на Роба не только она странно косилась. Когда Роберт бросился вечером за рыжиком в спальню, в гостиной воцарилась многозначительная тишина.

— Похоже, Артур не в курсе, — сдавленным голосом сказал Фоули. — Дадим им несколько минут побыть наедине, а, парни?

Парни заржали, и Санька, покачав головой, отвернулась к клетке с мышкой — они с девчонками пытались превратить её в рыбу. Хорошо, что Эжени рядом не было.

— Молли, тебя что, это совсем не волнует? — спросила Эва, кивнув в сторону спальни мальчиков.

— Волнует, конечно, — улыбнулась Санька, — но подглядывать не стану. Пусть резвятся.

Девочки ошарашенно переглянулись, но больше не приставали. Тренировка с мыше-рыбкой продолжилась.

Никто не мог сказать с точностью, был ли наказан Рабастан, поэтому строили предположения, что чистокровной сволочи удалось откупиться. Санька удивлялась, что чистокровность в их гостиной так порицается, ведь и в Доме Гриффиндора таких было немало. Она сама, например, те же Вуды, Уизли, Алан Фоули, или Барри Уизерспун с шестого курса. Меньше всего, сказать по совести, было маглорождённых — два-три на курс со всех четырёх факультетов. А больше всего полукровок.

Уизли на следующий день за обедом попросил у неё прощения, чем изрядно удивил Санни. Выглядел он странно — растерянным, встрёпанным и каким-то несчастным. Санни простила, конечно, а что оставалось делать. И даже посочувствовала чуть-чуть, заметив, как дёрнулся рыжик от попытки Вуда взять его за руку. Быстро отвернувшись, она сделала вид, что этого не заметила. Её больше удивляло, что Артур всё же сидел весь обед рядом с Робом, причём довольно близко. И даже улыбнулся, когда Роб подложил ему на тарелку особенно зажаренных куриных ножек, которые рыжик обожал. То ли Артур вообще ничего не понимал, то ли ему нравилось такое внимание.

Санни оставалось только радоваться, что проводит время без Артура, занятого своими проблемами. По слухам, Вуд помогал ему с эссе по Зельям. Чем бы они не занимались у себя в спальне, Санни это не заботило. Сразу после занятий она садилась за уроки у себя в комнате или в библиотеке — до самого ужина. После ужина тайно встречалась с Беллатрикс и Рудольфусом на восьмом этаже для обучения танцам. Выручай-комната поменялась и, к недовольству Лестрейнджа-старшего, магловская квартирка, которая ему так понравилась, больше не появлялась, а обычная деревянная дверь безо всяких ключей открывалась прямо в бальный зал.

Эжени с другими старостами рангом помладше готовили что-то к предстоящему балу, так что скрывать от неё встречи со слизеринцами было несложно. Впрочем, показать своё платье Молли у неё время нашлось. Что удивляло, она словно вообще не замечала нового увлечения своего брата. Говорила только о платье. Санька смотрела на подругу с восхищением, внутренне холодея. Где достать платье при таких порядках, когда в Хогсмиде никто, кроме синеглазых пожирателей, не желает помочь школьникам переместиться в большой мир?

Но решила не отчаиваться и подождать до субботы. Вдруг ей повезёт и придумается что-то более нормальное, чем просить услужить братьев. Не зная их вкусов и взглядов на женскую одежду, доверяться им было боязно. То же самое и с тёткой Мюриэль — навяжет какую-нибудь страхоту и попробуй потом не надень. То же самое и с родителями. А выглядеть красиво очень хотелось. И не подводить же Рабастана своим затрапезным видом — все слизеринцы будут на них смотреть. Про гриффиндорцев она просто старалась не думать. Ясно же, что выбор кавалера ей будут помнить до самой старости. Вот только слово надо держать, пусть и по глупости данное, да и менять Лейстренджа на того же Артура она бы не стала, даже если бы могла. Пусть лучше с Робом идёт, что ли.

В среду на Зельях они варили противоядие к Амортенции. Близость к балу толкала некоторых на решительные шаги. Профессор Слизнорт советовал выпить по паре глотков противоядия — вреда немного, вытошнит разве что, а польза будет, если попытки приворожить были. Всем разрешили взять по флакончику этого зелья с собой, если получится удачным. Удачным получилось почти у всех, кроме Артура и Фоули, которые варили вместе и что-то кинули в свой котёл из хулиганства. Роберт весь урок смотрел на Рыжика больным взглядом, — поссорились, что ли? — но зелье сварил прекрасное.

Вечером пили это зелье в своих гостиных чуть ли не брудершафт. Весело было, или это мандраж перед балом сказывался? Санни тоже глотнула и скривилась — гадость жуткая. Остальные даже не морщились — видимо, с детства привыкли к гадким зельям.

Все перенесли испытание со смехом. Только Эва вдруг зажала рот руками и бросилась к женским спальням. А из мальчиков отличился Роберт Вуд. Глотнув из флакона, он некоторое время стоял с закрытыми глазами, а потом просто побелел. Санни испугалась — словно все краски с его лица исчезли, только распахнувшиеся глаза горели неестественно ярко. Он нашёл взглядом Артура, вздрогнул всем телом и, согнувшись пополам, блеванул прямо на ковёр. Ребята отпрыгнули, старшие девочки быстро всё очистили «Эванеско», а Фоули вызвался отвезти Роба в Больничное крыло. Тот оттолкнул Алана и ушёл из гостиной в одиночестве. Артур непонимающе хмурился и краснел, а Санька была в недоумении — если Роба стошнило от амортенции, то кто мог ему подлить её? Да ещё завязанную на Артуре. Гриффиндорцы решили эту историю замять, тем более, что ни Артур, ни Роб никакой бучи поднимать не стали, разве что больше вместе нигде не садились.

* * *

Дни летели стремительно, и Саньке всё время казалось, что она ничего не успевает. Вот и вечер пятницы уже настал, а с платьем ничего не решилось.

Рудольфус прислал записку, что занятий танцами нынче не будет, так что неожиданно образовался свободный вечер. Все эссе оказались написаны, руны и прочие формулы трансфигурации более-менее заучены, и Санька даже растерялась, не зная, чем себя занять. Всего неделя до бала. И до её дня рождения.

В библиотеке по случаю вечера пятницы не было вообще никого, кроме мадам Пинс, дремлющей за стойкой. С упорством отчаяния Санька набрала себе стопку старых журналов по магической моде и уселась в уголке, с тоской рассматривая вычурные наряды волшебниц прошлых лет. Выписывала в блокнот разные полезные заклинания для одежды, да мечтала о фее-крестной, желательно современной и с хорошим вкусом.

— Что это? — услышала она ужас в знакомом голосе и вскинула голову. Рядом стояла Валери Нотт, а Санька так замечталась, что даже не услышала, как она тут появилась.

— Привет, — вздохнула девушка, поспешно захлопывая ветхий журнал. — Так просто смотрю.

— Могу чем-то помочь? — Валери всё не уходила, косясь на журналы.

— Если только умеешь наколдовывать красивые платья, — шутка вышла ужасно унылой.

— Прюэтт, я в шоке. Только не говори, что ты не привезла платье для бала!

— Хорошо, буду молчать!

Валери фыркнула и решительно велела:

— Жди здесь! Я скоро, — и упорхнула из библиотеки.

Вернулась она, и правда, быстро, плюхнув перед Санькой три журнала.

— Вот, самые свежие. Этот французский, этот итальянский, этот немецкий.

— Ух ты! — Санька открыла наугад тот, который итальянский, и замерла в восхищении, гладя на ведьмочку-модель в потрясающем зелёном платье. Та вертелась на странице журнала, показывая платье со всех сторон — узкие рукава, обтягивающий лиф, украшенный серебристой вышивкой, вырез довольно глубокий, и гладкая юбка в пол, создающая летящий силуэт.

— Коснись палочкой и увидишь цену.

Цена удручала. Где взять семьсот пятьдесят галеонов, она даже не представляла. Могла ли попросить такие деньги у родителей? А если им платье не понравится?

Она честно пролистала все три журнала, восхитилась другими платьями, погоревала мысленно и над их ценами и отодвинула журналы притихшей Валери.

— Спасибо!

— Ничего не понравилось? — удивилась та, забирая журналы. — Заказ доставят через пять дней, если ты об этом переживаешь.

— Понравилось всё, но я не уверена…

— То зелёное очень подойдёт к твоим волосам! Ну, первое, которое ты смотрела. Только вышивку лучше золотистую сделать, там сноска была, что можно заменить.

Санька ощутила, как краска заливает щёки и даже шею.

— Да, оно самое лучшее. Только я не уверена, что могу себе это позволить.

— А! — Валери поскучнела и поднялась. — Ладно, пойду. Подумай до понедельника, если решишься, — пришли сову.

Голова разболелась от переживаний, и Санька отправилась к целителю Уайнскотту. Герти и Сэмми нигде не было видно, так что пришлось обращаться прямо к целителю. Он что-то писал, сидя в своём кабинете за столом, заваленным бумагами. Но сразу поднял взгляд на посетительницу и предложил «присесть и вещать».

Выслушав жалобы, он легко поднялся, открыл створку большого шкафа с множеством дверец и достал небольшой флакончик, в котором просматривалось зеленоватое мутное зелье.

— По чайной ложке на стакан воды. Пить перед сном. В период ежемесячных женских недомоганий хорошо снимает боль.

Санька поблагодарила и отправилась в свою комнату. Через гостиную, наполненную школьниками, удалось проскользнуть незаметно. Зелье помогло и, приняв душ, она заснула почти сразу.

* * *

Эжени ворвалась в её комнату, когда ещё не было и восьми.

— Вставай, соня! — она распахнула окно, впуская в комнату утренний свет. — Чарити сказала, что в Хогсмиде сегодня будет гадалка. Ворожит на будущее, женихов и всякое такое. Она нас уже ждёт, так что быстро одевайся! Будем первыми, пока ещё никто не прознал.

— Кто ждёт? Гадалка? Откуда она про нас узнала?

— Чарити, балда!

Раньше Санька гадалкам не верила ни на грош, но теперь-то она в магическом мире. Так что любопытство победило. Чарити ждала их перед главным входом и выговорила за то, что они так долго.

Несмотря на то, что никто не «прознал», в Хогсмид они шли в довольно густой толпе. В основном это были шестые и пятые курсы.

Однако младшие первым делом устремлялись за сладостями и в Зонко, а Чарити повела подруг к таверне «Кабанья голова». Но внутрь они не зашли, а обошли здание и вошли маленькую дверку сбоку.

Помещение было небольшим и довольно грязным. Тянуло холодом сбоку, — видно, за большим полотнищем, загораживающим правую часть помещения, было открыто окно или что-то вроде того. А ещё сильно пахло козами, и хотелось зажать нос руками.

Впереди тоже висело полотно, скрывающее ещё часть комнаты. К нему-то и направилась Чарити, сделав девушкам знак помалкивать.

Ей что-то ответили из-за полотна, и Чарити зашла внутрь, отогнув край. Ни звука оттуда не доносилось, — видимо, стояли заглушки.

Санька посмотрела на вернувшуюся Чарити — встрёпанную, с горящими глазами, и уступила очередь Эжени, сказав, что пойдёт последней. Расспросить первую жертву гадалки не удалось — в комнату уже набилось ещё пять девчонок, жаждущих узнать будущее.

Эжени, в отличии от Чарити, сияла улыбкой:

— Иди, иди. Она здорово умеет видеть будущее. Сама увидишь.

Санька зашла за полог и увидела старуху, закутанную в мантию с капюшоном. Кожа на лице была темной и изрезанной морщинами как скорлупа грецкого ореха, глаза блестели интересом. В зубах была зажата трубка, и изредка гадалка выпускала колечки дыма.

— Галеон на стол, — распорядилась она монотонно.

Как только Санька положила перед ней галеон, она ловко смахнула золотую монету себе в карман.

— Сядь и дай мне свою руку.

Санька подавила смешок и послушно опустилась на колченогий стул. Она-то ожидала, что все будет затянуто дымом благовоний, на столе будет стоять стеклянный шар, а то и зелье кипеть, в которое кидают чьи-то глаза и сердца. А все так обычно, что даже верится в правдоподобность. Протянула гадалке левую руку не без опасений.

Та долго рассматривала линии на ладони, водя по ним пальцем с длинным ногтем. Потом потребовала смотреть в её глаза. Потом вдруг резко уколола палец и слизнула с него кровь. Санька тут же отдёрнула руку, а старуха хрипло захохотала.

— Вот что я скажу тебе, девонька, — она усмехнулась. — Вижу три дороги — если до холода не выйдешь за чёрного, то к лету выйдешь за красного. С чёрным будет сердце летать, а душа в колодец падать, но смерть за ним ходит, и не любовь у него, а отрава. Будет тебе дальняя дорога, казённый дом и тьма, пьющая душу.

— Азкабан, что ли? — сдержанно поинтересовалась Санька. — Ему или мне?

— Не дерзи! Дальше слушай, — глаза старухи горели в полумраке. — С рыжим сердце найдёт покой, и будет дом — полная чаша, и дети — радость сердца. Много — семерых родишь, и последняя будет девочка — сердца отрада. И сила за ней видится мне громадная.

— А если вообще замуж не выйду? — не удержалась Осинкина от вопроса.

— Нельзя! — рявкнула старуха. И снова забормотала монотонно: — Если первых двух упустишь, будет тебе третий жених высокий да важный, роду непростого, но старый да неверный. Родишь ты ему сквибов, тут и изведут тебя зельем чёрным. Это всё! Молчи, непутёвая! Зови следующую!

Санька вышла, не зная, смеяться или плакать. Вот как тут верить или не верить?

Чарити с Эжени подхватили её под руки, выводя из странного помещения. В животе у Саньки забурчало, когда она вспомнила, каким омлетом угощались они в «Кабаньей голове».

— Позавтракаем?

— Давай, — обрадовалась Эжени. — Только молчите. Если расскажете, что вам нагадали, то не сбудется.

Санька фыркнула. Вот ведь напасть! Какая такая полная чаша будет в семье Уизли, она примерно представляла без всякой гадалки. Младшему рыжику даже палочку новую не купили к учёбе. Это как вообще? Кого чёрного имели в виду, с которым сердце летать будет, непонятно. Рабастана, что ли? Тогда и про Азкабан верно — засадят ведь парня. А Нотт, к примеру, блондин, и в Азкабане вроде как не отдыхал.

Санька мысленно застонала. Дура ведь, с чего взяла, что Нотту она нужна? Вот и гадалка о нём ни слова не сказала. Ну с натяжкой Магнуса можно на место третьего жениха поставить, но ведь там сказано — старый! А Нотт вполне себе молодой.

Зная канон, можно и поверить, что старуха видит будущее. Неужели ничего не поменялось? А может, ведьма тоже попаданка и просто знает её, Молли, будущее? Пойди пойми! Или Санькины мысли прочитала? Вот зачем она старухе в глаза смотрела? Нет на неё профессора Снейпа с его легилименцией! Да и сколько сейчас тому Снейпу? Лет семь? Значит, как раз с Лили познакомился. Ну а ей-то что за дело до него? Самой бы выжить. Платье вон — и то купить не может.

— А если не хочешь, чтобы сбылось? — спросила Санька, устраиваясь за угловым столиком напротив Эжени. — Вот если я расскажу вам, тогда оно не сбудется?

— Несчастье притянешь, — нахмурилась Чарити, севшая в уголок. Ей тоже явно не по себе было от гадания. — Помалкивай.

— Да ну вас, — Эжени сияла. Наверняка ей Дамиана нагадали. — Уверена, что не так всё плохо, как кажется.

— Да уж куда лучше, — буркнула Санька, отпивая молока, принесённого домовушкой. И подумала, что лучше всего был вариант с Рыжим. Ну да, бедновато, но ведь дети — это такое счастье.

Эжени пила томатный сок, а Чарити заказала эль. Санька думала. Ей пришло в голову, что попытка — не пытка. Возьмёт и попросит денег на платье, для начала — у тётки. Ведь недаром отец в день её рождения обещал её повести в Гринготтс? Возможно, ей вручат ключ от сейфа с кучей денег. Вот сразу и отдаст эти семьсот галеонов тётке.

— На ловца и зверь бежит, — широко улыбнулся высокий мужчина в серой мантии и капюшоне, надвинутом на глаза.

Санни выбежала из таверны, когда ей показалось, что мимо окна прошёл кто-то из её братьев, сверкая рыжей шевелюрой на неярком осеннем солнце. Она попыталась обойти назойливого мага с небритой физиономией, но ей просто не дали.

— Не бойтесь, мисс, — мужчина преградил ей путь, шагнув в ту же сторону, что и она. — Уверен, это ваше.

Он протянул ей кулон, который не узнать было невозможно. Санни перестала оглядываться в поисках спасения и прикидывать, как быстро вернуться к девчонкам обратно в кабак. Взгляд прикипел к кулону, качающемуся перед её лицом. Руки сами быстро ощупали шею и нашли там обрывок цепочки. Однако на кулоне, который протягивал незнакомец, цепочка была целой.

Словно прочитав её мысли, мужчина кивнул:

— Цепочку пришлось заменить, — рука в перчатке приблизила переливающиеся золотом звенья почти к её глазам. — Эту порвать не удастся. Держите, пока я не передумал. Терять подарки — плохая примета.

— Кто вы? — Санни вздохнула и взялась за кончик цепочки. Незнакомец ухмыльнулся и выпустил медальон из рук. Он тяжело упал вниз, заставив девушку сжать цепочку крепче. И в тот же миг мир вокруг завертелся. Она задохнулась, зажмуриваясь в ужасе и болтая ногами в подобии невесомости. А когда всё успокоилось и ноги коснулись твёрдой поверхности, Санни еле удержала равновесие и поспешно распахнула глаза, выпрямляясь.

Взгляд мгновенно охватил большой зал, в котором она оказалась. Почти все пространство занимал бассейн, наполненный зеленовато-голубой прозрачной водой, так и хотелось в ней искупаться. Вокруг овального бассейна шла узкая галерея. Белые стены были расписаны чудными растениями. Потолок представлял собой витражную полусферу с изображением множества мифических существ. Пол галереи был из белого мрамора, а прямо к девушке из бассейна поднимались ступени, оснащённые медными перилами, судя по цвету.

Впрочем, всё убранство зала с бассейном потеряло всю свою прелесть в один миг, когда Санни вдруг увидела мужчину, бесшумно подплывшего к ступенькам.

— Не ожидал вас так скоро, леди, — приветливо улыбнулся незнакомец, но всё впечатление портило полное отсутствие на нём хотя бы клочка одежды. Похоже, этому человеку было абсолютно наплевать на свой вид, потому что он спокойно поднимался по ступенькам, не сводя с неё насмешливого взгляда.

Растерявшись, Санни умудрилась подробно его рассмотреть, прежде чем, страшно смутившись, отвести взгляд. Нет, она много раз видела обнажённых мужчин и в Интернете, и по телевизору, да что скрывать, был случай, когда какой-то извращенец утром на тропинке парка распахнул перед ней свой плащ. Тогда это её дико рассмешило, спугнув незадачливого дядьку.

Сейчас смеяться не хотелось вообще. И она вздохнула с облегчением, когда незнакомец подхватил прямо из воздуха чёрный махровый халат и, накинув на мокрое тело, завязал пояс.

— Честное слово, не хотел вас смущать, — приятным голосом сообщил он. И коснулся её локтя: — пойдёмте, мисс, надолго я вас не задержу. Боюсь, мой друг, пригласивший вас ко мне, слишком поспешил. Ну да что теперь.

Щеки, уши и шея Санни, казалось, плавились от жара, когда она шла вслед за хозяином бассейна по широкому коридору, устланному толстым ковром. Звук шагов тонул в густом ворсе. И ей бы ужасаться и переживать — не каждый день тебе подкидывают портключ незнакомцы и практически похищают средь белого дня. Но неловкость от недавней сцены перекрывала все, и ей с трудом удавалось уговорить себя успокоиться и прогнать из головы очень откровенную картинку.

А ещё от нелепости ситуации смеяться всё же захотелось. Истерично, громко, отчаянно. И усилия сдержать неуместное веселье тоже стоили немалых сил.

Её привели на открытый балкон с белыми диванчиками и прозрачной столешницей низкого стола. На нём стояло три вазы с фруктами, графин с чем-то жёлтым и два высоких стакана.

— Располагайтесь, — мужчина приглашающе повёл рукой, отпуская её локоть. — Дайте мне три минуты, и я к вам присоединюсь. Попробуйте фрукты, они восхитительны.

Он исчез, а Санни без сил опустилась на диван, прижав к горящим щекам ледяные ладони. С глухим стуком на пол упал кулон, выпавший из разжатой руки.

Первым желанием девушки было раздавить кулон каблуком. Надо же — обокрали, да ещё сделали из её кулона портключ неизвестно куда! Ей было очень интересно, почему она не заметила пропажу. Утром он точно был на ней.

Совсем уже собравшись нагнуться и поднять кулон, который, возможно, теперь и не будет уже работать правильно с этой новой пижонской цепочкой, она отдёрнула руку от возгласа вернувшегося мужчины.

— Не трогайте его! Спасибо, мисс. Мой друг, как я понимаю, сделал из цепочки вашего кулона двойной портал. Стоит вам к ней прикоснуться и сжать пальцами, как вы переместитесь обратно — в то место, откуда попали сюда. После этого цепочка перестанет быть порталом, и вы смело сможете её носить.

— То есть я сейчас в любой момент могу сбежать? — удивилась Санни.

— Да, — улыбка у смуглого хозяина дома была просто несправедливо красивой. Он сел на диванчик напротив Санни и отщипнул себе кисточку винограда. — Поднимите его, держась за кулон. Вот так, правильно. Положите на стол. Мне хотелось бы с вами поговорить, и это не займёт много времени.

— Хорошо, — девушка послушно положила кулон на стол перед собой. Теперь, когда мужчина оделся в брюки, сверкающие черные туфли и толстый белый свитер, он просто как магнитом притягивал её взгляд. Черноволосый с широкоскулым лицом, твёрдым подбородком и спокойным взглядом тёмных глаз. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок лет. Без сомнения, маг. Так что могло быть и больше. Её щекам опять стало жарко от воспоминания об очень красивом теле этого мужчины. — Могу я узнать — кто вы?

— Что ж, — он тоже рассматривал её довольно внимательно, но скорее, как забавную зверушку, чем женщину. — Разрешаю задать вам три вопроса. Вы уверены, что в первую очередь вас интересует именно это?

Санни задумалась на мгновение и решительно кивнула:

— Да!

— Хорошо. Я отвечу, но моё имя вам вряд ли что-нибудь скажет. Более того, вам придётся его забыть. Так что ещё раз спрошу — вы уверены, что хотите это узнать?

— Сотрёте память? — удивилась Санни.

— Это ваш второй вопрос?

— Но, сэр, так нечестно, — попыталась она возмутиться. — Почему именно три вопроса?

— Отлично, мисс. Вы задали ваши вопросы, и я на них отвечу.

Санни стало смешно. Обвели вокруг пальца, как девчонку. Впрочем, она и есть глупая порывистая девчонка.

— Итак, по порядку. Начну с последнего вопроса. Три — хорошее число. Неужто не знаете?

Она покорно кивнула, соглашаясь. Ну а что, может не только у маглов это число считается хорошим.

— Память стирать не потребуется. Вы забудете всё, сказанное здесь из-за наложенных на помещение чар.

— Но это открытый балкон, — попыталась возразить она.

— Вы просто не видите прозрачную стену, мисс. Вам же не холодно, заметили? А на улице сегодня прохладно.

Санни повела плечами. Ей действительно было почти жарко. Но прозрачная стена?

— Теперь первый вопрос. Моё имя — Том Марволо Реддл.

Она сразу забыла, как дышать, во все глаза уставившись на Тёмного Лорда.

Цепочка от кулона свисала со стола так близко от её руки, что только чудовищным усилием воли она не схватилась за неё сразу.

А Лорд уже стоял подле неё и, тронув пальцами подбородок, заставил поднять голову и посмотреть ему в лицо.

— Какая интересная реакция! — практически прошипел он. Вкрадчивый голос отозвался внутри неё панической дрожью. — Не прячьте глазки. Уверяю, для меня это не преграда. Просто и вам, и мне при зрительном контакте будет не так больно.

Санни глубоко вздохнула, понимая, что нет смысла сопротивляться. Потому что всё равно у неё не получится справиться с Тёмным Лордом. Так же как обмануть или ввести его в заблуждение. Всё, что она успела придумать, прежде чем утонуть в его тёмных глазах, это думать о чём-то отвлечённом.

«Мне нужно платье для бала. Мне нужно платье. Зелёное платье стоит семьсот пятьдесят галеонов. Где взять деньги? Мне очень нужно это платье! Я не могу пойти на бал в чём-то дурацком. Мне нужно платье!»

Оказалось — это очень неприятно, когда роются в твоей голове. Немного тошнило, затылок сдавливало, как обручем, лоб покрыла испарина, а волосы, казалось, встали дыбом. Перед мысленным взором Саньки проносились смазанные картинки, рассмотреть которые она даже не пыталась. Мантра про платье оказалась такой удачной, что мысленно она видела на вожделенном дизайнерском изделии каждый стежок, каждую завитушку в серебристой вышивке, каждую маленькую пуговичку.

Процесс прервался резко.

Её подбородок отпустили, а Лорд переместился обратно на свой диванчик. Он закинул в рот очередную виноградину, задумчиво разглядывая Саньку. Улыбки не было.

Ей до боли хотелось расспросить его, что же он увидел, но она боялась наказания. Ведь он чётко сказал — только три вопроса.

Наконец он заговорил:

— Забавно, мисс. Своим платьем вы едва не свели меня с ума. Кто вас этому обучил?

— Простите, сэр, — Санька воспряла духом — убивать её прямо сейчас, видимо, не планировали. Она решила быть честной, врать такому человеку она банально боялась. — Мне действительно нужно платье. Никто меня не учил. Я боюсь легилеменции, вот и всё. Пыталась вас отвлечь. А Рудольфус сказал, что серёжки испортились.

— О как! Рудольфус, значит. Что ж, он абсолютно прав. Дестини!

Лопоухий эльф появился перед Лордом и склонился в почтительном поклоне.

— Принеси красную шкатулку из правого верхнего ящика стола в моей комнате.

Саньке было очень интересно, чей это домовик. Ведь по канону своего дома у Лорда не было, а значит и домовиков быть не могло. Но спросить, чьи эти роскошные апартаменты, она не посмела. С другой стороны — там он ещё и босиком ходил, а тут одет вполне цивильно, и даже туфли модные сверкают.

Эльф исчез, чтобы вернуться через пару секунд. Отдав широкую плоскую шкатулку своему господину, он снова пропал, повинуясь взмаху руки.

Открыв шкатулку, Том Реддл некоторое время рассматривал содержимое, потом как-то криво усмехнулся и достал что-то, убрав шкатулку в сторону.

— Подойдите, мисс Прюэтт. Я не страдаю альтруизмом. И не занимаюсь благотворительностью. Считайте, что вы мне понравились. Ну и драгоценному и вечно любимому профессору Дамблдору насолить я не прочь. Не без того. Так что снимите свои побрякушки и наклонитесь. Одену сам, а не то вас-то они и убьют. Ну же!

Санни не стала сопротивляться — а кто бы стал? Это не начальник в офисе, когда за отказ максимум уволят. Это Тёмный Лорд серьги предлагает.

И хотя слова о способности серёг убивать заставили её сжаться от страха и зажмуриться, она покорно наклонила голову.

Правого уха коснулись очень нежно, но расслабляться Санни не спешила. И правильно. Кольнуло так чувствительно, что на глазах выступили слезы. Со вторым ухом она уже была готова, но едва смогла сдержать стон при повторном уколе.

— Боль сейчас пройдёт, теперь эти серьги настроены только на вас, — счёл нужным пояснить Лорд, когда она выпрямилась и стояла перед ним, не зная, что делать дальше. Снятые серьги она с такой силой сжала в кулаке, что они впились в ладонь. — Вы красивая девушка, мисс Прюэтт. Я понимаю старину Нотта, и даже младшего Лестрейнджа. А вот Великого Светлого, увы, понять пока не могу. Вы знаете, что о вас было пророчество? Да, именно, я тоже ни в грош их не ставлю. И тем не менее, его ещё Кассандра произнесла. Знает ли о нём директор Хогвартса — вот в чём вопрос. Он-то обожает такие вещи. Вы должны стать причиной войны. Каково?

— Я? — пискнула Санька, и тут же откашлялась. — Я знаю, что нельзя спрашивать…

— Да уж спрашивайте, — устало махнул рукой Реддл. — Только сядьте, ради Мерлина. Дестини! Коньяк мне и лёгкого вина даме. И закусок каких-нибудь. Живо!

Санька села на место, испуганная и оглушённая.

— Вы уверены? — спросила она и до боли закусила губу. Сглотнув неприятный ком в горле, она, как могла, взяла себя в руки и пояснила Лорду, недоумённо поднявшему бровь. — Вы уверены, что именно я должна стать причиной войны?

Лорд хохотнул:

— Вы мне в самом деле нравитесь, мисс Прюэтт! Раскройте ладонь, нет, другую, в которой ваши испорченные серьги.

Она повиновалась, удивившись, что на ладони и золотых серёжках кровь. Коротким движением палочки Лорд приманил их на свой край стола. Ещё пара движений, и серьги расплавились, слившись воедино. Санька не отрывала от быстрого действа восхищённого взгляда. Вот золотая масса закружилась, сплющилась, потом снова выросла, повинуясь малейшим движениям палочки Лорда. И вот уже на столе лежит маленькое золотое кольцо. На ладони Лорда появилась маленькая рана, из которой одна капля, сорвавшись упала вниз, с шипением впитавшись в кольцо. Санька испуганно дёрнулась, услышав змеиное шипение, но сразу поняла, что его издаёт Лорд, не отрывая взгляда от кольца.

«Так вот как звучит парселтанг! Жутковато!» — вслух произнести это она не рискнула.

— Готово! — удовлетворённо произнёс Лорд, и колечко по воздуху поплыло прямо к ней. — Наденьте на тот самый палец, с которого благородный рыцарь Лестрейндж сорвал у вас проклятое кольцо. Нет, мальчик сделал всё правильно, но не учёл страсть Светлого старика проверять свои ловушки. Это колечко, смею думать, его обманет. Оно тоже станет невидимым и не будет сниматься. И темной магии в нём теперь не меньше. Не пугайтесь, вам она не повредит. А вот вашим врагам очень даже может — просто сожмите кулак и ударьте нападающего. Не бойтесь причинить вред, важно будет ваше чёткое желание. Ну и змеи вам не будут страшны — это уже случайный бонус.

— Я буду понимать змей?

— Ну нет, — усмехнулся Лорд, — такого знания я вам при всём желании дать не смогу. Тут что-то большее потребуется. Да и ни к чему вам, мисс.

Санька осторожно надела кольцо на палец, почувствовала лёгкую щекотку, а потом оно просто исчезло. На ощупь можно было различить тонкий ободок, но если не трогать, то никак не ощущался.

— Мы отвлеклись, — сказал Лорд. — Простите, я неправильно выразился. По пророчеству Кассандры, одному из немногих, вы должны стать поводом для начала войны. Причин же пугающе много и без очаровательной юной леди. Ошибки быть не может — слишком много совпадений — и ваши братья близнецы, и цвет волос всех троих. И чистокровность, и древность рода… И нет, слышать его вам ни к чему. Не хочу лишать вас шанса что-то изменить в своей судьбе. Что вам делать? Просто жить так, как в последнее время. Не старайтесь прыгнуть выше головы. Мне кажется, что после вашего перехода на платформу девять и три четверти, уже многое поменялось. Но не будем загадывать.

— А что там было — на этой платформе?

Взгляд Лорда стал задумчивым:

— Да, вы могли не понять. Сама Магия встретилась на вашем пути, по неизвестным мне причинам. Она окутала вас в момент перехода, сняв всю шелуху с вашего магического ядра. Да, вам практически даровали шанс на новую судьбу, цените, если можете. До этого момента вы были совсем другой, мисс Прюэтт, зрелище не очень аппетитное. Все эти скандалы, эгоизм, инфантильность… Но своим платьем вы меня почти убили. Женщины — это зло в чистом виде. Порой — неизбежное, и даже в каком-то роде приятное зло. Не принимайте на свой счёт. Вы сильно изменились после дара самой Магии. Недаром мужчины вас стали замечать.

— Новая судьба? Дар Магии?

— Понимать не обязательно, просто живите... И пейте вино. Уверяю, оно не отравлено и примесей в нём никаких нет.

Санька взяла бокал и пригубила. Вино было терпким и вкусным. Сделав ещё глоток, она отставила бокал и посмотрела на Лорда. Впервые за время пребывания с ним наедине, ей в голову пришла мысль сказать ему о крестражах, как-то предостеречь.

— Время вашего визита подходит к концу. Я без того потратил на вас непозволительно много времени. Последнее, что скажу — ваш кулон украл тот… та «гадалка». Мой человек смог его забрать, прежде чем мерзавец аппарировал. Забудьте всё, что он вам наплёл. Этот мелкий воришка просто не в состоянии повлиять на судьбу. Разумеется, он мог действовать по чьему-то умыслу. И если только вы по глупости поверите в его слова, они могут сбыться. Кулон носите, грубоватая работа, но хорошо дурь из головы выбивает. Беритесь за цепочку, и не поминайте лихом.

— Подождите! — воскликнула Санька, в то же время понимая, что у неё нет шансов в чём-то его убедить. Поэтому на его вопросительный взгляд ответила совсем не то, что хотела. — А можно мне это запомнить? Пожалуйста. Вы ведь подарили серьги. Они же не просто так!

— Ха, — Том Марволо Реддл развеселился. — Ох не просто, мисс Прюэтт. Даже не представляете насколько. Пожалейте легилементов, леди, не смотрите им в глаза. И да — эти не рассыпятся даже от такого же хитрозакрученного Обливиейта, который у вас имеется. Серьги такое непотребство просто отобьют.

— Мне уже стирали память? — ужаснулась Санни.

— Да, мисс, Прюэтт. И было бы бессердечно с моей стороны отменить этот Обливиейт. Иногда Великий Светлый поступает милосердно, должен признать. Так что — не сниму, не просите. И извиняться не вижу смысла. Ни к чему вам помнить то, что уже не изменить. И предупреждать ни о чём не стану, а то такого наворотить можно…

— А вы? Тоже сотрёте? — ей захотелось заплакать, но она держалась.

— Ладно, не смотрите так на меня, леди. Всё запомните, так и быть. Но рассказать никому не сможете. Только прошу — обойдитесь без эротических фантазий с моим участием.

Санька вспыхнула, мучительно краснея. Вот зачем он напомнил?!

— Я никогда… — пролепетала она под его насмешливым взглядом. — Спасибо!

— Пожалуйста, — поморщился он. — Ладно, забирайте кулон, и сразу его наденьте, как туда прибудете. Только встаньте, будьте добры. Иначе шлёпнетесь прямо на мостовую. Не эстетично и больно.

— Прощайте, — она поспешно встала и схватила цепочку, последний раз посмотрев на Тёмного Лорда. Мир вокруг закружился уже знакомым вихрем. Приземление было жёстким, но хотя бы она снова устояла на ногах. Вокруг, несмотря на субботний день, народу было немного. Да и эти редкие прохожие не обратили на её появление никакого внимания — обычное дело для магов.

Она немножко постояла, дыша полной грудью, и вознося благодарственные молитвы всем известным святым. Надела медальон на шею, спрятав под одеждой, а потом решительно толкнула дверь в таверну. Впрочем, быстро оглядевшись и не увидев подруг, она поспешила покинуть заполненный народом зал.

Девчонки нашлись в «Трёх мётлах». Но, заметив рядом с Эжени Роберта и Дамиана Вестерфорда, Санька не стала к ним подходить. Захотелось побыть одной и обдумать невероятное знакомство с Тёмным Лордом. Она непринуждённо присоединилась к группе старшекурсников с Хаффлпаффа, некоторые из которых приветливо ей кивнули, и дошла с ними до школы. Бродить одна впредь она теперь точно поостережётся.

* * *

В гостиной Гриффиндора было шумно и весело. Поздоровавшись с девочками, которые на неё оглянулись, Санька сразу поднялась к себе в комнату. Сняв тёплую мантию, она долго стояла без движения у окна, заново переживая встречу с Лордом. Её била дрожь. Вечно у неё замедленная реакция. Подумать было о чём. Хотя бы о пророчестве, в котором говорится, что она станет поводом к войне. Это было страшно. Но Лорд сказал, что выше головы не прыгнешь, и ей надо просто жить. Поверить ему, что ли?

А вот Обливиейт, о котором упоминал Реддл, обеспокоил её не на шутку. Кто на неё наложил его, когда? Впрочем, поругав свою садовую голову, она ответила на первый вопрос сама. Великим Светлым Том явно называл Дамблдора. Неужели директор сделал это с ней? Но когда и зачем? Стоило упросить Лорда снять его, что бы там ни было. Но теперь уже поздно. Сомнительно, что ей представится случай ещё раз с ним говорить.

А ещё её удручала какая-то обыденность ситуации! Великий Мерлин! Она с Волдемортом встретилась! Разговаривала с ним чуть не полчаса. Да он мысли её читал! А у неё ощущение, что просто прогулялась в Хогсмид, и зашла в гости. И никто просто не поверит, что она его видела. И это… И это хорошо!

Ну почему он не увидел память о её прошлой жизни? Будь на её месте другая попаданка, Тёмный Лорд уже носился бы, уничтожая крестражи, а может быть, влюбился бы и трахнул её прямо в бассейне для начала. А у неё всё так буднично. Да он её даже всерьёз не принял. Так, мелкая девочка, глупая и нелепая. Не то чтобы ей хотелось с ним переспать — Саньку пугала до дрожи сама мысль о таком. Тем более она бы не хотела его влюблённости, хотя даже представить сложно, что такой человек умеет влюбляться. Но ведь могла бы намекнуть на послезнание?

Нет, ничего она не могла. Разве что не выйти оттуда живой. Вот в это верилось легко.

Она прислонилась лбом к стеклу, вглядываясь в смутное отражение. Темнело уже рано, и она отчётливо видела блестящую серьгу на своём ухе. Мочку охватывало широкое кольцо из светлого металла, усыпанное маленькими прозрачными камешками, а на подвеске в оправе такого же серебристого металла висел синий крупный камень в виде капли. Сапфир и бриллианты? Сколько же такое стоит? Очень было сомнительно, что Тёмный Лорд мог подарить дешёвку. Она бросилась в душевую, чтобы рассмотреть это чудо в нормальном зеркале. «О Мерлин!» — Санни затаила дыхание. Это было красиво! При попытке снять и рассмотреть это великолепие, Санни с огорчением поняла, что кольцо сплошное, никакого замочка не было и в помине. То есть снять его могут, только порвав ухо. Её аж передёрнуло от такой перспективы. А если ей подарят другие? Впрочем, что об этом переживать раньше времени? Ещё немного полюбовавшись подарком Волдеморта, и отметив, что сапфиры хорошо подходят к её глазам, она решила успокоиться и на время забыть о жутком и волнующем приключении. Сказали «живи, как жила» — вот и будет.

Приняв душ, Санька устроилась за столом с учебниками и новыми эссе братьев, но тут же вспомнила про задумку позвонить тётке Мюриэль. Платье же. Она слабо улыбнулась, вспомнив реакцию Лорда на это платье, и достала из сумки зеркальце.

К сожалению, как его активировать она не знала. Не помогли ни стук по поверхности, ни произнесение имени тётки вслух, ни другие манипуляции. Настоящая Молли знала, это ясно. Пришлось звать Лакки.

Эльфиечка появилась почти сразу. Она с умилением рассматривала Саньку, сложив лапки на груди.

— Лакки позвала хозяйка. Лакки готова служить, — проговорила она ласково.

— Привет, Лакки, — Санька улыбнулась, маленькая эльфийка ей очень нравилась. — Скажи мне, тётя сейчас занята?

— Хозяйка Мюриэль изволит пить чай в малой гостиной. У хозяйки Мюриэль гости.

— Что за гости, Лакки, я их знаю?

— Хозяйка Александра их знает. Это хозяйка Летиция, мама хозяйки Александры.

— Мама! — сердце Сашки вдруг захлестнула тоска. У неё есть мать! А она ни разу её не видела.

— Лакки огорчила хозяйку Александру?

— Нет, Лакки, нет, всё в порядке. Я прошу тебя, не называй меня хозяйкой Александрой. Пожалуйста, зови меня Санни. Мне так будет приятней.

— Хозяйка… Санни очень добра. Лакки будет звать её Санни. Это большая честь для Лакки!

— Лакки, а ты могла бы сказать моей тёте, что я хочу с ней поговорить.

Домовушка удивлённо уставилась на зеркальце в руках у хозяйки.

— Хозяйка Мюриэль всегда-всегда носит с собой такое же зеркальце. Санни нужно постучать в него.

— Не выходит. — Санька демонстративно постучала по поверхности костяшками пальцев.

— Санни потеряла волшебную палочку? — охнула домовушка, смешно всплеснув руками.

Впору было постучать себя по голове. Санька рассмеялась и, не удержавшись, погладила домовушку между смешными ушами. Та прикрыла глаза и осторожно прижалась к ней боком.

— Эх, Лакки, какая же бестолковая у тебя хозяйка. Правда?

— Это не так, — блаженным голосом отозвалась эльфийка. — Санни добрая и много учится. Лакки гордится своей хозяйкой.

— Сделай одолжение, — попросила Санька спустя несколько минут. — Сообщи мне, когда тётя останется одна. Мне нужно с ней поговорить.

— Лакки сделает. Что-нибудь принести для Санни?

— Я бы не отказалась от чашки чая.

После ухода домовушки Санни успела написать черновик по зельям, радуясь, что у неё гораздо лучше получается писать пером, чем в самом начале. Всего две кляксы, но вот почерк! Сейчас он изменился по сравнению с почерком прошлой Молли, стал более разборчивым, ровным, аккуратным. В этом у неё была схожесть с почерком Гидеона. Она и с самого начала боялась из-за этого писать родителям. Да и стиля писем Молли совсем не знала. А теперь и вовсе было страшно — различия будут явными, и как тут вопросов избежать.

