Серые кардиналы (джен)

Вечером следующего дня ко мне уверенной походкой направился Перси с Роном на буксире. За ними следовал Поттер, видимо, в качестве моральной поддержки Рону. Подходить он не стал, но уселся поблизости.

— Гермиона, Рон хочет тебе что-то сказать. Да, Рон? — сурово произнес Перси, складывая руки на груди. Я закрыла учебник по чарам и посмотрела на младшего Уизли. Тот смотрел куда угодно, лишь бы не на меня. Он не понимал и не хотел понимать, в чем он был не прав.

— Извини, — буркнул он явно только потому, что брат продолжал сверлить его недовольным взглядом.

— Ничего страшного, Рон, я не в обиде. Ты тоже меня прости. Я жила в немагическом мире, моя семья не боролась с Тем-Кого-Нельзя-Называть и не страдала от его приспешников. Возможно, у тебя, и правда, были основания сердиться на мои слова.

Рон тупо хлопал глазами. Перси недовольно покачал головой. Видимо, он считал, что весь педагогический эффект от его недавних разговоров с Роном сейчас будет потерян — но я только начала!

Решив, что раз уж мне с этим парнем еще семь лет сосуществовать практически под одной крышей, да и в книге он вроде бы не совсем уж пропащий был, я решила попытаться поговорить с ним. В конце концов, он мутил воду не только на Гриффиндоре, он — единственный с нашего курса, кто поддерживал и подогревал межфакультетскую вражду со Слизерином, а я в условиях холодной войны жить не хотела. Чем черт не шутит, вдруг поймет?

— Но я рада, что ты согласен с тем, что нехорошо обзывать человека только потому, что он чего-то не знает.

— Да как можно не знать о пожирателях?

— А что ты знаешь, например, об ИРА? — спросила я.

Рон, надувшись, уставился на меня. Выдержав паузу, я продолжила.

— ИРА — это сокращение по первым буквам от Ирландской Республиканской Армии. Я не буду вдаваться в историю, но отщепенцы от этой армии под предлогом борьбы за свободу убивают сотни обычных, ни в чем не повинных людей. Сотни, Рон! И это происходит в Англии. Ты знал об этом?

— Это, наверное, не в магическом мире, — покраснев, буркнул он.

— Ты прав. Поэтому нормально, что ты этого не знал — как и для меня нормально не сразу понять, кто такие пожиратели, которых, между прочим, в книгах называют не пожирателями, а Упивающимися Смертью. Как ты думаешь? Стоило ли обзываться из-за того, что я за три месяца еще не все узнала о мире магии?

— Нет… Извини, — шумно выдохнул Рон.

Это прозвучало неохотно, но искренне, и я рискнула продолжить:

— А еще, знаешь, ты все же не совсем прав, рассказывая всякое о Малфоях.

— Но отец Малфоя, и правда, был пожирателем, — вскинулся Рон.

Я вздохнула, и, медленно подбирая слова, попыталась объяснить:

— Рон… Вина лорда Малфоя не была доказана. Это, конечно, не значит, что он абсолютно точно не виновен…

— Вот видишь! — воодушевился Рон.

— Но это значит, что суд его оправдал, иначе он бы сидел в тюрьме. Ты знаешь, что такое клевета, Рон?

— Это когда о ком-то рассказывают гадости.

— Это когда о ком-то рассказывают гадости, которые не могут доказать. Ты можешь доказать, что отец Драко был Упивающимся?

— Все это и так знают!

— Когда-то все "знали", что земля плоская и стоит на трех слонах, которые стоят на черепахе. А потом было доказано, что земля круглая. Если пересказывать непроверенные сведения, можно запросто оказаться в глупом положении. Помнишь, как ты рассказывал, что на распределении придется сразиться с троллем?

— Это близнецы мне сказали…

— Но нам-то рассказал об этом ты, и смеялись над тобой — попыталась как можно мягче улыбнуться я.

Рон вспыхнул, засопел, но не сдался.

— И все равно, Малфой — пожиратель! — не отступался он.

