Семейные ценности рода Блэк (гет)

— Так-так, седьмой курс! Попрошу вас успокоиться! Сегодня у нас с вами совместный урок с профессором Томасом! — Граббли-Дерг поднял обе руки вверх, призывая студентов к тишине. Все они сгрудились у большого Думосбора, гриффы толкались, стараясь оттеснить слизеринцев подальше. Не то чтобы это было особенно сложно, учитывая, что на Уход за Магическими Существами ходили только Флинт и Сольвейг.

— Мистер Уолперт, вы можете положить свою сумку в углу, она вам все равно сейчас не понадобится! Это касается всех! — Томас эффектно появился в павильоне, где проходили уроки УзМС, и гриффиндорцы поплелись убирать свои вещи подальше — так действительно становилось больше места. Сольвейг, как и Флинт, отлевитировала свой рюкзак в другую сторону от вещей гриффов. Опоздавший на занятие Вуд бросил сумку рядом и присоединился к однокурсникам, схватив несколько презрительных взглядов. Сольвейг хмыкнула: Вудила неудовольствия своего факультета даже не заметил.

— Итак, у нас сегодня одно из самых интересных занятий, — профессор Граббли-Дерг буквально расцвел. — Мы продолжаем изучение магических тварей пятого класса опасности. Cегодня это василиски!

По классу раздался удивленный вздох.

— Кто нам расскажет поподробнее об этих удивительных созданиях? — поинтересовался профессор Ухода и оглядел студентов.

— Конечно, Ларсен, она же у нас спец по расчленению животных на ингредиенты! — подал голос Данбар.

— Ты так говоришь, Ник, как будто видел, что она потрошит василисков каждый вечер, — фыркнул Вуд.

— А ты поручишься, что нет? — ощетинился Данбар.

— Четыре вечера в неделю Ларсен пропадает на квиддичном стадионе, и это тебе подтвержу не только я, — усмехнулся Эдвин. — Вон, Флинта спроси, он капитан сборной.

— Прекратите балаган! — рявкнул профессор Томас. — Мисс Рамонас, поведайте нам, что вам известно о василисках.

Сольвейг усмехнулась. Ну, конечно, Томас же, говорят, учился во львятнике, разве же он позволит Слизерину набрать максимальное количество баллов за ответ? Придется опять вставлять комментарии по ходу опроса.

— Согласно Классификации Министерства магии василиски относятся к категории не поддающихся приручению магических животных. Они являются большими ядовитыми змеями с убивающим взглядом.

— Все? — расстроился Граббли-Дерг, но два балла Гриффиндору все-таки назначил.

— Шкура у василисков едва не бронированная, — добавила Макдональд и получила еще один балл.

— Как уже сказал Данбар, ингредиенты, полученные от василисков, используются в зельеварении, — сказала Джордан и тоже заработала балл.

— Да епт, — буркнула Сольвейг себе под нос и подняла руку. Они что, книжек совсем не читают?

— Да, мисс Ларсен? — отреагировал Томас, и Сольвейг приняла это за возможность высказаться.

— По заметкам господина Скамандера, длина взрослой особи василиска составляет около пятидесяти футов, однако, по заявлениям многих европейских ученых, эта цифра преуменьшена. Кроме зубов василиски имеют четыре клыка, их яд является самым ядовитым на планете. Единственный антидот к яду василиска — слезы феникса. Не сказать, чтобы фениксы встречались чаще василисков. Взгляд этих животных считается смертельным, но непрямой взгляд вызывает лишь оцепенение, снимаемое зельем из мандрагоры. Так же молодые особи василисков, до ста лет, еще не обладают смертельным взглядом. Это было публично доказано во время Турнира Трех Волшебников в 1792 году. Одним из заданий того Турнира была охота на молодого василиска, и все трое участников были подвержены оцепенению. Об этом написано в Истории Шармбатона. Свое второе название — король змей — василиски получили за свою продолжительность жизни — она составляет более девятисот лет. По другой версии — из-за красного хохолка, который отличает самцов василиска. Ходят легенды, что василиски появляются из куриного яйца, высиженного жабой после темномагических ритуалов. Подтверждения этим легендам обнаружено не было, поскольку разведение василисков было запрещено еще в III веке нашей эры. Василиски являются полуразумными тварями и, несмотря на пятый класс опасности, могут быть приручены магами, владеющими серпентарго — змеиным языком. Так, известно, что последний, кому это в действительности удалось — основатель моего факультета Салазар Слизерин. Как уже сказали Данбар и Джордан, шкура, зубы, шерсть из хохолка мужских особей и яд — сильно разбавленный — применяются в Высших Зельях. Однако распространение этих зелий стоит на контроле у Аврората, потому что большинство необходимых для их приготовления ингредиентов, не только полученных от василисков, относятся к классу С опасности и запрещены к свободному обороту. Однако на торгах в Гильдии зельеваров кое-что вполне возможно приобрести, поскольку торги закрытые, а у Аврората нет полномочий влиять на внутреннюю политику Гильдий. Стандартный маленький пузырек яда василиска, к примеру, по словам декана Малфоя, стоит около ста тысяч галеонов. Другие части тела василиска, такие как сердечная жила и глазной нерв, являются уникальными магическими проводниками, и некоторые европейские мастера-артефакторы используют их в качестве сердцевин для волшебных палочек. О цене таких волшебных палочек спрашивать считается неуместным.

Сольвейг замолчала и с вызовом поглядела на Граббли-Дерга. Ну, сколько баллов он готов отвалить Слизерину за такой ответ?

