Магия для нежелающих (джен)

Он тенью скользил по темным коридорам Хогвартса. Ночь тишиной укутывала старинный замок и его обитателей. Сами стены, словно желая передохнуть от шумных неугомонных студентов, излучали усыпляющее спокойствие. Размеренный шаг, маршрут, знакомый до мельчайших подробностей и пройденный уже тысячи раз, — все это приносило успокоение и упорядочивало мысли. Мыслей было много: что уже середина октября, что скоро зима, что в коридорах будет как на улице, если не холоднее, что нужно обновить чары обогрева в гостиной и спальнях факультета, не забыть и про свои комнаты. Насущных проблем хватало. Еще бы не забыть проверить у учеников (особенно у малышей) наличие теплой одежды. Слизерин — факультет чистокровных, но это не синоним богатства, ему ли не знать. Да и полукровок среди его змеек не меньше, чем на других факультетах.

После магической войны учеников на факультет поступает совсем немного. Этот год не выделялся на общем фоне — всего девять первокурсников. На Рейвенкло тоже было распределено немного учеников, но все же больше, чем на Слизерин...

Внезапно что-то поменялось, мысли перестали разбегаться. Северус Снейп остановился, пытаясь понять, что заставило сработать инстинкты. Никаких посторонних звуков… Запах! Горьковатый запах зелья, применяемого при магических истощениях, на второй стадии приготовления, когда надо добавлять толченые зубы летучих мышей. Безобидный ингредиент, входящий в набор первокурсника. Да и зелье не входит в список запрещенных. Вот только применять его можно исключительно взрослым магам — дает кратковременный эффект увеличения магической мощи. Детям нельзя даже находиться рядом с готовящимся зельем! После добавления зубов летучих мышей испарения от котла становятся ядовитыми, и чтобы потерять свои способности, юному дарованию нужно лишь посидеть вблизи минут пять. Пытаясь определить, откуда идет запах, профессор почти бежал по коридорам, про себя проклиная юного экспериментатора. В библиотеке нет ни одной книги, в которой наравне с рецептом этого зелья не было бы предупреждения о его опасности. Впрочем, ему ли не знать — студенты, если и снисходят до того, чтобы заглянуть в учебник, в состоянии уловить лишь часть информации. О том, что перевернуть страницу иногда бывает безумно сложно, даже и упоминать не стоит.

Миновав два поворота, профессор зельеварения Северус Снейп увидел свет, пробивающийся из-под двери одной из заброшенных аудиторий. За дверью обнаружилась картина, достойная пера живописца. Эльза Бишоп — магглорожденная первокурсница Рейвенкло, смышленая, уже успевшая хорошо показать себя на уроках зельеварения, — сидела на полу рядом с котлом, наполненным бледно-зеленой, почти прозрачной жидкостью. В руках у нее была банка с порошком, в котором можно было угадать толченые зубы летучих мышей, на весах — порция этого самого порошка, в два раза превышающая необходимую по рецепту. Все это вкупе обеспечивало проблемы с магией и взрослому волшебнику.

— Мисс Бишоп, потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете?

Девочка вздрогнула, просыпала злополучный порошок рядом с весами и быстро подняла взгляд на преподавателя. Растерянность постепенно сменилась не ожидаемым страхом перед суровым профессором и неизбежностью наказания, а странной решимостью.

— А меня теперь отчислят?

В вопросе слышалась абсолютно неожиданная надежда, которая заставила профессора внимательно оглядеть помещение еще раз. На этот раз внимание привлекла книга, лежащая рядом с весами. Снейп подошел поближе и увидел, что в книге жирной чертой был отчеркнут абзац с предупреждением об опасности зелья, рецепт которого был приведен ниже.

Девочка, заметив, куда направлен взгляд профессора, попыталась закрыть книгу; в её взгляде промелькнул страх — ну что ж, это было прямым подтверждением всех подозрений Снейпа. Мисс Бишоп решила сварить опасное для нее зелье, прекрасно зная о побочных эффектах.

За годы работы в школе он сталкивался с разными случаями: и с неудачными экспериментами горе-зельеваров, считающими себя гениями, и с попытками самоубийства на почве неразделенной любви или непонимания миром и окружающими всей глубины страданий юных дарований, решивших уйти красиво. Разумеется, в качестве средства чаще всего выбирали разнообразные яды, поскольку прыжки с Астрономической башни были невозможны ввиду установленной там магической защиты, а утонуть в Черном озере не давал гигантский кальмар. Вот только никогда ранее Северусу Снейпу не приходилось встречать первокурсника, решившегося на подобное — стать калекой, сквибом. Как правило, новички, независимо от своего происхождения, больше были заняты изучением тайн магических наук. И сейчас профессор просто не понимал: как такое могло быть? Зачем магглорожденной первокурснице пытаться избавиться от своих способностей? Может, он ошибся? И не надо будить патронусом Филиуса и Поппи, а назначить побольше отработок, снять баллы и отправить спать?

— Отвечать вопросом на вопросом крайне невежливо, мисс Бишоп. Тем более преподавателю. И мне все еще крайне интересно, есть ли причина, по которой вы в одиночку ночью варите опасное зелье, нарушая при этом половину школьных правил?

— Ну, я... — замялась девочка, опустив глаза.

— Смелее, мисс Бишоп, пока я не решил, что вы намеренно решили лишить себя магии.

Девочка сжалась еще сильнее, а потом, распрямившись, подняла глаза на декана Слизерина.

— А если так и есть? Что вы сделаете?

Август 1988 года. Лондон. Косая Аллея.

Профессор МакГонагалл шла по улице, сопровождая в банк трех будущих первокурсников. Посещение Косой аллеи с магглорожденными первокурсниками было, скорее, похоже на экскурсию по годами отработанному маршруту с типовыми пояснениями, стандартными вопросами и ответами. Да и сами дети, какими бы разными ни были, реагировали на свои первый поход в магический мир примерно одинаково — они удивлялись, восторженно смотрели по сторонам и были готовы разорваться на части, лишь бы увидеть побольше.

Бывали и исключения, конечно. Судя по всему, Эльза Бишоп относилась именно к категории «исключения». Когда вся процессия сделала запланированную остановку у магазина «Все для квиддича», девочка, выказав положенный восторг, не преминула поинтересоваться, существуют ли другие способы магического перемещения. Профессор МакГонагалл вкратце объяснила детям, что представляют собой каминная связь, порт-ключи и аппарация, после чего несколько опешила, услышав вопрос, можно ли каким-либо из перечисленных способов попасть, например, на Луну. Женщина попробовала объяснить, что все перемещения волшебников ограничены магическим полем Земли, и попасть на Луну невозможно. Дети, а к потому времени двое других — Раин и О'Коннор — уже смогли оторваться от витрины, тут же засыпали ее множеством вопросов, в том числе и про какие-то «кафандры». Профессору пришлось проявить твердость и поторопить их; Эльза Бишоп была заметно расстроена.

Девочка и сама не смогла бы ответить на вопрос о причинах ее подавленного настроения. С одной стороны, все было прекрасно: волшебная улица, причудливые дома, лавки, наполненными чудесами, Хогвартс — лучшая школа магии Великобритании. Впереди — радужные перспективы, как утверждает уважаемая профессор МакГонагалл. Однако Эльза не могла избавиться от чувства тревоги. Что-то подобное однажды уже было в ее жизни — когда она вместе со своей подругой Дженни Льюс наелась мороженого без позволения родителей. Дженни говорила, что никто не заметит; собственно, никто и не заметил, вот только эта история обернулась сильнейшей ангиной для обеих и лишением поездки на море ввиду болезни.

В начале лета необъяснимая тревога опять охватила ее. Эльза связала предчувствие будущих проблем с переходом в новую школу, необходимостью знакомиться и находить общий язык с совершенно посторонними людьми, да мало ли можно найти причин… Появление профессора из школа волшебства ее, измученную неизвестностью, почти не удивило. Девочка уже была почти готова к тому, что нечто неотвратимо-неприятное помешает ей поехать в школу ее мечты.

Новость о том, что она волшебница, Эльзу обескуражила. А как иначе? Профессор говорила, что она должна была заметить странные вещи, которые происходили в момент эмоционального всплеска: летающие предметы, горящие занавески, возможно, еще что-то. Но девочка знала: всему есть разумное объяснение, и случайности бывают лишь случайностями, и совпадения встречаются в жизни сплошь и рядом. Поэтому внезапно начавшаяся гроза (сама Эльза в тот момент была уже готова почувствовать на себе, что такое неудовольствие негласных лидеров школы), дождь (девочка очень переживала из-за смерти соседской кошки) — все это не имело ровным счетом никакого значения. Родители, правда, сразу же вспомнили про тарелки с ненавистной кашей, которые так и норовили разбиться, хоть и стояли далеко от края стола.

Эльза вообще не понимала, почему ее родственники так странно реагируют на всю ситуацию. Папа, придирчиво выбиравший частную школу для нее, не задал ни единого вопроса ни про условия проживания, ни про дополнительные занятия. Мама, которая противилась отъезду Эльзы из дома, вдруг спокойно отнеслась к тому, что Хогвартс — школа-интернат.