— Ну допустим, — я вздохнула, пытаясь погасить начавшее подниматься раздражение, — если ты в это веришь, я не смогу тебя переубедить, ни у тебя, ни у меня нет доказательств. Но Драко-то точно ни в чем не виноват!

Я пыталась увещевать Рона и так, и этак, обьясняя, что рассказывая гадости про Малфоев, он может навредить своей семье. Ведь логично предположить, что он повторяет то, что говорят у него дома, а если это дойдет до Малфоя старшего, то тот, как человек в магическом обществе, похоже, заметный, может принять меры, а если он, действительно, — бывший пожиратель, то хорошего от него ждать не придется. На этом моменте Перси занервничал и тоже активно включился в разговор... Но все было бесполезно. Для Рона мир был черно-белым, без вариантов…

На следующее утро я выскочила из замка еще до рассвета и побежала успокаиваться к Люцу. Легко сказать себе, что Рон — упертый подросток со сложным характером. Легко сказать, что я, вообще-то, его больше чем на двадцать лет старше. Успокоиться и погасить чисто субъективное раздражение — было значительно сложнее.

Результат от этого разговора, тем не менее, был. Рон, конечно, к Драко лучше относиться не стал и на меня продолжал дуться и бурчать с прежним упорством, но делал это на пониженных тонах и исключительно с Гарри. Тому явно было не очень приятно выслушивать Рона, смешивающего с грязью отца Малфоя, ведь про его собственных родителей в семье тети тоже много чего говорили неприятного и недоказуемого, но он пока терпел.

Ноябрь обрушился на Хогвартс резким похолоданием, частыми противными моросящими дождями, началом соревнований по квиддичу и страшной неразберихой по ЗОТИ. Но обо всем по порядку.

Ловцом в гриффиндорскую квиддичную команду взяли некую Кристину Уилингтон, магглорожденную, одну из тех, кто выступал с докладом по зельям. Мы с ней познакомились на утренних пробежках. Кристина была помешана на спорте, и если мне все чаще приходилось прилагать титанические усилия, чтобы выпинать себя утром из кровати, то Кристина была настоящим эндорфинным наркоманом. Как-то во время растяжки она мне рассказала по секрету, что, пока не похолодало, она вставала еще раньше и к пробежкам добавляла заплывы. Она говорила, что когда-нибудь обязательно поучаствует в магловском триатлоне "Железный Человек", без магии. Понаблюдав, с каким упорством эта миловидная стройная девушка бегает по несколько километров каждое утро, я была уверена, что она не просто поучаствует, она его выиграет.

Летала Кристина так же, как училась, бегала и делала все остальное: основательно, вдумчиво и, как итог, просто превосходно. Так что, не было ничего удивительного в том, что Гриффиндор выиграл у Слизерина со счетом сто семьдесят: десять. Декан была счастлива.

Гарри в команду никто не приглашал. Поттер летал отлично, и, возможно, мог бы поразить публику каким-нибудь заковыристым финтом — но новый преподаватель полетов бдил!

Дмитрий Петрович, опытный тренер, быстро дал всем понять, что у него на уроках не забалуешь. Дин Томас, однажды залихватски крикнувший: "Смотрите все, как я умею", успел только чуть наклонить метлу к земле, да так и застыл в воздухе. А Захаров, аккуратно и неспешно убравший палочку в рукав куртки, заложил руки за спину, перекатился с пятки на носок, откашлялся и весомо заявил, что вне его уроков мы вольны хоть с Астрономической башни в стакан с водой нырять, но пока он несёт за нас ответственность, бардака он не потерпит. Раскатистые "Р" и суровый восточно-европейский акцент добавляли его монологу веса, а красноречивые паузы — значимости. Значимости его словам придал еще и вид Дина Томаса, который так и остался висеть застывшей в янтаре мухой до самого конца урока. С тех пор даже самые горячие головы оставили любые попытки покуражиться на полетах.

