Семейные ценности рода Блэк (гет)

В пятницу после вечерней тренировки, когда Сольвейг, забросив на плечо драгановскую Молнию Суприм, вышла из раздевалки, Димитр подкараулил ее у дверей в подтрибунное помещение.

— И зачем тебе в Косой?

Сольвейг, не ожидавшая вопроса, остановилась. Со среды Драганов не поднимал этой темы, и она понадеялась, что и не поднимет. Напрасно.

— Мне нужно в Гринготтс.

Драганов нахмурился.

— Сколько?

— Что "сколько"? — не поняла Сольвейг.

— Сколько тебе нужно? Я могу тебе одолжить...

— Засунь свои деньги себе, знаешь куда?.. — разозлилась она. — Не твое дело, зачем мне нужно в банк!

— Тогда я не стану прикрывать твою самоволку. Ты знаешь, почему.

Утренний номер "Пророка" сообщал о самоубийстве трех задержанных в минувшие выходные в Хогсмиде магов. Все трое зубами порвали себе вены на запястьях и кровью написали на полу камер послание, в целом предвещающее повторение субботних беспорядков и на этой неделе. В связи с этим игрокам запрещалось покидать территорию Хогвартса в целях безопасности. В Хогсмиде дежурил дополнительный наряд авроров. Мисс Скитер накатала скандальную статью о новом, неизвестном пока террористическом объединении на территории Британии, которую в пух и прах разгромил Старший аврор Поттер, чей отряд, собственно, и работал с устроившими беспорядки. Допрос под Веритасерумом опроверг рабочую версию Аврората о целенаправленной провокации. По показаниям задержанных выходило, будто нападение на деревню было спонтанным. Поскольку, понятное дело, никто в Управлении не считал это даже близким к правде, следствие пока что находилось в тупике.

— У меня есть теория, ее нужно проверить, — нехотя сказала Сольвейг. — Но не твое дело, какая. Я не скажу.

— Из-за какой-то теории ты решила пропустить матч Крама?

— Я вернусь к матчу. Аппарирую на самую границу, у дуба, я тебе показывала, — пообещала Сольвейг и, уже и не надеясь на то, что Драганов согласится помочь ей без дополнительной информации, услышала:

— Я пойду с тобой в Косой. Совру что-нибудь Лонгботтому про свадьбу, он отпустит.

— Ладно.

Но на пороге банка они распрощаются. Обязательно.

— Ларсен, ты доделала сводный конспект по Запирающим чарам для Флитвика? — спросил Пьюси, выходя из соседней двери с метлой и перекинутой через руку тренировочной мантией. — Я не помешал? — уточнил он, увидев Драганова.

— Нет, мы уже обо всем договорились, — кивнул ему Димитр и ушел.

— Я, правда, не помешал? — еще раз спросил Пьюси, перехватывая метлу удобнее.

Сольвейг покачала головой:

— Что там про Флитвика?

— Я говорю, ты конспект дописала? Дашь поглядеть?

— А, в палатке. Пошли.

Хотела бы она, чтобы мысли сейчас были только о предстоящей через два дня игре и понедельничной контрольной по Чарам — одной из череды контрольных по Чарам, которые обещал Флитвик устраивать каждую неделю, пока они повторяют материал к приближающемуся, как конец света, Т.Р.И.Т.О.Н.у. Но мысли вот уже несколько дней крутятся вокруг образа Беллатрикс Лестрейндж, ее тяжелого царственного взгляда с колдоснимка из старой, пожелтевшей от времени газеты. Сольвейг не постеснялась, сняла для себя копию той страницы, и, когда палатка засыпала, доставала из кармана сложенный в несколько раз листок, разглаживала его пальцами и смотрела в лицо миссис Лестрейндж, не мигая, пока глаза не начинало щипать от боли. И вспоминала байку, рассказанную ей мистером Уизли.

Вообще, конечно, гипнотизировать взглядом старую колдографию было бессмысленным занятием: дама, изображенная на ней, была давно мертва, и изменить этого Сольвейг при всем желании не могла никак, ибо ни одни чары не способны оживить мертвеца. Маггловские писатели не забывали напомнить обычно, что любовь оставляет человека живым в сердце любящего — и от этих соплей в сахаре Сольвейг блевать хотелось. Воскрешающий камень, писал Геллерт Гриндельвальд в дневниках из Нурменгарда, тоже никого не поднимал из могилы, а только вызывал призрак, отголосок, чуждый земному миру и относящийся к миру подлунному. Впрочем, кто верит сумасшедшему старику? Наверняка это всего лишь старая сказка о Дарах Смерти, не более того.