— Двадцать баллов, мисс Ларсен, — после затянувшейся паузы провозгласил тот. — Исчерпывающе.

— А правда, что василиск Слизерина дожил до конца ХХ века? — вдруг спросил Вуд, и они с Флинтом переглянулись.

— Отец говорил, что, когда он учился на седьмом курсе, из-за нападений василиска отменили турнир по квиддичу, — добавил Флинт и вдруг широко улыбнулся. — Гнал, да?

— Я хорошо помню способность вашего отца манипулировать информацией, мистер Флинт, но в этот раз он сказал вам абсолютную правду, — задумчиво отметил профессор Томас. — Вам ведь, мистер Вуд, ваш отец говорил примерно то же самое?

— Да, он до сих пор жалеет, что не взял в том году Кубок Квиддича, — покивал Эдвин. — Они с отцом Макса тогда жутко не ладили из-за этого...

— Вернемся, пожалуй, к нашим василискам, — предложил Граббли-Дерг и махнул рукой в сторону Думосбора. — Сегодня мы сможем поглядеть на того самого василиска, которого вывел великий Основатель Салазар Слизерин. Профессору Томасу удалось получить ценнейшие воспоминания своего однокурсника, лично встретившегося с тем змеем.

— Темная история с Тайной Комнатой и Наследником Слизерина, — кивнул Томас. — Можете покопаться в библиотечных архивах, если любопытно. Спустя много лет мне удалось добыть эти воспоминания, поскольку их участники хранили тайну произошедшего в 1993-м очень бережно. Эту историю активно тиражировали в прессе, но вы, можно сказать, станете одними из первых зрителей этих событий.

И семикурсники нырнули в Омут.

Змей Салазара был действительно огромным, гораздо больше пятидесяти футов, о которых заливал в своей книжке Скамандер, и уж, конечно, ему было не меньше тысячи лет. Ничего не скажешь, милый фамилиарчик, как раз под стать Мастеру Слизерину. Мальчик в круглых очках а-ля Джон Ленонн и рыженькая девочка в красно-золотом галстуке казались рядом с василиском еще мельче, чем были на самом деле. Сольвейг специально встала рядом с — она предположила — одиннадцатилетним гриффером и измерила рост: как раз с Андрэ Паркинсона. Первокурсники и василиск? Чудны дела твои, Локи Лафейсон.

Высокий темноволосый подросток, стоявший у колонны и вращавший в пальцах поднятую им волшебную палочку маленького гриффиндорца, Сольвейг не понравился. Ее аж мороз по коже пробрал, как захотелось выхватить свою собственную палочку и хотя бы его обезоружить, а лучше — оглушить и связать от греха подальше. Потому что этот парень — хоть тот, маленький, и называл его всего лишь воспоминанием — был будто бы совершенно реальным, абсолютно таким же, как бледная девочка, лежащая без сознания на мокром каменном полу. И опасным. Сольвейг не знала, почему мальчишка-грифф не попытался приманить свою палочку обратно и вообще ничего не делает, только разговаривает с — это же яснее ясного! — врагом.

Когда василиск только появился, медленно выползая изо рта огромной древней статуи, гриффиндорские семикурсники разом подались назад, Вуд, отходя, дернул Сольвейг за руку, оттаскивая за собой. Флинт наоборот сделал пару шагов назад и уставился на подростка из воспоминания в упор, практически полностью игнорируя и битву ребенка со змеем, и песню феникса, оказавшегося — внезапно — домашним питомцем Дамблдора. Гриффов еще заинтересовало появление меча Годрика Гриффиндора из старой шляпы и уничтожение дневника клыком василиска, но Флинт глядел только на того, кого называли Томом, и нос у него дрожал, как дрожит у волков, когда они начинают скалиться. Сольвейг вдруг поняла, что смотрит не на мальчика с серебряным мечом в руках, а на Флинта, на чьем лице вдруг появилась кровожадная усмешка, когда тело этого Тома пронзили лучи света, а из дневника на полу полились чернила.

Когда их всех выбросило из Думосбора, Энн Рамонас некуртуазно стошнило кому-то на ботинки.

— Мисс Ларсен, зачем вам палочка? — спросил профессор Граббли-Дерг, и Сольвейг, только после его слов обнаружившая, что действительно расчехлила палочку, махнула ею, очищая чужие запачканные блевотой ботинки.

Было... неприятно было. Василиск, конечно, очень красивый, и феникс пел хорошо, и даже за мальчишку было радостно, что он не подох в той каменной зале, отравленный ядом василиска... Но взгляд Флинта на незнакомого подростка и его яростный восторг от его гибели — вот это было страшно, хотя, конечно, парень из воспоминаний был жутким. Было в нем что-то такое...

С ударом колокола все похватали свои сумки и, получив эссе на дом, разошлись на обед.

— Эдвин, погоди! — попросила Сольвейг, догоняя гриффера.

— А? — тот обернулся, поправляя сумку на плече.

— Этот Том... это кто-то известный? — спросила Сольвейг, махнув Вуду, чтобы он пошел с ней в Большой зал по другой лестнице.

— Ну, это Волдеморт. Тот, с которым война была. Вторая и Третья Магические, — ответил Вуд, глядя на нее во все глаза. — Ты что, совсем на Истории магии ничего не слушаешь?

Сольвейг помотала головой.

— Темный лорд, да?

— Так его называли Пожиратели Смерти, — кивнул Вуд. — Все остальные говорили "Тот-Кого-Нельзя-Называть" или "Сама-Знаешь-Кто".

