Моя жизнь (гет)

Утро началось с мягкого шелеста раздвигаемого полога, яркого света и насмешливого голоса:

— Вставай, завтрак проспишь.

Слишком много света. Сон отступил. Я отвернулся и открыл глаза. Ничего особенного, просто луч солнца, отразившийся от зеркала и прицельно попавший мне в глаз. Так, солнце встало в подземелье. Кажется, эти слова я таки произнес, иначе, почему рыжеватый верзила раздвинувший полог моей кровати так разулыбался?

Еще вчера вечером спальня произвела на меня ошеломляющее впечатление, она была не просто большой, она была огромной, с настолько монументальными кроватями, что их и двуспальными то назвать было бы явным преуменьшением. И по поводу остального я мог сказать только одно — много! Ну, зачем мне два шкафа? А четыре стула? И что в комоде с десятью ящиками я буду хранить? А сегодня выяснилось, что в ней еще и окно во всю стену.

Я, демонстративно не замечая насмешливого взгляда старшекурсника, подошел к окну и попытался выглянуть. Мне удалось приблизиться к стеклу, лишь забравшись на подоконник. Метровые стены — это вам не шутка. Судя по открывшемуся виду, наша спальня находилась на большой поляне посреди густого леса. Я постучал по оконному переплету.

— Не откроешь, можно только смотреть, — просветил меня все тот же старшекурсник. Ко мне забрался Блейз, и уже вдвоем мы зачаровано рассматривали могучие деревья, маленький, теряющийся в траве ручеек и незнакомое мне небольшое животное, старательно вылавливающее что-то из воды и с удовольствием отправляющее это что-то в пасть.

— Меня зовут Эрик МакВиллен, шестой курс, — сказал верзила. — Я сегодня ваша няня, — печальным голосом добавил он.

— Очень приятно, — улыбнулся я, оборачиваясь. Рядом с Эриком стояли Арес и Малфой. Ну не могу я, даже мысленно, назвать хорька по имени.

— Расскажи про это окно, — попросил Блейз. Я тоже с интересом уставился на Эрика.

— Только коротко, — согласился тот. — Вы знаете, что гостиная и спальни Слизерина расположены под озером? Никакого окна в вашей комнате нет, а есть только изображение поляны запретного леса. Но все, что вы видите, происходит на самом деле и прямо сейчас. В этом окне — кусочек запретного леса, в других может быть берег озера или еще что-то. В лесу можно увидеть много чего, — в голосе Эрика ясно слышалось отвращение, — разного, чаще страшного. А если вы заметите в окне Хагрида, то вам повезло. — Эрик засмеялся. — Это примета такая: увидать Хагрида — к успешной сдаче экзаменов. В примету никто не верит, поэтому к экзаменам готовятся сидя на подоконниках. И знаете, все эти картины исключительно для нас, для cлизеринцев. Представьте себе, даже уважаемый директор видит в наших окнах только небо. А теперь в душ и одеваться! Декан скоро придет.

Придирчиво проверив опрятность и комплектность нашей одежды на соответствие с эталоном принятым на территории Хогвартса, «няня» выпустил нас в гостиную. Довольно интересное место, зелень с серебром. Малахитовая зелень колонн и серебро старинных канделябров. Невысокий арочный потолок, зеленовато-бежевые ковры на темном мозаичном полу и… ни одной картины на стенах. Давным-давно, несколько жизней назад я тайком пробрался сюда, сейчас смешно вспомнить, зачем я это сделал. Тогда гостиная Слизерина мне не понравилась, в то время Гриффиндор был для меня всем. Дом Дурслей я перестал считать своим после первого же дня в Хогвартсе, и башня Гриффиндора стала и моим домом, и семьей. Я ошибался, все, что у меня было это две камеры хранения: одна у Дурслей, а вторая в Хогвартсе. В одной безопасно и в другой… еще безопаснее.

Снейп уже нас дожидался, он сидел в большом черном кожаном кресле, одетый во все черное и читал книгу. Хищный профиль, белеющие страницы, мягкие складки мантии и поблескивающая кожа кресла. Была в этой картине некая цельность. Снейп кивнул, указывая на диван напротив. Дождавшись появления девочек, он закрыл книгу и внимательно оглядел каждого.