А ведь великий легилемент Волдеморт не увидел в её голове, что она попаданка! Иначе точно спросил бы. Или хоть как-то дал понять. Но видел какую-то Магию, какой-то её дар. Может и родителям сказать что-то в этом роде? Тем более, судя по словам Реддла — это правда. И более того, не слишком удививший его дар. Да, стоит об этом сказать. Это может хоть частично объяснить изменения в её характере и поведении. И возможно — в её почерке. Учителя ведь не предъявляли никаких претензий, что писала не она. Так что не сильно он изменился.

Недолго думая, Санни выхватила новый лист пергамента из стопки на столе и взяла перо.

«Дорогая мама, простите, что вам не писала.

У меня всё хорошо».

На этом месте она застопорилась. А что писать? Пугать родителей не хотелось вообще. А обращение? Правильно ли она обратилась к матери.

Скомкав листок, Санька подпрыгнула от хлопка рядом со стулом.

Лакки поставила на стол поднос с дымящимся чаем и тремя большими пирожными.

— Хозяйка Мюриэль проводила гостей. Хозяйка Мюриэль читает газету в своём кабинете.

— Спасибо, Лакки, — Санька освободила поднос и сделала большой глоток ароматного чая. Она пропустила обед и потому очень обрадовалась пирожным. — Скажи! А ты могла бы раздобыть у моих родителей хоть несколько писем, что писала я им в прошлом году?

— Лакки сожалеет, — эльфийка втянула голову в плечи. — Лакки не может без Санни попасть в дом Прюэттов. Лакки очень ждёт Рождества. Когда Санни возьмёт её в свой дом.

— Не огорчайся, пожалуйста! — воскликнула Санни. — Это такие пустяки. Да мне и не нужно, если подумать.

— Лаки может принести письмо Санни к маме, которое валялось под кроватью скомканное в комнате Санни в доме хозяйки Мюриэль. Санни не захотела его отправлять. А Лаки его сохранила.

— Ах ты умница!

От порыва чувств, Санька притянула к себе домовушку за уши и поцеловала в обе щёчки. Та хихикнула и, ткнувшись в её колени, кажется, даже всхлипнула. И тут же исчезла.

Через несколько секунд аккуратно разглаженное письмо прежней Молли лежало у неё на столе. Рядом покоился мешочек . Как сказала домовушка — это «тоже валялось под кроватью, но Лакки всё собрала и сохранила».

Первым делом Санька прочла письмо. Почерк действительно отличался, но не сильно. Возможно, вообще дело было в аккуратности.

«Мама, домой я не поеду». Следующее предложение было перечёркнуто: «Видеть вас не хочу!!!».

«Я отправлюсь на вокзал из дома тёти Мюриэль. Скажи братьям, чтобы не опаздывали. У меня тяжёлые чемоданы. Скажи папе, что он...» Дальше снова было зачёркнутое слово, которое прочесть не удалось.

«Тётка сумасшедшая, но, по крайней мере, не заставляет меня учиться летом и не требует участвовать в ритуалах. Все эти ритуалы тёмные, директор Дамблдор сказал, что я должна остерегаться. Ваша тёмная магия к добру не ведёт! И вообще я уже совершеннолетняя. Скажи папе, что поэтому я не пойду на восемнадцатилетие с ним в Гринготтс. Я не буду давать паршивым гоблинам свою кровь! Они вообще…»

На этом письмо оборвалось. А у Саньки оборвалось сердце. Мерлин, какая же тупая была Молли! Как она могла слушать Дамблдора в таких вещах? На уроках по рунам им целую лекцию прочли о том, как важны ритуалы для укрепления семьи, рода и родового жилища. А если она отправила письмо, переписав его начистовую?

Но Санька тут же вспомнила, что отец ей написал о походе в Гринготтс. Значит, такое письмо эта дурочка не отправила?

В мешочке оказалось два интересных браслета, колечко, серьги и медальон. Если это артефакты, стоило их кому-то показать, прежде, чем примерять. Так что положила мешочек в сумку.

После этого, глубоко вздохнув, Санька решительно взяла новый пергамент.

«Дорогая мама! Простите, что я долго не писала. Много чего произошло, но лучше я расскажу при встрече. Сейчас у меня всё хорошо. Я стала лучше учиться. Профессора меня хвалили. Только на ЗОТИ мистер Робертс ко мне придирается.

Милая мама, я соскучилась. Скажи папе, что и по нему тоже. Я очень жду дня рождения, чтобы увидеться с ним. Передавай привет Фабиану и Гидеону. Я постоянно ношу их кулон от приворота. Мамочка, я люблю вас всех. Ваша Санни».

Санька свернула письмо трубочкой и запечатала заклинанием. Она не раз видела, как это делали Эжени и Роб. Оставалось отправить и будь что будет.

Тётка Мюриэль отозвалась почти сразу, стоило трижды стукнуть кончиком палочки по зеркалу.

— Так-так-так, — принялась она подозрительно рассматривать племянницу, — новые серьги? Откуда?

— Подарили, — отмахнулась Санька, боясь, что не сможет ответить. И стараясь быстрее увести тему в нужное русло. — Тётушка, мне нужны деньги.

— Удивила! — хохотнула та, откидываясь на спинку кресла. — И что в этот раз? Метла? Сумочка как у Эжени? Или подарок Артуру?

— Тётушка, — решилась Санька, проигнорировав насмешку. — Бал скоро. Я подобрала себе платье в итальянском журнале. Оно стоит семьсот пятьдесят галеонов. Я отдам тебе, как только смогу.

— Санни! — пророкотала старушка, сдвинув брови. — Сколько раз говорить, не части.

Она снова расслабилась и стала уточнять вполне добродушно и с любопытством:

— Подробнее, дорогая. Что за платье? С каких пор ты любишь балы? Неужто этот Уизли пригласил?

— Платье зелёное с серебристой вышивкой. Очень красивое.

— Хм, цвета Слизерина? Ладно, ладно, не кривись, платье — это платье. Так что — этот Артур пригласил?

— Не он, тётушка. Но я не могу сказать кто. Я обещала…

— Клятву дала? Ты меня заинтриговала!

— Нет, просто обещала не болтать.

— А-а, напугала, — отмахнулась Мюриэль. — раз клятвы не было — говори. Мне можно.

Санька улыбнулась и покачала головой:

— Тётушка, вы ведь сразу всем расскажете, мне ли не знать, — она говорила наугад, но судя по всему, угадала. Испуг от своей наглости сразу прошёл. С тёткой было легко общаться.

— Ну что же мне, самой тебе клятву давать? Так ты же там, а я здесь. Не получится.

— Потому и не скажу.

— Хитрюга. Ладно, смотри! Клянусь никому не раскрывать имя кавалера моей внучки, что поведёт её на осенний бал.

Сверкнула вспышка, окутавшая тётушку вместе с палочкой.

— Люмос! — взмахнула она ею. — Убедилась? Выкладывай!

Санька тяжело вздохнула.

— Это слизеринец, тётушка, — осторожно сказала она.

Тётка развеселилась:

— Да иди ты! И как же тебя угораздило-то?

— Пари заключили, — поморщилась Санька, и видя, как загорелись глаза родственницы, обречённо добавила: — если он ловит снитч, я иду с ним на бал.

— Поймал?

— Ага.

— А чего нос повесила? Давай уже имя. А то я не помню, кто у них в ловцах.

— Тётушка, он младше меня на два года!

— Так, не говори, я угадаю! Андрэ Селвин?

— Он шестикурсник, а это…

— Пятый курс, поняла. Джастин Паркинсон? Дрого Далтон? Кто у них там ещё…

Санька восхищённо смотрела на хорошо осведомлённую тётушку.

— Нет, не они.

— Погоди-ка, — прищурилась та, неверяще уставясь на внучку. — Только не говори мне, что это Рабастан Лестрейндж!

— Могу и не говорить, но ты сама сказала, — буркнула Санька.

— Мерлин, детка! У тебя появился вкус? Зачем ты взяла клятву со старой тётушки? И не стыдно? О Мордред и Моргана, если об этом узнает… О нет. Детка, немедленно освободи меня от клятвы!

— Нет, тётушка! — Саньке было и смешно, и неловко от её радости. Она наверняка уже и свадьбу представила. — Ты обещала!

— Освободи, и получишь восемьсот галеонов.

Не очень приятно, когда тебя загоняют в угол. Санька прищурилась:

— Это нечестно!

— Тысяча галеонов без возврата!

— Нет! Я не хочу это прочитать в передовице «Пророка»!

А что такое возможно, она только сейчас осознала. Тётушка обожала сплетни, это очевидно. И оттого было ещё горше, что денег Санька теперь не получит. Надо было быть умнее, и потребовать до имени Рабастана клятву дать деньги.

— Расслабься, детка! — Мюриэль усмехнулась. — Знаешь, Санни, уважаю. Прав Гидеон — повзрослела. Да одно то, что идёшь со слизеринцем… Знала я, что факультет тётки тебе понравится в итоге. Вот что твой Гриффиндор? Ладно, ладно, молчу. Лестрейнджа одобряю. Хотя лучше бы старшего. Но тут ты опоздала. Помолвка была летом. Ох уж эти Блэки! Дам восемьсот и ту диадему, что ты просила летом. Купи ещё туфельки к платью. Отдавать не надо, это будет подарком на твой день рождения! Извини, дорогая, у меня срочное дело.

— Какое? — обрадованная Санька тут же насторожилась.

— Мне нужно срочно раздобыть его колдографию.

— Тётушка! Я даже не влюблена в него! Немедленно прекрати.

— Но он тебе хотя бы нравится? — сочувственно спросила тётка и царственно подняла бровь.

— Конечно нравится, но…

— Пока, дорогая.

Санька бессильно уронила руки на колени. Позвонить тётке было плохой идеей.

Кручок, суровый эльф, появился, когда она уже собиралась бежать в совятню — отправлять письмо матери.

— Кручок явился по поручению хозяйки Мюриэль. Она передаёт своей племяннице Санни девятьсот двадцать галеонов и диадему.

Мешок с галеонами звякнул, когда Кручок опустил его на пол. Коробку с диадемой он положил на стол.

— Спасибо, дорогой Кручок, — робко поблагодарила Санни, слишком суровый вид был у этого домовика. — А почему девятьсот двадцать? Тётушка обещала восемьсот.

— Кручок слышал, как хозяйка советовалась с госпожой Блэк насчёт туфель для племянницы.

Санька зажмурилась. Она не хотела знать, что ещё предпримет тётка. Похоже, обойти клятву — для неё вопрос времени.

— Спасибо, Кручок. Ты можешь идти. Я очень благодарна тётушке за подарок.

Домовик поклонился и исчез. Мешок с галеонами — тяжеленный, как оказалось — она запихнула в свою сумку. Благодаря эффекту расширения пространства, вес сразу перестал ощущаться. Диадему, не открывая, поставила на полку в шкафу и побежала в совятню. Отправить письмо матери стоило как можно быстрее — пока она не передумала.

Когда на середине лестницы, ведущей в совятню, её догнал Рудольфус, она даже не удивилась.

— Привет, Прюэтт!

— Лестрейндж! — на выхваченную палочку он отреагировать не успел. Просто не ожидал нападения. И Санни торжествующе приставила её к его горлу. — Говори немедленно, как ты узнаёшь, что я здесь! Учти, в такие совпадения я не верю!

— Санни, ты чего? — он криво улыбнулся, делая шаг назад. Но на одной ступеньке было тесновато — далеко не отступишь.

— Руки! Не двигайся. Быстро говори, как ты узнаёшь.

Он ухмыльнулся и поднял руки.

— Проклянёшь летучемышиным сглазом? — поинтересовался скучающим тоном.

— Нет, — холодно ответила она, — перестану тебе верить!

И поняла, что сказала правду. А почему она ему верила, потом подумает.

Лестрейндж улыбаться перестал. Видимо почувствовал, что она на взводе.

— У Блэков есть одна книжица, она попалась мне на глаза летом, когда я там гостил. Можно так зачаровать план комнаты, или что-то другое, что будешь видеть, кто в ней находится.

— И ты зачаровал план этой лестницы? — Санни тут же поверила — недаром Мародёрам удалось зачаровать карту Хогвартса. Сириус, видимо, тоже эту книжицу нашёл!

— Да.

— И всё?

— Остальное тебе знать не обязательно.

— Ладно, — согласилась Санька, — а как ты появляешься здесь так быстро?

— Хм, поверишь, что префекту школы можно аппарировать внутри Хога?

— Эжени не говорила этого!

— Она не знает, — пожал он плечом. — Будет жаль, если ты ей расскажешь.

— Очень по-джентльменски, — фыркнула Санька, — но у меня ещё вопрос — ты следишь за мной?

— Да, — не стал он отпираться. — Хотя мои возможности ограничены.

— Кто поручил?

— Санни — это не смешно!

Серьёзный Рудольфус немножко пугал, но по сравнению с тем же Тёмным Лордом, он был всего лишь мальчишкой.

— У тебя новые серьги, — вдруг сказал он. — Молодец!

— Не уводи разговор! Хотя — ты мне скажешь, что это было — тогда, перед матчем?

— Санни!

— Руди!

Он смотрел нахмурившись, и Саньке вдруг стало стыдно. Пристала к парню, а он, между прочим, гадкое кольцо с неё снял, а ещё танцам учит.

Она убрала палочку и пошла наверх, не оглядываясь.

Рудольфус догнал её наверху.

— Хочешь воспользоваться суперчестной совой? — спросил, как ни в чём не бывало.

Девушка растеряно осмотрела стаю глазастых сов, понимая, что даже не в курсе, есть ли у неё сова.

— Я знаю, что у тебя нет своей совы и ты пользуешься школьными, но ты ж сама переживала…

— Хорошо! Вот!

— Кому письмо? — Рудольфус свистнул, и ему на руку приземлилась уже знакомая Саньке небольшая сова.

— Маме, — тихо пробормотала Санька. Это признание почему-то сделать было тяжело. Как она могла так долго тянуть?

Лестрейндж кивнул и ловко привязал письмо к лапке. Печенье нашлось у него в кармане, сова его сразу схрумкала и посмотрела на хозяина вопросительно.

— Санни, ответ нужен? — дождавшись её отрицательного покачивания головой, Руди погладил сову: — Леди Летиции Прюэтт, дорогая. Если захочет написать ответ — подожди.

Сова понятливо ухнула и улетела.

— Больше никому писать не будешь? — поинтересовался префект.

— Нет. Ой, мне нужно поговорить с Валери! Можешь ей передать?

— М-м, в библиотеке через полчаса?

— Через полчаса будет ужин. Давай просто — после ужина.

— На тебе лица нет, Санни, что-то случилось? — Рудольфус спускался рядом с ней по более широкой лестнице, ведущей на седьмой этаж.

Она покачала головой, переживая, как мать воспримет письмо. Да, мать... Она уже давно перестала плакать по ночам по прошлой жизни, и все чаще понимала, что живёт этой как своей. И мать — это на самом деле её мать. И это было очень странно. Маленькой она завидовала одноклассникам, у которых были родители, или хотя бы одна мама. Бабушка её любила, но этого казалось так мало.

— Я видел тебя в Хогсмиде. Ты откуда-то аппарировала. Научилась уже? Я слышал, ты даже не стала сдавать экзамен на пятом курсе.

— Портключ, — отмахнулась она, не подумав. Слишком обрадовалась информации из Моллиного прошлого. И не надо врать, почему она разучилась аппарировать.

— Незарегистрированный? — удивился Рудольфус. — Твой медальон заблокирован — я видел. Смотри, если кто узнает!

Санька остановилась как вкопанная. А ведь правда — у неё же есть портключ домой. Этот маленький медальончик!

— Почему заблокированный?

— Прюэтт, ты как с луны свалилась, честное слово! Портключи блокируют деканы. Разблокировать могут только по уважительной причине.

Санька пожала плечом и стала спускаться дальше. Внезапно её осенило:

— Слушай, Руди, а научи меня аппарировать!

— Что-то много ты от меня хочешь, Санни. Мне вот больше делать нечего, как…

— Ладно, забудь.

— А ты Рабастана попроси, они как раз это проходят, скоро и экзамен сдавать будут.

— Он в этом так хорош? — с сомнением уточнила она.

— Он во многом хорош, — вздохнул префект. — А в этом лучший! Сам научился ещё пару лет назад.

— Попрошу! Хотя нет. Наверняка опять потребует что-нибудь неприемлемое. Твой брат, Рудольфус, ничего просто так не делает!

— О как! Я слышу обиженные нотки в твоём голосе?

— Отстань. И давай разойдёмся. Иди по той лестнице, или аппарируй уже, префект!

* * *

После ужина Санька сразу побежала в библиотеку. Эжени ужинать не пришла, и не пришлось ничего объяснять. От Артура отделаться было легко — при упоминании библиотеки он скривился и отговорился какой-то ерундой, Санька даже не вслушивалась.

Валери появилась одна и с улыбкой взяла мешок с деньгами, переложив их в свою сумку.

— Именно то платье? — уточнила она. — Зелёное с серебром из итальянского журнала?

— Да, только там девятьсот галеонов. — Двадцать галеонов Санька отложила на непредвиденные нужды. Вместе с тёткиными у неё теперь оставался тридцать один галеон с мелочью. Негусто, но она тут практически на полном обеспечении. — Может, ещё на туфли хватит?

— О, и не только на туфли. Какие хочешь?

Санька замялась. Она видела, какая красивая обувь у Валери Нотт.

— Я надеялась на твой вкус.

Валери улыбнулась шире:

— Сделаем, не боись! Ну, я побежала, не терпится сделать заказ. И кстати, серьги классные! Может синее платье? Они могут изменить цвет.

— Даже не знаю.

— А, не горюй, я почти придумала. Поверь, все парни будут у твоих ног. И Рабастан тоже, — она так игриво подмигнула, что Санька ощутила жар, заливающий щёки.

Слишком часто ей приходилось краснеть за этот день! Но как иначе, если младший Лестрейндж сразу представился у её ног, на коленях, с дерзким весёлым взглядом и зажатой в зубах розой? Дальше фантазия не работала.

* * *

— Всё лежишь? — Рудольфус вошёл в спальню пятикурсников и согнал с кровати Джастина. — Паркинсон, погуляй немного!

Парень с готовностью вскочил и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Руди сразу наложил на комнату заглушающее.

— Рабастан! Почему не ужинал? И на обеде тебя не видели.

Младший Лестрейндж даже голову не повернул. Закинув руки за голову, он бездумно пялился в потолок, лёжа на спине:

— Отвали, брат!

— Что на этот раз? Она улыбнулась профессору Робертсу? Ты дебил, братишка…

— Флинт видел в Хогсмиде, как неизвестный тип дал ей портключ. Как ты считаешь, если я вызову Нотта на дуэль…

— То ты труп, брат! Я тебе запрещаю.

— Не имеешь права, ты не глава Рода!

Рудольфус вздохнул и пересел на его кровать. Рабастан передёрнул плечами и отвернулся к стене.

— Я тоже видел этого неизвестного, представь себе. И я как раз разговаривал с Ноттом. В закрытом кабинете. Скажи спасибо, что Магнус сидел спиной к окну. Она вернулась через двадцать минут очень грустная. Хотел бы я знать, кто и куда её отправлял. Возможно, что родители или братья. У неё новые серьги.

Рабастан вскочил, одним махом перемахнув через брата.

— Жрать хочу, — сообщил он весело, направляясь к двери. — Спасибо, брат! Пойду, ограблю домовиков!

— Ну если тебе неинтересно, что думает о тебе эта рыжая бестия…

Младший Лестрейндж настороженно замер у двери.

— И что же? — голос его подвёл, и он, кашлянув, рявкнул: — Руди!

— «Твой брат, Рудольфус, ничего не делает просто так», — процитировал префект, усмехаясь. — И знаешь, я склонен с ней согласиться. Поэтому не удивлюсь, если она попросит об одном одолжении кого-то из грифов.

— О чём? Деньги? Артефакты? Зелья? Блять, не тяни, Руди! Моё терпение не безгранично.

— Я в душе не ебу, какого драккла я тебе помогаю, Басти. Нотт убьёт нас обоих! — тяжело вздохнув, Рудольфус поднялся с кровати. — Она мечтает научиться аппарировать.

— Она что — не умеет?

— Нет. Когда все сдавали, Санни отлёживалась в больничном крыле, если мне не изменяет память. А потом заявила, что ей это нахрен не нужно. Помню этот случай на уроке трансфигурации. Мы ещё ржали, и она прокляла Флинта очень неприятным заклятием. А теперь вдруг попросила меня научить её. Тебе не кажется, что у неё подозрительно мало друзей среди грифов?

— И ты замолвил за меня словечко? Правда?

— Я обидел её, отказавшись учить. Вот и пришлось сказать, что ты — лучший. Мордред, это было ошибкой!

— Я люблю тебя, брат! — Рабастан просиял и пулей вылетел из комнаты.

Префект достал палочку и парой заклинаний привёл кровать брата в идеальное состояние.

— Мордред! На чьей я стороне?

Грязно выругавшись, он снял заглушающее и пошёл искать Бель. Иногда она умела найти выход из совершенно невозможных ситуаций. Если бы не она, спина Басти была бы сейчас исполосована. Прингл денег не взял бы, дракклов садист. А вот тёмный артефакт Блэков, позволяющий видеть сквозь одежду, этот извращенец взял с удовольствием. И то потому, что его невеста может уговорить кого угодно, если захочет. Хорошо, что вещь фамильная и вернётся к Бель не позже, чем через пару недель. Параноики эти Блэки, и психи, что уж скрывать! Но Бель — уникум.

* * *

Дамиан Вестерфорд недаром считался лучшим на своём факультете. Однако и ему было сложно общаться с Великим Светлым. Он не понимал его цели, того, что двигало старым пауком. И насчёт «всеобщего блага» давно не обольщался. Что им движет — жажда власти? Богатства? Славы? И больше всего юного зельевара бесило то, что его-то Альбус Великий понимал преотлично. И та запись в думосборе была стопроцентным попаданием. Откуда? И какая тонкая игра — обработать его так мастерски, предварительно заставив испытывать каменную эрекцию. А иначе и быть не могло — во время просмотра самого счастливого момента из отдыха в Италии, Дамиан едва не кончил.

Да, директор намекал, что есть и ещё записи, сладко улыбался, спрашивая: «как же так, мой мальчик?». А Дамиану хотелось упасть на колени и умолять отдать ему это единственное имеющее для него значение воспоминание. Сладенький Роб под Империо смотрелся так трогательно и беззащитно! И было так жаль, что мальчишка даже не помнит о таком славном эпизоде собственной жизни.

На остальные воспоминания, даже если бы они нашлись у паука, Дамиану было плевать, и директор явно знал об этом. И ведь не грозил Азкабаном за непростительные. Не попрекал совращением несовершеннолетних. А словно предлагал самому найти выход. Давал, мать его, второй шанс.

Предлагать деньги Вестерфорд не стал, чувствовал, что не прокатит. А вот соблазнить зельями стоило. Раздавленный чувством неудовлетворённости и безысходности, он нагло предложил откупиться варкой редких зелий. За деньги, но в разы меньшие. Бесплатно предлагать было чревато. А вот качество он гарантировал на уровне мастерства.

«Зачем же»? — спросил тогда директор. Ну конечно, сам ведь неплохой зельевар, хотя насчёт ученичества у Фламеля — это сказки. И Дамиану пришлось выложить козырь, сказал, что готов использовать никому не известные семейные рецепты, даже запрещённые, но только для «всеобщего блага». И взамен, кроме оплаты, потребовал ещё место для лаборатории. Ингредиенты и инструменты проблемы не составляли. Директор на издёвку внимания не обратил, о лаборатории обещал подумать и отпустил его с миром. Но воспоминание о сладком Робе оставил себе, старый извращенец!

Потом, конечно, всё наладилось. Хитрый паук действовал через студентов. Тот же Артур, заикаясь и краснея, предлагал просто гроши за неимоверно сложное зелье. И Вестерфорд согласился, понимая, откуда растут уши и борода.

Сейчас, пройдя мимо горгульи, Вестерфорд легко взбежал в директорский кабинет. Какое поручение будет на этот раз думать не хотелось.

— Мальчик мой, проходи. Может чаю? — директор поглаживал перья своего страшного облезлого Феникса, скармливая ему орешки.

Чай после того первого раза, когда Дамиан пришёл с готовым зельем памяти самого лучшего качества, Дамблдор наливал без примесей. И как сразу в голову паука не пришло, что зельевар отличит малейшее изменение запаха? А ведь даже не извинился, а с удовольствием представил это как проверку его профессионализма.

— Не откажусь. Но к делу, профессор. Я спешу, извините.

— Я хотел подарить тебе подарок, мой мальчик. Завтра твой день рождения, я не ошибся?

Пришлось улыбаться, сцепив зубы. Да, как ты мог ошибиться, когда на каждого студента у тебя толстенькое досье?

— Мне не нужно подарков, — отказался Дамиан.

— Возьми. Я верю в людей, мой мальчик. Любовь — это самое главное в жизни каждого. Я думаю, ты сможешь его уничтожить, и начать новую жизнь.

Ладони Вестерфорда стали холодными и влажными, как всегда случалось от волнения. Если это то, о чём он думает…

— Да это оно, — понимающе улыбнулся директор, указав на центр столика перед креслами для посетителей.

И как он сразу не приметил этот хрустальный флакон с белёсой дымкой внутри? Думосбор заказать не проблема. Отец всё оплатит. Собственное воспоминание не стоило и кната. Он слишком увяз тогда эмоционально, дорвавшись до вожделенного. И воспоминания получились паршивые одни световые пятна, эмоции, мать их.

И даже плевать было, что директор мог наделать себе копий. Пусть подавится.

— Мальчик мой, я только хотел просить помочь Артуру. Ему нелегко сейчас.

А вот и оплата. Да помогать рыжему придурку уже не в новинку. Зачем такие реверансы?

— Конечно, профессор!

— Вот и славно, мой мальчик. Рад был повидать.

Под вечер Дамиан чувствовал себя расслабленным и счастливым, потому нисколько не огорчился приходу рыжего.

— Что тебе? — это вышло почти ласково.

Рыжик прятал глаза и заикался. И выудить из него информацию казалось делом невозможным. Пришлось пригрозить отравлением. Сработало.

— Жидкий Империо? — присвистнул Вестерфорд, разобрав бормотание парня. — На кой?

Рыжик краснел, пыхтел и молчал.

— Знаешь, сколько это стоит, дорогой? — он уже понимал, что отказа директор не поймёт. Сам же предлагал запрещённые.

— Сколько? — спросил Артур.

— Не меньше пяти!

— Тысяч? — ужаснулся этот придурок.

— Лет, — холодно поправил Дамиан. — Строгого режима, на самом нижнем уровне.

Теперь Рыжик стал бледен. Но пыхтел по—прежнему упрямо.

— Сто галеонов. Неделя.

— У меня только восемьдесят семь. Я… Я не смогу… Не сейчас…

— Хорошо, пусть восемьдесят, но только в этот раз. И свали уже с моих глаз! Сообщу письмом, как всегда.

Артур убрался, а Дамиан, плеснув себе в стакан дорогого коньяка, подошёл к думосбору. Ещё разок погрузиться в эйфорию, чтобы стереть воспоминание об Уизли, а потом он займётся очередным заказом директора. У Рыжика на такое ни смелости, ни мозгов бы не хватило.

С Рабастаном она столкнулась, выходя из библиотеки. Санька прижимала к себе толстую книгу по чарам. «Сложные чары для любознательных» были вообще-то ей не по зубам, но профессор Флитвик после последнего эссе очень рекомендовал. И она не решилась ему признаться, что ей бы с простыми до конца разобраться.

— Какая встреча! — младший Лейстрендж ловко подхватил в полёте выскользнувшую из её рук книгу. — Прогуляемся?

— Рабастан! — она не знала, смеяться ей или возмущаться. Этот слизеринец сводил её с ума своими неожиданными закидонами.

— Для вас, моя леди, я — Басти! — торжественно поклонился он, смеясь глазами. — Ну так что — у меня есть очень заманчивое предложение. Как насчёт кромки Запретного Леса?

— О Мерлин! Я тревожусь за твой мозг, — Санни отобрала у него книгу и решительно направилась к лестницам. — Ты в окно смотрел?

— Нет.

— Так погляди.

— А что там интересного?

Он обогнал её и сделал несколько шагов назад, разглядывая её лицо:

— Такая красота внутри, а ты мне предлагаешь пялиться в темноту?

Санька хихикнула и остановилась.

— Басти, что тебе нужно? — спросила она ласково и увидела, как Рабастан выглядит без улыбки. Ей впервые пришло в голову, что он совсем немножко симпатичнее старшего брата.

— Санни, — он шагнул ближе, схватил её свободную руку и прижался губами к запястью, перевернув кисть. Она растерялась, и Рабастан, пристально на неё взглянув, лизнул нежную кожу, под которой виднелись тоненькие синие вены. Санька чуть слышно ахнула, ощутив огонь, пробежавший по жилкам вверх по руке.

— Ты что! — вырвать руку не составило труда. — Обалдел?

Она нервно оглянулась. К счастью, никто за ними не наблюдал. Когда она с возмущением повернулась обратно к Лестрейнджу, он уже шаловливо улыбался.

— Я знал, что ты горячая девушка! — признался он интимным шёпотом, качнувшись к её уху. И добавил громче, склонив голову к плечу. — Классные серьги! Откуда?

Но сбить себя с толку она не дала, очень кстати заметив рядом чуть приоткрытую дверь какого-то кабинета.

— Пойдём поговорим! — потребовала решительно и, не оглядываясь, зашла в помещение. Поняв, где оказалась, она едва не передумала — это был кабинет ЗОТИ, пусть и совершенно пустой вечером воскресного дня.

Но Рабастан уже зашёл следом и прикрыл за собой дверь, привалившись к ней. И она не стала терять время в поисках более подходящего места. В конце концов, ей просто надо расставить точки над «и». Всё и без того зашло слишком далеко.

— А что, — Рабастан настороженно за ней наблюдал, — вот так сразу? Не, я, конечно, не против, но тебе не кажется, что это не самое романтичное место?

Санька отступила от парня ещё на шаг и положила книгу на парту:

— Не паясничай. Нам давно поговорить нужно.

— О чём? — судя по напряжённому тону, Басти догадывался о теме разговора, и Санька поняла, что поступает правильно.

— Рабастан! Я разве давала тебе повод думать, что ты мне нравишься?

— Да! Дважды, — он ухмыльнулся.

— Разве? — Санька удивилась, потеряв нить своей неподготовленной речи.

— Ты взорвала фейерверк над квиддичным полем. И более трёхсот зрителей видели, как ты меня похвалила.

— Это было ошибкой! Я не подумала.

— Зато я подумал, — победно улыбнулся он и шагнул к ней.

— Стой, где стоишь! — выхватывать палочку у неё уже получалось очень неплохо.

— В гневе ты прекрасна! — Лестрейндж отступил обратно и скрестил руки на груди, даже не пытаясь достать свою палочку.

— Или будем говорить серьёзно, или просто проваливай, — Санька палочку убирать не стала. В крайнем случае, сможет его обездвижить.

— Хорошо, как скажете, моя леди! Я серьёзен.

— Второй раз — это приглашение на бал?

— Да, ты согласилась.

— Это было пари.

— Если бы ты не хотела, то никакого пари заключать бы не стала.

Ей очень хотелось возразить, что он не оставил ей выбора, но не стала. Она же не спорить пришла, а донести до мальчишки простую мысль.

— Хорошо, я признаю, что дважды была неправа. Я прошу прощения, мистер Лестрейндж, что вела себя неподобающим образом.

— Санни…

— Не перебивай, пожалуйста, — не купилась она на жалобный взгляд. — Я уже почти закончила. Со всей ответственностью заявляю, что не испытываю к тебе никаких романтических чувств. Я серьёзно. И я не хочу тебя этим обидеть! Просто, чтобы ты понял и не придумывал себе, будто между нами что-то есть.

Он угрюмо молчал, опустив взгляд. Она залюбовалась его длинными пушистыми ресницами. На душе было очень гадко.

— Если ты о возрасте, — сказал он, не поднимая глаз, — то я…

— Да причём тут возраст?!

— Тогда кто? — а теперь он впился в неё взглядом, заставляя нервничать.

— Я не понимаю…

— Кто вклинился?

— Знаешь, Рабастан! Я не думаю, что должна перед тобой отчитываться. Но скажу честно — никто не вклинивался, как ты изволил выразиться. Никто! Понял?

— А почему ты тогда отталкиваешь меня? Совсем не нравлюсь?

— Нравишься, конечно, — Саньку потряхивало, но она решительно была настроена довести дело до конца.

— Тогда я ничего не понимаю, — заявил парень. — Если я тебе нравлюсь, то в чём проблема?

У неё комок в горле появился. Никогда ещё ей не приходилось быть в такой ситуации. Поэтому очевидное она произнесла очень тихо:

— Я не люблю тебя.

Он молча смотрел на неё, наверное, целую минуту.

И Санька готова была плакать, понимая, что ему, возможно, этот разговор даётся ещё тяжелее, чем ей. Но приходилось держаться, только палочку опустила вниз. Толку от неё, когда разбиваешь чьё-то сердце.

— И никого не любишь? — наконец уточнил он так же тихо.

— Никого, — кивнула она, не понимая, куда он клонит.

Басти криво улыбнулся:

— А Магнус Нотт?

Она вздрогнула и отвела взгляд.

— Я видела его два раза в жизни. И вообще — это не твоё дело.

— Я и не лезу. Я просто спрашиваю — его ты тоже не любишь?

Пожалуй, не было причин так юлить. Ну да, поцеловал, но любить?

— Нет, не люблю, — она даже помотала головой, чувствуя странное облегчение. Хоть в этом он не может её упрекнуть.

Лестрейндж ласково ей улыбнулся:

— Тогда я всё-таки попытаюсь!

— Что? Басти, я серьёзно, не надо ничего пытаться! Пожалуйста!

— Проехали, Санни. Я всё понял и осознал. Расслабься! И вообще искал тебя по конкретному поводу.

Ей не понравилось его непонятное обещание «попытаться», но закончить разговор мирно Саньке очень бы хотелось. Поэтому она готова была ухватиться за новую тему всеми конечностями. Только бы прогнать неловкость и противную горечь внутри.

— И какое дело? Если ты про бал, то всё в силе. Я не собираюсь отказываться от своих слов.

— Я ценю, — легко улыбнулся Басти. — Но я не об этом. Птичка на хвосте принесла, что ты хочешь научиться аппарировать.

Санька закатила глаза:

— Я даже с той птичкой знакома. Она тебе мои возражения не передавала случайно?

— Санни, у меня для друзей скидка.

— А я по-прежнему твой друг? — уточнила она.

— Нет, — поморщился парень, и прежде, чем она успела расстроиться, добавил: — Ты моя девушка!

— Рабастан, я же…

— Пошутил я! — поднял он руки в примирительном жесте. — Просто я не дружу с девчонками! Ладно, ты будешь исключением.

— И какая скидка? — вздохнула Санька — научиться аппарировать хотелось сильно. — То есть — какая цена?

Рабастан с хитрющей улыбкой отмахнулся:

— Я потом скажу.

— Нет уж! Говори сразу. Я не собираюсь соглашаться на кота в мешке.

— Э, ладно. Если я научу тебя аппарировать…

— То что? Может придумаешь сначала, а потом уже поговорим?

— Зачем тянуть, можно и сегодня — до отбоя куча времени. И мне не надо тянуть, я знаю, чего я хочу. Просто подыскиваю приемлемую для тебя формулировку.

— А по-простому это нельзя сказать? — занервничала Санька, заранее подозревая, что цена окажется непомерной. И измеряться будет отнюдь не в галеонах.

— По-простому неинтересно, — хмыкнул он. — Давай так сделаем. Пойдём сейчас к озеру, там как раз граница антиаппарационного поля. И я посмотрю, на что ты способна. Может, вообще все плохо, тогда и о цене глупо говорить. А если я увижу, что ты умница, то тогда и договоримся.

Она бросила взгляд на окно в кабинете.

— Правда же темно! А в школе нельзя?

— Санни, — терпеливо стал объяснять он. — Ты же знаешь, что в Хогвартсе аппарировать невозможно?

— А где учили вас?

— В специальном классе для таких тренировок антиаппарационные чары сняты. Но попасть туда не выйдет, охранных заклинаний на двери — как в Гринготтсе.

— Хорошо, — она уже мысленно представила, как переносится сама на Косую Аллею. — Дай мне двадцать минут. Я оденусь и спущусь к озеру. Встретимся у большого дуба?

— Договорились, — кивнул он деловито. Уже воображал себя учителем?

— Вот и хорошо! Только давай так, — ты первый уйдёшь отсюда, а я через пять минут.

— Логично, — легко согласился он, — жду через полчаса у дуба.

Он подмигнул ей и выскользнул из класса. Дверь закрылась с щелчком.

Санька сразу бросилась к ней и попыталась открыть, но безуспешно. Алохомора не помогла.

Она почти собиралась запаниковать, как в дальнем конце кабинета послышались хлопки.

Сердце скакнуло вниз, на мгновение перестав биться.

Она правильно поняла. По проходу к ней шёл преподаватель ЗОТИ, и именно он насмешливо ей аплодировал.

— Какая познавательная беседа в моём кабинете, мисс Прюэтт, — он уселся на первую парту, уставившись на неё как кот на загнанную в угол мышь. — Я почти прослезился.

— Мистер Робертс! — вспыхнула Санька. — Я вас не заметила.

— Я догадался. Значит, вы посчитали, что кабинет ЗОТИ подходящее место для соблазнения несовершеннолетнего подростка?

— Я вовсе не… Я наоборот… Сэр, откройте, пожалуйста, дверь!

— Не раньше, чем вы извинитесь, юная леди, — он явно наслаждался ситуацией.

— Простите! — выпалила она поспешно, чувствуя, что покраснеть ещё больше просто невозможно. — Я правда, не подумала, что…

— Вот именно. Я заметил, мисс Прюэтт, что думаете вы весьма неохотно. Десять баллов с Гриффиндора и отработка три дня. Жду вас завтра здесь в семь часов вечера.

Он встал и взмахнул рукой, отчего в двери что-то щёлкнуло.

— Идите, пока я не передумал. А то опоздаете на свидание.

— Это не свидание, — запротестовала она, отступая к двери осторожными шажками.

— Не поверите, мисс Прюэтт, — его голос стал таким же, как на уроке — холодным и пренебрежительным. Слова он чеканил так, что реально хотелось спрятаться под парту, — мне абсолютно безразлично, как вы будете обманывать себя и бедного парня. Идите уже.

Она выскочила из кабинета, кипя от бессильной ярости. Вот ведь гад. Подслушал всё, ещё и балы снял. Про отработку она вообще боялась думать — заставит зубной щёткой мыть пол в кабинете? С него станется. И сколько она будет длиться, эта отработка, не сказал. Ей вообще впервые назначили отработку, и это было так неприятно, что хотелось расплакаться.

В своей комнате она вспомнила о забытой в кабинете ЗОТИ библиотечной книге. Да, она машинально положила её на парту у стены, когда вошла в класс. Но возвращаться туда за ней? Ни за что!

«Сволочь, да что он вообще понимает!». Санька заметалась по комнате, уговаривая себя, что мистер Робертс неправ. Рабастан всё понял. И тоже знает, что никакое это не свидание.

Она решительно распахнула шкаф. Оденется, подойдёт к озеру и скажет Рабастану, что передумала заниматься. Да какая же она дура! Поедет домой на Рождество и попросит братьев. Они и научат. И как сразу об этом не подумала?

После такого решения на душе сразу стало легче. И она смогла задуматься, что надеть. Снега ещё не было, но здесь, в шотландских горах, по утрам на лужах уже схватывался ледок. И ветер холодный пробирал до костей. Конечно, она ненадолго, но мало ли что. Она быстро оделась в тёплые брюки, свитер с высоким горлом и высокие ботинки. Не зря по каталогу вместе с девочками заказывала обновки ещё пару недель назад. На шею накрутила шарф, — не тот, что с гриффиндорскими цветами, а просто чёрный. И поверх надела тёплую мантию с капюшоном.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату впорхнула весёлая Эжени.

Санька мысленно застонала.

— Ого, куда собралась на ночь глядя?

— Никуда, — сходу соврала Санька. Очень удачно, что она стояла перед открытым шкафом с большим зеркалом. — Просто примеряю обновки.

— Я у тебя спросить хотела, — Эжени забралась с ногами в кресло, наблюдая, как Санька не торопясь снимает мантию и развязывает шарф. — Куда ты сегодня исчезла? Мы уже думали, что тебя похитили.

Объяснение было давно заготовлено именно для этого случая, но произнесла его Санька без всякого энтузиазма. Вечер окончательно испортился.

— Показалось, что брата увидела, но ошиблась. Потом встретила одного знакомого, заболталась, потом увидела, что ты с Дамианом и не стала отвлекать. Мне ещё эссе надо было дописать.

— А, ну я примерно так и подумала, — закивала мисс Вуд. — Я чего пришла — пойдём ко мне. Я плюшек закажу и твоего любимого чая. Поболтаем. Мне столько рассказать надо!

Санни через силу улыбнулась, представляя, как на холодном ветру возле озера её ждёт Рабастан.

— Я не могу, ещё два эссе надо закончить и пораньше лечь спать. Извини! Давай в другой раз.

— Да-а, до сих пор немножко волнуюсь, что ты стала такой, — Эжени сладко потянулась, — а мы только что с прогулки вернулись. Дамиан захотел погулять, да и Роб с нами был, и Чарити. Слушай, а тебе не кажется, что они с Робом очень друг другу подходят?

— Дамиан и Роб? — округлила глаза Санька, вызвав обалделое лицо у подруги. — Ну а что… Ну не злись, я пошутила!

— Это не смешно, — надулась Эжени.

— Нет, я не считаю Чарити хорошей парой для Роба, — поспешила реабилитироваться Санька. — Они слишком разные. Ему скорее подойдёт…. М-м. Даже не знаю.

— Ладно, поняла, удачи с эссе. Позову тогда Чарити к себе, она мне обещала показать новый каталог платьев. Если пораньше закончишь, присоединяйся.

— Ага, пока!

Эжени упорхнула — весёлая и беззаботная, а у Саньки сжалось сердце. Ей всё же стоит поговорить с ней про Дамиана. Мутный он какой-то. Не дай бог, испортит ей жизнь. Дальше может быть только хуже.

* * *

Конечно, она опоздала на добрых двадцать минут, но Рабастан не упрекал. Поднялся с широкого корня дуба, нависающего над обрывистом берегом, и приветливо улыбнулся.