И то, что у нее на спине изображен символ Даров, не делает ее ярой фанаткой этой легенды и не заставляет искать эти три якобы всемогущественных предмета. Ладно, она давно сформулировала свое отношение к тому, что значит "обмануть смерть".

История про Беллатрикс Лестрейндж к этому никакого отношения не имела. Да даже точек соприкосновения не имела.

Да и Даров Смерти не существует. По крайней мере, Сольвейг в них не верит.

Глупости-то какие на ночь глядя в голову лезут! Сольвейг свесилась с кровати, прошептала формулу легонького Сонного заклинания, убедилась, что девочки задышали ровнее и спокойнее, тихо спрыгнула на пол, обулась и, натянув длинную футболку, вышла в гостиную, наколдовала воды в чайник и вскипятила его.

— Не спится? — спросил сзади Флинт, и Сольвейг выронила чайный пакетик на стол. Флинт сидел в глубоком кресле, и со стороны его спинки сидящего было не видно.

— Напугал, — буркнула она, опуская заварку в чашку и заливая ее кипятком. — Налить тебе?

— Налей, — согласился Флинт, откладывая в сторону письмо, которое держал в руках. Сольвейг достала вторую кружку.

Сказал бы кто ей тогда, пятого января, что через несколько месяцев они будут пить с Флинтом чай в ночи, вполне мирно деля одно помещение, она бы ни за что не поверила. Да и сейчас это кажется каким-то сюрреалистическим видением. Зато чай вкусный, с бергамотом.

— Поставила на Дурмстранг?

— Десять галеонов, — подтвердила Сольвейг. — А ты?

— На нас поставил. Тоже десять. А вообще отец против того, чтобы я делал ставки. Даже на чемпионате мира запретил. Сказал, что в сборной Англии давным-давно на эту тему появилась плохая примета.

Плохая примета, подумала Сольвейг, сидеть рядом с человеком, которого любишь, и знать точно, что для него это уже пройденный этап, и точка невозврата давно позади.

Они посидели еще немного, болтая о квиддиче, а утром Сольвейг оделась, зашла за Драгановым, и они покинули лагерь.

В оцеплении по контуру Антиаппрационного барьера у озера и Запретного леса выставили курсантов Аврорской Академии, между Хогсмидом и школой с помощью заряженных артефактов повесили дополнительный Антиаппарационный купол. Все это Драганов сказал, как только бросил Диагностические в пространство: все-таки не зря же они учились на боевке.

— И что делать теперь? — спросила Сольвейг, засовывая руки в карманы куртки.

— Пошли в деревню, оттуда уйдем камином. Я узнавал, со мной тебе можно пользоваться Дымолетной сетью.

— Когда вернусь, нужно будет Джека покормить, — пробормотала Сольвейг, подпинывая камушек, валяющийся на дорожке, ведущей к Хогсмиду. — Он, наверно, обижается, что так мало поесть получается...

— Ларсен, у боггартов нет мозга. Он не способен обижаться.

— Неправда. Ему не нравится, когда над ним смеются, — возразила она.

— Потому что смех делает его нестрашным. А он питается страхом. Так что завязывай. Надо выпустить твоего Джека на свободу. Ты сама говорила, что в Запретном лесу живет стадо кентавров, Джек быстро найдет себе новый источник пищи.

Сольвейг покачала головой. По-хорошему, Драганов был прав, Окклюменцию на Джеке она уже давно не практиковала, потому что, вроде бы, овладела ею на достаточном для сокрытия страха от боггарта уровне, а для развития этого умения боггарт уже не нужен, так что пора бы отпустить Джека на вольные хлеба. Но она... привязалась к нему?

Лучше бы она себе собаку завела или сову, а не ручного вредителя.

— Мне кажется, что ты нравишься Веске, — перевела она тему. Навстречу им попадались лотошники, работающие на территории школы перед матчами и после них, журналисты, пару раз ослепившие их вспышками фотокамер, но, к счастью, не сделавшие попыток приблизиться и пообщаться, алые мантии авроров тоже виднелись тут и там.

— Мне кажется, тебя это не касается, — ответил Драганов, сохраняя полную невозмутимость.

— Вообще-то, если это так, то ее могут обижать наши... взаимодействия, — подобрала, наконец, Сольвейг подходящее слово.

— И тебя это по-прежнему не касается. Я сам разберусь со всем, что связано с Веской.

