Серые кардиналы (джен)

Еле удержавшись на ногах от резкого толчка в спину, я раздраженно обернулась.

— Теперь ты водишь! — взвизгнула Луна и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, припустила по пляжу.

— Я же сказала, что не играю, — трубно выдохнув, буркнула я.

Луна затормозила, и обернувшись, сделала пару неуверенных шагов ко мне.

— Ну Мия, ну пожалуйста. — законючила девчонка, — они все знаешь, как быстро бегают— я за последние десять минут уже третий раз вожу. А ты же постоянно тренируешься! Даже непонятно кто кого гоняет: ты Чарли или Чарли тебя! Ты их всех в один момент пересалишь.

Прищурившись, я окинула взглядом друзей. Ребята слаженно сделали пару шагов назад.

— Маленьких, значит, обижаем. — кровожадно улыбнувшись протянула я, — идем, значит, по пути наименьшего сопротивления?

— По какому пути? — заинтересовался Рон.

Его перебил Симус:

— Без разницы, дружище, — и начал медленно, шаг за шагом, отступать к воде: — Двигай, пока не поздно!

— Кого двигать? — все еще не вполне понял Рон.

Я как раз закончила аккуратно складывать полотенце и сняла сандалии.

— Вот теперь — без разницы, теперь — поздно, — пробормотал Невилл и, схватив Уизли за плечи, выдвинул его перед собой, прикрывая собственное отступление, а сам помчался куда-то в район скал.

— Берегитесь моего гнева! — взвыла я и сорвалась в забег.

Бесспорно, это были лучшие каникулы, из всех, какие можно было придумать! На дворе было начало августа, а казалось, что прошел, как минимум, год — столько всего интересного, захватывающего и волшебного, во всех смыслах слова, мы увидели и узнали за это время.

С чего бы начать? Пожалуй, с начала!

Еще до отъезда на каникулы мы согласились на том, что заслужили отдых. Прикинув, как провернуть аферу, мы разъехались по домам. За неделю родители, наслушавшись наших скорбных вздохов и насмотревшись на наши постные лица, посовещались между собой и решили, что после богатого негативными эмоциями учебного года детишкам стоит отвлечься. Еще пара-тройка удачно вброшенных слов со стороны чад — и они подхватили и присвоили себе идею устроить нам всем вместе веселые и познавательные каникулы: с путешествиями по магическому и маггловскому мирам, с новыми знакомствами и кучей положительных эмоций.

Кстати, по нашему настоянию к нашим родителям присоединился и папа Луны. Слегка не от мира сего, он сильно раздражал Дэна своими манерами, видом и вкрадчивым голосом.

— Ну да, «поэт»… Бывает, — невозмутимо пожимала плечами Эмма, — Зато отзывчивый! И девочку свою как любит...

— Я еще посмотрю, что он запланировал, — не сдавался Дэн, — и что это вообще за зверь такой, «морщерогий кизляк»! Если он курит что-нибудь не то или там грибы какие-то веселые ест, я свою дочь к этому хиппи от магии не отпущу…

Они часто так пререкались и заканчивался спор всегда тем, что во-первых, Лавгуд уже давно воспитывал дочь один, и та до сих пор была жива и здорова. Это, в принципе, было хорошим доказательством того, что он был не так уж плох как родитель. Во-вторых, программа отдыха визировалась большинством голосов родительского собрания, поэтому эксцентричному волшебнику никто бы просто не позволил устроить что-либо совершенно из ряда вон. А зная его репутацию, можно было быть уверенными, что предложенные им развлечения и маршрут рассмотрят с особой тщательностью. В худшем же случае Невилл всегда мог связаться с бабушкой.

И, в конце концов, в пользу Ксенофилиуса, которого отец по-доброму переименовал в «Ксилофониуса», что сильно раздражало Эмму, говорил и тот факт, что он сразу и с энтузиазмом поддержал начинание и был готов всесторонне в него вложиться: как в финансовом, так и в организационном планах. А ведь были и такие, для кого благо собственных детей стояло не на первом месте. По крайней мере, по мнению Эммы.

Проблема, как всегда, была с родителями Парвати и Рона.

Индиец, естественно, как и прошлым летом, собирался отправить дочь с сестрой в Индию. Оно и понятно, мастера-близнецы в артефакторике были на вес золота, а возможно, и дороже. Но, с другой стороны, оставить дочь на каникулы в обществе двух неприкаянных наследников родов, прорекламировать свои мастерство и ремесло и лишний раз мелькнуть перед светлыми очами леди Лонгботтом тоже выглядело безумно привлекательно. Как человек... назовем это качество "бережливый", делец не смог решиться на что-то одно и попытался и рыбку съесть, и ног не намочить. И грибов еще, походя, найти... уже собранных, чищенных и желательно, исключительно белых...

Безуспешно пытаясь выдать алчный блеск глаз за скупые мужские слезы, он заявил, что Падма-таки отправится на лето к старому мастеру сикху. А чтоб безутешная малышка Парвати легче пережила разлуку с сестрой, к ней на лето присоединится его сыночек и возлюбленный наследник, очаровательный монстр Раджеш. Пусть, мол, с девочкой будет кто-то родной.

Слава Богу, выступление его сына на позапрошлое Рождество было слишком запоминающимся. Чувствовалось, что живое и яркое воспоминание об этих фонтанирующих энергией и акустически невыносимых пятнадцати килограммах непосредственности и наглости встало перед глазами у всех, кто имел несчастье с ним познакомиться.

Даже самые скромные и воспитанные родители попытались намекнуть мистеру Патилу, что этa идея, как бы сказать?... Не блестяща. "Не та возрастная категория", в компании "И так уже десять детей, за которыми нужно приглядывать, а это немало"… Aргументов было много. Но непробиваемый артефактор только шире улыбался и, казалось, перестал понимать английский. Он беспечно отмахивался, заявляя, что все это пустяки, его мальчик — "просто ангелочек и никому не помешает".

Этот полонез незамеченных намеков продолжался бы долго, но не выдержал отец Фэй. Импозантный мужчина, щегольски щелкнув крышечкой карманных часов, негромко констатировал с ленцой, что если мистер Патил не умерит свои аппетиты…

— Мия, он отчитал его, как школьника, — не скрывая восхищения, под угрюмое сопение Дэна, рассказывала потом Эмма. — Но добил его твой отец, заявив с таким аристократизмом, которого я от него в жизни бы не ожидала, что умение не замечать намеки, возможно, полезно для лавочника, но в культурном обществе…

Дэн, в этот момент мочаливший ни в чем не повинный журнал, наконец, слегка расслабился и позволил вовлечь себя в обсуждение калейдоскопа цветов, которыми последовательно заливалось лицо артефактора: от пунцово-красного и до землисто-серого. Что, учитывая его темную кожу, выглядело особенно впечатляюще.