— Я уже думал, что ты не придёшь. Готова?

— Басти, я… — все благие намерения улетучились от его серьёзного выжидательного взгляда. — Я думаю, что я не способна.

Он коротко рассмеялся.

— Санни, ты же ведьма! Конечно, ты способна. К тому же совершеннолетняя и ядро у тебя уже сформировано. Представляешь, каково было мне учиться два года назад? И ничего — жив, как видишь. Выше нос!

И она просто не смогла заявить, что учиться не будет.

— Что делать?

— Для начала смотреть. Начнём с очень маленьких расстояний. Видишь тот берег?

— Нет! Не вижу! — испугалась она.

— Так вот, это слишком далеко. Я тут уже начертил круги.

— Ты сводишь меня с ума, — вздохнула она, вставая в центр очерченного круга. Его быстрого испытующего взгляда она не заметила. — Что дальше?

— Всё просто. Видишь тот куст, рядом с ним тоже круг. Внимательно его рассмотри. Запомнила?

— Вроде бы да.

— Теперь смотри, — он усмехнулся и пропал, оказавшись прямо возле куста. — Видела?

— Да, но я…

Он тут же оказался рядом и принялся командовать:

— Закрой глаза и представь его в деталях. Очень подробно. Представила?

— Я боюсь!

— Знаю, первый раз всегда страшно. Ты пока ничего не делаешь, просто представляешь куст.

Его голос обладал странным успокаивающим действием. Саньке даже почти удалось расслабиться. И чего накрутила себя из-за этого гадкого профессора ЗОТИ?

— Да, представила.

— Ты должна захотеть оказаться возле куста в круге.

— Просто захотеть?

Она почувствовала, как он подошёл совсем близко, и вздрогнула, когда его ладони коснулись её лица.

— Тише-тише, я просто хочу, чтобы ты расслабилась. Вот так, не хмурься, — спокойный деловой тон заставил её устыдиться. От этих мягких поглаживаний по лбу и бровям было даже приятно. — Умница. Не открывай глаза.

Его ладони оторвались от её лица и прижались к животу Саньки. Глаза распахнулись сами собой.

— Вот здесь ты должна ощутить тепло, — похоже, её панику он даже не заметил, деловито инструктируя. И Санька снова закрыла глаза, — в конце концов, на ней тёплая мантия и довольно толстый свитер. — Сконцентрируйся на этом ощущении. Представь, что здесь собираются маленькие лучики со всего тела и превращаются в тёплый светящийся комочек. Чувствуешь?

Она ощущала только его руки, и, кажется, тепло шло именно от них даже через одежду. Но поспешила кивнуть.

— Теперь попробуй произнести заклинание. Для начала вслух.

— Аппарейт?

— Без вопросительной интонации, — усмехнулся он. — Уверенней, Санни! И чуть резче.

— Аппарейт!

— Да, вот так. Повтори ещё пару раз.

Пришлось повторить ещё раз десять, пока Рабастана удовлетворило звучание. Он отошёл в сторону:

— Теперь сконцентрируйся, ощути тепло в животе, представляй куст и одновременно мысленно произноси заклинание. И не бойся, все нужные зелья у меня с собой.

Она не стала думать, на что он намекает, упоминая зелья. Представила куст и круг травы перед ним. Светящаяся линия была явно начерчена с помощью магии. Тихонько вздохнула, стараясь ощутить тепло там, где так недавно были его ладони. Кажется, получилось. Заклинание произнесла про себя резко. Что-то дёрнуло её за кожу живота, чуть ниже пупка, дыхание перехватило. И всё закончилось.

Она распахнула глаза и увидела куст в одном шаге от себя. Ей удалось попасть ровно в центр нарисованного круга.

— Басти!

— Я здесь, — он широко улыбался, стоя очень близко.

— У меня получилось! — её переполнял такой восторг, что она засмеялась, когда Рабастан усмехнулся и, сжав руками её талию, немножко покружил, подняв над землёй. Шея у него была очень тёплая и крепкая — за неё пришлось ухватиться руками. Он почти сразу опустил её на землю, отстраняясь.

— Поздравляю, — сказал сдержанно. — Ты умница, Санни. Понравилось?

— Ещё как! — воскликнула она, пытаясь скрыть неловкость. — А можно ещё?

Какой смысл себя ругать, когда на тебя смотрят с таким удовольствием?

— Нужно, только задачу усложним. Твоя цель — вон тот камень. Видишь? Круг возле него.

— Вижу.

Она не заметила, как пролетело время. К сожалению, Басти не позволил ей попробовать аппарировать к хижине Хагрида, хотя она была не так уж далеко. Сказал, что для первого дня достаточно. Мол, и так молодец, — он думал, что будет хуже.

В Хогвартс она возвращалась в приподнятом настроении. Рабастан молча шёл рядом.

— Ой, — вспомнила она, отгоняя мечты о том, как станет аппарировать, куда захочет. — Ты же не сказал, что я тебе должна.

— Ты не замёрзла? — искоса посмотрел он на неё. Ступеньки главного входа были уже совсем близко.

— Нет, мне даже жарко. Ну, Басти!

— Хорошо, слушай. Но это будет очень сложно.

— И что же?

Он легко взбежал вверх и повернулся к ней.

— До самого бала будешь улыбаться мне при встрече.

— Ха, — Санька смотрела на него, запрокинув голову, и пыталась сдержать улыбку. Только ничего не получалось. — Я и так буду тебе улыбаться. Ты же научил меня аппарировать!

— Ну не дышать же, — хмыкнул он, с удовольствием её рассматривая. — Ладно, тогда к следующей субботе напишешь за меня эссе по чарам. Тему я тебе пришлю совой.

— Легко! — согласилась она и поднялась по ступенькам. Что-то в этом роде она и ждала. — А когда следующий урок?

— Не раньше, чем через неделю, ты слишком выложилась сегодня. Слабости нет?

Он распахнул перед ней дверь.

— Нет, — вздохнула она. Ждать неделю казалось очень обидным, — наоборот, у меня ощущение, что я здорова и полна сил.

— Это хорошо, — в холле он подмигнул ей и шутливо поклонился. — Я в подземелье, леди, можете не провожать.

И, сунув руки в карманы брюк, зашагал в сторону лестниц, ведущих вниз. Распахнутая настежь мантия красиво развевалась за его спиной. Он даже не оглянулся ни разу.

Санька стянула с рук перчатки и поспешила в гриффиндорскую башню. Ей бы ещё на метле полетать, и счастье будет полным. Только вот Рабастана об этом лучше не просить. Хотя она была не прочь написать за него ещё пару эссе. И сама повторит что-то за пятый курс, и эссе братьев у неё никуда не делись. А новость, что она его не любит, он принял очень спокойно. Она боялась худшего. Так что, может, и не было ничего, и это просто ребячество с его стороны? В любом случае, теперь можно было не беспокоиться, что он неправильно её понимает. А друг он классный. Так что не зря поговорила, даже отработки у вредного Робертса — не такая уж большая плата за тяжкий груз, снятый с души.

* * *

За завтраком в понедельник Санька вяло ковырялась в омлете на своей тарелке, когда появилась совиная почта. Она не выспалась — переполненная впечатлениями, полночи не могла уснуть. Не помогал даже учебник Истории Магии. Она бы и будильник не услышала, если бы её однокурсницы — Эва, Линда и Джейн — не заглянули в её комнату, прежде, чем идти на завтрак.

Писем она не ждала, выписанный еженедельный журнал «Магическая Англия» приходил по субботам, так что очень удивилась, когда одна из сов спикировала прямо к ней. Эжени, меланхолично читающая только что полученную газету, тоже встрепенулась, когда перед Санькой возле тарелки шлёпнулся толстенький пакет.

«Мама» — опомнилась девушка, осторожно беря пакет в руки. Сердце испуганно дёрнулось и забилось, как пойманная птица. Неужели мама прислала ответ?

— Что это у тебя? — её почту заметил Артур, спрятавший своё тонкое послание в нагрудный карман, не читая.

— Не знаю, — Санька вертела в руках плотный пакет, содержащий явно что-то большее, чем просто письмо. К сожалению, никакой подписи на нём не было.

— Так открой! — посоветовал Рыжик.

— Я бы не стал, — тут же вмешался Роберт, сидевший рядом с Санькой напротив Уизли, — проверь сперва на проклятия.

— Я не думаю, что профессор Дамблдор допустил бы в школу проклятое письмо! — возмутился его недоверчивости Артур. — Открывай, Молли, не слушай его!

— А я бы проверила, — поддержала брата Эжени. — Защитные чары Хогвартса действительно не пропустят по-настоящему тёмные вещи, но есть ведь и простые заклятия, очень неприятные. Вспомни свой фирменный летучемышинный сглаз, Молли! Тоже ведь безобидная гадость. Ну, почти безобидная.

— Я открою его в своей комнате, — решилась Санька, убирая пакет в сумку.

Артур обиженно засопел, а Роб и Эжени поддержали, хотя и в их глазах тоже светилось любопытство.

Отвлёк небольшой пакет, упавший перед Вудом.

— Опять! — на громкий возглас Артура стали уже оборачиваться с других столов. — Хотел бы я знать, что за богатая поклонница у тебя объявилась!

— Роб, что там? — Эжени едва не подпрыгивала от любопытства, её брат краснел и задумчиво вертел маленький пузатый свёрток в руках.

Четвёртое послание за месяц, без записок и других опознавательных знаков. И в каждом — какая-нибудь дорогая вещица. В первом были золотые запонки с рубинами, они сами вдевались в прорези на рукавах и никогда не терялись, приманиваясь простым «акцио» даже за много метров. Но приманить их мог только Роб, на остальных они не реагировали.

Во втором была изящная шкатулка с дорогим самопишущим пером. Роб даже ахнул тогда, открыв посылку. Такое перо способно писать под диктовку почерком хозяина, а также может копировать написанное сколько угодно раз. Вуд уже давно мечтал о таком и, как и с запонками, не смог отказаться от подношения неизвестного дарителя.

В третьем послании был маленький летающий снитч с функцией памяти. Он летал вокруг хозяина при повторении пройденого материала, зачитанного предварительно вслух, и каверзным голоском высмеивал ошибки. Роберт был очарован.

— Роб, — Санька с сомнением смотрела на нерешительного Вуда, — тебе это всё не кажется странным? Ты не пробовал выяснить, кто это?

— Какая разница! Отстань от него, Молли! — Рыжик возбуждённо брызгал слюной. — Открывай уже, дружище!

Эжени хмыкнула и покачала головой. Санька вздохнула. Неизвестная поклонница её немножко напрягала, но какое её дело, если Робу это до лампочки.

— Я всё-таки открою, — смущённо улыбнулся тот, осторожно распаковывая подарок.

Все затаили дыхание, уставившись на его руки. Даже Санька не удержалась.

— Какая милая змейка! — первой отреагировала сестра очарованного парня.

— Это браслет! — воскликнул Артур. — Я видел такой у дяди Расмуса. Правда, он запретил мне его трогать. Поднеси к запястью, и она сама совьётся в браслет. А если погладишь по головке, то она, кажется, должна начать ёрзать и массировать руку. И вроде ещё маленькие ранки залечивает. Вот — на мне попробуй, я тут поранился утром.

Все посмотрели на большую руку Артура. Там действительно была ранка на пальце.

— Почему ты сам не залечил? — удивилась Санька. Она любовалась, как маленькая золотая зеленоглазая змейка извивается в руках Роба, и тихонько шипит, прикрывая глазки, когда он трогает её спинку или хвостик.

— Ну, Роб! Испробуй! — настаивал Рыжик.

Роб с сомнением протянул змейку к руке Уизли, осторожно прихватив её пальцами за бока. Но, едва оказавшись рядом с ранкой Артура, змейка вдруг сильно зашипела, распахнула немаленькую пасть и щёлкнула челюстью.

— Ещё бы миллиметр, и остался бы без пальца, — Санька не одобряла страсть Уизли сразу все испытать, что присылают кому-нибудь из них.

— Ты что, не понял? — поддержала Эжени подругу, укоризненно поглядев на бледного Артура. — Все подарки зачарованы на Роба. Они никому больше не даются. Уже забыл, как убегал от взбесившегося снитча по всей гостиной? А перо, проткнувшее твою ладонь?

Роб виновато успокаивал свою змейку, гладя по напряжённой спинке. Гладкие золотые чешуйки поблёскивали в неярком свете большого зала. Из пасти высунулся длинный раздвоенный язычок и ласково лизнул Роба в ладонь, сразу же убравшись обратно.

— Гриффы совсем страх потеряли, — раздался рядом голос Рудольфуса Лестрейнджа.

Санька подняла голову — мимо проходил слизеринский префект с Беллатрикс, а за ним Рабастан и Флинт. Она чуть заметно улыбнулась Басти — обещала ведь. Тот подмигнул, довольный.

— Иди, куда шёл, Лестрейндж! — вскипел Рыжик.

— Я-то пойду, — кивнул Руди, — эй, Вуд, и не совестно светить... м-мм... стимуляторы особого назначения при дамах, а? Развлекайтесь, ребятки!

Флинт заржал, когда Роб, весь красный, выскочил из-за стола и почти бегом направился к выходу из большого зала. Змейку он забрал с собой. Руди скупо улыбнулся, остальные двое и вовсе не проявили эмоций. Не спеша, они ушли вслед за Робом.

— Идиоты, — побагровевший Артур поспешно накладывал на тарелку пирожки с мясом. — Он даже не поел. Пойду, отнесу.

— Что этот гад имел в виду? — спросила Эжени. — Я ничего не поняла.

— Я потом тебе объясню, — хихикнула Санька. Робу она посочувствовала, но от нелепой ситуации хотелось заржать как Флинт. Она искренне считала, что глазастый Рудольфус оказал услугу, тремя словами объяснив назначение подарка. Роберту бы спасибо сказать, но ему даже в голову не придёт — ох уж эта вражда гордых гриффов и слизеринцев.

* * *

До урока оставалось ещё двадцать минут и, хотя на ЗОТИ Санька боялась опоздать больше, чем на другие уроки, она всё же забежала в комнату, чтобы посмотреть содержимое своего пакета.

После конфуза с Робом она решила никогда не вскрывать послания при всех. А то мало ли что.

Не очень сложное заклинание проверки подозрительных предметов она и сама знала. Так что, увидев мелькнувшее голубое свечение упаковки, быстро её разорвала. На кровать выпал скрученный трубочкой пергамент и пушистая шапка, связанная из до невозможности нежной шерсти. Шапка была серая с белыми полосками.

Она сразу её примерила перед зеркалом в шкафу, оттягивая прочтение письма. Шапка окутала голову ласковым теплом и смотрелась просто обалденно. Жалостливо вздохнув, Санька её сняла, прижала на мгновение к щеке и засунула на полку.

Послание раскрыла быстро, боясь передумать.

«Дорогая Санни!» — начиналось письмо. Быстро посмотрев на подпись, Санька убедилась, что писала мама.

«Мы были очень удивлены и обеспокоены, получив твоё письмо. Спасибо Мюриэль, гостившей у нас в этот момент. Она отговорила твоего отца немедленно забрать тебя из школы.

Но мне всё равно кажется, что с тобой не всё в порядке. Тётя Мюриэль всегда тебе потакала, но ты же понимаешь, что есть вещи, которые не стоит скрывать от родителей.

Санни, что бы ни случилось, моя девочка, ты всегда можешь прямо сказать об этом мне. Я тоже училась в Хогвартсе и смогу тебя понять не хуже тётушки.

Шапку я вязала тебе сама, хотела отдать на день рождения. Но отец против нашей встречи в Гринготтсе, и я решила послать её совой. Не забывай надевать её на прогулки. Она зачарована от любых ударов, остановит даже камень, пущенный в голову. Шерсть от нашего книззла Рекса с добавлением волос единорога может менять оттенки, подстраиваясь под верхнюю одежду.

Напиши мне, если тебе что-то нужно. Не всё можно сказать отцу, я понимаю.

P.S. Почему твоё письмо принесла незнакомая сова? Что случилось с Милашкой?

P.P.S. Профессор Робертс, хоть и слизеринец, но очень толковый преподаватель. Возможно, ты что-то не так поняла. Мальчики отзываются о нём очень хорошо.

Целую, мама».

Санька выдохнула и счастливо улыбнулась. Она и не заметила, что при чтении письма просто перестала дышать. Ей было странно, что письмо так обеспокоило родителей. Что же она такого написала? Впрочем, искать черновик и перечитывать времени уже не было.

Быстро сунув письмо в сумку, чтобы позже перечитать ещё не один раз, она побежала на занятие. Скатившись с лестницы по перилам, она едва не упала в пролёт, но настроения это не испортило. Дальше она уже спускалась почти нормально, прыгая через две ступеньки.

И как она могла забыть про свою сову? Милашка, значит. Санька решила на следующей же перемене проверить совятню. Теперь, зная имя, она хоть позвать её сможет.

И всё же она опоздала. Возле кабинета ЗОТИ тишину можно было резать ножом. С сильно бьющимся сердцем, Санька робко постучала и приоткрыла дверь.

Ребята, вымуштрованные невозможным Робертсом, что-то быстро строчили перьями на пергаментах и даже не оглянулись на неё, пока профессор противным голосом не произнёс.

— И снова здравствуйте, мисс Прюэтт.

— Простите за опоздание, — выдохнула она, глядя на его черные ботинки, начищенные до блеска.

— Какая уважительная причина вас задержала, мисс, что вы опаздываете на проверочную работу?

Санька скосила глаза на ребят. Свободное место снова было рядом с Флинтом. Эжени сидела с Артуром, а Роба вообще не было видно.

— Я дождусь ответа? — напомнил о себе Робертс. — Видимо, нет. Прекрасно, мисс. Садитесь. Пять баллов с Гриффиндора и отработка в четверг вечером. Мистер Флинт, покажите своей рассеянной соседке, что нужно делать. Мистер Мэдисон, вы собираетесь делать мисс Шепард предложение? Нет? Странно. Тогда сядьте ровно. А лучше поменяйтесь местами с мистером Хиггинсом. Мисс Прюэтт, вы долго намерены шуршать?

Санька быстро достала учебник, чистый пергамент и перо. Флинт улыбнулся краем рта и придвинул к ней свою чернильницу-непроливайку.

— Нужно описать своими словами воздействие «Империуса» на мага, — прошептал он. — Ну, всякие там нюансы, понимаешь?

Санька благодарно кивнула. Тему она знала неплохо, прочитав нужную главу ещё в пятницу.

Она не успела дописать последнее предложение, когда пергамент выскользнул из-под пера, взмыв в воздух.

— Время вышло, — заявил профессор, взмахом руки приманив к себе парящие пергаменты. Они сами сложились в стопку на краю его стола. — Новая тема будет о втором непростительном. Мисс Прюэтт будет так любезна, что выйдет к доске и расскажет всем его суть.

— Не дрейфь, — шепнул Флинт, — это про…

— Силенцио! Мистер Флинт, я рад, что вы испытываете к мисс Прюэтт столь тёплые чувства, но будьте добры демонстрировать их не во время занятий! Мистер Хиггинс, я сказал что-то смешное? Два бала с Гриффиндора! Мисс Прюэтт, прошу!

На негнущихся ногах Санька вышла к учительскому столу и повернулась к классу. Флинт, покраснев, на неё не смотрел. Руди и Бэль одинаково не проявляли никаких эмоций, на лицах остальных можно было прочитать любопытство и злорадство — радовались, что спросили не их. И только Эжени сочувственно вздыхала.

А Санька судорожно гадала, о чём речь — Авада или Круциатус.

— Мисс Прюэтт, мне кажется, я наложил Силенцио не на вас, а на мистера Флинта. Мы дождёмся ответа?

— Круциатус, — выбрала она, — второе непростительное — это Круциатус.

— Похвально. И как вы охарактеризуете его действие?

Взмолившись внутренне, чтобы её не заставили его демонстрировать, Санька сглотнула и произнесла первое, что пришло в голову, не зря же в своё время читала столько фанфиков:

— Это заклинание причиняет очень сильную боль, человек может сломать кости, когда бьётся в конвульсиях от его действия.

— Впечатляюще, — хмыкнул Робертс, — вам бы романы писать, мисс Прюэтт. На что конкретно воздействует Круцио?

— М-мм. На части человеческого тела.

— Вы пугаете меня, мисс. На какие именно части, сможете перечислить?

Санька злилась, считая, что мама насчёт него ошибалась. Ничего хорошего в нём нет. И братья тоже не правы. Вот что он у неё? Анатомию спрашивает? Ладно же!

— На все части. Руки и ноги, на шею, на грудную клетку…

— Шикарно, мисс Прюэтт. Садитесь. Только что мисс Прюэтт очень наглядно озвучила распространённое заблуждение насчёт второго непростительного. Есть желающие её поправить? Лестрейндж, два бала Слизерину, и нет, мне неинтересно слушать вас. Мисс Блэк, вас это тоже касается. Два балла Слизерину. Ещё кто-нибудь? Мисс Вуд? Нет? Один балл с Гриффиндора.

Никто даже не роптал, ибо знали, что чревато. Так, как Робертс, ни один преподаватель не зверствовал, даже МакГонагал была сущей бабочкой по сравнению с ним. Санька затаилась, боясь громко дышать. Флинт ёрзал на месте. Силенцио с него так и не сняли.

— Хорошо, записывайте, кто не в состоянии запомнить. Мистер Флинт, вас это тоже касается. Итак, Круцио. Сильное болевое заклинание, как поведала нам мисс Прюэтт. Считается непростительным после закона, выпущенного в 1956 году Министерством Магии, о трёх опасных заклинаниях, наносящих здоровью мага непоправимый вред. Изначально использование Круциатуса носило чисто медицинский характер. И как некоторые из вас могут догадаться, медикам в крайних случаях разрешается использовать Круцио для лечения пациентов. В каких случаях, мисс Прюэтт?

Санька зависла. Она не могла поверить, что это правда. Ну кто станет мучить больного человека, причиняя ему боль? Хотя…

— Чтобы запустить остановившееся сердце! — выпалила она.

Робертс одарил её холодным взглядом.

— Один балл Гриффиндору. Совершенно верно. Это одна из областей применения. Впрочем, для понимания этого вполне достаточно. Переходим к действию. Когда человек испытывает боль в обычной жизни, безо всяких непростительных? Правильно, мисс Шепард, ожог. Три балла Слизерину. Итак, что происходит при ожоге? Нервные клетки покрывают всё тело человека, где-то их больше, где-то меньше. Именно нервные окончания позволяют нам осязать, чувствовать, испытывать боль или наслаждение. Вижу, что вы знаете, мистер Флинт, самые насыщенные нервными окончаниями части тела человека. Жаль, что вы не можете озвучить.

Санька покосилась на Флинта, который перестал скалиться в улыбке и слегка покраснел.

— Итак, при ожоге нервные окончания получают импульс, — продолжил Робертс, взмахом палочки изобразив на доске схематичного человечка. Появилось изображение горящей свечи. — От нервных окончаний импульс стремительно бежит в мозг, донося информацию об ожоге. Мозг обрабатывает информацию и посылает обратно на конечность человека другой импульс, предупреждающий носителя об опасности самым простым и доступным способом, этот импульс воспроизводит боль. Это происходит настолько быстро, что нам кажется, что мы сразу ощутили боль от ожога, и даже не задумываемся о механизме этого знания.

На нарисованном человечке побежали синие точки к голове, а потом красные точки от головы к обожжённой руке. Человечек открыл нарисованный рот и отдёрнул руку от свечи. Точечки застыли.

— Что же происходит при Круцио? — взмах палочки профессора, и свеча исчезает. — Раз раздражителя нет, нет и импульсов в сторону мозга.

Синие точки поблекли и исчезли с рисунка человечка. Появился другой человечек с палочкой в вытянутой руке.

— Заклинание Круцио потому и относится к ментальным атакам, что действует непосредственно на мозг человека, — от палочки нарисованного злодея в голову несчастному первому человечку побежали синие точки. — Мозг получает ложную информацию о повреждениях организма. Не распознав ложь и локализацию повреждений, мозг бьёт тревогу и посылает предупреждающие импульсы на все нервные окончания человека. И человек испытывает боль, хотя никаких повреждений нет и в помине.

Человечка на доске просто затопили красные точки, разбежавшиеся от головы во всех направлениях. Он скрючился, упал и забился в судорогах.

Саньку передёрнуло.

— Но если это ложь, разве нельзя как-то…

— Пять баллов с Гриффиндора, мисс Стэнли, за выкрик с места. Итак, записываем: сильный окклюмент может ослабить или даже свести на нет действие этого непростительного. К сожалению, среди вас таких нет. Возможно, мисс Блэк когда-нибудь сможет достичь в окклюменции приличного уровня. Остальные — увы. Маглорождённые, мисс Стэнли, просто не смогут обучится этой науке.

— Хоть демонстрировать не нужно, — пробормотала Санька, вызвав бесшумный смешок Флинта. Она догадывалась, кого это могут попросить.

К её ужасу, профессор Робертс услышал, судя по противной улыбке на его лице, обращённой к ней.

Не спуская глаз с Саньки, он холодно произнёс:

— До конца урока осталось две минуты. Все свободны. Мистер Флинт, Фините Инкантатем! Мисс Прюэтт, вас я попрошу остаться!

Санька с нехорошим предчувствием опустилась обратно на стул, глядя, как остальные поспешно покидают кабинет.

— Я подожду, — сказала ей Эжени.

— Не советую, мисс Вуд, — сразу отреагировал Робертс. — Увижу вас у кабинета — и ваш Дом потеряет ещё десять баллов.

Эжени вспыхнула и поспешила уйти. Санька тоскливо рассматривала картинку на доске. И мама ещё уверяет, что он приличный человек!

— Итак, мисс Прюэтт, — произнёс профессор, когда дверь за последним студентом закрылась. Щёлкнул замок, напугав девушку ещё сильнее. — У меня к вам деловое предложение. Оно сложилось из вашего желания увидеть демонстрацию второго непростительного.

— Но я не это имела в виду, — запротестовала она.

— Всё сказали? Суть предложения проста. Я две секунды испытываю на вас непростительное и отменяю три отработки. Соглашайтесь.

— Только три? — уточнила она, шокированная предложением. С одной стороны, заманчиво было бы избавиться от отработок, но испытать жуткую боль…

— Забавный вопрос, — хмыкнул он, — хорошо, все отработки и три секунды Круцио.

— А это разрешено? — её уже потряхивало от перспективы корчиться на полу от боли.

— Одно заклинание входило в программу урока. Разрешение Министерства подписано. Более того, класс экранирован от следящих чар и от всех звуков. Если сами не поделитесь, никто не узнает.

Санька почувствовала мурашки, бегущие по спине, и с несчастным видом посмотрела на Робертса. Было слишком много заданий от всех профессоров, чтобы упускать возможность избавиться от четырёх отработок. Да и что такого, она даже зубы без наркоза лечила в той жизни. Всего три секунды!

— Я согласна, — очень тихо произнесла она.

— Никак не могу понять, вы чрезмерно храбры или непомерно глупы, мисс Прюэтт, — задумчиво произнёс профессор. — Выходите к доске.

Проигнорировав очередное оскорбление, Санька вышла к доске, ощущая сильную дрожь в коленках. Постаралась расправить плечи и твёрдо взглянуть на садиста-преподавателя.

Он даже не дал ей подготовиться. Сразу поднял палочку и резко произнёс:

— Круцио!

Санька вздрогнула и зажмурилась. Почему-то защипало уши, но это сразу прошло. Она недоумённо открыла глаза.

— Так я и думал, — мрачно произнёс Робертс, убирая палочку. — Хорошо, что я не легилимент! Откуда у вас эти серьги?

— Мне подарили, — пролепетала она. — Я не могу сказать.

— Тёмный Лорд, что ли? — хохотнул он, но тут же добавил: — Ладно, я пошутил! Кто-то очень хорошо о вас позаботился. Знать бы, почему.

— Я не знаю.

— Не сомневаюсь. Свободны, мисс Прюэтт. Отработки отменяются, можете идти. И книгу свою заберите, мне тут ваши вещи хранить негде.

Он отлевитировал ей на парту томик по занимательным чарам со своего стола.

Она поспешно запихала его в сумку.

— И ещё, — мистер Робертс уже сел за стол и придвинул к себе пергаменты. — Если вашей подруги нет за дверью, то вам очень повезло узнать цену вашей дружбы. Целых десять баллов. Подумайте об этом на досуге.

Эжени не было, но Санька отмахнулась от последних слов профессора. Ничего это не значит, подумаешь — не подождала. Он просто ненавидит гриффиндорцев и хочет нарочно их поссорить.

* * *

Неделя летела стремительно. Санька едва успевала справляться с заданиями профессоров, будто сорвавшихся с цепи. Каждый счёл своим долгом постоянно напоминать им про ТРИТОНы, задавать километровые эссе и отработку бесконечного множества заклинаний. Проще всего было с зельями. Слизнорт не мучил их лишний раз, зелья варились в классе именно те, которые могли спросить на ТРИТОНах, а эссе он задавал короткие, да и то всего дважды.

Профессор ЗОТИ временно прекратил придирки к Саньке, лишь иногда останавливая на ней задумчивый взгляд. Только запретил пересаживаться от Флинта, мотивируя тем, что оба от такого соседства стали соображать гораздо лучше. Квинтус лишь обрадовался и добросовестно подсказывал Саньке, если она чего-то не знала, через раз зарабатывая Силенцио до конца занятия. С ним было легко и весело. Эжени пересадили к слизеринцу Регану Мэдисону, добродушному здоровяку, который неожиданно тепло отнёсся к такому соседству, а Робу в напарницы досталась слизеринка Эмили Гамп, большеглазая девочка с мечтательным взглядом и торчащими во все стороны короткими волосами. Маленькой она смотрелась даже на фоне стройного Роберта.

А ещё были уроки танцев. Руди и Беллатрикс сами сильно уставали от учёбы, но не показывали виду, обучая Саньку все с тем же огоньком и удовольствием. Осинкина и сама замечала, что стала двигаться лучше и почти без ошибок танцевала и вальс, и танго, и ещё пару танцев. МакГонагал как-то даже похвалила её за хорошую осанку.

В выходные наступила передышка, точнее — в воскресенье. Занятия в понедельник и вторник отменили ради бала и подготовки к нему, зато в субботу было восемь пар.

В воскресенье мало кто пошёл в Хогсмид, все готовились к балу, то и дело гоняя сов за упущенными из виду мелочами. В гостиной стояла невообразимая суета. Девочки то и дело демонстрировали всем свои платья. Кто-то что-то кроил прямо на столе перед камином, кто-то вырезал украшения для зала по поручению Эжени. Повсюду свисали ленты, отрезы ткани и всякая мишура.

Парни от такого зрелища сбегали в свои комнаты или в Большой зал, где обсуждали девчонок и свои пары на балу. Об этом сообщил Роб — его, единственного из парней, девочки допускали оценить свои наряды. Возможно, потому, что он для каждой находил комплименты, хорошо разбираясь в стилях магической моды, и не пытался дезертировать.

Санька с трудом сдерживала улыбку при виде Роба в окружении девчонок, её так и подмывало спросить, использовал ли он змейку по прямому назначению. Но сама же возмутилась, когда Артур по секрету и очень громко сообщил им с Эжени прямо в Большом Зале, что Роб носит подарок на щиколотке и никогда не оставляет в комнате, уходя со змейкой даже в душ.

— Ну и что? — спросила его Санька, отпивая морковный сок и краем глаза следя за столом Рейвенкло — несколько человек повернулись к ним на голос Артура. Ещё и Дамиан слышал и так усмехнулся неприятно, что Рыжику захотелось врезать. — Ты знаешь, что сплетничать нехорошо? Он же твой друг.

Просвещённая Санькой Эжени закатила глаза:

— Балбес ты, Рыжик! Завидно, что ли?

— А вдруг он там это… — Артур смешался, покраснел и быстро впился зубами в большой кусок пирога. Оказалось, что он только что заметил Роба, который подошёл и занял место напротив него. Артур подхалимски заулыбался и, дожевав пирог, стал выпрашивать у него последнее эссе по трансфигурации:

— Ну последний раз, друг. Я просто не успел!

Санька хотела уже сказать, что об этом думает, когда к ней спикировала небольшая сова. Уронив листок, сова сделала над залом круг почёта и улетела.

— Что там? — сразу спросила Эжени, которая тоже косилась на Артура с неприязнью.

Санька показала ей две строчки на маленьком куске пергамента.

«Александра, здравствуй! Будь готова завтра к девяти утра.

Джейсон Гидеон Прюэтт, Прюэтт-холл, 29 октября 1967 года»

И тогда Санька вдруг осознала, что уже завтра у неё день рождения и она наконец увидится с отцом. Больше ни о чём она думать не могла.

Даже великолепное платье с самыми прекрасными туфельками не затмили беспокойства. Валери передала их через Беллатрикс, с которой Санька должна была встретиться на последнем уроке танцев.

Увидев в этот вечер возле Выручай-комнаты Рабастана, она очень удивилась, а мисс Блэк невозмутимо пояснила, что всё-таки танго им двоим нужно отрепетировать вместе, чтобы хоть чуть-чуть привыкнуть друг к другу.

Басти и правда был хорош — высокий, гибкий, пластичный. В танце он смотрелся едва ли хуже брата. А может быть, даже лучше. И привыкать слишком долго не пришлось, манера братьев мало чем отличалась. Младший Лестрейндж был на редкость спокоен, вежлив и собран. Поощрительно улыбался, когда у неё получались особо сложные движения. Необидно поправлял, когда ошибалась. А в конце так целомудренно поцеловал руку, что она полностью поверила, что теперь он просто друг.

Спала она беспокойно. Видимо, так нервничала перед встречей с отцом, что он ей приснился. Сначала он был Ноттом с голосом Робертса, потом превратился в Волдеморта и требовал, чтобы она показала ему Круцио, потом почему-то стал Рудольфусом, который с вкрадчивой усмешкой признавался ей, что он и есть её отец.

И в семь часов, проснувшись от будильника, она чувствовала себя вялой и разбитой.

Каким образом свяжется с ней отец, и как собирается забрать, она даже не представляла, поэтому пошла с Эжени на завтрак. Только есть ничего не хотелось, ограничилась стаканом молока и парочкой крекеров.

— Ты такая бледная, — сказала Эжени, с аппетитом уплетавшая порцию овсяной каши. — Не заболела?

— Нет, спала плохо.

— Я тоже. Представляешь — Реган Мэдисон пригласил меня на бал.

— Кто? — удивилась Санька.

— Ну, здоровый такой, со Слизерина. Мы теперь вместе на ЗОТИ сидим.

— А! Так классный парень. А ты что?

— Дурочка! Меня же Дамиан пригласил давным-давно. Так и сказала Регану, что опоздал. Так он все равно попросил оставить ему два танца. Ты видела его? Он же как медведь. Отдавит мне все ноги.

— Отказала в двух танцах?

— Согласилась, — покаянно вздохнула Эжени, — я его побаиваюсь, вдруг обиделся бы. Я туфли так зачаровала из-за этого, что хоть Хагрид наступит — ничего не почувствую. Надеюсь, Дамиан не приревнует.

— Молодец!

Санька уже хотела намекнуть, что Дамиан не очень хороший парень, как рядом материализовался хогвартский домовик.

— Мисс Прюэтт должна пройти в кабинет директора, — сообщил он и исчез.

— К директору? — испугалась она.

— Ты чего? — Эжени прыснула. — Это наверняка твой отец за тобой пришёл. Оденься теплей, сегодня холодно очень.

— Отец?

— Молли, не тупи! Камин, через который родители приходят, только у него открыт. Ты чего? Всегда же так. Тем более, что сейчас почти девять, как он тебе и обещал в письме.

Одевшись в рекордные сроки, Санька почти бегом добежала до горгульи и в растерянности остановилась — пароль ей в очередной раз сказать забыли. Но её явно ждали — проход сам открылся, пропуская на винтовую лестницу.

— Девочка моя! — воскликнул директор, едва она вошла. — Вот и ты!

— Здравствуйте, профессор! — Санька хотела ещё что-то сказать, но вдруг заметила высокого черноволосого мужчину возле камина. — Отец?

— Готова, дочка? Всего доброго, Альбус. Ну, что такое? — он был похож на братьев, только старше и представительнее. И волосы не просто черные, а с сединой. Глубокие морщины возле носа и на лбу. Глаза серые — умные и усталые — рассматривали её придирчиво.

— Ничего, — отмерла Санька и поспешно подошла к камину. — А мы куда?

— Чётко назови — «Чёрный лотос».

Девушка заметила, что директор при этих словах отца удивленно поднял брови.

Она поспешно зачерпнула дымолётный порошок и, швырнув его в камин, шагнула в зелёное пламя.

— Чёрный Лотос!

Ощущение взбесившегося лифта и каруселей «Сюрприз» — и прощай, Хогвартс! Хорошо, что она не поела.

— Проходи, Антуан, мой друг. Или лучше сказать — мой враг? — Магнус Нотт указал бокалом на соседнее уютное кресло перед камином, щелчком пальцев отпуская проводившего гостя мальчишку:

— Брысь отсюда!

Тот сверкнул на профессора Хогвартса любопытным взглядом озорных карих глаз, замешкался в дверях и, наконец, скрылся.

Дверь громко хлопнула, послышался топот и звук покатившегося по лестнице тела.

— Не убьётся? — Робертс опустился в кресло, принимая отлевитированный ему бокал с коньяком, и придирчиво осмотрел жидкость на просвет. Понюхал, поболтал в бокале.

— Они тут живучие, — пожал плечами Нотт.

— И почему враг? Ты успел поругаться с моим патроном? Или Лестрейндж досадил чем-то твоему отцу?

— Ещё нет, — криво усмехнулся Нотт. — Но кто знает, что будет дальше. Времена смутные.

— Это да… Странное место для встречи, — хмыкнул профессор, оглядывая небольшую комнату. Стены увешаны потрёпанными коврами, на голые доски пола брошено несколько шкур, за плотным пологом в углу, видимо, спальное место. — Лорд Нотт по-прежнему лютует?

Магнус откинул со лба светлую чёлку и ухмыльнулся.

— По-прежнему. Я в мэноре теперь практически не появляюсь. Здесь тоже бываю наездами, даже своей комнаты нет, веришь? В мэноре того же Абраксаса у меня почти законная спальня, а тут нет.

— Почему же, поверю. Ты, помнится, как Хогвартс закончил, в мэноре всё на вассалов переложил. Как они, справляются без наследника? И что это за место? — Робертс откинулся на спинку кресла, внутри которого что-то хрустнуло и заскрипело. — Мерлин! Репаро уже не работает?

— Этому креслу сотня лет. Что ты хочешь? Это кабинет Яксли. Теперь он здесь заправляет, толковый мужик. Наша приграничная цитадель всегда требовала повышенного внимания. Но нынче тут спокойно. Корвин за границей присматривает да парней гоняет, их тут всего дюжина на обучении у старика. А у меня своих забот хватает. Лучше скажи, как Хогвартс?

— Стоит. Что ему станется? Вот ваша башня меня пугает. Дракклова печень! Я сам едва не навернулся с этой лестницы.

— Да брось, тут суровый народ живёт, им не привыкать. Парни все вместе в казарме живут, так им тут недолго кантоваться. И оба наставника там же, из молодых. У целителя местного в башне комната обустроена. Так себе целитель, но тем не менее, — Нотт сделал глоток из бокала и закинул ноги на низкий столик. — И вообще — не придирайся. За ними всеми тут миссис Яксли присматривает, Марта — она ещё меня гоняла, помнится, и розги — это было самое ласковое. Но парни при ней всегда одеты и накормлены.

Магнус Нотт сделал вид, что перебирается в приграничную цитадель поместья, когда отец, разбушевавшись в очередной раз, велел без невесты в мэнор не возвращаться. Благо, наследнику было где голову преклонить, и денег на жизнь тоже пока хватало. Да и Тёмный Лорд скучать не давал. Что-то назревало, но пока ничего конкретного сказать было нельзя.

Иногда он ночевал здесь, в северной башне. Стелили ему прямо в этом кабинете, но большего ему и не требовалось. Заведённые здесь простые нравы покорили его ещё в детстве, когда совсем мелким пацаном он прилетал сюда на метле. А позже, учась в школе, обязательно проводил здесь один летний месяц, наслаждаясь полупоходными условиями.

Вот и сейчас какая-то чумазая рожица сунулась в дверь без стука:

— Господин!

— Что там?

Мальчишка, уже другой, покосился на профессора, блестя глазами.

— Стену пробили у дальнего загона, и ограда порушена. Там диких гиппогрифов видели. Двух! Тётка Марта ругается, что свиньи убегут.

— А Яксли что? От меня-то что требуется?

— Так он и прислал, ваша светлость. Спрашивает, не изволите ли диких гиппогрифов помочь отловить, пока загон латают и ограду восстанавливают?

— А что, совсем дикие? — Нотт с грохотом опустил ноги в сапогах с металлическими набойками на пол и поставил бокал на стол. — Ваше профессорство, ты как — прогуляемся?

— И часто тут такое? — поинтересовался Робертс, легко поднимаясь на ноги.

— Гиппогрифы? Конкретно они — не часто, но и других тварей хватает. Яксли тут дикие гиппогрифы по соседству не в кайф, сам понимаешь, а они явно себе гнездовье готовят к зиме. Вспомним молодость? А, Тони?

— Ты всё такой же, — усмехнулся Робертс, накидывая на себя утеплённую мантию. — И зови так красавчика Долохова, если не страшно. А меня — либо профессор, либо мистер Робертс, если имя не можешь запомнить.

Магнус широко улыбнулся и хлопнул его по плечу, заставив гостя поморщиться:

— Не кипятись, Антуан! Долохов — нормальный мужик, зря ты так. Тёмный Лорд его не за красивые глаза ценит, уверяю.

Они решили миновать лестницу и аппарировали прямо к стойлам за башней.

— Я в курсе, что ценит Тёмный Лорд, — поморщился профессор, подозрительно разглядывая уже осёдланных гиппогрифов. — Мой патрон Лестрейндж тоже им странно очарован.

— Я не очарован, — поморщился Нотт, подходя к самому крупному зверю. — Давай о делах позже. Приглашаю тебя пообедать в любой ресторан на выбор. Даже магловский.

— Замётано! Какой из этих зверей поспокойнее?

— Корвина спросить надо. Хотя, погляди на того, с белой шеей, — ты ему понравился. Яксли их всех дрессирует на славу.

