Серые кардиналы (джен)

Как ни удивительно, никаких последствий для школы это происшествие не имело. Несмотря на то, что Нев связался с бабушкой практически мгновенно, к моменту прибытия той в школу следы преступления уже были убраны.

Надпись стерли со стены, а кошку вручили рыдающему Филчу. Как выяснилось, животное, несмотря на то что напоминало побитое молью чучело, было живо и даже, вроде бы, вполне здорово, просто находилось в подобии танатоза, которое не могло контролировать и из которого не могло выйти. Для того, чтоб вывести ее из этого состояния, нужно было зелье на основе мандрагор, которых в школе не было. По крайней мере, зрелых. С мелкими мы как раз на травологии возились, но ждать, пока они дозреют, надо было практически до конца года.

Леди Лонгботтом прибыла одна, видимо, по старой памяти и ради дружбы с директором, надеясь разрешить проблемы лично, не вмешивая остальных попечителей. Дамблдор уверил ее, что в школе все хорошо, а то, что произошло — лишь очень неудачная шалость. Злая — да, но не опасная. В конце концов, кошку Филча в школе очень не любили и желающих вывести ее из строя всегда хватало. Это прискорбно, но не смертельно, и из учеников никто не пострадал. У меня сложилось ощущение, что у директора была особая супер-сила, как у некоторых эффективных продавцов, которые умудряются "втюхать" вам какой-нибудь абсолютно не нужный вам гаджет. Потом, когда вы понимаете, что приобретение вам, как собаке пятая нога, и идете в магазин, чтобы вернуть покупку, после повторной встречи с чудо-продавцом, в итоге, уходите не только не вернув покупку, но и приобретя, в дополнение к ней, специальные сопутствующие товары, дополнительные насадки, средства "по уходу за..." и так далее. Понимание того, что вас развели, приходит к вам довольно быстро, тем не менее, в магазин выяснять отношения, вы идти уже боитесь, потому что понимаете, что, вероятнее всего, вернетесь домой, еще раз потратившись на какую-нибудь новую, не нужную вам вещь.

Наша группка гриффиндорцев отнеслась к происходящему с настороженностью, но дети — на то и дети, чтобы не уметь заострять внимание на чем-то неприятном дольше, чем на день.

К тому же, начались соревнования по квиддичу. Вуд нашел нового ловца — Стэнли с четвертого курса, а также заменил Анджелину, которая, как и Кристина, хотела покинуть команду, но не решалась, боясь подвести капитана, на шестикурсника Стивена. Перемены команде пошли на пользу, а Стэнли оказался просто кладом: такие финты вытворял, что даже Дмитрий Петрович одобрительно матерился.

Скоро жизнь вошла в свое нормальное русло. Да, по школе все еще шептались о Тайной комнате и объявившимся Наследнике, но это, скорее, от нечего делать.

Все уже практически успокоились, когда под Рождество случилось новое происшествие с окаменением. На этот раз пострадал призрак Гриффиндора...

И Лонгботтом, и Малфой сразу же отчитались родственникам. Те прибыли в школу, но поскольку пострадал всего лишь призрак — существо малоизученное и, возможно, просто израсходовавшее запас энергии и готовящееся к развоплощению, — Дамблдору удалось убедить их, что ничего страшного не случилось, и опасности для учеников не было и нет. Мне не верилось, что у Дамблдора получилось убедить изначально не вполне расположенного к нему аристократа, но, поскольку, нам никто не отчитывался, пришлось удовольствоваться тем фактом, что Малфой старший покинул школу после разговора с директором тем же вечером и так и не вернулся с проверкой.

Драко с Невиллом, тем не менее, с таким положением вещей согласны не были и искали возможность как-то повлиять на ситуацию. Они даже, в каком-то смысле, сработались и вместе обговаривали, какие аргументы привести, чтобы убедить родственников активно вмешаться, — но тщетно. Единственным результатом их инициативы и стараний стало потепление отношений между факультетами и наследниками древних семей Малфоев и Лонгботтомов.