— Глупость какая, — фыркнула Сольвейг.

— Вредноскоп был на "Волдеморта" настроен, так отец рассказывал. Он воевал.

— Понятно, — кивнула Сольвейг.

— Почему ты спросила? — поинтересовался Вуд, пропуская ее перед собой в двери Большого зала.

— Флинт на него смотрел странно.

— Ларсен, Волдеморт лично убил его деда.

— Ясно, — кивнула Сольвейг и ушла за стол Слизерина.

Все действительно было абсолютно ясно.

Она бы точно так же смотрела на любого, кто посмел бы руку поднять на ее родителей. Да она, собственно, так и смотрела. На прадеда.

После обеда уже вся школа знала от гриффов и побывавших на уроке УзМС раньше хаффлпаффцев с небольшой кучкой рэйвенкловцев, что Томас и Граббли-Дерг показывали семикурсникам битву с василиском.

— Это правда? — спросила Сольвейг Хлоя Гринграсс, когда они выходили из Большого зала. — Что Тайная Комната существует?

— Ну, если та каменная зала, залитая водой — это Тайная Комната, то, очевидно, существует, — пожала плечами Сольвейг.

— Ты видела Плаксу Мирт? — спросила вдруг вторая близняшка, Адели, и, когда Сольвейг ответила отрицательно, посоветовала ей познакомиться с этим привидением. — Миртл погибла в том закрытом туалете, там, говорят, есть проход в Тайную Комнату.

— Гринграсс, его же сможет открыть только змееуст, — прищурилась Сольвейг.

— Ну все равно же интересно, — ответили девочки одновременно и побежали на занятие к Флитвику.

Что там уж такого интересного они увидели в заброшенном туалете, Сольвейг не особенно поняла.

Оставалось еще отсидеть Трансфигурацию — и потом можно будет смело браться за эссе по свойствам шкуры василиска. Граббли-Дерг, может, и будет не особо доволен, а вот Малфой бы точно оценил.

Надо было думать о следующей паре, о предстоящем проекте со студентами Лондонского Магического — будущими Мастерами Трансфигурации, который Макгонагалл объявила на сегодняшнем занятии, о вечерней тренировке — предпоследней перед субботним матчем-спаррингом со сборной их скамейки запасных и Рэйвенкло. А не о том, как искажаются гневом правильные черты знакомого лица. Всё, всё, хватит.

Надо еще раз намазать чернильного дракона заживляющей мазью. Вообще, конечно, здорово, что с помощью зелий и мазей можно даже маггловскую татуировку вылечить всего за несколько часов. Но дракон уже четвертый день подавал признаки, как будто был магическим, а Драганов, как назло, не отвечал на ее письмо. Может, сова до него еще не долетела?

Да ладно, не умеют магглы делать магические татуировки, чего глупости-то собирать. Противовоспалительного выпить перед тренировкой...

Не ответит — и не ответит. Никто после этой псевдопомолвки общаться по-нормальному их с Драгановым не заставлял ведь. Магии вообще плевать, они хоть ненавидеть друг друга могут.

— Ларсен, не спи, — толкнул ее в плечо Пьюси, закидывая метлу на плечо. — Чего тухлая такая?

— Макгонагалл бесит со своим проектом. Мне — не поверишь — вообще пофигу, каким образом я трансфигурирую одни предметы в другие.

— Ну, мне тоже, — признался тот. — Но однажды тебе может понадобится толпа подопытных кроликов, когда ты станешь гениальным зельеваром, и ты придешь просить помощи в Мунго. Так и эти будущие Мастера пришли туда, где много подвластных воле директрисы студентов.

— Ты поразительно легко к этому относишься, Пьюси.

— Зато ты постоянно напрягаешься, — заметил Алекс. — Давай, сегодня "воздух", выпускай бладжеры.

Иногда Сольвейг думала, что она играет загонщика не потому, что когда-то отделала Драганова битой в квиддичной подсобке, а потому, что она сама похожа на шар-вышибалу. Тяжелая на характер, умеющая сильно ударить, срывающаяся на тех, кто ближе всех. Настоящий бладжер. Они не раз и не два ругались с Крамом не на жизнь, а на смерть и мучительно мирились, и уж Сольвейг-то отлично знала, что она умеет делать очень, очень больно. И не то чтобы она не старалась быть деликатнее.

Просто не получалось.

Вчера она снова ходила кормить Джека — по дороге попались хаффлпаффцы с третьего или четвертого курса, но их страхи были какие-то смешные и маленькие: пауки, мокрицы, змеи... Как будто ничего страшнее этой пакости не существует. Как будто они не боятся смерти родных или хотя бы опозориться перед девчонкой, которая нравится. Ничего такого, с чего бы Джек быстро наелся. С Данбаром тогда, в январе, было гораздо веселее, в общем.

Хотя Сольвейг и чувствовала себя потом той еще гадиной. Боггарт все ж таки вредитель, пусть у них и нейтралитет.

Когда ты на метле, все посторонние мысли из головы вылетают со свистом; остается только небо, бита, ты сам — и летящие прямо на тебя или твоих партнеров бладжеры, знай успевай отбивать их в противника или, как сейчас, просто куда подальше. Крэгги, принимая от нее биту, шало улыбался: ему, видимо, тоже в воздухе отшибало последние мозги.

— Так, ладно, давайте вниз, — махнул всем снижаться Флинт за десять минут до конца тренировки. — Раздача слонов.