Энтузиазм потенциальных нарушителей дисциплины на Полетах, кроме акцента и суровости преподавателя, охлаждали и отработки — подметание обычной метлой школьного двора у всех на виду. Жестоко, но педагогический эффект был достигнут в полной мере.

А вот с ЗОТИ было сложнее. Видимо, все преподаватели были и так загружены, а готовой замены у директора не оказалось. Уроки отменили и, в ожидании замены, обязали учеников самостоятельно читать материал. В итоге, после того, как в больничное крыло попала пара семикурсников и с десяток пятикурсников, решивших, что подготовка к СОВ и ЖАБА — достаточный повод самостоятельно тренировать боевые заклятия, кто-то, не будем показывать пальцем, накляузничал попечителям. Те попытались включиться в игру, но было поздно: директору уже удалось уговорить специалиста высшего разряда и со дня на день мы ждали его триумфального появления.

Локонс, а это был именно он, появился в Хогвартсе в сопровождении полноватого мужчины с высокими залысинами, золотым пенсне и пухлой тетрадью с прытко-пишущим пером.

Профессор Гилдерой, как он попросил себя называть в своей речи за ужином, сообщил нам, что, поскольку год уже начался, не получится совсем отказаться от начатой учебной программы, какой бы отвратительно устаревшей она ни была. Тем не менее, мистер Дембервиль, его импресарио, с удовольствием примет заказы на учебники, которые сам Локонс находит куда более подходящими. Мистер Дембервиль чуть приподнял уголки губ и степенно поклонился.

К моему удивлению, появление Локонса практически не заинтересовало школьников. Ну, может быть, кроме пары-тройки половозрелых девиц. Да и то, выказывать хоть какие-то эмоции решались исключительно те, что сидели под красно-золотыми знаменами. Воистину, смелость не всегда во благо.

Как мне потом объяснил Седрик, обеспокоенно оглядываясь по сторонам, Локонс был популярным писателем женских романов. В магическом мире, отличавшемся строгостью нравов, читать подобную литературу было не комильфо даже для дам. А уж чтобы парень признался, что знает, кто такой Локонс, тем более, не дай Мерлин, знаком с его творчеством... Так что, рассказав мне все это, Седрик смущенно попросил, чтобы тот факт, что сам он о Локонсе в курсе, остался между нами.

Окончание речи профессора, пригласившего всех желающих ознакомиться со списком доступных книг у доски объявлений, сопровождалось жидкими, но яростными аплодисментами от нескольких девчонок с Гриффиндора и скромными хлопками от остальных столов. Перси прикрыл глаза рукой и тяжело вздохнул. Гаральда похлопала его по плечу и пообещала провести беседу с ярыми почитательницами писателя.

Как и ожидалось, список литературы представлял собой полное собрание доступных на тот момент сочинений Локонса.

Первое занятие по ЗОТИ прошло не по канону, что и неудивительно, ведь на первом курсе никто даже не слышал о творчестве обладателя "самой обаятельной улыбки". Улыбка, кстати, для того, кто привык к Голливудскому кинопрому, была так себе. Как и сам Локонс. И если Люциус Малфой смотрелся органично с длинными волосами, то прическа Локонса придавала ему вид феминизированного молодящегося дэнди. Плавные округлые черты лица тоже не добавляли правдоподобности имиджу борца со злом, если только не считать злом сломанный ноготь.

Первый урок профессор Гилдерой посчитал необходимым начать с рассказов о своих победах. Видимо, в качестве иллюстраций, на стеллаже за учительской кафедрой были помещены «трофеи». На самых видных местах были с особой тщательностью расставлены кубки, среди которых каким-то чудом затесалась то ли репродукция, то ли оригинал статуэтки Оскар. Рядом с кубками на специальных подставках стояли дипломы и грамоты в золоченых рамках с виньетками, и пара вырезок из журналов с изображением преподавателя на обложке. Были здесь, правда, и экспонаты, более подходящие к теме Защиты от Темных Искусств: какая-то склизкая пакость в аквариуме и очень грустный садовый гном в клетке. Гном изредка пытался дотянуться через решетку до полотна, накрывающего стоящий рядом неизвестный предмет. Справа от всего этого безобразия свисали живописной гроздью засушенные головы тсантса. Смутные воспоминания из прошлой жизни подсказывали, что какое-то племя делало их из голов врагов, хитрым образом уменьшая их до размера кулака. Вроде бы про них даже какой-то фильм был... Маггловский, естественно...