— Как вы уже знаете, — начал Снейп свою лекцию, — я глава факультета Слизерин. Здесь, в гостиной, вы можете называть меня Северус, во всех других местах я для вас профессор Снейп. Наш факультет особенный, в основном сюда попадают чистокровные маги, но нет правил без исключений. — Снейп задумчиво посмотрел на меня. — Учиться на нашем факультете нелегко в силу определенного предубеждения, как студентов, так и некоторых преподавателей. Уже сегодня вы это почувствуете на себе. Я настоятельно советую вам держаться друг друга и на занятиях и, тем более, вне замка. Не стесняйтесь обращаться со своими проблемами ко мне или к старшекурсникам. Пока все. Попрошу остаться: Панси, Драко, Гарри и… Миллисент. — Я вздрогнул. Снейп поморщился, очевидно, заметив мою реакцию.

— Итак, вы ощутили душу замка, — сказал Снейп, когда мы остались одни.

— Да, — кивнули Малфой и Панси. Миллисент отрицательно покачала головой.

— Но я слышала, как кто-то обещал замку хвалить его, — сказала она.

Я нахмурился.

— И все-таки я не ошибаюсь, — сказал Снейп, глядя на меня. Он, чуть склонив голову набок, вкрадчиво спросил:

— Гарри, ты ничего не почувствовал вчера вечером, еще до распределения? Это мог быть голос или сильная эмоция, или неизвестно откуда появившееся знание.

— Мне показалось, что замок мне обрадовался, — сказал я, чувствуя себя круглым дураком, и, надеясь, что не покраснею, добавил:

— Это меня услышала Миллисент.

— Понятно, — нахмурил брови Снейп и ненадолго задумался. — Я бы попросил вас сегодня держаться вместе и подальше от учеников других факультетов, — продолжил он. В голосе Снейпа слышались жесткие нотки. — В первую очередь это касается тебя, Гарри Поттер. Судя по твоей вчерашней демонстрации силы, ты слишком легкая добыча. Никаких друзей вне Слизерина, слышишь, Поттер, пока я не разберусь с твоим даром. На всех уроках вы должны сидеть только на половине Слизерина.

— Ничего не понимаю, — раздраженно сказал я.

— Чего тут понимать-то? — влез Малфой. — В волшебном мире полным-полно слабых магов, а находясь рядом с тобой, Поттер, колдовать легче легкого. Даже почти сквиб будет способен на мощные заклинания. А вот ты со временем останешься ни с чем… Мальчик-Который-Выжил…

— Все, пора, время завтрака. Драко, Панси, Миллисент, я попрошу вас опекать Гарри и не оставлять его одного. — Снейп встал и пошел к двери. У выхода он остановился, ожидая, пока дверь полностью откроется и, как бы самому себе, сказал:

— Нужны уроки окклюменции, определенно. — Меня обдало холодом. Снейп вышел, а я смотрел в странно безразличные глаза Малфоя.

Я иду в окружении слизеринцев по направлению к Большому Залу и чувствую себя идиотом.

* * *

Ненавижу первый день занятий на первом курсе. Я запихиваю в себя завтрак под огнем любопытных взглядов и перешептываний. А в этот раз все еще хуже — позади первая стычка с Роном и, чует мое сердце, далеко не последняя. Увидев рыжика за столом Гриффиндора, я машинально поздоровался. У Рона даже скулы свело от злости. Его слова: «сволочь слизеринская и предатель» услышал, сдается мне, весь зал. Да… если раньше его неизменной мишенью был Малфой, то теперь — я. Странное и на первый взгляд ненормальное поведение, ведь он только вчера меня узнал. На самом же деле все закономерно. Младший Уизли всю жизнь слышал про мальчика — героя, а для героев есть героический факультет под названием Гриффиндор. Слизерин же, по его понятию — место для темных магов. Вот все и встало на свои места: раз я в Слизерине, значит, перешел на темную сторону, и, стало быть, я предатель. А со сволочью он погорячился. Если не перестанет, то придется ему познакомиться с моей сволочной частью характера. Я чуть отвлекся от собственных мыслей, заметив с какой опаской Малфой здоровается с Креббом и Гойлом. Бедный, после вспышки рыжего, он должно быть, и от своих не удавшихся телохранителей ожидал подобной реакции, но этих ребят не прошибешь! Они в ответ застенчиво улыбнулись, кивнули и невозмутимо приступили к важному делу — поглощения пищи. Малфоя отпустило. А я хочу вернуться в спальню и не слезать с подоконника до вечера или до ночи. Еще и рисуночек вчерашний вспомнился. Я представил себя сидящим у окна. Плотная штора отгораживает меня ото всех, солнышко светит, под спиной подушка, а на коленях альбом. На землю меня вернул острый локоток Панси, совсем не любезно врезавшийся в мой бок. Это таким образом она мне сообщила, что пора идти на первый урок. Ответственная девушка, сказано было опекать меня, она и опекает.