Проблема с Уизли была сложнее. И дело было даже не в прозаическом и вечном для этой семьи вопросе нехватки презренного металла.

На втором летнем родительском собрании наши старшие попытались примерно набросать план на лето и установить очередность семей, которые должны были принимать или куда-то везти нашу банду, и размер взносов с каждого. Пропустив первую встречу «по семейным обстоятельствам», Уизли почтили своим присутствием второе собрание. С опозданием на полчаса в малую столовую, где уже обосновались остальные, ввалился Артур. Узнав, о чем ведется речь, он уперся рогом и заявил, что истинная пострадавшая во всей этой истории — его дочь, и именно ей будет предоставлено все время и внимание его семьи этим летом. А парни? А что парни? Они-то тут при чем?

К слову, Рон писал, что юная манипуляторша уже давно оправилась от шока, но, поняв, что изображая умирающего лебедя, сможет получить от родителей вдвое больше прежнего подарков, ласки и внимания, вовсю пользовалась положением жертвы.

Окончание собрания вышло скомканным, ничего в итоге решено не было. Следующую встречу назначили через неделю, надеясь, что за это время «либо шах, либо ишак», то есть все уладится как-нибудь само собой.

Спустя пару дней Рон обрадовал нас вестью, что его мама выиграла тысячу галлеонов в волшебную лотерею. Мы было облегченно вздохнули, думая, что проблема решена. Как бы не так! На осторожное замечание Рона, что было бы здорово, если благодаря этому выигрышу он смог бы присоединиться к остальной компании на каникулах, его отец отреагировал, мягко говоря, крайне негативно. Друг не особенно делился деталями, но было понятно, что наслушался он более чем достаточно, чтоб почувствовать себя мерзким эгоистом, не желающим видеть и принимать в расчет ничего, кроме своих желаний.

— Нет, ну в чем-то отец, наверное, прав. В Мунго ей несладко пришлось... да и вообще, со следующего года она будет совсем одна. Всё и все вокруг будут незнакомы...

— Прямо как когда мы приехали в Хогвартс, да, Герм?, — не выдержал Финиган.

— Да, но Хог, он все-таки в Англии! — не сдавался Рон.

— В Шотландии, — педантично уточнила Фэй, — а учитывая, что ни Герм, ни Симус о магии не знали, для них это был вообще, считай, другой мир.

— Не съедят ее в Болгарии, — примирительно вставил Гарри.

— Она сама кого хочешь схарчит, — испортил хорошее начинание Дин.

— Да ну вас!... Ну да, она не нежная роза. Да я и сам больше беспокоюсь за тех, кто окажется вокруг нее, чем за нее саму, но... это же ненормально! Ей двенадцать! Она просто мелкая девчонка, которая, ко всему прочему, недавно пережила сильное потрясение, месяц пролежала в Мунго и вообще...

— Ты сейчас маму или папу цитировал? — спросила Луна, которой мы оперативно сообразили личный блокнот.

— Папу... Но какая разница, он прав!

— Ты правда так думаешь? — включилась Лаванда, — или ты просто уважаешь его мнение, потому что он старше и он папа?

— Куда ты ведешь, Лав?

— А туда! Рон, послушать тебя, так складывается ощущение, что взрослые — это какой-то совершенно отдельный вид человека, умный, рассудительный... На самом деле взрослые отличаются от детей количеством знаний и опыта. И все! И они их, кстати говоря, еще и не всегда умеют правильно использовать. Ты же сам нам рассказывал, как ваша нежная и ранимая девочка, когда вчера опять каталась по перилам, пока родителей дома не было, в очередной раз слетев с лестницы, разбила мамину вазу и обвинила в этом близнецов. И ни твоя мама, ни твой папа, даже приличия ради, не попытались узнать версию твоих братьев. Нет, Рон, возможно, когда-нибудь она проникнется мыслью о том, что семья — самое дорогое, что есть на этом свете, и ей будет грустно, что тебя нет рядом, и она правда захочет вашего внимания. Но пока ты ей нужен по большей части, как мишень для косточек из-под черешни, пока ты копаешься в огороде, а она, бедняжка, отдыхает в своей комнате.

Несмотря на то, что нам вроде бы удалось доказать ему, что ничего предосудительного он не сделал, а желание провести каникулы с друзьями — не блажь, парень, похоже, внутренне уже подготовился к тому, что он в очередной раз пролетит, как фанера над Парижем. Ведь что бы мы ни говорили и какие бы аргументы ни находили, мы были далеко, а отец — рядом.

Артур с завидным упорством выговаривал сыну, убеждая его, что тот обязан оставаться в семье, ухаживать за сестрой и провести с ней как можно больше времени. Ведь «Наша маленькая Джинни со следующего года будет учиться в Дурмстранге! О, моя доченька!».

"Ничего, если мы выжили, то и они выживут." — угрюмо бурчал в ответ Рон, получал подзатыльник и понуро плелся в сад, гонять гномов.

Да, Молли поговорила с Помоной и та вошла в положение. Спокойно жить и учиться в школе после всего, что там случилось, никто бы девчонке не дал. Решение о переводе было беспрецедентным для Хогвартса, но более-менее привычным для Шармбатона и Дурмстранга. После подачи заявлений и заполнения анкет, предоставленных Хогвратсу, родителям Джинни и самой девочке администрациями школ, в Нору прилетели две совы.

Очаровательная маленькая сипуха из Шармбатона принесла письмо с вежливым, но твердым отказом. В качестве объяснения витиеватым почерком с кучей завитушек мсье Куртруа, заместитель директора, писал, что "исходя из результатов теста личности, школа не может дать гарантии, что мадмуазель сможет влиться в коллектив и найти свой круг общения" подтекстом шел вывод, что все будет скорее наоборот. Надо думать, что тем вечером, у почтенного мсье знатно горели уши — столько всего доброго и почтительного в его адрес было сказано Артуром, Молли и самой, внезапно ожившей, Джинни.

Здоровенный и злющий филин из Дурмстранга принес письмо, в котором говорилось, что если девочка согласна поступать на первый курс и за лето пройти ускоренный магией курс болгарского — ее примут. Вторым листком шел список необходимых покупок и небольшая книжка со школьным уставом. Список был значительно короче того, что предоставлялся Хогвартсом. По сути, кроме перечисления годового взноса в восемьдесят галлеонов, детям, обучающимся на трех первых курсах, надо было привезти в школу себя, сменную повседневную одежду и солидный запас пергамента и чернил. И все!