— Зря ты ее притащил сюда, — все равно сказала Сольвейг. — Мне вот неприятно смотреть, как Флинт обжимается с этой своей... не помню, как ее.

— Избавь меня от подробностей, Ларсен. Пока мы не разберемся с тем, что происходит в "Молнии", я тебе все равно не дам разорвать помолвку.

Наладить отношения с Флинтом мне это все равно не поможет, подумала Сольвейг, но говорить ничего не стала. Потому что Драганова это тоже никак не касается. А с Веской у него по-любому что-то есть.

И стало даже как-то по-девичьи обидно за симпатичную массажистку. Примерно так же, как Сольвейг было обидно за себя прошлым летом. Хотя, нет, за себя было все-таки сильнее.

Хорошо, что с переходом в Хогвартс страдать по Драганову ей стало некогда. Плохо, что она сразу, в день рождения, не поняла, что те двое суток под наблюдением мадам Помфри из-за проблем с магическим ядром, были из-за ее магического совершеннолетия и выхода из-под опеки Рода Ларсен. Она столько раз была в Косом — и ни разу не зашла в банк! Ну глупо же. И вот теперь они с Драгановым обручены, хотя обоим эта помолвка нужна, как келпи — пятая нога!

И даже вполне вероятно, что проблемы в "Молнии" начались непосредственно после этой самой никому не нужной помолвки.

— Есть хочешь? — спросил Драганов, когда они вошли в деревню. — Я бы выпил кофе в том пабе, где мы встречались с мистером Ноттом. Твое посещение банка потерпит двадцать минут?

— Потерпит, — кивнула Сольвейг. — Но "Три метлы" — это на другой улице.

Даже на окраинах Хогсмида в девять утра уже кипела жизнь. Открывались продуктовые лавки, протирал витрину владелец кожевенной мастерской, бегали шумной стайкой ребятишки лет девяти-десяти, предлагая приобрести флажки с гербом Хогвартса. Будто бы ничто не напоминало о нападении недельной давности, когда пострадала немолодая жена деревенского аптекаря, которую нападавшие взяли в заложники, пытаясь скрыться от авроров. Лавку, пострадавшую от множественных Бомбард, восстанавливали, но пока только дыры заложили новым камнем. Облицовку сделать не успели. В остальном Хогсмид был прежним, ничуть не напуганным. Не то что преподаватели Хогвартса и представители силовых структур, обеспечивающие порядок на международных спортивных соревнованиях.

— Смотрите! — крикнул вдруг один из мальчишек с флажками в обеих ладонях, высоко задрав голову. Кто-то из его компании даже пальцем указал в небо на предмет мальчишечьего интереса, и Сольвейг тоже оглянулась.

Если как-то и стоило реагировать на увиденное, то, определенно, без детского восторга, потому что в небе над Хогсмидом пронеслись десять черных смерчей, оставив за собой темные дымовые полосы.

— Все по домам, живо! — рявкнул на пацанят Драганов, хватая самого старшего за плечо мертвой хваткой. — Позаботься о младших, на деревню напали!

— Хорошо, мистер, — пискнул ребенок и унесся, прихватив за собой самую маленькую девчонку с двумя бантиками в белобрысых косичках и царапиной на носу — по-видимому, сестренку.

— Кажется, Гринготтс отменяется, — достала Сольвейг палочку и поглядела на Драганова. — Я не уйду отсюда, пока это не закончится.

На соседней улице, в районе "Кабаньей головы" что-то взорвалось, и раздался пронзительный женский крик. Сольвейг сорвалась с места и бросилась туда. Драганов, витиевато выругавшись по-болгарски, припустил за ней, тоже расчехляя палочку.

Аврорский патруль был разбит наголо; покореженные тела мужчин в алых мантиях лежали на крыльце. Изломанные фигуры источали запах паленого мяса, и бурые пятна крови растеклись по брусчатке. Сольвейг осторожно выглянула из-за угла домика, служившего Аврорату опорным пунктом, и увидела четырех человек в потрепанных темных мантиях.

— Сдвоенный Målløs с двух рук, — предупредила она Драганова одними губами, вытаскивая из ботинка вторую палочку, тот кивнул:

— Давай, — бросая за угол маленькую брошку. На мгновение Сольвейг показалось, что она оглохла — такая невероятная тишина ударила ее по ушам. Она высунулась из-за угла еще раз, прицельно оглушая нападавших. Драганов связал их, и вместе они оттащили безвольные тела туда, где сами прятались минуту назад, чтобы никто не увидел их с улицы. Жители деревни, по крайней мере, большинство из них, благоразумно попрятались в свои дома, и Сольвейг была благодарна им за то, что они не лезут в самое пекло. Из-за тех, кто лез, жертв, по статистике, было больше.