Уизли издала протестующий стон, но Флинт не обратил на это внимания.

— Так. Мон, сегодня молодец. Робинс, не пытайся уйти из коробочки на силе — вряд ли тебя будет зажимать кто-то легче, чем я или Пьюси. Ныряй или финти — тебе не выбраться из тисков только за счет локтевой борьбы. И это не минус, ты просто худая. Дальше. Пьюси, я тебе тысячу раз говорил, что Вудила тебя просчитывает на раз, потому что ты глядишь всегда левее, чем кольцо, в которое бросаешь. Знаешь, это капец как заметно, особенно когда ты бьешь в левое. И еще: схлопочите подставу, — он скрипнул зубами, глядя на Робинс и Пьюси, так и не научившихся плюс-минус слаженно играть, и изобразил, что именно с ними обоими сделает.

Крэгги хохотнул в кулак, Вуд тоже заулыбался.

— А ты-то что веселишься, дятел? — обернулся к нему Флинт. — Не ты ли только что двадцать пять банок пропустил?

— Ты бы на моем месте ни одного своего квоффла не взял, — миролюбиво сообщил ему Вуд.

— Потому что я охуенный, — согласился Флинт. Сольвейг фыркнула. Флинт оскалился.

— Что, кэп? Плохо играла? — ощерилась она в ответ.

— Нормально, — буркнул тот и, глядя на Хиггс, добавил: — Красава, малая. Сделай в субботу вейлочку.

Уизлетта едва пятнами не пошла.

— Не дуйся, лопнешь, — усмехнулся Пьюси. Уизли ему казалась очень забавной.

Стоя под душем, Сольвейг продолжала прокручивать в голове урок Граббли-Дерга: зачем он показал им эти воспоминания того мальчика? Как Томасу удалось вообще выцыганить их спустя, очевидно, лет двадцать?

— Ларсен, ты мантию домовику будешь оставлять в этот раз? — крикнула из соседней кабинки Робинс, и Сольвейг закрутила вентиль.

— Я каждый раз оставляю, здесь или в подземельях с другой одеждой.

— У вас эльфы по ночам забирают грязное? — уточнила она, но Сольвейг только пожала плечами.

— Не знаю, корзина стоит в душевой, я не обращала внимания. А почему ты..?

— Порвала рукав, — пожаловалась грифферша, заматываясь в полотенце. Сольвейг стала вытираться сразу, чтобы побыстрее оказаться в замке и — в горизонтальном положении. Спать хотелось невероятно.

— Так почини.

— Я не сильна в ручном труде, — грустно усмехнулась девушка. — Думала, попрошу эльфа зашить...

Сольвейг хмыкнула. Живо вспомнилось, как после каждой тренировки приходилось брать обычный тазик, обычный стиральный гель, который учили варить сразу же, на первом курсе, и отстирывать грязь, зелень травы, пятна крови и пота от мантии, свитера, бриджей — всего комплекта квиддичной формы. Потому что каждый спортсмен должен уметь побеспокоиться о своей форме сам. Так что она могла починить мантию Робинс в два счета — но делать этого, естественно, не собиралась.

Когда со школой будет покончено, решила Сольвейг, она снимет себе самое маггловское жилье на континенте. С электричеством, стиральной машинкой, газовой плитой и беспроводным интернетом.

Там, где ее никто не будет знать. Это тоже было очень важное условие.

Еще год назад, спроси Сольвейг хоть кто-нибудь со специальности, чем она собирается заниматься дальше, где жить и на кого работать, она бы без сомнений назвала — одно из двух — Норвежский Аврорат или Скандинавскую Колдомедакадемию, мастерскую Высших Зелий. Она не собиралась никуда уезжать из холодной, привычной Скандинавии, где было много знакомых, были кое-какие связи, были даже протекции приходящих преподавателей, того же учителя Бьёрнстада, искренне считавшего, что у Сольвейг может быть большое будущее в целительстве, если она перестанет разрушать и начнет лечить. Одно только смущало старого строгого учителя: клятву Гиппократа Сольвейг ни за что не принесет. Магглы, может быть, и разбрасываются своими словами направо и налево, а потом торгуют тем же постинором, а их, колдунов, Магия по седьмое колено откатом наградит даже за барбарисовый чай, предложенный беременной. Не говоря уже о том, что Сольвейг лучше всех на курсе варила медленные и быстрые яды — хоть и не гордилась своим умением. Просто варила да и всё.

А теперь она не знала, что будет дальше, кроме одного, самого простого решения: ей нужно убраться подальше ото всех, кто с ней был знаком. Ото всех, кто читал статьи в "Воскресном Пророке", кто пускал слюни на Драганова, кто видел, как она прощалась на вокзале с Флинтом перед зимними каникулами. Ото всех, кто понимает, что лорд Ларсен продал ее за контракт, потому что она в Роду лишняя и случайная. Ото всех, кто считает, что сниматься в маггловской рекламе, недостойно чистокровной ведьмы.

Да пошли они все.

Сольвейг резко распахнула дверь в замок и столкнулась нос к носу с девчонкой в синем галстуке.

— Эй, ты не подскажешь, а Макс уже пришел с тренировки? — спросила рэйвенкловка, и Сольвейг поняла, что это та девочка, с которой Флинт гулял в Хогсмиде.

— Не слежу за Флинтом, — ответила она и спустилась в подземелья, заставляя себя идти, а не бежать. Глупо было бы бежать, чересчур эмоционально. А ей плевать, плевать, что там у кого и с кем! Флинт ей — просто капитан сборной, однокурсник. Всё.

