Моя жизнь (гет)

Суббота прошла для школы под знаком неизвестности. Ни о состоянии здоровья директора, ни о месте его нахождения никто ничего не знал, преподаватели же или отмалчивались, или говорили, что с ним все в порядке. И моя нарисованная шляпа тоже ничего не знала. А в воскресенье совы принесли газеты, пестревшие огромными заголовками: «САМЫЙ СИЛЬНЫЙ СВЕТЛЫЙ МАГ НАШЕГО СТОЛЕТИЯ ВОЗВРАЩЕН К ЖИЗНИ!». И там же сообщалось, что это именно наш зельевар вытаскивал Дамблдора из состояния магической комы. Специалисты из клиники Святого Мунго, отметили, что помощь директору была качественной и своевременной. И вроде бы Снейп теперь должен получить за его спасение награду. Зал радостно галдел, газеты переходили из рук в руки, и никто не задался вопросом: а каким же образом наш светлый маг угодил в магическую кому? Я, во всяком случае, ничего такого не слышал. А еще, на первой странице было очень интригующее и крайне интересное для меня сообщение, правда набранное не таким большим шрифтом, как о болезни Дамблдора, что в скором времени ожидается слушание по делу Сириуса Блека, осужденного в свое время за убийство группы магглов и поддержку Того-Кого-Нельзя-Называть. Обнаружились новые факты, и репортеры непременно сообщат читателям о точной дате заседания Визенгамота. В общем: «Читайте нашу газету!»

Уже в понедельник Дамблдор собственной персоной появился в Большом Зале. Когда я пришел на завтрак, он восседал на своем месте, всем улыбался, благосклонно кивал, очечки все так же поблескивали, а пышная борода привычно лежала в его же тарелке. Не знаю, заметил ли директор меня, я после первого и единственного взгляда с порога больше не смотрел в сторону стола преподавателей. Не хотелось. Ну, казалось бы, чего такого необычного сделал директор? Подумаешь, в мои мозги влез, так не он один. Снейп тоже лазил, да и с Волдемортом наша связь работала в обе стороны, а зло меня берет именно на директора. Что и понятно, Волдеморт — враг, а стоит только вспомнить предсказание, как понимаешь, что он испуганный враг. Снейп действовал не по своей воле, а Дамблдор… Я не могу назвать его врагом, но относится он ко мне своеобразно. Директор никогда не видел во мне личность, а только оружие. Он заботился обо мне, как киллер о нелегальном пистолете. Такое оружие нуждается в правильном обращении, смазке, чистке, бережном хранении, но от него избавляются, как только надобность отпала. Да и, по правде сказать, хреново директор обо мне заботился. А сейчас… строил он планы, строил, и вдруг у его оружия обнаружились новые пугающие возможности. Что он нашел в глубине моего сознания? Захочет ли меня использовать? Отступится или решит не рисковать и ликвидирует? Скоро узнаю, в случае чего, я ничем не рискую. Подумаешь смерть. Для меня это вовсе не конец, а новая возможность. Мне нечего волноваться.

Я сидел за столом и старательно ковырялся в овсянке. Поесть нормально не удалось, спасибо Рону. Я и в самом деле чувствовал благодарность к рыжику. Перепалка с ним явилось той самой отдушиной, через которую утекла куда-то далеко моя нервозность, и вернулось спокойствие. Ну, разве могло меня задеть его детское злорадство по поводу наших отработок у Снейпа. На самом деле узнай он, что мы вовсе не чистим котлы, а учимся, то злорадствовал бы гораздо больше. Вообще-то учился я, Драко только делал вид, что слышит про все это в первый раз. Что ж, он не только сам искусно маскировался, но и меня по возможности покрывал. В самый первый наш визит декан проверил накопители и ничего необычного не нашел, спасибо Драко, он сумел перекачать часть силы из собственного кулона в мой. Снейп учил нас думать на жестко заданную тему, он не лез в мои мозги, как это происходило на прежних наших занятиях по окклюменции, скорее это было мягкое касание, но стоило на секунду отвлечься, как я получал предупреждение. Так было в первый вечер, а в воскресенье он перешел к более жесткому контролю, и на каждое пятое мое отвлечение следовал очень неприятный ментальный удар весьма похожий на удар тока. Я его зауважал: не ошибаться, считая и мои огрехи, и Малфоя, для этого надо обладать выдающейся концентрацией. У меня получалось неплохо, в отличие от моих прошлых занятий с ним, и Снейп не скупился на похвалу. Он был другим, совершенно не таким, каким я его помнил. Он спешил, это было хорошо заметно, стараясь научить меня хотя бы чему-нибудь. Мне в голову приходило только одно объяснение — он что-то увидел в мозгу директора, и это заставило его полностью изменить отношение ко мне. Что-то иное помимо сладостей, которые я покупал в поезде. Может быть страх? Если директор меня боится, то это не просто плохо, это катастрофа. Но паниковать рано, быть может, все не так, все иначе, моя жизнь в последнее время стала непредсказуемой. Драко был со мной согласен. Мы даже обсудили с ним, не рассказать ли Снейпу о наших повторяющихся жизнях и невозможности окончательно умереть, подумали и решили этого не делать. Во всяком случае, не сейчас.