— Пошли, — мотнул Драганов головой в сторону той улицы, к которой опорный пункт стоял задом, и они потихоньку пробрались между чужим садиком и живой изгородью, посаженной по периметру территории Аврората. Сольвейг вытащила из кармана маленькое зеркало, заглянула за угол. У "Трех метел" шел бой, но слышно не было ни звука, будто действие драгановского артефакта распространялось на всю деревню.

— Это побочка, — шепнул Драганов, заглядывая в зеркальце. — Из меня неважный артефактолог.

Из Сольвейг артефактолог был еще хуже, чем из Димитра, так что ничего про его таланты она говорить не стала. В конце концов, его недоделанная брошка с Чарами тишины, вполне прикрыла им задницы с теми четырьмя.

— Давай, как учили, вдоль стен, — предложил Драганов ей на ухо, но Сольвейг, заметившая вдруг в зеркальце движение, прижала палец к губам и подбородком попросила его посмотреть в зеркало повнимательнее. Через несколько секунд в нем снова отразилось движение: какой-то мальчишка с черными растрепанными волосами перебежками двигался в их сторону и был уже буквально в трех метрах. Драганов поднял бровь, и Сольвейг кивнула.

Мальчишка, сраженный Заклятием подножки, рухнул носом вперед, и Сольвейг успела ухватить его за шиворот и втащить к себе. Муффлиато у нее получилось отменно.

— Какого Мордреда ты не спрятался? — прошипела она в лицо ребенку, и тот испуганно вылупил на нее зеленые глаза.

— Папа сказал, что здесь Тедди, и велел мне найти его и спрятаться! Мой папа аврор! Он там, у "Трех метел"!

— Не вопи, — одернула его Сольвейг. — Кто такой Тедди?

— Тедди Люпин, папин крестник. Он учится здесь...

— Я знаю Люпина, — оборвала его Сольвейг. — Но его здесь нет. Он в школе.

— Но папа сказал...

— Твой папа мог ошибиться, малыш, — примирительно сказал Драганов, и тут ребенок его узнал:

— Это вы?!

— Я, — согласился Драганов. — Тихо. Видишь тех связанных дядей? — мальчик кивнул. — Это нехорошие дяди, они убили пятерых авроров на другой улице. Там, где остался твой папа, нападавших шестеро, да?

— Вроде бы да, — подтвердил мальчик, спиной прижимаясь к Сольвейг.

— Почему отец не дал тебе аварийный порт-ключ? — спросила она, разворачивая мальчика лицом к себе и присаживаясь на корточки.

— Он отправил порт-ключом домой Джейми и Лили с бабушкой, а я не успел схватиться за цепочку, — пожаловался мальчик. — Я вечно ничего не успеваю!.. И я думал, что смогу помочь папе!

— Ты очень помог папе, — заверила его Сольвейг. — Ты нашел нас. Мы поможем тем, кто обороняется у паба. Там внутри много людей?

— Не слишком, и они очень напуганы. Многие спрятались в "Сладком королевстве", там есть подземный ход в Хогвартс!

— Его заложили много лет назад, почти сразу после войны, — возразила Сольвейг. Об этом ей рассказывал Вуд еще в октябре. — Так что просто будь здесь.

— Если нехорошие дяди начнут шевелиться, брось в них вот эту штуку, — Драганов вытащил из кармана декоративную булавку. — На ней сильные Сонные чары, они отрубятся сразу. Только не урони случайно, а то сам уснешь. Понял?

Мальчик быстро закивал.

Сольвейг снова выглянула за угол. Нападавшие теснили одного отбивающегося черноволосого мужчину ко входу в паб. Стена и часть каминной трубы заведения мадам Розмерты были разрушены.

— Драг, пошли, — Сольвейг наложила на него и себя Чары незаметности, и они, как раньше сынишка аврора, стали пробираться вдоль стен домов и заборов к преступникам, чтобы зайти с тыла. Не зная уровня подготовки соперника, сложно предположить, чем они конкретно могли помочь отбивающемуся аврору, но хотя бы отвлечь на себя внимание преступников — могли. А аврор тем временем мог бы связаться со своими, наверняка у них есть какой-то свой способ. Лишь бы еще пацан за спиной не наделал никаких глупостей.