До своего альбомчика я добрался не скоро, только перед ужином. Солнце село, ну и ладно. Я влез на подоконник, шторочку опустил, подушечку под спину, палец на шляпу, и разговор начался.

В Слизерин я попал, как выяснилось, из-за собственной подозрительности и расчетливой готовности среагировать на опасность, в смысле уклониться. Тоже мне новость! Я всегда таким был, а иначе как бы я выжил в семье моих дражайших родственников? Еще, шляпа отметила у меня повышенный магический уровень. И интересный совет мне дала моя нарисованная подружка — не колдовать в полную силу. В общем, вчера после распределения, директор собрал всех преподавателей в своем кабинете и сообщил, (получается и Квиррелу-Волдеморту тоже) что если бы Тот-Кого-Нельзя-Называть окончательно погиб, то шрама бы у меня не было. Что шрам, это магическая связь с Волдемортом и она плохо влияет на меня. Недаром, в отличие от родителей — Гриффиндорцев я попал в Слизерин. Вот так-то, мало мне было предвзятого отношения Снейпа, теперь еще и другие учителя на меня коситься станут. Наш директор призвал преподавателей внимательно наблюдать за мной, и ежели вдруг я начну выделяться из массы своих одноклассников, то на мою палочку придется наложить дополнительные ограничения, потому что он не хочет, чтоб я перешел на сторону тьмы.

Вот оно как становятся темными магами! Надо хорошо учиться, а я-то не знал. Продолжим мысль — если учиться из рук вон плохо, то станешь великим светлым магом. Кто тут у нас светлый?

Опять-таки словечко «дополнительные» не выходило у меня из головы. Я спросил и через пять минут ожидания узнал, что в мою палочку еще в процессе изготовления были встроены ограничители, точнее сказать, в ее ядро из пера феникса. Вот это была информация! Ай да рисуночек! Похоже, у меня есть персональный информатор в стане врага. Ничего-то мистер Оливандер директору не сказал! И, правда, с какой стати ему перед Дамблдором отчитываться? Перышко получил, палочку сделал, мне предложил, не подошла. Так не одна она не подошла. Наш убеленный сединами директор настолько не владеет ситуацией, что пребывает в полной уверенности, что у него все под контролем. И пусть, не мне его разубеждать. А в первые ученики я лезть и не собираюсь, для этого Гермиона имеется. Кстати говоря, спичку в иголку она сегодня так до конца и не смогла превратить. Неужели ей не хватает магической силы? Быть может она и дружила со мной именно поэтому? И Рон? Да зачем же им тогда, в самый первый раз, меня убивать-то было? Что там утром сказал Малфой? Со временем я останусь ни с чем? Но когда меня убивал Рон, может, я и не был в своей лучшей форме, но точно не на нуле.

Я выглянул из-за шторы — никого.

— Проснулся? — съехидничал Блейз, когда я вышел в гостиную. — Пошли ужинать.

Наш первый курс потихоньку собирался у выхода. Вопросы должны были подождать.

А после ужина заявился Снейп, и, сами понимаете, я не спрашивал, я отвечал. В гостиной Слизерина есть несколько мест обособленных от общего помещения, вот в один из таких закутков Снейп меня привел и, не теряя времени начал допрос с пристрастием. Занимательные вопросы у нашего декана, например: в каком возрасте у меня был первый выброс стихийной магии, каких учителей приглашали родственники для моего обучения, часто ли я ссорился со своими опекунами, есть ли у меня любимая игрушка, с кем дружил, кто приходил в гости в дом моей тети? Черт, я себя почувствовал не то подозреваемым, не то пациентом у психиатра, отвечать старался по возможности односложно, но не протестовал и только когда мне был задан вопрос о том, помню ли я свою встречу с Тем-Кого-Нельзя-Называть, я прямо спросил Снейпа:

— В чем дело?

В ответ услышал, что я теперь его ответственность, что со мной уже и так много проблем и без сомнения этих проблем будет неизмеримо больше, если я не перестану вести себя, как идиот. И распределился я в Слизерин только для того, чтобы осложнить его, Снейпа, жизнь. Не знаю, что чувствовал и как повел бы себя Гарри — ребенок, но я ребенком давно не был. После всего случившегося со мною в прошлом эти нападки задевали не более чем комариный укус — слона. А Снейп, явно стараясь вывести меня из себя, пустил в ход тяжелую артиллерию, оскорбляя моего отца. Вот тут мои мозги наконец-то заработали, и до меня дошло, что Снейп хочет, чтобы я потерял контроль над своими эмоциями. Я бы с удовольствием подыграл ему, но не настолько я хороший актер, чтобы при полном спокойствии убедительно изобразить то, чего нет. Слушать Снейпа было интересно и местами, поучительно, но, к сожалению, от собственных слов он сам все более и более заводился. А вот это уже было ни к чему. В моей душе проснулись коп с медбратом, я сел совершенно прямо, посмотрел ему в глаза и спросил:

— Вы хотите меня разозлить, профессор?