Но Эльза была всего лишь ребенком, а до сказки — рукой подать, поэтому при виде волшебства Косой аллеи девочку охватил тот же восторг, что и ее новых знакомых — Майки Раина и Стивена О’Коннора. Вот только слова МакГонагалл про невозможность путешествия на Луну спустили с небес на землю. Казалось бы, профессор наконец-то начала интересно рассказывать о магии, вот только снисходительность и искреннее недоумение — зачем вообще кому-то понадобилось путешествовать на Луну? — сводили на нет все впечатления. Эльза, искренне любившая научную фантастику, недоумевала.

Посещение волшебного банка и знакомство с гоблинами, обмен денег, покупки книг, школьной формы, котлов и прочих школьных принадлежностей — все это сильно утомило ребят. Как опытный экскурсовод, Миневра МакГонагалл старалась отложить покупку волшебной палочки на самый конец. Сложно сказать, что являлось причиной: возможно, дети, познакомившись с волшебным миром, полнее смогут прочувствовать то ощущения, что дарит магу его палочка; может, причиной служило то, что Олливандер, видя усталость детей, сокращал свою лекцию и быстро предлагал подходящий вариант. Как бы то ни было, декан Гриффиндора, объявив ребятам, что сейчас они будут выбирать главный инструмент каждого волшебника, немного расслабилась. После покупки палочек можно было отправляться к родителям, ждавшим по ту сторону барьера.

Дети, в отличие от профессора, заметно заволновались: это же не какой-то пустяк! Эльза с замиранием сердца вошла в скромную лавку, витрину которой украшала одна-единственная палочка. «Наверное, какая-то особенная», — подумала девочка.

Им навстречу вышел высокий седой старик; увидев МакГонагалл, он поприветствовал ее.

— Здравствуй, Миневра. Ты снова привела ко мне юных волшебников.

— Добрый день, Гаррик. Познакомься, это Майкл Раин, Стивен О'Коннор и Эльза Бишоп.

— Добрый день,— нестройным хором ответили дети, пытавшиеся одновременно рассмотреть и самого мастера, и лавку, заставленную стеллажами со множеством коробочек.

— Я вижу, Миневра, что ты опять оставила покупку палочек напоследок, — подмигнул мастер профессору, словно разгадал ее хитрый план, заставив детей смутиться, а саму МакГонагалл — лишь немного улыбнуться. Это уже стало частью их своеобразного ритуала.

— В таком случаем, действительно, начнем. Кто первый? Возможно, юная леди хочет?

— Я лучше после мальчиков,— нерешительно сказала Эльза.

Начали со Стива. Вначале пожилой мастер снял несколько мерок, а потом дал попробовать по очереди несколько палочек: первая слегка задрожала в руке, вторая никак не откликнулась, а третья выдала сноп разноцветных искр, вызвав улыбку на лице мальчика. Олливандер поздравил его с обретение палочки, назвал цену и, получив деньги, отдал запакованную в коробку палочку. С Майклом все повторилось, единственным различием было то, что ему подошла четвертая из предложенных палочек.

Получив свои палочки, мальчишки безмерно обрадовались и сразу начинали подбадривать Эльзу.

— Ты ее сразу почувствуешь. Моя в руке потеплела,— восторгался Стивен.

— Мисс Бишоп, теперь ваша очередь. Не стесняйтесь,— проговорил мастер.

Эльза совсем не стеснялась, просто в этот момент она задумалась: а зачем ей вообще волшебная палочка? Хочет ли она быть ведьмой? Девочка знала точно, что не отказалась бы от путешествия на космическом корабле, а вот насчет волшебства была совсем не уверена.

Может, дело было в этой неуверенности, а может, причина была иная, но Эльзе подошла только десятая опробованная палочка. Но и после этого оставалось ощущение, что палочка или не совсем подходит ей, или, как и юная ведьма, не уверена в своем решении.

Профессора МакГонагалл весьма озадачил выбор палочки мисс Бишоп: сочетание ивы и волоса русалки — очень своеобразно, подходит для сильных магов, а Эльза Бишоп даже на фоне магглорожденных смотрелась весьма и весьма средне. Судила она, конечно, по рассказам родителей о силе магических выбросов, которые были в детстве у детей. Все эти мысли крутились в голове уважаемого заместителя директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, пока она провожала будущих первокурсников к их родителям.

1 сентября 1988 года. Лондон. Вокзал Кингс-Кросс. Платформа 9 и 3/4.

На волшебной платформе было так же много людей, как и на других платформах вокзала Кингс-Кросс. На Эльзу Бишоп, хоть и жившую в небольшом городке, но часто бывавшую вместе с родителями в Лондоне, большое впечатление произвели яркие мантии и необычные шляпы взрослых магов. У многих учеников были с собой корзинки и клетки с котами, совами или филинами, один студент нес даже аквариум с жабой. Эльза, страстно любившая и котов, и птиц, и даже земноводных — а также рептилий и бабочек, — конечно, не смогла удержаться и засмотрелась на чужих питомцев. Впрочем, девочка и сама привлекла внимание кошечки светло-бежевого окраса — та подошла к ней и потерлась о ногу. Эльза присела рядом и погладила нежную шерстку, отчего кошка тут же заурчала.

— Какая ты красавица! Где твои хозяева?

— Ты что, магглокровка? Тебя не учили, что трогать чужих фамилиаров нельзя? — сверху послышался немного визгливый голос.

— Извини. Я не знала,— Эльза поднялась и посмотрела на говорившую с ней брюнетку, явно старшекурсницу. Та, не став ничего слушать, схватила свою кошку и поспешила занять место в поезде.

Бишоп тоже не стала задерживаться и прошла в соседний вагон. С чемоданом пришлось повозиться, поэтому Эльза, недолго думая, открыла дверь первого купе — там было занято всего одно место.

— Здесь не занято? Я сяду, ты не против? — спросила Эльза. Девочка, уже находившаяся здесь, кивнула ей. Разместившись у окна, Эльза продолжила рассматривать магов на платформе.

Впрочем, волшебники, отправлявшие своих детей в Хогвартс, уже мало волновали девочку. Ее не смогла отвлечь даже большая и шумная семья рыжих волшебников, решившая почему-то пройти с маггловской стороны, — настолько она оказалась погружена в свои мысли. Эльза почему-то сразу вспомнила ту форму, которую ей должны были купить для частной школы: строгий классический пиджак, юбка или брюки, джемпер с гербом школы — красота просто, и шло все это ей намного больше, чем балахон, положенный в Хогвартсе. Что уж говорить об учебниках и новых предметах (вернее, об отсутствии привычных)! Вместо естествознания — видимо, зельеварение, гербология и уход за магическими существами.

Для девочки, уже примерно представлявшей себе, чем она будет заниматься в жизни (а ее очень привлекала биология), совершенно очевидным стал тот факт, что с аттестатом Хогвартса ей не удастся поступить ни в один нормальный колледж. После посещения Косой аллеи она несколько раз пыталась поговорить с родителями о новой школе и последующем обучении, но встречала с их стороны полнейшее непонимание. Мама и папа каждый раз пытались убедить Эльзу в необоснованности ее страхов и больших перспективах — они слово в слово повторяли то, что говорила профессор Макгонагалл, а это было очень странно, если не сказать — подозрительно. Лишь в конце августа, за несколько дней до начала учебного года, отец не улыбнулся и не произнес неестественно счастливом голосом привычную уже речь, а надолго задумавшись, посоветовал Эльзе подумать о заочном обучении в обычной школе. После этого разговора папа стал задумчивым и хмурым, подолгу наблюдал за мамой и чаще обычного разговаривал по телефону со своим знакомыми. Вот и сегодня он просил девочку быть осторожной, привлекать поменьше внимания и изучить все школьные правила, особенно те, что связаны с переводом или отчислением. Эльза и без того ужасно переживала, а после этого ей начало казаться, что она едет не в лучшую школу-интернат, а по меньшей мере — в тюрьму.

Как вообще можно жить без телефона? Почему почту надо отправлять совами? Количество вопросов все прибавлялось, а ответов почти не было. Единственное, что Эльза уже успела понять — по косым взглядам окружающих магов и словам той брюнетки с кошкой, — что далеко не все маги рады ей и другим магглорожденным волшебникам. А если так, то зачем вообще их приглашают в школу? И не только приглашают, а практически насильно заставляют там учиться? Опять вопросы без ответов. Поняв, что мысли начали идти по кругу, Эльза решила отвлечься, достала из сумки книгу и стала читать.

Прошло почти три часа, прежде чем соседка, не выражавшая до этого никакого желания пообщаться, вдруг заговорила:

— Так странно: ты вроде магглорожденная, судя по одежде и чемодану, и книжка тоже маггловская — картинки не двигаются. А вот животные нарисованы волшебные, правда, я про таких ничего не знаю. Как такое может быть?

Эльза посмотрела на обложку книги, словно проверяя — не успела ли она поменяться, — и ответила:

— Это утконос и кенгуру. Они не волшебные, а самые обычные, просто обитают в Австралии. Разве вам о них не рассказывали в школе?

— В школе? Какой школе? Мы же только едем поступать на первый курс.

— А разве ты до этого нигде не училась? Я думала, что Хогвартс — это что-то вроде старшей школы. Значит, должна быть и начальная, где учат писать, читать, считать. Неужели не так?