И тут резко вернулся звук, временно "отключенный" Драгановым. Сольвейг поняла, что слышит каждый чужой шаг так отчетливо, словно ей только что промыли уши. Она оглянулась на Драганова, и поняла, что чары с них тоже слетели, словно они пересекли какой-то рубеж.

— У нас гости! — обрадовался один из нападавших, заметив их, и Сольвейг без раздумий шарахнула по нему Оглушающими. Драганов занялся теми двумя, кто атаковал аврора. Тот в горячке боя сломал очки, и теперь они висели на одной дужке.

Швыряя в бандитов проклятья одно за другим, Сольвейг думала о том, как повезло ей, что колдует она одинаково обеими руками: в правую уже попало Заклинание онемения или что-то вроде него, рука повисла плетью, в плечо будто ледяные иглы воткнули — но, нет, это не ее любимое Iskrystaller, его тут просто некому знать.

Обезоружить и обездвижить спустя несколько минут удалось четверых их шести, оставшиеся двое, перегруппировавшись, держали круговую оборону, которой Сольвейг могла только позавидовать. Действовали маги очень слаженно, успевая прикрывать друг друга неслабыми Щитовыми и атакуя из-под них довольно метко. Аврор, видимо, чуть передохнув после появления нежданного подкрепления, швырнул в преступников камешком, в котором Сольвейг опознала Порошок Перуанской тьмы, когда он рассеялся в воздухе и дезориентировал колдунов, и, как только тьма рассеялась, оба мужчины были уже обезоружены, оглушены и связаны.

— Браво, аврор Поттер, — издевательский голос раздался сзади, и Сольвейг, вместе с остальными резко обернулась. Еще один маг — этого они с Драгановым точно не видели сегодня раньше, в черном балахоне и страшной белой маске (Сольвейг видела похожую в газете, когда листала подшивку "ЕП"), держал палочку у горла того самого мальчишки, которого они оставили с Драгановым у опорного пункта. Щеку мальчика пересекала глубокая царапина, какая бывает, если ударить открытой ладонью с перевернутыми камнями внутрь перстнями.

— Папа! Папа, прости, пожалуйста! — дернулся вперед мальчик, и рука держащего его мага крепче сжала ему плечо. Мальчик поморщился.

— Спокойно, Альбус, — подал голос аврор. — Все будет хорошо.

— Нехорошо врать детям, аврор. Ничего хорошего уже не будет. Бросайте палочки!

Аврор, недолго думая, отбросил палочку в сторону, шагнул вперед. Сольвейг тоже опустила на землю свою — для правой руки, которую держала через силу онемевшими пальцами; вторую она успела спрятать в рукаве. У Драганова руки и так были свободны: одну палочку в бою он сломал, вторую безалаберно выронил минутами раньше.

— Отпусти Альбуса, я выполню все, что скажешь.

— Конечно, выполнишь, — согласился голос из-за маски весьма дружелюбно.

Сольвейг покосилась на Драганова. Тот глазами показал ей, что собирается делать, и Сольвейг, стараясь не выдать себя, снова наложила на него Чары отвлечения внимания. Потом, приложив ладонь к собственной ноге, повторила процедуру и с собой.

Аврор тем временем разговаривал с террористом, и по беседе их было понятно, что Аврорат в переговоры, как правило, не вступает. Действовал мужчина крайне неловко. Было понятно, что гораздо привычнее для него было решать вопросы силовыми методами, без лишних разговоров. И еще Сольвейг показалось, что аврор понял, что они не просто решили сдуться, а потихонечку подбираются к не замечающему их колдуну.

Дальше все случилось очень быстро, даже, сказала бы Сольвейг, слишком быстро.

Раз — Сольвейг швыряет в навес, под которым стоит нападающий, Explode, и тот обрушивается, заставляя мужчину вместе с ребенком податься вперед; два — аврор бросается вперед, выбивая палочку из руки террориста; три — Драганов хватает Альбуса за рукав и прячет себе за спину; четыре — в рукопашной бандит отшвыривает от себя аврора и, выхватывая запасную палочку, бросает в сторону ребенка Бомбарду. Все, что успевает сделать Драганов — повернуться спиной и прижать к своей груди мальчишку.