Дело было в том, что обучение в Дурмстранге было организовано весьма отличным от Хогвартса способом. Во-первых, в общей сложности, длилось оно восемь лет. Во-вторых, в первые три года учебный год для детей начинался в августе. Для новичков — с подготовительного курса, для второго и третьего годов — с повторения прошлогоднего материала и выполнения домашнего задания на лето. Да, в Дурмстранге проблему колдовства на каникулах решали радикально. Котлы, ингредиенты, учебники, книги, лекции — все оставалось под присмотром администрации в школе: зачем давать в руки безголовым малолеткам то, с помощью чего они вполне могли взорвать и себя, и свой дом, да и всю улицу? После трех лет обучения, когда дети осознавали опасность, которую могло представлять собой неумелое колдовство и собственную ответственность как мага, им начинали выдавать на дом учебники для подготовки домашнего задания вне школьных стен. Вывозить из школы волшебные палочки дозволялось лишь по достижению совершеннолетия.

Рон зачитывался уставом Дурмстранга, как Лаванда — светской хроникой. Ему очень нравились описанные в нем принципы, командный дух с легкой примесью соперничества, отсутствие деления на факультеты по личным качествам или родословной... Сказать по правде, то, что он переписывал из буклета, хотелось отправить Помоне. Для размышлений.

Так вот, хозяйственный Артур, видимо, порадовался короткому списку покупок, и опечалился, увидев сумму годового взноса и необходимости платить репетитору за ускоренный курс болгарского языка. Не знаю, что им двигало, но рискну предположить, что мистер Уизли решил, что с его способностью зарабатывать и копить деньги, необходимость выплачивать такую сумму разом каждый год могла стать проблемой. Иначе зачем бы он объявил сыновьям, пока Молли с Джинни были в Мунго, что выигрыш пойдет на оплату разом всех восьми лет обучения, репетитора и покупку всяких мелочей к школе для их сестры? Остальную часть выигрыша Артур хотел спустить на хозяйственные нужды — Нора рыдала о ремонте уже лет пятнадцать. А что останется, гулять так гулять, он великодушно предложил просадить на поездку к Биллу в Египет. В конце концов, порт-ключ предоставлял сам Билл, а проживание в палатке на территории исследовательской базы не должно было дорого стоить.

Чем дольше я читала отрывочные отговорки Рона, тем больше меня терзали сомнения, а в курсе ли почтеннейшая миссис Уизли того, что творит ее дражайший супруг. Финансами семьи, насколько я поняла прошлым летом, заведовала она. И трудно представить, что эта рачительная дама не попыталась бы банально оставить некую сумму «на черный день». Или, что она, по словам Рона, очень радушная хозяйка, всегда с удовольствием принимавшая гостей, отказалась бы от знакомства с друзьями ее сына?

Я поделилась сомнениями с Невиллом. Невилл поделился моими сомнениями с бабушкой. Бабушка мучиться сомнениями не любила и в ту же секунду отправила Молли сову. Постаревшая усталая женщина явилась к Лонгботтомам пару часов спустя. Дамы закрылись в кабинете, куда десять минут спустя вызвали домовика, чтоб потребовать у него бутылку шерри и закусок. Через час заказ был сделан снова… А потом еще раз… Как бабушка поднималась в свою спальню ни Невилл, ни Гарри не видели. Но после отбытия благородных леди малая гостиная благоухала так, что домовики хмелели.

Отчет о том, что дала моя идея, продолжил Рон.

«Невилл, Гарри, что моя мать у вас делала?! Она вот буквально минут двадцать назад вывалилась из камина, вся в золе, как трубочист, с всклокоченными волосами, и пахла, как дядя Маркус после посиделок на Рождество. Оглядела нас, странно покачиваясь, и выдала: «Что, не спится без мамки?». Потом сфокусировала взгляд на отце. И вот когда она его увидела, мы с Фредом и Джорджем как-то резко обрадовались, что он сидел в кресле, а мы на диване. Отдельно. Потом она его поманила пальчиком, они поднялись к себе и, пока не наложили заглушку… Я думал, я боюсь пауков. Не-е-е-ет. Я боюсь баньши. И мамы…».

Как и следовало ожидать, Артур моментально капитулировал. Сеанс шерри-терапии пошел Молли на пользу. Она привела себя в порядок, навела шухеру в доме и перестала подскакивать, как заполошная курица-наседка каждый раз, когда ее дочь слабым голосом, слышимым, тем не менее, через три этажа, требовала принести или сготовить или купить ей очередное что-то. А то и ворчала в ответ, что дочь у нее «не инвалид: руки-ноги есть. Встала и сделала!»

По итогам очередного родительского собрания, прошедшего с участием рыжей фурии, план на лето был более-менее составлен. Каникулярный марафон стартовал в конце июня с экскурса в магическую историю, обусловленные ею традиции, социальную систему, светскую жизнь… Леди Лонгботтом хотела добавить к своей программе еще и курс политической грамотности, но посмотрев на внука и воспитанника, а точнее на их распахнутые в панике глаза, решила не перегибать палку.

В итоге, должна признать, получилось не так страшно, как звучало. Нашу компанию из десяти человек расквартировали в Лонгботтом-мэноре. Первые два дня нас натаскивали по этикету, который по сути не особенно отличался от общечеловеческого и мог быть резюмирован просто: не хочешь выглядеть идиотом — сиди смирно, не отсвечивай.

— Воспитанные юные леди и джентльмены говорят лишь, когда к ним обращаются. Даже если тема разговора вам интересна. Лучше умно промолчать, чем испортить себе и без того пока несуществующую репутацию, сказав неуместную глупость. Также, молодые люди, стоит избегать монологов. Чтобы прослыть учтивым собеседником, стоит научиться слушать и задавать вопросы. Это относится не только к этикету, — вещала леди, похлопывая в такт словам сложенным веером по ладони, — о чем угодно, даже о том, в чем, как вам кажется, вы разбираетесь, вам есть что узнать нового, просто поверьте опыту. Слушая, вы сможете либо узнать что-то новое об объекте разговора либо о вашем собеседнике. В любом случае, слушающий всегда останется в выигрыше. К тому же, спросив о мнении собеседника, вы покажете ему, что он вам интересен, что вы уважаете его и его мнение. А люди чаще всего расположены к тем, кто расположен к ним.

Тонкую науку обращения со столовыми приборами, за которую особенно переживал Рон, леди Лонгботтом прокомментировала в первый же вечер, за ужином:

— Заклинаю вас, молодые люди, только не вздумайте считать зубчики у вилок и подозрительно рассматривать форму ножей. Вас это выдаст с головой и, как бы умело вы ни обращались потом с приборами, над вами все равно посмеются и будут относиться к вам свысока. В хороших домах на стол накрывают в четком соответствии с количеством и типом блюд. Соответственно, около вашей тарелки будут только нужные приборы: в том порядке, в котором они вам понадобятся. Вам достаточно брать крайние и, закончив с блюдом, оставлять их на краю тарелки. Безусловно, везде есть свои хитрости и сложности, но нам важно понять и идеально отработать базовые навыки. Как очищать креветок от хитинового панциря вилкой и ножом, мы пока разбирать не будем.