Управляющий уже подходил к ним, слегка прихрамывая на правую ногу.

— Магнус, профессор, — коротко кивнул он. — Твоя светлость, советую вам держаться на восток, а через пару километров свернуть к горе. Мы подлетим с другой стороны. Я подозреваю, что гнездовье там, и ребята наши видели у подножия холма какие-то кости. Не иначе кабана задрали. Значит, они здесь уже как минимум трое суток.

— Понял, Корвин. Ты лучше скажи, тебе живыми брать или как?

Мужчина задумчиво погладил могучую шею ближайшего гиппогрифа. В широкой кожаной куртке, грубых штанах и очень грязных сапогах он напоминал Робертсу крестьянина. Впрочем, это они с Магнусом смотрелись здесь чужеродными элементами в своих мантиях.

Яксли оглянулся на стоявших неподалёку подростков. Те сбились в кучу, ожидая решения взрослых. Судя по их виду, они сами мечтали отправиться на охоту.

— Одного, пожалуй, взял бы живым, но это явно пара. Однолюбы, мать их. Сдюжим ли обоих?

— Вчетвером запросто, — решил Магнус, ласково поглаживая шею благородного животного, которого выбрал для себя. — Воспитаешь?

— Не вопрос. Парней учить буду. Есть у меня один на примете, хорошим дрессировщиком будет.

— Кто же это?

— Маркус Бойл, — Яксли показал на темноволосого крепыша, вышедшего из-под навеса. — Он и седлал всех. Полетишь на Клыкастике, парень. Выводи.

— Хороший выбор, — одобрил Магнус. — Антуан, мантию не жалко? Эй, парни!

Нотт пронзительно засвистел, призывая молодёжь.

Те бегом бросились к своему патрону.

— Кто одолжит куртки профессору и мне? В обмен на мантии.

Недавние выпускники Хогвартса быстро сориентировались и двое сразу сорвали с себя крепкие кожаные куртки. Один протянул свою Робертсу.

Антуан снял утеплённую мантию и забрал куртку у парня:

— Благодарю, мистер Пранк! Надеюсь, нет вероятности, что вы в моей мантии полезете к свиньям?

— Мерлин с вами, профессор! Пылинки не будет! Сохраню в лучшем виде.

— Стив — отличный боец, — усмехнулся Нотт, тоже переодеваясь, — но и башка хорошо варит. Не хочешь уже в поместье перебраться, парень? Отцу ты понравишься, тренироваться и там можно, ты уже готов. А хорошие счетоводы редкость, всегда нужны.

— Мистер Яксли тоже так говорит, — Стив замялся от всеобщего внимания. Невысокий и крепкий, с рыжеватой шевелюрой и ясными голубыми глазами, он совсем не производил впечатление счетовода. Робертсу они всегда представлялись эдакими сухарями, а из парня так и плескалась внутренняя энергия, и хорошо просматривался весёлый задор. Впрочем, у Ноттов, наверное, тут все боевики — и счетоводы, и целители. У Лестрейнджей не так. Там каждый занимается своим делом. — Профессор, а как там моя сестрёнка?

— Мисс Пранк в полном порядке, — сухо ответил Робертс, осторожно усаживаясь в седло на гиппогрифе, — судя по тому, что из всех шалостей пятого курса Рейвенкло торчат её лисьи уши.

— Э… лисьи?

— Патронус, мистер Пранк. Ваша сестра этим пошла в вас — смогла вызвать телесного патронуса уже через месяц после начала тренировок. Боюсь представить, к чему её припашет лорд Нотт после выпуска.

Магнус, обсуждавший вместе с Яксли план облавы, оглянулся на них с усмешкой:

— Барышень отец не припахивает, только если сами проситься будут. А так — замуж выдаст. У нас все парни видные и надёжные, а барышень не хватает. Стив, отстань от профессора и займись делом! Все готовы?

— Хвастун, — пробормотал Робертс себе под нос и легко тронул поводья. Гиппогриф клекотнул и пошёл на разгон вровень с остальными. Остающиеся парни поспешно расступились.

* * *

Санни выступила из камина, не споткнувшись, хотя голова закружилась знатно, и сразу по щиколотку утонула в пушистом ковре. Комната напоминала чью-то роскошную спальню. Прямо напротив камина под украшенным богатой вышивкой пологом находилась огромная кровать с измятыми подушками и сбитыми белоснежными простынями. Было чувство, что кто-то только проснулся в ней, просто вышел в уборную и вот-вот вернётся. Причём, кто-то не один.

Высокая, богато одетая дама тут же шагнула к ней сбоку, поддержав под локоть.

— Всё в порядке, дорогуша? Лорд Прюэтт! Всё готово, как вы приказали. Камин по коридору и сразу направо. Скроем его сразу после вашего ухода.

— Доброе утро, мадам. Из этого камина точно уйти нельзя?

— Обижаете, ваша светлость, — дама очень забавно похлопала ресницами. — Аврорат лютует, перекрыл нам выходы через все камины на трое суток, так что все клиенты уходят ножками. Увы-увы, добрый сэр!

— Аппарация?

— Так барьеры поставили на всё здание, ироды.

— Порт-ключи?

— Блокируются. А то всегда найдутся хитрецы, желающие уйти тихо, не заплатив. Таков бизнес, сэр.

— Чёрный лотос?

— Патент на название вернётся к своим хозяевам сразу после ещё одной активации, если гость всё же появится. Или в течение часа.

— И куда же?

— В министерство, конечно — в отдел по обслуживанию каминной сети. Аренда патентованного названия для временного камина — пятьдесят галеонов в час. Там забавных названий ещё с пару десятков. Сами понимаете, конфиденциальность — товар штучный, и многие клиенты готовы платить большие деньги за временные, неизвестные никому камины.

— Прекрасно, мадам! Надеюсь, оплата вас устроила.

— Более чем, мой лорд. Ваши сыновья были щедры. Только один вопрос. Вы уверены, что нужны именно мальчики? У меня есть шикарные…

Лорд Прюэтт искоса взглянул на дочь, растерянно смотрящую по сторонам, и покачал головой:

— Всё именно так, как договорились. И будьте готовы, что им обоим сотрут память.

— Разумеется, нам не привыкать, — скромно улыбнулась мадам.

— Отлично. А нам лучше поспешить. Моё почтение.

Санька мало что поняла из разговора отца с подозрительной мадам, и поспешила за ним в коридор, скрытый красивым гобеленом с изображением довольно фривольной сцены у ручья.

За ещё одним гобеленом скрывался очередной камин, в котором Саньке пришлось чётко произнести: «Отдел Тайн», и назвать номер допуска, который сразу выветрился из головы.

— Где мы? — испуганно спросила она отца, едва лорд Прюэтт вышагнул следом за ней в широкий пустой коридор, где гулко отражался от стен каждый шаг. Факелы на стенах давали не так много света, и ощущение было не из приятных.

— Не бойся, Санни. Это министерство. Мы здесь по очень важному делу, но ненадолго. Сейчас нас встретят. Потерпи.

Но терпеть не пришлось. Прямо напротив них в стене образовалась дверь, из которой выглянул невысокий седой человечек в светло-голубой мантии и круглых очках. Он приветливо улыбнулся отцу:

— Доброе утро, лорд Прюэтт. Как добрались? Доброе утро, мисс Прюэтт. Пройдёмте.

Их очень быстро провели через анфиладу комнат и несколько дверей. Потом был и круглый зал, где двери начали кружить вокруг них, как только вошли. После остановки было совершенно непонятно, из какой двери они вышли. Но старичок в голубой мантии уверенно толкнул ту, что была у них за спиной, и Санька невольно ахнула, увидев огромный зал с высоченными стеллажами. Зрелище впечатляло. Тысячи ячеек в стеллажах были заполнены белыми шариками.

— Зал пророчеств, — негромко пояснил для неё отец.

— Прошу за мной, — сказал старичок, уверенно ведя их вглубь. Несколько раз пришлось свернуть, и Санни снова потеряла представление, в какой стороне тут выход.

— Здесь, — старичок остановился и указал на полку на уровне метров трёх над полом.

— Александра, — негромко обратился к ней отец. — Подставь ладонь, будь хорошей девочкой!

Она кивнула и вытянула вперёд руку ладонью вверх.

Старичок направил на неё палочку и быстро пробормотал какой-то текст на латыни. Потом плавно указал появившимся бледно-голубым лучом на ячейку с шариком и обратно на ладонь Саньки.

Белый шарик взмыл в воздух под напряжёнными взглядами всех троих. Замер на несколько секунд, а потом медленно опустился на ладонь девушки.

В воздухе над ним проступила полупрозрачная надпись: «Пророчество Кассандры Трелони от 15 мая 1924 года. Услышано директором Хогвартса, профессором Диппетом. Предположительно касается судьбы А.М. Прюэтт, достигшей восемнадцати лет».

— Не бойся, дочка. Постарайся не разбить. Осторожно опусти его в свою сумку.

Санька так и сделала.

Их довольно быстро провели обратно по всем переходам в тот же коридор с маленьким мраморным камином. Они попрощались со старичком, который пожелал им хорошего дня. После чего снова был камин, и на этот раз — в банк Гринготтс.

Никаких вопросов Санька просто не успевала задать отцу и решила не дёргаться. Ведь пойдут они поесть в какой-то момент. А за едой всегда можно поговорить.

Гоблины не шокировали — она уже была готова к их виду. Разве что эти зелёные человечки не были такими гротескно-уродливыми, как показывали в фильме про Гарри Поттера. В большинстве своём — довольно симпатичные представители этого народа. Ни длинных носов, ни жутких ногтей. Носы просто широковаты, и уши слегка заострённые. И череп, пожалуй, чуть вытянут в затылочную сторону, но это было видно только сбоку. Роста они были не такого мелкого, как эльфы, раза в два крупней. Вертеть головой Санька постеснялась, страшно боясь спалиться. Этот страх стал почти забываться в школе, а вот теперь снова вылез наружу.

Подошедший к ним гоблин был Саньке по плечо, и лорд Прюэтт явно был с ним знаком. Они обменялись парой непонятных фраз, — возможно, на гоблидуке, или как тут их язык назывался, — и гоблин повёл их по запутанным коридорам.

Комната, в которую их привели, была небольшой. И ничего не содержала, кроме огромной чаши на высокой ножке, верх которой был Саньке по грудь. В чаше переливалась какая-то белая субстанция, напоминавшая жидкий кисель.

— Достань пророчество, — скомандовал отец. — Молодец! Осторожно опусти его в омут. Теперь отойди и подожди немного.

Санька послушно отошла на три шага, глядя, как отец и гоблин наклоняются над чашей.

Не прошло и минуты, как оба подняли головы. Гоблин остался невозмутим, а вот отец сильно побледнел.

— Ненастоящее, — категорично произнёс работник банка, заставив отца встрепенуться. — Только копия.

Отец быстро посмотрел на Саньку с непонятным выражением грусти.

Ей очень хотелось увидеть то же, что и они. Ведь, возможно, именно об этом пророчестве говорил Тёмный Лорд. И она даже осмелилась спросить:

— А можно мне увидеть…

— Я бы не хотел, Санни, — голос отца звучал устало. — Пока ты не знаешь, ещё можно на что-то надеяться. Кроме того, это всего лишь копия, и где оригинал — неизвестно. Возможно, он самоликвидировался, а значит, и судьба изменилась. И ты только зря себя накрутишь. Возможно, пророчество утрачено, и мы никогда не узнаем, сбудется ли то, что суждено. Услышав его, ты можешь запустить его активацию снова, — просто потому, что поверишь. Так что решай сама, я препятствовать не стану.

— Всё так плохо? — спросила она сочувственно.

— Нет, — отец задумчиво качнул головой. — Полной ясности нет, как и с любым пророчеством. Возможно даже, что оно не о тебе.

— Тогда я не стану смотреть, — решилась Санька, подумав, что, не узнай Волдеморт о Гарри Поттере, он не пошёл бы его убивать. Да, война бы не кончилась, но, может, она и без того подходила к концу? Кто там уже разберёт. Нет, отец прав, не стоит испытывать судьбу.

Мистер Прюэтт улыбнулся и кивнул одобрительно.

Гоблин подал ему простой деревянный ящичек, в который сам приманил из чаши белёсый шарик.

Отец ящик забрал и посмотрел на Саньку:

— Александра Мануэла Прюэтт, сегодня тебе исполнилось восемнадцать лет. Родовые наследия у девушек, как ты знаешь, определяются на год позже, чем у мужчин. Возможно, никаких даров у тебя нет, возможно, есть. Но только узнав о них, ты смогла бы их развивать. Согласна ли ты пройти проверку?

Санька решительно кивнула — а кто бы отказался?

Отец чуть качнул головой, продолжая ждать. Гоблин выжидательно свёл вместе свои руки.

— Я согласна пройти проверку, — сообразила Санька произнести это вслух.

Гоблин и отец кивнули практически одинаково.

— Тебе нужно поспать около часа, сейчас ты выпьешь зелье. Тебя проводят в специальное помещение. Делай всё, что скажут. Я отнесу пророчество обратно в Отдел Тайн и вернусь к тебе раньше, чем ты проснёшься.

— Хорошо, папа, — выдохнула она, чувствуя, как мурашки бегут по спине. Но, увидев, как на пару мгновений удивлённо расширились глаза лорда Прюэтта, испугалась уже не на шутку. Какая же она идиотка! А вдруг Молли называла его не так?

Но отец ничего не сказал. Шагнул к ней стремительно, обхватил щёки ладонями и поцеловал в лоб. А затем крепко прижал к себе.

Отпустил так же быстро и вдруг спросил:

— Откуда у тебя эти серьги?

— Подарили, — пролепетала она, окончательно перепугавшись.

— И кто такой щедрый, ты сказать не можешь?

Она замотала головой.

— Ясно, об этом потом. Но сейчас их нужно снять. Попрошу заодно проверить их нашего поверенного.

— Они не снимаются, — вздохнула Санька обречённо.

— Вот как? — взгляд отца не предвещал ничего хорошего.

— Возможно, в этом нет нужды, — подал голос гоблин. — Наш специалист может проверить их прямо на девушке. И если препятствий для ритуала не будет…

— Проверяйте! — резко отозвался лорд Прюэтт. — Скажи, Санни, есть ли на тебе что-то ещё, о чём мне следует знать?

— Кольцо! — сразу призналась она, вытягивая вперёд руку.

— На каком пальце?

— Мизинец.

— Попробуй пожелать, чтобы оно стало видимым, — голос отца звучал напряжённо.

Расстроенная Санька, почти физически ощущая, как рушится вся её недолгая жизнь в этом мире, пожелала проявления кольца всем сердцем, но его появление уже не доставило ей никакой радости. Она и не заметила, как в комнате очутился ещё один гоблин.

— Не двигайся, — предупредил отец.

Вновь пришедший по очереди подносил какие-то камни сначала к серьгам, а потом и к кольцу. Девушка даже не пыталась подсчитать их количество. От каких-то было ни тепло, ни холодно, другие заставляли нагреваться уши и палец, третьи просто вызывали сильный зуд или покалывание, словно от иголок. Наконец исследование было закончено.

— Никакой опасности для девушки эти артефакты не представляют, — проскрипел гоблин с коробкой камней. — Если лорд Прюэтт желает, полное описание будет предоставлено через час.

— Желает, — резко ответил тот, не сводя с дочери глаз. — А ритуал?

— Так как артефакты полностью настроены на девушку и практически неотделимы от магических нитей, то они никак не повлияют на ритуал, — скучно доложил гоблин.

— Хорошо, — вздохнул лорд. — Санни, ты всё помнишь? Делай всё, что тебе скажут. Наш поверенный поклялся своим родом и магией, что не причинит тебе вреда. Ничего не бойся. Когда ты проснёшься, я буду рядом.

Она смогла только кивнуть. После ухода отца всё проходило как в тумане. Её отвели в маленькую комнату, где велели снять с себя всё, что снимается и надеть просторную рубаху с вышитыми рунами. Потом она выпила горькое зелье, и ей вдруг стало всё безразлично. Большой зал с утопленным в пол круглым бассейном она уже восприняла без удивления. Покорно встала в один рунный круг, потом в другой, потом сняла рубаху, даже не ощутив никакого стыда. Она и не замечала никого вокруг и никак не реагировала, когда две маленькие гоблинши принялись натирать её чем-то скользим и липким с головы до ног. По указанию одной из них, она спокойно опустилась в неглубокий бассейн, чувствуя сильную сонливость. Как ложилась, она уже не запомнила.

Пробуждение было резким и острым. Её тело сильно выгнулось от нестерпимой боли, которая длилась всего несколько секунд, а показалась вечностью. Она с трудом разобрала слова отца, бывшего где-то рядом:

— Всё хорошо, маленькая, ты умница. Сейчас всё пройдёт.

Он говорил что-то ещё, такое же ласковое, а Санька наслаждалась отсутствием боли, думая о том, что она теперь может понять этот страшный Круциатус. Если от него хотя бы вполовину так больно, то она просто идиотка, что согласилась на него даже на три секунды. И только спустя какое-то время она смогла раскрыть глаза и оглядеться. К счастью, все чувства и ощущения вернулись. Она лежала на низкой койке в небольшой комнате, закутанная в белую простыню. Отец сидел подле неё на чём-то вроде табурета и держал за руку.

Во взгляде — беспокойство и нежность. Она даже позволила насладиться мечтой, что он просто её любит, а потом вспомнила о кольце, серьгах и неизбежном разговоре, и приуныла.

— Как ты?

— Сильная слабость, — охотно пожаловалась она. Только бы продлить время, когда он так участлив.

— Это нормально. Сейчас ты выпьешь зелья и всё станет хорошо.

— Опять? — скривилась она, вспоминая ту горечь от первого.

Отец вдруг рассмеялся и ласково потрепал по щеке:

— Моя храбрая девочка! Не бойся, всё уже позади.

«Ах, если бы!» — подумала она. И безропотно проглотила содержимое трёх склянок, что протянула ей вошедшая гоблинша. В ногах она положила её одежду, кулон, медальон и кольцо.

— Одевайся и выходи, — отец поднялся. — У нас осталось мало времени, я обещал к трём часам вернуть тебя в школу, но съесть торт у Фортескью мы успеем.

С этими словами он вышел, а Санька, ощутив прилив сил, вскочила с кровати и поспешно оделась. Она и не думала, что прошло так много времени.

Банк они покинули через какой-то боковой вход, откуда отец перенёс её прямо ко входу в кафе. Ей невольно вспомнилось, как она ела здесь мороженое в присутствии Нотта. Сейчас народу было совсем мало. Не успели они занять столик, как им вынесли большой торт из разных видов мороженого, вафель и орехов.

— Твой любимый? — лукаво спросил отец, пришедший в удивительно благодушное настроение.

— Да! — честно ответила Санька, ощутив нешуточный голод.

— Ты ничего не хочешь узнать о ритуале? — спросил отец, когда она умяла почти треть от великолепного торта.

— Хочу, — спохватилась Санька. — Что показал ритуал?

— Что у тебя есть один Дар, который ты могла бы развивать, если захочешь.

— Всего один? — уточнила она, вызвав добродушный смех отца.

— Санни, ты ненасытна. Мы с матерью и на один-то не рассчитывали! А если больше, то пришлось бы ещё выбирать, очень редко кто может развить больше двух Даров. Разве это было бы лучше?

— Ты прав, — согласилась она. — Так что за Дар?

— А вот это уже интересно, — он стал серьёзным. — Наконец кто-то унаследовал родовой Дар Прюэттов, спустя всего-то полсотни лет.

— Здорово, и какой же? — спросила Санька и спохватилась — по идее она это должна была знать.

— Всё шутишь, — усмехнулся лорд Прюэтт. Протянув руку, он погладил её по щеке, — моя маленькая ведьмочка. Твой природный дар, как у твоей прабабки — чары. Сама понимаешь, это и проклятия, и артефакторика, и защита жилищ — что выберешь. Ну и как боевик могла бы подучиться. До братьев тебе далеко, характер не тот, но факт остаётся фактом — если захочешь, и в бою не растеряешься.

Санька тут же вспомнила про «Занимательные чары» от Флитвика. Неужели полугоблин что-то разглядел? А она думала на эссе братьев.

— Хорошо бы тебе с твоим профессором Флитвиком проконсультироваться, в какую сторону развивать, — словно прочёл её мысли отец. Но учителя мы тебе после школы в любом случае подыщем. Если, конечно…

Он не договорил и махнул рукой, призывая счёт.

— Пора уже. А кольцо и серьги… Санни, будь осторожна. Скажи мне одно — это не директор?

— Нет, папа! Я бы сказала, но не знаю, выйдет ли. Мне было сказано, что я не смогу передать разговор.

— Так, — он сел обратно за столик и взмахом палочки заглушил все звуки вокруг. — Я попробую угадать, ты просто кивай. Робертс?

— Нет.

— Хм, Нотт? Хотя о чём я? Ковен такими артефактами разбрасываться не станет. Остаётся… Малфой? Лестрейндж?

— Нет. Нет.

— Я боюсь за тебя. Тёмный Лорд?

Санька кивнула с несчастным видом.

— О пророчестве вещал? — подумав, спросил отец на удивление спокойно.

Она снова кивнула.

— Клятвы какие-то давала?

Помотала головой, произнести действительно не смогла.

— Ладно, не так страшно. И прошу тебя, пожалей легиллиментов, не смотри им в глаза. А то убьёшь ненароком, с такими-то серьгами, — практически процитировал он слова Тёмного Лорда.

— А кто?

— Да поймёшь разве? Директор Дамблдор — очень возможно. Тёмный Лорд — однозначно, но ему собственный артефакт вряд ли повредит, он уж точно не дурак. Остальные шифруются. Ибо без серьёзной защиты такие долго не проживут. Кстати, если директор будет спрашивать, то у гоблинов тебе сейф открыли, уже не школьный. Держи. Часть денег я снял, они в твоей сумке.

Санька полюбовалась на маленький золотой ключик и повесила его на шею. Сколько в сейфе денег — спросить не решилась.

— Всё, пора прощаться. Мой подарок в твоей сумочке, откроешь перед сном. Братья тебе тоже что-то готовили, но как передавать будут — не знаю. Мама тебя целует, шапку ты получила?

— Да, папа, — она перестала бояться его так называть. У него сразу так лицо светлело, что не могло это ему не нравиться.

— Пойдём, дочь.

В кабинете директора была только профессор МакГонагалл. Она улыбнулась, вставая с кресла с тихим возгласом:

— Наконец-то! Здравствуйте, лорд Прюэтт.

— Профессор, — поклонился он, — благодарю, что встречали нас.

— Поздравляю вас с днём рождения дочери, — улыбнулась декан. — Мисс Прюэтт, вас я тоже поздравляю! Можете отправляться к себе.

Санни поблагодарила, присев в реверансе — уроки танцев от мисс Блэк не прошли зря. Лорд Прюэтт ухмыльнулся и коротко кивнул ей, отпуская.

Сбегая по лестнице, Санни чувствовала, как за спиной вырастают крылья — отец не убил, не вывел на чистую воду, узнав в ней попаданку, не изгнал из семьи, не проклял из-за подарков Тёмного Лорда. Отец просто любил её — и это было самым настоящим чудом. И лучшим подарком на день рождения.

* * *

— Французский ресторан? — Нотт огляделся с удовольствием, понимая, что не ошибся с костюмом.

— Люблю иногда вспомнить детство, — хмыкнул Робертс. Столик в отдельном кабинете был расположен так, что можно было видеть общий зал, а их не видел никто. — Позволь мне самому заказать. Сомневаюсь, что ты знаком с французскими блюдами.

— Полагаюсь на твой вкус, Антуан. Странно, что мать не отдала тебя учиться в Шармбатон.

— Боюсь, отец бы не позволил, — легко ответил профессор. Раннюю смерть матери-француженки он пережил давно.

— Почему он не женится снова? — с интересом спросил Магнус. — Он ведь у тебя ещё не так стар.

— Как и твой, считает, что своё дело сделал, и теперь наследники — моя задача.

Нотт задумчиво кивнул. С улыбкой оценил бойкий французский друга, когда тот заказывал им ужин. Было приятно расслабиться после напряжённой охоты. Яксли остался доволен, молодая пара гиппогрифов заняла своё место в вольере. И Магнус мог себя честно поздравить, что навыков ловли этих гордых животных он не растерял.

Говядину по-бургундски ели в молчании. И, только отпив вина, Робертс посмотрел своим цепким проницательным взглядом и поинтересовался:

— Мой друг, помнишь те серьги с сапфирами?

— Меня не волнуют побрякушки, — невозмутимо откликнулся Магнус. — Я не отличу сапфира от изумруда.

— Возможно, тебя волнует та, кто их носит?

— И кто же?

— Мисс Прюэтт получила от кого-то этот безумно дорогой подарок.

— Мисс Прюэтт должна меня волновать? — холодно спросил Магнус, выпрямляясь.

— Завтра в школе бал, и если она тебя не волнует, то я готов подумать о наследниках, — Робертс усмехнулся и поднял бокал. — Твоё здоровье.

— А если волнует? — Нотт снова расслабился, откидываясь на спинку стула.

— То могу тебе посочувствовать, — хмыкнул Робертс, одним глотком допивая вино.

— Лестрейндж?

— Мой патрон, и я не обсуждаю даже с друзьями ни его, ни его семью. И даже не буду спрашивать, почему Тёмный Лорд поручил Рудольфуса твоим заботам.

— А я не обсуждаю решений Тёмного Лорда. Какого драккла ты печёшься о её судьбе?

— Уж не из-за красивых глаз, мой вспыльчивый друг. Хотя твой вкус одобряю. У меня к тебе просьба. Ты же будешь завтра в Хогвартсе, господин попечитель?

— Допустим. И в чём просьба?

— Не трогай мальчишку.

— Значит, всё же Лестрейндж, — удовлетворённо кивнул Нотт.

— Магнус, я серьёзно.

— Не поверишь, но мне тоже как-то не смешно. Это многое объясняет.

— Ты о своём ученике? Рудольфус убьёт за брата и в Азкабан сядет. Не требуй от парня невозможного.

— Ты полагаешь, я плохо знаю своего ученика?

Молчание затягивалось. Маги сверлили друг друга одинаково упрямыми взглядами.

— Ладно, убедил. Завтра я не буду его убивать. Это всё, что я тебе обещаю, — Магнус достал магловский бумажник и вынул несколько купюр. — Но в обмен мне нужны планы твоего патрона насчёт девушки.

— Ты прекрасно знаешь, что в такие вещи меня посвящать не станут.

— Верно. Тогда будешь мне должен.

— Не люблю быть должником.

Нотт внезапно улыбнулся мальчишеской улыбкой:

— Моргана и все её прелести! Я просто не могу тебе отказать после сегодняшнего. Трудно поверить, что ты потратил весь день ради этого щенка. Тебя в Хогвартсе не хватятся?

— Я не декан, — усмехнулся Робертс. — В этом есть свои плюсы.

— Так что там за серьги?

— О, неужели ты их вспомнил?

— Трудно забыть вдохновенную речь Боргина, — вернул усмешку Магнус. — Действительно так хороши?

— Более чем. Круцио не пропускают.

— Твою Моргану! Ты посмел применить к ней непростительное?

— И испытал его сам.

— Ты мог меня сильно расстроить. И нет, Антуан, я не знаю, кто их купил. Будь другом, возьми деньги и расплатись с официантом. Я не Абраксас и не ты, чтобы разбираться в этих французских закорючках.

* * *

По дороге к башне своего Дома Санька не встретила ни одного гриффиндорца, что было странно — школа бурлила, по коридорам и лестницам сновали представители всех семи курсов, в воздухе витало предчувствие завтрашнего праздника. Лестницы и стены коридоров уже украшали ленты и разная весёлая мишура, на лицах были улыбки или озабоченность. Равнодушных не было. Кто-то бежал, кто-то еле плёлся с мечтательным видом. С Санькой здоровались девушки и парни всех трёх факультетов и, хотя ни один из встреченных не поздравил её с днём рождения, — да и откуда им знать, — на лице её сияла широченная улыбка, когда она подходила к своей гостиной.

Перед портретом полной дамы она быстро поправила мантию, пусть и без того всё было в порядке. Вдруг пришло в голову, что там кто-то может её ждать и поздравить, а она какая-то встрёпанная. А может, и забыли все, или вообще в Большом зале ещё — обед закончился совсем недавно.

— Лесные феи!

— Пароль неправильный, — полная дама смотрела в маленькое зеркальце и поправляла причёску.

— Сменился, что ли? — удивилась Санька. — Уже три дня не менялся.

— Вот поэтому и сменился, — полная дама закончила с причёской и недовольно посмотрела на Саньку. — Узнай новый пароль и приходи.

— Послушайте. Мне очень не хочется искать декана, я устала и просто хочу пройти в свою комнату. Вы же знаете, что я гриффиндорка, ну пропустите разок, что вам стоит!

— Не положено, — полная дама развернулась и кому-то прокричала: — Опять пытаются пролезть без пароля, представляешь?

— Миледи, миленькая, вы же такая красавица и умница, — решилась Санька на лесть, — вы же столько знаете, столько всего замечаете. Ну ради праздника, будьте так добры!

— Праздника? — с интересом развернулась к ней дама. Лесть явно на неё подействовала — она довольно заулыбалась.

— Ну конечно! Бал же завтра!

— Как ты сказала? Я не расслышала. Что завтра будет?

— Бал, — осторожно повторила девушка.

— Правильный пароль. Проходи!

Санька закатила глаза и вошла в гостиную, но едва не споткнулась. Темень царила страшная. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

И тут разом вспыхнули все свечи на стенах и запылали оба камина. И прежде, чем Санька смогла поразиться, что все гриффиндорцы стоят перед ней плотной толпой, воздух взорвался дружным криком:

— ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! ПО-ЗДРА-ВЛЯ-Я-А-А-А-ЕМ!!!

Санька стояла оглушённая и счастливая. Вот честно, не ожидала. Ох уж эти англичане, будь то маги или маглы.

Кто-то даже выпустил магических бабочек. Насладившись Санькиным смущением, все стали расходиться довольные, а Эжени уволокла её в уголок, где уже сидели Роб и Артур, и торжественно вручила подарок — запечатанный квадратный пакет.

— Это от меня! — префект чмокнула её в щёку. — Классный сюрприз? Тебе понравилось?

— Мисс Прюэтт, это вам, — подёргал её за рукав какой-то первокурсник. В руках у него был красивый цветочек в горшке.

— Спасибо, Фрэнк! — умилилась Санька.

И тут началось! С поздравлениями подходили и девочки, и мальчики. Кто-то просто, смущаясь, выпаливал поздравление, кто-то дарил открытки и другие пустяковые вещи. Старшие снисходительно улыбались, вручая мелкие «нужности» вроде перьев, напоминалок, конвертов для громовещателей и прочее. Многие подарили разнообразные конфеты из «Сладкого королевства».

— А мы-то, — возмущался Артур. — Ну, Молли! Мы, вообще-то, тоже с подарками!

Санни виновато повернулась к друзьям, пытаясь удержать все подарки в руках — рядом на диванчике они уже не помещались. Она заметила, как Роб ткнул Рыжика локтем и тот засопел, но сразу улыбнулся.

— У меня тоже есть подарок, — сообщил он решительно. — Вот — очень дорогая штука, но для тебя ничего не жалко!

— Да подожди ты, — Эжени схватила вязаный половичок с пола и трансфигурировала его в большую коробку. — Роб, Артур, сначала сложите всё сюда, помогите Молли. А потом пойдём к ней в комнату, и вы подарите свои подарки. Молли? Ты согласна?

— Я-то да, — Санька вдруг ярко вспомнила, как летел от лестницы в девичьи спальни Рыжик, — но как мальчики поднимутся в нашу комнату?

— Ой, точно! — Эжени принялась ставить в коробку нежный цветок. — Осторожно. Всё равно сначала всё соберём.

Роб быстро сортировал все по пакетикам, которые трансфигурировал из лежащего на столе пергамента, а Уизли с Эжени складывали пакеты в коробку. Управились быстро, втроём-то! Самый большой был пакет со сладостями. Роберт смотрел на него и вздыхал. Санька мысленно веселилась, она и не задумывалась над тем, что Роб — такой сладкоежка. Вот Артур любит мясо и побольше, побольше. Сладости жуёт быстро и без разбора с одинаково бессмысленным выражением лица. Эжени любит все полезное, сладкое ест очень редко и маленькими порциями. А вот разной зелени и салатов может съесть целую миску. Сама Санька в этом теле много есть не могла. Вероятно, сказывалось попадание — какое-то время в той жизни ей редко удавалось вдоволь наесться, а потом просто привыкла к маленьким порциям, и организм не давал съесть больше. Просто не хотелось. Видимо, это психологическое, раз и в новое тело передалось.

— Ну теперь-то можно? — Артур в нетерпении вертел в руках что-то, довольно небрежно завёрнутое в мятую зелёную бумагу.

— Конечно, можно! — поспешила Санька. И даже вытерпела подорвавшегося к ней Рыжика и мокрый поцелуй в щёку. — Спасибо! А это что?

Бумага раскрылась и показалась крышка флакона с мазью.

— Обалдеть! — выдохнула Эжени. — Артур, ты крут! Это же мазь от Клодии Варгес! Молли, какая ты счастливица!!!

— Ого, — Санька пообещала себе узнать, что это, но палиться не стала. Судя по всему, девушки магмира Клодию Варгес знали хорошо. — Спасибо тебе, Артур!

— Ты знаешь, её надо на ночь наносить, — пробормотал он и, смутившись, замолчал.

— Да все это знают, Артур! Роб, давай уже свой подарок. Молли, ты обалдеешь!

Это был тяжёлый браслет из серебра — магически раскрашенные красным и золотым полоски свивались красивым плетением сверху, внутри же ободок был гладкий с выгравированной надписью: «Гриффиндор навсегда!»

Санька взглянула очень серьёзно на смущённого Роба, явно довольного своим подарком, и прочувствованно сказала лишь одно слово:

— Спасибо!

У Вуда дрогнули шикарные ресницы, он побледнел, потом снова покраснел и, наконец, кивнул с видом, что понял всё:

— Пожалуйста, Молли!

Санька просто исполнила то, что от неё ждали — восхитилась донельзя своей факультетской принадлежностью. Только на восторженных словах она могла запросто сбиться и рассмеяться, а вот так очень даже прокатило. Эжени и Артур серьёзно закивали, когда она торжественно надела браслет на правую руку.

А Санька думала о том, что она неправильная гриффиндорка. Ну нет у неё гордости за свой Дом. Во всех Домах есть хорошие люди, даже в том же Слизерине. А может быть, особенно в нём. Но ведь это такая мелочь — притвориться и сделать людям приятное.

Решено было пойти всем в гостиную префектов к Эжени и съесть там красивый тортик, который испекли для Санни школьные домовики.

— Я только сумку занесу, — сказала Санни, вскакивая с диванчика. — Я быстро.

— Я помогу! — Эжени подхватила коробку с подарками.

В комнате она поставила коробку на стол и с улыбкой повернулась:

— Ну, мы пойдём, а ты разберись с подарками и сразу к нам. Я же знаю, как тебе не терпится… Ой, что это?

Санька, обрадованная словами подруги, дающей ей передышку, проследила за её взглядом и ахнула. Она не секунды не сомневалась в содержимом пакета, лежащего на кровати.

— Метла? — Эжени тоже поняла сразу и подошла ближе, глядя, как Санька нетерпеливо разворачивает подарок. — А от кого она? О, смотри — записка!

Метла была замечательной, просто смотреть — и то удовольствие, а какие удобные подставки для ног! И встроенное прямо в древко, поблёскивающее коричневым лаком, узкое, но удобное даже на вид, сиденье того же цвета. Мягкое и упругое одновременно.

Саньке очень не хотелось читать записку при Эжени, вдруг это Басти прислал и написал что-то такое. Но подруга не понимала и заглядывала ей через плечо. Пришлось открывать.

К счастью, в нём не было ни обращения, ни подписи. Только несколько слов:

«Для девушки, которая скверно разбирается в мётлах. С днём рождения!»

— Как грубо, — фыркнула Эжени, а Санька покраснела. — Оскорбляют ещё. Уж ты-то лучше всех разбираешься в мётлах!

«Мистер Нотт не забыл!» — было и приятно, и неловко за бешеную радость, разлившуюся в груди.

— Это юмор такой, — попыталась она оправдать дарителя.

— Своеобразный юмор! — Эжени покачала головой и небрежно ткнула пальцем в сиденье. — Пижонство какое-то. И кто же это не знает, что ты прекрасный загонщик. А это метла дамская, ты таких не признаёшь. Жаль, что нет имени, и нельзя вернуть, правда? Или ты знаешь?

— Нет, — растерялась Санька. — Даже не догадываюсь!

Возвращать метлу она точно не собиралась.

— Слушай, можно ведь продать и купить много полезного. В Ведьмополитене есть раздел на последних страничках, можно туда написать. А Роб сделает колдографию тебя на метле.

Санька испугалась.

— Давай потом над этим подумаем.

— Точно, что это я? Всё, мы тебя ждём! Отпразднуем, как следует.

Она убежала, и Санька тут же взяла метлу в руки. Гладкая, красивая — выпускать её из рук не хотелось. Но пришлось. Надо посмотреть подарок Эжени и бежать к ребятам. Остальное и позже можно разобрать.

От Эжени была книга.

«От Годрика до наших дней». Название заинтересовало. А вот содержимое…

Краткая справка о Годрике Гриффиндоре с большим портретом — такой висел в гостиной Гриффиндора над одним из каминов. А дальше шли портреты самых известных гриффиндорцев. Рядом с некоторыми имелось пояснение — кто таков, какой род, чем знаменит. Другие содержали только имя, и часто было непонятно — женщина это или мужчина. Больше всего было о последних поколениях, там уже и портреты были посимпатичнее, и кое-где колдографии. А на самой последней странице колдография маленькой пухленькой «Молли Прюэтт» в распределительной Шляпе. И подпись на латыни, которую Санька могла перевести примерно, как «Не забуду родной Гриффиндор».

Просто супер! Именной подарок ведь. Ей бы танцевать от счастья, а не испытывать странное чувство неловкости. Хотя вещь полезная, вдруг ей понадобится отыскать сведения о каком-нибудь ученике Хогвартса. Но только тогда было бы лучше, если бы сюда включили всех учеников из всех четырёх Домов. Что за социальное разделение — уму непостижимо!

Убрав книгу на полку, Санька совсем уже собиралась идти к друзьям, когда в окно постучалась сова.

Открыв створку, она сразу узнала сову Рудольфуса.

— Привет! — мешочек она отцепила в считанные секунды и бросилась к коробке с подарками. Вынув пакет сладостей, высыпала их на широкий подоконник. — Выберешь что-нибудь?

Сова посмотрела на сладости, потом на неё и разве что лапкой у виска не покрутила. Презрительно ухнув, сорвалась с подоконника и улетела.

— Ну и ладно. Тогда Робу отдам, — Санька ссыпала всё обратно в пакет и закрыла окно.

Подарок от Руди разворачивала дрожащими пальцами. Что мог подарить слизеринец?

В мешочке лежала заколка для волос с маленьким синим сапфиром и красивая брошь в том же стиле с тремя сапфирами чуть крупнее, но меньше, чем камни в её серьгах. Значит, и Руди заметил подарок Тёмного Лорда! Записка тоже была: «Заколка не даст причёске развалиться даже от очень активных танцев. Брошь колется, когда у кавалера скверные намерения по отношению к тебе. Приятного бала и с днём рождения, Александра. Рудольфус и Беллатрикс».

Санька умилилась, восхитилась и решила обязательно надеть эти подарки на бал.

Ребята в гостиной префектов встретили её приветственными восклицаниями. Был и тортик, и приятный шипучий напиток, и много весёлых разговоров и воспоминаний о прошлом, начинающихся со слов: «А помните, как Молли съела ту гадкую конфету?..» Санька смеялась вместе со всеми, делая вид, что всё помнит. Хорошо ещё никто не удивился, что она сама не вспоминает что-то. Каждый хотел высказать своё.

Было действительно познавательно узнавать о прошлой Молли забавные вещи. И с грустью понимать, что девочка была довольно эгоистичной и не слишком далёкой. Училась плохо, но была остра на язычок.

Все пришли к выводу, что Молли здорово повзрослела и стала настоящей красавицей.

Это было приятно, но Санька сильно обрадовалась появившемуся в гостиной Лестрейнджу.

— И что здесь происходит? — надменно спросил он. — Вуд, ты не забыла, что водить сюда гостей разрешено не больше одного и не больше, чем на час?

— У Молли день рождения! — возмутилась Эжени.

— Да хоть у царицы Савской! — фыркнул Рудольфус, так и не взглянув на Саньку. — Прошу освободить гостиную префектов от обнаглевших гриффов в течение пяти минут.

С этими словами он удалился в свою комнату, не дождавшись ответа возмущённых гостей Эжени.

Только Санька готова была ему аплодировать и кричать «Спасибо!». Она очень устала.

— Да что он… — начал Рыжик, но именинница его перебила.

— А правда, давайте расходиться. Завтра бал, надо хорошо отдохнуть.

По недовольным лицам ребят было видно, что они не всё сказали, но спорить с Санни не стали. Эжени вызвала домовика — все убрать. И, дождавшись ухода парней, увлекла подругу в свою комнату.

— Только один вопрос! — сразу предупредила она возражения. — Молли, Артур признался, что ты отказалась идти с ним на бал. Но почему? Мне кажется, ты его сильно обидела этим. А он ещё тебе такой дорогой крем подарил.

Санька растерялась. Грубить или врать подруге не хотелось.

— Просто меня уже пригласили, — как же неприятно было оправдываться.

— И кто?

— Это с другого факультета, — призналась Санька и примирительно улыбнулась, — завтра увидишь.

— Не скажешь даже мне? Тебе он хоть нравится?

— Эжени, я сказала бы тебе первой, если бы могла. Но не могу, прости.

— Ладно, — оживилась подруга. — Я всё понимаю, правда. Но обещай хотя бы потанцевать с Артуром завтра, а то он такой несчастный.

— Хорошо. Извини, я пойду. Спать очень хочется.

— Ой, ты же с отцом встречалась! И как, где вы были?

— В банке были, отец новый сейф открыл на моё имя. А потом ещё в кафе зашли.

— Так долго?

— Гуляли ещё.

— А, ну классно! До завтра тогда? Я-то ещё спать не буду, надо с платьем кое-что сделать.

Санни спускалась в гостиную префектов с тяжёлым чувством — Эжени явно затаила обиду.