Пора привыкнуть, уже ведь полтора месяца прошло.

Только вот Сольвейг не возьмется поклясться, что на поле не бросится снова под бладжер, если он будет лететь Флинту в затылок.

Но пускай это будет просто инстинктом загонщика, ладно?

Ничего личного. Только квиддич.

Если бы Джек питался не страхами чужими, а ложью, он бы уже не помещался в отведенный для него сундук.

Субботним утром она завтракала, как уже привыкла, спиной к столам другим факультетов, с большим аппетитом запихивая в себя овсянку с клубничным джемом ложка за ложкой. Ночью она кормила Джека — своими страхами, снова. Нового ничего о себе не узнала, но потратилась изрядно. Теперь зато можно будет до вторника передохнуть с охотой на заплутавших в темных коридорах после отбоя школьников. Единственное, что ей не нравилось — так это портреты. Они явно следили за порядком и докладывали если не директрисе, то уж деканам-то точно, так что профессор Томас даже недавно напомнил семикурсникам перед началом своего занятия, что в школе могут заводиться паразиты, и если им доведется столкнуться с боггартом, скажем, прогуливаясь с Астрономической башни после пылкого свидания, то Ридиккулюс у них должен получиться автоматически. В общем-то, Сольвейг не хотелось, чтобы Джека выставляли на посмешище, он потом обижался и жрал, как не в себя. Или вообще вылазить из сундука отказывался, презрительно хлопая крышкой. А он, хоть и считался вредителем, все ж таки был свой.

Подарочный.

Чуяло ее сердце, узнай Томас, что боггарта Сольвейг подарили на помолвку, точно бы покрутил пальцем у виска совершенно по-маггловски.

Все-таки, чего у Драганова не отнимешь, он тоже, как и она, немножко псих.

Только понимать Сольвейг это начала не много лет назад, когда с ним только познакомилась, а 5 января 2015, когда на ее руке появился сине-зеленый помолвочный магический браслет. А значит, Димитр был прав, когда говорил, что физическая близость не является основой для серьезных отношений. Только она, дурочка, этого раньше не понимала совсем. Зато потом, когда с ней случился Макс Флинт, поняла очень хорошо.

И совершенное предательство тяжело давило изнутри на ребра.

— Сольвейг! — окликнул ее уже на подходе к подтрибунным помещениям Люпин и догнал бегом. — Можно я тебя попрошу?

— Не прибить вейлочку что ли? Видела, вы помирились.

Люпин извиняюще улыбнулся.

— В тот раз она проиграла, потому что ты выбила ей плечо.

— Нет, не поэтому, — покачала головой Сольвейг. — Потому что не смотрела по сторонам, а только за снитчем.

Люпин напрягся.

— Забей. Скажет Флинт "убивать" — будем "убивать". Все вопросы к кэпу.

— Ларсен, — он взял ее за ладонь обеими руками и сжал, чтобы Сольвейг не вырвала ее тут же. — Ты же на самом деле не плохая. Зачем ты..?

Договорить он не успел, потому что из-за угла вывернула Уизлетта, и Сольвейг, заметившая это, рванула в сторону:

— Я тебя услышала, Эдвард, — и ушла за метлой.

Через нетолстые стены чулана для метел было хорошо слышно, как ловец их партнера по товарищескому матчу гриффиндорка Мари-Виктуар Уизли громко ругается со своим парнем.

Дура же ты, Уизли, — подумала Сольвейг и, забрав метлу, пошла к домашней подтрибунке.

Сегодня они все играли в тренировочных мантиях: основной состав сборной в темно-зеленых, не имеющих ничего общего с изумрудами Слизерина, запасной состав и добранные в него рэйвенкловцы — темно-бордовых. В общем-то, какая была ткань у мадам Малкин, из той и сшили мантии. Свитера под них каждый надел тот, какой захотел, а официальную форму для матчей пока что решили не трогать. Все равно ее не хватило бы на два состава.

Слизеринский зеленый свитер с серебряной полоской на груди под новенькой мантией приятно согревал. Февраль не особо радовал Шотландию теплой погодой. Сегодня вот хорошо хоть солнце выглянуло, все веселее на улице.

Трибуны, сказал выглянувший в щелочку Монтегю, были забиты. Все соскучились по квиддичу, ясно же. Интересно, их и в этот раз освистают?

Вуд вертелся, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон: зеленая мантия ему шла не так хорошо, как красная, да и вообще он выглядел непривычно. Видимо, он и сам это ощущал, разглаживая появившиеся от его возни складки.

— Что гриффер, тяжко тебе в зеленом? — спросил Пьюси, и Эдвин скривился.

— Рот закрой, — велел, появляясь из-за угла Флинт. — Нет здесь гриффов и слизеров, ясно? Есть сборная Хогвартса. А там на поле — не вороны и две грифферши, а наш противник. И играть они будут довольно жестко — об этом мы сразу договорились с Фосеттом. Установка загонщикам: играть от обороны. Ларсен, давай без трюков отскоками бладжеров. Крэгги, отбивай мяч от своих в сторону. Дальше, охотники: играем через фланги, в единоборства вступаем со всеми, кроме Робинс, ее любой из нас запросто с метлы свалит. Вуд, ты просто глядишь в оба. Постарайся пропустить меньше пятнадцати.

Вратарь серьезно кивнул. Пятнадцать пропущенных квоффлов — это цена одного пойманного своими снитча. И, конечно, любой голкипер знает, что пропустить больше пятнадцати банок за матч — это уже подвести команду. И, о, да, он помнил тот позорный матч со Слизерином в октябре. Это было такое фиаско...