Так все и шло. Я ничего не имел против директорских придирчивых взглядов, поскольку он сидел за столом преподавателей и не делал попыток ко мне приблизиться, и против враждебности Рона тоже, пока он не лез драться, но предвзятое отношение учителей меня задевало. Они, выполняя пожелание Дамблдора, пристально наблюдали за мной, я бы даже сказал — отслеживали каждое мое действие. Я маскировался, как мог. Мы с Драко старались на уроках держаться незаметно и не привлекать излишнего внимания, а так же взяли обыкновение просматривать работы друг друга, вовсе не с целью выявления ошибок, а наоборот, сделать наши работы в меру несовершенными. И все равно иногда происходили досадные проколы.

Ни он, ни я не смогли сдержать свою тягу к полету. Ну, я-то понятно, более ста лет метлы в руках не держал, но Драко! Хотя… и он на метлу тоже, Мерлин знает, сколько лет не садился. Не солидное это дело — взрослым дядям на метлах летать.

Денечек был на диво хорош, безветренный и теплый. Для полета — самое то. И напоминалка Невилла сыграла свою роль. На этот раз именно я подобрал многострадальный шарик, просто побоявшись, что его затопчут. И лишь когда он уже был у меня в руке, я осознал, какую глупость совершил. Рон прямо взбеленился. А Драко подлил масла в огонь, забрав у меня напоминалку и предложив Рону догнать его и отнять. Рыжик повелся, и они взмыли в воздух. Драко поднимался вверх, ухитряясь не особенно далеко отрываться от Рона, чтобы тот не потерял интерес к погоне, а мы с земли наблюдали за их полетом. Все видели, как маленькая точка полетела в сторону Рона, которую тот, разумеется, не поймал. Снитч, пардон, напоминалка, набирая скорость, летела к земле. Моя метла рванулась вверх, и я схватил шарик, так напомнивший мне снитч. Я не мог не взлететь, это было выше моих сил. Рыжий потом трепался, что шар был брошен не ему, а просто выброшен. Он это говорил всем, кто согласен был слушать, но никогда в присутствии Драко, уж он-то знал истину. Я бросил шарик в сторону Рона и Драко. Догадайтесь, кто его поймал? Правильно, не Рон. И мы, кидая несчастную напоминалку друг другу, медленно спускались на землю. Рон остался не у дел. Из окна за нашим полетом, как обычно, наблюдала профессор МакГоннагал. Она была очень рассержена и отвела нас (не Рона) прямо к Дамблдору. А вот это она сделала напрасно, наш уважаемый директор не стал разбираться и вызвал Снейпа. Деканы про нас благополучно забыли и азартно переругивались друг с другом. Мы с Драко почему-то хотели справедливости и периодически напоминали взрослым, что в небе нас было не двое, а трое. Дамблдору в конце концов надоела шумная свара, и он предложил Снейпу и МакГоннагал взять всех троих в квиддичные команды. Мне понравилось его предложение и вовсе не тем, что я мог бы опять стать самым молодым игроком в Квиддич (Драко и Рон постарше будут), а тем, что пускать меня в расход Дамблдор пока не собирается. Впрочем, деканы его предложение не оценили. Профессор трансфигурации упрямо поджимала губы и осуждающе глядела на нашего директора (еще бы, проку от Рона в игре никакого), а Снейп, так прямо и заявил, что первокурсникам нечего делать в команде и никаких исключений, пока он является деканом Слизерина, не будет. Драко наконец-то расстался с напоминалкой, отдав ее декану Гриффиндора, а я задумался, для чего профессор МакГоннагал вела нас к директору? Само собой, хотела, чтобы нас наказали, но за что? За то, что мы слизеринцы или за проигранную Роном дуэль, а, может, за сегодняшний позорный полет ее ученика? Вряд ли она отдавала сама себе в этом отчет. А я-то считал ее логичным человеком.