А еще там были чучела. Этого добра на полках славы Локхарта было настолько много, что не будь мы в школе, шкаф можно было бы принять за витрину таксидермиста.

Финниган, до этого подмигивавший мне, кивая на Оскара, переместил взгляд левее и чуть не подпрыгнул. Локонс, заметив его интерес, встал из-за стола и подошел к своей мини-выставке.

— Вас заинтересовал этот экземпляр, молодой человек? — жестом продавца из телемагазина он указал на странное чучело головы, видимо, оборотня. Мех был двуцветным: вокруг морды — почти белый, в остальном — серый, почти черный. Еще у чучела были зеленые глаза с серповидными зрачками, строение и размеры пасти, как у большой кошки, уши, как у медведя, и борода острым клином от подбородка. Экземпляр и правда был необычным.

— Э-э-э-э-э… А что это, сэр? — неуверенно протянул Финниган.

— О! Это чучело оборотня, который напал на меня в пустыне Невады, на континенте по другую сторону океана! Это была великая битва, — Гилдерой картинно поднял руку и сжал ее в кулак. Замерев в этой позе и глядя вдаль, будто вновь переживая опасность, он выдержал приличную паузу. Затем, вздохнув, улыбнулся, покачал головой и перевел взгляд на притихший класс. — У несчастного, естественно, не было ни одного шанса, но негодник все таки заставил меня поволноваться. Один из самых опасных поединков, в которые я вступал! Учитывая, что со мной не было моей волшебной палочки, и пришлось справляться с ним голыми руками... — тут профессор возвел руки к потолку, видимо приглашая учащихся ознакомиться с орудием убиения оборотня и впечатлиться.

Надо сказать, что его отшлифованные и наманикюренные ногти смотрелись, хоть и неуместно, но действительно неплохо... Мне стало интересно, он по салонам в свободное от подвигов время бегает или для маникюра заклинания какие есть?

А Финниган явно очень хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. Он несколько раз набирал воздуха в грудь, открывал рот, но в итоге пасовал и лишь бросал жадные взгляды на странное чучело.

Меня распирало от любопытства и после урока в корридоре я догнала Симуса:

— Как думаешь, откуда у него Оскар?

— Да ладно, Оскар, откуда у него это чучело?! — выдохнул парень, запуская пятерню в волосы.

— А что с ним не так?

— Понимаешь, мы с родителями позапрошлым летом летали в Штаты. У отца была голубая мечта сыграть в Белладжио, в Лас-Вегасе. А еще у него там дядя по какой-то дремучей родне живет. Так вот. Этот дядя — заядлый охотник и любит чучела. Он нас к своей знакомой водил, она такси… тоски… не вспомню, как правильно, чучела делает, в общем. Так вот… Я видел там это самое чучело. Оно странное очень, я поэтому его и запомнил. У меня даже фотка с ним где-то есть. Мисс Камперс сказала, что это не настоящее животное, она сделала его из шкуры с… эээ … зада козла какой-то там местной породы, добавила челюсть от камышового кота, а хвост того козла приделала вместо бороды. Как думаешь, это может быть то самое чучело?

— Безумно опасный оборотень, которого геройски победил Локонс — на самом деле... задница какого-то КОЗЛА? — меня трясло от еле сдерживаемого хохота, — хотя, если в заднице — челюсти, то это, и правда... страшно...

Я не выдержала и абсолютно невоспитанно захохотала. Финнигана, несмело улыбавшегося вначале, тоже конкретно прорвало. Гриффиндорцы попытались понять, что же нас так рассмешило, но говорить, когда от смеха болит живот, из глаз текут слезы, а остановиться ты не можешь, немного сложно.