Забавное это зрелище — заткнувшийся Снейп. Но, надо сказать, он быстро взял себя в руки и, вздохнув, ответил:

— Да. Мне нужен выброс твоей силы для настройки амулета. — Он разжал пальцы, и я увидел на ладони небольшой неправильной формы черный камень в серебряной оправе. — Ну что ж, не получилось, надевай так, какую-никакую защиту он тебе даст.

— Какую защиту, от чего? — взвился я. Ненавижу все эти тайны и интриги которые надвигаются на меня подобно снежной лавине, ни убежать, ни спрятаться… — Объясните хоть что-нибудь! — И понял, что Снейп своего все-таки добился. Я разозлился. А раз так, то вот она, неплохая возможность высказать ему кое-что и этим восстановить свое душевное равновесие, мгновенно решила холодная и рациональная часть моего мозга. И я высказался, длинно и эмоционально. Что про мир магов узнал только в день своего одиннадцатилетия. Что родителей не помню, совсем не помню, поэтому глупо гадать гордились бы они мной или нет — не они меня растили. Что воспитание я получил очень специфическое, в основном трудовое, так что если ему надо полы помыть или лужайку подстричь, то он на меня всегда может рассчитывать. Что если бы не письмо из Хогвартса, то отбывал бы я срок в школе для малолетних правонарушителей. Но, я уж и не знаю, что лучше: спецшкола тюремного типа или Хогвартс с его тайнами и магами — вампирами.

Снейп насмешливо улыбнулся и протянул мне кулон. Камень в нем был светел и прозрачен как горный хрусталь.

— Ну, слушай, — медленно начал он. — Ты уже знаешь, что наш мир делится на магглов и магов. И ты, и я, маги. Мы используем волшебную силу, мы можем многое: мгновенно переноситься в нужное место, создавать и изменять предметы, а самое главное — маги легко могут подчинять обычных людей. Но магический дар редок, — Снейп замолк, очевидно, стараясь облечь свои мысли в доступную ребенку форму. — Как ты думаешь, что будет, если магглы узнают о нашем мире, при условии, что их во много раз больше чем нас?

— Инквизиция? — проявил я свою эрудицию.

— И не только, будешь ты со всем своим могуществом всю жизнь сидеть взаперти и исполнять распоряжения хозяина или прятаться и изображать из себя простого маггла. Вот именно поэтому магический мир отделен от обычного.

— А моя тетя и дядя? Им известно о волшебном мире.

Снейп с довольным видом откинулся на спинку стула.

— Есть отдел, занимающийся такими проблемами. Возможно, когда-нибудь ты будешь работать в этой области, а пока слушай. Маги используют силу, забирая ее из окружающей нас природы. Есть определенные места с магическими источниками, например, наша школа построена в таком месте. Но даже вблизи источника сила накапливается медленно, а израсходовать ее можно в один момент. Вот теперь мы подходим к твоей проблеме. Тебе не нужен источник, ты сам себе источник и твоя сила несравнимо больше, чем у обычного мага. Другое дело, что пока ты не знаешь как ей пользоваться, да и удерживать не умеешь, вот и пытаешься с камнями разговаривать, — съязвил он. — И время от времени разбрасываешь ее просто так. Если в такой момент рядом с тобой творится колдовство, то даже слабый маг сможет многое. А теперь ответь, что будет, если обычные маги узнают о таких удобных передвижных источниках?

Я молчал, потому что риторические вопросы ответов не требуют.

Снейп усмехнулся и продолжил:

— К сожалению это не все, есть маги, которые не просто подбирают излишки силы, а грубо отнимают ее. Как правило, они сами не понимают, что творят. Со временем доступ к собственному источнику закрывается, и донор становится сквибом, но очень ценным, потому что продолжает излучать магию. Надевай кулон, Гарри. Это накопитель, я его активировал и вся твоя «лишняя» энергия уйдет в него. Ты перестанешь сорить деньгами, и определить, что ты энергетический богач станет сложно. Не афишировать свой талант — твоя главная защита. И последнее, среди чистокровных магов воров практически нет, а вот среди магглорожденных и полукровок, встречаются. Твой дар сделал тебя элитой магического мира. — Снейп холодно посмотрел на меня. — Смотри, в рабство не угоди, Гарри Поттер.

