Моя жизнь (гет)

Воскресенье прошло, и наступил понедельник. Я, вспоминая собственную реакцию на слова Квиррела, сам себе удивлялся. Столько раз сталкиваться со смертью и так остро среагировать на его слова! На что мы надеялись, соединяя душу Волдеморта воедино? По-моему и сами не знали. Но совершенно точно мы не думали, что он рассекретит нас, вернее меня. А можно было и догадаться. Ведь какой бы маленькой ни была доставшаяся мне часть души Лорда, она сопровождала меня во всех моих жизнях и смертях. Я никогда не замечал в себе эту чужеродную частичку и сейчас не ощущаю никакой утраты, для меня ничего не изменилось, но ОН… Неужели Волдеморт теперь знает обо всем, что происходило со мной? Или не обо всем? Возможно, он узнал от своей души, к чему приводит война? Хорошо бы, ему следует задуматься о том, стоит ли власть такой высокой цены и так ли оно нужно, это бессмертие? Может быть, он теперь знает, во что превратилась земля в конце моей последней жизни? Хотя, я не думаю, что душа — это память. Ни одно из его воспоминаний не пробилось в мое сознание, ни детских, ни взрослых его мыслей я не помню. Ни один из его талантов не стал моим, а раз так, то, скорее всего, и Лорд не имел прямого доступа к моему мозгу. Или имел? И это его обещание вернуть долг…

Мы с Драко еще тогда, когда он освободил меня от частички души Волдеморта, пробовали выяснить, не исчезло ли что-либо из моих умений. Мы ничего не заметили, все осталось при мне и парселтанг, и способность видеть ауры людей, и видение потоков магических сил, и мой дар источника. Миллисента проверила. Кстати говоря, мы попросили Миллисенту (чего только ей не наплели, чтобы объяснить свою просьбу) проверить есть ли у нынешнего Квиррела дар источника. Так вот, нет у него этого дара, и никогда не было, а значит, не передаются таланты вместе с душой. Мне так же, как и раньше не составило труда воспользоваться как собственной палочкой, так и палочкой Драко, но я прекрасно смог кое-что наколдовать и просто так. И в воскресенье мы вновь все перепроверили и изменений не обнаружили. Ну, так что же Волдеморт узнал, когда его душа стала цельной, что он понял? Может, хотя у него и не было доступа к глубинам моего мозга, эта его частичка души жила собственной жизнью? И что значат его странные слова о долге и благодарности? Моя первая реакция, так же как и реакция Драко была сильной и со знаком минус. Мы с ним вслух мечтали о том, что после воссоединения всех частей души Лорда, тот превратится из монстра в человека. Но, судя по тому, с каким ужасом мы восприняли его слова, я понял, что на самом деле, мы в такой исход не верили. Ну, так что ж, можно не верить и все равно надеяться! Остается только ждать. Скорее всего, мучительной смерти. Но я уже пообещал Драко, что не сбегу и сам не прерву эту жизнь. Я досмотрю фильм до финальных титров.

Понедельник прошел странно. В нашем расписании урока защиты не было, и Квиррела мы увидели лишь в Большом Зале. Вел он себя обычно.

После субботней встряски я смотрел на все как бы со стороны. Пару раз ответил невпопад на Чарах, впрочем, Флитвик не был рассержен, и, странное дело, на Истории Волшебного Мира, пока класс привычно дремал под размеренный голосок нашего полупрозрачного преподавателя, я с интересом слушал про одно из бесконечной череды восстаний гоблинов. Молодцы гоблины, добились своего, нашли нишу целиком устраивающую их. С ними считаются, и последние лет пятьсот они вполне довольны жизнью. Я им позавидовал. У меня-то нет никакого убежища, я живу на перепутье, на всех ветрах. Забиться бы в какую-нибудь щель, чтобы никто не мог найти или впасть в спячку, как медведь зимой. Устал я от всех и очень хорошо, что вечером мы должны были идти к Снейпу, его уроки это именно то, что должно было помочь мне примириться с действительностью.

На время мне это удалось, правда, только до окончания «отработки». Урок прошел на редкость успешно, я послушно, по команде Снейпа переходил с мысли на мысль и не отвлекался, то есть, вообще не отвлекался, и Драко тоже. Сначала Снейп был доволен, потом начал хмуриться, а после, уже с явным подозрением, смотрел на нас. И мы, чтобы оправдать свое необычное поведение пожаловались нашему декану на плохое самочувствие и рассказали о том, как провели ночь с субботы на воскресенье. То есть, сдали сами себя. Мы поступили правильно, Снейп расслабился, наорал на нас, пригрозил Драко написать отцу, ко мне же применить его собственные воспитательные меры… и выдал зелье. А потом, в гостиной я забрался с ногами на свой любимый подоконник. Драко, а затем и Блейз с Аресом присоединились ко мне, и мы долго смотрели на поляну запретного леса. Мои товарищи негромко переговаривались, но меня в разговор не вовлекали.

