Луч во тьме (гет)

Два месяца назад

Дамблдор сидел в кресле в гостиной и выглядел полноправным хозяином дома. Лили трясло от гнева, но она никак не могла понять, на кого она злится сильнее — на себя или на директора. В конце концов, он должен понять, что она чувствует.

— Я даже не допускала этой мысли сложиться в голове. Это сделал Джеймс. Мы поругались тогда. Накануне его гибели. Не помню даже, с чего всё началось, но под конец мы оба были вне себя от ярости. И я рассказала ему о том, что произошло между мной и Северусом. Я не думала, о чём говорю, мне хотелось лишь посильнее его задеть. А он закричал: «Может быть, и Гарри тогда не мой сын?!». Я была уверена, что он не прав. Уверена! Но последние слова, которые он от меня услышал, были: «Лучше бы это было именно так». Потом я уехала в дом родителей, а его убил Пожиратель, — Лили опустила голову, сжимая кулаки. — Мой муж погиб из-за меня. Это всё только моя вина.

Под пристальным взглядом голубых глаз в голове зашевелились воспоминания той ночи, которые она загнала на самые закорки памяти.

Опять холодно, но температура держалась выше нуля, поэтому хотя бы не было льда и снега. Он выпадал, кажется, на позапрошлой неделе. Почти прозрачный, перемешанный с каплями, слабый настолько, что ему не хватало сил даже долететь до земли, не растаяв. Мама сказала, что завтра будет теплее. По радио передавали. Но какая разница, сколько будет градусов, если небо при любом раскладе будет серым? Когда Лили представляла себе свою свадьбу, ей всегда виделся летний день, когда резко пахнущая сирень только-только отцвела и в чистом воздухе витает смешанный аромат цветущих трав, жасмина и яблони с заднего двора.

Лили знала, почему они не поженились раньше. Летом почти невозможно поверить, что идёт война. Летом тебе кажется, что ты будешь жить вечно. Летом ты уверен, что у тебя очень много времени.

А потом наступает осень.

Была ночь, точнее уже ранее утро, но солнце никак не могло пробиться из-за густых мрачных туч. Лили всё ещё била дрожь, а палочка настолько раскалилась в руке, что вот-вот готова была вспыхнуть. Они все уже были в безопасности, и можно было разжать пальцы. Палочка покатилась по полу. Лили подтянула колени к груди.

— Ждать больше нельзя, — сказал тогда Джеймс. — Одну долю секунды мне казалось, что он всё-таки попал в тебя. Ты знаешь, сколько нам ещё осталось времени?

Губы не смогли пошевелиться для короткого «Нет». Получилось только слегка качнуть головой.

— Я не хочу больше терять ни единого мгновения. Давай не будем ждать следующего лета, а поженимся прямо сейчас?

Теперь губы улыбались. Всё было правильно и просто.

А сегодня с самого утра их отправили на очередную стычку. Ей сказали, что людей требуется немного и дело и вовсе пустяковое, но вот вернулись они только через три часа, а Фрэнк почему-то угодил в Мунго.

Как проходят девичники во время войны? Они посидели совсем немного, но Лили не была на них в обиде. Алисе надо было вернуться к кровати Фрэнка, Доркас инструктировала новичков, а Молли не могла надолго покидать детей.

Мама гладила её по голове и рассказывала, как папа в их свадьбу перепутал кольца, и ей чуть было не пришлось натягивать ему на палец кольцо на несколько номеров меньше. Лили тогда поцеловала её в щёку и поднялась наверх, в свою комнату, так и не дослушав до конца. Она же не знала, что так и никогда не услышит, чем всё закончилось.

Проходя мимо двери Петуньи, Лили остановилась. Конечно, глупо было надеяться, что она придёт. Но, может быть, она всё же появится на свадьбе?

На столе стояла открытая бутылка вина.

Последняя ночь у себя дома. Конечно, в общей сумме большая часть осознанных лет прошла в её кровати в Хогвартсе, но это место напоминало скорее о тех временах, когда она только начала догадываться, что она волшебница. Когда соседский мальчик, тайком наблюдавший за ней из-за живой изгороди, открыл ей удивительный мир магии.

