Dudley's Memories (джен)

— Может быть, вы что-то хотите? — крикнул Дадли из кухни. — Могу чай заварить или сварить кофе.

— Я бы не отказалась от чая, — ответила Джинни, наблюдая за утратившим дар речи Гарри. Неужели Дадли только что предложил чай Гарри?

Дадли зашел в гостиную, переодетый в аккуратную лавандовою рубашку и черные брюки. Трое волшебников всё ещё стояли у камина. Взгляд Дадли метнулся к портрету.

— Уже заметили, да? — тихо спросил он. — Это лучшее, что у меня получилось сделать.

— Это ты нарисовал? — пораженно переспросил Гарри.

— Да. Я… — вдруг откуда-то, прервав Дадли, донеслась рок-версия песни, в которой Гарри, кажется, распознал старую мелодию “Битлз”. Джинни и Минерва тоже огляделись по сторонам, пытаясь отыскать источник звука.

Дадли полез в карман.

— Простите, мне нужно ответить, — сказал он извиняющимся тоном.

Из кармана показалось маленькое черное устройство. Дадли взглянул на него, нажал какую-то кнопку большим пальцем и приложил к уху, словно телефон. Спустя мгновение до Гарри дошло, что это и был телефон. Он вспомнил, что, когда он в последний раз бывал в магловском Лондоне, мобильные телефоны как раз начали входить в обиход. Вспомнил он и то, что Гермиона пыталась завести себя такой. Но, сколько бы она ни старалась, их каждый раз ждал довольно печальный конец, и в конечном итоге ей пришлось сделать с нуля магический аналог, потому что магия и электроника представляли собой довольно взрывную смесь.

— Здравствуй, любовь моя. — Последовала пауза, затем Дадли вздохнул: — Да ты шутишь. — Снова пауза, Дадли покачал головой: — Ладно, мы с этим разберемся. С Элеанор всё в порядке? — Дадли явно облегченно улыбнулся. — Хорошо. Послушай, здесь мой кузен. — Кто бы ни был на другом конце, он громко воскликнул. — Да. Не знаю насколько. — Дадли поднял взгляд на Гарри: — Ты не против познакомиться с моей семьей?

— Эм, нет, мы… — ответил Гарри, но замолчал, когда Дадли отвернулся. Он с легким отчаяньем посмотрел на Джинни и Минерву, но те лишь с равной растерянностью пожали плечами.

— Хорошо, увидимся через минуту, — сказал Дадли в телефон. Снова нажав на кнопку, он убрал его обратно в карман.

Минерва кашлянула.

— Прошу прощения, мистер Дурсль, но вообще-то мы пришли к вам по делу, касающемуся вашей дочери Элеанор, — начала она, явно желая вернуться к причине их визита.

Дадли быстро встрепенулся.

— Элеанор? — переспросил он. — Элеанор? А что с ней?

Три волшебника обменялись взглядами. Джинни попыталась было заговорить, но Гарри опередил её.

— Дадли, она ведьма.

Он ждал взрыв. Ждал хоть какой-то реакции. Дадли же стоял совершенно неподвижно с примерно таким же выражением на лице, что Гарри видел при их последней встрече — словно кузен пытался осмыслить какую-то слишком сложную для его понимания идею. На секунду он приоткрыл рот, но так и не сказал ни слова.

Засвистел чайник.

— Вы… останетесь на ужин? Нам явно нужно многое обсудить, — наконец сказал Дадли, которого посторонний звук, похоже, привел в чувства.

— Да, это прекрасная идея, — ответила Минерва.

Дадли развернулся в сторону кухни, что-то бормоча себе под нос. Он снова достал телефон и нажал на пару кнопок.

— Любовь моя? Ты не купишь еды по дороге? — он обернулся к волшебникам. — Вы не возражаете против индийской кухни?

Они кивнули. Визит обернулся довольно странно, даже учитывая все обстоятельства. Дадли вышел из комнаты.

Гарри вздохнул поглубже и посмотрел на Джинни, которая ободряюще кивнула ему.