Там, снаружи бушевала непогода, почти ничего не было видно, лишь ветер гнал неясные клочки тумана вперемешку с лесным мусором, но именно такая картина как нельзя лучше соответствовала моему настроению. Предчувствие неотвратимо надвигающейся зимы и ожидание скорого окончания моей жизни сливались воедино. За окном хлестал проливной дождь, а в теплой спальне в серебряных канделябрах горели и не сгорали свечи, пушистые коврики у кроватей, зеленые оконные портьеры и пологи в живом меняющимся свете отливали золотом. Мне казалось, что за окном — будущее, а тут — настоящее. Пусть я завтра уйду в дождь или даже в снег, сейчас я в тепле и комфорте, меня ждет мягкая постель и невесомое одеяло. Так незачем заранее бить себя в грудь и грустить об утрате. Я буду жить сегодняшним днем и наслаждаться тем, что у меня есть здесь и сейчас. Я примирился сам с собой, до среды. До урока защиты от темных искусств.

Квиррел вошел в класс без тюрбана.

Нормальный у него был затылок, как у всех, и сам он был обыкновенный, и урок вел обычно, но, то ли от того, что от него не пахло чесноком, то ли от его серьезного лица, он мне показался другим человеком, более значимым что ли. Так что же, его постоялец съехал? Или разумы Квиррела и Волдеморта слились воедино? Или Квиррела уже нет? Как мне вести себя? Оказалось никак, то есть как всегда. Урок шел своим чередом, мы что-то записывали, по очереди отвечали, ни меня, ни Драко он не выделял. К концу занятия я поймал себя на том, что с интересом слушаю его рассказ. Именно рассказ, не лекцию, потому что лекции, по определению, не интересны. А после урока я обнаружил полностью погрузившегося в депрессию Драко. Сначала я не понял в чем дело и потащил его в нашу тайную комнатку. Там он лег на диван и, глядя в потолок, произнес:

— Отец. — До меня дошло, что Драко страшится повторения той ситуации из его первой жизни, когда Волдеморт вселился в тело Люциуса. Я ничем не мог ему помочь, узнать так ли это он сможет, только вернувшись в Малфой-Мэнор. Нам оставалось только ждать.

А за обедом Квиррел сидел за столом преподавателей и вежливо беседовал с мадам Хуч, а его тюрбан размерено колыхался в такт словам.

Дни потянулись, вроде бы и разные, но по своей сути похожие друг на друга. Квиррел носил свой головной убор, правда запах чеснока перестал сопровождать его появление, и ничего не происходило. А наша напряженность росла. Ведь сколько ни уговаривай себя не волноваться, какие ни строй в уме ментальные блоки, а слишком сильно мы привязаны к себе, любимым, и нас не может не интересовать собственное будущее. Вот это острое предчувствие беды при полном отсутствии информации и перемен просто изматывало. А еще и Снейп, он провел со мной несколько так называемых бесед. Я бы их назвал скорее допросами. Не знаю, что он хотел узнать и узнал ли, моя логика пасовала перед перечнем всего, о чем он расспрашивал. А ведь я далеко не профан! Да, черт возьми, для чего ему знать, как часто я посещаю парикмахера?

И Квиррел регулярно попадался мне на глаза. Я видел его, то отправляющим с совами кому-то письма, то в библиотеке, разбирающим пыльные ящики полные старых документов и книг, то увлеченно беседующим с кем-то из персонала школы. Что мне совсем не нравилось, я слишком часто видел его в обществе Снейпа. А один раз он расспрашивал о чем-то эльфа. А тот не трясся, а что-то пищал ему и энергично кивал. Он искал, но что? Поведение Квиррела казалось странным и одновременно гораздо более нормальным, чем до нашей авантюры с философским камнем. Он уже не производил такого жалкого впечатления, как в начале учебного года. Ей Богу, я сам видел, как ему строили глазки старшекурсницы! Я склонялся к мысли, что Разум Волдеморта слился с разумом Квиррела и старался убедить в этом Драко. Вроде бы он мне верил…

Мы с Драко чтобы ни о чем не думать в наши свободные вечера, выпросили разрешение у мадам Хуч брать школьные метла. И до посинения, в буквальном смысле до посинения губ, потому что зима была уже не за горами, летали над полем для квиддича. По-моему за нас замолвил словечко Снейп. Деканы болеют за свои факультеты, и Снейп наверняка уже предвкушал будущие победы собственной команды.