Еще одним результатом второго нападения "наследника" стало то, что ученики начали копаться в истории школы и всерьез заинтересовались Тайной Комнатой. Тогда-то по школе и поползли слухи о каком-то чудище, которое Слизерин, по преданию, оставил в подвалах то ли для защиты замка, то ли для уничтожения презираемых им грязнокровок.

Услышав об этом, Поттер и Уизли решили, что, раз речь идет о чудовище, стоит поговорить с Хагридом — вот уж кто идеально разбирался во всякой живности. Из разговора с лесником, к которому они отправились вдвоем в ближайший же вечер, о чудище ребята ничего не узнали, зато узнали историю самого Хагрида. Оказалось, что во время его учебы в Хогвартсе что-то подобное уже случалось. Правда без фанфар, "кровавых" надписей и развешивания кошек по факельным крючкам. Просто одна девочка окаменела — и так и не очнулась. Зелье из мандрагор ей помогло мало. И скорее даже не ей, а школе и родителям, позволив распрямить конечности.

Подвыпивший Хагрид, пьяно хохотнув, уточнил, что окаменение застало девочку в, а точнее, НА туалете. От черного юмора ситуации парней передернуло.

Хагрид тяжело переживал происходящее, потому что оно напоминало ему о не самых приятных моментах его молодости. Ведь в смерти той девочки обвинили его самого, показательно наказали и исключили из школы, промурыжив несколько месяцев в Азкабане. Как потом подтвердила Августа, ни для кого не было секретом, что Хагрида обвинили просто для того, чтобы замять скандал.

Миртл, так звали погибшую, была полукровкой. И ее отец, маггл, был довольно влиятельным человеком в маггловском мире: то ли политиком, то ли бизнесменом. Он, при поддержке жены, неслабой полукровки, работавшей секретарем в Аврорате, устроил школе натуральный ад, требуя найти и наказать виновного. Полувеликан и оказался тем зернышком, которое проще всего и безболезненнее всего было бросить на жернова правосудия. Учился он все равно плохо, звезд с неба не хватал и школу бы и так вряд ли окончил...

Выбрав козла отпущения, школьная дирекция под предводительством Диппета быстро нашла "доказательства" в виде непомерной любви Хагрида ко всевозможной опасной живности, а один из старост подтвердил, что видел, как Рубеус возился с какой-то очень опасной тварью.

На вопрос, почему преступника не искали дальше, Августа ответила, что, в принципе, искали. Просто, поначалу, видимо, директор спешил притушить скандал, успокоив безутешных родителей, а уж потом, избавившись от давления родственников и властей, собирался продолжить поиски преступника и уж его-то действительно покарать, без газетной шумихи... Только тот залег на дно и, как это обычно и бывает, временное решение проблемы превратилось в постоянное.

Правда, Дамблдору удалось вызволить неудачливого ученика из тюрьмы и даже устроить его жизнь при школе. Кто-то воспринял бы это, как подачку, кто-то, как откуп. Простоватый полувеликан воспринял предложение занять пост хранителя ключей Хогвартса, как благо и великую доброту, а остальные отводили глаза, дружески хлопали его по плечу и, сглатывая горький ком отвращения к самим себе, делали вид, что все в порядке и что так и должно быть. Ведь возвращаться к тем событиям и признавать ошибку значило бы нанести удар по репутации трех основополагающих административных организаций магического мира: Попечительского совета, Администрации школы и Министерства.

Августа в попечительский совет на тот момент, естественно, не входила и ничего не имела против того, чтобы беспристрастно рассказать внуку о промахе прошлой дирекции и своих предшественников.

Собственную совесть ответственные лица, по ее мнению, успокаивали рассуждениями о том, что Хагрид, на самом-то деле, пострадал минимально: пара месяцев в Азкабане, которая на его устойчивую психику повлияла очень мало, да и палочку, пусть и сломанную, но ему вернули.