Она наполнила ещё одну кружку и подошла к окну.

Несколько ночей подряд они пытались поймать лепестки огнецветки, стебелёк которой Северус обнаружил в парке. Согласно книге, она должна была распуститься ровно в полночь, и «озарить своим сиянием ночью тьму». Они караулили две ночи подряд, а на третью Лили не смогла проснуться в назначенное время и всё проспала. Теперь мешочек с лепестками огнецветки так и висел, привязанный за верёвочку. Лили повертела его в пальцах, а затем легонько толкнула. Он качнулся, глухо ударившись о стекло.

Она вжалась лбом в окно, всматриваясь. Северус и сейчас сидел на условленном месте, ожидая непонятно чего. Лили открыла створку, высовываясь наружу. Ей снова было десять, и она знала, что если аккуратно спрыгнуть на козырёк, то он её выдержит, а потом можно зацепиться ногами за столб и съехать вниз. Только вот ей было не десять лет, на ногах были праздничные туфли на каблуке, от удара которых поползла в стороны крошащаяся черепица. Ноги подкосились, и Лили полетела вниз. Ей удалось уцепиться одной рукой за самый край, но шершавая черепица очень болезненно саднила сползающие пальцы. В голове крутились совершенно глупые мысли. «Интересно, а какую ногу я сломаю — левую или правую? Алиса будет ругаться, что я испортила такие красивые ногти»

Неожиданно Лили подняло в воздух, а затем аккуратно опустило на землю.

— С тобой всё в порядке? — откуда-то сверху прозвучал знакомый голос. Он тоже был неровный.

— Я сегодня смогла проснуться, — ответила Лили. — Пойдём быстрее, пока родители не заметили.

— Куда? — он удивлён. Кажется, она совсем его запутала.

— Огнецветка же должна распуститься в полночь, — пояснила она, пересекая внутренний двор.

«Если он сейчас скажет, что уже ноябрь, то тут же пойду домой», — сказала себе Лили.

Но Северус только раскрыл рот и тут же его захлопнул. Когда она потянулась к задвижке калитки, он перехватил её руку.

—Ты что. Она ужасно скрипит. Надо перелезать.

Туфли мешали карабкаться на забор. Правая упала сама, а левую Лили отбросила уже специально. Северус перетянул её руками на свою сторону. Туфли перелетели через кусты уже ботинками. Халат, который Лили накинула поверх пижамы, превратился в дождевик. На улице и правда висела ледяная морось. Руки, которые её держали, были мокрые.

Она брела по улице прямиком к лесу, чувствуя, что уже опоздала. У входа в парк была скамейка, на которой Лили расплакалась.

— Я же принёс тебе её лепестки, — он протянул ей руку, поднимая.

Лили качала головой, утыкаясь носом в промокшую насквозь холодную мантию. «Сколько он тут сидел?»

Он обнял её, продолжая что-то говорить, но мысли в голове с шумом перемешивались, мешая словам извне обретать смысл.

Она же сама его поцеловала? Было холодно и мокро. Мешались липкие волосы, и Лили убрала прядь ему за ухо, проводя пальцами по такой же холодной и мокрой щеке. Ботинки превратились обратно в туфли, и она еле удержалась на неожиданно выросших каблуках. Лили удержали чужие руки.

Как же она ненавидит ноябрь! Почему всё вокруг умирает? Лили сказала ему об этом, а потом аппарировала прямо к себе в комнату. В несколько мгновений она снова оказалась у окна, сжимая в руке мешочек. Верёвочка никак не хотела отрываться от подоконника, а узелок быть слишком туго завязан, и его никак не получалось подцепить пальцами. Наконец петелька поддалась. Лили высыпала лепестки себе в ладонь, а потом распахнула окно. Она подула, и они все улетели в осеннюю тьму.

— Я не хочу, чтобы лето закончилось, — сказала Лили.