В плане одежды, парней заставили обрядиться в костюмы-тройки. Было заметно, что кроме, пожалуй, Невилла и Гарри, над которым старая леди уже поработала, ребята чувствовали себя в этих нарядах крайне неуютно. Лично у меня мальчишки вызывали ассоциации с котом Феликсом, которого кузина Мелани нарядила в маечку. Точнее с котом в тот момент, когда его, уже наряженного, поставили на пол. Бедное животное замерло ровно в том положении, в котором находилось, когда его лапы достигли пола. Постояв так несколько секунд и осознав, что неудобная штуковина пропадать не собирается, кот, как стоял, завалился на бок. Так вот, выражения глаз парней были точно как у Феликса, когда он, лежа бревном на полу и тихонько подвывая, круглыми, как плошки, глазами смотрел на ржущих людей, моля о спасении.

Для меня у леди Лонгботтом тоже были идеи. Мой гардероб ее не устроил, поэтому ко мне отрядили двух домовушек, которые позаимствовали несколько платьев из каких-то древних запасов, слегка адаптировали их под магическую моду этого лета и подогнали по фигуре.

Длиной в пол, с высокой талией, три, как близнецы, похожих друг на друга платья пастельных тонов следовало носить с высокими, выше локтя, атласными перчатками и заколотыми в пучок волосами. Взглянув на себя в зеркало, я подумала, что попала в роман Джейн Остин.

После первых двух дней общего курса мы заучили, кто есть кто в волшебном мире, по альманахам, похожим на те, что публиковались Хогвартсом для каждого выпуска. Наши спины оставались ровными даже тогда, когда строгая леди не смотрела в нашу сторону, а Рон продолжал с изяществом использовать и вилку, и нож, даже когда на его тарелке закончилась отбивная и осталось только пюре.

На третий день начались вечера по интересам в музыкальном салоне. Леди Лонгботтом одного за другим приглашала видных деятелей современного волшебного общества: нескольких представителей Визенгамота, чтоб те рассказали о принципах законотворчества, видных научных деятелей в области зельеварения и алхимии… Видимо, чтобы объяснить нам контекст взаимоотношений магического и обычного миров, были приглашены несколько министерских начальников отделов, деятельность которых была хоть в какой-то мере связана с регуляцией отношений с магглами. Мистера Уизли среди них почему-то не было. Рона это, естественно, немного задело и промучавшись минут двадцать выбором правильной формулировки и проконсультировавшись с Лавандой, парень набрался храбрости и попросил хозяйку дома уделить ему пару секунд.

Мне было интересно, что ответит леди. и я, как мне казалось, незаметно, сделала шаг в сторону Рона... И с прискорбием осознала, что любопытство было общим пороком поголовно всей нашей компании. Вся банда, как притянутая магнитом, слитно придвинулась к Уизли и хозяйке мэнора.

Ситуация вышла крайне дурацкая… но не бесполезная. Мистер Стиллнесс, полненький маг с округлым лицом и потрясающе умными и цепкими черными глазами, представившийся начальником отдела внутренних расследований, хитро посмеиваясь в усы, выдал нам лекцию о науке получения информации. О том как распределить роли между сообщниками в нелегком шпионском деле, о принципах невербальной коммуникации и скрытых посланиях, которые знающие люди могут расшифровать всего лишь проанализировав положение рук собеседника… По окончании монолога я поняла, что у Фэй и парней появился новый кумир.

Потом, к восторгу Лаванды, да и всей нашей компании, не оставившей идеи об организации выпуска собственного печатного издания, на огонек заглянул мистер Шардон, наш заочный и невольный пособник и по совместительству главред Пророка. С ним прибыли несколько ведущих журналистов экономической, политической и научной колонок.

Мы старались изо всех сил держать себя в руках, боясь показаться навязчивыми. Тем не менее, цепкий и приметливый взгляд акул пера заметил и наш интерес, и жалкие потуги этот интерес скрыть. Журналисты посмеивались в усы и со значительно большим, чем мы успехом, играли во внимательных слушателей. Первой сдалась Лаванда и, воровато оглянувшись на леди Лонгботтом, как раз вышедшую из комнаты, чтобы дать указания относительно десерта, уставилась горящими глазами на гостей. Искреннее восхищение подруги сыграло там, где провалилась светская наука леди Лонгботтом. Поддавшись энтузиазму девчонки, журналисты начали травить байки, давая с каждой минутой все больше информации о медиа-кухне волшебного мира.

Неделя у леди Лонгботтом подошла к концу и мы, ухватившись за длинный шарф, провалились в телепорт. Приземление вышло жестким, ибо из мэнора мы попали... в НОРУ. После легкого завтрака на фарфоре, с ровными спинами и в костюмах-тройках, под впечатлением от строгой науки этикета леди Лонгботтом и...

— Ну наконец-то!!! — с непривычки громкое восклицание резануло по ушам, — Так, Рон, давай с парнями быстро наверх! Твоя комната, комната Фреда с Джорджем... Только не трогайте там ничего, я, вроде все ловушки обезвредила по максимуму, но Мерлин их знает... И комната Билла. Заселяйтесь, как хотите, устраивайтесь, переодевайтесь во что-то попроще и поудобнее, и давайте ко мне на кухню, только в темпе, в темпе! Я, конечно, подожду, но оладьи-то остынут!

Нет, кроме, пожалуй, Рона, никто не чувствовал себя неуютно. Парни, радостно пихаясь и переругиваясь, помчались в приготовленные для них комнаты избавляться от опостылевших нарядов. Мы с девчонками стайкой столпились вокруг мамы Уизли. Очаровательная она оказалась женщина. Немного громкая, но с хорошим чувством юмора. Она расселила нас в двух комнатах. Одна из них принадлежала Джинни, вторая — Перси: оба, по плану Артура, таки поехали в Египет.

— Ой, вы из-за нас пропустили такое путешествие...— сочувственно протянула Лаванда.

— Жара, песок, походная палатка времен моего детства, готовка на всю компанию и присмотр за этими обалдуями в совершенно новом пространстве, где даже не знаешь, чего именно стоит опасаться. Как бы вам сказать, девочки, мне и здесь неплохо. К тому же завтра приедет Чарли!

В первый день нас предоставили самим себе: обживаться, привыкать к новому пространству. А со следующего дня нас ждала развлекательная и познавательная программа по бытовой магии. Да, Молли, в отличие от мужа, более попустительски относилась к правилам. Она строго придерживалась их исключительно в присутствии мужа, а поскольку тот был далеко, решила пуститься во все тяжкие. Из отвоеванного лично для себя бюджета она уже купила Рону его личную палочку, а старую, принадлежавшую ее другому, совершеннолетнему, сыну решила использовать для тренировок и устроить нам мастер-класс.