— Сектумсемпра! — и из горла террориста уже фонтаном бьет алая кровь, и Сольвейг бросается у Драганову, шепчет над ним Заживляющие заклинания — все, какие знает, — у него поврежден позвоночник, мальчишка, которого он закрывал, сын аврора, заливается слезами и давится соплями, и Сольвейг не знает, что делать, потому что у нее не получается срастить взрытые заклинанием мышцы и кости, и она уже вся в крови Димитра. — Дыши, — цедит она сквозь зубы, — не смей умирать, скотина!

— Его нужно в Мунго, — советует аврор из-за ее плеча, прижимая сына к себе, но Сольвейг отмахивается:

— Не переживет аппарацию. Держите Купольный щит, мне никто не должен мешать.

Она знает, в конце концов, только один способ сохранить человеку жизнь, если сделать прямо сейчас больше ничего нельзя. И режет себе запястье трансфигурированным из чего-то под ногами кинжалом.

Чтобы ритуал прошел красиво, нужна, по-хорошему, драгоценная чаша, но в полевых условиях где она вам чашу найдет? Из камня сотворит? К Хель такие сложности. Когда крови натекает в приличную лужицу на ладони, Сольвейг смешивает ее с кровью Драганова, быстро читает четыре катрена, призывающие саму Магию сделать их единым целым, подвластным одной только ей, — и вливает в приоткрытые губы Драганова половину из своей ладони. Оставшуюся глотает сама, продолжая читать текст заклинания полушепотом.

Аврор не мешает, только глядит на происходящее с нескрываемым замешательством, и, когда Сольвейг уже понимает, что у нее снова все проходит не совсем так, как она задумывала, и сознание ускользает, он вызывает домовика и велит ему переправить всех в Больничное крыло Хогвартса.

Больше Сольвейг не помнит ничего.

* * *

— Шеф, все нападавшие доставлены в Аврорат, одиннадцатый террорист в морге. Все документы будут готовы в течение дня, — доложил Старшему аврору Поттеру Патронус его заместителя, и мужчина сосредоточенно кивнув, вернулся к сыну, которому мадам Помфри выдала кубок с успокоительным.

Сама медиведьма в это время давала распоряжения домовикам, быстро готовящим медицинскую палату внутри чемодана, про который Гарри понял, что он безумно похож на портативную лабораторию, доставшуюся Невиллу в наследство от деда; за ширмой над мужчиной, заслонившим собой Альбуса, колдовала приглашенная бригада колдомедиков из госпиталя Святого Мунго. Девушку, в которой Гарри опознал давно разыскиваемую им Электру Блэк, подоспевший целитель Эдриан Пьюси — тоже старинный знакомец — поместил в Стазис, ее готовили к помещению в подпростанство. Пьюси объяснил, что не рискнет предсказывать, сколько времени уйдет на ее восстановление (а что с ней происходит, он сам не вполне понимает), а потому лучше выиграть для нее время. Внутрь лаборатории, временно, но уже, как понял Поттер, не впервые ставшей палатой, его не пустили.

Малфой, вызванный Патронусом, ворвался в Больничное крыло вихрем. За ним по пятам следовали Нарцисса и Скорпиус Гиперион.

— Где она? — рявкнул Драко на мадам Помфри. В глазах его стоял немой ужас.

— Проходи, Драко. Эдриан уже там, — похлопала его по предплечью колдомедик, не обратив внимания на отнюдь не вежливый тон, и тот скрылся за крышкой чемодана. — Леди Малфой, хотите Умиротворяющего бальзама?

— Да, пожалуйста, мадам, — согласилась Нарцисса, опускаясь на ближайшую койку. Скорпиус обеспокоенно глядел на бабушку, сжимая ее ладонь обеими своими.

— Бабуля, не переживай, — гладил он Нарциссино запястье тонкими пальчиками. — Все будет очень-очень хорошо. Тут замечательные целители, они сделают свою работу, как положено...

Гарри, ни разу до того не видевший Малфоевского сынишку, с интересом наблюдал развернувшуюся перед ним сцену. Альбус, сидящий через две койки от Малфоев на кровати с ногами, продолжал сжимать кубок, в котором мадам Помфри преподнесла ему лекарство.

Спустя, может быть, пару минут после появления Малфоев в вотчине мадам Помфри, Драко вернулся из лаборатории, отправил Патронус с немедленным требованием явиться Максу Флинту, глубоко выдохнул, стоило серебристому хорьку умчаться на поиски адресата, подошел к Гарри.

— Я знаю, что все, что мы собираемся сделать, запрещено в Магической Британии, и всем нам светит пожизненный срок в Азкабане, если ты не прикроешь, Поттер. Я не прошу тебя о соучастии в преступлении. Я ставлю тебя в известность: твое бездействие никого не остановит. Мы должны ее спасти.