Она снова плакала, а он притянул её к себе, успокаивая. Он ласково проводил рукой по её спине, а Лили думала о том, как ей хочется переплести с ним пальцы, чтобы забрать себе сразу всё прикосновение. Лили не была уверена, что второй раз именно она первая потянулась губами за поцелуем, но, скорее всего, это было так. А промокший дождевик, превращаясь обратно в халат, сам пополз вниз.

Утром Лили проснулась, чувствуя, как земля притягивает её к себе прямо через кровать. Было раннее утро, но ей всё равно оставалось спать совсем недолго. Сегодня же свадьба. Какая, к дракклам, может быть свадьба, если прямо сейчас её обнимает рука совсем не жениха? Она открыла глаза, поворачивая голову в сторону Северуса. Он, кажется, вовсе сомкнул глаз.

— Ещё, — она шептала еле слышно, — ещё не поздно всё изменить.

Северус медленно провёл пальцами по её руке.

— Уедем в Австралию или Америку, — продолжала Лили. — В Канаде тоже нет войны. И, говорят, там живут самые дружелюбные люди на всей земле.

Он легко коснулся губами её плеча.

— Почему ты молчишь? — девушка нахмурилась, отодвигаясь к стене.

Вместе с ней резко отъехало одеяло, и Лили с ужасом увидела на оголившемся предплечье воспалённую покрасневшую Метку, от которой чёрными кривыми полосами в стороны расползались вены. Северус простонал, натягивая одеяло обратно, пытаясь закрыть руку обратно, но Лили уже всё увидела.

В дверь тихо постучали.

— Лили, пора вставать, — ласково проговорила мама. — Ты чего заперлась?

Северус перевалился на пол, прижимая к себе руку с Меткой, а затем подхватил свою всё ещё мокрую мантию и отполз к стене.

— Поздно, — хрипло прошептал он.

И он знал! Чувствовал с самого начала, что не сможет прервать эту связь. Болото уже не просто затянуло его, а сомкнулось над самой макушкой. Почему это его не остановило?

— Поклянись мне, — жёстко проговорила она. — Поклянись, что ты никогда больше не покажешься мне на глаза.

Лили достала палочку из-под подушки.

— Или я сотру все твои воспоминания о том, что сегодня произошло!

— Можешь мне не угрожать, — снова еле слышный хрип. Сердце Лили сжалось от мысли, какую боль он сейчас пытается вытерпеть. Но пути назад уже не было. — Я клянусь.

Его губы произнесли что-то ещё, но совсем неслышно, а потом Северус растворился в воздухе.

Она зажмурилась, закрывая лицо руками.

— Из-за вашего отвратительного эксперимента вы заставили меня опозорить память хорошего человека, поселившись в его доме, — Лили ходила из стороны в сторону то сцепляя, то расцепляя руки. — И мы оба увидели его результат. Я просто не имею права дальше здесь находиться.

Дамблдор мягко поставил кружку на стол.

— Присядьте, пожалуйста, — он специально начал сразу с глагола, не используя к ней никакого обращения. Впрочем, она и правда чувствовала, что не достойна называться той фамилией, которую сейчас носила.

Лили осталась на ногах, но хотя бы замерла на месте.

— Вы понимаете, что проведение повторного ритуала вызовет множество вопросов у остальных его участников? — спросил Дамблдор.

Лили встряхнула головой.

— Я скажу правду. Они мои друзья, обманывать их просто подло.

— Они друзья вашего мужа, — вкрадчиво поправил старый волшебник. — И они защищают вас, потому что считают, что это поможет им искупить их вину перед покойным другом.

— Вы, оказывается, циничны, профессор, — прошептала Лили. — Я верю, что они...

— Вот и они вам верят, — аккуратно перебил её Дамблдор.

— Поэтому я должна рассказать им правду! — воскликнула девушка.

— Как считаете нужным, — проговорил директор. — Но я бы в первую очередь думал не об удовлетворении терзаний совести. Я догадываюсь, что вам станет легче, если вы объяснитесь с ними, но станет ли легче им?

