Бог (джен)

Система распахнута, ее чёрный полог укрывает от темноты ночи, от яркости дня, преобразуя пространство этого мира в чёрную пропасть в угоду энергии разума.

Они стоят неравномерно. Их трое против одного. Взгляды скрещиваются, губы трогает ухмылка.

— Ну и как ты нашёл нас, Рицка? — Сеймею не нравится инициатива младшего брата, и он напряжен от того, что попал в неизвестную ему Систему — она душит его, вытягивает все Силы.

Рицка молчит и только смотрит на того, кого он хотел бы назвать братом — да не может. Взгляд медленно скользит против воли по Бойцам. И встречается с синими очами, полными болезненной отчаянности и страха. Боязливый и алчный взор зеленых настойчиво игнорирует.

Но слёз и мольбы не будет. Рицка решил это сразу, как только осознал всё, вспомнив многое из того, что было забыто. Тьма Системы не пугает его теперь. Он здесь — как дома. Улыбка медленно появляется на его тонких губах.

— Думаю, ты и так это знаешь, — холодные ноты голоса совсем не подходящие подростку.

Сеймей вздрагивает от тяжёлого тона. Ему кажется, что младший брат совсем не тот, кого он знал раньше. А, может, и не знал. Нет, ему не страшно, просто непривычно видеть Рицку таким... другим, не похожим на себя. Он всегда знал, что сказать, как повести себя, чтобы добиться того, чего жаждало его жестокое сердце. Но не теперь. Он ощущал эту странную, не похожую ни на что, Силу. Силу Рицки. И ему это абсолютно не нравилось.

— Если бы знал, то и не спрашивал тебя, Рицка, — Возлюбленный в упор смотрит в безразличное, замкнутое лицо брата. — И если ты пришёл за Соби, то смею тебя разочаровать: он — мой Боец и им останется.

Гулкая тишина была ему ответом, падая тяжёлыми густыми каплями по нервам, а потом раздался глухой, мрачный смех и по Системе пошли энергетические волны, омывая собой все пространство.

Сеймей с неприятным удивлением смотрел на смеющегося брата, равно как и его Бойцы, недоуменные взгляды которых скользили по тонкой мальчишечьей фигурке.

Смех стихает постепенно, сливаясь с Системой, резонируя с ней, впитываясь в полог ее действительности. А Рицка уже поднял руку с раскрытой ладонью и, словно отзеркалив его, появилась, будто из сизого дыма, еще одна фигура, полностью идентичная Рицке.

Двойники, взглянув в лицо другому, мягко улыбнулись друг другу и синхронно посмотрели на Возлюбленных, заставляя из вздрогнуть.

Сеймей сглотнул, уши прижались к голове и хвост прилип к ноге. Такое уже случалось однажды, после чего он заставил Рицку забыть, да вот перестарался. Бойцы же, ничего не понимая, во все глаза глядели на странную метаморфозу.

Для Рицки же это действо означало вернуть себе себя, попытаться вновь стать собой, таким, каким он изначально пришёл в этот безразличный и диковинный мир. Мир, что, вопреки всему принадлежал лишь ему одному. Он был Богом этого чудовищного и жестокого к нему мира, мира, который отвергал его существование, мира, которому необходимо было напомнить о самом себе.

Забытый всеми демиург, заснувший в мальчишечьем теле. Демиург, забывший самого себя, позволивший себе это сладкое забвение и вспомнивший всё. И осознавший свое главное желание. Он Бог этого никчемного мира, а значит, он вправе решить эту, казалось бы, непростую задачу в один-единственный ход.

Система зашлась гулом и вспыхнувшей разноцветьем красок энергией, сквозь которую раздался глубокий, бархатный голос:

— Соби, чего хочешь — Ты? — аметистовый взгляд проникал в самую душу.

— Рицка... — бледные губы едва разжались, в потемневших глазах застыло непонимание. — Рицка...

Возлюбленные не заметили — было слишком быстро, но оба парня уже стояли около Бойца и вглядывались в штормные очи своими невозможными фиалковыми глазами в обрамлении черных ресниц.

Сеймей резко отшатнулся от Бойцов; стоять рядом с Рицкой было невыносимо тяжело и больно, он задыхался в его неуёмной Силе, которой желал и боялся уже очень давно. Именно поэтому он так старался не допустить Рицку в Школу. Но, видимо, чему быть, того не миновать. И расплата пришла вот так вот — внезапно, как это всегда и бывает. Но он не имеет права лишиться Бойца.

— Рицка, не думаю, что Агацума тебе так уж и нужен. У тебя будет свой Боец, зачем тебе мой?

— Это Чистый Боец, Сеймей, — оглядывается на него один из парней-близнецов, второй же мягко обхватил прохладную ладонь Соби. — Он изначально свободен. Как и я. Здесь твои правила не подействуют, так как Система создана мной. А значит, я над ней. Тебе не нужен Соби, у тебя есть свой Боец. Этого вполне достаточно.

— Рицка, что ты такое говоришь? — прищуривается Сеймей, чувствуя, как, всегда хорохорившийся обычно Акаме, хватает его за запястье и тянет назад. — Он очень мне нужен.

— Я понимаю тебя, но... Ты же знаешь, Сеймей. Ты всё знаешь. Ты сам все видел, тогда и стёр мне память. Я не твоя игрушка, Сеймей. И Соби тоже, — Рицка медленно надвигался на Возлюбленных, со строгостью смотря на них, как на провинившихся детей.

А второй Рицка мягко касался руками забинтованной шеи Чистого Бойца, делясь Силой, забирая себе всю боль, причиняемую ошейником. На что Соби замер каменным изваянием, успев только кивнуть в знак согласия на заданный тихонько вопрос.

Система зашлась стоном и дрожью. Рицка был беспощадно прекрасен в своей Силе, что развевала его черные волосы силовым ветром. Глаза блестели от радости за освобожденного Бойца, что медленно опустился на колени и приник лбом к его плечу.

Возлюбленные же исчезли из Системы, как только Рицка, что шёл на них с хмурым взглядом, предъявил им счёт на те Пары, которые они успели убить, но так и не успевший получить от них ответа. А после вернулся к Соби и Рицке, который держал того в объятиях.

Соби всё ещё находился где-то за гранью миров от всего произошедшего и позволял обоим Рицкам ласково обнимать себя, шепча что-то о том, что теперь всё обязательно будет хорошо, потому что он его любит, а значит, не позволит ничему плохому с ним случится.

Он — Бог, он способен на многое.