Флинт тем временем велел Хиггс не слишком финтить, отвлекая Уизлетту от снитча: только в том случае, если они будут проигрывать по очкам. Но — капитан еще раз внимательно посмотрел на Вуда — они же постараются такого не допустить.

Трибуны их, конечно, встретили улюлюканьем и обидными кричалками во время первого же круга, что они заложили по стадиону — и Сольвейг снова с первобытным удовольствием поглядела на зеленые спины перед ее носом и мантии, плещущиеся на ветру. А потом каждый из них завис над полем, Флинт и Фосетт обменялись рукопожатиями — и Хуч выпустила мячи.

Бладжер просвистел мимо Сольвейг вверх, и Гордон Лэйн, толкнув ее локтем, отправил его в сторону Вудовых колец, но Эдвин вовремя сместился. Крэгги отбил второй бладжер в сторону грифферской трибуны (значительно выше нее, конечно) и перебросил биту Сольвейг.

Игра началась.

Когда Флинт предупредил, что играть против них будут жестко, Сольвейг не поверила: ну кто в школе играет жестче, чем они сами? С коробочками, силовыми "встречами", намеренными ударами бладжера в противника?

Когда в нее третий раз за игру (парни еще даже счет не размочили!) вписался Джозеф Ламперт, который ей за полгода общих занятий на Высшей Трансфигурации и слова не сказал, до Сольвейг дошло: в охотники Фосетт выбрал в помощь невысокой Робинс своих Кейси и Поупа — рослых, накаченных, оставив за бортом капитана рэйвенкловцев Кармайкла как самого щуплого; загонщиков тоже взял своих — в отличие от грифферских и уж тем более барсучьих они никогда не стеснялись играть от нападения, а не от защиты, но все в рамках правил. Хуч, конечно, перед стартовым свистком напомнила специально, что игры ждет честной, потому что на носу уже матчи с другими школами, но Флинт и сам об этом помнил, и каждый помнил: жестить до назначения штрафных никто не собирался. Но и быть пай-девочкой Сольвейг тоже не хотела. Да и не умела, если уж так посудить.

В следующий раз, когда в нее полетел бладжер, оставшись без биты, Сольвейг винтом увела метлу вверх. Хотели жесткой игры? Ладно. В правилах нигде не записано, что загонщики не могут вступать в силовую борьбу с охотниками команды соперника.

Флинт и Пьюси прорываются по левому флангу к кольцам Фосетта, перебрасывая друг другу квоффл, Могтегю страхует снизу. Тайлер Поуп несется на Пьюси, как таран, Алекс успевает кувыркнуться вместе с метлой через себя, но мяч теряет. В развернувшейся контратаке Робинс мчится к кольцам Вуда, вернувшийся отрабатывать в защите Мон выбивает мяч у нее из-под мышки, его подхватывает Флинт, успевает пригнуться, спасаясь от свистящего над головой бладжера, посланного Лэйном, уходит от встречающего его Кейси и забивает в нижнее кольцо — пальцы Фосетта только чиркают по красной коже мяча.

Робинс тащит квоффл через все поле, ловко уходя и от Мона, и от Пьюси, и даже удерживается на метле после того, как Сольвейг толкает ее плечом в корпус — потом пасует Поупу.

Вуд отбивает мяч после броска проносящемуся мимо Флинту и улыбается. Робинс показывает ему, что дуется.

— Норм, Джейн! — кричит Вуд и показывает ей возвращаться к своим воротам.

Сольвейг, отняв биту у Крэгги, отбивает бладжер, пролетающий над головой их вратаря, вниз, где над самой землей Хиггс и Уизли проносятся под преподавательской трибуной, и вейлочка, не ожидавшая появления бладжера и его отскок снизу, задевает помелом промерзшую землю и рыбкой летит вперед. Хиггс поднимает голову вверх и, поджав губы, качает головой: снитч скрылся.

Пока Уизли возвращается за своей метлой, Сольвейг извиняется перед своим ловцом и летит к центру поля, где Флинт и Пьюси поймали Кейси в коробочку и направляют его метлу прямиком в хаффлпаффскую башенку. Ламперт посылает вышибалу в спину Монтегю из-за своих колец, но она успевает подставить биту под мяч, и тот улетает ввысь. Охотник бордовых вписывается в деревянную конструкцию боком — успевает сгруппироваться и закрыть голову — и вываливается из затянутой желто-черной тканью башенки отдельно от своей метлы. Монтегю, поймавший выроненный Этаном Кейси квоффл, расстреливает кольца Фосетта.

Зеленые закладывают круг почета над стадионом, Мон шлепает подставившего руку Кензи Боула по открытой ладони. Девочка в желто-черном шарфе и светлой пушистой шапочке, что сидит рядом с Боулом, глядит на Кензи влюбленными глазами.

Крэгги отбивает бладжер, отправленный Лэйном в Сольвейг, и тот задевает оставшегося без биты Ламперта по уху.

Сольвейг кривится — она физически представляет себе, как ворону больно. Собственно, это ее самая первая квиддичная травма. Ухо потом даже после манипуляций в лазарете болело так сильно, что хоть вой, а все потому, что находящиеся в распоряжении колдомедика препараты предназначались волшебникам, у которых уже полностью сформировалось магическое ядро — то есть всех, кто старше тринадцати-четырнадцати. А обычное Болеутоляющее действовало не слишком хорошо. В общем, бладжером по уху — это гораздо больнее, чем бладжером по ноге, руке или в живот. Хуже только бладжером в лицу.