Леди Лонгботтом даже сказала, что администрация школы закрыла бы глаза, если бы тот догадался купить себе новую, главное — чтобы не светил ее перед властями. А место лесничего при Хогвартсе... Пожалуй, переверни он горы и земли, найти работы более спокойной и подходящей ему по духу, он и то вряд ли бы смог.

Все были счастливы и довольны... До недавнего времени, когда, похоже, благополучно забытая история начала повторяться.

Второе нападение наследника учеников равнодушными не оставила. Что бы ни говорил директор, ребят настораживал тот факт, что пострадало привидение, существо без плоти и, по определению, неуязвимое.

На Рождество Хогвартс готовился опустеть практически полностью. По крайней мере, на Гриффиндоре, на каникулы все уезжали домой. Гарри опять пригласила Августа, а Рон готовился вместе с братьями и сестрой вернуться в домой. Остальные изначально не планировали оставаться в школе на каникулы.

Я же поехала домой и уже привычно сдала школьные экзамены, мы всей семьей снова съездили в Альпы, с заездом к мами Мими... Но, несмотря на то, что каникулы были отличными, ощущение тревоги и надвигающихся неприятностей не отпускало.

По возвращении в школу, мы, не сговариваясь, погрузились в учебу. Даже Рон зубрил, тренировался, медитировал, как и все мы... Похоже, каждый из нас пытался максимально занять себя, чтобы не думать о плохом.

То ли в феврале, то ли в марте мы с Гарри сидели в заброшенном классе и тренировали передачу мыслеобразов. Мы оба были предрасположены к ментальной магии. Мэт дал нам несколько техник и попросил тренироваться в свободное время вместе. Мысленно разговаривать мы, естественно, не могли: в конце концов, редко кто думает словами. По крайней мере, что я, что Гарри думали скорее образами. Вот их-то мы и тренировались передавать.

Со стороны наши занятия, должно быть, выглядели забавно. У нас было три основных вида упражнений-практик. Первое состояло в том, чтобы я передавала мыслеобраз-задание, как с поленом в тот вечер в башне Гриффиндора, а Гарри пытался его уловить, понять, чего именно я от него жду и сделать это. Для выполнения второго мы садились спина к спине, я показывала разные числа, зажимая пальцы, а Гарри должен был назвать загаданное мной число и, в идеале, самому показать нужное количество пальцев на той же руке, что и я. Исполняя последнюю тренировку, мы сидели друг напротив друга, соприкасаясь лбами. О теме мы договаривались заранее и Гарри начинал говорить. Я, посылая мыслеобразы, должна была направлять его рассказ.

В тот раз мы тренировались по первой технике, пытаясь совместить тренировку с учебой. Дело шло через пень-колоду. Гарри уже исписал всякой ерундой два пергамента, но мы так и не продвинулись. Соотношение правильных ответов ко всякой посторонней белиберде составляло процентов десять, не больше, а это было даже хуже, чем обычно.

Очень скоро у нас кончился пергамент, но Гарри не хотел прекращать тренировку, пока не выровняет счет правильных ответов хотя бы до среднестатистического. С тоской осмотрев пару исписанных вдоль и поперек пергаментов, мы подумали, что чистые листы могли заваляться в одном из шкафов, шеренгой стоявших вдоль стены старого класса.

Решив, что, разделившись, мы быстрее обыщем класс, мы двинулись вдоль стены, с противоположных концов навстречу друг другу. Все шло нормально, но когда я открыла очередную дверцу, из недр шкафа на меня зашипела здоровенная змеюка!

Пожалуй, моему прыжку назад мог позавидовать молодой кенгуру в самом расцвете сил. Я мало чего боялась в жизни, но змеи, несомненно, были моим самым сильным страхом. Не фобией, нет. Я вполне спокойно могла бы подержать на руках, например, боа или еще какую-нибудь НЕ ядовитую тварь, но эта... Антрацитово-черная, она свивалась кольцами и угрожающе шипя, поднимала голову. От страха подкатила тошнота и я заорала в панике.