— Он попросил нас остаться на ужин. Это ведь хороший знак? — прошептала она.

— Дайте мне с ним поговорить, — прошептал Гарри в ответ.

Дадли стоял, оперевшись на раковину. Его плечи дрожали. На кухне мало что изменилось с тех пор, как Гарри жил здесь. Даже запах чистящих средств был таким же. Это было довольно жутко, и Гарри казалось, что в любую секунду сюда зайдет тетя Петуния и рявкнет, чтобы он начинал готовить ужин.

— Дадли… — Гарри не знал, что сказать. Он ожидал злости, а не слез.

Дадли развернулся и сделал шаг вперед. На мгновение перед глазами Гарри возник дядя Вернон, шагающий к нему со злой улыбкой. Гарри снова было тринадцать, и ему грозила серьезная взбучка. Он не смог ничего с собой поделать, его палочка просто оказалась в руке. Гарри принял боевую стойку, его сердце бешено забилось.

— Гарри! — тихо и настороженно позвал Дадли, возвращая Гарри к реальности. — Всё хорошо, — он отступил на шаг назад, вытянув руки ладонями вниз и делая небольшие “успокаивающие” движения. — Просто будь с этим поосторожней, — он указал подбородком на гаррину поднятую руку, в которой была зажата волшебная палочка.

Черт.

Гарри глупо уставился на свою палочку, а затем опустил её.

— Прости, — сказал он.

Лицо у Дадли было сухим, а в глазах не видно было и намека на слезы. Значит, он смеялся? Но теперь на его лице не было и следа веселья. Лишь маленькая печальная улыбка.

— Тебе трудно здесь находиться, не так ли? — спросил Дадли, скрещивая руки и облокачиваясь на раковину.

Гарри вздохнул, засовывая палочку обратно в рукав.

— Я в порядке, — солгал он.

Дадли покачал головой.

— Ты всегда так говорил, когда дела обстояли плохо и один из учителей спрашивал, всё ли с тобой хорошо. Дети, с которыми я работаю, тоже так делают. Я более чем уверен, что на языке детей, ставших жертвами плохого обращения, это означает что-то вроде “Ну, я всё ещё дышу”.

Гарри чувствовал себя так, словно его огрело бладжером по голове. Эти слова были чертовски странными.

— У вас всё хорошо? — появилась из коридора Джинни. Она как обычно стояла в шести-семи футах позади Гарри — расстоянии, на котором она предупреждала его о своем присутствии. Даже дети знали, что не стоило бесшумно подкрадываться к Гарри.

— Всё нормально, — отозвался Дадли. — Просто готовим чай.

Дадли поднял поднос. У Гарри возник странный порыв взять его самому, в его голове голос тети Петунии отчитывал его за то, что “Дадлюшонку” приходилось делать всю работу самому.

Дадли уселся, поставив поднос на журнальный столик, предварительно отодвинув книги в сторону. Компьютер же был захлопнут — его тонкий экран соприкоснулся в клавиатурой, что Гарри счел гениальным. В последний раз, когда он видел компьютер, тот являл собой огромное устройство, занимавшее целый стол в комнате Дадли.

Дадли протянул чай сначала Минерве, затем Джинни, вернувшейся на свое место на диване.

— Ты всё ещё пьешь с сахаром? — спросил он Гарри, нерешительно мявшегося в дверях.

Гарри кивнул, шагнув вперед, чтобы взять чашку. Сковавшая его напряженность не давала ему сесть, и потому он встал рядом с Джинни, погладившей его по руке.

— Итак, мистер Дурсль, — начала Минерва, прерывая повисшее молчание, — я пришла предложить вашей дочери место в Хогвартсе.

— Пожалуйста, зовите меня Дадли, профессор, — дружелюбно сказал Дадли. — Признаю, это немного неловкая ситуация, но ваши новости многое объясняют. Как вы получили имя Элеанор?

— Имена подходящих студентов появляются в учетной книге школы, — ответила Минерва.

— Письмо Гарри принесла сова, — сказал Дадли, оглянувшись на кузена.