— Нет уж, если я когда-нибудь и обзаведусь детьми, то в Хогвартсе они учиться не будут, не пущу! — Я сказал это, когда мы уже распрощались с директором. Драко только хмыкнул. А кроме него меня услышал околачивающийся у кабинета Рон, он впервые с момента сортировки посмотрел на меня не с презрением, а с интересом. Потом-то Рон вспомнил, что сильно меня не любит и гордо отвернулся.

Снейп же, воспользовался ситуацией и назначил нам еще месяц отработок с ним, любимым.

Время шло, и все как-то утряслось. Хагрид на чай меня больше не приглашал. Мантии-невидимки покоились в наших сундуках, камни мы оставили в тайнике, все-таки слишком сильный артефакт, на самом же деле мы просто не знали, что с ними делать. Я втянулся в ежевечерние «отработки», научился концентрировать внимание и Снейп начал усложнять задания, но был предельно осторожен. Совершенно очевидно, что он боялся соскользнуть в мое подсознание. До меня наконец-то дошло, что наш декан старается обучить меня контролю над собственным разумом, не столько для моей защиты, сколько для безопасности… кого? Может быть, мне постоянно лозунг держать в голове: «Не влезай, убьет!» А Драко, как оказалось, с окклюменцией был неплохо знаком, этому в семье Малфоев учат с младенчества, оно и понятно — им есть, что скрывать.

Где-то в начале октября мы, как обычно, возвращались с вечерней «отработки» у Снейпа. У меня после занятия побаливала голова, и я злился на себя, за то, что не выпросил у Снейпа какое-нибудь зелье. Драко же, посмотрев на мою кислую физиономию сказал:

— Вот придем в спальню, и сразу забудешь обо всех своих болячках. Сегодня в нашем окошке такое будет! — Я, в глубине души обвиняя его в бессердечности, шел молча. Он прибавил шаг. — Поторопись, а то пропустим начало.

В нашем окне на залитой лунным светом поляне танцевали единороги!

— Надо позвать остальных, — очарованный необычайно красивым зрелищем, сказал я и направился к выходу. Драко ухмыльнулся и промолчал.

Я позвал не только наших соседей по спальне, но и девчонок и оказался полным идиотом. Скажите на милость, для чего собирается толпа копытных, устраивающих ритуальные поединки, так напоминающие танцы? Вот, вот, именно для этого. И мы, и девчонки наблюдали совершенно очаровательную зарисовку из интимной жизни единорогов. А весной в стаде единорогов появятся красивые маленькие, кто? Единорожки. К ночи в нашей огромной спальне стало тесновато, нас согнали с подоконника и мы с Драко, Аресом и Блейзом ушли в гостиную. Я уснул в кресле у камина.

Интересная это вещь — окошки, напоминает телевизионный сериал в прямом эфире, но в отличие от него, гораздо более непредсказуемая. Уже через пару дней, Драко заставил меня смотреть на совершенно омерзительное действо. Поздно ночью в одном из окон гостиной кентавр острым ножом надрезал вену на ноге у единорога и цедил кровь в большой квадратный кубок. Единорог в это время спокойно ощипывал листочки с вблизи растущего кустарника. Через некоторое время кентавр остался один. Он стоял, держа тяжелый кубок обеими руками и время от времени сплевывал в него, может для того чтобы кровь не свертывалась? Он явно ждал. Кого? Я посмотрел на Драко. Мне не понравилось то, что я увидел. Слишком жесткая линия губ, суженные глаза и сцепленные в замок пальцы. Драко всматривался в темноту. От неприятного предчувствия у меня заныло в груди. К кентавру подошел человек в черном плаще с низко опущенным капюшоном. Полуконь протянул ему кубок, но не выпустил из рук. Скрывающий лицо капюшон мешал, и человек в плаще откинул его назад. Я отшатнулся от окна. Нет, я не увидел лицо, оно осталось в тени, но тюрбан Квиррела ни с чем не спутаешь.