Ко мне подскочил Гарри и кажется, зашептал, почти зашипел что-то успокаивающее.

Змея слегка опустила голову, но все еще выглядела чертовски угрожающе. Гарри дотянулся до дверцы носком ботинка и захлопнул ее, закрывая змею в шкафу. В тот же момент входная дверь с жутким грохотом врезалась в стену, и в класс влетел Мэт.

— Что случилось?! — рявкнул он. Глаза горели, в руках застыла палочка, готовая защитить хозяина и непутевых учеников.

От пережитого страха меня в буквальном смысле трясло крупной дрожью, из глаз катились слезы, а горло сжимали истерические всхлипы.

— В том шкафу змея, — ответил за меня Гарри, — она не укусила, просто испугала.

— Змея? В школе? — опешил Мэт и пошел по направлению к шкафу. В этот момент в класс, во второй раз бабахнув дверью о стену, влетел Снейп с тем же вопросом, что и Мэт несколько секунд назад.

— Думаю, боггарт, — ответил Мэт, подбираясь к шкафу. — Сейчас проверим.

Встав на расстоянии нескольких шагов от шкафа, он невербальным заклятием открыл дверь. Из открытой дверцы повалил желтый дым. Я не вполне поняла, какое заклятие использовал учитель, но луч насыщенного синего цвета прошил субстанцию, послышался очень неприятный визг, и секунду спустя все закончилось.

Профессора, выдохнув, переглянулись и посмотрели на нас.

— Разрешите поинтересоваться, что вы здесь делали, молодые люди? — прошипел Снейп не хуже давешней змеюки.

— Повторяли трансфигурацию, — ответил Гарри.

— Поттер, стоит ли мне вам напомнить, что вне классов в школе колдовать запрещено? — с удовольствием ответил Снейп, видимо, уже прикидывая в уме, сколько баллов снимет с неосторожного представителя конкурентного факультета.

— Мы повторяли теорию, сэр, — ответил Гарри и протянул Снейпу исписанный пергамент. Да, нам казалось не лишним совмещать две тренировки в одной. Я посылала мыслеобразы трансформаций, а Гарри должен был распознать их, а также вспомнить и описать соответствующее заклинание. Так я и гоняла Поттера по пройденному материалу его самого нелюбимого предмета.

— И гостиная факультета показалась вам слишком банальной локацией, поэтому вы решили помочь мистеру Филчу с уборкой пыли в пустующем классе? — полуутвердительно продолжил Снейп.

— В гостиной Грифиндора может быть немного шумно, — посетовал Гарри, — а в библиотеке мадам Пинс была бы против разговоров.

— За каким Мерлином вы в шкаф полезли? — Снейп не сдавался в поиске причин легитимно лишить нас пары баллов.

— Пергамент кончился, — ответил Гарри, с невинным видом разглядывая собственные ботинки.

— А заклятие очищения для вас входит в разряд высшей магии, — удовлетворенно проговорил Снейп. — Что вам мешало просто стереть чернила с исписанного пергамента и продолжить писать на нем же.

Мы прикусили языки. Пускаться в дебри оправданий в стиле: "записи надо было сохранить, чтобы проверить ответы" было бесполезно. Профессор нас качественно уел. Да мы и сами поняли, что сильно сглупили.

— Что ж, мистер Поттер, я дам вам возможность отработать это заклинание, — вкрадчиво проговорил Снейп, — в компании мистера Филча. Мисс Грейнджер отработает его в лаборатории, — многообещающе продолжил он, сверля меня недобрым взглядом. — Можете не благодарить. И десять баллов с Гриффиндора: по пять на каждого, за недогадливость.

И, эффектно взмахнув полами мантии, что вызвало у меня истерический смешок, который я еле успела подавить, вылетел из кабинета.

Мэт посверлил нас взглядом пару минут и, махнув рукой, улыбнулся своей потрясающей улыбкой.