— Электра Блэк — твоя студентка, — озвучил очевидное Гарри, обходя койку Альбуса и становясь рядом с Малфоем.

— Да.

— И ты знал, что я ее искал.

— Знал, — подтвердил Драко.

— И Нарцисса знала, что Электра всегда была здесь, тоже.

— Ну, разумеется. Давай решим все наши с тобой разногласия позже? Сейчас нужно как-то спасать мою сестру.

— Она провела какой-то кровный обряд перед тем, как потерять сознание, — сказал Гарри после недолгого молчания. — Я ничего не смыслю в Кровной ритуалистике, кроме того, что она запрещена уже несколько веков, и что я позволил ей провести этот обряд, даже Щитовые держал. Тот парень умирал. Его сейчас оперируют.

— Кого оперируют? — спросил Флинт, появляясь в дверях Крыла, и Малфой повернулся к нему.

— Мистера Драганова оперируют. Мисс Ларсен требуется особая помощь. Целитель здесь бессилен.

— Чего? — не поверил парень. — Ларсен умирает?

— Она в Стазисе. Эдриан считает, что она на Грани.

— Тогда какого Мордреда мы тут стоим?

Драко выдохнул сквозь зубы.

— Иди в лабораторию, Максимиллиан. Мы с лордом Блэком скоро догоним.

— Целитель не поможет, а семикурсник — да? — изогнул бровь Гарри. — Ты чего-то недоговариваешь, Малфой.

— Поттер, разуй глаза! Это не простой семикурсник! Это сын Флинта! Вспоминай, неуч, какой у Флинтов родовой дар?

— Полеты?

Драко тихо выругался и подтолкнул Гарри к лаборатории.

— Заходи. И знай: что бы ты ни сказал, мы все равно сделаем все, чтобы ее спасти.

Гарри, кивнув Альбусу, чтобы слушался мадам Помфри и никуда не уходил, зашел в лабораторию и оказался в подпространстве.

Электра лежала на койке без одеяла в одном белье, Флинт очень бережно вел пальцем по обуглившейся коже у нее на боку.

— Это магический контур, он... замкнул на себя... короче, это он не дает ей уйти за Грань, — сказал он, оборачиваясь к Драко. — Профессор, можно, я..?

— Что вы собираетесь делать, мистер Флинт? — спросил Гарри, подходя ближе.

— Я хочу ее позвать, — объяснил Флинт, беря ладонь девушки в свою. — И да, господин Старший аврор, я знаю, что за это мне светит от двадцати лет Азкабана.

— Ты некромант, — понял Гарри. — Родовой дар Флинтов — Некромантия!

— Доперло, наконец, — фыркнул Малфой. — Макс, делай, как нужно. Старший аврор Поттер не имеет ничего против.

— Всю остаточную энергию ритуала поглотят стены лаборатории, — добавил Пьюси. — Давай, Макс. У тебя получится.

Флинт кивнул. Малфой за локоть оттащил Гарри подальше от кровати, Пьюси повесил купол Заглушающих чар. Больше от них ничего не зависело. Макс еще раз посмотрел на крестного, дождался его ободряющей улыбки, и начал читать заклинание Призыва.

— Он делал это раньше? — спросил Гарри шепотом, хотя и был уверен, что по ту сторону Заглушающего заклинания его в любом случае не слышно. Это даже хорошо: как представитель Аврората он не одобрял любых противоправных действий, особенно в том случае, если они были совершены намеренно, а ритуал на крови, который провела Электра, и любое действие некроманта были явно из таких, но как Гарри Поттер, мальчик из чулана под лестницей, слишком многого так и не понимающий в Родовой магии чистокровных в свои тридцать четыре именно по причине своего чуланного детства и следования туманным указаниям профессора Дамблдора, в финале которых он должен был умереть, но почему-то так и не умер, думал, что иногда жизнь гораздо важнее давным-давно написанных правил, которые придумали из-за того, что одни психопаты грызли других, и во время этой грызни кто-то успевал загребать жар. Из него получился весьма сомнительный лорд, это он осознавал в полной мере, Блэки бы не обрадовались (а, судя по реакции их портретов, они и не обрадовались) такому Главе Рода, но прямо сейчас в нескольких метрах от него семнадцатилетний школьник пытается вернуть с призрачного вокзала Кингс-Кросс — или как у Электры выглядит ее Чистилище? — последнего человека, имеющего самое непосредственное отношение к Роду Блэк. И будь он проклят, если хоть как-то помешает в этом.