Не успела она выйти в коридор, как её догнал Рудольфус.

— Привет, мне показалось, это твоё.

Он сунул ей в руку сложенную бумажку и сразу вернулся в башню старост, не дав ответить.

Санька покачала головой и поспешила в свою комнату. Читать, что там написал Руди, по дороге не стала. Портреты на стенах всегда казались ей подозрительными, вдруг докладывают кому-то обо всём, что видят.

К счастью, её никто больше не останавливал. Она действительно устала. Столько всего произошло за день.

В комнате она сняла мантию, бережно убрала метлу в шкаф и забралась на кровать, усевшись по-турецки. Положила перед собой подарок отца и записку Руди. Странно, что он её не прислал вместе с подарком.

Но сначала подарок. В упаковке был синий бархатный футляр с очень красивым колье. Возможно, даже подойдёт к платью и серьгам. Такой же металл, как и в них — похоже, не серебро, а белое золото. Вроде ведь бывает такое? И камешки прозрачные — бриллианты?

Санька закрыла футляр и отложила в сторону.

Записка была странной.

«Ровно в десять вечера оденься потеплее и открой окно в своей комнате. Будь одна. Басти».

«Неужели ещё урок аппарации? — подумала она. — Но почему окно?»

До десяти оставалось три часа, как раз хватит выспаться. Ей было даже жаль, что Рудольфус не сказал брату о её дне рождения. Просто было бы интересно, что бы парень ей подарил. Он ведь сказал, что он её друг.

Санни с трудом разлепила глаза, когда до десяти оставалось десять минут. Вспомнив о записке, охнула и бросилась одеваться, не очень понимая, что значит потеплее. Чтобы не простыть у открытого окна, что ли?

Без одной минуты десять она была готова, хоть и не совсем проснулась. Открыла окно и выглянула в темноту. Ничего не происходило. Что ж, она подождёт, но только не очень долго.

Человек на метле появился перед окном так неожиданно, что Санька отшатнулась, но сразу улыбнулась, узнав Рабастана.

— Залезай, — вместо приветствия сказал парень.

— Куда? — испугалась девушка. Не говорить же, что мётел она вообще боится, и тем более не хочет грохнуться с такой высоты.

— Прокатимся, — как-то мечтательно произнёс Басти, заставив её представить, как она летит на метле высоко в небе. И не одна — неужели такой виртуозный ловец не сможет её удержать? — Не бойся, Санни, всё под контролем. Заберись на подоконник, я подлечу повыше, и ты просто сядешь впереди меня.

И тут ей так захотелось с ним полетать, что, наверное, даже если бы Дамблдор вошёл и попробовал её остановить, она бы все равно улетела. Наверное, она спешила, чтобы не передумать, потому едва не свалилась, неуклюже попытавшись сесть впереди парня. Сердце улетело в темноту далеко вниз, а потом опять застучало в груди, как ни в чем не бывало.

— Я держу! Всё хорошо, Санни, — прямо в ухо сказал ей Лестрейндж, крепко прижимая к себе девушку одной рукой. — Готова?

Она смогла только кивнуть, боясь, что потребует вслух немедленно вернуть её в комнату.

— Просто держись за древко перед собой и доверься мне, — посоветовал ловец Слизерина.

Ещё кивок и крепкая хватка за древко метлы. Басти отпустил её талию и ухватил метлу впереди её рук. И сразу рванул вперёд. Санька онемела и даже кричать не смогла, хотя очень хотелось.

Сначала она ничего не видела, сжавшись как пружина и боясь так, как не боялась ни на одних аттракционах в другой жизни. И почему мантию не надела? В одном свитере и брюках было удобно, но не то чтобы слишком тепло.

А потом она увидела Хогвартс внизу как на ладони и восхищённо ахнула. Светящийся многочисленными окнами замок выглядел сказочно.

Она не сразу поняла, что Басти задержал метлу и они никуда не летят.

Он зашевелился, и она испуганно схватила его за руку.

— Тише, тише, я просто расстегну куртку. Не шевелись. Вот, умница. Так лучше?

Он снова прижал её к себе, и она ощутила, как от парня исходит тепло. С боков он просунул полы своей куртки. На мгновение у неё мелькнула мысль, что это не слишком прилично — такая близость. Но в следующий миг её волновало только то, что они рухнули вниз с такой высоты. Вираж, и снова вверх, потом вокруг школы так быстро, что ветер свистел в ушах, а она всё же кричала, но уже не от страха, а от восторга.

От бесконечных разворотов, неожиданных провалов вниз, невообразимых воздушных петель внутри Санни словно взрывались фейерверки. Немножко кружилась голова, и она ощущала себя чуточку пьяной.

— Посмотри, — крикнул ей в ухо Рабастан.

Она покрутила головой и вдруг увидела на фоне тёмного неба огромные буквы:

«Санни! Поздравляю!»

У неё на глаза навернулись слёзы. Хорошо ещё, что парень не видел.

Внезапно она ощутила его руку у себя на щеке.

— Замёрзла, солнышко, — тихо сказал он, и метла снова рухнула вниз. Она засмеялась сквозь слёзы.

Как уж он умудрился влететь прямо в узкое окно её комнаты, для Санни осталось загадкой.

Ноги дрожали, когда она встала на пол. И почему-то ощущала себя очень маленькой, как бывало в детстве после долгого катания на велосипеде.

Метла со стуком упала на пол.

— Подожди, — сказал Рабастан глухо, и она поняла, что по-прежнему прижата к нему спиной, то есть теперь — не только спиной, но и всем телом. — Сейчас освобожу.

Оказалось, он умудрился застегнуть куртку у неё на животе.

Она попробовала отстраниться хоть немного, ощутив страшное смущение. Сомнений, что такое твёрдое упирается в неё чуть ниже поясницы, просто не возникло.

И это, конечно, её вина, — парень же, а она слишком ёрзала на метле во время полёта.

— Всё! — Басти сразу отступил, и она живо обернулась к нему, радуясь темноте, царившей в комнате.

— Это было так здорово!

Он просто кивнул, а она не могла увидеть выражения его лица.

Вот он нагнулся, схватил метлу и, оседлав её, вылетел обратно в окно. И даже не сказал ничего на прощанье.

А она так и стояла посреди комнаты, глядя в темноту.

— Он просто друг! Так бывает! — наконец произнесла она громко.

Тряхнула головой и пошла закрывать окно.

Раздевалась она в каком-то странном состоянии, а, улёгшись в кровать, крепко прижала к себе запасную подушку. И почему она сейчас чувствует себя такой одинокой и несчастной? Ведь всё было просто здорово! И завтра — бал!

Глаза закрылись сами собой и ей снова показалось, что она летит на метле в объятиях слизеринца. Так и уснула — в полёте.

Рудольфус Лестрейндж пребывал в дурном расположении духа, проклиная малолетних идиотов, гормональные катастрофы и суку-судьбу, заставлявшую его разрываться меж двух — да что там! — даже нескольких огней. А ещё, периодически накладывая на свои покои согревающие чары, он думал о мисс Блэк, о мисс Прюэтт, об отце, о Магнусе Нотте, о Тёмном Лорде и Великом Светлейшем. И всё как-то неладно выходило, куда не кинь.

А ещё этот бал, провались он мантикоре под хвост!

— Наконец-то! — проследив за полётом брата, бесшумно влетевшим в окно и приземлившимся посреди покоев, Лестрейндж-старший взмахом палочки захлопнул оконные ставни. Согревающие чары он бросил уже не на комнату, а на младшего представителя рода.

— Как прошло? Не слишком ты быстро?

— В самый раз, — буркнул Рабастан, срывая с себя куртку. — Ещё немного — и мне пришлось бы умолять отца срочно заключить помолвку. А заодно готовиться к дуэли с её братцами. Я в душ!

— Да подожди, — Руди бегло оглядел брата и хмыкнул, не сдержавшись. — Помолвку, говоришь? Ей так понравилось?

— Я не знаю! — проорал тот, скрываясь за дверью ванной префекта.

Из душевой Рабастан выбрался спустя пятнадцать минут вместе с клубами белого пара. Кровать ему Рудольфус уже трансфигурировал из кресла и даже собственноручно застелил, не рискнув позвать хогвартского домовика.

Басти в одном полотенце прошлёпал босиком по паркету и остановился у зеркала, висящего между двух окон. Придирчиво себя разглядывая, он хмурился и сопел.

— Ну что не так-то? А, Руди?

— Ты просто болен, — отозвался старший брат, готовясь ко сну. — Ложись спать, завтра великий день.

— У кого это? — оглянулся Басти. — У тебя?

— У миленькой рыжей бестии в гриффиндорских цветах, — Рудольфус аккуратно повесил рубашку на стул и принялся расстёгивать брюки. — И надень пижаму, ночи здесь прохладные. А чары на всю ночь не сохранить.

Скинув на подлокотник единственного кресла полотенце, младший натянул пижамные штаны и залез под одеяло, проигнорировав верхнюю часть спального костюма, заботливо разложенную на кресле.

— Руди, — позвал он, когда свечи уже были погашены. — Так что там с гриффами?

— Если не понимаешь, то завтра увидишь своими глазами. Тебе совсем её не жалко?

— Ты о чём? Всё же считаешь, что я ей не пара?

— Знаешь,.. — задумчиво начал Рудольфус. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и любовался на луну в незашторенном окне. — Я тут подумал, что всегда считал мисс Прюэтт идиоткой и хамоватой бездарностью.

— Руди!

— Не рычи, я просто пытаюсь понять. Ты помнишь тот матч в прошлом году?

— Где она упала? Нет, я не был там. Гриффы ведь тогда размазали барсуков по полю?

— А я был. Страшная фигня была. У барсуков этот психанутый Патрик Трэверс совсем с катушек слетел. Прюэтт здорово досталось. Бладжер разнёс её метлу в щепки на высоте верхнего кольца.

— И что?

— Будто не знаешь, — хмыкнул он на беспокойный вопрос брата. — Девица провисела на этом самом кольце почти пятнадцать секунд и упала. И ведь ни одна гриффиндорская сука не подлетела. Говорили — не успевали.

— Вот скоты!

— Из профессоров вообще никто не смотрел, все как раз за ловцами следили в другом конце. Ну и конечно, множественные травмы, больничное крыло и костерост. А через неделю все уезжали на летние каникулы.

— Ты это к чему? — подозрительно спросил Рабастан.

— Мне кажется, она тогда для себя что-то решила. Тогда начала меняться. И, судя по всему, своей цели достигла. Знаешь, я ведь столкнулся с ней на выходе из школы и от неожиданности решил подшутить. Говорили, она метлу бояться стала, а я как раз летал, чтобы размяться.

— Ну ты и тварь!

— Дослушай, мелкий. Я протянул ей метлу и спросил: «Слабо взлететь?». А она побледнела, отшатнувшись от метлы и убежала обратно в школу. Чтобы Прюэтт ничего не сказала, не оскорбила, не прокляла… Тогда, в поезде, я боялся, что она меня всё же приложит чем помощнее. И столько щитов поднял. А её будто подменили. Словно после каникул она стала абсолютно другой. Что-то такое появилось в ней, не объяснить.

— Сдохнуть можно! — выпалил Басти, садясь на кровати. — Почему ты мне раньше не сказал, что она боится летать?

— Это бы что-то поменяло?

— Не думаю.

— Ты бы только лишний раз себя накрутил. Всё, давай спать.

Рабастан снова лёг и притих, и Рудольфус от всей души пожелал ему удачи, чем бы не закончилась эта влюблённость. Особенно завтра, на балу.

— Мечтаешь? — спросил он ещё через полчаса. Уснуть не удавалось.

— От неё так вкусно пахнет, Руди. Мёдом и немножко корицей. И ещё чем-то.

— Хм.

— А кожа такая нежная.

— Это где?

— И волосы! Я готов отдать всю свою коллекцию кинжалов за одну возможность расплести её косу.

— Не слишком дорого?

— А ещё у неё очень тонкая шея. У меня чуть крышу не снесло, когда совсем рядом увидел… У нас в роду не было вампиров?

— Только бабушка.

— Придурок!

Молчание угнетало.

— Эй, Басти. Всё равно уснуть не могу. И ты не спишь. Расскажи хоть, как всё прошло.

— Да я не знаю даже. Она сказала, что здорово, а я, кретин, даже попрощаться не смог, понимаешь?!

— Хм. Она, вероятно, впечатлилась, такой горячий слизеринский парень! Или не заметила?

— Трудно было не заметить, — мрачно ответил Рабастан. — Я завёлся практически сразу. А потом ещё в её спальне…

— Я весь прямо волнуюсь. Что ты делал в её спальне?

— А что мне оставалось, закинуть её в окно? Кстати, скажи Антуану спасибо. Метла — супер. Интересно, кого он на ней катает?

— Не знаешь?

— Чего? — сразу насторожился Рабастан.

— Была у него невеста когда-то. История трагичная. Невеста то ли погибла, то ли за другого вышла. Только ударило по нему знатно. Он ещё тогда преподавание бросил прямо в конце учебного года, хотя деканство даже предлагали. Вроде как Магнус его по кусочкам собирал. Отец тогда тоже здорово его замотивировал, так что с жизнью кончать Робертс раздумал.

— Мордред! Наверное, сильно любил!

— Сильно тупил, — не согласился Рудольфус. — Ничего не напоминает?

— А вернулся преподавать, когда я поступил в Хог? — решил не услышать его Басти.

— Угу, трёх лет не прошло. Ну надо же было за такой крохой приглядеть.

— Убью!

— Силёнок не хватит! Ладно, не знаю, чего вернулся. Может, отец велел, может, Светлейший позвал. Или то, и другое. Но на метле этой они точно катались, он её усовершенствовал специально для той девчонки. Сказал, что лично тебе шею свернёт, если с метлой что-то случится.

— Катались, говоришь? — протянул Рабастан ехидно.

— Угу, испытывали метлу, во всех смыслах. И не скалься, может, у человека это единственное светлое воспоминание.

— А ты откуда всё это знаешь?

— Посидели как-то раз летом, выпили. Меня тогда здорово отделал мистер Нотт — живого места не осталось. Антуан и рассказал после третьей бутылки. Только ни имени, и ничего такого. Да и рассказом не назовёшь. Всё в том ключе, что жизнь дерьмо, а женщинам верить себе дороже. Что с ней стало, куда делась, он, похоже, сам не знает. Была — а теперь вот нет.

— Имя ты считать мог.

— Ха, он окклюмент. Врезал бы по мозгам, а у меня там и без того всё гудело.

— Дай зелье, а? Не заснём же!

— Нервничаешь?

Рабастан засопел.

— Драккл с тобой. Лови. И мне тоже не помешает.

* * *

Санька проснулась на рассвете и никак не могла вспомнить сон, а снилось что-то очень хорошее.

Открыв глаза, заметила коробку с так и не разобранными подарками, что возвышалась на столе. И счастливо улыбнулась, вспоминая вчерашний день. Никогда у неё не было такого в прошлой жизни. Столько людей поздравило! И столько подарков! Чего только стоит метла от мистера Нотта, а сколько подарили детишки, и друзья тоже. Красивое колье от отца, волшебные брошь и заколка от Рудольфуса и мисс Блэк, браслет от Роберта Вуда — всё же он милый. И Эжени могла собственноручно сделать ту книгу о знаменитых гриффиндорцах. А ведь это очень славно с её стороны. И ребят явно она подговорила, чтобы Санни сделали сюрприз с поздравлением.

Да что там, даже Артур постарался. Судя по реакции Эжени — крем очень дорогой. Узнать бы, для чего он служит. Хотя вот его-то она без сожаления бы продала, раз дорогой и известный. Решила всерьёз попросить у Эжени этот Ведьмополитен, да узнать, как давать объявления. Только бы Артур не узнал.

Но самым лучшим подарком был полёт с Рабастаном! Она сладко потянулась, пытаясь вспомнить ощущения. Так романтично, и ещё эта надпись! Только вот потом неловко получилось. Мерлин! Она просто не представляла, как увидится с ним после такого. Он явно понял, что она всё заметила. Оставалось только застонать и закрыть лицо подушкой.

— Тебе плохо? — оказалось, что в комнату влетела весёлая Эжени. Неудобно, когда двери толком не закрыть.

— Мне хорошо, — усмехнулась Санька. — Ты чего вскочила в такую рань?

— Так бал же сегодня!

— Ага, через двенадцать часов!

— А на обед пожалуют попечители. Представляешь? Мы до конца не были уверены, что они будут. Но на бал от них останется только пара человек. Всё-таки в основном там пожилые маги.

— Попечители! — Саньку обожгло воспоминание о синих глазах мистера Нотта. — Ты уверена?

— Конечно, уверена! Нам это сказали только вчера вечером. Всем старостам, я имею в виду.

— Надо же. Разве о таких вещах не говорят заранее?

— Ты ничего не понимаешь, директор Дамблдор очень занятой человек. И смог вчера вернуться только под вечер. А ещё надо было с каждым попечителем связаться и все уточнить.

— Я поняла, — Санька представила, где директор мог быть занят вчерашним утром и невольно начала улыбаться.

— О, ты подарки не разобрала. Помочь? Как тебе крем, кстати, мазалась уже?

— Нет ещё.

— А давай, намажешь сейчас, — Эжени порылась в коробке и достала красивую баночку. — Хочешь, помогу?

Санька ужаснулась перспективе и поспешно отказалась:

— Знаешь, не люблю я эти штуки.

Эжени вздохнула:

— Ну какая же ты, Молли! Артур так старался. Крем ведь замечательный, для рук. Ногти будут крепкие и блестящие, кожа гладкая, просто после каждого мытья рук надо мазать. Дня три — и эффекта на полгода хватает. Это я Артуру посоветовала купить этот крем. Только ему не говори.

— Не скажу, — Санька придирчиво осмотрела свои руки. — Ну давай, после душа попробую.

— Что это? — Эжени отдала ей баночку и подняла с пола листок. — О, это тебе от братьев.

Санька поспешно взяла листок и прочла:

«Поздравляем, сестрёнка! Будь в субботу в Хогсмиде, с нас подарок и вкусный обед. Фабиан и Гидеон».

— Ух ты! — не сдержалась Санька. — Ещё подарок будет.

— Здорово. Хотя раньше они тебя бесили, — заметила Эжени и направилась к выходу. — Встретимся за завтраком. У меня ещё куча дел.

После душа Санька оделась понарядней, пользуясь тем, что в выходные дни мантии носить было необязательно. Предстояло ещё платье померить. Валери в записке писала, чтоб не волновалась — как раз хватило денег на дополнительную опцию: подгонку по размеру и для платья, и для туфель. Но это предстояло сделать после завтрака. А то мало ли что.

В Большом зале уже было торжественно и красиво. Стол преподавателей был покрыт сверкающей золотой скатертью, да и сами они смотрелись празднично. Санька увидела там директора, всех четырёх деканов и нескольких других профессоров. Ей стало интересно, куда попечителей на обеде посадят.

За столом слизеринцев она заметила Рабастана и привычно ему улыбнулась, получив в ответ не очень радостную улыбку Лестрейнджа-младшего, и только после этого вдруг вспомнила вчерашнее прощание, отчего смутилась и поспешила отвернуться.

— Чего это ты? — обратила внимание Эжени. Но, к счастью, не поняла, с кем переглядывалась Молли. С той стороны был стол барсуков, а уже дальше сидели слизеринцы. — Там где-то твой парень?

— Какой парень? — удивился Роб, до этого клевавший носом над тарелкой. Артур вообще не пришёл, поздно лёг — по словам Вуда.

— Роб, а ты кого пригласил? — заинтересовалась Санька, пнув Эжени под столом. Мисс Вуд усмехнулась и покачала головой.

— Я? Я Чарити пригласил.

Эжени многозначительно взглянула на Саньку.

— Чарити? — удивилась та. — Здорово. А я думала, тебе мисс Пранк нравится.

Мисс Пранк, смешливая пятикурсница с факультета воронов, действительно недавно была предметом обсуждения мальчишек-гриффиндорцев. И Роб в её защиту высказался. Санька ещё не стала тогда вникать в причину споров, но запомнила, как покраснел Вуд.

— Неправильно думала, — улыбнулся Роб. — Я бы её пригласил, только Чарити встретил, и она была такая грустная, что не удержался. Да и всё равно Лисс бы со мной не пошла. У неё среди своих поклонников хватает. Её Забини ещё когда пригласил.

— Забини? — Санька оглянулась на стол Рейвенкло. Лаудан Забини, симпатичный черноволосый парень, смахивающий на итальянца или испанца, и лучший друг Дамиана Вестерфорда, встретился с ней взглядом и подмигнул. Санька усмехнулась в ответ. Если Вестерфорд её пугал и казался подозрительным, то Забини и вовсе был тёмной лошадкой. Но, как ни странно, к нему она не ощущала никакого негатива.

Лисс Пранк сидела неподалёку от него и что-то показывала в тетради склонившимся вокруг неё девчонкам. Действительно красивая девочка, живая и задорная. Робу она бы точно подошла. Только ей бы кто угодно подошёл, а на фоне Забини Вуд сильно проигрывал.

— Вроде бы Пранки — вассалы Ноттов, — сказала Эжени. — Мне нравился её брат, Стив. Выпустился в прошлом году. Жаль, что слизеринец.

— А они что — не люди? — усмехнулась Александра.

— Ну ты скажешь, Молли, — ответил за неё Роб. — Конечно, люди, только ведь это слизеринцы!

Санька передумала спорить. Похоже, название Дома должно было сказать ей всё без слов.

— Скорее бы бал, — вздохнула Эжени. — Ладно, я побегу, у меня там встреча со старостами. Но к обеду буду. Робби, разбуди Артура, он ещё успеет позавтракать.

— Меня будить не надо, — заспанный Рыжик плюхнулся рядом с Санни, сразу придвигая к себе тарелку. — Выходной же.

— Артур пойдёт на бал со Скитер из Рейвенкло, — тут же доложил Роб.

— Тише ты, — Артур затравленно оглянулся на стол воронов. — Тебе повезло, что её нет. Жуткая девица.

— Что в ней жуткого? — заинтересовалась Санька. Фамилия Скитер была почему-то знакома.

— Стерва потому что, — доверительно и тихо сообщил ей Роб, а Рыжик горестно вздохнул. — Шестой курс, а умная очень. Её даже выпускники побаиваются. Она Артура вчера отловила возле туалета и сама пригласила.

— А он?

— Я тут вообще-то!

— А наш Рыжик похлопал глазами и кивнул. Так она велела ему одеться поприличнее.

Вуд хихикнул.

— Она не так сказала, — страшным шёпотом сообщил Артур. — Она сказала: «Я тебе яйца отрежу, котик, если придёшь в старой мантии». Ну какой я котик? И что за страшное ругательство? Разве девушки так говорят?

— Говорю же — стерва, — Вуд беззвучно захохотал, расплескав свой сок.

— Ладно, ешьте, — покачала головой Санька. — Пойду, дел много.

На выходе из Большого зала её догнала юная мисс Пранк.

— Мисс Прюэтт, — сероглазая рейвенкловка с блестящими рыжеватыми волосами весело ей улыбнулась. — А можно у вас спросить?

— Конечно, — притормозила Санька, краем глаза заметив приближение Рабастана. — Лисс, правильно?

— Вообще-то Амораллис. Но все зовут меня Лисс, да. Мисс Прюэтт, мы тут с девчонками поспорили, а правда, что вас мистер Робертс на бал пригласил?

Санька прыснула, представив себе эту картину. И вопрос, казалось, не слишком корректный, но на эту жизнерадостную пятикурсницу сердиться не получалось. Рабастан прошёл совсем рядом, и она даже уловила очень приятный запах его одеколона. Или чем они тут пользуются, в магическом мире? Этот аромат теперь всегда будет ассоциироваться с ним.

— Нет, это неправда, — ответила она мисс Пранк серьёзно. — Мистер Робертс меня не приглашал!

— Я знала! — просияла девушка. — Спасибо!

Она вприпрыжку убежала к своему столу — совсем ещё девчонка. Санька вздохнула и поспешила в башню Гриффиндора. Опасения её были напрасными — Лестрейндж нигде её не поджидал. Даже обидно стало почему-то.

И ещё беспокоило, что даже на других факультетах обсуждают её кавалера. Возможно, эта Лисс наоборот ей услугу оказала, рассказав о споре. И ведь не спросила имя кавалера, хотя это было логично. Конечно, Санни могла и не ответить, но, тем не менее, ей стоило сказать «спасибо» девочке. Хотя бы теперь эти слухи о профессоре ЗОТИ прекратятся. Придумают же!

Но, занявшись в комнате нарядом, Санька всё выбросила из головы.

* * *

Обед прошёл шумно, попечители прибыли полным составом, для чего преподавательский стол был сильно увеличен. Это вызвало бурную реакцию у студентов, да и близость бала у всех вызывала нервозность.

Санька лишь раз бросила взгляд на Магнуса Нотта, который занял место рядом со Слагхорном. Они как раз о чём-то говорили. Нотт поднял глаза и посмотрел прямо на неё. Девушка ему чуть заметно кивнула, должна же как-то показать, что подарок понравился. Он в ответ тоже кивнул, и Санни быстро отвернулась, ощущая неловкость и смущение. Даже не улыбнулся ведь!

Почувствовав чей-то взгляд, она посмотрела на стол Слизерина. Конечно, Рабастан. Она помнила про уговор, но улыбнуться не смогла. Уткнувшись в тарелку, поняла, что и аппетита нет.

Извинившись перед ребятами, она поспешила к себе в комнату, решив нигде больше не появляться до самого бала. Хорошо ещё, что почти все попечители не останутся на бал. Может, и Нотт уйдёт?

* * *

Мантию доставили, когда часы показывали без четверти пять. Конечно, все не обязаны являться вовремя, но эту стерву Скитер Артур боялся до дрожи. Одна её угроза чего стоила. Он даже имени её не знал, и страшно удивился, что она выбрала его. Скорее бы закончился этот бал. Ничего хорошего от него парень уже не ждал.

К мантии была приложена записка, и Артур, внутренне содрогнувшись, её открыл. Не громовещатель — и то хлеб.

«Артур Септимус Уизли, — писала мать, — если ты ещё раз украдёшь что-то из моей косметики, я не посмотрю, кто тут глава рода. Если ты думаешь, что я не заметила пропавший крем, подаренный мне братом, то мне тебя жаль. Хотя теперь тебе это и не удастся, и я даже этому рада. Мантию вернёшь сам дяде Поллуксу, он будет в Хогсмиде в субботу. Мой кузен был не в восторге, смею тебя уверить. Попробуй только с ней что-нибудь сделать — прокляну. Ах, да, мой мальчик. Я нашла способ снять печать «предателей крови». Не хочется тебя расстраивать, но мистер Трэверс сделал мне предложение. Свадьба будет скромной и тайной, нам ни к чему разговоры. Нора остаётся тебе, прости, но принимать тебя в свой род Трэверс отказался. Упыря так и быть оставлю. Счастливых праздников, Артур. Ты теперь свободный и совершеннолетний глава рода. На Рождество приезжать домой не советую — есть тут почти нечего. Советую найти богатую невесту, хотя бы ту, для которой ты крадёшь мои вещи уже второй год. Если ты думаешь, что я испытываю вину перед тобой, уверяю — это не так. Прощай и можешь не писать, я знаю — ты это не любишь. Не утруждайся. Цедрелла уже-почти-не Уизли».

Рыжик неверяще поглядел в пустоту и перечитал ещё раз строчки, где говорилось о свадьбе с отцом психанутого Патрика Трэверса. Поговаривали, что его отец даже хуже. Артур выругался и разорвал письмо на мелкие клочки. Он не будет об этом думать сейчас. И пусть подавится мамаша, невеста у него будет очень богатая. И без неё как-нибудь проживут. А в Нору он не вернётся. Наверняка будущий тесть не пошлёт жить дочурку в ту дыру.

А сейчас его ждала Скитер. Подлая рейвенкловка, наверное, уже бесится — специально просила его не опаздывать. Мантия была чуть узковата в плечах и по размеру не подгонялась. Боясь её испортить, — силу гнева дяди Поллукса он представлял очень хорошо — Рыжик сам колдовать не стал.

Отмахнувшись от неприятных мыслей, вышел из комнаты. Роб давно убежал к Чарити, везёт же ему. Гостиная была непривычно пуста. Вероятно, все уже там.

Но и на его, Артура, улице скоро будет праздник. Всего три дня, и мать ещё пожалеет, что уходит из рода Уизли. А что предатели крови, так невелика беда. Жаль даже, что он совершеннолетний, а то Трэверсы бы тоже обзавелись печатью через мать. Или нет? Мантикора бы побрала этот статус! Ну ничего, она ещё попомнит.

Он выскочил из гостиной и бегом побежал в Большой зал.

* * *

Санни последний раз покрутилась перед зеркалом. Эжени давно ушла, одобрив всё, кроме колье. Сказала — не принято такое надевать на школьный бал. Они вместе нашли упаковку от подарка, а там оказалась записка от отца, которую она сразу не заметила.

«Этот подарок — первый в твою коллекцию фамильных драгоценностей, дорогая Санни. Это — только твоё. Потом передашь дочери. Прошу, надень это впервые на приём, который мы дадим в твою честь на Рождество. Мне будет приятно. Пора тебя выводить в свет, моя девочка. Мы с мамой тебя поздравляем! Будь умницей. Целую тебя, папа».

Она растрогалась тогда до слёз, а Эжени тихонько вышла из комнаты. Даже и к лучшему. Рабастан сообщил, что будет ждать её наверху лестницы у парадного входа в Большой зал — сколько потребуется.

И ей не следует торопиться. Будет лучше, если они придут чуть позже и незаметно смешаются с толпой.

Выглянув в гостиную, она заметила Артура, который поспешно её пересекал. Больше никого не было видно. Даже учеников с первого по третий курс, которых на бал не допускали. Их повели на прогулку и обещали какие-то соревнования на мётлах и ещё несколько развлечений. Санька бы с радостью сейчас поменялась с кем-нибудь из них.

Для верности она выждала ещё десять минут, ходя по комнате взад-вперёд и привыкая к новым туфлям. Хотя и привыкать к ним было не нужно, — то ли магия, то ли для тела Молли был привычен такой каблук, то ли уроки танцев, где Беллатрикс всегда трансфигурировала ей туфли, сделали своё дело, но дискомфорта она не чувствовала совсем. Словно всегда так ходила. И было здорово ощущать себя выше, может даже с Рабастаном сравняется в росте. Или почти сравняется, всё же Лестрейнджи очень высокие.

В коридорах было безлюдно, даже многие портреты пустовали. В Большом зале висело несколько пейзажей, и Санька бы не удивилась, застав на них сегодня целую толпу.

Ближе к залу она начала встречать парочки и одиноких опаздывающих, но на неё почти не обращали внимания — и правильно, у всех были свои заботы. Все были одеты красиво, и своим платьем она не сильно выделялась.

Рабастан, одетый в очень красивую тёмно-зелёную мантию, с радостной улыбкой шагнул к ней навстречу.

— Санни! Ты потрясающе выглядишь! — произнёс он восхищённо, подставляя ей свой локоть.

Она очень волновалась и невольно замечала только такие глупости, как то, что он всё же немножко выше. А волнения самого парня и не увидела, казалось, что тот расслаблен и уверен в себе.

С высоты лестницы она увидела заполненный красавицами и красавцами зал. На убранство зала посмотреть не успела. Кто-то внизу ахнул, и все стали к ним оборачиваться, а на лестнице, кроме них, никого не было. Какая же она идиотка! Лучшего способа привлечь к себе внимание она придумать просто не смогла.

«Ну что ж, выше подбородок, улыбайся, Санни!» — скомандовала она себе, спускаясь в зал под руку с Лестрейнджем. Смотрела поверх голов, чтобы не потерять последние остатки самообладания. И это тоже было ошибкой. На помосте, где стоял обычно стол преподавателей, музыканты настраивали инструменты, а вот сбоку стояли мистер Нотт и мистер Робертс с бокалами в руках. И они оба тоже обернулись и смотрели на неё в упор.

Ничего, она всё выдержит!

Ей повезло, они достаточно опоздали и как раз объявили первый танец, когда они достигли подножия лестницы.

— Спокойнее, Санни, всё хорошо! — шепнул ей Басти и повёл в центр зала, куда устремились пары. Она мельком увидела недалеко от себя Дамиана с Эжени, которая на неё оглядывалась со странным выражением на лице. К счастью, Рабастан провёл её дальше.

Он смотрел с такой нежностью, так хорошо её вёл, что к середине танца Санни ощутила, как понемногу отпускает напряжение. Но твёрдо решила, что никакого танго она танцевать не будет.

Танец закончился, и Басти сразу подвёл её к столику с напитками.

— Как ты? — спросил тревожно, подавая ей бокал лимонада.

— Уже хорошо, — широко улыбнулась она, сделав большой глоток. Рядом почему-то были одни слизеринцы, но её это радовало. С Эжени пока встречаться не хотелось.

С ней здоровались, делали комплименты. Слизеринцы выглядели настоящими аристократами. Даже Флинт смотрелся внушительно и элегантно в своей чёрной с серебром мантии. Валери ему ласково улыбалась, выслушивая какую-то шутку.

— Это здорово, — сказал Рабастан громко, чтобы перекричать шум, — потому что сейчас…

Но договорить он не успел. Кто-то применил Сонорус, призывая всех к вниманию.

Санька оглянулась на помост — говорила ведьма в высокой остроконечной шляпе, ведущая вечера.

— А сейчас будет сюрприз для всех. Старшекурсники приготовили вам свой подарок. Прошу всех освободить центр зала.

— О нет, — пролепетала Санька, заметив отходящую от помоста Беллатрикс. В огненно-красном платье не заметить её было невозможно.

— Спасибо! — продолжила распорядительница, а девушка ощутила, как крепко сжал её руку Рабастан. — Александра Прюэтт и Рабастан Лестрейндж. Танго!

И сразу полилась музыка.

Сотни глаз устремились к их паре. Рабастан был невозмутим. Картинно улыбаясь, держа её за руку, он повёл Саньку прямо в центр освободившегося пространства.

Паника не успела захватить её целиком. Она вдруг встретилась со строгим взглядом Беллатрикс, и словно заново услышала её наставления.

«Забудь, что вокруг люди! Ты их даже не увидишь. Представь, что никого и нет. Просто поверь, что есть только ты и он, и наслаждайся прекрасным танцем. Не разочаруй меня, Санни. Я почему-то в тебя верю!»

Зал затопила темнота, и только самый центр освещался призрачным светом. И Санька выдохнула — не зря же училась.

Она улыбнулась Басти, который, остановившись, повернулся и поцеловал ей руку. Он подмигнул в ответ, счастливо усмехнувшись. И крутанул, сразу отступая в такт музыке.

И ей удалось обо всём забыть — ну а как иначе, когда столько людей в тебя верят.

И ради счастливых глаз Рабастана можно не только танго станцевать!

Как же мало это походило на репетицию! Лестрейндж был великолепен. Она не сразу поняла, что он уже не в мантии, а в костюме. Столько страсти было в каждом его взгляде и движении, что ей невольно передался его настрой. Вспомнилась хищная Белла, и она рискнула быть не хуже.

Ей казалось, что она не просто танцует, а снимается в каком-то фильме. Как говорили в том самом её любимом фильме? «Танго — это вертикальное воплощение горизонтального желания»? Ну, так и получалось. Вот только в моменты, когда Басти резко притягивал её к себе, почти целуя, начисто лишили её иллюзий о «просто дружбе». Так «просто друзья» на девушек не смотрят, и даже разубедить себя тем, что в этом танце так нужно, она не смогла.

Последние аккорды, и они замирают, обхватив друг друга за шею. Глаза в глаза — и нет никого больше, кроме него.

Мгновение царила тишина, а потом зал разразился аплодисментами. Рабастан перехватил её ладонь и быстро увёл с середины, куда уже выходили другие парочки. Заиграла новая мелодия.

— Это было круто! — Беллатрикс пробралась к их столику, за ней сиял довольной улыбкой Рудольфус Лестрейндж. — Ты умница, Санни, всех завела!

Санька побоялась уточнять, что значит завела. И боялась смотреть на своего больше-не-друга Рабастана.

— Спасибо, — сказала она, не глядя принимая у Басти бокал с лимонадом. — Я ужасно боялась.

— А я был уверен, что ты вдруг решила свести моего брата с ума, — хохотнул Рудольфус. — Молодец, братишка. Санни, у тебя так сияют глаза, что я сам боюсь влюбиться.

— Правильно боишься, — спасла смущённую девушку мисс Блэк, хозяйским жестом обнимая Руди за шею. — Не прощу!

Тот очень напряжённо на неё посмотрел и вдруг поцеловал Беллатрикс прямо в губы.

Санька поспешно опустила взгляд.

— Ой, смотрите, — удивлённое веселье в голосе Валери заставило обернуться. — Это же Уизли. Мерлин, я не верю своим глазам!

Санька быстро нашла в толпе танцующих странную пару. Мисс Скитер была по плечо здоровому Артуру. Двигался он неважно, задевал соседние пары, но почему-то получалось неплохо.

— Она ведёт, — прокомментировал Рудольфус. — Малышка Скитер нашла свою добычу. Кто готов за это выпить что-то покрепче лимонада?

Слизеринцы рядом одобрительно зашумели.

Откуда-то появилась бутылка, которую быстро разлили по фужерам.

— Будешь? — спросил Басти. Он был так серьёзен, что она не смогла отказаться. Сделает маленький глоточек и всё.

— Приветствую, молодые люди, — знакомый ледяной голос заставил сердце Саньки подскочить куда-то в горло. — А вы в курсе, что ваш директор запретил алкоголь на балу?

Санька чуть не подавилась своим глоточком, поспешно отставляя свой фужер на столик и боясь обернуться. А вот парни вокруг и не думали пугаться.

— Да ладно, патрон! — сказал Флинт, одним глотком уничтожая остатки выпивки в своём фужере. — Одна бутылка на шестерых — это даже не смешно.

— Поговори мне тут, Квин, — отреагировал Нотт, впрочем, довольно благодушно.

Валери вообще показала попечителю язык и демонстративно сделала ещё глоточек.

— Мы не просто так, — сказал Руди, — у нас повод.

— Новое завоевание мисс Скитер, — поддержала его мисс Блэк, глазами указав на танцующих.

Санька рискнула обернуться и с удивлением заметила мальчишескую усмешку на лице Нотта, смотрящего в зал. Но в следующее мгновение он повернулся к ней, перестав улыбаться.

— Один танец, мисс Прюэтт?

Басти рядом с ней встрепенулся и напряжённым голосом произнёс:

— Она уже приглашена на следующий танец, мистер Нотт.

— Полагаю, вами, мистер Лестрейндж? — холодно глянул на него Магнус.

Внутри у Санни всё сжалось. Стало так неуютно, что захотелось немедленно сбежать.

— Да, мной, — ничуть не менее холодно ответил Басти, шагнув вперёд и становясь рядом с Санькой.

Нотт ухмыльнулся и насмешливо проговорил:

— Ну так вперёд, музыка уже играет. А я подожду вас, леди.

Санька сама схватила Рабастана за руку, увлекая его к начавшим танцевать парам. За ними сразу пошли и Руди с Беллой, и Флинт с Валери.

Рабастан улыбнулся ей, кладя руки на талию.

— Не волнуйся, Санни, — сказал он, — тебе же нравится этот танец. Обними меня.

И она, вздохнув, послушно обняла его за шею. Так же как Бель своего Рудольфуса. И пусть Нотт подождёт.

* * *

— Реган? — Эжени обернулась, когда её тронули за руку. Дамиан куда-то запропал, а танец вот-вот начнётся.

— Мисс Вуд, вы позволите? — Мэдисон добродушно улыбался, протягивая ей свою широкую ладонь. — Вы прелестно выглядите сегодня. Пойдёмте?

— Да, конечно, — поспешно согласилась она, вкладывая дрогнувшую ладошку в его руку. В конце концов, Молли танцует со слизеринцем — и ничего. И она обещала на свою голову. Пришлось улыбнуться и идти танцевать. Только не так как Молли. Эжени покоробило, как она неприлично обнимала противного Лестрейнджа, танцуя совсем неподалёку. Даже Дамиан такого себе не позволял, а он прекрасный танцор.

— Не так, леди, — прогудел в её ухо медведь Мэдисон. — Положите обе руки мне на плечи. Вам же будет удобнее.

Она не посмела возразить и вспыхнула, когда он прижал её к себе.

— Реган, — попробовала она воззвать к его разуму, ощущая головокружение то ли от невозможной близости парня, то ли от весьма энергичного танца. И парень не был неуклюжим, поразив лёгкостью движений. Вёл прекрасно, не отрывая от неё добродушного взгляда.

— Да, моя птичка?

— Тебе не кажется, что расстояние между нами неправильное? — ей даже удалось спросить это весело.

— Сам об этом подумал, — мягким баритоном откликнулся он и бережно прижал её вплотную к себе.

Эжени пискнула, краснея от ужаса положения, в котором оказалась, а этот медведь, ловко кружа её в танце, успокаивающе погладил своей огромной лапой по спине. Это было уже слишком, но она просто смирилась.

* * *

Дамиан стоял у столика с напитками, следя взглядом за танцующими. На душе скребли кошки. Уже третья девушка уводила Роба — его Роба — танцевать. Поубивал бы всех, да нельзя. И откуда у пацана такая популярность? Последнее вообще в голове не укладывалось — Эмили Гамп, эта слизеринская акула с большими наивными глазками, аж светилась, кружась в его объятиях.

А Гампы ничего просто так не делают. Наверняка, сама его пригласила. Это могло быть опасно, не какая-то там Чарити или грязнокровка Эва Стенли. Неужели Гамп положила на него глаз?

Дамиан раздражённо вздохнул и отпил из бокала огневиски, который добавил туда сам. А стервец двигался потрясающе, или это слизеринка его вела? И не похоже было, что ему не нравится. Млеет ведь от её загребущих ручонок. Змеи вообще обнаглели, демонстрируют полную вседозволенность. Пользуются тем, что профессора сами танцуют...

— Эй, друг, — позвал его Лаудан. — Ты что, так и позволишь этому слизню увести твою даму?

Сам Забини держал за руку эту пронырливую Лиссу с пятого курса, которая вечно всё примечает, наглая малявка.

— Здравствуйте, мистер Вестерфорд, — не преминула она поздороваться. И он прямо слышал ехидство в её голосе. — А почему вы не танцуете?