— Во-первых, поздравляю, мисс Грейнджер, у вас получился весьма качественный ментальный зов. Я как учитель распознал, кто звал, профессор Снейп же, будучи, похоже, неплохим легилиментом, просто понял, что ученик в опасности. Поздравляю, это отличная новость. Попробуйте сегодня вечером помедитировать и понять что вы делали и как. Способность звать на помощь ментально, если у вас получится это делать осознанно, вполне может когда-нибудь спасти вам жизнь. Во-вторых, смотрим внимательно, вот движение палочкой, — сказал он лихо рассекая воздух, — слово-активатор — Куидем. С ударением на "и". Ударную гласную потянуть, но не слишком. Пробуем сначала движение палочкой, потом, по очереди, слово-активатор.

Когда у обоих получилось сделать все именно так, как хотел Мэт, он пояснил, что только что выученное заклятие изгоняет мелких вредоносных сущностей типа боггарта, того существа, что напало на нас. Заодно он объяснил, чем был этот самый боггарт и чем он был опасен.

Эта мелкая вредоносная сущность относилась к классу ментальных паразитов. Мелкий дух считывал самый сильный страх наткнувшегося на него волшебника и принимал его форму. Напитавшись ужасом жертвы, боггарт атаковал. Его атака действовала по принципу стигматов: сам боггарт физического вреда нанести не мог, зато мог заставить человека искренне поверить, в то, что он это сделал. А дальше сознание человека делало остальную работу. В моем случае на теле появились бы ранки, как от укуса, а у меня самой через несколько секунд отказало бы сердце.

Профессор пояснил, что большинство обывателей не умеет пользоваться заклятием изгнания, так как для его использования надо иметь неплохой потенциал и способности к ментальному колдовству. Поэтому, как правило, они прибегали к временному решению, позволяющему частично нейтрализовать вредителя, запереть его и вызвать специалистов.

Паразит, питавшийся страхом, не выносил положительных эмоций, таких как, например, радость. Поэтому заклятие, заточенное на его нейтрализацию, звучало как "Ридиккулус" и придавало страшному образ смешного. В моем случае, змея могла бы например прикусить язык или завязаться морским узлом вроде "кулака обезьяны"*.

После импровизированной лекции нас отправили в гостиную от греха подальше. Я, по совету Мэта, разобрала случившееся в медитации, вспомнив все детали и собственные ощущения, и пришла к выводу, что мой ментальный зов на помощь усилился и напитался животным ужасом, который я испытала, увидев змею, и скачком адреналина, а крик вытолкнул зов во вне. Поскольку постоянно пугаться и орать, если мне понадобится помощь, не хотелось, я решила, что надо будет разобраться, каков обычный алгоритм действий для того, чтобы ментально позвать на помощь, и попросить Мэта посвятить этому несколько занятий.

* * *

Мы с Гарри тренировались три раза в неделю, варьируя техники. В тот день мы сидели друг напротив друга в позе лотоса, соприкасаясь лбами. Гарри рассказывал о своей жизни у Дурслей. Я старалась направлять его историю, посылая образы-вопросы и вдруг сама получила образ. После писков, визгов, поздравлений и аплодисментов себе любимым, мы поняли, что Поттер, получив мыслеобраз кузена, решил, что тот недостаточно похож: надо было сделать тушку более грушевидной, а чело — менее истоптанным интеллектом.

Мы вылетели из заброшенного класса и помчались хвастаться Мэту, не заметив, что плотно прикрытая дверь, которую в начале тренировки мы даже, вроде бы, заперли на шпингалет, была открыта.

У учителя мы просидели минут двадцать, обсудили, должны ли измениться наши уроки и самостоятельные занятия, и если должны, то как, и на что нужно будет сделать упор в дальнейшем.

Время начало подбираться к комендантскому часу и Мэт вызвался нас проводить до башни.