— Родители Гарри были волшебниками, и тогдашний директор предположил, что его тетя и дядя не будут возражать против совиной почты. Родители Элеанор маглы, а в таких случаях принято, чтобы письмо доставлял сотрудник школы. По возможности я предпочитаю делать это лично. В данный момент я являюсь директрисой Хогвартса.

По лицу Дадли промелькнуло мимолетное выражение разочарования.

— Значит, старый директор — Дамблдор, кажется? — отошел от дел?

Три волшебника снова обменялись взглядами. Даже спустя двадцать лет эта рана до сих пор болела.

— Профессор Дамблдор умер в июне перед моим семнадцатым днем рождения, — тихо ответил Гарри.

На лице Дадли появилось задумчивое выражение.

— Правда? Я не знал. Я встречался с ним лишь раз. Он произвел на меня сильное впечатление.

— Да, профессор Дамблдор имел такое свойство, — ответила Минерва.

— Ты помнишь, что он сказал маме и папе, Гарри?

Гарри покачал головой. Единственным, что он помнил о той встрече, были наколдованные Дамблдором маленькие бокалы с эльфийским вином, бившие Дурслей по голове.

— Он сказал, что лучшее, что можно было сказать об обращении моих родителей с тобой, было то, что ты избежал того ужасного вреда, что они нанесли мне, — ответил Дадли, коротко засмеявшись. — У меня ушел год, чтобы понять, что он имел в виду. А моим родителям потребовалось и того больше.

— О чем ты? — спросил Гарри. — И где… твои родители? — он не совсем понимал, почему спросил об этом, возможно, из болезненного любопытства.

— Умерли, — ответил Дадли. — У папы случился сердечный приступ, ох, уже шестнадцать лет назад. У мамы обнаружили рак груди, она умерла через год или два после этого. Осталась лишь старуха Мардж, а она слишком злобная, чтобы помереть.

— О, — произнес слегка потрясенный Гарри, ощутивший внутри странную пустоту. Горе? Не мог же он в самом деле горевать по Дурслям?

— Я пытался связаться с тобой, — извиняющимся тоном продолжил Дадли. — Но твоего имени нет в телефонной книге. Я даже гуглил тебя, но получил лишь миллион ссылок, с тобой не связанных.

Гарри понял лишь половину из сказанного.

— Ты искал меня?

— Да, — Дадли опустил взгляд на чашку, которую держал в руках. — Уже несколько лет как. Я хотел с тобой поговорить. Да и Филлип хотел с тобой познакомиться. Я, конечно, никогда не рассказывал ему о магии, но он знает, как нас растили. Как мама и папа с тобой обращались. Как они поощряли меня обращаться с тобой, — Дадли снова поднял взгляд. — Прости, Гарри.

Гарри уронил свою чашку.

— Черт. Прости, — сказал он, потянувшись, чтобы достать волшебную палочку.

— Я уберу, — вмешалась Джинни, отреагировавшая быстрее. Гарри понял, что у него дрожат руки и что Джинни не хотела, чтобы он ненароком прожег в ковре дыру. Ловким движением палочки Джинни избавилась от лужи и поставила гаррину чашку обратно на журнальный столик. Гарри сел рядом с женой.

Дадли даже бровью не повел при виде столь очевидного использования магии, чему Гарри был удивлен.

— Что ж, я сожалею насчет твоих родителей, — сказал Гарри.

— Не стоит, — чуть резковато ответил Дадли. — На похороны моего папы явилась лишь Мардж. И она не преминула заверить меня, что это я во всем виноват. А мама… что ж, рак не слишком хорошо сказался на её характере. Она винила тебя за всё, что пошло в её жизни не так. Включая и меня.

— А что, по её мнению, было не так с тобой? — Петуния никогда не находила в Дадли изъянов. И за то немногое время, что Гарри проводил в этом доме, он не заметил ничего, что могло бы не понравиться тёте.

Дадли улыбнулся горькой улыбкой, которая казалась совершенно чуждой на его лице.

— Скажи мне, Гарри, что было тем единственным, что мои родители ненавидели больше, чем волшебников?

Гарри побелел, как простыня.