Лили опустила взгляд.

— Кроме того, неужели вас совсем не беспокоит судьба Гарри? Как только вы открываете истину и пытаетесь съехать из дома, вы сразу же ставите мальчика под удар. Волдеморт всё ещё считает его Избранным.

Лили задрожала.

— А на самом деле? — она подняла глаза на Дамблдора. — На самом деле это неправда? Гарри — обычный ребёнок?

Он ответил не сразу.

— Я бы не стал утверждать однозначно, — наконец, произнёс Дамблдор. — Его отец тоже успел изрядно насолить Волдеморту, просто не так явно. Так что теперь нельзя утверждать наверняка.

Но шанс всё равно есть! Пророчество всегда можно разрушить, если в него не верить. Вот она уже вцепилась в соломинку. Но Дамблдор умел показать истинную хрупкость надежд.

— Никогда не забывайте, что импульсивные необдуманные действия, какими бы правильными они ни казались вам в данную минуту, могут привести к настоящей катастрофе, — вкрадчиво проговорил старый волшебник. — Постарайтесь понять это до того, как неожиданно осознаете, что кроме вашего сына вы больше никому не нужны в этом мире.

— Но что же, по-вашему, я теперь должна делать? — спросила Лили.

Дамблдор взглянул на неё поверх своих очков.

— Жить дальше, мисс Эванс. Так же, как жили до этого дня.

Лили легонько вздрогнула. Ей захотелось навестить могилу родителей. Когда будет годовщина, она обязательно это сделает.

Настоящее

Он уже набрал воздуха для очередной тирады, но обрушившееся осознание последней фразы резко захлопнуло его рот, перекрывая доступ воздуха. С несколько секунд Лили перерабатывала кислород сразу за двоих.

— Почему, — наконец, произнёс Снейп, — почему ты не сказала раньше?

— Мерлин, Северус, — она всплеснула руками. — Это не очень-то просто. Как по-твоему я должна была это сделать? «Что ты хочешь к завтраку чай или кофе? Ах, кстати, Гарри твой сын». К тому же, — Лили отвела взгляд влево, — я и сама не так давно об этом узнала.

Северус продолжал сосредоточенно вспоминать, как правильно чередуются вдох и выдох.

— По всей видимости, тебя ощутимо разочаровал этот факт. Тебе ведь хотелось ребёнка от Поттера, а тут вышло такое досадное недоразумение. Если такой сын тебе не нужен, то я заберу его, а ты будешь дальше наслаждаться жизнью. Ты ведь этого добиваешься, да? — неожиданно его брови нахмурились, а глаза сощурились так, словно пытались собраться в единую линию.

Вся ярость Лили переросла звенящий звук пощёчины, отвешенной Северусу.

— Мой сын, дракклы тебя подери, это в первую очередь мой сын! Я люблю его уже за то, что он существует. Представь себе, бывает и так! И я вроде не тролль, но всё равно никак не пойму, как ты умудрился выискать редкостную мерзость в моей фразе!

— Я... — он неуклюже приподнялся на локтях. — я пытаюсь понять твои слова.

Лили вздохнула, а затем с неожиданной нежностью провела рукой по плечу Снейпа.

— Не стоит опять выискивать подвох там, где его нет, — она присела на край кровати, с улыбкой глядя в его напряжённое лицо. — Расслабься, всё самое страшное уже позади. Ты успешно обманул Волдеморта, зелье оказало просто феноменальный успех, и ты смог вернуться целым и почти невредимым. Можно уже выдыхать.

— То есть ты не собираешься пресекать наше общение? — казалось, в голове у Северуса зажёгся крохотный огонёк, который осторожно проскальзывал по самым сокровенным мыслям, надёжно укрытым в привычном холодном мраке, потихоньку проверяя, можно ли, наконец, поднимать их на поверхность. — Зачем же ещё ты могла мне всё рассказать?

Лили рассмеялась и покачала головой. Снейп снова прищурился, отфутболивая свой личный «Люмос» в глубину чёрного омута податливого сознания.