— Выжить Волдеморту помогают кентавры. Почему? — спросил я.

— Не знаю, я увидал эту сцену еще в мою самую первую жизнь и потом… Но только благодаря тебе я понял ее значение.

— А зимой они помогать ему перестали, и Волдеморт стал убивать единорогов, — тихо проговорил я.

Мы пошли спать.

Весь следующий день у меня из головы не шла увиденная сцена. Кентавры странные существа, считается, что они мудры, видят будущее, но логика этих созданий настолько отлична от человеческой, что почти невозможно понять причину их поступков. Однако и мы, и кентавры живем на одной земле, под одним небом, и они наверняка осознают уязвимость нашего мира. Быть может и Волдеморт нужен для чего-то, не знаю.

Может, попробовать…

А все Драко, он рассказал еще одну странную историю из своей первой жизни. После окончания первого курса, он, вернувшись в Малфой-Мэнор, столкнулся с резким изменением характера и поведения отца. Тот стал холоден, почти безразличен, временами жесток. А самое главное, Драко он казался чужим. Мать старалась как можно реже попадаться на глаза Люциусу и вскоре уехала в Париж. Отец не отпустил с ней сына. Он все лето таскал его по разным странным местам, при этом почти не разговаривая. Их отношения стали формальными, и так продолжалось довольно долго, года два. Такое изменение поведения отца произошло только в первой его жизни, именно в той, в которой я разрушил тело Квиррела. После моего рассказа о его страшной смерти, Драко пришел к выводу, что Волдеморт, потеряв очередное тело, нашел себе нового носителя — Люциуса Малфоя. И неважно, что кошмарное лицо не торчало из затылка, Волдеморт ведь тоже учился… выживанию. И, как сказал Драко, отец в то время был слишком уж прост и одномерен. А история увольнения Добби только укрепила подозрение Драко. Кстати говоря, он и не знал этого странного эльфа из собственного поместья, который пошел против воли своего хозяина. Во время моего рассказа, Драко недоверчиво крутил головой, довольно долго думал и, наконец, сказал, что это не то чтобы невероятно, а просто он о таком не слышал. По его мнению, эльф вел себя необычно, потому что связь: хозяин — домашний эльф, слишком крепка, но вот если Волдеморт вытеснил хотя бы часть личности Люциуса, то эльф мог найти лазейку и действовать по своему усмотрению. И носок вовсе не должен был стать безусловной причиной для увольнения, другое дело, если предмет одежды вручается непосредственно в руки эльфу, да еще и с должными словами. Но раз связь с хозяином ослабла, то Добби воспользовался случаем, поймал носок и разорвал контракт.

Драко пошел дальше, он считал, что личность Волдеморта, вселившаяся в тело отца была ущербна. Тот-Кого-Нельзя-Называть много раз делил свою душу и, в конце концов, от нее мало чего осталось. Следовало бы восстановить целостность души Лорда и посмотреть на то, что из этого получится. Что-то было в его словах, может быть, надежда? Впрочем, риск невелик, смерть сотрет очередную неудачную попытку, а в следующий раз мы поступим иначе.