— Мне бы еще живым остаться, — пробормотал я. Снейп молчал, но не уходил. Я задумался. — А как же те, кто попал на другие факультеты?

— Кого ты имеешь в виду? — заинтересовался Снейп.

— Сьюзен Боунс, Винсент Кребб, Корнфурт. Панси и Малфоя я тоже определил, а Миллисенту нет.

— Каким образом ты их вычислил?

— По дебильному выражению лица, — вырвалось у меня, прежде чем я понял, как глупо это звучит.

— В наблюдательности тебе не откажешь, но ты не заметил Уизли и ошибся с Креббом, задумчивое выражение лица — фамильная особенность Креббов. — Я хмыкнул. — А Миллисент не камнями интересуется, а людьми, она эмпат, как и я, — Снейп чуть склонил голову, представляясь. — Она может слышать сильные эмоции и чувствует тех, кто пытается красть силу. Если ты опять начнешь разговаривать со стенами, она тебя услышит.

— Рон не мечтал, он болтал, не переставая, — я попытался оправдаться.

— Любишь, когда тебя хвалят…

— И ненавижу, когда на меня кричат. — Я шел до конца.

— Значит, у нас в этом году шесть источников, — Снейп сделал вид, что не услышал мою реплику. — Из них два сильных нуждающихся в защите, ты и Драко. Остальным, достаточно детских оберегов. Раз уж ты у нас не получил магического воспитания, то поясню: все дети чистокровных волшебников носят с самого рождения фамильные обереги. Сам догадаешься по названию, для чего они служат? — Я промолчал. Снейп усмехнулся и сказал:

— Позови Драко.

Позвал. Правда, еле нашел обратную дорогу. Очень уж просторные помещения в Слизерине. Пещеры, они пещеры и есть.

Снейп вручил нам по тоненькой книжке и велел прочитать, при этом смотря исключительно на меня. Я понял, что лимит гадостей он не израсходовал. Так и оказалось. Снейп остановился посреди гостиной, приветливо, в стиле Дамблдора улыбнулся и выдал своим хорошо поставленным учительским голосом:

— Ну что, Гарри Поттер, ты меня больше не боишься?

Тьфу, это сколько же надо жизней прожить, чтобы его уесть?

Я мысленно выругался, авось услышит, и пошел в спальню. Погасил свечи и, отодвинув плотную штору, выглянул в окно. Совсем близко, не более чем в трех метрах шевелилась большая темная тень. Я встал на колени и уперся лбом в стекло. Из-за облака показался узенький серп луны, моим привыкшим к темноте глазам этого хватило. Шевелящаяся тень обрела объем и превратилась в кентавра, странно не по человечески и не по лошадиному сидевшему, нет, устроившемуся на траве вблизи ручейка. Поблескивающим в лунном свете ножом он деловито разделывал гигантского паука. Я пожал плечами и спрыгнул на теплый пол спальни.

Я лежу поверх одеяла, заложив руки за голову, и размышляю о своем даре, о Дамблдоре, Снейпе, Роне. Выходит, Дамблдор приказывал убить меня, потому что не желал мне судьбы раба? Или сквиба? Это значит, он опять о моем благе заботился, хотел как лучше? Ага, сначала заморить щенка голодом, а потом пристрелить из милосердия. А Гермиона? Может в самый первый раз она пыталась оставить меня в живых, потому что своей силы у нее «кот наплакал?» Я вспомнил про ее нежелание летать на метле. Она же в воздухе не могла продержаться более пятнадцати — двадцати минут. Очень удобно — держать меня в бессознательном состоянии и пользоваться. Рон же, выходит, тогда ей все испортил. Интересно, по глупости или меня пожалел? Ничего я тут не надумаю, одни только домыслы и никаких доказательств.

А под утро мне приснился Драко Малфой, взрослый, он сидел напротив меня за столом и, подперев рукой подбородок, насмешливо спрашивал:

— Ты завел себе неправильных друзей?

Резко проснувшись, я сел и услышал негромкий голос, перевернувший все с ног на голову, а может, наоборот:

— Не все семьи одинаковы… Поттер.

Эти слова Малфой говорил мне в поезде, тогда, в самую первую мою поездку, но не в этот раз, он что, тоже…

Еще долгое время, сидя на кровати среди скомканных простыней, я мотал головой, боясь поверить и постепенно свыкаясь с истиной. А затем начали просыпаться мои соседи по спальне.

Выберу подходящий момент и проверю. Я назову его хорьком.