— У магов нет начальной школы. До одиннадцати лет еще слишком рано учиться магии. Поэтому до школы родители сами учат детей тому, что ты перечислила — читать, писать, считать. Мне, правда, нанимали учителей — так многие делают. А основам магии учили родители — без чар-то жить совсем трудно. Я слышала, что магглы одежду чистят в воде и мыле, а потом полоскают и долго сушат. Это, наверное, ужасно, когда нельзя воспользоваться заклинанием.

— Ну, раньше так и было. А сейчас появились специальные машины, стиральные и сушильные. С ними не так долго и трудно.

— Машины? Я слышала только о тех, что ездят по дорогам. Все-таки вы, магглы, очень странные. Уж извини.

— Не страшно. Я понимаю. А как тебя зовут?

— Джасмин Кросби. Только дружить с магглорожденной я не буду — родители запретили.

— А я Эльза Бишоп. Я пока и не предлагала, — и, подумав, продолжила.— А ты не расскажешь про факультеты и распределение, а то я так и не поняла основной принцип.

Джасмин немного помолчала, но все же ответила:

— Это традиция со времен Основателей. Всех делят по факультетом в соответствии с чертами характера. Все просто. Вот только, если ты магглорожденная, то на Слизерин не попадешь. Такие, как ты, в основном учатся на Гриффиндоре и Хаффлпаффе. Я буду учиться на Слизерине — это семейная традиция.

Эльза благодарно улыбнулась:

— Спасибо. А Рейвенкло подойдет для меня?

— Факультет заучек... мм… возможно. Читать ты вроде любишь.

Эта беседа оставила у Эльзы двойственное чувство. С одной стороны, приятная девочка, и с ней интересно, а с другой — опять это высокомерное снисхождение к ней — это не могло нравиться. Такое ощущение, что ты в гостях, а хозяева тебе не рады. Хотелось поскорее вернуться домой.

Все имеет свойство заканчиваться, закончилась и эта поездка — поезд прибыл на станцию Хогсмит. Взволнованных и немного напуганных первокурсников провели через лес и посадили в лодки. Вид на Хогвартс в закатных лучах солнца произвел впечатление на всех. Эльза Бишоп, впрочем, вспомнила поездку во Франции в позапрошлом году — там были замки и красивее.

Наконец, голодная и уставшая, девочка дождалась своей очереди на распределение. Шляпа была такой пыльной и грязной, что хотелось отправить ее прямиком в стиральную машину, раз уж магией ее не чистят.

— А ты заботливая, трудолюбивая и ответственная. Может, Хаффлпафф? — раздался голос у Эльзы в голове.— Хотя с таким редким даром тебе одна дорога — на Рейвенкло!

Последнее слово шляпа выкрикнула на весь Большой зал. Послышались скромные аплодисменты, а Эльза Бишоп прошла за стол под сине-бронзовым знаменем с вороном.

Распределение продолжалось. Джасмин попала на Слизерин, как и хотела, а уже знакомые Эльзе Раин и О'Коннор — на Гриффиндор.

На Рейвенкло распределили одиннадцать первокурсников. Познакомиться со всеми сразу не получилось, так как начался пир. На столах после странной речи директора появилась еда, и голодные студенты сразу переключили своё внимание на тарелки.

После напоминая о школьных правилах и магического караоке — как про себя обозвала исполнение гимна Эльза — всех первокурсников её факультета собрали старосты.

Эльза Бишоп была, скорее, жаворонком, чем совой, поэтому без остановки зевала и терла глаза, слушая старосту, которая по дороге к гостиной факультета рассказывала первокурсникам о замке, распорядке дня и многом другом. Ее новая знакомая Холли Росс была с ней солидарна.

— Я так хочу спать, что мне уже почти все равно, что я в том самом Хогвартсе, о котором мечтала с пяти лет, — жаловалась она.

Как поняла из ее рассказов Эльза, Холли была из семьи волшебников, но ее родители не возражали против общения с магглорожденными. Холли пояснила: «Они же не аристократические снобы!»

Однако двигающиеся лестницы и птица, открывающая проход тем, кто отгадает загадку, смогли бы прогнать сон даже детей аристократических снобов. Да и гостиная факультета, напоминавшая количеством книг библиотеку, смогла поразить студентов, отобранных за любовь к знаниям.

Заснула Эльза сразу, едва успев пожелать своей соседке Холли приятных снов.

10 сентября 1988 года. Шотландия. Замок Хогвартс.

Студенты школы чародейства и волшебства Хогвартс наслаждались погожим осенним деньком: кто-то гулял рядом с озером, кто-то нежился на солнце, сидя на скамье. Эльза Бишоп решила отложить книги в сторону и сейчас неспешно шла вдоль берега, размышляя обо всем, что произошло. А событий было немало: начиная со странного заявления шляпы про дар, с которым «только на Рейвенкло», и заканчивая неудачами на уроках. Во-первых, что это за дар такой — непонятно. Эльза совершено не замечала за собой каких-то особенных способностей, скорее, наоборот — на уроке чар, когда они отрабатывали простейшее заклинание "Люмос", ей удалось выполнить задание только в числе последних, а огонек на конце палочки был едва-едва виден. Такой «успех» не остался незамеченным. Сама Эльза при этом чувствовала себя так, будто пробежала три круга по стадиону своей старой школы. Выполняя домашнее задание, она еще несколько раз попробовала использовать это заклинание — вначале получалось лучше, а затем волшебная палочка внезапно так сильно нагрелась, что девочка выронила ее, а на руке остался слабый ожог.

Транфигурация тоже не радовала Эльзу. Пожалуй, из всех новых школьных предметов хоть какой-то интерес представляли только зельеварение и гербология. Собственно, только на этих занятиях девочка справлялась с заданиями на приличном уровне — это, конечно, было неплохо, но Эльза всегда стремилась к лучшему, и чувствовать себя аутсайдером ей не нравилось. Тем более, как стало понятно из разговоров однокурсников, чары и трасфигурация считались чуть ли не самыми важными и нужными для дальнейшей жизни дисциплинами.

Еще одним поводом для тревоги стало письмо, полученное из дома. До тех пор Эльза возлагала большие надежды на обучение в обычной, маггловской школе заочно, однако отцу не удалось договориться. Причина была неясна. Кроме того, родители пытались разузнать хоть что-нибудь о Хогвартсе — безрезультатно.

Эльза дошла до небольшого валуна и решила присесть. Поверхность камня успела нагреться — солнце уже стояло в зените. В другое время такая погода только порадовала бы девочку, однако сейчас её мысли были заняты другим. Несмотря на загруженность в первые учебные дни, она не забыла совет своего отца и попыталась разыскать как можно больше информации о переводе и отчислении из школы. Библиотекарь — мадам Пинс — сильно удивилась просьбе Эльзы.

— Вы говорите, что вам нужен Устав школы и другие источники, где упоминаются причины отчисления?

— Ну, да… Ведь незнание закона не освобождает от ответственности. А вдруг я что-то сделаю и, сама того не желая, нарушу правила школы. Не хочу быть отчисленной, — ответила Эльза, совершенно не уверенная в последнем.

Ответ удовлетворил мадам Пинс, и она вручила ученице стопку книг, среди которых был Устав школы и свод законов Магической Британии. Изучение источников заняло у Эльзы почти три вечера (она конспектировала все, что могло пригодиться). О переводе можно было забыть — обучение в другой магической школе девочку не интересовало, на дому она учиться не могла по очевидной причине — она магглорожденная, — а в маггловскую школу из Хогвартса по собственному желанию перевестись невозможно.

С отчислением ситуация обстояла интереснее. Причин для него было много, начиная с систематических прогулок после отбоя по коридорам школы и заканчивая уголовными преступлениями — убийствами и кражами. Вот только последний прецедент был почти пятьдесят лет назад, и причина имелась весьма серьезная — убийство.

Особое внимание привлекло описание судебного процесса семнадцатого века, на котором студент седьмого курса, в результате несчастного случая в лаборатории зельеварения ставший сквибом, добивался получения диплома Хогвартса, однако получил отказ.

О том, кто же такие сквибы, Эльзе рассказала Холли.

— Иногда у двух волшебников рождается ребенок совсем без магии, или же ее настолько мало, что едва хватает на самые простые заклинания.

— Почти как у тебя, Бишоп, — решила вставить свое мнение Энн Браун. — Странно, что шляпа не отправила тебя домой к магглам. Ты даже палочку неспособна удержать, когда колдуешь.

Хоть Браун и была, по мнению Эльзы, задавакой и любительницей поиздеваться над другими, поболтать с ней иногда было интересно. Тем более что в комнате их было трое, и искать общий язык приходилось так или иначе. Вчера беседа началась вполне мирно — обсуждали прошедший урок зельеварения и строгого декана Слизерина.

— Мне старшая кузина рассказывала про него, — решила просветить их с Холли Браун. — Профессор Снейп вечно цепляется к гриффиндорцам и всегда покрывает слизеринцев. Хотя, думаю, что он и Рейвенкло с Хаффлпаффом не жалует. Даже твои старания, Бишоп, совсем не оценил, так что и по зельям хорошие оценки тебе не светят.

— Мне так не показалось,— решила высказаться Эльза.— Он чем-то похож на миссис Брук, мою учительницу из старой школы, — она тоже редко кого хвалила, больше ругала. За высшую похвалу у нее считались слова «неплохо» и «годится». Поначалу было страшно, но потом мама объяснила, что миссис Брук просто очень скупа на эмоции. Профессор МакГонагалл тоже показалась мне очень строгой.