Рядом с нами в чужом теле ходил Лорд, у нас был философский камень, и в наших головах вызрела безумная идея поместить частички души Волдеморта в камень, следовательно, нам нужен был хотя бы один крестранж. В артефактах называемых крестранжами заключены части души Волдеморта, одну такую частичку Драко надеялся поместить в философский камень и аккуратно притянуть остальные части его разрозненной души. А аккуратно потому, что камень легко мог вытянуть и остаток души Волдеморта из тела Квиррела, но в нашей досягаемости крестранжей не наблюдалось. Нам не хотелось ждать рождества, чтобы Драко смог добраться до дневника, но в голову ничего путного не приходило. Вообще-то, во мне тоже была частичка души Лорда, очень небольшая, ибо ко времени нападения Волдеморта на меня и моих родителей, делить ему было уже почти нечего. Мне все же не хотелось начинать эксперимент с себя. Число один — особенное число, я справедливо полагал, что какой бы небольшой моя доля ни была, все остальные сгруппируются вокруг нее, а я не хотел, чтобы эта частичка души вернулась ко мне, попутно прихватив и все остальные. Два дня я молчал, а потом решился и рассказал Драко о моей связи с Волдемортом, шраме, о том, что являюсь крестранжем и о собственных размышлениях на данную тему. Драко удовлетворенно кивнул и сказал, что знал обо всем, но решение я должен был принять сам. И, по его словам, опасность можно свести к минимуму, если я после ритуала не буду приближаться к камню. Что ж, я принял решение.

Начать мы решили прямо сегодня, благо в воскресенье «отработки» не было. Как-то само собой получилось, что местом проведения ритуала мы выбрали нашу тайную комнатку. Подумаешь, что пока мы не пристроим камень, я не смогу там появляться. Перебьюсь как-нибудь. Была тут одна тонкость, я полагал, что с избавлением от частички души Лорда моя связь с ним тоже оборвется и шрам, скорее всего, быстро заживет. Я высказал вслух свое опасение, Драко обидно засмеялся и предложил самолично рисовать мне его каждое утро. Что-то он там говорил про скальпель… Оценив комичность ситуации, я принял его предложение, почти. А до кучи, мы решили своровать косметику у первой красавицы нашего года, у Лаванды.

Мне не был знаком ритуал, который провел Драко, для меня все свелось к желанию отдать, то, что мне не принадлежало. О, желание-то у меня было, да такое горячее, что я бы не только с радостью отдал его душонку, а еще и приплатил бы.

Драко держал камень на вытянутых руках и напевно декламировал длинный стих на латыни. Уже потом я узнал, что он провел древний обряд изгнания. Выдворить беса или заблудшую душу, или избавить от проклятья — легко, все дело в том, что никто не знает, куда этот изгнанный дух отправится после. Этот обряд опасен, слишком много риска, но не для нас, теоретически… В какой-то момент мой шрам заныл, а Драко громко закричал:

— Вон! Вон отсюда! — Камень заискрился, и я выскочил из комнаты. Мне повезло, что в коридоре никого не было, с другой стороны, освещен этот тупичок неважно… да и бюст одноглазого полководца вход прикрывает. Надев мантию-невидимку, я приготовился к долгому ожиданию, но не прошло и пяти минут, как дверца приоткрылась, а затем неслышно закрылась. Я, оглянулся и, удостоверившись, что в коридоре никого нет, снял мантию. Все получилось, ну и прекрасно.

Мы решили отметить наше успешное начинание. Добрые создания эти эльфы Хогвартса. Они нам много вкусностей дали, после того как мы заявились на кухню и слезно пожаловались на пропущенный ужин. Наш первый курс в полном составе радостно собрался на ковре у одного из каминов, подальше отодвинув столики и кресла. Стоило только начать, продолжили вечеринку, к сожалению, не мы. Обидно, но через полчаса всех малолеток вплоть до четвертого курса старосты отправили по спальням. Драко из принципа немного поскандалил и смирился, а Блейз спер у шестикурсников две бутылки сливочного пива, и в спальне мы дружно на четверых их выпили. Ха, еще через час пришел Снейп, и…

В общем, все поспешно разошлись по спальням.

На следующее утро я придирчиво рассматривал свой шрам в зеркале ванной. Прошла всего одна ночь, а он заметно побледнел. Я прикрыл шрам челкой и подумал, что если кто-нибудь что-нибудь заметит, то пойду к мадам Помфри, вот пусть она и разбирается и придумывает объяснение! Настроение было просто великолепным, несмотря на понедельник.

Для нашей авантюры мы выбрали ночь Хеллуина. Даже если Квиррел не притащит тролля в замок, все равно в разгар праздника будет значительно легче подкинуть камень в его комнату или в кабинет. А может положить его же душу ему под подушку?