День прошел довольно весело и суматошно. Рон устроил нам прогулку по дому и окрестностям, Молли, дирижируя кухонной утварью, как Карлос Клайбер — оркестром, наготовила уйму всяких вкусностей, которые мы с удовольствием съели, устроившись в саду под раскидистой яблоней. Было что-то умопомрачительно варварски приятное в том, чтобы после почти недели строгости и скованности сидеть на пледе и под стрекот сверчков обгрызать хрустящую корочку и мякоть с куриного крылышка, держа его голыми руками, и облизывать жир с пальцев. Леди Лонгботтом удар бы хватил, но нам все нравилось!

Фэй, с которой меня поселили в комнату Перси, уснула, кажется, ровно в тот момент, когда ее голова коснулась подушки. А я почему-то крутилась и ворочалась и никак не могла уснуть. Видимо, примета об отсутствии сна на новом месте в этот раз оказалась для меня актуальной. Провертевшись часа с полтора, я тихонько встала, чтоб сходить на кухню попить.

Войдя, я в нерешительности замерла, не зная, где у хозяйки могли стоять чашки. Краем глаза я заметила движение и, обернувшись, увидела Молли, устроившуюся на подоконнике. Резкое движение, привлекшее мое внимание, было вызвано тем, что в ее руке дымилась сигарета и женщина явно попыталась ее куда-нибудь спрятать. Но, поняв, что, во-первых, я уже все увидела, а во-вторых, дым и запах без волшебной палочки, под столешницу не засунешь, женщина скорбно выдула струю дыма. Повисло неловкое молчание.

— Мне пить захотелось, — неловко сказала я, будто оправдываясь за вторжение. — Не подскажете, где взять чашку или стакан и можно ведь пить воду из-под крана?

— Навесной шкаф справа от тебя. Да, тот, который над раковиной. И да, у нас вода из источника, смело пей, сколько хочешь. — Молли заметно мялась, будто желая что-то сказать, но не знала как начать.

— Я обычно не курю... — наконец решилась она, но, вновь замолчала. Ситуация убивала своей абсурдностью: взрослая женщина оправдывалась за курение перед, по сути, ребенком...

— Миссис Уизли, вы же понимаете, что не должны мне ничего объяснять? Это ваш дом, ваша кухня и ваши легкие. Если вы не хотите, чтоб о нашей встрече и ее, — я сделала неопределенный жест рукой, будто обобщая и сигарету, и дым, и слегка растрепанный вид хозяйки, и бокал с чем-то темным и явно алкогольным в ее руке,— обстоятельствах узнали ваши сыновья или кто-то из ребят — они о них не узнают.

— Да... спасибо... — ответила она и, вздохнув уставилась на предательницу-сигарету, которая продолжала дымиться в ее руке. — Не хочу подавать сыновьям плохой пример.

— Вы правда думаете, что наличие или отсутствие примера что-то изменит, когда мы говорим о близнецах? — спросила я. Миссис Уизли усмехнулась.

— Ну да, абсурдная идея. Хотя, с этими... никакая предосторожность не будет лишней.

— Я где-то читала, что немало детей из курящих семей не терпят сигарет именно потому что дома курили, и они очень не любили запах холодного дыма, пропитавший дом или руки их родителей.

— Возможно... хотя сейчас что-то менять все равно уже немного поздно, — усмехнулась она, и, без перехода, огорошила, спросив: — Гермиона, скажи мне честно, девочка, что ты думаешь о Джинни?

Как всегда, когда не особенно готов к вопросу, отвечаешь правду. У меня как-то само собой вырвался честный ответ:

— Я о ней не думаю.

Молли грустно усмехнулась и, покрутив в руках бокал, уточнила вопрос:

— Другого я и не ожидала, но я не об этом. Ты показалась мне достаточно честной и прямолинейной... Просто, — вздохнула она, будто подбирая слова, — понимаешь, мы слепы, когда речь идет о наших детях. Тем более детях выстраданных и долгожданных. А ты... Ты видела Джин со стороны. Непредвзято, без купюр и цензуры. Мне просто интересно твое мнение. Просто скажи, что ты думаешь о Джинни как о личности?

— У нее сильный и непростой характер, — пожала плечами я после некоторой паузы, — Она точно знает, чего хочет, и добивается этого.

— Так, давай без словесных кружев! — поморщилась женщина, — Если ты думаешь, что она — прущая напролом, избалованная и эгоистичная девчонка — так и говори.

У меня помимо желания, кажется, поднялась бровь. Вот чего не ожидала от мамы Уизли, так такого... Кашлянув, я, тем не менее, попыталась обойти скользкую тему:

— Ну... я бы не была так категорична. Мне просто показалось, что она, в отличие от мальчишек, привыкла к вниманию и привыкла получать то, чего хочет. Я не знаю, как повлияли на нее последние события, я даже представить себе не могу, через что ей пришлось пройти, и как это на ней сказалось...

— Да никак! — раздраженно выдала Молли и нервно затянулась, — никак на ней это не сказалось. Как была папиной принцессой, так и осталась. Постоянно выпендривается, выкаблучивается... думала, моя девочка, гордость и отрада хоть немного в меня пойдет... К сожалению от меня там маловато.

Молли будто сдулась и замолчала. Я неуверенно помялась на месте, не зная, что делать. Пить уже не хотелось. Хотелось слинять с кухни, притворившись, что курящая мать-героиня и наш разговор привиделись мне, как гусеница Алисе в зазеркалье.

Тем не менее, раз уж я сказала Молли, что пришла, чтоб попить, рациональная часть сознания требовала осуществить действие и потом уже откланяться.

Я достала чашку, и налила туда воды из под крана — чисто символически, глотка на два. Тем временем, мама Уизли, рассматривая что-то за окном, вновь заговорила. Медленно и тихо, будто сама с собой.

— Знаешь, не обращай внимания. Это просто брюзжание старой домохозяйки, — сказала она и добавила что-то неразборчивым шёпотом. Спустя еще минуту неловкой тишины, она продолжила: — Тебе еще рано об этом, но... если через несколько лет, когда ты начнешь интересоваться мальчиками, встречаться, и тебе вдруг покажется, что твой кавалер как-то недостаточно тобой восхищается... Вспомни мои слова: не ищи в избраннике сладкоречивое волшебное зеркало, согласное со всем, что бы ты ни сказала. Ищи надежное плечо, партнера, личность. Вы не всегда будете во всем согласны и поругаетесь не раз, но так лучше, чем быть матерью и детям, и мужу.

Я на тот момент, в принципе, была готова согласиться с чем угодно, лишь бы уйти от неловкой ситуации. Залпом проглотив воду, я поблагодарила Молли за мудрый совет, которому я обязательно последую, сразу после того, как высплюсь. И, прерывая все возможные продолжения разговора, пожелала хозяйке приятных снов и оставив чашку на раковине, ужом юркнула за дверь.

На следующий день, по устоявшейся привычке, я встала пораньше — все равно на новом месте спалось плохо — и отправилась на пробежку. Спускаясь по лестнице, я отметила, что ночные возлияния никак не сказались на мисс Уизли, которая, судя по звукам, уже привычно кашеварила на наш гарнизон проглотов.