— Потому что вы, мисс Пранк, уже заняты, — любезно ответил он. — Или хотите со мной?

— Вот уж нет, — рассмеялась нахалка. — Пойдём, Лаудан! Тут так скучно.

Забини хохотнул, мерзавец, и наконец-то её увёл. Дамиан раздражённо обернулся к залу и замер. Ни Роба, ни его партнёрши нигде не было видно.

Сердце забилось сильнее, и он поспешно стал пробираться к выходу из зала.

* * *

— Может, не надо? — жалобно спросил запыхавшийся Артур, с ужасом слыша новую мелодию.

— Что надо и что не надо, я скажу тебе сама, — отрезала Скитер. — Немедленно веди меня танцевать. Скажи спасибо, что из нас двоих я это действительно умею делать.

— Но, мисс Скитер...

— Для тебя Рита, Пухлик, — неприятно усмехнулась она, — улыбайся, или мамочке придётся тебя наказать.

Он даже боялся подумать, на что намекает эта стерва. Правая ягодица немилосердно болела. И разве не парни должны щипать девчонок?

А ещё она укусила его за ухо, и это было очень больно. Поверил, дурак, что она что-то сказать хочет. А не послушать было чревато. И Молли танцует с этим уродом, идиотка! Нужно ещё раз надавить на Эжени, она любит его жалеть. Пусть покажет этой рыжей дряни, как пользоваться кремом.

— Так, Пухлик! Ещё раз отвлечёшься, и я проткну каблуком твою ступню, — ласково прошипела Скитер. — Я не шучу, малыш!

И почему ему так хочется заорать на весь зал: «Помогите!»? Его затошнило от страха, когда он всё же наступил на её туфлю. Но стерва лишь понимающе ухмыльнулась и продолжила его вести.

* * *

— Санни! — Рабастан вдруг наклонился, провёл носом по её открытой шее и прижался губами, девушка задохнулась от нахлынувших ощущений. — Ты так вкусно пахнешь!

Его дыхание щекотало кожу.

— Басти, — выдохнула она, пока совсем не потеряла голову, — прекрати немедленно!

Он тут же чуть отстранился и взглянул ей в глаза. Она даже испугалась — зубы сжаты, крылья носа слегка трепещут, а глаза просто бешеные — но каким-то образом двигаться они не прекратили.

— Я. Тебя. Никому. Не отдам, — произнёс он словно через силу, продолжая легко кружить её в танце.

— Басти, — дрожащим голосом попросила Санька, понимая, что лучше не спорить, пока он такой. — Ну пожалуйста, успокойся. Мне страшно!

Он судорожно вздохнул и закрыл глаза. Музыка закончилась, и они остановились.

Рабастан криво улыбнулся:

— Я тебя люблю, поняла? И никто не будет тебя любить сильнее.

— Нашёл время! — подошедший Рудольфус почти шипел от гнева. — Так, Санни, уходи с Бель. Быстро!

— Руди, не лезь! Да я сам уйду! — Рабастан развернулся и пошёл к выходу из зала, расталкивая всех, кто попадался на пути. Впрочем, все быстро соображали и пропускали парня беспрепятственно.

Санька смотрела ему вслед и ей хотелось плакать.

— Держись, дурочка, — шепнула ей мисс Блэк, с которой они так и не отошли далеко. — Пойдём, потанцуешь с Ноттом, не съест он тебя. С Рабастаном всё будет в порядке, слышишь. Руди найдёт его сейчас.

Рудольфус, действительно, быстро шёл в другую сторону, обходя толпу. Решил уходить через парадный вход? Точно — взбежал по лестнице, возможно, и догонит брата, перехватит где-нибудь.

Они с Беллатрикс подошли к слизеринцам. Нотт всё ещё был там, разговаривал с Мэдисоном. Флинт с Валери тоже уже подошли.

— Мисс Прюэтт, — оживился Магнус, но тут же нахмурился: — Что с вами? Мисс Блэк? Где Рудольфус и Рабастан?

— Отошли, скоро вернутся, — спокойно ответила Беллатрикс и, выплеснув содержимое какого-то бокала прямо на пол, налила в него воды с помощью Агуаменти. — Выпей, Санни! У неё просто голова закружилась, мистер Нотт.

— Вот как! Танцевать сейчас не можете?

— Может, — опять быстро ответила Бель за неё. — Вон уже нормально всё, правда, Санни?

— Мисс Блэк, помолчите!

— Как скажете, мистер Нотт!

Санька даже позавидовала бесстрашной Беллатрикс — если бы и она могла так спокойно препираться с Ноттом!

— Извините, мистер Нотт, — быстро сказала она, перестав напоминать бессловесный памятник самой себе. — Мне правда уже лучше. И если вы не передумали…

— Не имею такой привычки, мисс Прюэтт. Пойдёмте!

Опять был вальс, и Саньку закружили в нём очень сильные руки. Если с Басти она ощущала всю прелесть и красоту танца, то в руках Магнуса Нотта чувствовала себя невесомой былинкой. Он поглядывал на неё с полуулыбкой и молчал, уверенно ведя в танце. Пока в какой-то момент она не оступилась. Легко подхватив её и даже не сбившись с ритма, Нотт склонился к ней чуть ближе и спросил:

— Вас чем-то расстроил мистер Лестрейндж-младший?

— Что вы! — она посмотрела на него самыми честными глазами. — Я ничуть не расстроена. А ему срочно надо было уйти. Дела какие-то.

— И почему я вам не верю, мисс? — вздохнул он.

— Потому что вы слишком мнительны? — предположила она невинно.

Он тихо рассмеялся, заставив и её улыбнуться. Слишком уж отличались сегодня его манеры от первых двух встреч.

— Изволите дерзить?

Она ощущала, что он просто её дразнит, и напряжение стало постепенно отпускать.

— Нельзя?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— Только когда очень опасаюсь сказать что-то лишнее, — призналась Санька.

Усмехаться он перестал.

— Действительно, проблема. И почему опасаетесь? Есть что-то, что вы хотите от меня скрыть?

— Практически всё, — кивнула она серьёзно. — Я плохо вас знаю, мистер Нотт. И ещё не могу понять, как вы ко мне относитесь.

— Вы очень откровенны, мисс, — восхитился он. — И на слово, полагаю, вы мне не поверите?

— Боюсь, что нет, сэр!

Она даже немного успокоилась, когда Магнус Нотт по-мальчишески улыбнулся, сразу становясь моложе и как-то ближе.

— Вы меня очаровали, мисс Прюэтт, — доверительно сообщил он. — Но раз на слово вы мне верить отказываетесь, придётся это как-то доказать. Как вы думаете, мисс, что бы вас в этом убедило?

— Я не знаю, — улыбнулась Санька.

— Подарок мой получили?

Вот теперь она поняла, что ей сразу стало жарко. Он просто показал, какая она неблагодарная. Строит из себя что-то, а сама-то приняла дорогущий подарок. И делает вид, что это нормально.

— Да, сэр! Спасибо большое! Метла замечательная. И я верну вам за неё деньги, как только доберусь до банка и выясню, сколько это стоит.

— И что это значит? — спокойно спросил он, но вся лёгкость разговора куда-то сразу ушла.

Санька опустила глаза.

— Только то, что это слишком дорогой подарок от незнакомого человека, — пробормотала она.

— От незнакомого мужчины, хотели сказать?

— Да, сэр! — вздохнула она, боясь посмотреть на его лицо. Зато увидела недалеко от себя Артура и мисс Скитер. Рыжика даже жалко стало, таким несчастным она видела его впервые.

— Мисс Прюэтт, — Нотт вдруг поднял пальцами её подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — А эти серьги — тоже подарок?

— Да, сэр, — настороженно ответила она.

— От родных?

Она непонимающе качнула головой.

— И вы уже вернули за них деньги тому мужчине, который их вам подарил?

— Нет, сэр, — поспешила ответить Санька, сразу поняв, к чему он клонит. — Но это…

— Другое? Вы его хорошо знаете и полностью доверяете?

— Нет, сэр!

— И что же вас остановило от того, чтобы предложить за его подарок деньги?

Она ощутила, как на глаза наворачиваются слёзы от жёсткого допроса. Но отвернуться ей не дали.

Поэтому просто закрыла глаза и ответ почти прошептала:

— Он не спрашивал меня, нравится ли мне его подарок. Он просто их одел.

И, так как он молчал, она всё же снова открыла глаза.

В его взгляде ей привиделась досада и что-то вроде жалости. Совсем не такие чувства она хотела бы вызывать в мужчине. Но тут уж ничего не поделать. Зато ей позволили, наконец, отвернуться.

— Я точно знаю, кто вам их подарил, мисс Прюэтт, — заговорил Нотт. — И не буду спрашивать, каким ветром вас к нему занесло. Потому что сомневаюсь, что вы сможете ответить. Но вот что я вам скажу, мисс Прюэтт. Я, конечно, не Тёмный Лорд, чтобы без звука принимать мои подарки. Но я просто знал, что вы это хотите, и подарил от чистого сердца. Это сделано на заказ специально для вас, и никакой цены не имеет. Спасибо за танец!

Она и не заметила, что музыка кончилась. И покорно прошла к столикам с закусками и напитками.

— Приятно было повидаться, — Магнус Нотт коротко поклонился ей и ушёл в сторону преподавательского стола.

Рядом были только четверокурсники-слизеринцы, и никого из них Санни не знала, кроме Малфоя. И стало вдруг так неуютно и горько среди чужих. Мерлин, ей столько раз напомнили вчера, что она гриффиндорка!

Санни слегка приподняла подол платья и заспешила на другую сторону зала в обход танцующих.

Там она заметила кого-то из своего Дома. И действительно, подойдя ближе, сразу увидела Эжени, Эву Стенли, Алана Фоули и Хиггинса. Роб и Артур все ещё танцевали.

— Ну что, — как-то резко спросил её Хиггинс, — слизеринцы уже надоели?

— Может, обидели как-то? — спросил Алан насмешливо.

— И чего ты к нам теперь пришла? — спросила Эва Стенли и фыркнула. — Да что с ней разговаривать, ребят!

Санька онемела и беспомощно оглянулась на Эжени.

Та отвела глаза:

— Извини, Молли. Это было очень вызывающе с твоей стороны. И Лестрейндж! Я, пожалуй, пойду, найду Дамиана.

Санни посмотрела на остальных, но все отводили взгляды, словно она вдруг стала прокажённой. Да, она боялась, что именно так всё и будет, но как-то не всерьёз представляла, надеялась на русское «авось». И всё получилось так буднично! Ей не нагрубили и даже никак не оскорбляли. Они просто перестали её замечать. Все, даже Эжени, никто не посочувствовал. Правда, не было Роба, но и на него она уже не надеялась.

Вздохнув, она пошла к выходу, не парадному, а обычному. Ей было больше нечего здесь делать.

И эти гриффиндорцы! Лучше бы они Круцио к ней применили, чем так…

Выйдя из зала, она пошла быстрее, слушая, как отдаляются музыка и шум голосов, а потом побежала. И не нужен ей никто — ни нахальный Рабастан, ни жёсткий Магнус Нотт, ни эти упёртые гриффы, правильно их Руди так называет.

Она не замечала слёз и пару раз чуть не упала на лестнице, но добралась до башни Гриффиндора почти целой.

— Пароль, — невозмутимая полная дама держала в руке бокал с шампанским.

Санька посмотрела на неё молча, развернулась и бросилась прочь. Ну конечно! Как она могла забыть!

Выручай-комната, несмотря на всхлипывания, появилась сразу — именно такая, какую хотела. Под ковриком лежали запасные ключи.

Она даже не удивилась, что и зал появился вместе с её квартирой. Прошла в комнату, сняла платье и достала из шкафа джинсы и футболку. А потом просто легла на кровать, уткнувшись носом в родную подушку. И тоненько заплакала.

Она хотела домой, к строгой бабушке, которая точно её любила и никогда не причиняла своей внучке такую сильную боль.

— Антуан, друг мой, налей мне что-нибудь из своих запасов и пойдём уже в этот мордредов зал, — Магнус Нотт почти тяготился тем, что остался на бал. Если бы не одно «но». И оно пока перевешивало. — Жаль, я отпустил Паркинсона, хоть не одному бы тут торчать среди детишек.

— Можно подумать, ты профессоров за взрослых людей не считаешь, — хмыкнул Робертс, левитируя из шкафа бутылку коньяка.

— Ну почему же, — Нотт принял бокал, но пить не спешил, расслабляясь в удобном кресле в покоях профессора ЗОТИ, — профессора может и взрослые, но в их человечности я сомневаюсь ещё со школьной скамьи.

Антуан, подумав, себе наливать не стал. Проверив «Темпусом» время, он поднялся из кресла у камина и оправил парадную мантию.

— Ты тут сомневайся, Магнус, а я ребят навещу. Что-то мне неспокойно.

— Балы ты давно не переносишь, — Магнус отпил коньяк, прикрыв глаза. — Что конкретно тебя ждёт на этом балу, что ты не напиваешься в стельку где-нибудь в сомнительном магловском баре, а на полном серьёзе прихорашиваешься перед зеркалом? Может быть, я не знаю про какую-нибудь новую профессоршу чар? Или про молоденького профессора магловедения?

— Ничего такого, что могло прийти в твой извращённый мозг, — лениво отозвался Робертс, — профессор чар по-прежнему Филиус, а магловедение ведёт Аманда Поуп, мы недавно справляли юбилей её преподавания в Хогвартсе. Шестьдесят лет старушка держится.

— Что, какой-нибудь старшекурсник? А это теперь разрешено?

— Магнус, не доводи до греха. Всё просто, я выполняю приказ директора, паранойя которого не ко времени разыгралась. И ни один старшекурсник, равно как и другие молодые люди, меня не интересуют. Скорее я заподозрю в смене команды тебя, учитывая твою дружбу с красавчиком Долоховым.

— Рискни здоровьем, — оскалился Нотт.

— Не стану, — усмехнулся Антуан. — Альбус назначил дежурных на всё время бала, и мне выпала честь присматривать за оравой гормонально нестабильных подростков в первые полчаса. Ну и чуть позже. Вот и весь интерес.

— И младший Лестрейндж тут совершенно ни при чём?

— Я зайду за тобой через двадцать минут. И постарайся не надраться на балу. Поверь, ни одна старшекурсница этого не оценит.

— Выпью антипохмельного, — отмахнулся Магнус, пригубив янтарную жидкость. — Ты ведь поделишься?

— Боюсь, что нет. Извини, друг, я все свои запасы отдал Рудольфусу. Завтра на занятиях мне не нужны зелёные лица или полное отсутствие оных. Старина Слагхорн скуповат: если тебе перепадёт зелье, то дорого будет стоить, а ещё он плотно оккупирует твои уши и заставит с собой сфотографироваться.

— Алкоголь разрешён на балу? — восхитился Нотт. — О времена, о нравы!

— Запрещён, поэтому и беспокоюсь. Вспомни нас на седьмом курсе и кончай валять дурака.

— Не сравнивай, — буркнул Магнус, отставляя бокал в сторону. — Мы такими не были.

— Ну конечно. И это не ты облевал прелестное бальное платье мисс Катхилл на рождественском балу?

— От неё удушающе пахло амортенцией, так что алкоголь тут ни при чём, — Магнус тоже встал и мельком бросил взгляд на блестящую поверхность зеркала, — я пойду с тобой.

— Амортенция не имеет запаха и вкуса. И ты или подождёшь меня здесь, или сразу отправишься в Большой зал.

— Прогуляюсь по школе, — ушёл от ответа Нотт, — а что, старина Слагги по-прежнему скидывает на тебя своих змеек?

— Не жалуюсь, — коротко ответил Робертс.

* * *

В гостиной Слизерина оставалась только часть седьмого курса, Валери Нотт — с шестого и, конечно, пятикурсник Басти, что ничуть не удивило преподавателя ЗОТИ. Все вскочили со своих мест при виде профессора, а Лестрейндж-старший, и без того стоявший, досадливо улыбнулся, оборачиваясь к гостю.

— Садитесь, — отмахнулся Робертс, оглядывая придирчивым взглядом каждого. — И почему я печенью ощущаю какую-то авантюру?

— Почему ни одни щиты не выдерживают вашего проникновения в нашу гостиную? — скромно поинтересовался в ответ Руди.

— Потому что я тоже когда-то был студентом. Мистер Флинт, мне кажется, или ваши карманы чем-то набиты?

— Помилуйте, профессор! — вскочил Квинтус. — Да мы никогда…

— Акцио огневиски из кармана мистера Флинта! — повинуясь палочке преподавателя ЗОТИ, три бутылки появились на свет практически беспрепятственно.

Квинтус тут же оказался на коленях перед Робертсом, молитвенно сжимая руки:

— Не отбирайте! То есть — пощадите! Профессор, да я там сдохну без… без успокоительного!

— Знаете, в чём ваша проблема, мистер Флинт? — осведомился Антуан, невольно заражаясь всеобщим весельем этих конспираторов.

— В чём? — расширил тот глаза.

— Вы никудышный актёр, и смиренно просить не умеете совершенно. А наличие огневиски в карманах с расширением практически прописали на своём лбу. Встаньте!

Флинт угрюмо поднялся, отходя в сторону. Все понимали, что профессор не зашёл бы просто так.

Робертс ещё раз оглядел каждого самым внимательным образом, остановившись, наконец, взглядом на Рабастане.

— Или вы мне немедленно рассказываете, на что подписались, или потом жаловаться пойдёте к своему декану.

— А что я? — сразу спросил Басти вызывающе. Глаза парня лихорадочно поблёскивали. — Я вообще в этом не участвую!

— Прибил бы, — «ласково» посмотрел на него старший брат.

Профессор Робертс многозначительно усмехнулся Рудольфусу:

— Колитесь, аспиды!

— Я лично тоже не участвую, — заметил Флинт, косясь на бутылки огневиски, стоящие теперь на каминной полке. — Моя рожа нашего префекта не устраивает!

— Дело вовсе не в твоей роже, — поморщился Руди, — и вообще замолкни! Профессор, всё просто — мы решили слегка «протестировать» наших обожаемых львов. Не хмурьтесь, всё невинно, как у младенцев. Парни просто пригласят парочку гриффиндорок на танцы.

— Девушки тоже, — Эмили Гамп таинственно блеснула своими невозможными фиолетовыми глазами, — и мне полагается бравый грифф.

— Бравый? — хохотнула мисс Блэк и, подойдя к Рудольфусу, взяла его под руку. — Эми, я уже сильно волнуюсь за парня. Профессор, это для дела. Вы же первый это начали, помните? Мы просто выражаем вам свою полную солидарность. Ничего криминального.

— Позвольте угадаю, — медленно произнёс Робертс, — Мэдисон очаровывает мисс Вуд, Эмили — её брата. Это я понять могу, а кому достался мистер Уизли?

Хищно улыбнулись все. Даже Рабастан на миг растерял свою мрачность.

— У нас желающих найти не удалось, — озвучил Рудольфус, сдержанно улыбаясь. — Но вам понравится его партнёрша, уверяю.

— Скажу прямо — мне это не нравится вовсе, — взмахом палочки Робертс наложил Силенцио на скабрезно оскалившегося Флинта. — Я понимаю вашу мысль, мистер Лестрейндж, но это едва ли что-то изменит. Я только надеюсь, что мисс Нотт в этом не участвует.

— Нет, — скромно улыбнулась шестикурсница, — я буду присматривать за Квином. И нет, профессор, мы не планируем никаких стычек с их парнями. Очень даже наоборот.

— Хорошо, — Робертс распахнул дверь в коридор и приглашающе встал возле неё. — На выход, мальчики и девочки! Совещание окончено, Большой зал ждёт вас. Фините Инкантатем, мистер Флинт.

— Но мы же ещё не договорили! И это, — Квин жалостливо оглянулся на камин, — профессор, вы жестоки как никогда!

— Рано вы сняли с него заклинание, — усмехнулся Рудольфус Антуану, — мисс Блэк, прошу вас.

— Благодарю, мистер Лестрейндж.

Все потянулись к выходу, а перед Рабастаном, выходившим последним, Робертс просто прикрыл дверь.

— Что ещё? — сразу ощетинился мальчишка, отступая на шаг.

— Басти, я очень надеюсь на твоё благоразумие. Выпей!

— Я не стану это пить! — отшатнулся Лестрейндж-младший от протянутого флакона.

— Это всего лишь успокоительное.

— Нет! Я спокоен!

Робертс задумчиво помолчал, рассматривая парня, и досадливо дёрнул головой:

— Весь в отца! — он убрал флакон с успокоительным в карман, сдаваясь. — Только попробуй устроить драку! Один косой взгляд в сторону гриффиндорцев — и ты вылетишь с бала в тот же миг.

— Это всё?

— Не всё, — вздохнул Робертс. — У меня к тебе просьба. Не приказ. Басти…

— Хорошо, я готов услышать, — Рабастан расправил плечи, вздёрнул подбородок и нахмурился, отчего сходство с лордом Лестрейнджем стало ещё заметней. Эта бескомпромиссность, гордое достоинство, воинственный огонь в тёмно-карих глазах. Рудольфус всё же мягче, вернее — более гибкий. Ему многое досталось от матери.

— Не нарывайся с наследником Ноттом. Ты ему не противник, поверь!

— Это в любом случае зависит только от него, — мальчишеская ухмылка не могла обмануть Антуана. — Ради вас, я со своей стороны сделаю всё возможное. Этого достаточно?

— Нет, но хоть что-то. Иди уже, горюшко. И не смей позорить семью.

— Семья — превыше всего! — широко улыбнулся Басти, сверкнув глазами.

В тёмно-зелёной мантии, под которой прятался великолепный чёрный костюм с белой рубашкой, он смотрелся таким взрослым и интересным молодым человеком, что Антуан невольно затосковал — давно ли этот глазастик поступил на первый курс и зачарованно глядел ему в рот на занятиях?

Прибегал в его кабинет поделиться какой-нибудь мыслью, похвастаться новым заклинанием, просто выпить сока у камина, с интересом читая очередной приключенческий магловский роман. У Робертса они были, но светить подобное в слизеринской гостиной он не позволял. И кто теперь виноват, что парень вырос таким романтиком? Или как отец — однолюб? Однажды — и навсегда? Теперь же — взрослый, профессор уже не указ, упрямый как мантикора, попробуй в чём-нибудь убеди.

— Проходи, — встряхнулся Антуан. Хотя бы улыбки он от парня добился. Остальное же… Придётся смотреть в оба.

* * *

Преподавательский стол был уменьшен и сдвинут в угол. И основное место на помосте заняли музыканты со своими инструментами и симпатичной ведьмой, которая всем распоряжалась. Она же под Сонорусом поприветствовала школьников сразу после короткой речи директора. Танцы вот-вот должны были начаться.

— Я не вижу мисс Прюэтт среди девиц, — тихо пробормотал Магнус, цепким взглядом охватывая собравшихся студентов. — Ты ничего мне не хочешь рассказать?

— Не хочу, — честно признался Антуан. — Но посмотри вверх и помни про своё обещание.

Нотт поднял глаза, хмыкнув при виде нарочито опоздавшей пары. И тут же напрягся, узнавая. И как он сразу не догадался, что так и будет? Валери заслужила порку за ложную информацию. Ничего у них нет — как же!

Мисс Прюэтт была неузнаваемо хороша. В слизеринских цветах — роскошное зелёное платье с открытыми плечами, узкой талией и нежной серебристой вышивкой на лифе — и с кавалером-слизеринцем. Нотт в нарядах девиц разбирался мало, но такое не заметил бы только слепой. Вызов своему факультету? Либо дурочка, либо бунтарка. Скорее, второе. И он не знал, нравится ему это или раздражает.

Оденься она так ради него, Магнус бы не возражал. Слизерин — это навсегда. Ему было бы даже лестно. Но младший Лестрейндж, так по-хозяйски прижимающий к себе её руку, определённо не заслуживал такого подвига от девчонки. Да сможет ли он защитить её от раззадоренных львов?! Сопляк!

Судя по тому, как вытянулись лица ало-золотых, для них этот выход тоже стал бо-о-ольшим сюрпризом. Мантикорова печень! Прибил бы поганца!

— Расслабься, — посоветовал Антуан едва слышно. И добавил громче: — Альбус, не пора ли начинать?

Директор, поглаживающий бороду в странной задумчивости, тоже смотрел в сторону только что прибывшей пары.

— Да-да, пожалуй, — палочкой он послал вверх искры, послужившие сигналом для музыкантов. — Антуан, мальчик мой, я правильно понял, что мисс Прюэтт приглашена мистером Лестрейнджем?

— Боюсь, что так, Альбус.

— Бедная девочка. Эти слизеринские цвета…

— Сам в шоке, — с печалью в голосе коротко ответил Робертс, цепко высматривая нарушителей. Первые полчаса его бдения завершатся только через несколько минут. — Предлагаю выпить.

— Антуан!

— Да, Минерва? Ты тоже считаешь, что выпивки на весь вечер нам не хватит? Хорошо, будем экономить.

Молодая Спраут прыснула в кулачок, а Минерва Макгонагалл недовольно поджала губы. Флитвик благодушно улыбался. Кеттлберн о чём-то переговаривался с Горацием Слагхорном. Детишки танцевали первый танец.

— Щенок, — произнёс Нотт сквозь зубы, не сводя взгляда с красивой пары в центре зала.

— Не сказал бы, — равнодушно откликнулся Антуан. — Скорее волчонок, уже показавший клыки.

В молчании они досмотрели танец, и Магнус шагнул вперёд.

— Пожалуй, мне пора пригласить кого-то из школьниц, — сказал он почти весело.

— Как это мило, — восхитилась Помона.

— Плохая идея, — возразил Антуан. — Пропусти ещё один танец, а лучше два. Весь вечер впереди.

В зале все парочки уже готовились к новому танцу, когда распорядительница вышла на край помоста. Робертс заметил Беллатрикс, поспешно отходящую от музыкантов, и дурное предчувствие взметнулось внутри с новой силой.

— А сейчас будет сюрприз для всех. Старшекурсники приготовили вам свой подарок. Прошу всех освободить центр зала.

— Твою ж… Моргану, — пробормотал Антуан, готовясь к худшему.

— Печенью чувствую очередную гадость, — проворчал Нотт и повернулся к другу: — Что за сюрприз, Антуан?

— Чтоб я знал! Но…

Договорить он не успел.

— Спасибо! — громко продолжила распорядительница. — Александра Прюэтт и Рабастан Лестрейндж. Танго!

— Мерзавцы! — Робертс ощутил нешуточную злость с долей восхищения. Ай да змейки, Рабастана он недооценил.

Раздался потрясённый вздох МакГонагалл, а следом — гневное шипение Нотта:

— Она не посмеет!

— Ты плохо знаешь Гриффиндор, — фыркнул профессор ЗОТИ.

Преподаватели с удивлением смотрели на выходящую в центр зала парочку и гаснущие огни большого зала.

— Альбус, — почти с угрозой быстро проговорил Робертс. — Советую немедленно что-то предпринять. Лорд Лестрейндж прощать не умеет. А с лордом Прюэттом даже я не хотел бы после этого встречаться, хотя я не декан и не директор.

— Ты прав, мой мальчик, ты прав! — поспешно согласился Дамблдор, взмахивая палочкой. — Сколько длится этот варварский танец?

— Не больше трёх минут.

— Слава Мерлину. Больше бы не вышло.

— Что вы сделали, Альбус? — прошептала Минерва.

— Иллюзию замены, Минни. Все, кто не знает точно, будут воспринимать этот танец как розыгрыш, представление от неизвестных актёров. Я также снизил в зале на это время критичность восприятия. Надеюсь, за три минуты это не приведёт к катастрофе.

— Хоть что-то, — Антуан с удивлением и гневом смотрел на танцоров. Малышка Прюэтт неплохо подготовилась, и он был почти уверен, кто именно был виновником этой храброй выходки, а также вероятным учителем. И мисс Блэк с Руди ему ещё ответят за этот номер.

Рядом сурово молчал Нотт, и это тоже было проблемой. Мальчишка всё-таки добился своего — бросил вызов сопернику, стремительно уменьшая свои шансы дожить до старости. Но как же красиво он это делал! Убил бы стервеца, только желающих это сделать и так больно много. Теперь Робертсу была понятна его нервозность перед балом.

Мисс Прюэтт как раз резко притянула к себе партнёра, а после бесстрашно откинулась в его объятьях.

— Стерва, — выдохнул Магнус.

— Рыжая бестия, — вздохнул Антуан.

Полные мрачной страсти взгляды партнёров, чувственные позы, быстро и резко сменяющие друг друга, завораживали. Это было горячо и вызывающе. Что для маглов лишь танец, прекрасный и дерзкий, для магов — вызов обществу и признание очень близких отношений. Антуана не покидало тоскливое понимание, что иллюзия мало что даст, и быть ему на ковре перед патроном в ближайшую же субботу.

Но Басти… Неужели мальчишка рассчитывал именно на такой исход? Смело, но безответственно. Нарваться на вражду двух, далеко не последних, родов магической Британии можно запросто.

И девочку жалко. Одна страсть и самообман. Дай Мерлин, переживёт этот день без особых потерь, хоть и лишится парочки иллюзий. Будет страшная обида на мир, но, возможно, к лучшему. Девчонка сильная, тут не поспоришь. Справится, если научится думать. И Басти именно тот, кто хочет и может помочь ей в этом. Красивая пара.

Он вздрогнул, вспомнив о выдохнувшем рядом Магнусе, и едва сдержал ругательство. Всё было даже хуже, чем он тут навоображал, мордредов романтик.

Иллюзия закончилась через секунду после того, как Басти отвёл её к слизеринцам, триумфально завершив танец. Успели затеряться среди змеек. Это хорошо, хотя наряд ей львята всё равно не простят.

Заиграла новая мелодия, парочки радостно выплывали на танцевальное пространство. Горячий танец многих вдохновил.

— Пойду, — сказал Нотт. — Жалею, что дал обещание.

Антуан смог лишь кивнуть. Пора уже сдавать смену Минерве. И развязать себе руки на случай взрыва.

МакГонагалл потерянно покивала — на преподавателей иллюзии не хватило — и принялась зорко рассматривать зал. А Робертс спустился с помоста и пошёл к парадному входу. Поднявшись по лестнице, он встал возле колонны и глянул вниз. Вовремя! Опасный блондин и дерзкий брюнет встретились. Магнус напротив Басти расслаблен и самоуверен. А Лестрейндж-младший, похоже, на пределе. Очень плохо! Антуан тихо вздохнул, когда на танец мисс Прюэтт увёл волчонок. Казалось бы, неплохо всё складывается, но ощущение беды только росло.

Магнус уступил? Тем хуже для Басти.

Смотреть на танцующего Рабастана было удовольствием — грация, невероятная пластичность и красота в каждом движении. И Санни, как ни странно, ему соответствовала. Обнимала за шею, легко подчинялась твёрдой руке парня.

Но когда Басти поцеловал её в шею, Робертс не поверил своим глазам, а также понял, что началось.

Руди там, но это мало поможет. Магнус, должно быть, в ярости. А Басти уже закусил удила.

Но столкновения соперников не случилось. Что такого страшного младший Лестрейндж наговорил мисс Прюэтт, чтобы так испугать? Потрясённое выражение лица девушки и внезапную бледность было видно даже отсюда. Оставалось только гадать. Рабастан психанул и, оттолкнув подоспевшего брата, рванул к выходу.

Антуан вздохнул и поспешил его встретить, кружным путём покидая Большой зал.

Экспеллиармус он наложил, едва увидев в конце коридора фигуру мальчишки. А следом полетел и Петрификус — слова пока были абсолютно бесполезны.

Парень застыл и только бешено вращались глаза, наливаясь кровью.

— Немедленно возьми себя в руки! — окрик не помог, и Робертс с помощью палочки поднял безвольную тушку в воздух. Разбираться в коридоре было чревато.

— Антуан! — палочка в руках подоспевшего Рудольфуса была нацелена прямо на профессора, и наследник Лестрейндж явно не шутил.

— Хоть ты не доводи меня сейчас, — резко велел Робертс старшему. — За мной, живо!

Парень посмотрел зло, но послушался.

В классе ЗОТИ царила сонная тишина.

Робертс быстро пересёк кабинет, транспортируя свою ношу.

В личных покоях небрежно опустил Басти на ковёр. Следующей была палочка Рудольфуса, красиво описавшая полукруг и прилетевшая в руки Антуана — во избежание. Руди обалдело отступил, признавая поражение. А потом на вернувшего себе подвижность Рабастана был обрушен мощный поток ледяной воды.

Младший Лестрейндж ругался отчаянно, плюясь и отфыркиваясь. И только после третьего холодного обливания замолчал, вытирая мокрым рукавом лицо.

— Полегчало? — ласково осведомился профессор, отчего Басти ощутимо вздрогнул и попытался отползти. — Готов послушать?

Тот закивал, словно под Силенцио. Глаза теперь не пылали — и то хлеб, но несчастные были настолько, что на Рудольфуса надежды не осталось никакой. Избаловал братца вконец.

— Ты совершил сегодня несколько глупостей, — холодно произнёс профессор. И добавил ноток разочарования в голос. — И надеюсь, что о некоторых ты и сам можешь догадаться. Но самое поганое, Басти, что ты бросил свою девушку одну. После таких эскапад это было просто подло. Не ожидал от тебя.

— Она… она там с Ноттом…

— Где «там»? Ах, какое горе, Нотт пригласил её на танец! Один танец, заметь! Как попечитель, он не может позволить себе больше, во всяком случае, с одной девицей. И что ей делать остальное время? С кем танцевать? Куда идти подпирать стенку в своих слизеринских цветах? И ведь бал только начался! Рабастан, какого Мордреда ты вообще пригласил её на бал?

Мокрый Басти, сидя в луже воды, таращился на профессора с беззащитным отчаянием. Зубы его отчётливо выстукивали дробь.

— Я л-л-люблю её!

— Вот как это называется?! Не знал, что именно так принято поступать с любимыми. Назови хоть одну причину, почему ты ушёл? Трусливо сбежал, точнее.

— Он ей признался, — тихо сказал молчавший до этого Руди.

Робертс ожидал чего-то похожего, но сдержать ругательства не мог.

— А ты куда смотрел, стратег дракклов?

Рудольфус мрачно пожал плечами.

— Ладно, высуши его. — Он не глядя швырнул палочку старшему из братьев и пошёл к бару, скрытому за полкой с книгами. Налил в бокал огневиски, подумал, отнёс парням.

Высушенный Басти уже встал, но продолжал сильно дрожать.

— Пей!

Тот послушно взял. Зубы стучали о стекло, но выпил всё одним махом. И посмотрел сквозь слёзы, но уже почти как человек.

— Истерика закончилась? — холодно уточнил Робертс.

Кивнул, преданно следя за ним глазами. И как вот его не спасать?

— Ну так иди, ищи её, умник. Хотя уверен, что уже слишком поздно. Но попытаться стоит. И палочку свою забери! А ты, Руди… уйди с глаз моих!

Отвернувшись, он налил уже себе и медленно выпил. По желудку прокатилось тепло.

Басти сбежал, а вот его брат всё ещё топтался на пороге.

— Я неясно выразился?

— Прости, Антуан!

— Что. Тебе. Надо?

— Я виноват, — Рудольфус был бледен.

— Сознаёшь, значит?

— Да!

— И что мне делать с твоей виной? Выпить хочешь?

Лестрейндж покачал головой. Спросил неуверенно:

— Доложишь отцу?

— Пока не криминально, — Робертс с бокалом и бутылкой с остатками огневиски переместился в кресло. — Директор наложил иллюзию на три минуты. Что танцевали именно Басти и мисс Прюэтт, запомнят лишь преподаватели и те, кто знал о затее. Остальные воспримут как лёгкое развлечение безотносительно к кому-то конкретному.

— И Магнус Нотт запомнит?

— И Магнус. О да! И если у тебя была такая романтичная мысль, что потомственный убийца и наследник главы ковена боевиков растрогается и уйдёт с дороги, то с твоими мозгами надо что-то делать. Я был лучшего мнения о тебе и твоей невесте.

Рудольфус вздохнул. Тяжело и почти так же несчастно, как младший братец.

— Дать совет?

— Буду благодарен.

— Если его простят, я буду очень удивлён. И, не дай Мерлин, он что-нибудь с собой сделает. Донеси до него, что катастрофы нет, хотя это и неправда. Только не жалей, это убьёт его доверие. А теперь поспеши, раз выпить не хочешь.

Лестрейнджа как ветром сдуло. Что же, он сделал всё, что мог. Или почти всё. Слабое утешение для тридцатипятилетнего мужчины. Пора было возвращаться к адски непутёвым студентам. Вечер обещал быть тяжёлым.

* * *

Беллатрикс Блэк не часто тревожили муки совести, но, увидев, наконец, бледного Рудольфуса, который быстро спросил про Санни, ей стало неловко.

Даже не смогла спросить, где его носили дементоры больше получаса.

— Понимаешь, Меда решила, что раз все наши это делают, то танцевать с этой грязнокровкой из барсуков — нормально! Фамилия ещё такая простецкая у парня — Тонкс. Чуть не прибила мерзавку.

— И что? — не понял Лестрейндж. — Я про Санни спрашиваю.

— Я отвлеклась буквально на минуту!

— Бель!

Рядом стоял Рабастан, производя впечатление человека, вернувшегося с того света. Осунулся как-то, бледный, глаза больные.

— Сбежала она, ребят. Сразу после танца с Ноттом и исчезла.

Басти удивительным образом сразу ожил. Спросил потрясённо:

— Что ты сказала?

— Нотт здесь! — поспешила она успокоить. — Вон, видите? И Робертс уже с ним. Да что вы в самом деле, устроили панику на ровном месте!

— Малфой видел, как она выбежала из зала после разговора с гриффами, — устало сказал Руди и притянул Беллатрикс поближе к себе. — Мы обыскали уже всё, что могли. Только её нигде нет.

Беллатрикс сразу ощутила под ногами почву и взяла все в свои руки.

— В их башне были? На Астрономической? В совятне… Хотя, что я? А в библиотеке?

Оба кивали, почти одинаково хмурясь.

— Ясно. Пойдёмте!

На восьмой этаж добрались за рекордный срок.

— Вылетело из головы, — с досадой сказал Рудольфус, подходя к картине с троллями. — Ты подумала о той первой комнате, что она нам показала?

— Определённо, — кивнула Белла.

— Но мы же с тобой уже много раз пытались.

— Я знаю. Но я тут подумала, там же была и кухня, а ты рылся в комнате. А что если мы вместе походим и подумаем?

Рабастан смотрел на них с надеждой.

После, кажется, сотни попыток, он несмело решил вмешаться:

— Может просто подумать не конкретно о той комнате, а о месте, где могла спрятаться Санни?

Рудольфус с Беллатрикс переглянулись. И снова трижды прошлись вдоль стены, держась за руки.

В стене появилась дверь. Та самая, Белла сразу её узнала. Ожидаемо заперта. Алохомора не сработала, что тоже не стало новостью.

— Она там, нужно просто постучать, уверена — услышит! — убежденно сказала Беллатрикс. — И мне лучше уйти, а Басти она одного… Останься ты, Руди. И пусть сначала увидит тебя.

— Уверена?

— Да!

— Так что там с Медой?

— Забудь, уже нормально. Мне даже показалось, что она наконец-то приревновала Мэдисона к этой гриффиндорке. Реган в тоске, как бы не напился. Пойду, кстати, проконтролирую. Удачи, парни!

Рабастан без сил опустился на корточки у стены.

— Руди, я переночую у тебя, можно?

Рудольфус уже занёс руку для стука и оглянулся на брата:

— Хреново?

— Выживу.

— Конечно, ты можешь переночевать у меня, я не против. Только залетать опять придётся на метле. Уверен, вход и гостиная под плотным контролем.

— Не проблема, залечу. И не нужно морозить комнату — договоримся на конкретное время.

— Логично. Тогда десять тридцать?

— Одиннадцать лучше. Ещё незаметно сбежать… Давай, Руди, стучи уже!

* * *

Санька ревела долго и с чувством, выплёскивая всё, что внутри накопилось. Сначала себя жалела. Вспоминала, как радовалась подаркам, балу, красивому зелёному платью. Как восхищалась такой сплоченностью гриффиндорцев. Как хотелось бездумного веселья. Бал — это же так здорово. Ну и повеселилась. Да так, что теперь не знаешь — повеситься или утопиться. Выбор сложный и противный. В голову пришло, что от удушения лицо будет одутловатое, и говорят, напоследок все сфинктеры расслабляются. Так что нафиг, позорище такое. А если топиться, то одутловатым и уродским будет всё тело. Да и вообще, самоубийство — это грех. Одно дело, если бы ей четко сказали — умрёшь здесь, вернёшься домой, а просто так умирать всё же не хотелось.

Слёзы иссякли как-то сами собой, глаза закрылись, и она, измученная и опустошенная, уплыла в сон. Снилась всякая ерунда. Почему-то Эжени намазывала метлу, подаренную Магнусом Ноттом, кремом из подарка Артура, и всё приговаривала, что так кожа у метлы будет как у младенца.

Потом появился этот самый младенец, а метла исчезла, но Эжени продолжала его мазать, несмотря на явное недовольство последнего. Потом появился Артур, плакал и жаловался ей на директора, что его отправляют в Слизерин учиться. А Санька утешала его и говорила, что на Слизерине даже лучше, и как она ему завидует. Потом увидела отца, тот молчал и смотрел куда-то поверх её головы. Она обернулась и увидела пылающий красивый дом.

Языки огня охватывали уже всё здание, трещала крыша, из выбитых окон валили клубы чёрного дыма. Санька испуганно вцепилась в отца, а он никак не отреагировал, а потом тихо и безжизненно произнёс: «Там мама». И ведь не проснулась в ужасе, картинка сменилась, и она увидела свою бабку, из той жизни. Та стояла над обрывом и смотрела вдаль, а внизу бились о скалы и с шипением откатывались высокие океанские волны. «Кого ждёшь?» — спросила её Санька. А та ответила спокойно: «Тебя,» — и продолжила смотреть вдаль.

И Санька вдруг решилась. Стала взахлёб рассказывать, что она попала в другой мир, и как тут всё странно, и про друзей рассказала, которые не друзья, и про бал, который был совсем невесёлым. Устала даже. А та всё молчала.

Наконец, бабка посмотрела на внучку серьёзно и тяжело вздохнула: «Эх, ты, непутёвая. Запомни, Санька! Главное в жизни — найти своих и успокоиться. А теперь иди, я другую внучку жду. А у тебя всё будет хорошо».