В районе третьего этажа из-за поворота коридора навстречу нам вышла Джин. Я подумала, что уже очень давно с ней не общалась и за это время девочка как будто успокоилась: поведение выровнялось, исчезла ее вечная наивная и дурацкая жеманность, с ребятами и братом она начала общаться значительно более ровно и довольно много времени проводила вдали от нашей компании, что меня, естественно, более чем устраивало. Я была абсолютно довольна этой метаморфозой и, честно говоря, абсолютно не интересовалась ее причинами.

— Ой, Гарри, как удачно, что я тебя встретила, — сказала она, скромно потупившись, — мне нужно взять в библиотеке несколько книг и одной донести их до башни будет немного тяжело. Помоги мне, пожалуйста.

Поттер, будучи парнем добрым и воспитанным, ответил согласием. Договорившись встретиться в факультетской гостиной, чтоб доделать домашнее задание, мы разошлись: я с Мэтом продолжила путь в башню, а Гарри с Уизли пошли в библиотеку.

Мы завернули за угол и прошли по коридору почти до конца, когда увидели, что пол залит водой. Мэт приостановился, оглядываясь и пытаясь понять, откуда потоп. Меня он задвинул за спину, на всякий случай, как он сказал с улыбкой.

От стены справа пошел какой-то странный гул, и Мэт, обернувшись на него, попятился. За нами была ниша с рыцарскими доспехами, за которые он меня в итоге и затолкнул. Дальше все произошло очень быстро. Резкий грохот, Мэт, громогласным голосом приказывающий мне присесть и не высовываться, и, без паузы, что-то похожее на заклятие, высокий, очень неприятный свист, громкое шипение, рокот камней и, наконец, тишина. Полная и абсолютная тишина...

Выждав еще несколько секунд, я осторожно подняла голову и, встав на корточки, заглянула за доспехи. Перед ними, широко расставив ноги, отставив левую руку назад, в защищающем жесте и направив правую вперед с зажатой в ней палочкой в боевой позиции, замер Мэт. Все выглядело достаточно спокойно, поэтому я выползла из-за доспехов и, встав за спиной у Мэта, тихо позвала его по имени. Потом еще и еще раз. Мне почему-то было страшно обходить учителя и заглядывать ему в глаза. Я дергала его за мантию, зажав в кулаке материю, и, где-то в глубине души, понимала, что это было бесполезно.

Сама того не замечая, я заплакала, и, потянувшись, обняла Мэта за пояс. Появилось ощущение, что я обнимаю восковую фигуру. Истерика и паника накатили удушливой волной, заставляя раскрыться рот в немом крике.

Я ничего не слышала и не понимала. Меня трясло, я, кажется, все-таки закричала... я рыдала навзрыд, цепляясь за учителя, как за спасательный круг... Кто-то попытался оторвать меня от него, но для меня это было немыслимо и я забилась, пытаясь освободить руки и вырваться. Меня отпустили, но попытались вновь — лишь усилив мою истерику. Я не знаю, сколько это длилось, но в какой-то момент мое тело вытянулось в струну, распрямляясь, и начало заваливаться на бок. Меня подхватили, не давая упасть. Сознание решило, что это был перебор и отключилось.

* * *

Очнувшись, я долго не могла понять, что происходит. В горле першило, глаза не фокусировались, было ощущение, что тело отекло и было тяжелее обычного килограммов на сто.

— Доброе утро, — я повернулась на голос и увидела бледную Помфри, наполовину скрывшуюся за ширмой. Красные глаза женщины и руки, сжатые в кулаки, заставили вспомнить о том, что предшествовало моему пробуждению в больничном крыле.

— Что с профессором Спенсером? — вопрос вырвался из горла с жутким хрипом. Я с тревогой смотрела на медсестру, и понимала, что не хочу услышать то, что она мне ответит. Если бы Мэт был в порядке, вряд ли бы медсестра смотрела с такой болью, сочувствием и слезами на глазах.

— Вы еще слишком слабы. Отдыхайте, — прошептала она и попыталась скрыться за ширмой.