— Тут не поспоришь,— подхватила Холли,— у нас почти все учителя такие, даже наш декан. Пожалуй, кроме профессора Спраут — она очень по-доброму к нам относится, иногда даже напоминает мне мою бабушку. Хотела бы я быть хоть немного похожей на нее…

— Ну уж нет! Когда я вырасту — точно не буду работать преподавателем в Хогвартсе!— не согласилась Энн Браун.— Уж лучше в министерстве. Но, надеюсь, родители устроят мне удачную помолвку, тогда не придется думать о работе.

— А я хотела бы стать ученым и сделать какое-нибудь открытие,— продолжила разговор Эльза.

— Ученым? Это кто?— решила уточнить Холли.

— Ученые изучают окружающий мир, занимаются исследованиями, делают разные открытия, печатают свои наблюдения в научных журналах, да много чего еще…

— Ааа.. поняла, это маггловские мастера в различных дисциплинах,— догадалась Браун.— Только тебе, Бишоп, не стать даже подмастерьем, ты же почти сквиб. Была бы ты из наших... А так — повезет, если продавцом в Лютном возьмут.

— Вроде бы для зельеварения и гербологии даже волшебная палочка не нужна…

Энн рассмеялась:

— Это пока не нужна. При работе с редкими и опасными растениями применяются очень сложные заклинания. Да и высшие зелья без чар невозможно сварить.

Холли тоже почему-то улыбалась.

— Чтобы стать мастером, надо быть очень сильным волшебником. Не знаю, как магглы становятся учеными, но мы маги, у нас без этого — никуда. Ты, Эльза, не обижайся, но с твоим магическим потенциалом тебе это не светит.

Эльза, конечно, ответила, что не обиделась, но в глубине души стало как-то тошно и противно... Она постаралась свернуть эту тему и, сказав, что хочет спать, опустила полог кровати.

Сегодня с утра эмоции немного отпустили, и стало очевидно — нужно принимать какое-то решение. Девочка оторвалась от своих соседок и отправилась на прогулку в одиночестве. И чем выше поднималось солнце, тем яснее виделась правда — Эльза Бишоп, первокурсница-рейвенкловка, совершенно не хочет оставаться в Хогвартсе, ведь каждый день, проведенный здесь, отдаляет ее от своей собственной жизни и будущего. Магия — это, конечно, замечательно, но совсем не для нее! Отчаянно хотелось поговорить с родителями, но как это сделать? В письме всего не расскажешь, а значит, оставался один выход — самой принять, как любил говорить папа, взрослое ответственное решение. Она мысленно перебирала доводы за и против учебы в Хогвартсе, и причин бросить все явно было больше. Эльза так и эдак прокручивала факты в голове, но в итоге приняла решение. Сразу стало легче. Осталось только найти способ.

Устроившись на нагретом солнцем камне, она достала из кармана мантии (вообще, единственное достоинство этого балахона — большие карманы) свою тетрадь с выписками. Можно, конечно, попробовать каждую ночь после отбоя гулять по замку, но, во-первых, Эльза не была готова пожертвовать сном, а во-вторых, она все-таки сомневалась, что за такое ее отчислят. Отругают — да, назначат кучу отработок — несомненно, но вот отчисление… Вариант «преступление» не рассматривался — на такое девочка не была готова пойти даже во имя науки. Итак, единственный подходящий способ — отказаться от своей магии. Стать сквибом. На ум пришла любимая фраза мамы: «У всего — своя цена». Эльза решила, что цена ее устраивает; от этой мысли стало немного грустно, а в глубине как будто что-то заныло, но девочка не собиралась отступать — в конце концов, не так уж много она и теряет.

Убрав тетрадь обратно в карман, она решительным шагом направилась обратно в школу. Задача ясна — нужно найти способ расстаться с магическими силами. Пожалуй, стоит начать с библиотеки. С каждым шагом решимости становилось все больше, а настроение — все хуже. Даже теплая осенняя погода и яркое солнце вскоре начали раздражать. Впрочем, подходя к замку, Эльза поняла, что тучи, словно откликнувшись на её настроение, заволокли небо. Начался дождь — вначале едва заметный, постепенно он превратился в настоящий ливень.

Внезапно испортившаяся погода неприятно поразила всех студентов, прогуливавшихся сегодня около замка. Но, пожалуй, всех больше удивился третьекурсник-слизеринец Маркус Флинт. Сегодня утром он впервые самостоятельно воспользовался заклинанием, предсказывающим погоду, которому научился еще летом (отец очень хвалил его за успехи), и был абсолютно уверен, что день будет ясным и солнечным. Заклинание не могло ошибиться, значит, напрашивалось два вывода: либо ошибся сам Маркус, либо кому-то очень сильному захотелось испортить студентам выходной. Не очень-то хотелось верить ни в первое, ни во второе. Было у него, правда, еще одно предположение — среди студентов затесался маг-погодник, который решил потренироваться именно сегодня. Впрочем, подумав, Маркус отмел этот вариант как невозможный: всем известно, что последний в Британии маг с подобным даром умер больше тридцати лет назад, не оставив наследников.

14 октября 1988 года. Шотландия. Замок Хогвартс.

Совместное занятие студентов четвертого курса Гриффиндора и Слизерина — самая настоящая проверка на прочность: проблемы с дисциплиной, да и техника безопасности для многих — пустые слова. После них профессор МакГонагалл, можно сказать, отдыхала душой, рассказывая о трансфигурации первокурсникам Рейвенкло и Хаффлпаффа. Умные и старательные ученики — радость преподавателя, тем более, что в первые месяцы учебы авторитет профессоров для них непоколебим. Стоит только грозно нахмуриться, и в классе устанавливается тишина, а дети начинают внимательно слушать. Какая жалость, что такая благостная картина продлится только до весны! С пробуждением природы в детях откуда-то появляется уйма энергии и напрочь пропадает желание учиться — даже у самых умных и старательных. Нынешние первокурсники ничем не отличались от своих предшественников: у кого-то дела шли чуть лучше, у кого-то — чуть хуже; кто-то брал природными способностями, кто-то — усидчивостью. В октябре еще рано было говорить о наличии или отсутствии у первогодок таланта к трансфигурации.

Впрочем, профессор МакГонагалл достаточно долго проработала в школе и какие-то выводы о своих учениках сделать могла. Например, о трех рейвенкловках, сидящих за самыми дальними партами. Преподавательский опыт подсказывал профессору, что мисс Росс будет, вероятнее всего, довольно средней ученицей, а мисс Браун, если обладает хотя бы малой долей тех способностей, что имеются у ее кузины, может добиться больших успехов. Что касается Эльзы Бишоп, то никакой склонности к трансфигурации она не демонстрирует, более того, во время занятий даже не прикладывает должных усилий. Вот и сейчас девочка погрузилась в свои мысли, не обращая внимания на лежащую перед ней пуговицу, которую следовало преобразовать в монету.

— Мисс Бишоп, не отвлекайтесь от задания. Если будете стараться, у вас получится — так же, как и с иголкой,— решила пока ограничиться предупреждением профессор МакГонагалл.

Все мысли Эльзы в последний месяц были посвящены одному — реализации своего плана (для конспирации девочка назвала задуманное «Операция «Буря в Хогвартсе»). Все же рассказывать об этом она совершенно не стремилась, помня о реакции окружающих на ее восхищение маггловским миром. Особые опасения внушало поведение родителей после визита МакГонагалл — что именно произошло, Эльза так и не поняла, но подозревала, что без вмешательства в их разум не обошлось. В процессе подготовки операции она просмотрела в библиотеке довольно много книг, где упоминались различные способы воздействия на поведение как магов, так и магглов. И теперь девочка опасалась, что если о ее желании покинуть Хогвартс узнают посторонние, ей тоже «промоют мозги».

Поэтому Эльза продолжала учиться, выполнять домашние задания и общаться с соседками по спальне.

С учебой по-прежнему не все было гладко. Проблем значительно добавили уроки полетов. Как и палочка, метла тоже не хотела слушаться Эльзу. После многочисленных неудачных попыток девочке удалось подняться в воздух и даже сделать круг над тренировочной площадкой под многочисленные смешки одноклассников (при этом казалось, что метла больше мешает летать, чем помогает). Она решила, что это далеко не самое удобное средство передвижения.

С другими предметами было проще — даже на трансфигурации, как любезно напомнила профессор МакГонагалл, удалось превратить спичку в иголку. Вот только чего это стоило, знала лишь сама Эльза. Вспоминать те несколько бессонных ночей, потраченных на тренировки, не хотелось. Дошло до того, что девочка мысленно уговаривала свою волшебную палочку не жечь руку и выполнить заклинание хотя бы один раз так, как надо. Повторять подобный опыт еще раз Эльза не хотела, да и опасалась, что в следующий раз начнет разговаривать с палочкой вслух — а это уже походило бы на сумасшествие. Сходить с ума ей не хотелось, а хотелось оказаться в своей старой школе, рядом с учителями, которые не требовали использовать на своих уроках различные заклинания.