Мы начали привыкать к состоянию неопределенности, и я потихоньку сползал в яму пофигизма. Я как бы устранился. Пусть за меня решает судьба, ей виднее. Но, как всегда, и этот период закончился.

В один из дней, уже в начале декабря совы принесли в Большой Зал новости. «СИРИУС БЛЕК ПОКИНУЛ КЛИНИКУ СВЯТОГО МУНГО!» кричали заголовки газет. Я внимательно прочитал большую статью и понял, что на самом-то деле репортеру ничего не было известно, кроме самого факта, что Блека больше нет в клинике. Я уже было хотел тут же за столом начать уговаривать Драко, написать письмо матери, но заметил пристальный взгляд директора направленный на меня и сдержал свой порыв. По легенде я не знаком с Сириусом Блеком и, разумеется, не знаю, что он мой крестный и поэтому не должен, слишком уж явно им интересоваться. Поразмыслив, я понял, что писать ничего и никуда не надо, что все выяснится само собой… со временем.

А еще через пару дней мне пришло письмо от Сириуса. Его принесла красивая очень темная крупная сова. Драко признал в ней сову матери. Довольно длинное письмо и информативное. После него я уже смело мог называть Сириуса Блека — крестным, а Питера Питтегрю — предателем. Сириус не скрывал в письме, что в данный момент он живет в Малфой-Мэноре, у двоюродной сестры и выражал надежду, что в каникулы мы обязательно увидимся. А так же, из его письма я понял, что он мой юридический опекун.

Я сразу же зачитал кое-что из письма Драко и любопытной Панси. Дамблдора в Большом Зале, на сей раз, не было, но за мной, определенно, велось наблюдение, потому что пока я был на уроках, письмо Сириуса пропало из ящика моего стола. А после ужина — нашлось. Знаю я эти уловки. Могли бы и поизящнее дельце провернуть!

Вновь вмешалась моя интуиция, и той же ночью я извлек свой альбом с волшебным рисунком на свет божий. Моя умница шляпа поделилась со мной новостями. Я теперь уж и не знаю, стоит ли мне держать слово данное Драко? Наутро я ему пересказал наш разговор и сейчас мы вдвоем гадаем, как избавиться от новой напасти.

А новость была про экстренное собрание Ордена Феникса и все из-за меня. Они увлеченно обсуждали мое письмо, извините, письмо Сириуса Блека. Директор считал, что Мальчика-Который-Выжил нельзя отдавать в руки бывшего заключенного Азкабана, к тому же связанного с темной семьей, то есть с Малфоями. Что просто так Малфои помогать Блеку не стали бы и, значит, с его оправданием не все чисто. И еще Дамблдор сетовал на свой промах, видите ли, в свое время он не озаботился юридически лишить Сириуса Блека звания опекуна Гарри Поттера. Да и я тоже внушаю ему опасения — ну как же, попал в Слизерин и близкий друг младшего Малфоя. Я нуждаюсь в твердой направляющей руке. И где же, спрашивается, наш директор был все эти годы? Мог бы и понаправлять. Шляпа рассказала, что в директорский монолог встряла Молли Уизли, со своим мнением о моей испорченности. Разумеется, это же я виноват во всех бедах ее рыжего сыночка, от его неумения летать на метле, до клинической невезучести. По моему же мнению, неприятности Рона идут от низкой самооценки. Мамочке надо бы пореже сравнивать его со старшими братьями. Дамблдору, по всей видимости, соображения миссис Уизли были неинтересны, и он прервал ее, продолжив свою пафосную речь, заявив, что раз Сириус Блек настаивает на нашей встрече, то меня необходимо убрать из Хогвартса. И почему это Дамблдору так сильно не хочется, чтобы я виделся с крестным? А убрать меня… откуда — мне понятно, но вот — куда? Я задал этот вопрос шляпе в надежде узнать хотя бы примерные планы директора. И что я узнал? Только, то что Блек для директора недосягаем, и воздействовать на него он не может, а я рядом. И никакого другого места моего размещения кроме Хогвартса шляпа не знает. Мне не понравились мысли промелькнувшие в моей голове. И времени у меня осталось всего ничего — до рождества. Сдается мне, что директор поставил жирный крест на моей миссии спасителя. По всей видимости, скоро мой титул: «Мальчик-Который-Выжил» сменится на: «Мальчик-Который-Пропал».