Я, прикусив ладонь, свернулась в позу зародыша и беззвучно заревела. Медсестра вернулась через несколько минут и влила в меня отвар, который я узнала по запаху — все таки, сама готовила. Пустырник, мята и, перекрывающая остальные ароматы, валерьяна — это было успокоительное. Я приподнялась и, осушив кружку, вновь свернулась калачиком на кровати и медленно, неохотно провалилась в тяжелый липкий сон.

Во второй раз меня разбудили крики. Кто-то очень несдержанный орал, причем, кажется, уже довольно давно.

— Да вы е..., директор! Два окаменения с начала года, причем один из окаменевших — призрак, и вы ни Мордреда не сделали?

— Опасности для учеников не было, — холодно ответил второй.

— И как, позвольте поинтересоваться, вы это определили?

— Руфус, — напряженно проговорил директор, — здесь не место и не время для подобных разговоров. Мы вполне можем вернуться в мой кабинет и я отвечу на твои вопросы.

— Знаешь, Альбус, — неприязненно ответил неизвестный Руфус, — на данный момент, мне искренне ср... на твои оправдания. Я более чем уверен, у тебя их тысячи: одни убедительнее других, как, впрочем, и всегда. И ты опять выкрутишься и выйдешь сухим из воды. Только ты забываешь, что я аврор, мне твоя политически-корректная болтология не сперлась. Понял меня? В твоей школе пострадал МОЙ человек. Да, ты нанял его, как учителя, но он всегда оставался нашим внештатным сотрудником. И, — вкрадчиво и многообещающе продолжил он, — пока я не получу формального запрета на расследование сверху, я буду методично переворачивать твою вотчину по камушку, пока не узнаю, какая с... это сделала.

— Руфус, это школа, выбирай выражения, — возмутился директор.

— А сейчас я хотел бы пообщаться со свидетельницей происшествия, и твое присутствие мне не требуется, — проигнорировав комментарий Дамблдора, заявил аврор.

— Тебе, может быть и нет, а она имеет право на присутствие взрослого мага во время разговора с тобой. К тому же девочка спит, ты же видел. Она и так много пережила, не добавляй. Дай ей прийти в себя! В конце концов, она — не одна из твоих подчиненных, ей тринадцать! Даже такой солдафон, как ты, должен понимать, что ей нужно время, чтобы успокоиться.

Вот как раз терять время я не собиралась ни в коем случае. Я хотела узнать, что с Мэтом и, если информация, которой я располагала, могла помочь спасти его, я была готова провести все свое время до конца учебного года и дольше, если понадобится, вспоминая и рассказывая детали случившегося. Поэтому я попыталась усесться на кровати и кряхтением привлекла внимание спорщиков.

Руфус, суховатый мужчина среднего роста с незапоминающейся внешностью и военной выправкой, заглянул за ширму.

— Добрый день. Я слышала окончание вашего разговора и буду рада ответить на ваши вопросы, — перешла к делу я.

— Мы все таки разбудили вас, мисс Грейнджер? — озабоченно спросил Дамблдор. — Если вы устали и хотите отдохнуть еще, у вас есть это право. Вы не обязаны отвечать на вопросы мистера Скримджера сию секунду.

— Если есть возможность помочь профессору Спенсеру, я буду рада оказать любое содействие... Но с одним условием, — поспешила добавить я, боясь, что если я не использую эту возможность, второй такой может и не подвернуться, — я хотела бы знать, что с ним. Пожалуйста, скажите мне, и я предоставлю вам всю информацию о произошедшем, которой располагаю.

— Он в коме. — просто ответил Руфус. — Мэт вот уже второй день находится в глубокой коме. Мы дали ему зелье на основе мандрагор, что позволяет снять окоченение. Это даст нам возможность поддерживать его мышцы в тонусе. Но сможет ли он выйти из комы и как она на нем отразится — этого мы знать не можем.

— Спасибо... — ответила я и, прикрыв глаза, чтобы сконцентрироваться, принялась рассказывать все что произошло с момента выхода из кабинета Мэта.

* Спасибо Найрхасу за подсказку http://kayrosblog.ru/post134520982