Папа продолжал присылать письма, он рассказывал, как они с мамой скучают и с нетерпением ждут встречи. Читая такие послания, Эльза все сильнее хотела расстаться с магическими силами, поэтому все свое свободное время проводила в библиотеке в поисках способа. Задача была не из легких: во многих случаях потеря способностей была лишь самым безобидным последствием неправильно примененного заклинания, ритуала или зелья. Пришлось просматривать все подряд. Ее посиделки в библиотеке не вызывали особого интереса: несмотря на наличие большого количества книг в гостиной факультета, многие рейвенкловцы предпочитали заниматься в читальном зале. Через две недели безрезультатных поисков Эльза, готовя эссе по зельеварению, наткнулась на описание зелья, запрещенного для детей, так как его применение приводило к потере магических способностей. Причем — что удивительно — книга с этим описанием находилась не в библиотеке, а в их гостиной, где никто не следил за тем, что ты читаешь. Не зря их считали факультетом заучек.

Само зелье не представляло из себя ничего сложного, тем более, что его не нужно было варить до конца и правильно. Достаточно было довести процесс приготовления до второго этапа и добавить побольше толченых зубов летучих мышей. Вот удача — даже не надо беспокоиться по поводу ингредиентов, ведь почти все они были в том наборе, который она купила на Косой аллее. Что касается недостающих — не такие уж они и редкие, можно что-нибудь придумать.

Сегодня на уроке зельеварения Эльза наконец смогла отсыпать в заранее приготовленный флакон порошок из коры волшебного дуба. Теперь девочка с нетерпением ожидала конца уроков — она уже давно спланировала, где и как проведет свою операции.

— Эльза, где ты витаешь? МакГонагалл скоро баллы с тебя начнет снимать — вон как смотрит,— отвлек ее голос Холли.

— Ой, прости. Задумалась. Так выходных хочется!

— Будто ты будешь заниматься на выходных чем-то другим, кроме чтения!— как всегда, вмешалась Браун.

В этот момент профессор МакГонагалл решила подойти к их парте поближе. От праведного гнева преподавателя спас звонок.

После того, как Эльза Бишоп нашла рецепт зелья, она задумалась — а где его готовить? Спальня и гостиная факультета явно не подходили, да и навредить кому-то из знакомых не хотелось. Это для нее магия — личный кошмар, а, например, Энн вряд ли сможет прожить в обычном мире без волшебства. Класс зельеварения тоже не подходит: профессор Снейп пускал в него студентов только в своем присутствии, а выходя, всегда запирал дверь. Конечно, в старинном волшебном замке было множество пыльных коридоров и заброшенных комнат. Но для приготовления зелья нужно место, куда не страшно поставить горелку, и вода. Погуляв по замку вместе с Холли и Энн (те с радостью откликнулись на предложение «поискать что-нибудь интересное»), посмотрев на аудитории, забитые старой мебелью, и представив, как размешает там горелку и котел с зельем, вспомнила уроки по пожарной безопасности. Становиться причиной пожара в Хогвартсе Эльза не хотела. Хорошо бы подошел какой-нибудь туалет — и вода рядом, и плитка не горит. Но и этот вариант не был лишен недостатков — любой туалет посещает уйма народу, даже туда, где обитает Плакса Миртл, нет-нет, да и зайдет кто-нибудь. Впрочем, погуляв по замку, Эльза приметила один заброшенный, но не слишком захламленный кабинет рядом с туалетом. Место было не слишком подходящее, но лучше ничего найти не получилось. Подумав, она решила не рисковать и организовать свою «Бурю в Хогвартсе» после отбоя.

Радуясь, что пережила занятие по трансфигурации (втайне она надеялась, что это был ее последний урок в Хогвартсе), Эльза вместе с однокурсниками вернулась в гостиную факультета, где до ужина занималась домашним заданием. Она заранее спрятала все необходимое в выбранном кабинете и после ужина, сказав остальным, что плохо себя чувствует и хочет зайти в больничное крыло, отправилась варить зелье.

Все оказалось несколько сложнее, чем представлялось в теории. Основа удалась только со второго раза, поэтому ко второму этапу Эльза приступила, когда на часах уже была почти полночь. Добавив мелко нарезанную крапиву и помешав содержимое котла семь минут по часовой стрелке (все в точности, как указано в рецепте), она стала отмерять нужное количество толченых зубов летучей мыши. По рецепту полагалось всего пол-унции, но девочке нужно было превысить безопасную дозу. Сосредоточившись на работе, она не сразу заметила вошедшего.

— Мисс Бишоп, потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете?

Неожиданный вопрос застал врасплох. Эльза подняла голову и увидела перед собой строгого декана Слизерина. Поняв, что преподаватель вряд ли позволит ей завершить начатое, она растерялась, но потом, вспомнив школьные правила, все же решилась уточнить.

— А меня теперь отчислят?

Взгляд профессора Снейпа, и без того неласковый, стал еще более суровым. Декан Слизерина молчал, а Эльза вдруг поняла, что смотрит он вовсе не на нее, а на книгу с рецептом и тетрадь с пометками. Захотелось их срочно спрятать.

А профессор тем временем повторил свой вопрос, и на этот раз его голос звучал еще холоднее. Что отвечать, Бишоп совершенно не представляла, ее план не включал в себя бесед с преподавателями.

— ... пока я не решил, что вы намеренно решили лишить себя магии.

Деваться было некуда. Как профессор Снейп обо всем так быстро догадался, Эльза не представляла, а потому решила рискнуть.

— А если и так, что вы сделаете?

15 октября 1988 года. Шотландия. Замок Хогвартс.

— А если и так, что вы сделаете?

Вопрос застал профессора Снейпа врасплох. Даже несмотря на высказанное им минуту назад подозрение, он и предположить не мог, что внезапно окажется прав. Никто из волшебников, находясь в здравом уме, не откажется от магии добровольно — это то же самое, что отрубить себе руки и ноги и одновременно лишиться зрения и слуха. Любой маг, вне зависимости от происхождения, никогда не пойдет на такое добровольно, потому что с младенчества ощущает магию как часть себя, а уж после получения волшебной палочки… Все это было так странно, что вопрос вырвался почти сам собой:

— Зачем вам это?

Разумеется, как педагог, он должен был сказать совсем другое, выяснить причины, успокоить. Нужно отправить патронусов Флитвику и Помфри. Но… маги со времен инквизиции не расставались добровольно со своими силами. Понять причину подобного желания было важно… да и простое любопытство было не чуждо профессору.

Девочка тем временем пыталась подобрать слова

— Ну, я… просто, понимаете... я хочу на Луну…

— Что? — еще больше удивился профессор Снейп.

— Я хочу на Луну, — повторила девочка. — А профессор МакГонагалл рассказала, что маги на Луну не летают и вообще не могут покинуть пределов магического поля Земли. Хотя, может, и могут, просто там магия работать не будет. Да и не только в Луне дело! Сам принцип! Ведь обычные люди на Луну летают, и на Марс собираются, а маги — нет. И вообще, получается, что для космических путешествий магия не подходит. И для научных открытий тоже. А зачем она тогда нужна? От нее только сложности и проблемы.

Декан Слизерина, услышав эти сбивчивые объяснения, несколько растерялся. В памяти вдруг начали всплывать обрывки воспоминаний из глубокого детства. Кажется, там были какие-то разговоры соседских мальчишек про ракеты и космос — все это было для него совершенно непонятно. Эльза Бишоп тем временем продолжала говорить.

— Я вот из-за магии и Хогвартса этого не смогла попасть в школу, которую сама выбрала. А я хочу учиться в университете, я хочу быть ученым! В обычной школе заочного обучения нет, а без этого экзаменов не сдать. То есть я вообще никому не буду нужна после этого Хогвартса! А мастером мне не стать, да и простой-то ведьмой быть вряд ли получится… Палочка эта треклятая совсем не слушается! Только руку больно жжет...

Понять, о чем говорила Эльза Бишоп дальше, не представлялось возможным, ее слова буквально тонули в слезах. Девочка почти сползла по стенке на пол и рыдала. В бурном потоке можно было изредка разобрать лишь отдельные слова: «мама», «папа», «учеба» и другие — однако смысл совсем терялся.

Северус Снейп, как и большинство мужчин, не любил женских слез, однако годы работы в школе его ко многому приучили. И сейчас девичья истерика, скорее, помогла собраться и проанализировать ситуацию.

С причинами все было более-менее понятно: добрые чистокровные сокурсницы уже успели просветить девочку насчет места, которое ее ждет в магическом мире. Конечно, она была несогласна. Но в отличие от большинства магглорожденных, решила не доказывать магам, как они ошибаются на ее счет, а избавиться от причины всех проблем — магии. Решение, как признался себе профессор, было, несмотря на глупость исполнения, довольно смелым. Многие магглорожденные выпускники Хогвартса в конце концов покидали магический мир, однако обычно это происходило спустя несколько лет после окончания школы, когда вернуться к магглам было очень и очень сложно, в том числе и из-за отсутствия образования. Что бы там ни говорил директор по этому поводу, два мира очень сильно отличались…

А вот то, что девочка пожаловалась на собственную палочку, заставило задуматься: что-то на этот счет он читал… И это «что-то» было очень важным.

Погрузившись в размышления, профессор Снейп почти не слушал Эльзу (разобрать что-либо из-за рыданий было все еще затруднительно). Но тут она подняла на него глаза и почти четко произнесла:

— … как в каком-то средневековье, а я... — дальнейшие слова опять утонули в слезах.