— Может, их в больничное крыло отвести? — неуверенно предложил Невилл.

Я кое-как огляделась по сторонам и толкнула дверь ближайшего класса. По счастью, помещение было пустым. За нами с Симусом в класс ввалился почти весь первый курс Гриффиндора, кроме Рона, который все еще на меня дулся, и Гарри, которого он утянул за собой.

Закрыв дверь и с грехом пополам гася приступы хохота, Финниган еще раз поведал историю чучела, на этот раз добавив мои умозаключения. В результате мы лишь чудом не опоздали на трансфигурацию, а декану пришлось серьезно намучиться с взбудораженными хихикающими детьми.

У моего пера, которое следовало превратить в ветку, непонятным образом появился хвост. Не уверена: козлиный или нет, но сходство с бородой локонсовского чучела прослеживалось.

Смех смехом, но наша компания довольно быстро пришла в себя, и вечером в башне Гриффиндора Невилл, отложив законченную домашнюю работу по зельям, сказал, что учиться у такого преподавателя не кажется ему полезным.

Остальные покивали и задумались. Одно дело — распустить слухи в школе или подбить МакГи сделать для ученика что-то хорошее, тем более, что декан, кажется, и сама этого хотела. Но добиться отстранения преподавателя — это уже совершенно другой уровень. Обдумав ситуацию и так, и эдак и ничего, в итоге, не придумав, мы оставили эту тему.

Когда разговор вернулся к событиям Хеллоуина, я решилась спросить у Невилла, как Малфой вызывает попечительский совет.

— У него есть Сквозное зеркало, — объяснил парень, смутившись, — это такое средство связи. Он в своем зеркале видит того, на кого оно настроено, думаю, своего отца, и может с ним говорить. Такие зеркала, если денег хватит, может себе заказать кто угодно. Главное — чтобы оба человека, на которых настроены зеркала, были магами, иначе ни изображения, ни звука не будет.

— А почему тогда у тебя такого нет? Если, конечно, уместно о таком спрашивать...

— Да все нормально… А зеркала у меня нет потому, что я все теряю. А если не теряю, то ломаю, а потом все равно теряю, — грустно усмехнулся Невилл. — К тому же, бабушка считает, что слишком оберегала меня до школы и мне будет полезно попробовать решать проблемы своими силами… Походы в совятню, опять же, по ее словам — это спорт, который мне абсолютно не помешает.

— Надеюсь, после тролля она поменяла свое мнение и в следующий раз не придется надеяться на Малфоя, — обеспокоенно сказала Лаванда.

— А кстати, о вызове попечителей. Я еще раз просмотрела историю Хогвартса, но ничего такого не нашла. Зато там сказано про антиаппарационный барьер вокруг школы… — решила все для себя прояснить я.

— Да, вокруг школы — антиаппарационный барьер, — начала объяснять Фэй. — Ну знаешь, аппарация, когда ты исчезаешь в одном месте и появляешься в другом. В мирное время барьер вокруг школы стоит, в основном, для того, чтобы старшекурсники не шалили и в Хогсмит или еще куда не бегали без спроса. Внутрь он тоже пропускает далеко не всех.

— И очень хорошо, иначе мои родители, по крайней мере, дважды в день бы здесь появлялись, — передернув плечами, прокомментировала Парвати.

— Вообще-то, раньше без разрешения директора он вообще никого никуда не пропускал, — уточнил Невилл, — но после войны…

— После войны, — продолжила Фэй, — магические семьи, натерпевшись страху, уперлись и потребовали для детей дополнительной защиты. Тогда-то и вспомнили о попечителях.

— До этого, — со знанием дела пояснил Невилл, — к ним обращались только за деньгами на школьные нужды, ну и в самых крайних случаях: когда директор сменялся или происходило что-то совсем из ряда вон. Тогда, в основном, моя бабушка всех взбаламутила. У нас в семье… — Невилл тяжело вздохнул. — По нашей семье война прошлась очень чувствительно.