Я написал ответ крестному, довольно нейтральный. Представил себя, одиннадцатилетним и немного умерил эмоции, которые без сомнения охватили бы меня, узнай я в то время о собственном крестном. Я «забыл» письмо на кровати и ушел на ужин. Кстати говоря, из спальни я вышел последним. Вернулись мы все вместе. И лежало-то письмо чуть по-другому, и соринки на сгибе пергамента не было, и полог оказался плотно задернут, а я оставлял щелочку. Мое письмо благополучно прошло цензуру, а возможно, и копирование. В совятне Хедвиг не было, но в уголке сидела сова Нарциссы Малфой, без сомнения, она дожидалась ответа. С ней-то я и отправил письмо. Чем мне нравится Хогвартс, так это своими возможностями. При желании всегда можно найти выход или вход. Многое можно позволить себе, не ставя преподавателей и старших товарищей в известность.

Пора принимать решения стремительно приближалась.

Я слишком долго ждал. Дамблдор все решил за меня… Я опоздал.

Выпал первый снег, и буквально вся школа после обеда высыпала во двор, благо была суббота. Снег прилипал к ботинкам и таял в руках, но все равно, это было прекрасно! Я отодвинул в сторону свои беды и наслаждался обычной игрой в снежки. Наша сборная команда проигрывала Хаффлпафу. Их игра была живым примером лозунга: «Побеждает дружба». Но к нам присоединились близнецы Уизли, и дело пошло на лад. Самолепящиеся и самонаводящиеся снежки с дивной избирательностью попадали исключительно в девчонок и точно за шиворот. Визг и азарт хаффлпафок доставляли братикам истинное наслаждение, ну и нам тоже.

Нас разыскала, Энджи Дерментли — шестикурсница из Слизерина и передала настоятельную просьбу Снейпа срочно прибыть к нему в кабинет. Мы заторопились и молчали всю дорогу к общежитию, в пять минут переоделись, а потом так же, молча, шли к подземелью Снейпа, даже не пытаясь угадать, для чего мы ему понадобились и, не ожидая от его просьбы ничего хорошего.

Странная компания собралась в кабинете Снейпа. Кроме самого хозяина там были: Люциус Малфой, Сириус Блек и Квиррел. Драко сразу подошел к отцу. Вероятно, только мне была заметна его нерешительность. А я, увидев прямо перед собою Сириуса Блека, забыл обо всем. Он, да Люпин, вот и вся связь с моей погибшей семьей. Нам дали десять минут для знакомства. Это был неуклюжий разговор, ни о чем. Что я мог сказать Блеку? В комнате явственно ощущалось напряжение. Мы оба думали о своем, да еще и Квиррел, сидевший в стороне и читавший книгу. Я нервничал. Мои глаза снова и снова останавливались на темной фигуре у камина. Никакого головного убора на нем не было. И когда Снейп предложил Сириусу проводить меня в соседнюю комнату, я почти обрадовался. Крестный отвел меня в смежное помещение. Там уже находились Драко и Люциус. Нас усадили в рядом стоящие кресла, и Снейп приказал нам обоим не издавать ни звука, внимательно слушать и копить вопросы, на которые мы обязательно получим ответы, но после. А Люциус, перед тем, как выйти, пообещал, что в случае чего самолично обездвижит нас и наложит заклятье немоты.

Мы остались одни. Я настороженно посмотрел на своего товарища по заключению. Драко улыбнулся и тихо сказал, что с отцом все в порядке. Я рад за него, одной проблемой меньше. А потом мы тщательно оглядели маленькую комнатку и в магическом смысле тоже. Было в ней одно местечко, где магический фон резко уменьшался и мы, как можно более бесшумно, обследовали этот участок стены. Сверху над интересным местом на уровне наших глаз нависали полки с какими-то склянками и коробочками, а внизу стояло еще одно кресло, перекрывая доступ к… Чему? Аккуратно, стараясь не шуметь, мы отодвинули кресло и обследовали гладкую стену. Не такую уж и гладкую. Еле заметная трещина отмечала квадратный вход. Никаких ручек или замочной скважины на низенькой, нам по грудь дверце, не было видно. Но тут Драко хитро сощурился и ухватился за выступ внизу. Сначала он попробовал сдвинуть дверцу в сторону, а когда ему это не удалось то вверх. Все гениальное просто. Вовсе она не была заперта, замаскирована, да, но никакого запора. Нам открылся один из множества то ли секретных, то ли забытых ходов древнего замка. По пыльному коридору взрослый человек мог идти не сгибаясь. Куда-то он вел этот ход. Мы с Драко переглянулись. В случае чего путь для бегства есть.

Оставив аварийный выход открытым, мы сели поближе к двери в одно кресло. Но что готовится в соседней комнате?