Так и получилось, что я была первой, кто увидел бесшумно открывшуюся входную дверь и вошедшее в нее солнышко. Серьезно, в дверь вошли широкоплечие, остриженные почти под ноль, метр восемьдесят обаяния, заговорщицки улыбнулись и, приложив палец к губам, как просьбу не шуметь, с грацией большого дворового кота покрались на кухню. Спустя доли секунды после того, как за ним закрылась дверь, ее снова открыло, но в этот раз звуковой волной. Мама Уизли, похоже, была очень рада видеть одного из своих старшеньких.

А спустя ещё пару секунд входная дверь опять открылась, чтоб впустить на сцену новое действующее лицо.

Судя по всему, на улице шёл дождь. По Чарли в кожаной куртке это было не особенно заметно. А тут... Мне пришлось признать, что мокрые майки смотрятся неплохо не только на девушках. Подтянутые парни с хорошо прорисованной мускулатурой, облепленной тонкой материей, тоже способны произвести впечатление. Оценив предложенное зрелище, я подумала, что неделя у Уизли рисковала стать очень веселой.

— Привет, я Дэмиен, напарник Чарли.

— Привет, я Гермиона, учусь с братом Чарли в Хоге.

— Приятно познакомиться, — широко и как-то очень добродушно улыбнулся он.

— Взаимно, — улыбнулась я в ответ, — на улице дождь?

— Не, это нас над Ла-Маншем промочило, мы на мётлах летели.

— На метлах? Из Румынии? — изумилась я, — Это сколько лету по времени?

— Полтора дня с остановками.

— А, стесняюсь спросить, порталом не было бы быстрее?

— Было бы, кто ж спорит. Только стоят они как чугунный мост, да и в окрестностях питомника их никто не продает.

— Ясно...

— Чарли там? — кивнул он на кухонную дверь и, получив кивок в ответ, продолжил: — Ага… ну я пойду тогда, поздороваюсь. Ты на пробежку? Это хорошо. Завтра мы с тобой. И не только мы… Ну, увидимся ещё.

Коварная усмешка Дэмиана навела меня на мысль, что весело будет не всем. Но думать об этом было рано, поэтому, проводив взглядом парня, скрывшегося за дверью кухни, что спровоцировало очередной взрыв радостных возгласов со стороны мисс Уизли, я отправилась отрабатывать свои ежедневные пять километров.

Я была права: благодаря Чарли и его напарнику в Норе резко стало очень весело… По крайней мере двоим новоприбывшим. Что он сам, что Дэмиен были крайне колоритными персонажами. Во-первых, в отличие от виденных нами магов, для которых колдовство было так же естественно, как дыхание, эти двое магией практически не пользовались.

— Драконы очень чувствительны к человеческому волшебству. Видимо, сказывается подсознательная память о тех временах, когда именно маги их истребляли пачками либо ради славы, либо для обогащения. Хотя, одно другому не мешало, деньги от продажи туши на ингредиенты добавляли к славе звонкую монету, на которую той самой славой было намного веселее бахвалиться.

Чувствовалось, что эта тема у парней была больной и единожды начав рассуждать о ней, они становились как Лонгботтом, когда речь заходила о ботанике.

— Поэтому колдовать даже при знакомых драконах, тех, которых сам лично от скорлупы чистил, все равно не стоит.

— Инстинкт... — важно подняв вверх указательный палец, пояснил Рон, судя по всему, слушавший этот монолог не в первый раз.

— Именно, — солидно подтвердили драконологи.

Поскольку естественной средой обитания для драконов были горы, а магией пользоваться категорически не рекомендовалось, все работники питомника были весьма неплохими скалолазами. Впечатлившая меня мускулатура Дэмиена, которая, впрочем, как выяснилось, прилично уступала фигуре Чарли, была закономерным результатом ежедневных визитов к питомцам с подъемами на десятки метров. И это было не бездумно накачанное мясо, когда человек ходит, как пингвин, не в состоянии прижать руки к бокам из-за раздутых бицепсов, а именно органично развитая "сухая" мускулатура, на которую откровенно пускали слюни и девчонки и парни. Хотя и по разным причинам.

Во-вторых, постоянное лазание по скалам отразилось на их руках: ладони зачерствели и покрылись толстой жесткой коркой, которая, казалось, могла защитить владельца не хуже перчаток из драконьей кожи. Но легкости управления волшебной палочкой она, ясное дело, не добавляла. Дэмиен еще более или менее нормально смотрелся со своей черной красоткой с перламутровой окантовкой по рукоятке, а вот Чарли... в его ручищах тонюсенькая светлая до белизны палочка выглядела как зубочистка. Он прекрасно отдавал себе в этом отчет и, паясничая, держал ее исключительно элегантно отставив мизинчик. В сочетании с его лапищами, смотрелось это умопомрачительно забавно.

Как потом выяснилось, прибытием драконологов мы были обязаны брачному циклу питомника. Травмоопасный период ухаживания и борьбы лучших самцов за максимум самок, наконец, закончился и звери начали усиленно гнездоваться: обустраивали пещеры и готовились к радостным событиям. Учитывая, что даже человеческие женщины в период беременности, мягко говоря, непредсказуемы, к драконам в этот период лучше было не подходить. И, естественно, Чарли первым делом отправился домой. И естественно, неприкаянный напарник с радостью принял его приглашение присоединиться. К тому же, у Уизли их ждал десяток мелких, которых Молли пообещала им сдавать на поруки. Короче, вкусная еда, развлечение и издевательства над братьями меньшими и их друзьями. Что можно было еще желать для отпуска двух драконологов с хорошим чувством юмора?

По истечении недели в Норе, мы все совершенно свободно пользовались, как минимум, десятью новыми заклятиями, делавшими повседневную жизнь приятной и удобной. Мне особенно понравилось то, что помогало найти пару для носков. А еще мы научились вязать узлы: восьмерки и двойные восьмерки, страховать друг друга на спусках, лазать по блокам камней и становиться невидимыми в магическом поле. Последнее, естественно, только в теории, но драконологи очень подробно объяснили нам, как в процессе медитации приглушить собственное магическое излучение, чтобы стать максимально незаметным для всяких волшебных сущностей.

Следующими по списку оказались Финиганы. Те, не мудрствуя лукаво, вывезли наш караван-сарай к друзьям на конеферму. К радости девочек, драконологи, которых, похоже, завербовали, как дополнительную пару глаз для присмотра за нами, отправились с нами. Финиганы и их друзья учили нас обращаться с лошадьми и ездить на них, а драконологи продолжили курс физической подготовки.

Затем мы все вместе отправились к Лавгудам. Ксенофилиус запланировал для нас поход в лес, да не в абы какой. Нас ждал трехдневный поход по Каледонскому лесу, тому самому, где по легендам волшебники времен короля Артура оживили лесное войско.