— Он общался с матерью три года назад, — признался Эдриан после долгого молчания. — Не поднял ее, конечно, но ее... даже не призрак, так, отголосок, воспоминание... ему ответило. И, Поттер, говорю сразу: никаких зомбаков Макс никогда не создавал. Даже не пробовал.

— Я верю, Пьюси.

— Я серьезно. Он мечтает всю жизнь играть в квиддич, как Маркус, и вообще не думает о себе как о некроманте.

— Хорошо.

— Если хочешь, можешь вернуться к сыну, Поттер, — предложил Драко. — Лично я иду к матери и Скорпиусу. Это все может занять много времени. Здесь сутки — там два часа.

— Да. Идите, — поддержал его Пьюси. — Я останусь. Тебе нужно отдохнуть, Поттер. Это я тебе говорю как целитель.

Гарри кивнул и следом за Малфоем вышел в Больничное крыло Хогвартса.

Нарцисса, укрытая больничным пледом, спала, на койке Альбуса сидел Скорпиус, и мальчишки живо обсуждали предстоящую игру Дурмстранга и Кастелобрушу, на которую еще не теряли надежды попасть: до начала оставалось каких-то несколько минут.

— Гарри, может быть, ты останешься в Крыле? — предложила мадам Помфри. — Я могу сказать Джиневре...

— Нет, не надо. Не надо ничего пока говорить Джинни. Она ведь тоже сегодня на работе, — Гарри через силу улыбнулся. — Малфой, ты пойдешь на матч?

— Могу забрать Альбуса с нами, — угадал его мысли Драко. — Наши места рядом с Лонгботтомами.

— Отлично. Альбус, ты хочешь пойти на игру?

— Да! Папа, можно?

— Можно, — вздохнул Гарри. — Слушайся мистера Малфоя. Вы с его сыном, я вижу, поладили?

Альбус просиял.

Через несколько минут Малфой увел мальчишек на стадион, а Гарри лег на ту же кровать, где сначала сидел сын, прикрыл глаза и сам не заметил, как заснул.

Разбудил его через несколько часов Патронус Главного аврора Джордана Праудфута с требованием явиться в Аврорат. Гарри по голосу босса понял, что после того, как в Хогсмидских происшествиях поучаствовал его сын, грозит ему от этого дела отстранение в лучшем случае, а в худшем — и вовсе отпуск (сколько лет он уже не был в отпуске?), узнал, что Альбуса Джинни отправила в Нору, справился у мадам Помфри об изменениях в состоянии Электры ("Эдриан прислал записку с эльфом, Гарри, я сейчас ее принесу тебе") и камином отправился в Министерство.

В Аврорате шли допросы, но Гарри не останавливаясь прошел мимо всех десяти допросных, лишь краем глаза поглядев, кто из представителей ДМП задействован — и без удивления заметил в одной из комнат Гермиону. Его отстранят, и, пожалуй, он даже сам попросит об отстранении от этого дела. Тот мужчина, которого убила Электра перед "Тремя метлами", вспоров ему горло Сектумсемпрой, говорил предельно понятно: беспорядки в Хогсмиде были направлены именно на него. Кто-то знал, что он появится утром в деревне вместе со своей семьей, хотя еще вчера они с Джинни собирались прибыть на соревнования камином. Макгонагалл сама это предложила. Но почему-то он передумал в последний момент. И дай-то Мерлин, чтобы у Альбуса не было никаких проблем после произошедшего. Это пока он бодрится, и они с Малфоем-младшим были полностью поглощены квиддичем, но он, Гарри, все детство видел кошмары после чужих смертей, и он не хочет, чтобы у его сына был хотя бы один такой страшный сон.

Остановившись перед дверью Главного, Гарри развернул записку от Пьюси:

"Пошли четвертые сутки по местному времени. Макс вышел из транса четыре часа назад. Показатели в норме. Мисс Ларсен спит. Если в течение суток показатели не изменятся, я их выписываю. Э.П."

Мисс Ларсен... Гарри вдруг показалось, что Эдриан не случайно назвал свою пациентку так. Хотя, с другой стороны, он мог знать ее только под этим именем. Эдриан был Пожирателем, он не мог не узнать в мисс Ларсен дочери Беллатрикс... Это предупреждение пока ни о чем не сообщать общественности? Гарри спрятал записку в карман и приготовился к встрече с начальством.