За подставу у ворот Вуда Робинс что-то выговаривает Поупу, Флинт забрасывает Фосетту штрафной с такой легкостью, будто кольца противника вообще пустые.

— Джо, давай жестче! — командует их запасной вратарь своему загонщику, и Ламперт, догнав уносящийся в небеса после удара Сольвейг бладжер, направляет его прямиком в Хиггс.

— Лора! — рычит Крэгги, но девочка, увидевшая блеск золотого крыла, летит прямо за снитчем и не собирается сбиваться с курса, тем более что Уизли с другого края поля к нему совсем не успевает. Майкл слишком далеко, и Сольвейг не успеть передать ему биту — только если самой лететь туда же. Крэгги решает все гораздо проще: как и несколько раз в других матчах, он принимает удар на себя.

Слизеринская трибуна замирает в немом крике.

Сольвейг обнимает Майкла поперек груди, догоняя в трех метрах над землей, и осторожно спускает на носилки, наколдованные уже выбежавшей на поле мадам Помфри.

— Всё, блять, хорош играть от обороны, — цедит она сквозь зубы, поднимаясь над стадионом. Пока все глядели за падением их загонщика, Вуд пропустил первый квоффл, а снитч снова поменял направление, и теперь Лора Хиггс снова висит метров на десять выше колец на своей половине поля, а Уизли закладывает виражи на своей.

После молниеносной атаки, прозеванной охотниками бордовых, Пьюси забрасывает еще один квоффл.

Поднявший мяч с другой стороны колец Поуп пасует Робинс, но Флинт, грубо отталкивая девчонку в сторону, перехватывает мяч и зашвыривает его вместе с Фосеттом в среднее кольцо. Энди успевает выпустить мяч из рук и схватиться за древко, чтобы не свалиться с метлы.

Робинс удается уйти от встречающего ее Монтегю на противоходе и прорваться к кольцам Вуда. Пролетающий вдоль колец Лэйн закрывает Вуду момент броска, и квоффл проваливается в верхнее кольцо.

Сольвейг не собирается никого травмировать сильно, разве что защиту покоцать. Она находит взглядом ближайший бладжер и с силой бьет в ногу Поупу — попадает как раз в наколенник. От резкой боли тот разжимает руки, и Монтегю схватывает квоффл, пасует вниз и вперед Флинту, тот, кажется, даже не поворачивает головы, принимая мяч, обходит Лэйна, несущегося прямо на него, ногой отшвыривает от себя метлу нагоняющего Ламперта, отдает пас Пьюси, и тот забивает, резко крутанувшись на месте, помелом. Фосетт, стараясь потащить — и на что надеялся? — окончательно падает с метлы: квоффл попал ему в шею, и Сольвейг, хоть и успевает схватить парня за ладонь, сама кренится вниз, пока Флинт не замечает это и не подлетает, подхватывая вратаря бордовых под мышки. Вместе они транспортируют потерявшего сознание парня к мечущейся под преподавательской трибуной мадам Помфри, а потом разлетаются в разные стороны.

Сольвейг может поклясться, что Флинт ей улыбался.

Но какое это имеет значение?

Не упустившая заминки зеленых после выбывания Фосетта Робинс с силой вколотила мяч в нижнее кольцо с метра; Пьюси отвечает буквально через минуту, виртуозно обходя обоих загонщиков и минуя летящий в него бладжер; Ламперт врезается в Сольвейг, и она почти роняет биту, но успевает поймать ее на метр ниже, выравнивает метлу — и весь стадион оглашается криком: ловцы снова увидели снитч, он сверкнул в двух метрах от Уизли, и она уже направляет метлу в погоню за маленьким быстрым шариком. Хиггс догоняет — и вот они уже летят плечо к плечу, толкаясь локтями и всем корпусом; снитч, быстро перебирая крылышками, улепетывает он них, меняя направление и скорость так резко, что Сольвейг не успевает следить за ним; пролетающий мимо бладжер удачно ложится под биту, и она бьет по нему, метя чуть-чуть выше головы Уизлетты, чтобы задеть только ее собранные в пучок на макушке белые волосы: это будет не больно — проверено на себе — но гарантированно собьет с курса. Уизли, легкая, для своих четырнадцати, вращается параллельно земле вместе с метлой, прижимаясь грудью к древку, и Хиггс, издавая победоносный клич, хватает снитч за золотое крыло и стискивает шарик в ладони.

— Сто пятьдесят баллов достается "зеленым"! — раздается голос диктора по стадиону, и Сольвейг опускает руку с зажатой в ладони битой. — Матч окончен! Снитч поймала Лора Хиггс!

Они спускаются на землю, и Уизлетта уже бежит к Сольвейг, размахивая руками, как воинственный мышонок из американского мультика.

— Мы же договаривались, что вы будете играть от обороны! — она тычет пальцем Сольвейг в грудь, и та легким ударом убирает ее руку от себя.

— Концепция поменялась.

— Флинт! — возмущенно оборачивается к подлетевшему кэпу вейлочка, но тот только плечами пожимает:

— От обороны можно было играть только пока у обеих команд было по два загонщика. Потом Ларсен могла сама выбирать тактику.

— Ты всегда ее защищаешь! — обвинительно заявляет Робинс, подбегая к ним.

— Джейн, заткнись, тебе Ларсен сегодня ничего не сделала, хотя могла неоднократно, — Вуд кладет своей охотнице руку на плечо, но девушка скидывает его ладонь.