Лаванда взяла Невилла за руку в знак поддержки, остальные, я в том числе, потупились. Такие рассказы всегда слишком личные. С одной стороны, хочется поблагодарить человека за доверие, с другой же — все равно неловко…

— Идея дать ученикам дополнительную защиту тогда ее просто оживила. Я этого, конечно, не помню, но она говорила, что если бы не это… В общем, — взбодрившись, продолжил Невилл, — бабушка с другими попечителями долго осаждала Дамблдора, но они своего добились. Теперь любой ученик может вызвать Попечительский совет, если понадобится. И они смогут аппарировать к тому, кто звал. Весточку отправляют кому-то одному, а там уж тот, кто получил послание, решает сам: собирать ли совет и отправляться ли в Хогвартс. Как бы то ни было, школа пропустит попечителей, только если те появится в полном составе — это было условием директора. Как и то, что, чтобы аппарировать из Хогвартса, Совету придется идти ЗА барьер. Так что, если вызов был ложным — ученика накажут, а если нет — попечители и разобраться помогут, и колдомедиков или авроров вызовут. Как в Хеллоуин с троллем.

В голове роились сотни вопросов, но наседать на Невилла, который только что буквально душу перед нами раскрыл, очень не хотелось. Меня выручила непосредственная Лаванда.

— Но Невилл, почему бабушка не дала тебе зеркало сразу после урока полетов?

— В том, что я взлетел и упал, виноват только я. То, что преподаватель не отреагировал — это уже другая история, — грустно пожал плечами парень. — К тому же, бабушка сказала, что боится, что либо она сама, либо я, этим зеркалом слишком увлечемся. А она хотела бы, чтоб я вырос самостоятельным человеком, настоящим мужчиной, — покраснев, очень тихо закончил Невилл. — Не уверен, что тролль заставил бы ее передумать, но она что-то узнала про Квиррелла — говорит, что-то совсем странное и очень неприятное. Так что, она сегодня мне написала, что хочет заказать нам зеркала. Кстати, как раз хотел вам сказать: мое зеркало она предлагает настроить на нас пятерых, чтобы каждый из нас смог ее вызвать. Но для этого от вас понадобится по пряди волос, если вы не против.

Мои соседки, выросшие в магическом мире, и не привыкшие доверять посторонним такие вещи как собственные волосы и кровь, замешкались, не зная, что ответить. В итоге решили написать родителям и посоветоваться с ними.

Так ничего и не решив, с головами, пухнущими от вопросов и предположений, мы разошлись по спальням.

* * *

На очередных зельях Снейп, видимо, устав от постоянного бурчания Рона на ухо Поттеру, решил рассадить их сладкую парочку. К сожалению, разбавить их дуэт он решил нами с Невиллом: меня Снейп отправил к Гарри, а Уизли — к Лонгботтому.

Мы с Гарри, в принципе, сработались неплохо. Парень аккуратно следовал рецепту, слегка путался в ингредиентах, но очень старался. Наше зелье было готово минут за десять до окончания урока, и я поспешила перелить его в колбу, которую, закупорив и подписав, отнесла на стол профессору.

Возвращаясь за парту, я увидела, как Рон передает Невиллу для добавления в зелье, все еще находившееся на огне, печально известные иглы дикобраза.

— Назад!!!— заорала я, хватая Невилла за шкирку и дергая на себя изо всех сил. Нев взмахнул руками, и, оступившись, почти упал на меня.

Пара игл попала-таки в зелье, заставив его взорваться фонтаном кипящей жидкости, но Невилл, которого я вовремя отдернула от котла, почти не пострадал, ему всего лишь несколько капель попали на руки. Проблема была в том, что варево юных горе-зельеваров повело себя страшнее, чем серная кислота: мутно-серые капли моментально прожигали ткань, парту, кожу...

— Минус двадцать баллов за вопиющую глупость, мистер Лонгботтом. Мисс Грейнджер, будьте любезны проводить однокурсника к мадам Помфри.