В этот момент профессора почти что озарило. Конечно, в средневековье! Во времена инквизиции были случаи сознательного отказа от магии, с использованием специальных зелий и ритуалов. Но были и другие — когда волшебники — и магглорожденные, и даже чистокровные, — попав в руки святых отцов, настолько не хотели принимать свой дар, настолько не хотели пользоваться магией, что она начинала выжигать их изнутри. Одним из симптомов подобного состояния и было сильное нагревание палочки при колдовстве. На руке при этом должен оставаться вполне отчетливый след.

Не церемонясь, он подошел к ученице, взял ее кисти и, развернув ладонями вверх, увидел на правой следы от ожогов. То, что ожоги имели магическое происхождение, профессор мог сказать с абсолютной уверенностью. Мисс Бишоп, наконец, прекратила рыдать и ошарашенными глазами смотрела на своего преподавателя. Ее реакция мало волновала профессора, однако теперь он даже порадовался, что не успел вызвать ни Поппи, ни Филиуса — они бы тут же принялись убеждать девочку в чем угодно, лишь бы она отказалась от своих планов. Однако в ее случае это было не только бесполезно, но и очень опасно. Процесс был запущен, и остановить его уже не смогло бы ни искреннее желание Бишоп колдовать, ни зелья и ритуалы (кстати, очень сложные) для стабилизации магического фона, ни даже заклинания для лишения магических сил (в этом случае девочка сгорела бы вместе со своим ядром). Профессор помнил, что в книгах упоминался только один способ помочь в том случае — несложный, но весьма трудоемкий ритуал, кажется, даже весьма болезненный. Нужно было уточнить детали.

Эльза Бишоп уже некоторое время смотрела во все глаза на профессора зелий, все еще державшего ее руку и не отводившего от неё задумчивого взгляда. Она чувствовала, что сейчас от решения преподавателя зависит вся ее дальнейшая жизнь. Приятного в этом было мало, но она надеялась...

— Мисс Бишоп, — спокойный голос профессора Снейпа снова заставил её вздрогнуть,— я помогу вам. Но мне нужно, чтобы вы честно и откровенно ответили на несколько вопросов.

Это отчего-то успокоило девочку.

— Да, сэр.

— Это не все. Нужно будет провести один ритуал. Возможно, он будет довольно… неприятным.

— А разве нельзя зак… — взгляд девочки упал на котел с зельем.

— Если вы хотите совершить самоубийство с помощью этого зелья, можете продолжать. Нет? Тогда поступим следующим образом: я уничтожу это весьма сомнительное достижение. Вы соберете все свои вещи и отправитесь спать, а завтра после обеда явитесь в мой кабинет на отработку. Вам все понятно, мисс Бишоп?

— Да, сэр, понятно. Мне надо сказать всем, что завтра я пойду к вам на отработку. А… за что она?

— Как за что? За нахождение вне факультетской гостиной после отбоя. Да, кстати, двадцать баллов с Рейвенкло, мисс Бишоп.

— А...— начала было девочка.

— Все остальные вопросы завтра после обеда у меня в кабинете. Это ясно?

Эльзе оставалось только кивнуть.

Проследив, чтобы ученица добралась до гостиной своего факультета, профессор Снейп и сам отправился в свои комнаты, но не для того, чтобы лечь спать: ему было необходимо просмотреть личную библиотеку. На поиски информации о недуге девочки и ритуале, способном ей помочь, ушел час. "Месть магии" (именно так назывался этот синдром) излечить было почти невозможно; единственный шанс заключался в том, что нужно было лишить человека магии и запечатать его ядро. Ритуалы наподобие этого раньше проводили родители над маленькими магами, чтобы ограничить силу стихийных выбросов; отличие состояло в том, что требовалось забрать не всю, а лишь часть силы. Кроме того, обряд для полного лишения магии мог совершить не только кровный родственник, однако в этом случае возникало некое подобие связи между ребенком и проводящим ритуал волшебником. Этот факт не слишком беспокоил декана Слизерина, ведь почувствовать эту связь он сможет только в том случае, если магия вернется к девочке. А вероятность этого была крайне мала: сильной ведьмой она не являлась, да и вряд ли обладала каким-то особенным магическим даром. Длительной подготовки ритуал не требовал и по времени занимал от силы четверть часа.

Однако требовалось придумать легенду: не могла же девочка лишиться магических сил на пустом месте?.

Выпив чашку кофе, профессор решил, что косвенными виновниками станут шутники, якобы подбросившие в коридор бомбочки из Зонко, у него как раз лежала парочка в кабинете — отобрал у гриффиндорцев. Одновременный взрыв их мог бы напугать и взрослого мага до спонтанного выброса, что уж говорить о первокурснице. А дальше надо будет отправить мисс Бишоп в больничное крыло, где мадам Помфри, несмотря на весь свой опыт, не сможет вернуть ей магию. Спустя неделю исполнится и желание девочки — она вернется в маггловский мир. А дальше… Впрочем, об этом он подумает завтра, а пока у него есть целых три часа на сон.

Июль 1995 года. Поезд до станции Коукворт.

В вагоне было не очень много людей. Две пожилые леди чинно обсуждали погоду и особенности выращивания маргариток и роз. Несколько парней, которые поначалу вели себя довольно шумно, сейчас мирно разглядывали пейзаж за окном. Мужчина среднего возраста спал с самого начала поездки. Длинноволосая девушка, очень легко одетая, задумчиво смотрела в окно поезда.

Девушка была настолько погружена в свои мысли, что даже не сразу обратила внимание на проводника, проверявшего билеты, — ему пришлось несколько раз ее окликнуть. Но это было в самом начале пути, и она почти сразу вернулась к мыслям, одолевавшим ее. Эльза Бишоп, а это была именно она, уже мало напоминала одиннадцатилетнюю девочку, поступившую когда-то в Хогвартс. И дело даже не во внешности, хотя, конечно, она превратилась из маленькой девчушки во взрослую девушку, вытянулась, черты лица стали более острыми, ушла детская мягкость. Изменения произошли в ее мировосприятии: многие события прошлого стали восприниматься по-другому, прежние обиды теперь казались не такими серьезными, а о тех, с кем она когда-то враждовала, вспоминалось лишь хорошее. Время и некоторые события, произошедшие совсем недавно, заставили по-новому взглянуть и на волшебный мир, который, как казалось еще совсем недавно, остался в прошлом.

Сразу после возвращения из Хогвартса Эльза запретила себе думать и вспоминать о магии. Постепенно те два месяца, проведенные среди волшебников, начали казаться сном, мало связанным с реальность. И вот сейчас она снова вспоминала о них — о людях и событиях, произошедших тогда. Снова пробирала дрожь при мысли о родителях, попавших под воздействие магии (ничем другим Эльза не могла объяснить их странное и порой пугающее поведение). Удивляло и поражало увиденное на Косой аллее, в Хогвартс-экспрессе и в школе. Возмущало отношение к магглорожденным, магглам и обычному миру. Вспоминались мучительные уроки чар и трансфигурации (с тех пор Эльза не любила пользоваться указками, напоминавшими ей о ее волшебной палочке, оставившей на память о себе шрамы на ладони). Не могла она, конечно же, не вспомнить и про попытку лишиться магических сил, которой помешал профессор Снейп, и про их разговор (если быть честной, то он больше напоминал истерику, устроенную ей на глазах у преподавателя). Тогда ей было очень стыдно. Впрочем, спустя несколько лет она уже понимала, что эта истерика была закономерным итогом всех событий, переживаний, отношения окружающих. Скорее всего, профессор Снейп понимал это тоже.

Впрочем, ни стыд за истерику, ни вранье однокурсникам про отработку не помешали ей на следующий день после обеда прийти в кабинет профессора Снейпа. Строгий преподаватель не стал по примеру многих взрослых разговаривать с ней как с младенцем, а предельно подробно рассказал все как есть. И про то, что, подсознательно не принимая собственную магию, ища пути отказаться от нее, она заполучила некий синдром, называемый "месть магии". И что теперь магия убивает ее изнутри, и попытка спровоцировать магический выброс, который сожжет магическое ядро (что она и пыталась сделать с помощью зелья), только добьет ее. И что единственный способ помочь ей — это провести один очень неприятный и частично запрещенный ритуал. Эльза, тогда еще не совсем отошедшая от ночной истерики, так и не выясняла причину, почему профессор ей помогает, отчего не сообщил обо всем другим преподавателям, почему ритуал запрещен и многое другое, о чем она должна была тогда поинтересоваться. Эти вопросы даже не возникли в ее голове, за что спустя семь лет она себя очень ругала. Как можно быть настолько доверчивой? Впрочем, ей было всего одиннадцать лет, и ее интуиция, на которую она уже тогда полагалась в сложные моменты, говорила ей довериться декану Слизерина.

Сам ритуал не занял много времени. Эльзе больше всего запомнилась боль, которую она испытала и слабость во всем теле. Профессор тогда оставил ее в коридоре, где почти сразу же взорвались два фейерверка. Сама Бишоп на это почти не обратила внимание, настолько она чувствовала себя уставшей и разбитой. Ее обнаружили двое старост с Хаффлпаффа, которые пришли проверить, что случилось. Они-то и доставили Эльзу в больничное крыло.

— Наверняка, кто-то с Гриффиндора подложил те бомбочки. И опять этим шутникам ничего не сделают. "Они просто шутили" и "совсем не хотели", — произнес старшекурсник, словно цитирую кого-то. — Как будто на Гриффиндоре хулиганы не учатся, сплошь смельчаки и хорошие ребята!