Правда, сразу отправиться в поход не получилось. Мистер Лавгуд был замечательным человеком, но абсолютно и совершенно оторванным от реалий жизни. Собраться в экспедицию самому, в силу привычки не составляло для него особой сложности, но вот подготовить провиант и прочие необходимые мелочи на взвод недорослей было для него задачей практически невыполнимой.

Именно тогда мы особенно порадовались присутствию в нашей компании двух мускулистых нянек. Они споро взяли дело в свои руки и буквально за вечер организовали все необходимое.

Непредвиденная задержка в программе нашу компанию абсолютно не опечалила. А все потому, что в гостиной, являвшейся по совместительству спальней мистера Лавгуда, стоял громадный печатный станок… У нас загорелись глаза и мы слаженно, с добрыми и светлыми улыбками обернулись к папе Луны. То ли улыбки были не очень, то ли движение вышло слишком слаженным, но мужчина слегка побледнел и сделал пару шагов назад к двери...

С самого начала каникул мы, естественно, не забывали о нашем плане. Идея газеты для молодежи Великобритании не просто витала в воздухе. Каждый элемент нашего печатного издания уже был оговорен и не по разу. Да что там оговорен, по-моему, за каникулы мы успели раз по сорок переругаться и помириться из-за каждой мелочи, например, из-за формата, цвета, оформления, подбора авторов, рубрик, общего содержания и, самое главное, названия!

После длительных баталий и споров до хрипоты мы решили, что к концу лета в свет выйдет первое и, для начала, ежеквартальное издание журнала «Мой Мир». Содержание должно было быть условно поделено на пять частей: познавательную, спортивную, развлекательную, светскую и тематическую. Естественно, мы понимали, что писать все своими силами у нас не получится. Дело было даже не столько в отсутствии времени, вдохновения или способностей. Просто мы понимали, что чтобы понравиться максимуму разношерстного населения Хога, нашему журналу было позарез нужно разнообразие и абсолютно разноплановые статьи.

Поэтому неудивительно, что мы начали использовать каникулы и встречи со всевозможными представителями магического мира для вербовки авторов для нашего журнала. А началось все с…

* * *

— Просто признайся, ты издеваешься!

— И тебе здравствуй. Что в этот раз не так? — страдальчески вздохнула я и уставилась на парня, которого не видела уже пару недель.

— Ты вообще понимаешь, что такая эволюция личности неестественна?

— Эээээ…

— Как информативно! Слушай, просто обнадежь меня, это ты надо мной издеваешься. Из природной вредности, да? Ну скажи, что да!

— Да, если ты так настаиваешь.

— Слава Мерлину!

— Но, если ты хочешь услышать правду, то нет.

От взгляда Тома захотелось резко залезть под стол и уже там, в пыли и относительном комфорте, переждать бурю.

Тем временем он уселся на стул, продолжая мерять меня взглядом, как мясник свиную тушу.

— Да в чем проблема, можешь ты мне объяснить или нет? — прервав затянувшееся молчание, немного неуверенно спросила я.

— В чем дело? — Том побарабанил тонкими аристократическими пальцами по столешнице. — А тебя ничего не настораживает?

— Нет.

— Знаешь, когда мы познакомились, я думал, у тебя шизофрения. Или, что со мной разговаривает одержимый… или что вас просто несколько человек. Потом появилась ты. Ситуация была, мягко говоря, неординарная... и я решил, что... ну... странная на всю голову, бывает. Я и хуже видел. Вот только в тот первый раз, когда я тебя увидел, просто исходя из карты зрелости личности и ментального поля, я бы дал тебе лет восемнадцать — двадцать. Сейчас я спокойно дал бы тебе тридцать, возможно больше.

— Спасибо, Том, ты всегда знаешь, как поднять мне настроение.

— Да причем тут это?! Такое быстрое развитие НЕ нормально. А все, что ненормально, вызывает вопросы. А сторонний досужий интерес к тебе означает проблемы.

— Так вот какая она… — протянула я, склонившись к лицу Тома и вглядевшись ему в глаза.

Парень, отодвинувшийся было, нахмурил брови и придвинулся ко мне.

— Кто?

— Паранойя!

— Да чтоб тебя!!

После окончания года и наших долгих и серьезных разговоров, наши отношения вышли на новый уровень. Он не стал мне другом, по крайней мере пока… Но уже стал частью моей жизни. Мне просто понравилось сидеть в его личном Хогвартсе: разговаривать обо всем, и ни о чем, учиться всяким магическим хитростям, слушать его рассказы, что-то читать, придумывать, планировать.

Хотя, Тома, казалось, мало волновало, что там я о нем думала. Будучи деятельным, свободолюбивым молодым человеком, судя по всему, он сильно тяготился своим зависимым положением и стремился получить хоть какой-то контроль над ситуацией. И, похоже, он нашел выход. Он придумал себе роль и ответственно в нее вживался. К моему ужасу, судя по всему, он решил стать мне чем-то вроде старшего брата. По крайней мере другого объяснения, почему каждый раз, когда у меня возникала какая бы то ни было проблема или даже подозрение на проблему, он начинал вести себя по отношению ко мне, как всполошенная курица-наседка, а также покровительственному тону, часто проскальзывающему в его речах, у меня не было.

Вот и в тот раз я заглянула к нему на огонек, рассчитывая, что он объяснит мне подробнее принцип создания куколок заклинаний и их крепления к ауре, а он…

— Том, ну серьезно! Моя компания видит меня каждый день. Соответственно, какими бы радикальными ни были изменения, они их не заметят. А остальным до меня и дела нет.

— Быть скромной хорошо, когда на тебя смотрят. Чтоб произвести хорошее впечатление. Передо мной, пожалуйста, оставь этот цирк. Сама мне сказала, что тобой интересовался Малфой!

— Он старый и это было в прошлом году, — очень криво и глупо попыталась отшутиться я.

Под взглядом Тома, глаза как-то сами собой вернулись к столу, а в голову полезли мысли о строительстве бункера под оным.

— Ладно, извини.

— Проехали, как ты говоришь. Я даже, так и быть, не буду вспоминать о твоих индивидуальных занятиях со Снейпом, который вообще-то менталист.

— Не будешь, конечно, — буркнула я.

— Я все слышу.

— На то и был расчет, — вздохнула я, — Том, не нагнетай атмосферу. Неужто то, что ты собираешься предложить так плохо?

— Да нет, — как-то враз успокоившись и растеряв свой запал, ответил Том, — просто предложить мне нечего. Ты это ты. Такая, какая есть. И с этим уже, к сожалению, ничего не поделаешь.

— Не поделаешь… — эхом откликнулась я… — не поделаешь со мной... А если не со мной?

— В смысле?

— Том, странным по твоему мнению выглядит мое взросление. Но кроме тебя его никто не заметил! Знаешь почему?