— Я причинила своим самым дорогим людям слишком много боли и понимаю, что тебе нелегко поверить моим словам. Помнишь, я говорила, что ты мне нужен? — лицо девушки тоже стало серьёзным, правда, свет её собственных огоньков заливал все её мысли так ярко, что блестел в глазах. — Это означает, что мне хочется, чтобы ты всегда был рядом.

Маленький лучик взорвался фейерверком огромной звезды. Как будто внутри зажгли огромный факел.

Всё пространство комнаты заполнилось раскаянием, всепрощением и ещё лёгким, едва уловимым чувством, о котором постоянно любил твердить Дамблдор, которое было неизвестно Волдеморту, и которое уже несколько тысяч лет заставляет людей творить настоящие чудеса. И создал его вовсе даже не поцелуй двух настрадавшихся людей, и не щекотное прикосновение к мужскому уху рыжей пряди волос, в которой, кажется, запутался солнечный свет, пролившийся из окна, и даже не нежное переплетение пальцев. Это чувство разрослось из самых недр человеческих душ, зародившись там ещё много лет назад, и терпеливо дожидаясь своего часа. Как оно там оказалось? Они не собирались искать истину.

А в это время где-то на небесах невидимый волшебный фонарщик улыбнулся сам себе, украдкой любуясь одной из своих лучших работ, а затем подхватил длинную лестницу и двинулся искать следующие души, которые так нуждаются в свете.

Два дня спустя

Сириус ничего не сказал. Он поднялся со стула и вышел. В коридоре прогремели ботинки, а затем шумно хлопнула дверь. Лили медленно проводила его взглядом, прикусив губу. Лучше бы он как обычно кричал, сотрясая руками воздух, бил посуду… да что угодно! Но он просто встал и ушёл. Лили отвернулась от дверного проёма, за которым скрылся Блэк.

— Ремус? — прошептала она с надеждой.

Люпин всё ещё сидел на диване, цепляя пальцами нитку на брюках.

— Лили, ты и Гарри очень мне дороги, — он оторвался от созерцания собственных рук и поднял взгляд на девушку. — Но мне нужно время, чтобы принять эту новость. Извини.

Рем поднялся с места и тоже покинул дом. Только в отличие от своего друга гораздо спокойнее. Но легче от этого не становилось.

31 июля

О Волдеморте не было слышно вот уже несколько месяцев. Семья осваивалась в новом доме, от которого требовалось быть всего лишь домом, а не неприступной крепостью. Лили приложила все усилия, чтобы сделать максимально светлым и солнечным, чтобы ничего вокруг не напоминало о войне и всей тяжести пережитого за прошедшее время. Получилось настолько, насколько согласился Северус.

Подготовка к первому дню рождения Гарри была в самом разгаре. Лили столкнулась с тем, что торт не влезал в холодильник, а чары незримого расширения никак не хотели увеличивать саму дверцу. Поэтому торт теоретически должен был поместиться, но при этом его верхушка всё равно пострадала бы на этапе прохождения через дверцу. Ремус, аппарировавший в гости где-то с час назад, зачаровывал воздушные шары, а Северус ползал по полу с кистью и котелком какого-то странного зелья, которое высыхая, создавало волшебное покрытие, расплывающееся цветными водными кругами от каждого прикосновения. Сам именинник успел проснуться в шесть утра, покуролесить, а затем снова уснуть на радость родителям.

И в это самое время раздался дверной звонок. Лили, победившая торт, тут же побежала по окрашенному коридору, оставляя за собой пёстрые переливчатые пятна. На пороге стоял Сириус. Несколько мгновений они молчали.

— Сегодня день рождения моего крестника, — хмуро проговорил он. — И я пришёл его поздравить.

Лили почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она улыбнулась, пропуская гостя перед собой.

* * *

Невидимый дух скользил в ночном мраке. Лишившись тела, он вновь обрёл память. Теперь оставалось просто ждать. Его время всё равно придёт.