Само по себе нахождение в больничном крыле было довольно приятным. Осознание того, что скоро она окажется дома, грело душу. Горестные вздохи школьной медсестры и декана факультета, в течение пяти дней пытавшихся что-то сделать, немного раздражали — хотелось уже покончить с этим фарсом. А вот Холли Росс и Энн Браун, навещавшие её по вечерам, наоборот, радовали и заставляли грустить одновременно. За два месяца они все-таки очень сдружились и сейчас было неприятно их обманывать (приходилось говорить, что она испугалась двух фейерверков, которые взорвались в коридоре, когда она возвращаясь с отработки). Хотелось продолжать с ними общаться и дальше, но Эльза понимала, что это было почти невозможно. На пятый день в больничном крыле, когда все окончательно решили, что Эльза Бишоп теперь сквиб, а не маг, медсестра и профессор Флитвик, еще немного повздыхав рядом с ее кроватью, сказали, что теперь ее отправят домой к родителям. Что память ей стирать не будут, поскольку она, будучи сквибом, может в обычной жизни столкнуться с какими-либо магическими проявлениями; а вот родителям придется подправить воспоминания, чтобы не нарушать статут секретности. Это заставило Эльзу напрячься — не хотелось опять сталкиваться с неадекватностью родителей. Однако профессор Флитвик сказал, что не сможет доставить ее к родителем сам в силу каких-то обстоятельств и что вместе с Эльзой отправится профессор Снейп.

— Тебе не нужно его бояться. Профессор Снейп — очень хороший человек, — по-своему поняла её реакцию школьная медсестра (за эти годы Эльза совсем забыла ее имя). Сама же девочка, наоборот, очень обрадовалась этому, ведь доверие к декану Слизерина никуда не делось.

И как оказалось, она была права: профессора Снейпа даже не пришлось уговаривать не стирать память родителям. Приведя Эльзу домой, где родители первые несколько минут просто обнимали ее и плакали (это делала мама), затем выслушав миллион вопросов о случившемся, профессор Снейп подробно рассказал то же, что говорил перед ритуалом девочке. Объяснил, что должен изменить мистеру и миссис Бишоп память, но не будет этого делать и надеется на то, что ему не придется об этом жалеть. Папа с мамой его поняли и пообещали молчать обо всем, что произошло.

— Я и моя жена понимаем, что огласка не принесет ни нам, ни нашей дочери ничего хорошего. И совсем не хотим оказаться в сумасшедшем доме, — сказал тогда отец. — И мы очень благодарны вам за помощь, и если...

— Маловероятно, что вы сможете мне чем-то помочь в ответ, — прервал его профессор Снейп. — Так же маловероятно, как и то, что к мисс Бишоп вернутся ее способности. Поэтому дам вам бесплатный совет — держитесь как можно дальше от мира магии. Но если же все-таки случится так, что все вернется, напишите мне обычное письмо на адрес, который я вам оставлю. Почтовый ящик там зачарован, и я получу письмо, даже будучи в Хогвартсе. — Северус Снейп был, конечно, уверен, что это не понадобится. Однако возможность появления алогичной связи, в случае, если магия вернется к девочке, заставила его дать адрес своего дома. Адрес, который знали очень и очень немногие.

Эльза Бишоп не догадывалась ни о магической связи с профессором Снейпом, ни о его мотивах, заставивших его помочь семь лет назад. Но теперь ей просто не к кому больше было идти и не на кого рассчитывать. Родители не смогли бы ей помочь, несмотря на всех знакомых отца. Семь лет назад, после возвращения из Хогвартса, благодаря его связям она смогла поехать в выбранную еще весной частную школу. Друг отца, врач, вошел в положение Эльзы и оформил все так, будто она серьезно болела два месяца.

Поезд подъехал к станции Коукворт. Эльза Бишоп вместе с несколькими другими пассажирами вышла на платформу и прошла к стоянке такси. Девушка заранее решила, что так будет проще добраться по нужному адресу, ведь в этом городе она была впервые. Продиктовав адрес таксисту, Эльза села на заднее сидение и вернулась к своим мыслям.

Конечно, начинать учебу в новой школе с ноября было непросто: и учебный материал нагнать надо, и найти друзей. Постепенно все наладилось — к концу года она была одной из лучших в классе, а еще крепко сдружилась с Элисон Кемпбелл и Марком Голдсмитом. Вместе с ними она пережила непростые (но иногда очень веселые) годы учебы в школе. С Марком они поступили на естественно-научный факультет в Тринити-колледж. Именно это событие они и отмечали в тот вечер, когда решили сходить на дискотеку. За Элисон в полночь заехал ее отец, а Марк пошел провожать Эльзу. Они весело болтали и обсуждали планы на будущее, слишком поздно заметив пьяную компанию. Марк пытался сопротивляться, но его вырубили ударом по голове. Эльзе сначала было страшно, но после того, как Марк упал, ее охватила ярость. И как когда-то в детстве, природа словно откликнулась на ее желание — в нападавших ударила молния. Эльза была в шоке: она стояла на пустынной улице, рядом с ней лежали Марк и трое парней, небо было ясное.

Ей хватило сил дотащить друга до угла улицы, чтобы поймать такси и отвезти его в больницу. Родителям Марка она сказала, что он поскользнулся и упал, а утром из местных газет узнала о троих пострадавших от удара молний. И поскольку погода накануне вечером была ясной, все говорили о редком природном явлении.

Эльзу Бишоп такое объяснение никак не могла устроить, она чувствовала — что-то здесь не так. Были и еще странности, которые ничем иным, кроме как магией, объяснить не получалось. В тот же вечер (после происшествия она была очень подавлена) в ее комнате внезапно начал моросить дождь. Мокрые тетради и дождевик для сна явно не были тем, что стоило брать с собой в студенческое общежитие. Радовало только то, что родители на полтора месяца уехали по делам отца. Эльзе совсем не хотелось снова впутывать их в проблемы с магией. Она нашла в бумагах адрес профессора Снейпа и написала ему письмо. Спустя неделю, так и не получив ответа, решила поехать к нему сама. Все же принимать душ посреди кухни — то еще удовольствие.

Таксист высадил ей в мрачном районе, где многие дома, судя по всему, были заброшены. Найти нужный не составило труда, номера домов все еще сохранились на почтовых ящиках. Звонка не было, а на стук долго никто не отвечал. Наконец дверь открылась, и в проеме показался профессор Снейп. Он выглядел очень уставшим, но Эльзу это уже не могло остановить.

— Здравствуйте, мистер Снейп. Я Эльза Бишоп. Вы меня помните? Вы тогда сказали, что если будут проблемы с магией, написать вам. Я писала, но вы не ответили, — быстро заговорила Эльза.

При виде хмурого неприветливого лица бывшего преподавателя она начала волноваться: вдруг он сейчас прогонит её? Что тогда делать? Успокоительное, принятое еще дома, перестало действовать, и над профессором начала собираться маленькая тучка. Увидев её, Эльза замолчала на секунду и смогла лишь добавить совсем невнятно:

— Ну... в общем, у меня... проблемы… снова…

Северус Снейп, немало удивлённый неожиданным визитом, проследил за взглядом гостьи и тяжело вздохнул.

— Проходите, мисс Бишоп.

Июль 1995 года. Англия. Коукворт.

Бывают плохие дни, недели и даже годы. Бывает, что несчастья, неприятности, проблемы и беды вдруг решают прийти к кому-то разом. Северус Снейп небезосновательно считал, что этим кем-то оказался именно он. Казалось, все, что могло случиться плохого, неприятного и почти невозможного, случилось: Темный лорд возродился, сам он теперь стал двойным агентом, Сириус Блэк сбежал из Азкабана и оказался "невинным агнцем", а собрания Ордена Феникса будут проходить, судя по намекам Дамблдора, в доме темного чистокровного рода. Можно было не сомневаться, что предки Сириуса уже переворачиваются в гробах. Но, как оказалось, это было еще не все. В суматохе последних дней он забыл просмотреть почту из маггловского почтового ящика и поэтому не знал о еще одном невероятном событии. Впрочем, виновница этого события сама постучала в его дверь.

Узнать во взрослой темноволосой девушке первокурсницу с тоненькой косичкой и большими глазами можно было с большим трудом. Однако интонации и манера речи — говорить быстро, но четко, почти как пулемет, — практически не изменились. Ему еще тогда, осенью восемьдесят восьмого, запомнилась эта особенность. Какие проблемы у нее могли возникнуть? Неужели кто-то решил выслужиться перед Темным лордом и выбрал в качестве жертвы мисс Бишоп? Но она сквиб и уже семь лет не должна была и близко подходить к магическому миру. Или случилось что-то еще? Пока профессор Снейп лихорадочно соображал, что все это значит, Эльза сбилась и уставилась куда-то поверх его головы. Проследив за ее взглядом, Северус Снейп увидел маленькую, но вполне настоящую тучу, собиравшуюся над его головой. Спонтанный выброс и вдобавок проявление дара управления погодой — и как он мог считать, что все самое невозможное уже случилось?

Хмыкнув, профессор пригласил свою бывшую ученицу зайти в дом. Он не был в восторге от гостей, но теперь от неё никуда не деться. Не зря же в описании того ритуала, который он когда-то провел, говорилось о возникновении между ними связи в случае возвращения магических способностей. И теперь у него появилась возможность узнать, что это за связь, — так сказать, на практике.