Скрипнув зубами и недоумевая, как можно отправить ученика с такими повреждениями в больничное крыло на своих двоих, с одной хилой однокурсницей в сопровождающих, я молча обняла Невилла за плечи и повела к колдомедику.

Хотя дверь Больничного крыла была открыта, мадам Помфри на месте не оказалось. Оставлять Невилла в таком состоянии одного показалось мне неправильным, и я решила попробовать оказать первую помощь.

— Слушай меня внимательно, Невилл. Раны надо промыть и освободить от остатков ткани. На мантии могли остаться частицы зелья, которые продолжат атаковать кожу, если их не убрать. Я могу попробовать снять мантию целиком, — Невилл жгуче покраснел, — а могу срезать рукава. Все равно одежда восстановлению не подлежит. К тому же, мне кажется, что так тебе будет не так больно. Решай.

— Режь, — торопливо пискнул Невилл.

Найдя ножницы, я аккуратно отрезала рукава и сделала продольный надрез, чтоб легче было отделять ткань от поврежденной кожи. Успешно преодолев первый этап я, не зная, что делать дальше, задержала руки над ожогами — и мои ладони засветились серебряным сиянием!

Помнится, в моей прошлой жизни, до подселения в тело Грейнджер, я именно так себе и представляла свои ладони, когда пыталась лечить мамину головную боль. У нее были тяжелые мигрени, она несколько дней кряду могла пролежать пластом, морщась на свет, не перенося запахи и боясь пошевелиться от изматывающей боли.

Я помнила тот, первый раз, мне тогда было шесть или семь, приступ начался на даче — ни обезболивающих, ни аптеки на километры вокруг. Я понимала, что ей очень плохо и, тихо сидя у изголовья кровати, хотела погладить маму по голове, чтоб хоть как-то унять боль.... Я потянулась к ее волосам, но дотронуться не решилась, рука скользила в паре сантиметров от головы. Вдруг я почувствовала покалывание в пальцах. Оно нарастало каждый раз, когда я проводила рукой над одним и тем же участком. Я задержала руку — покалывание усилилось. Я почему-то подумала, что это — боль и представила, что она красной нитью вытягивается и маминой головы и накручивается на мои пальцы.

Приступ прошел в тот же день. Позже дед рассказал, что его бабка была чем-то типа лекарки, умела заговаривать воду, а однажды к ней принесли парня с разбитой головой, и дед сам видел, как от прабабкиного заговора медленно, неохотно останавливалась кровь.

Все это кончилось немного позже, когда я заболела сама. После изнуряющего лечения и года в больнице я больше ничего не чувствовала. Теперь же, глядя на свои светящиеся пальцы, я чувствовала, что все вернулось на свои места.

Решив повторить опыт, я представила себе боль Невилла, как красную нить, которую тянула из его тела и скатывала в моток.

— Не болит, — удивленно пробормотал Невилл

— Удивительно, — добавила мадам Помфри, незаметно вошедшая в свою вотчину.

— Здравствуйте! Невилл получил ожог на зельеварении. Я не знаю, что у них было в котле, но изначально предполагалось, что это будет мазь от прыщей. Зелье взорвалось после того, как в котёл попали иглы дикобраза. Все случилось примерно десять минут назад. Я знаю, что разные вещества нужно удалять по-разному, поэтому просто попыталась снять ткань с пораженной кожи.

— Отличный отчет и разумные действия, мисс. Ваши родители — колдомедики? — спросила Помфри, споро обрабатывая руки Невилла бинтовым тампоном, смоченным в резко-пахнущей оранжевой субстанции.

— Просто медики, доктор Помфри.— улыбнулась я.

— Мисс…

— Грейнджер, мэм.

— Мисс Грейнджер, мне очень любопытно, что вы делали, когда я вошла?

Я описала в общих чертах, свои действия и их желаемый эффект. Мадам Помфри задумчиво улыбнулась и сказала:

— Вы, вероятно, шепчущая. Шепчущие — люди с природной способностью лечить других. Причем это даже не магия, я слышала, при некоторых магловских больницах есть такие люди, которые снимают боль от ожогов, — закончив бинтовать руки Невиллу и обернувшись ко мне, Помфри продолжила. — Вы, безусловно, свободны в будущем выбирать профессию на свой вкус, но люди с вашими способностями буквально незаменимы в целительстве.