— Что здесь происходит? — ввинчивается в круг Хуч со свистком в зубах.

— Вы же собирались отрабатывать оборонную стратегию! Ну скажи, Фред! — Монтегю вздрогнул, услышав свое имя, а не привычную погремуху Мон и развел руками:

— Джейн, ты же понимаешь, что мы никогда не играли от обороны. Не наш стиль.

— Точно, — подтвердил Пьюси, беря мадам Хуч под локоток. — Вы же понимаете, тренер, что сложно отработать стратегию, которая нам не близка? Сборная Хогвартса и в том году играла в атакующий квиддич... — и повел преподавателя полетов к ее тренерской.

Вот же... змей! — восхищенно подумала Сольвейг.

— Ты играешь бесчестно! — заявила Уизлетта в лицо Флинту, но тот только скривился:

— Что? Это у меня в ухе звенит? В левом?

Уизли, тряхнув гривой распавшихся из пучка волос, гневно фыркнула и направилась к раздевалке.

— Зачет, Ларсен, отличный удар, — подошла к ней Хиггс и хлопнула по плечу. — Классно сыграли.

— Да, парни, — согласилась Сольвейг и кивнула загонщикам "малиновых", — круто потренили нас.

— Жаль, что не пришли на отбор в запас, — Флинт пожал руки им обоим. — Взял бы любого вместо Томпсона, удода грифферского.

— Т.Р.И.Т.О.Н.ы на носу, Флинт, — Лэйн покачал головой. — Вы же все каникулы будете тут умирать на поле, и пол весеннего семестра.

— Да, проект для университета у меня в приоритете выше, чем квиддич, извини, — Ламперт расстегнул локтевой щиток и почесал руку. — Место в сборной факультета и рекомендация от Хуч позволит попасть сразу в команду, которую курирует Отдел Тайн...

— Всё, — взмолилась Робинс, — я не могу больше слушать, что для кого-то министерская мантия важнее квиддича.

Рэйвенкловцы засмеялись.

— Спасибо, что вытащили Фосетта, — вдруг совершенно серьезно сказал Лэйн. — Он жених моей кузины.

— Мы же договаривались с минимумом травм, — кивнул Флинт.

— Как нога? — спросила Сольвейг, и Поуп поморщился:

— Щиток придется менять, — он растянул ремень и продемонстрировал трещину вдоль края.

— Я про колено спрашивала вообще-то, — Сольвейг привстала на колено и наложила на ногу охотника бордовых Диагностические. — Сильный ушиб, — констатировала она и шепнула заклинание для спортивной заморозки. Ее научил ему Виктор Крам много лет назад — действовало, как маггловская хлорэтиловая блокада.

Поуп попробовал перенести вес на покалеченную ногу и удивленно присвистнул:

— До Больничного крыла сам смогу дойти. Спасибо, Ларсен.

— Расти большой, — хмыкнула Сольвейг.

— Все, идем мыться, — предложил Мон. — Несет от нас — будь здоров.

Хиггс скривилась, парни заржали.

Сольвейг подумала вдруг, что стоять рядом с Флинтом, пускай он ее и защищает лишь как капитан команды перед игроком противника, все-таки приятнее, чем быть совсем одной. По крайней мере до конца года она еще может попытаться свести их отношения хотя бы к приятельским. Если наберется смелости, конечно.

В вотчину мадам Помфри явились перед ужином все вместе: на койках рядом лежали уже пришедший в себя Энди Фосетт и Крэгги, поймавший бладжер в голову ("Старая песня, мисс Хиггс!") и потому накаченный соответствующими зельями. Видеть травматические очки у него под глазами для Сольвейг стало уже привычным, если они находятся в Больничном крыле. Кейси лежал под Заглушающими чарами напоенный Костеростом, Поуп с закатанной штаниной натирал мазью обширный синяк, растекшийся от колена, Ламперт прижимал к только что прооперированному колдомедиком уху (Помфри удалила ему из припухлости скопившуюся в ней кровь и лимфу) повязку, пропитанную заживляющим составом. Из грифферов навестить пострадавших игроков пришел только Вуд. Он погладил сидящую рядом с Крэгги на кровати Лору по плечу, выражая ей сочувствие, и Хиггс с благодарностью поглядела на него.

Сольвейг поняла, что безумно хочет есть, и спустилась в Большой зал.

В квиддиче ей нравилось еще и то, что после матча его участники перестают быть соперниками. Она почувствовала это снова здесь, в Хогвартсе, когда Вуд позвал ее летать после проигранного гриффами матча, и они славно полетали, и летали всю осень, пока совсем не похолодало. Теперь летать для души было некогда: много домашнего задания и четыре тренировки в неделю, иногда затягивающихся из-за всеобщей упертости. Благо, Хуч теперь не регламентировала время тренировок. Закрытыми они были ровно два часа, а потом команда все равно убегала на "землю" в сторону Черного озера, и держать над стадионом защиту было не за чем.

— Ларсен, ну я же тебя просил, — простонал Люпин, присаживаясь рядом с ней на лавку спиной к столу Слизерина.

— Ты просил не калечить Уизли, — ответила Сольвейг, намазывая на хлеб плавленный сыр. — Между прочим, я ее и не покалечила.

— Зачем ты так с ней? — покачал головой Люпин и ушел, не дожидаясь ответа.

— Да что я сделала-то? — буркнула ему в спину Сольвейг и вернулась к ужину.