— Пока не заметил! — недовольно отозвался парень, — потому что конец года выдался напряженный и...

— И это, конечно, тоже, но ты забываешь небольшую деталь! В моей компании девять человек. Девять подростков, которые уже год тренируются, медитируют, проводят психологические растяжки... И я более чем уверена, в ментальном плане, как и я, превосходят нормальный для их возраста уровень развития. Может быть я развиваюсь быстрее них, но на их фоне все равно не выгляжу феноменом!

— Хммм... — протянул Том, задумавшись.

— Ментальное развитие — не результат естественного роста или взросления. Это результат сознательной или бессознательной работы над собой. Такой, как та, что проводим мы. А теперь представь, что таких детишек не десять, а весь Хогвартс!

— И как ты себе это представляешь? Устроишь клуб медитаций? — скептически хмыкнул Том.

— Зачем напрягаться? У нас как раз с сентября в свет выйдет первое периодическое издание для дохнущих со скуки детей и подростков… Если дать детишкам эффективные техники в яркой и красочной обложке... помахать сочной морковкой перед носом…

Том хорошо разбирался во всевозможных ментальных тренировках, тактиках манипулирования сознанием — как чужим, так и своим собственным… а после того, как я притащила ему пару книг по психологии, всерьез подсел на Гюстава Лебона, Стэнли Холла и гуманистическую психологию.

В очередной раз появившись у Тома, я с легкой душой свалила к нему на стол подборку из книг по психологии и когнитивному стимулированию. В ту же кучу я надергала страниц из маггловского дамского глянца со всевозможными психологическими тестами и предложила Тому попробовать себя в качестве журналиста.

Так я и получила бесплатную рабочую силу для колонки «Ты — тот, кем хочешь быть».

* * *

— Боже, какие у вас сережки… — искренне восхитилась Лаванда гарнитуром миссис Патил.

— Ну что ты, милая, — приятным грудным голосом отозвалась индианка, — это так, поделка. Вот мистер Патил — он настоящий гений…

Меня передернуло при воспоминании о ювелирной части мастерской артефактора. Нет, что касалось выделки кожи и плетений из металла — он был бесспорно очень хорош…

Но, что касалось вкуса в области дизайна женских драгоценностей… Скажем так, даже Парвати признала правоту комментария Фэй по поводу выставки работ отца: «По-моему, мистер Патил в прошлой жизни был сорокой!».

Лично меня добила брошка-стрекоза, которой мастер явно особенно гордился. Даже заставил Парвати примерить ее, видимо, чтоб показать нам размах своего таланта. Эффект был достигнут прямо противоположный. Монструозное украшение размером с ладонь взрослого мужчины хвостом спускалась до середины живота подруги, а крыльями кокетливо прикрывало грудь. При дыхании стрекоза слегка двигалась, отбрасывая во все стороны слепящие отблески и создавая ощущение, что бедняжку собирается сожрать аляповатый драгоценный монстр.

Лаванда, которая умела заболтать кого угодно на любую тему, не растерялась. Она, с немеркнущей улыбкой и хваткой натурального бульдога, взяла миссис Патил в оборот.

— Да, но то — драгоценности, которые бесспорно станут украшением коллекции семьи. Их будут хранить и передавать по наследству…

— Особенно провинившимся… — шепотом прокомментировал Финниган, за что получил тычок под ребра от Парвати.

— … Но для повседневной носки они подойдут вряд ли. К тому же, в моду вновь начали входить украшения, сделанные своими руками, вот как ваши. Ах, я уверена, что все мои знакомые девушки просто передерутся за возможность узнать, как вы их делаете!

Дифирамбы лились рекой, не привыкшая к подобной похвале индианка краснела, а наша компания наконец-то поняла, к чему ведет Лаванда. Она нашла для нас автора для рубрики «Ателье юной волшебницы».

* * *

В общей сложности за лето до отъезда на базу ЮСПА в Лакано, мы завербовали пять человек, сами написали уже немало и готовились по возвращении в Англию приняться за верстку. Благо, мистеру Лавгуду очень понравилась наша затея и он уже предложил нам помощь в этом "благородном начинании".

Воспоминания о прошедшей части каникул не помешало нам с Луной совершить акт возмездия.

Я стояла над споткнувшимся и распластавшимся по песку Симусом, рядом показательно злорадно хохотала Лавгуд, изо всех сил стараясь с должным выражением договорить свою обвинительную речь. Поняв, что не справится, она просто с криком «и пришла тебе моя грозная мстя» накинулась на парня и принялась его щекотать.

Остальных мы уже отловили и изваляли в песке. Симус был последним и самым юрким. Загонять его пришлось всей толпой, которая, кстати, с гиканием неслась на выручку то ли Симусу, то ли Луне. Хотя, кто их знает, возможно, они просто хотели поучаствовать в куче-мале.

Горизонт резко качнулся, и вместо моря и истошно хохочущих Симуса с Луной перед глазами появилась ярко-синяя резинка шорт.

— Ну вот так и знал, что бесполезно ждать тебя в кафе, — совершенно невинно заявил парень и начал ленивой походкой удаляться с пляжа со мной, перекинутой через плечо, как ковровый рулон.

— Тони, поставь меня на землю!

— Еще чего! Нарвалась — получай! Я тебя трижды приглашал в кафе. Приглашал? Да! Ты соглашалась? Соглашалась. Ты хоть раз пришла? Даже с опозданием? Можешь не отвечать, вопрос был риторическим.

— Ну я... — попыталась было я вставить слово в обличительную речь.

— Сейчас сколько времени? — проигнорировав мои потуги продолжил парень, — Три часа дня. Где ты должна быть? На аллее Пьера Орталя. В худшем случае на подходе к ней. А ты? Ты в это время с гиканьем гоняешь по пляжу свою банду. Мне даже пожаловаться на тебя никому нельзя — засмеют! Так что, красивая моя, поздравляю, ты нарвалась. До выхода с пляжа будешь висеть мешком с картошкой. Сегодня наш последний вечер перед отъездом и ты просто не оставила мне другого выбора, кроме как взять дело и тебя в свои руки.

— Мои сандали и полотенце... — попробовала перевести внимание я...

— Взял, — ответили мне, сунув мои вещи мне под нос.

— Висеть вниз головой вредно для здоровья, — попробовала зайти с другой стороны я.

— Тебе не помешает. Кровь к голове прильет, может быть перестанешь забывать про назначенные встречи, — невозмутимо отозвался мучитель.

— Укушу, — попробовала поугрожать я.

— Валяй, только я сегодня в душ еще не ходил. Так что на твой страх и риск…

— Зараза, — констатировала я и, покорившись судьбе, извернулась, чтоб найти глазами свою банду, — через час вернусь, — крикнула я ребятам и, как могла, помахала рукой.

— До вечера не верну, — не замедляясь и перейдя на английский, внес поправку в мои планы Тони.