— Как удачно, учитывая, что именно эта область меня и привлекает больше всего, — улыбнулась я. — Я еще не знаю, какую именно специализацию выберу, но свое будущее я вижу именно в этой сфере. Я была бы вам очень благодарна, если бы вы смогли найти время рассказать мне чуть больше о колдомедицине.

— Почему бы и нет,— улыбнулась мадам Помфри. — Заходите, когда будет желание. Если у меня не будет ничего срочного, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

Невилл, выпивший успокоительное и обзаведшийся бинтовыми перчатками выше локтя, зевал, пытаясь прикрыть рот плечом.

— Спасибо. Невилл, быстрее приходи в себя и выздоравливай, пока мы не успели соскучиться и не набились всей шумной компанией во владения мадам Помфри. Не думаю, что она будет в восторге.

— Вы правы, не буду. А Невилл, возможно, вернется в башню уже сегодня вечером.

— Еще раз спасибо.

— Пока, — сквозь сон пробормотал Невилл.

По дороге в зал я наткнулась на Рона и Гарри, поднимавшихся в больничное крыло. Я завернула их обратно, объяснив, что Невилл все равно сейчас уже уснул, и мы вместе пошли в Большой Зал.

По дороге Рон, не закрывая рта, хаял Снейпа и его манеру преподавания. К Снейпу у меня были свои претензии, но и Рон ведь не просто в стороне стоял!

В голове пульсировала боль. Напряжение последних месяцев, необходимость постоянно себя контролировать, подсознательный страх за себя и за родителей Гермионы, раздражение на Уизли, которое даже у Люца полностью погашать не получалось... Похоже, я слишком долго сдерживалась, не давая выхода эмоциям. Судя по всему, нытье Рона становилось той самой, последней каплей. И когда мы, наконец, спустились на первый этаж, мои нервы не выдержали и меня прорвало.

— Ах, это профессор Снейп во всем виноват? — змеей прошипела я,— А ты, значит, молодец и, конечно, совсем ни при чем? Это ведь профессор Снейп виноват, что ты умудрился пропустить мимо ушей все доклады об основах безопасности на зельях и так и не прочитал памятку! А там ведь ясно сказано: «если не хотите стать убийцей или самоубийцей, ни при каких обстоятельствах не кидайте иглы дикобраза в котел, стоящий на огне». — я перевела дух, пытаясь не сорваться на крик.

Рон ошарашенно хлопал глазами.

— Или, может быть, профессор Снейп виноват в том, что ты не прочитал рецепт, в котором игл дикобраза вообще не было? И в том, что Невилл, по непонятной мне причине, тебе доверял и не смотрел, что ты ему подсовываешь? Не волнуйся, это вряд ли повторится. Сожжённая кожа стимулирует мыслительный процесс. Ах да, плохой профессор Снейп снял с Гриффиндора баллы? Так радуйся, что он этим ограничился! На его месте, я бы тебе просто голову открутила! — не сдержавшись, рявкнула я.

Вздохнув и очень медленно выдохнув, я продолжила:

— Ты хотя бы понимаешь, что, не оттащи я Невилла от котла, та дрянь могла не просто его поранить, а, например, выжечь ему глаза? А если бы котел взорвался и нас всех бы этим залило? Это профессор Снейп оказался бы виновен в том, что ты полпотока угробил?! Прекрати искать виноватых, Рон. И начни думать, перед тем, как что-то сделать!

Я развернулась и осторожно, контролируя каждое движение, зашагала к выходу из школы. Нестерпимо хотелось материться и курить, желательно одновременно. В таком состоянии видеть кого бы то ни было, кроме Люца, было нежелательно, поэтому, выйдя из школы, я побежала к лесу, молясь, чтобы ворон уже вернулся от родителей.