Вот после этого она и проснулась.

Села на кровати, потирая заспанное лицо ладонями, и стала думать над сном, пока никуда не уплыл. Почему это всё могло присниться? Не то чтобы она верила в вещие сны. Но так, на всякий случай. Про Эжени и Артура понятно, и про подарки тоже — просто последние события. А вот про отца страшно. Узнать, что ли, не сгорел ли их дом. И бабкины слова хорошо помнились. «Главное в жизни — найти своих и остановиться,» — вроде бы так. Хорошая мысль, конечно, только как их искать, этих своих? Если свои гриффиндорцы уже за свою не считают. Но мысль додумать не дали.

От стука в дверь она вздрогнула. И сразу сообразила, что она в Выручай-комнате. Кто мог стучать? Вроде бы она помнила, что сюда войти никто не может, если внутри уже кто-то есть. Только если чётко представляют, что задумано уже вошедшим.

Осторожно подошла к двери, подозрительно озираясь. В зале и в кухне никого. Глазок в дверях на месте. Сомневаясь, что работает, всё же взглянула. Рудольфус!

Сердце билось в груди как бешеное. Вспомнила сразу всё очень ярко — признание Рабастана, отповедь Магнуса Нотта, Эжени, отводящую взгляд, Хиггинса, глядящего с презрением. И так противно стало. Только вот Рудольфуса обвинить ни в чём не удавалось.

Поколебавшись, дверь она открыла и выступила наружу, держа за ручку — вернётся, если что.

— Санни! — обрадовался ей префект. — Мы повсюду тебя ищем!

— Мы, — чуть улыбнулась она. Приятно же, что кому-то не безразлично, куда она подевалась. И охнула, увидев у противоположной стены Рабастана. Он как раз поднялся с корточек, глядя очень серьёзно в её лицо. Невольно захлопнула дверь, не нужно никому снова видеть её убежище.

— Хм, — кашлянул Руди. — Санни, а ты помнишь, что всё из Выручайки при выходе из неё исчезает?

Она посмотрела на слизеринца непонимающе. Ну да — это они тогда ещё поняли, и дверь, захлопнувшись, пропала. Но ничего ведь не выносила на этот раз.

Руди кусал губы и смотрел на её волосы:

— Твоя одежда!

Самое время было завизжать и заметаться взад-вперёд, чтобы комната снова открылась — на ней не было ничего, кроме кружевных трусиков из каталога.

Но после сна такое равнодушие напало… Кинула только злой взгляд на Басти, но тот, хоть и стал почти пунцовым, взгляд старательно не опускал, как и брат.

— Отвернитесь и отойдите, — велела устало. — Мне надо туда вернуться.

Внутренне она радовалась только, что нет никого, кроме этих двоих. А Лестрейнджи переживут — не маленькие!

Парни послушно и даже как-то поспешно отошли, встав к ней спиной. Высокие оба, черноволосые. Только Басти чуть пониже и волосы короткие спереди, кольцами на шее вьются. А у Руди длинные, собраны в хвост.

Походив туда и обратно, она увидела дверь и шмыгнула внутрь. Джинсы и футболка так и не появились снова. Пришлось влезать в своё платье, которое, как и говорилось в рекламе, не помялось и выглядело не менее шикарно, чем утром.

Туфли взяла в руки и пошла открывать дверь.

Оба молча стояли у стены напротив комнаты.

— Ну нашли вы меня, — вздохнула она, стараясь не глядеть на Рабастана. — И дальше что?

— Бал ещё не закончился, — неуверенно произнёс Руди, — вернуться не хочешь?

— Ты плакала? — вдруг влез Басти.

— Нет, да. На оба ваши вопроса. Что-то ещё?

— Кто обидел? — чуть улыбнулся Руди. И Санька его понимала. Ну не было у неё сил ни физических, ни душевных строить из себя несчастную зареванную девочку, которую никто не любит и все бросили. Поэтому и была спокойной как танк.

А со спокойными людьми общаться явно легче.

— Перечислять долго, — хмыкнула она и посмотрела на него с любопытством: — А что? Пойдёшь и каждому рожу набьёшь? За меня?

Он неуверенно кивнул:

— Если захочешь…

— А давай. Только с брата начни. И не очень сильно. А то у него лицо красивое.

Сама понимала, что несёт всякую чушь, но злость такая весёлая охватила, что даже забавно было видеть, как вытягивается лицо Лестрейнджа-старшего. Вот только, глянув в сторону бледного теперь Басти, она сразу пожалела о своей шутке, которая была не совсем шуткой.

— Я передумала. Не надо никого бить. Только скажи брату, чтобы ушёл, а сам проводи меня в гриффиндорскую башню.

— Санни, — услышала она наконец голос Рабастана, пока Руди хмурился и вздыхал, — прости…

Пришлось строже взглянуть на Рудольфуса и скрестить руки на груди:

— Я жду.

Старший Лестрейндж тяжело вздохнул и, разглядывая её, словно видел впервые, улыбнулся краешком рта:

— Уходи, Басти.

Тот молча развернулся и пошёл по коридору к лестницам, не проронив больше ни звука, и внутри стало гадко — никакой победы она не ощущала. Посмотреть вслед очень хотелось, — чтобы увидеть тот завиток волос, прилипший к шее — дурость, конечно. Но удержалась под взглядом его брата.

Как только стихли шаги Рабастана, Руди согнул руку, предлагая ей свой локоть.

Она кивнула, взяла его под руку и пошла рядом. И плевать, что кто-то увидит, — хуже гриффиндорцы уже не отнесутся. Ведь так?

Пока спускались по лестницам, шли по коридору и поднимались к башне львов, встретилось не так много народу, да и те были заняты собой. Нарядные все, парочками, видимо, бал ещё действительно не закончился.

Руди, как настоящий джентльмен с железными нервами, довёл прямо до портрета полной дамы.

И надо же было, чтобы в этот самый момент проход открылся и оттуда вывалился Артур.

Руди уже отошёл, коротко попрощавшись, но оглянулся и застыл посреди коридора.

— Молли! — изумился Рыжик. — А я ищу тебя везде, потанцевать хотел пригласить.

Он как-то жадно уставился на её платье и сглотнул:

— А ты чего это? — он кивнул на её грудь.

— Я? Ничего, — усмехнулась Санька. Облегчать жизнь Рыжику в планы не входило. В новые планы. — А что такое?

— Так слизеринские же… цвета! Они… Они говорили, — забормотал он. — А я не поверил.

— Артур! Это всего лишь платье!

— А можно как-то того? — засомневался он.

— Чего того?

— Перекрасить?

Саньке стало смешно и немного противно.

— А зачем?

— Ну как — ты же не можешь вот так вернуться на бал. Со мной.

— Не могу, — кивнула она. — Потому что не хочу туда возвращаться, ясно? Ни с тобой, ни без тебя!

— Но, Молли! — Рыжик запыхтел, краснея. — Я всё понимаю, эти Лестрейнджи… Они же заставили тебя, да?

Санька поморщилась. Противно было, как Рыжик плюётся, начиная закипать.

— Ты всё не так понял, — она похлопала его по плечу, собираясь пройти. — Я сама согласилась пойти на бал с Рабастаном! Никто не заставлял. Ясно?

— Врёшь!

И тут Руди свистнул. Рыжик вскинул голову и на этот раз побагровел.

— Ты что! Ты с ним! Да как ты могла?! Эй, вали отсюда, ты, Лестрейндж!

— Поговори у меня, львёночек. Или кто ты у нас теперь? Котик? Погоди, ошибся. Пухлик, да? — Руди даже приблизился на пару шагов. И смотрел на Уизли как на забавную зверушку. — Санни, он тебя достаёт?

Рыжик сжал кулаки, собираясь обогнуть Саньку.

— Тварь! Сволочь слизеринская!

— Рудольфус Лестрейндж — мой друг, — холодно сказала девушка, схватив гриффиндорца за рукав, когда Рыжик вытянул палочку. — Колдовать в коридорах запрещено!

Артур изумленно на неё посмотрел, блеклые глаза округлились.

— Что? Друг? Дура совсем?! Думаешь, ты им нужна? Они же просто издеваются над тобой! Идиотка! Спуталась со змеями!

Он схватил её за плечо, продолжая орать обидные слова, а Саньку вдруг затошнило от его вида, а потом и сердце, кажется, заболело. Во всяком случае, неприятный укол прямо над сердцем был слишком ощутим.

— Ох! — прижала она руку к груди, нащупав брошь и больше не слушая Артура. И как вспышка перед мысленным взором всплыл листочек от подарка Руди и Беллатрикс: «Брошь колется, когда у кавалера скверные намерения по отношению к тебе».

Санька удивлённо посмотрела на Артура. То-то она уже тошноту ощутила от его криков.

— Заткнись! — и как только удалось взять такой ледяной тон?! — И не подходи ко мне больше!

Уизли замолчал, открывая и закрывая рот, как рыба, вытащенная из воды.

— Молли! — его глаза неприятно зажглись злостью. — Ты это серьёзно?!

— Вполне, — кивнула Санька, пытаясь его сдвинуть с прохода. — Подвинься!

— Дама просила отвалить, — любезным тоном произнёс Руди.

Уизли взревел и, оттолкнув Саньку, бросился к префекту, словно потеряв весь разум. Рудольфус улыбнулся и неуловимо сдвинулся с места. И Рыжик с разбегу пролетел мимо головой вперёд и, загрохотав всем телом, рухнул на пол.

— Спасибо, мистер Лестрейндж, — чуть улыбнулась Санни, — вам помощь нужна?

— Нет, моя леди, справлюсь.

Санни дождалась весёлой усмешки Рудольфуса и, кивнув, скользнула в проход за портретом.

Грустно было возвращаться в эту гостиную, враз ставшую чужой. И тревожно за Руди, хотя и уверена была, что префект круче взбесившегося Рыжика. Но, увидев младшекурсников, которые, видимо, давно вернулись с прогулки, ощутила в душе теплоту. И поняла, что нельзя всех мерить одной меркой. Несколько ребят и девчонок смотрели на неё, приоткрыв рты.

— Здрасте, — застенчиво улыбнулся ясноглазый первокурсник, сидевший ближе всех на диванчике у камина.

— Какая вы красивая-я-я! — восхищенно протянула светловолосая девочка, уронив книжку, в которой до этого что-то показывала ясноглазому другу.

— Привет, Фрэнк. Спасибо, Алиса! — Санька улыбнулась детям, помахала рукой им всем и поспешила к себе. Вернутся взрослые с бала и просветят этих крох, кто она такая, и почему с ней нельзя разговаривать. И мысли эти были такими отстранёнными... Да пусть хоть сто лет бойкотируют! А пока можно радоваться тому, что есть. Первокурсники вообще все очень трогательные, и сказки любят. Санни читала им несколько раз. Только из-за них было немножко жаль, что так разочаровалась в своём Доме. Права бабушка, нужно найти «своих».

Она была рада избавиться от платья и переодеться в простую одежду. Только брошь решительно переколола на свитер. И, хотя ей совершенно не хотелось знать, какие гадости на уме у Рыжика, главное — что они там есть. Так что подарок Руди оказался в самом деле полезным. Магия — хорошая штука!

И «своих», наверное, так можно искать. Тех, на кого брошь реагировать не будет, к примеру. Только и своей головой думать бы не мешало — брошь никак не проявила себя с Рабастаном и Магнусом Ноттом. Но это ещё ничего не значит!

На столе рядом с коробкой одиноко стояла баночка с кремом. Подарок Артура Саньке вдруг увиделся в каком-то другом свете. Подойдя, она задумчиво взяла баночку в руки, покрутила, отвернула крышку. Тонкая пленка со светящейся зелёной голограммой закрывала содержимое. И правда, продать можно, пока не использованный. Или кому-нибудь подарить. Или в окно выбросить. Возвращать не будет принципиально. Просто потому, что лишние скандалы ей не нужны, а с Рыжиком они обязательно будут.

А ещё… Санька распахнула дверцу и взяла в руки метлу. Вытащила, рассмотрела пристально, восхищаясь плавными линиями и конструкцией. Даже при хорошем воображении трудно представить, что такой будут мести двор. Красавица же. И как же жаль что-то с ней делать!

— Лакки!

Домовушка появилась спустя несколько мгновений.

— Лакки пришла, хозяйка Санни!

— Скажи, тётушка сейчас не занята?

— Хозяйка Мюриэль читает письма.

— Возьми метлу, отнеси в дом тётушки и скажи ей, что я сейчас позвоню. То есть, постучусь в зеркало.

— Лакки скажет.

Домовушка бережно подхватила метлу и исчезла.

Тетушка ответила сразу.

— Рассказывай! — велела сходу, сверкнув глазами. — И откуда такая метла?

— Здравствуй, тётушка, — широко улыбнулась Санька. Вот точно — своя. Тут и сомнений нет. И видеть её всегда приятно, несмотря на характер. — Сделай одолжение, отправь метлу Магнусу Нотту. Знаешь такого?

— Знаю ли я наследника главы ковена? — Тётка прищурилась. — С каких пор ты даришь ему такие подарки?

— Это не я, это он. Отправь и не спрашивай!

— Смотри-ка, как заговорила! — прищёлкнула она языком. — Возвращаешь, значит?

— Да.

— Что натворил? — перешла она на деловой тон.

— Ничего хорошего, — хмыкнула Санька. — Пусть подавится своей метлой! Ой, тётушка! А с мамой всё в порядке?

— Нормально всё, — задумчиво прищурилась Мюриэль. — Мистеру Нотту так и написать?

— Боюсь, не поймёт, — вздохнула, подумав, Санька. — Верни так, без объяснений.

— Хм. Я вот другого боюсь, — развеселилась тётушка. — Что поймёт всё правильно. Кто ж такие вещи дарит девушке! Сам виноват! Ну, а бал как? Что Лестрейндж?

— Бал отличный. С Лестрейнджем танцевали, — уклончиво нахмурилась Санька. В свитере становилось жарко.

— Это понятно, как он тебе вообще?

— Тётушка!

— Как его — Рабастан? Он-то какой подарок подарил?

— С чего ты взяла, что он что-то дарил? — пробормотала девушка, ощущая, как от воспоминаний о подарке шее и щекам становится горячо. — И мне вообще некогда. Уроки учить надо!

— Вот ка-ак! — Мюриэль вдруг прищурилась. — Ревела?

Санька хотела было соврать, но передумала.

— Да, ревела, — сказала спокойно. — После танца с твоим любимчиком весь Гриффиндор объявил мне бойкот.

— Хм. Вот скоты, — сказала тётка без всякого удивления. — Страдаешь?

— Не дождутся, — отмахнулась Санька. — Расизм какой-то!

— А это что за зверь?

— Это не зверь, это магловский термин, мы проходили по магловедению, — сходу соврала она. Врать с каждым разом о своих странностях было всё легче, как ни печально. — Это когда белые, например, не любят негров — людей с темной кожей. И всячески их притесняют.

Какое-то объяснение дурацкое получилось, но что уж поделать.

— А, ну так бы и сказала. Маглы такие затейники, чего только у них нет. Хотя ты права — похоже. Но не шибко. Это все твои новости, или ещё есть?

— Все вроде. Только маму не расстраивай. И отца не надо! Я только тебе!

— Поняла, не дура. Только чуть что — стучись! — Мюриэль взглянула серьёзно и выдала: — Помни, детка, и на Слизерине есть порядочные люди, и на Гриффиндоре подлецы. Просто учись смотреть непредвзято. Хотя, чую, ты уже давно этим балуешься.

Санька, усмехнувшись, кивнула.

— Ладно, мне правда подучить кое-что надо. Завтра чары, а профессор Флитвик только выглядит таким добрым. На самом деле он отлично видит, кто как готовился.

— Филиус-то? Этот — да, насквозь всех видит, как почти всякий полумонстр. И чего скривилась? Ты там с ним осторожней. Очарует ещё. Матери скажу, что волновалась — обрадуется. И выше нос! Ты же Прюэтт, нас так легко не сломаешь.

Связь прервалась.

«Я — Прюэтт», — кивнула Санька, пряча зеркало в сумку. Было бы интересно увидеть Магнуса Нотта, получившего назад свою метлу.

* * *

Рудольфус куражиться над Рыжиком не стал, это могло затянуться, а времени терять на него не хотелось совсем. Вот ведь молодец — так подставить себя перед Санни. Впору похвалить было.

Пнув для профилактики почти поднявшегося, но всё ещё оглушённого львёнка, он легко его обошёл, едва не заслушавшись цветастыми ругательствами, и отправился в Большой зал. И без того оставил ребят на непозволительно долгое время.

Незаметно присоединившись к своим, Руди быстро убедился, что Флинт ещё держится на ногах и ни с кем не подрался, Мэдисон пребывает в меланхолии, но убивать Тонкса не спешит, а Валери с Эмили о чём-то мирно беседуют. Басти не было видно, но оно и к лучшему. И не прав Антуан, ничего он с собой не сделает. Не после того, как был осчастливлен видом мисс Прюэтт без одежды. Опять ведь будет просить научить его сохранять воспоминания. Можно подсказать отцу, чтобы подарил этому шалопаю думосбор на шестнадцатилетие.

Руди беспокойно поискал глазами Беллатрикс и увидел её среди танцующих. Профессор Робертс красиво кружил его невесту в вальсе. Невольно кольнуло недовольство — яркая черноволосая Бель в красном платье и высокий стройный профессор в разлетающейся модной мантии смотрелись на редкость гармонично.

Даже странно, что, имея француженку-мать и отца — коренного англичанина, Антуан больше походил на какого-нибудь испанца. И беспокоиться по поводу него стоило — по-настоящему классические черты лица и притягательные глаза — девушки это очень ценят. Если бы ещё профессор имел испанский темперамент, а не обдавал всех вокруг арктическим холодом, то отбоя у Робертса от влюблённых в него девчонок просто бы не было.

Впрочем, Бель красивым лицом не очаровать, Рудольфус это на собственной шкуре испытал. А ведь ему было чуть меньше, чем сейчас Рабастану, когда он положил глаз на старшую мисс Блэк. Невольно скривился, вспоминая, сколько глупостей сам успел совершить. Бель держала оборону долго и была неприступной, как замок некроманта. И когда отчаявшийся Руди понял, что ему определённо ничего не светит и в порыве гнева и уязвлённого самолюбия написал жутко длинный свиток, в котором официально обещал прекратить преследования «самой жестокой леди магической Британии», а потом даже отправил его совой, то был ошарашен ответным ходом.

В то февральское утро, два года назад, он был мрачен и опустошён. На завтрак идти не хотелось, он пошёл чисто по инерции, заниматься чем-то другим хотелось еще меньше. Восемь месяцев ушли впустую, было из-за чего приуныть.

Большой зал был полон просыпающимися учениками, когда он туда вошёл. И сразу затормозил, встретившись взглядом с мисс-больше-не-его-целью-Блэк, сидящей за слизеринским столом. И смотрела она прямо на него, чуть насмешливо, чуть сердито и совсем чуть-чуть высокомерно. Пока он стоял столбом, она встала, гипнотизируя его взглядом, медленно подошла вплотную, больно ухватила за волосы и, притянув к себе, поцеловала.

— И что это было? — смог выдохнуть Руди, насильно её отстранив, — какая-то гордость ещё оставалась.

— Я согласна, — просто ответила Бель. — Но первенца назову сама.

Рудольфус сглотнул и смог поддержать беседу.

— Согласен. Сегодня же попрошу отца навестить твоих родителей.

— Не стоит, — скромно улыбнулась будущая миссис Лестрейндж. — Он был у нас ещё в сентябре. И я смогла убедить его пока ничего тебе не говорить.

— Мисс Блэк, — Руди был раздосадован и очарован, — я говорил вам, что вы самая жестокая леди?

Ответить ей не дали декан и директор. Сто балов потерял Слизерин за «вопиющее бесстыдство и неподобающее поведение». Но ни одна змейка его после не упрекнула, а с Бель они стали неразлучны.

Но иногда — как сегодня — Рудольфус начинал сомневаться, волноваться и отчаянно ревновать. Но достаточно было одного взгляда любимой…

Вот она оглянулась и посмотрела на него вопросительно. И Лестрейндж поспешно кивнул — всё в порядке. Она усмехнулась и показала ему язык.

Руди в ответ сверкнул глазами. Не стоило ей его дразнить. Ведь чертовка знает это и нарочно заводит. И за эту улыбку профессору она ещё поплатится!

Префект смотрел на танцующую пару и начинал страдать — он уже пообещал Рабастану место в своей спальне на эту ночь. А ведь её можно было провести с Бель. Очередное испытание для наследника Лестрейнджа и его невесты. Скорей бы уже у Басти всё наладилось!

* * *

— Артур, — промурлыкал ненавистный голос, едва он влетел в Большой зал, пылая праведным гневом. — Я отпустила тебя только на пять минут, Котик!

— Меня задержали, — чуть не заикаясь, пояснил Рыжик и попытался увернуться. Как? Ну как он мог забыть про Неё?

Не тут-то было. Противная Скитер пребольно ухватила его за локоть.

— Вальс, Пухлик, мы пропустили, но следующий танец — наш.

— А ты не устала? — он с тоской смотрел на изящную стерву, такую же свежую и деловитую, как и вначале бала. Розовое платье с голубой отделкой смотрелось бы нежно на ком-то другом, но Скитер умудрялась выглядеть в нём смертельно опасной. Пожалуй, уродиной она не была, но это было слабым утешением. Завтра над ним будет потешаться вся школа.

— Спасибо, что спросил, поросёночек. Нет, не устала.

— Может, принести тебе сок или лимонад? — сделал он отчаянную попытку её задобрить.

— Задумал сбежать? — подняла она свою тонкую тёмную бровь.

— И в мыслях не было! — соврал он быстро, преданно глядя на неё сверху вниз.

— Ну хорошо, дам тебе шанс, — Скитер задумчиво его оглядела, вызвав нехорошее предчувствие в позвоночнике. — Можешь попробовать попросить меня тебя отпустить. И если ты будешь убедительным, мой львёночек…

Терять шанс он просто не имел права.

— Пожалуйста! — вышло хрипло и слишком жалко.

Она покачала головой и скорбно поцокала языком:

— Ну кто же так просит, Пухлик?

На них уже оборачивались, но надежда избавиться от партнёрши лишала всякой гордости.

— Ты скажи, как, — вырвалось у него, — и я постараюсь!

— Мерлин, — восхитилась эта дрянь, — твои слова, как музыка для моего слуха! Хорошо, так и быть.

Артур затаил дыхание.

— Встанешь на колени и поцелуешь мои туфли — каждую. А потом попросишь! Нежно и с чувством!

Вся кровь бросилась в голову гриффиндорца. Пойти на такое — да никто и никогда его не сможет заставить! Он глава рода! Мужчина, наконец! Да как она только подумать могла…

Скитер подняла бровь, и он рухнул на колени, больше не размышляя.

Подумаешь — поцеловать туфли! Они у неё даже красивые — ярко-голубые с высокими тонкими каблуками. Он с удивлением успел подумать, какая маленькая ножка у этой мантикоры, прежде чем прижаться губами к правой туфле. С левой дело обстояло проще.

Подняв на девушку затуманенный взгляд, он даже попытался улыбнуться. Другое дело, что не вышло.

— Прошу тебя, Рита! Умоляю!

Она восхищённо ахнула и потрепала его по голове, больно дернув за прядь.

— Вставай, Пухлик! — скомандовала резко. — Почти хорошо, но не идеально, так что танцевать придётся.

Артур чуть не заплакал, сдержался изо всех сил, но один горький всхлип всё же вырвался.

— Малыш, — глаза Риты весело сверкали, когда она приблизила к нему своё лицо. — Вставай, Котик, ну же. Ведь ты понимаешь, что я очень расстроюсь, если мы опоздаем на следующий танец.

От вкрадчивого голоса волосы встали дыбом. Вскочил он мгновенно.

— Да, я готов!

— … милая Рита.

— Что? — обалдело переспросил Рыжик.

— Не стоит упускать возможность назвать меня ласково.

— Милая Рита, — убито повторил он, ведя её к танцующим. Ад продолжался.

* * *

Магнус Нотт отвёл мисс Пранк к её кавалеру и поблагодарил за танец.

Напиться хотелось всё сильнее. Робертса он нашёл рядом со Слагхорном и Флитвиком.

— Антуан, не проводишь? Уже слишком поздно, и я собираюсь откланяться.

— Конечно, Магнус, — кивнул невозмутимый профессор. — Гораций, передаю в ваши руки студентов. Через полчаса вас сменит Минерва.

Слагхорн воодушевленно кивнул.

Уже в своих покоях, надевая тёплую мантию, Робертс заинтересовался мрачным видом попечителя.

— Разочарован, мой друг?

— Чтобы я еще раз согласился присутствовать на школьном балу! — раздражённо ответил Нотт, меряя покои быстрыми шагами. — Я так и не понял, куда подевалась мисс Прюэтт.

Он остановился перед Робертсом, сдвинув брови.

Антуан скосил на него взгляд и повязал на шею шарф из мягкой шерсти книзлов.

— По-прежнему очарован?

— Совсем нет, — холодно ответил Магнус, — скорее, отравлен и заинтригован. Поверишь? Мне хочется её придушить. Пожалуй, стоит навестить её отца до Рождественского приёма у Прюэттов.

— Даже так?

— Не знаю, Антуан, не знаю. Надо подумать. Пойдём уже.

До барьера, где кончалось антиаппарационное поле, шли молча.

— Абраксас спрашивал тебя, — сказал Магнус, когда они остановились.

— По поводу?

— Велел приглашать на Рождественский приём.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— А ты не думай. Просто приходи, можно с дамой. Можешь один. Подозреваю, у Малфоя кто-то есть для тебя на примете.

— Уже страшно, — усмехнулся Антуан, — ну что — прощаемся?

— Ты в Хогсмид?

Робертс кивнул, оглянувшись на высокие стены Хогвартского замка. Окна светились, шпили башен красиво устремлялись в вечернее небо, внизу плескались холодные воды Чёрного озера. А если посмотреть в сторону квиддичного поля, можно было приметить одинокую фигурку на метле. Кто любил так расслабляться, Робертс знал прекрасно, и даже вздохнул. Раз сел на метлу — всё с ним будет нормально. И вообще — страдания украшают. Н-да.

— Да, прогуляюсь.

— Я знаю одну милую вдовушку, что живёт там в собственном доме, — усмехнулся Магнус. — Говорят, ласковая и приветливая.

— Ты ей тоже понравился, — парировал Робертс. — До встречи, друг!

— Адью! — Нотт активировал порт-ключ, всё так же усмехаясь.

Антуан постоял в раздумьях. Усмехнулся, покачав головой, и развернулся обратно к школе. Настрой на приятный вечер Магнус умудрился испоганить. А у него — змейки брошены. На старину Слагги надежды мало. И завтра занятия никто не отменял

* * *

— Как договаривались? — Рита придирчиво рассматривала свой маникюр, с безразличным видом опираясь локотком о парапет. На Астрономической башне было ветрено.

— Приглашение на два лица, — надменно усмехнулся Люциус Малфой, протягивая ей плотный конверт с печатью Министерства Магии. — Советую найти себе пару. Министр будет огорчён, если вы придёте одна.

— Не беспокойтесь, у меня кое-кто есть на примете.

— О нет, — Люциус картинно ужаснулся. — Неужели Уизли?

Рита оценивающе его оглядела — хорош, а ведь только четырнадцать парню. И совсем её не боится. Глаза хитрющие, а рожица смазливая. Страшно представить, что будет через пару лет. Все дурёхи из-за мерзавца передерутся.

— Оставлю в тайне имя кавалера, если не возражаете.

— Ваше право, — не стал настаивать Малфой.

«Аристократ!» — фыркнула она мысленно, не обманываясь излишней молодостью парня. В будущем такое знакомство будет нелишним.

— С вами приятно иметь дело, мистер Малфой.

— С вами тоже, мисс Скитер. Позвольте откланяться.

Она неопределённо махнула рукой, отпуская сиятельного наследника.

Рыжика ждёт сюрприз.

После безумно напряжённого дня Саньке катастрофически требовался отдых, но потраченные нервы и серьёзный стресс давали о себе знать — в эту ночь девушке никак не удавалось уснуть. Она и не пыталась, если честно. Мыслей было много, они набегали друг на друга, грозя раздавить и растоптать.

Кто она такая вообще? Что творит? Как дошла до жизни такой? И самое главное — что теперь делать со всем этим?

Похоже, эти месяцы, прошедшие с момента попадания, она просто плыла по течению, не пытаясь даже мысленно остановиться и осознать, что по сути, она просто заигралась в юную школьницу-волшебницу. А ведь был Тёмный Лорд, спасибо Магнусу Нотту — напомнил. Был какой-то Обливиэйт, правда непонятно у кого — у неё или у прежней хозяйки тела. Если у неё, то значит в школе у неё есть враг, если у той Молли — то враг может быть и не в школе. Да что там, все эти приворотные в напитках уже говорят о недобром внимании к её скромной персоне. Дамблдор какой-то мутный, даже отец ему не доверяет, судя по заметанию следов перед посещением министерства. Есть какое-то пророчество, тоже мутное, говорит о том, что она должна была стать поводом для войны. Она или прежняя Молли — вот в чем вопрос.

Раньше у Саньки была своя теория о Молли Уизли и её семье в эти годы. Только забылась, а теперь вот вспомнилась. То ли после прочтения канона, то ли после фанфиков сложилась такая картина: некто, возможно, тот же Нотт, собирался на Молли жениться, возможно, даже была заключена помолвка. Молли сбежала с Артуром. Ну не совсем сбежала — просто они поженились. Свадебный обряд провёл Дамблдор, и скорее всего это произошло ещё в школе. Жених — гипотетический Нотт — решает отомстить нарушившей обещание семье и, столкнувшись с братьями Прюэттами, убивает их на пару с Долоховым. Если всё так и должно было быть, могло ли это стать поводом для войны? Вполне. Братья, судя по всему, входили в Орден Феникса. Санька сразу решила спросить их об этом в субботу, вдруг и в этой реальности они тоже в этом Ордене Дамблдора. Или его ещё нет? Когда он был создан? И что вот ей с этим всем делать? Что она может?

В том мире ей бы уже исполнилось двадцать три, как раз в день рождения Молли Прюэтт. Странное совпадение — не оно ли виновато в её беде? Ведь на самом деле трудно назвать попадание сюда — счастьем. Особенно сейчас. И всё это время она жила словно понарошку, на черновую, словно забыла или не верила, что это настоящая жизнь, что никто обратно возвращать её не собирается, что теперь именно она настоящая Молли. Молли навсегда.

Что-то уже получилось сделать. Но так мало! Повидалась с отцом, с братьями, практически подружилась с тётушкой, подружилась с Лестрейнджами и Беллатрикс Блэк, много училась и даже делала успехи в чарах, а заодно заинтересовала Тёмного Лорда и настроила против себя весь Гриффиндор. А почему — не только же из-за Лестрейнджа-младшего, пригласившего её на бал? Или этого было достаточно? Конечно, она даже не задумалась, что держалась возле слизеринцев и между танцами. Серебристо-зелёный Дом казался ей более родным и понятным. И её платье, кстати… О Мерлин, её платье было в слизеринских цветах! Какая же она тупая! Пожалуй, теперь Саньке стало даже легче, по крайней мере бойкот она действительно заслужила. Вспомнить только подарки. Гриффиндор навсегда, ага.

Да ладно бы только это! Ещё и мужчины вокруг кружат. Как минимум двое, а если посчитать ещё Рыжика — то трое. Но хуже, что она сама готова увлечься пятнадцатилетним мальчишкой, у которого всё всерьёз. После его признания на балу двух мнений быть не может. Тут вообще у всех всё всерьёз. Был у Саньки в той жизни сосед, Егор Вершинин, сын тёти Тани, старшеклассник. И ведь ей в голову никогда бы не пришло в него влюбиться. Да и парень на неё бы и не взглянул в таком плане. И сильное подозрение, что она просто морочит голову такому милому и замечательному Басти теперь тяжким грузом давило на совесть. Правда, с тем Егором его не сравнить. Басти, он такой… настоящий.

Был ещё Магнус Нотт. И его намерения Саньке такими прозрачными, как у Лестрейнджа-младшего, не казались. Да, скорее всего, присматривает себе невесту, и не прочь на ней, Саньке, жениться. Но только ведь гад последний, и не нравится он ей совершенно. А с другой стороны, кто её спрашивать будет? Скажет отец, что она пойдёт за Нотта, и что — возражать станет? Чревато вообще-то, тут всё основательно и на магии завязано. За нарушение обета подзатыльником не обойдёшься, сама магия накажет каким-нибудь нехорошим откатом. Здесь дети повинуются родителям, а бунтари становятся изгоями. И как бы она тут ни рыпалась, выбирая, а всё равно всё будет зависеть от Лорда Прюэтта. И можно беситься, плакать, влюбляться и разочаровываться, страдать и веселиться, но одно решение отца — и все твои трепыхания перестанут иметь даже малейшее значение. Пойдёт ли она против воли отца? Чтобы повторить судьбу настоящей Молли? Пожалуй, нет. Самое меньшее, что она может сделать — это перестать быть поводом для войны, не стать причиной смерти замечательных братьев и, возможно, родителей.

Значит, что? А всё просто! До Рождества никакой любви, никаких юных горячих слизеринцев, и зрелых тоже не надо. Дождаться рождественских каникул и поговорить с отцом. В письме о таком не напишешь, и встретиться для такого разговора лучше именно дома. А там мама…

Мысль о том, что у неё теперь есть мама, едва не лишила её способности рассуждать разумно. Нельзя о ней думать, пока всё не решит. А решать что-то нужно. Чувства же в этом деле только помеха. Любые чувства: и плохие, и хорошие.

Значит, нужен план. Лучше бы, конечно, записать его на пергамент, но вдруг найдёт какой-нибудь домовик и передаст кому не надо? Да-да, доброму директору с колокольчиками в бороде. Хотя нет пока никаких колокольчиков, но будут же?

Только в седьмом часу утра Санька забылась коротким и тревожным сном. А в половине восьмого злобный маленький утёнок-будильник уже надсадно крякал, заставляя её подняться и действовать.

Действовать не хотелось. Вставать — и то желания не было. И составленный ночью план казался на утро слишком самонадеянным, сложным и невыполнимым. Радовало только то, что контролировать его исполнение никто, кроме неё, не будет.

В Большом зале за завтраком царило уныние. Половина учеников отсутствовала вовсе. Только младшие курсы негромко гомонили, вполне довольные жизнью.

Санька не пошла к Эжени и Робу, понуро сидевшим в центре стола. Артура не было видно. Девушка присела с краю, мельком бросила взгляд на слизеринский стол, и сразу уткнулась взглядом в свою тарелку с овсянкой. И пусть Рабастан хоть дырку на ней прожжёт, пусть внутри всё переворачивается от его пристального внимания, поддаваться и поощрять его она просто не имеет права. И почему она не попала в ту же Помону Спраут — никому бы в голову не пришло в неё влюбляться, по крайней мере — из школьников. Хотя Помона ещё совсем молодая и даже хорошенькая. Может, тот же Кеттлберн или Робертс ею увлечены. Кто знает?

До первой пары оставалось ещё время, когда она закончила завтракать. Заготовка из пачки тетрадей лежала у неё в сумке. Незаметно для всех сбегать на восьмой этаж не составило проблемы.

В Выручай-комнате Санька скинула сумку с плеча, схватила первую из книг про Гарри Поттера и положила её на стол. Рядом выложила пачку толстых тетрадей. Запаслась она ими основательно, когда заказывала из каталога всякую канцелярскую мелочь вместе с другими гриффиндорками. Тогда ещё они к ней относились очень дружелюбно.

Заклинание копирования она знала отлично, оно ей даже принесло пять баллов у Флитвика. Взмах палочки по сложной траектории, тройное заклинание, белое мерцание над листами книги, которая сразу открылась и принялась со страшной скоростью сама листать страницы. Вот ожили тетради. Затрепетала одна, потом вторая, третья. Всё замерло. Сияние погасло. Две тетради не пригодились. Да и третья была заполнена лишь наполовину.

Теперь соединить три тетради в одну, придать им форму книги, создать простую твёрдую обложку неприметного коричневого цвета с маленькой аббревиатурой ГП1, сделать странички тоньше, чтобы уменьшить толщину томика, проверить лёгкость листания и читаемость текста. Готово.

Ещё одно заклинание — и книга становится размером со спичечный коробок. Оставалось сунуть её в карман и бежать на первую пару. Слагхорн, конечно, добрый профессор, но лучше не нарываться. В конце концов, теперь ей просто необходимо как можно меньше привлекать к себе внимания.

Как ни странно, этому очень способствовал бойкот грифов. На неё не смотрели. Рейвенкловцы тем более не присматривались к ней, но уже по другим причинам. Все как один заучки и любознательные одиночки. Они вообще мало уделяли внимания чему бы то ни было, способному отвлечь их от главного дела жизни.

Санька быстро резала нужные корешки, работая одна. Наловчилась уже, да и память тела помогала. Прежняя Молли, должно быть, отлично справлялась с Зельями.

Эжени пересела к Робу, а Артур не пришёл на занятие, за что заочно заработал отработку. К концу пары у Саньки в котле варилась вполне приемлемая зелёная жижа — будущая мазь от ожогов. И что-то подсказывало, что даже её творчество, заслужившее неопределённое хмыканье Слагхорна, будет действовать лучше, чем тот же «Спасатель» из прошлой жизни. Незаметно достать из кармана флакончик, наполнить его своим варевом и спрятать в карман — было минутным делом. Запастись собственной аптечкой — один из пунктов её нового плана. А зачем тратить лишние деньги на эту мазь, если есть возможность сварить собственноручно?

Перемена между парами была короткой, и Санька бежать в Выручай-комнату не решилась. В стороне от других она спокойно устроилась у подоконника узкого окна в коридоре, ожидая начала урока по Трансфигурации. Тут и навалилась на неё усталость, сказалась бессонная ночь.

— Эй, — кто-то тронул её за плечо, и она распахнула глаза. Эмили Гамп таинственно улыбалась, — Пойдём в класс, а то опоздаем.

В коридоре уже никого не было, девушка охнула и поспешила в кабинет трансфигурации следом за маленькой слизеринкой.

* * *

Мюриэль спокойно отложила зеркало после разговора с племяшкой, посмотрела ещё раз критическим взглядом на лежащую на столике метлу и вызвала эльфа.

— Безумно рад, хозяйка Мюриэль, что вы меня позвали этим скучным вечером, — приосанившись, произнёс домовик.

— Не время! — рявкнула хозяйка, но тут же подмигнула побледневшему эльфу. — Кручок, мне срочно нужен братец! Одна нога здесь, другая там. Вежливость номер пять. Выполняй!

— Слушаюсь! — Кручок крутанулся на месте и пропал.

Мюриэль глубоко вздохнула, потренировала скромную улыбку и поправила платье. Камин загудел почти сразу.

— Что стряслось? — лорд Прюэтт, едва вышагнув из камина, грозно огляделся, вздохнул, укоризненно посмотрел на сестру и занял кресло, стоящее напротив, по другую сторону от камина. — Чему ты учишь эльфов, скажи на милость?

— Чему хочу, тому и учу, — фыркнула Мюриэль. — Какая тебе разница?

— Ровно никакой. Что звала? Кого убивают? Если это очередная сплетня, сестрёнка… — лорд прищурился, не договорив.

— Пока никого не убивают, — спокойно отозвалась сестрёнка, — Кофе? Чай? Коньяк?

— Ты меня сорвала прямо после ужина, чтобы угостить коньяком?

— Если ты меня сейчас запугаешь, то я грохнусь в обморок и ничего больше не скажу!

— Говори! У тебя пять минут! — голос лорда не стал ни на йоту добрее.

Мюриэль еле сдержала порыв поёжиться.

— Изверг! А у меня к тебе просьба, брат. Птичка принесла на хвосте, что…

— Всё-таки сплетни, — лорд Прюэтт поднялся резким движением. — У меня нет ни времени, ни желания…

— Дело касается женихов Александры! — быстро выпалила она.

Шагнувший было к камину брат, застыл, а после медленно обернулся:

— Ты сказала "женихи"?

— Ты не ошибся. Пока два, а вскоре может прибавиться.

— Мюриэль!

— Хорошо-хорошо, Джейсон! Наследник Нотт может навестить тебя в ближайшее время. Лорд Лестрейндж тоже.

— Нотт? — расширились глаза Джейсона Прюэтта. Он подозрительно оглядел сестру и, помедлив, снова опустился в кресло. — Лорд Лестрейндж? Это шутка? Рудольфус помолвлен…

— Там есть ещё очаровательный мальчик Рабастан.

— Помолчи, мне надо подумать.

Мюриэль понимающе кивнула и щёлкнула пальцами. Кручок явился и спрятался за кресло хозяйки, не проронив ни звука.

Мюриэль хмыкнула, показала ему два пальца, потом кулак и прямую ладонь. Эльф кивнул и исчез.

Почти тут же на столике появился графин с коньяком и два бокала.

— Что это? — ожил лорд Прюэтт, глядя вовсе не на коньяк. — Решила заняться спортом?

— Метла не моя. Но не о ней речь. У меня просьба!

— Меня не интересует твоё предпочтение, Мюриэль. За кого бы ты ни болела, Санни выйдет за того…

— Подожди! Ты любишь свою дочь?

Джейсон сжал губы в тонкую полоску и не ответил.

— Летиция сказала, что у неё дар.

— Летиция?

— Только посмей её обидеть! Да! Это не должно быть тайной от меня. Мы — семья! Я знаю про дар уже второй день, и никто ещё не ломится в твои двери.

— Ценю, — усмехнулся вдруг Прюэтт. — Продолжай. И да, можешь налить. Нет, сиди, я сам. Так что за просьба?

— Не торопи её, прошу!

— Это не от меня зависит, — Джейсон пригубил коньяк и прикрыл глаза. — Нотт и Лестрейндж, значит…

— Джейсон! Я серьёзно. Никуда они не денутся. Скажешь, что даёшь выбор дочери.

— Издеваешься? Мюриэль! Даже от тебя мне это странно слышать. Сейчас неспокойные времена, и полагаться на выбор взбалмошной девчонки, которой сегодня захочется одно, а завтра другое…

— Отец меня не неволил, — тихо сказала она.

— И что вышло? — снова нахмурился её брат.

— Я позорю семью?

Он промолчал.

— Джейсон, что ты решил?

— Ты всерьёз считаешь, что я тебе скажу? Прощай, Мюриэль. Я тебя услышал. И ещё, — он остановился у камина и взглянул на неё очень сурово, — если список пополнится ещё одним кандидатом, просто скажи своему сумасшедшему домовику назвать имя. Я пойму.

— Договорились, — улыбнулась она смиренно и величественно взмахнула рукой, — прощай, брат. И передай Летиции, что жду её завтра на чай.

Как только закрылся камин, Мюриэль длинно судорожно выдохнула и крикнула эльфа:

— Восстанавливаем правило номер один!

— Хозяйка расстроена?

— Я счастлива, Кручок! Брат меня выслушал. Прогресс, однако! Торт мне, самый дорогой.

— Торт? Хозяйка уверена?

— Ты прав, пирожное, миндальное.

— Сию минуту!

Мюриэль встала и взяла бокал брата.

Отсалютовав им невидимому собеседнику, она ласково промурлыкала:

— Думай, братец, думай. За тебя, моя девочка! — и залпом допила остатки.

* * *

Эмили Гамп нравился младший Лестрейндж, впрочем, старший кузен тоже вызывал добрые чувства, несмотря на свою авторитарность, возросшую после получения должности префекта. Но Басти был вне конкуренции — стоило ему подойти вот как сейчас, заглянуть в глаза с виновато-смущённой улыбкой, потеребить извечным жестом мочку уха с вставленным в неё массивным колечком — и она готова была растаять и согласиться на всё. Ну как на всё? Для всего кандидат уже подобран больше полугода назад, а вот оказать Рабастану мелкую услугу, если это в её силах — всегда пожалуйста.

— Мастерская? — попробовала угадать она, тоже не утруждаясь приветствием. На завтрак потихоньку стекался народ. — Цветы или кинжалы?

— Ещё не решил, — уклончиво признался кузен и перешагнул через скамью, усаживаясь рядом с ней. — Один час, Эмили!

— Один час здесь или в подпространстве?

— Здесь. Там мне часа не хватит.

— Это почти целый день, Басти! Брат в курсе?

— Руди это совершенно не касается, — нахмурился Лестрейндж и напрягся всем телом.

Мисс Гамп проследила за его взглядом и грустно вздохнула — Рыжая Бестия, как прозвали Александру Прюэтт друзья Рабастана, как раз вошла в большой зал. Она показалась Эмили бледной и осунувшейся, а взгляд, который гриффиндорка бросила на стол львят, светился беззащитностью и грустью. И это после того, что они ей наговорили вчера! Александра села с краю красно-золотого стола, придвинула к себе тарелку каши, и посмотрела прямо на Рабастана.

Ладонь Лестрейнджа сжалась в кулак, и как только Прюэтт опустила глаза и нахмурилась, он шумно выдохнул и придвинул к себе тарелку с омлетом.

— Когда именно тебе понадобится мастерская? — постаралась Эмили отвлечь парня.

— Что? — не удивительно, что парень потерял нить разговора. Если бы на Эмили кое-кто поглядел бы так сурово, ей тоже пришлось бы не сладко. — Эм, прости, отвлёкся! Если можно — сегодня. После обеда у нас окно.

— Пожалуй, соглашусь. Уверена, мистер Биннс не станет горевать по поводу моего отсутствия.

— Вовсе не требуется твоё присутствие, — чуть повысил голос Басти.

— Басти, или со мной, или никак. Я слишком молода, у меня много планов, и я не хочу умереть в муках от руки твоего брата.

Лестрейндж-младший насупился, ковыряясь в своей тарелке. Даже не съел ни кусочка.

Мисс Гамп придвинула к нему блюдо с маленькими мясными пирожками:

— Попробуй, прислали из дома.

— Спасибо, — оглянулся на неё Басти, но к пирожкам не притронулся. — А давай возьмём их с собой. С меня кофе и чай.

— Возьмём, — кивнула Эмили, — но не эти. У меня ещё есть. И если ты не попробуешь хотя бы один, то у меня возникнут нехорошие подозрения насчёт твоего здоровья. А я девушка ответственная. Как думаешь, префекта это заинтересует?

Басти фыркнул, схватил пирожок и запихнул его в рот целиком. Жевал он его так мрачно, словно начинка была как минимум с ядом мантикоры. А взглядом продолжал прожигать стол ало-золотых. Точнее только край стола.

Эмили стало жутко интересно, что же получит миленькая гриффиндорка на этот раз. Понятно, что это будет как минимум неординарное изделие — Рабастан умел удивить. Она в который раз возблагодарила Мерлина за наличие у неё портативной мастерской, ну и заодно дядю Гарика, сделавшего этот подарок на её семнадцатилетие и, конечно, паранойю Рудольфуса, не разрешавшего брату одному проводить время в её мастерской.

— Вылезешь через три недели стариком, — шутил префект, — и заявишь права на наследство. И ты, Эмили, не увлекайся.

— Мне не грозит,— усмехалась она в ответ. Правда, чего уж. Её бабушка выглядела бы девчонкой, если бы не старинное проклятие, так рано унёсшее её жизнь. А с мамой они теперь выглядят как сёстры, и это без всяких ухищрений. Наследственность по маминой линии.

Эмили перевела взгляд на стол грифов, но теперь посмотрела не на мисс Прюэтт, а на Роберта Вуда. Подперев голову кулаком, тот сонно читал какое-то письмо, только доставленное утренней совиной почтой.

Вот глаза его расширились, а щёки залил очаровательный румянец. Взгляд метнулся прямо к ней.

Мисс Гамп скромно улыбнулась — то ли ещё будет. Она обожала делать сюрпризы, и ласковому львёнку придётся привыкнуть.

* * *

На Гербологии Санька опять клевала носом — выговор от декана на Трансфигурации ничему не научил. Спать хотелось до зубовного скрежета. И обстановка способствовала — плотоядные «силки Майя», разновидность дьявольских, выведенную в Южной Америке, изучали в абсолютной темноте. Большая круглая теплица не имела ни одного окошка. Даже двери были двойными, сначала все проходили в первую часть коридора, закрывались наружные двери, и только после этого открывались внутренние. Свет вредил этим силкам, а молодая профессор Спраут очень дорожила этим хищным и опасным растением.

Учеников защищала специальная магическая сфера, едва заметная по отблескам в специальных очках ночного видения. Очки Санька надела, но, когда глаза закрываются сами собой, они просто не помогают.

Дважды поймав себя на том, что чуть не упала, всё-таки задремав, она незаметно отошла к внешней стенке, трансфигурировала из шарфа низенький широкий пуфик и решила просто посидеть на нём совсем немного — никто же не видит.

Голос профессора Спраут усыплял. Но Санька честно боролась и даже пыталась слушать. В очках-анализаторах виднелись какие-то странные растения, похожие на переплетённых шевелящихся змей. Хотелось зажмуриться и не смотреть на эту гадость. Организм радостно согласился, что мысль прекрасная, и Санька глаза закрыла.

Проснулась она в абсолютной тишине и темноте. Нет, тишина была неполной, слышалось какое-то шуршание.

Очки куда-то делись, и Санька запаниковала, шаря вокруг себя руками.

Когда на полу её рука наткнулась на мясистый шевелящийся стебель, только шок не дал заорать во всё горло. Куда делась защитная сфера?

Ползая на коленках, она наконец нащупала очки, и надела дрожащими руками. И в ужасе ахнула — сферы не было! А усики силков — совсем ещё детки малые, как говорила о них Спраут — тянулись к Саньке медленно и уверенно. Они как будто никуда не торопились, и было в этом призрачном зрелище что-то жуткое.

Конечно, она помнила, как бороться с этой гадостью. Они боятся огня, света и какого-то уничтожающего заклинания. И ещё надо расслабиться, ага — и получать удовольствие. Только не думать про хентай!

Ногу скрутила судорога, ощущение было жутким, словно обожгло кипятком от ступни до колена, но может просто показалось — это один из жгутиков всего лишь обвил лодыжку. Она и дёрнуться не успела, как он потянул её прямо в центр теплицы в страшную шевелящуюся гущу «Силков Майя».

Сопротивляться не получалось, зацепиться было не за что, и только зря руки портила, наверняка в земле останутся борозды.

О палочке она вспомнила, когда руки и ноги уже обвивало по крайней мере с десяток щупалец, а одно как раз сжало талию, обкрутившись раз пять, и с силой вздёрнуло тушку Саньки вверх.

Расслабиться не получалось, хоть плачь. Было очень страшно, и от жути тело расслабляться никак не желало. Надежда, что грифы о ней вспомнят и вернутся, была очень призрачной. И рейвенкловцы, с которыми было занятие, тоже. Она уже тихо всхлипывала, когда умудрилась дотянуться до палочки. Вытащить её было делом жизни и смерти, и ей удалось.

— Люмос! — хриплый голос вызвал крошечный огонёк, и тут же палочку оплёл очередной стебель, вырывая её из рук. Послышался хруст.

Очки перекосило, но Санька умудрилась понять, что тела уже не видно из-под кокона силков. А висит она высоко. Ног она больше не чувствовала, руки дёргались очень неприятно. Судороги? И только голова… Шею охватило очередное щупальце и принялось душить. Раньше надо было кричать! Последней мыслью, прежде чем потерять сознание от нехватки кислорода, была: «Какая нелепая смерть!».

* * *

Эжени не могла понять, почему Дамиан даже не смотрит в её сторону. И вчера с бала куда-то пропал, даже не попрощавшись. Дракклов медведь Мэдисон приглашал её на танцы раз за разом, не давая пойти на поиски. А потом она просто устала ото всех. Молли тоже не было видно, но её Эжени встретить даже боялась. Совесть мучила сильно, и она даже побежала в гостиную Гриффиндора, чтобы её найти. Только там Молли не появлялась, и искать её желание пропало. Ей ярко представилось, что подруга — или уже бывшая подруга — где-нибудь со слизеринцами развлекается, а она тут нервы себе портит.

Утром Молли в её сторону не смотрела, и села за завтраком демонстративно далеко. Эжени была возмущена — могла же просто попросить прощения, как-то извиниться. И потому на Зельеварении даже не смотрела в её сторону.

На Трансфигурации Молли просто заснула, сидя рядом с этим придурком Флинтом. И Эжени разозлилась, что из-за неё декан сняла десять балов с Гриффиндора. Ночью спать надо было, а не заниматься неизвестно чем!

А потом была Гербология с Рейвенкло. И Дамиан Вестерфорд был холоден как айсберг, ни разу не взглянув в её сторону.

В теплице было темно, но Эжени отчётливо видела его сквозь очки, чуть в стороне. Точнее, только его силуэт. Она даже толком лекцию не услышала, да и зачем — давно уже всё что можно прочла про эти дурацкие южно-американские силки.

Выходили на свет все вместе, толпой. Дамиан сразу ушёл вперёд, так что Эжени не стала пытаться его догнать.

— Все вышли? — послышался позади голос профессора Спраут.

И кто-то, кажется Хиггинс, сказал, что да — все.

Эжени догнала Роба и пошла рядом с ним. Брат тоже был сегодня задумчив и молчалив, и это раздражало ещё больше.

— Роб, — позвала она, когда ступени главного входа в школу были уже совсем близко, — ты не знаешь, что с Дамианом?

— А? — Роб бессмысленно посмотрел на неё, — с кем? А где Молли?

— Да плевать мне на Молли! — не выдержала Эжени. — Ты один не в курсе, что она натворила на балу?

— Что? — брат озадаченно посмотрел на неё и остановился.

Эжени тоже встала, оглянувшись — не слышит ли Молли. Но той не было видно:

— Идиот ты, Роб! Она танцевала со слизеринцами!

Её брат покраснел:

— И что? Я тоже… И тебя я видел с Мэдисоном.

Эжени не нашлась, что ответить, хватая ртом воздух. Но всё же вспомнила слова Хиггинса:

— И платье! Она нарочно оделась в слизеринские цвета!

Роб смотрел непонятно, а потом дёрнул её за рукав, отводя в сторону.

— Вы поссорились из-за платья? — быстро спросил он. — Но ты же сама помогала ей одеться, я думал, вы это специально вместе задумали.

— Мы…

— Где Молли? — нахмурился Роб, оглядывая возвращающихся с урока.

— Дурак ты, — рассердилась Эжени, заметившая Дамиана, который наконец на неё взглянул с верхней ступеньки парадного входа. — Ты как хочешь, а я пошла.

Она быстро взбежала по ступеням, но Вестерфорд уже ушёл. Догонять его не хотелось.

— Эй, — Роб остановил Алана Фоули, — Молли не видел?

Тот каверзно ухмыльнулся.

— Видел.

— Где? — насупился Роберт.

— Чо, Вуд? Решил оторваться от коллектива? Если не в курсе, мы бойкотируем Прюэтт.

— Где Молли? — Робу вдруг стало страшно. — Немедленно говори!

— Отпусти! — Алан зло отдирал его руки от ворота своей мантии. — Псих недоделанный! В теплице она осталась, заснула. Ничего страшного — испугается темноты, задумается немного, что творит. Так что не смей туда соваться.

Но Роберт его уже не слышал, пулей бросившись назад, к теплицам. На профессора Спраут он налетел у самой теплицы.

— Не нравится мне это, — бормотала она. — Силки растревожились. Да где же палочка? О!

Заклинание, отворяющее дверь, Роб не разобрал, больно уж заковыристое.

— Профессор, там Молли! — выпалил он на одном дыхании.

Помона расширила глаза, с ужасом взглянув на Роба, и вдруг опрометью ринулась внутрь, кажется, снеся напрочь вторую дверь.

Роб, чувствуя слабость в коленях, бросился следом.

Под мощным Люмосом профессора жуткие щупальца дьявольских силков стремительно сжимались, представляя отвратительное зрелище. Но когда Роб поднял взгляд и увидел безвольное тело Молли, уже наполовину освобожденное, но по-прежнему висящее в воздухе, его затошнило от ужаса.

— Куда? — заорала позади Спраут, но Роб даже не остановился, прыгая прямо по мерзкой каше из лиан-убийц.

Он подскочил вовремя — и смог подхватить падающую Молли руками. Но и сам шлёпнулся на силки прямо с ней.

— Она не дышит! — заорал он, глядя на бледное лицо подруги.

Обернувшись, он увидел красивого призрачного зайца, наколдованного профессором.

— Антуан! У нас несчастный случай! Теплица номер семь! — быстро проговорила она.

Заяц кивнул и ускакал прочь. Свет продолжал литься, отчего дьявольские силки уже полным составом забились в угол.

Роб достал палочку, судорожно прижимая к себе Молли другой рукой.

— Сдохните! — прорычал он, направляя палочку на силки. — Люмос…

— Нет! — оборвала заклинание профессор, она уже была рядом. А над силками красовался мощный прозрачный щит. — Они не виноваты… Оставь. Мисс Прюэтт! Александра! Отпусти её, Роберт, положи на землю.

Профессор от волнения не могла вспомнить лечебного заклинания, но тут в теплицу буквально влетел Робертс, мгновенно оценив ситуацию.

— Отпустите её.

Он склонился над девушкой, что-то бормоча и быстро водя над ней палочкой.

— Они ещё детки, — бормотала Спраут, — но яд могли впрыснуть сразу. И расслабиться она просто не могла.

— Детки! — кивнул Антуан. — Сначала придушат, а потом сожрут! Больше света, Помона!

Роб ощущал ком в горле и судорожно сжимал кулаки, не отрывая взгляд от бледного лица.

И когда Молли судорожно закашлялась и открыла глаза, он чуть не расплакался. Он помнил историю, как одного волшебника силки просто съели. А ещё яд у них парализует, хоть и медленный. Он сильно боялся, что они не успели.

— Мисс Прюэтт, — ледяной голос Робертса показался музыкой Робу. Как хорошо, что он пришёл так быстро! — Вы меня слышите? Кивните, если не можете сказать.

Девушка что-то прохрипела, потом зажмурилась и кивнула. У Роба сжалось сердце, когда увидел слезинку, скатившуюся у неё по щеке.

— Мистер Вуд, бегом в больничное крыло, предупредите целителя. Помона, запри силки, и погасить свет не забудь, если эти твари тебе всё ещё дороги.

Дальше Роб уже не слушал, бегом направляясь к школе. Все уже ушли, может, даже начался следующий урок, потому что коридоры были пустыми.

Целитель встретил его на пороге и выслушал задыхающегося парня с непроницаемым лицом. Потом обернулся к встревоженной помощнице и быстро перечислил какие-то названия на латыни. Она кивнула и убежала.

А потом появился мистер Робертс, он шёл быстрыми шагами, левитируя впереди себя безвольное тело Молли Прюэтт.

Роб проник незаметно вслед за всеми, видел, как Молли уложили на отдельную койку, а колдомедик принялся водить над ней палочкой.

Профессор Робертс стоял с бесстрастным видом, скрестив руки на груди и не отрывая взгляда от пациентки. У Помоны Спраут были подозрительно красные глаза. Подошедшая профессор МакГонагалл неодобрительно хмурилась и поджимала губы.

— Что случилось, Антуан? — спросила она недовольно.

Профессор ЗОТИ иронически поднял бровь, обернувшись к ней:

— Хотел бы и я знать причину, по которой ваши подопечные бросили мисс Прюэтт на съедение плотоядным дьявольским силкам. Хотя я и так догадываюсь.

— Что вы… Что вы себе позволяете? Помона сказала, что был несчастный случай.

— Утешайте себя этим, Минерва! Я тут больше не нужен, прощайте, у меня урок.

Он круто развернулся, взмахнув полой мантии как крылом, но остановился у самой двери:

— Вуд! Живо за мной! Ваше занятие никто не отменял.

Роб вздрогнул и побежал за профессором.

Угнаться было непросто, Робертс шагал очень быстро, почти летел.

У кабинета он резко затормозил, оборачиваясь к ученику.

— Держите язык за зубами, Вуд! Мой вам совет. Бессмысленно взывать к совести, когда её нет, запомните это.

— Да, сэр! — кивнул парень, вдруг понимая, что никогда не замечал, какой человечный этот Робертс. Спас Молли!

— Не раскисать, Вуд! — чуть наклонился к нему профессор. — Ваша подруга в хороших руках. Всё не так плохо. И противоядие есть, слава Мерлину.

Роб благодарно закивал, ощущая, как покидает его напряжение.

Когда он вошёл в класс вслед за профессором, все взгляды устремились на них.

Роб старался не смотреть на своих гриффиндорцев, его душила ненависть. Наверное, впервые в жизни. Он был бесконечно рад, что его пересадили к Эмили Гамп. И поспешно занял своё место.

Девушка посмотрела на него странно, но ничего не сказала.

— Роб! — услышал он голос сестры, но не смог повернуться, прикипев взглядом к маленькой ручке Эмили, которая легла поверх его кулака. Нет, сестру он ненавидеть не мог, но и смотреть на неё пока тоже было сложно.

— Мисс Вуд, — холодный голос профессора в абсолютной тишине прозвучал как удар хлыста. — Вижу, вам не терпится осчастливить нас своим ответом. Выходите к доске! Авада Кедавра…

Класс застыл, а Роб задохнулся, забыв, как дышать, и взметнул на профессора потрясённый взгляд.

— … тема нашего урока, — спустя доли секунды невозмутимо закончил профессор.

Роберт слышал ропот гриффиндорцев и старался унять громко бившееся сердце. Он идиот, если всерьёз думал, что профессор применит третье непростительное к его сестре.

И то, что к нему обернётся Рудольфус Лестрейндж, он тоже не ожидал.

Префект его немного пугал, и Роб всегда предпочитал держаться от него подальше. А после вчерашнего — тем более. Сейчас ему было стыдно, что смотрит на Рудольфуса, как кролик на удава, и не может отвернуться.

Он даже не слышал, что отвечает у доски Эжени.

Лестрейндж отвернулся и Роб выдохнул.

— Где она? — прошелестел рядом голос Эмили.

Робу не надо было пояснять, кто. Он уже не раз замечал, как хорошо слизеринские ребята смотрят на Молли. Словно она для них… своя. И ему даже было немного завидно, что уж скрывать.

— В больничном крыле, — прошептал он, и сжался, когда профессор резко повернулся в его сторону.

— Два балла с Гриффиндора за разговоры во время урока!

Эмили сжала его кулак, а потом ухватила его второй рукой и принялась насильно разгибать пальцы. Вуд возмущённо застыл, а потом вдруг умилился и расслабил руку. Пусть её, по крайней мере она не злая. Только нежная щекотка ладони была совсем неуместна на уроке. Он вспыхнул, отдёргивая руку, и невольно вспомнил вчерашний бал.

* * *

Роберт вообще не хотел ни с кем танцевать. Разве что разок с Чарити, которую привёл, как свою даму. Чарити была своей и понятной, пусть даже из барсуков.

Потом увидел, что Эва без кавалера стоит, и пригласил её. А перед этим им танец показали красивый, назывался ещё так забавно — танго. У Роба мурашки по спине от него бегали, и кровь к лицу приливала, и не только к лицу. И жаль, что этих актёров больше никто не видел, вот там была такая девчонка, он бы всё же решился, и пригласил. Даже если она старше.

А после Эвы перед ним вдруг оказалась маленькая глазастая Эмили Гамп, от взгляда которой хотелось бежать куда подальше. Или рассмотреть их поближе, эти странные фиолетово-серебристые глаза! Интересно же, почему они такие. И от этих противоречивых чувств, он не смог ничего толком сказать, пока не очутился с ней уже в центре зала.

— Я согласен, — поспешно произнёс он, смотря куда угодно, но не туда, куда хотелось.

Эмили танцевала хорошо, легко так, плавно.

— На что согласен? — поинтересовалась смешливо.

И Роб совершенно случайно в эти глаза всё же заглянул. И пропал, не в силах оторваться.

— На всё, — пробормотал он.

Эмили усмехнулась, но взгляд не отвела, и ему сбиться с ритма не дала. А потом и вовсе пристроила его ладонь у себя на талии, а сама обеими руками обняла за шею. И странные глаза стали ещё ближе к нему.

— На всё, значит? — допытывалась девушка.

— А? А что?

— Ничего, ты смешной!

Он чуть заметно покивал, соглашаясь. Пусть смешной, только ещё чуть-чуть потанцует. Странные они — эти слизеринцы.

— С тебя один парень глаз не сводит, — сказала мисс Гамп. А ведь никуда не смотрела, кроме как в его глаза. Может, у неё и запасной глаз есть, где-нибудь на затылке? Бывают же такие магические существа! Или эти её фиолетовые и большущие как у совы — всё вокруг видят?

— Какой парень?

— Чернявый и смазливый, гуляет с твоей сестрой. Высокий такой. Не оборачивайся!

— А-а, да это Дамиан! Эжени говорит, что помолвка на Рождество планируется.

— Ну не знаю насчёт твоей Эжени, — протянула мисс Гамп, — а смотрит он так, словно хочет помолвку с тобой и прямо сейчас. С подтверждением брака.

Роберт вспыхнул:

— Ты говоришь такие вещи…

— Я и делаю некоторые вещи, не хуже, чем говорю.

— Мисс Гамп! — он уставился на её губы, с провокационно высунутым язычком.

Она облизнулась:

— А пойдём целоваться? Пока этот жлоб отвернулся.

— К-куда?

— Я знаю куда. Идёшь?

Роб задохнулся:

— Эмили!

— Ты был только что согласен на всё. Слово не держим, мистер Вуд? Или испугался?

Он нахмурился, уязвлённый, и сам схватил её за руку:

— Говори, куда!

— Прямо, мой герой! А потом налево.

Роб даже усмехнулся, заходя в предложенную нишу возле спуска в подземелье. Сейчас ведь запищит и скажет, что пошутила. И решил не пугать, пусть бежит, не очень-то хотелось.

— Я, — начал он, ощутив, как малышка Эмили толкнула его к стене. Не успел опомниться, как она заставила его наклониться, обняв за шею, и прижалась к нему мягкими губами.

Роберт Вуд покорно притянул её ближе. Всего один поцелуй...

Но он длился и длился, а Роб с изумлением узнавал «как это бывает». И даже завидовал самому себе.

— Почему? — тяжело выдохнул он, когда она оторвалась, принеся ему острое чувство потери.

— Потерпи, дракончик! — насмешливо улыбнулась Эмили и высунулась из ниши вместе со своей палочкой.

Он попытался посмотреть, что там, и кажется, узнал мантию Дамиана, а потом Эмили прошипела какое-то заклинание. И сразу вернулась к нему. У него просто выбора не оставалось, когда девушка обвила рукой его шею уже привычным жестом, заставляя наклониться. Ну и вообще, только что полученный опыт срочно требовал закрепления.

В какой-то момент он смог опять начать дышать и соображать. И сразу спросил, всё ещё тяжело дыша:

— Эми… что это было?

— Невинный поцелуй, — она осторожно гладила его по щеке, задевая большим пальцем ставшие невероятно чувствительными губы. Это ужасно отвлекало.

— Невинный? — опешил он, но тут же тряхнул головой: — Я не об этом! Там… ну, Эмили, пожалуйста… Там ведь Дамиан был? Что… ох… что ты сделала?

— Одно безобидное семейное заклинание, — ласково улыбнулась мисс Гамп, — парень часа три-четыре будет бродить везде и искать. Оно так и называется — «Безумный искатель».

— Что искать?

— А разве это важно? — усмехнулась она. — Я же не спрашиваю, для чего ты расстегнул все пуговицы на моем платье, тоже ведь что-то ищешь?

— Т…ты тоже. Моя рубашка… И ремень!

— Ну не сердись. Он не знает, что ищет, но это пройдёт, и вообще, забудь о нём. Нам ведь есть, чем заняться, дракончик?

И он согласился, что да, есть, целоваться ему понравилось.

Только всё прервалось слишком рано. И застукал их префект Слизерина, вытащив Роба из ниши, как котёнка, за шкирку, в самый интересный момент.

— Кузен, отбой! — Роб удивился, услышав стальную команду из уст Эмили, которая незаметно взмахнула палочкой, приводя его одежду в порядок.

— Эмили, — гадко ухмыльнулся Рудольфус, — отбой — это для вас, детишки! А ну марш в свою комнату! Бал закончен!

— Дракончика отпусти, — попросила она вежливо, даже не возмущаясь приказу.

— Кого? — изумился Лестрейндж, рассматривал его как букашку. Роб краснел, пытаясь выглядеть достойно, но, когда вас держат за шиворот всякие крутые боевики — это очень сложно. — Слышь, дракончик! Составь компанию девушке. Это значит, вместе уберётесь отсюда добровольно. Ты — в свою комнату. Она — в свою. И будете мечтать друг о друге в одиночку. Ну как, задача ясна?

— Понял я, не дурак! — хотелось верить, что это прозвучало твёрдо. Но главное, что Эмили посмотрела одобрительно, ему даже стало плевать на префекта.

Его отпустили, и он не стал нарушать слово. Пошёл в комнату, и даже честно мечтал, что заканчивалось холодным душем дважды. Но всё равно — это было лучше, чем вернуться на бал без Эмили.

* * *

За мечтами Роб не понял, когда закончила отвечать сестра, и о чём вообще говорил профессор Робертс. Главное, Эмили всё так же держала его за руку.

— Отпускаю вас раньше, — сообщил профессор, обводя класс хмурым взглядом. — Все свободны. Мистер Вуд, задержитесь!

Роб, не успевший вскочить, остался сидеть.

— Лестрейндж, вас я не задерживаю. Мисс Гамп, свободны!

— Мы останемся, — нагло ответил Рудольфус, переглянувшись с Эмили. Роб напрягся, ожидая грома и молний, но профессор только холодно усмехнулся:

— Как знаете. Мистер Вуд, расскажите нам, что произошло.

Роб покраснел и молча уставился перед собой. Говорить о подлости гриффиндорцев при Лестрейндже? Тогда чем он будет лучше них?

— Убедились? — через несколько секунд спросил профессор. — Выйдите вон. Из моего. Кабинета. Я не вам, мистер Вуд!

Оставшись с профессором наедине, Роб, бледнея и краснея, признался во всем. Ради Молли не пожалел ни себя, ни остальных. Он верил, что Робертс не станет вредить его Дому, а вот посоветовать, что теперь делать ему, Робу, точно может.

— Что ж, примерно так я и представлял. Понимаю, что вы поскромничали, мистер Вуд, описывая свою роль. Двадцать баллов Гриффиндору! И не смотрите так, перевоспитать ваш Дом в мои планы не входит. Вам с ними ещё больше полугода жить. Не наломайте дров. Остыньте, с мисс Гамп прогуляйтесь. Погода чудная. Свободны!

Роб вылетел из класса, ощущая, как свалился с плеч неподъёмный груз. Даже ненависть к своим поутихла. А за дверью ждала Эмили.

— Где этот? — быстро спросил Роберт.

— Кузен? Отчалил. Тебе его не хватает?

— Смеёшься? А он правда твой кузен?

— Правда. У нас прадед общий — тоже Рудольфус, только Рудольфус Гамп. Ну что — обедать пойдём?

Роб посмотрел на их соединённые руки и задумался. Обедать за своим столом не хотелось, чуть позже, может, даже к ужину он сможет, а сейчас — нет. А со слизеринцами — тоже не вариант.

— Показать тебе кухню? — словно прочла его мысли Эмили. — Домовики нам будут рады. Поедим там! Ну, дракончик?

— Покажи, — вздохнул он. И пошёл рядом, крепко держа её за руку.

* * *

Дамиан пребывал в тихом бешенстве. Он ничего не успел сделать вчера, когда эта мелкая зараза Гамп приложила его своим проклятием. И до полуночи он как идиот бродил по школе в поисках неизвестно чего. Чувство, что это срочно надо найти, доводило до исступления.

Позже он с ужасом обозревал свою комнату, где обычно царил образцовый порядок. Казалось, что здесь произошёл взрыв, все вещи были разбросаны по комнате, сундук и шкаф зияли пустотой, а кровать была перевёрнута. Досталось и дорогущему ящику с ингредиентами. Пакетики и склянки валялись в самых разных местах. А он, сжимая зубы, не мог вспомнить, заходил ли он в свою тайную лабораторию.

И мстить ей нельзя. С Гампами связываться себе дороже. И от Лестрейнджей может не слабо прилететь. Но он ещё посмотрит, кому достанется сладкий мальчик. Ведь если он выберет Дамиана сам, ей придётся смириться. Драккловы Гампы ратуют за браки по любви. И это его единственный шанс. А пока следовало заняться уборкой. И порвать наконец с Эжени, видеть её рядом он уже физически не мог.

* * *

Магнус Нотт отсыпался в поместье Малфоев, собираясь спать как минимум до полудня. Сначала этот мантикоров бал, потом неутомимая вдовушка — раззадорил его Антуан, — так что в комнаты, предоставленные ему Абраксасом, он явился под утро.

И совсем не ждал, что в окно будет долбиться наглая незнакомая сова, не реагируя на нецензурные советы убираться подальше. Взглянув на время, он вздрогнул — ещё не было десяти утра.

Вылезая из мягкой постели, он твёрдо решил, что птичке — конец.

Окно распахнул рывком, но ухватить сову не смог, взлетела за мгновение до этого, словно чувствовала.

Три минуты гляделок с зависшей в воздухе дурной птицей, и он махнул рукой:

— Ладно, давай, что там у тебя!

Птичка понятливо ухнула и спустилась на подоконник. Протянула лапку с гордым видом.

Магнус отвязал послание и мстительно сообщил:

— Жратвы не будет! Вали отсюда!

Ему показалось, что сова фыркнула, но этого быть не могло. Во всяком случае, улетать она явно не собиралась.

«Уважаемый наследник Нотт», — гласило послание, начертанное красивым круглым почерком. Явно от женщины. Подпись внизу заставила удивлённо поднять брови.

«Так получилось, сэр, что у меня в руках оказалась одна вещь, принадлежащая вам. Готова её вернуть вам за небольшое вознаграждение в тридцать галеонов, ровно в одиннадцать утра. Думаю, эта вещь вам дорога, и вы не захотели бы её терять. Камин: «Слёзы мантикоры». Ваша покорная слуга, Мюриэль Джиневра Прюэтт».

Магнус Нотт был заинтригован. О вдове Прюэтт он знал совсем мало. Сестра лорда Прюэтта вышла замуж за вассала собственного отца, который предпочёл войти в род жены. Поэтому фамилия её осталась прежней. Брак был недолгим — парень погиб при исполнении. Авроры — профессия опасная. Больше никаких сведений об этой леди у него не было. А узнать о ней стоило, коль скоро он намерен породниться с Прюэттами.

Кликнув домовика, Нотт велел подать кофе, после чего принял душ и оделся парадно. Оказать уважение вдовушке определённо стоило. Возможный союзник, как-никак.

Ровно в одиннадцать он шагнул в камин.

Гостиная, куда он попал, была небольшой и уютной. Два кресла у камина, стеклянный столик между ними, софа у стены и белое фортепьяно у окна. На стенах гобелены с лошадьми, оленями и единорогами, и всё вокруг в разнообразных оттенках зелёного.

В комнату стремительно зашла высокая полногрудая женщина с удивительно приятным лицом и простыми манерами.

— Приветствую, наследник Нотт, — сходу поздоровалась она, изящно опускаясь в одно из кресел. — Вы принесли?

— Рад видеть, миссис Прюэтт, — улыбнулся он, досадуя, что сесть ему не предложили. Вынув из кармана мешочек с галеонами, он небрежным жестом швырнул его на стол. Жадная вдовушка пришлась ему по душе. — Люблю деловой подход. Что за вещь вы хотите мне возвратить?

— Сущий пустяк, — скромно улыбнулась леди и щёлкнула пальцами. На столике материализовался хорошо упакованный длинный пакет.

— Что это? — Нотт не спешил брать непонятный предмет. Хотя… Кровь бросилась в лицо, когда его озарила догадка. Пересилив себя, он очень широко улыбнулся леди, подхватил пакет и коротко поклонился: — Здесь можно воспользоваться порт-ключом?

— Для вас, сэр, всё что угодно, — вежливо ответила леди, — хотите совет?

Магнус Нотт изменился в лице. Однако выдержка дала возможность ответить коротких два слова:

— Честь имею.

Прикосновение к кольцу — и вот он уже в Северной цитадели поместья отца. Возвращаться к Малфою в таком состоянии было нельзя.

Залихватский свист и двое мальчишек явились на зов мгновенно.

— Это — в мою комнату, — произнёс он сквозь зубы, боясь, что спалит проклятую метлу, если срочно от неё не избавится.

Напиваться с утра он, конечно, не станет. Но какова девчонка! Нотт огляделся в поисках объекта применения грубой силы, но как-то запал уже прошёл. Не разносить же было гостиную дражайшей тётушки предполагаемой невесты, хотя очень хотелось сделать это даже сейчас. Вот ведь стерва, ещё и денег с него взяла! А камин-то — «Слёзы мантикоры»! А что, подходит, мантикора и есть! Но деньги любит... это может быть полезно!

Стал накрапывать дождь, и Магнус поднял лицо вверх, жадно ловя губами крупные тяжёлые капли. Понимал, что ещё пара минут, и мир скроется под потоками воды. И радовался, как мальчишка. Самое то — промокнуть до нитки и охладиться.

А мисс Прюэтт? Рискует, барышня. Но ничего, он метлу для неё сохранит. Ещё скажет спасибо, не будь он Магнус Нотт! И тётушкины советы он, пожалуй, тоже послушает. Только предлог найти бы посолидней.

* * *

Артур понял, что проспал, когда тишина стала особенно давить на мозг, а солнце пускало лучи прямо в лицо. Вставать, думать, делать что-то не хотелось вообще. А вспомнив о мисс Скитер, он и вовсе залез под одеяло с головой.

Но долго лежать ему не дали. Домовик явился неслышно и отлевитировал одеяло в сторону.

— Директор Дамблдор зовёт мистера Уизли!

— А… я сейчас.

Домовик исчез, а Рыжик поспешно принялся одеваться. Раз директор зовёт, опаздывать нельзя.

Горгульи отпрыгнули в сторону, едва он к ним подошёл. Артур легко взбежал по ступеням и постучал.

Ответа не последовало, и он зашёл в кабинет.

— Проходи, мой мальчик, — Дамблдор по-доброму улыбнулся, оторвавшись от стопки пергаментов, и кивнул на пустое кресло. — Ваш декан жаловалась, что ты пропустил уроки с утра.

— Я… да… — замялся Артур, не ожидавший таких простых вопросов. — Голова болела.

— Что ж, неприятно. Угощайся чаем, только заварил.

Артур кивнул, закидывая в рот печенье и запивая большим глотком чая. Это было единственное, о чём он жалел, валяясь в кровати — пропущенные завтрак и обед.

— Скажи, Артур, — директор сложил руки домиком, пытливо поглядывая на посетителя. — До меня тут дошли слухи, что ты решил поухаживать за мисс Скитер.

Рыжик затравленно взглянул на директора и передёрнулся:

— Я решил? Да кто бы меня спрашивал?!

— Не кипятись, мальчик мой, не стоит. Мисс Скитер — достойная молодая особа. Её отец владеет алмазными приисками где-то в ЮАР, говорят — богат несметно. А что полукровка, так бывает. У неё богатство, у тебя статус — чем плохо?

Артур с ужасом смотрел на директора, прокручивая в голове то улыбку мисс Скитер, то большие кучи золота в сейфе Гринготтса. Улыбка перевешивала.

— Пожалуйста, профессор! — умоляюще поднял он глаза, забыв о печенье. — А как же Молли? Ещё два дня…

— Два дня я дам, так и быть, Артур. — Задумчиво покивал Альбус. — Но если не выйдет, то сам понимаешь… Лучшей партии тебе и не найти. И сама она в тебе заинтересована. Тебе, мой мальчик, даже делать ничего не придётся.

— Дайте неделю, директор, я прошу вас! Я уверен, что с Молли всё получится!

— Ну смотри, Артур — неделя, так неделя. Хотя о мисс Скитер я бы на твоём месте задумался.

— Я забыть стараюсь!

— Напрасно! Иди уже, мой мальчик, и не зли профессора МакГонагалл, не стоит пропускать занятия!

Рыжик вышел от директора оглушённый. Он не верил, что ему в самом деле предложили такое. Впору было выть и кидаться на стенку. Но ведь есть неделя! Он молодец, что смог вытребовать отсрочку. Девчонки любят мазаться кремами, Эжени врать не станет, что и Молли такая. Так что ему осталось только подождать.

В гостиную он вернулся в четвёртом часу, но попытался сбежать сразу, и даже жалко было до слёз, что не удалось. Профессор МакГонагалл собрала весь факультет. И если не по его душу, то он и не знает.

— Проходите, мистер Уизли! — сразу заметила она его. — Как раз вовремя.

Артур сглотнул, оглядывая странные лица гриффиндорцев, и внезапно хохотнул:

— Кого хороним?

Больше он не проронил ни слова, таким взглядом одарила его декан.

— Я собрала вас здесь, — МакГонагалл обвела всех ещё одним строгим взглядом, заставив поёжиться даже придурка Хиггинса, — чтобы вы узнали о своей сокурснице. Она в больничном крыле в тяжёлом состоянии. То, что девочка не погибла — просто чудо. Я не хочу знать, кто допустил, что её забыли в теплице с «Силками Майя», страшно ядовитым плотоядным растением, где сфера защиты снимается после ухода учеников.

Кто-то ахнул. На Эжени Артуру было жалко смотреть — такой ужас был написан на её лице.

— С Дома Гриффиндор, — продолжила декан, — снимается сто пятьдесят баллов. Весь седьмой курс назначается на отработки к профессору Спраут каждый вечер до конца недели, кроме Роберта Вуда. Мисс Вуд временно лишается значка префекта! Это всё.

Она подошла к выходу, и Артур поспешил освободить проход. Декан смерила его тяжёлым взглядом, но ничего не сказала, а вот к остальным ещё раз обернулась:

— Мне впервые стыдно за родной факультет!

Она ушла, а все остались стоять. Первокурсники жались к стенкам.

— Да кто чуть не умер? — громко спросил Артур, не понимая, кого не хватает.

Это стало сигналом к действию. Все стали расходиться, бросая на Рыжика злые взгляды. Только Эжени осталась стоять посреди гостиной, закрыв лицо руками.

— Эжени! — подошёл к ней Артур. — Что происходит? И где Роб?

Девушка подняла на него полные слёз глаза и прерывающимся голосом сказала:

— Молли чуть не погибла… Она… в больничном крыле… Это я виновата!

Она громко всхлипнула и бросилась вон из гостиной.

Артур в шоке посмотрел на Хиггинса, что кривил рожи, стоя у камина.

— Это правда?

— Мы не знали, что сферу снимают, — резко ответил тот. — Она просто должна была испугаться темноты.

— Ах ты сволочь! — Рыжик, не думая набросился на Хиггинса, забыв о палочке.

Поднялся страшный крик, кажется, их пытались растащить. Хиггинс только защищался, а Артур наносил удары, забыв обо всём. Кто-то из пятикурсников объединился, поливая их водой из палочек. Но оттащить Уизли от окровавленного однокурсника удалось только Алану Фоули, хладнокровно наложившему на обоих Ступефай.

— Уизли к декану, а Хиггинса я отведу в больничное крыло. И расходитесь уже все! Живо!

Артур осоловело моргал, понимая, что к декану он не пойдёт. Да что на него нашло? На Хиггинса было страшно смотреть. Кажется, он лишился половины зубов.

Артур попятился и выскользнул из гостиной, спиной раскрыв проход. И едва о кого-то не споткнулся.

— Пухлик! — услышал он голос, который снился ему всю ночь. — А я как раз тебя ищу. О, Мерлин! У тебя кровь?

— Мне надо в больничное крыло! — яростно закивал он.

В этот момент Фоули вывел Хиггинса, и Рита отшатнулась.

Вместе с Рыжиком она смотрела вслед гриффиндорцам округлившимися глазами. И вдруг странно посмотрела на него и спросила спокойным голосом:

— Это ты его так?

— А чего он… Они… Молли чуть не умерла, — принялся лепетать он, нервно отступая к стене.

— Не знаю, кто такая Молли, но ты мне подходишь. За мной! Живо!

И она просто развернулась и пошла в сторону лестниц.

Руки саднило от содранной кожи на костяшках пальцев, с подбородка капало что-то липкое — наверняка кровь, и скула опухла и дёргалась, а ей словно плевать! Артур набрал воздуха в лёгкие, чтобы крикнуть, что никуда не пойдёт, но она чуть повернула голову, и он бросился догонять.