— Простите, пожалуйста. Я не могу это контролировать. Как только начинаю переживать, так сразу — или дождь, или гроза. Иногда ураган. Свою комнату я, кажется, разнесла окончательно. Там теперь только ремонт делать, — начала оправдываться Эльза.

— Значит, магия вернулась. Как это произошло?

— На меня и моего друга напали на улице. Друг пострадал в драке, а я так разозлилась… и… вот… В нападавших ударила молния…

— А раньше вы могли управлять погодой?

— Я... не знаю..

— Смелее, мисс Бишоп. Можете мне наконец раскрыть все свои тайны, о которых умолчали семь лет назад. Мы все равно теперь крепко связаны.

— Связаны?!

— Разве я не упоминал раньше, что если к вам вернется магия, то оставшаяся после ритуала связь наберет силы. Кстати, позвольте… — Северус Снейп выписал палочкой, неожиданно появившейся в его руки, сложный пасс и пробормотал заклинание. Эльза увидела, что на ее запястье каким-то образом материализовался браслет синего цвета; такой же обнаружился и на руке ее бывшего учителя.

— Синий. Похоже на магическую связь крестного и крестника, — продолжил профессор. Заметив недоуменный взгляд Эльзы, он счел нужным пояснить: — Это было заклинание на выявление магических связей. По цвету можно отличить тип связи. Зеленая — родительская, золотая — супружеская, синяя или голубая (что встречается чаще) — это магические крестные и крестники.

— Так вы теперь мой крестный?

— Вы удивительно проницательны, мисс Бишоп. Но вернемся к моему вопросу. Вы раньше управляли погодой?

— В детстве случалось разное… Как будто погода зависела от моего настроения. Но мне это казалось простым совпадением.

— Что ж, это многое проясняет.

Камин в гостиной полыхнул зеленым.

— Похоже, ко мне гости, — произнес Снейп. — Вам придется подождать меня здесь. Не нужно, чтобы кому-то стало известно о вас, — с этими словами он указал Эльзе на неприметную дверь под лестницей. Там оказалось небольшое помещение, вероятно, использовавшееся ранее как чулан, — сейчас же оно было абсолютно пустым.

— Северус, впусти меня. Надо срочно поговорить, — раздался старческий голос из гостиной.

— Одну минуту, директор. Весьма неожиданно увидеть вас в столь поздний час, — ответил Снейп, убедившись, что чары надежно скрыли каморку, в которой спряталась гостья.

Подойдя к камину и разблокировав его, он подождал, пока директор пройдет в комнату.

— Что же случилось такого срочного, что вы решили отвлечь меня от приготовления зелий для вашего Ордена?

— Не забывай, Северус, что ты тоже состоишь в Ордене. Если проявишь больше чуткости, то поймешь, что не чужой там, — наставительно произнес Альбус Дамблдор. — Однако я здесь по другому поводу. Думаю, дом Блэков на площади Гриммо будет идеальным местом для собрания Ордена. Нужно найти Сириуса. Без него попасть туда будет затруднительно.

— Я бы сказал — невозможно. Вы уверены, что это лучшее решение? Все же Блэки — темный род, и в доме могут быть опасные для не-Блэков артефакты.

— Это дом — самое безопасное место. Можно будет не бояться за Гарри Поттера. Даже Пожиратели смерти не смогут там его найти, а с артефактами нам поможет Сириус. Найди его, пожалуйста. Последний раз, когда я с ним связывался, он сообщил, что будет в каком-то клубе для велосипедистов. "Бешеные собаки", кажется.

— Альбус, Блэк неадекватен, да и наши с ним отношения заставляют желать лучшего…

— Ах, мой мальчик, вам давно пора оставить эти детские ссоры. Мне пора, и, пожалуйста, выполни мою просьбу как можно скорее.

Не попрощавшись, директор скрылся в камине.

В этот момент Северусу захотелось что-нибудь разбить и напиться. Неужели директор совсем не понимает, о чем просит? Или он специально хочет поиздеваться над ним? От этих тяжелых мыслей его отвлекла Эльза, его новоявленная крестница, о которой он уже успел совсем забыть.

— Я совсем не вовремя. Извините меня, просто так получилось, что пришлось отвлечь вас от важных дел и варки зелий. Но если мы быстро управимся, то я, наверное, смогу вам помочь с поиском этого клуба велосипедистов.

— Каких зелий? И с чем мы должны управиться?

— Но вы же сами сказали, что были заняты зельями. А управиться с ритуалом, который избавит меня от магии, как в прошлый раз.

— Директору Дамблдору совсем не обязательно знать, чем я на самом деле был занят. И неужели вашей проницательности не хватило на то, чтобы понять — в этот раз от магии не избавиться. Даже если я нарушу свои обязанности магического крестного и вместо того, чтобы помочь вам развить ваши способности, решу повторно провести тот ритуал. Даже если вам повезет и вы выживете (что маловероятно), то через некоторое время магия опять вернется. Обуздать ее в этом случае будет еще сложнее. Так что если действительно хотите мне помочь, то примите, наконец, тот факт, что вы ведьма. Ко всему прочему, наделенная даром управления стихиями, — он взмахнул палочкой, чтобы в очередной раз развеять облако, собравшееся над головой.

— Я ведьма, — тихо, почти не слышно, произнесла Эльза, — и ничего нельзя сделать?

— Вы ведьма, и это не исправить.

Эльза была в состоянии, близком к шоковому. Еще пять минут назад она думала, что сможет вернуться к прежней жизни, а сейчас...

— Что теперь делать? — вслух подумала она.

— Для начала вы рассказываете, что знаете об этом клубе велосипедистов и где он находится, — вернулся к насущным вопросам профессор Снейп.

— Не велосипедистов, а байкеров. Есть такой клуб байкеров — "Бешеные псы". Один мой приятель наверняка знает, где их можно найти. Надо только позвонить. Если ваш знакомый все же мотоциклист, а не велосипедист.

— Думаю, так и есть.

— А со мной что дальше будет? Мне придется вернуться в школу? — почти срывающимся голосом спросила Эльза.

— Нет, в школу вас не возьмут. Да и быть магглорожденной ведьмой сейчас очень опасно. Вам придется самой учиться контролировать свою магию. Я, конечно, помогу, но в сентябре мне придется вернуться в Хогвартс.

— Я понимаю. В сентябре у меня начинается занятия в колледже. И хотелось, чтобы пары не приходилось отменять из-за дождя в аудитории.

— Мы поступим следующим образом. Сейчас вы пьете успокоительное, — сказал профессор, подал фиал и проследил, чтобы Эльза выпила все. — В назначенное мной время вы будете появляться для занятий. Я аппарирую вас домой и зачарую порт-ключ, чтобы вы не тратили время на дорогу в следующий раз. Вы ведь не переехали?

— Нет, мы живем по прежнему адресу,— уже более спокойным голосом произнесла девушка.

Все случившееся просто выбивало почву из-под ног. Эльзе требовалось время обдумать все. А пока она снова решила довериться интуиции и положиться на профессора Снейпа.

Июль 1995 года. Англия. Коукворт.

— Вы можете узнать, где находится клуб "Бешеные собаки"? — именно с этого вопроса начался первый день, который Эльза Бишоп собиралась посвятить изучению магии. За вечер и ночь, проведенные дома, она успела немного свыкнуться с мыслью, что от магии ей теперь никуда не деться. К утру было принято решение приложить в этот раз максимальные усилия, чтобы научиться управлять своими способностями, однако вопрос профессора Снейпа ее несколько обескуражил.

— "Бешеные псы". Да, могу... Мне надо позвонить.

— Насколько я помню, ближайший телефон-автомат находится через два квартала. Если, конечно, он еще работает. Хотя можно спросить у соседей…

— Это необязательно. У меня есть мобильный телефон, — проговорила все еще несколько ошарашенная Эльза, доставая аппарат из захваченной с собой сумки. Внимательно посмотрев на него, она нахмурилась: — Я выйду на улицу, там наверняка связь будет лучше.

Северус Снейп с детства помнил, что для маггловские телефоны были стационарными и снабжены специальными проводами. Окончательно запутавшись, он наблюдал, как его новоиспеченная крестница вышла на тротуар перед домом, нажала несколько кнопок на своем аппарате и приложила его к уху, а через некоторое время начала говорить. Выходит, магглы теперь пользуются совсем другими телефонами. У профессора неожиданно возник вопрос: как далеко можно находиться от собеседника при использовании такого телефона?

Именно это он и спросил, как только Эльза Бишоп вернулась в дом.

— Теоретически — хоть на другом берегу океана. А практически — даже по Великобритании еще не везде есть базовые станции. Да и звонок в другую страну очень дорог, — объяснила Эльза и, видя все еще удивленного профессора, тихонько добавила: — Именно поэтому я и не хотела быть ведьмой, — и уже громче: — Я узнала, где "Бешеные псы" сейчас. В Уэльсе завтра начнется слет байкерских клубов. Они уже на месте.

— Давайте адрес. Сейчас немного потренируетесь выполнять с палочкой простейшие заклинания, затем я… — Северус Снейп замер, глядя на ошарашенно-смущенную Эльзу. — Говорите, не тяните, у нас мало времени.

— У меня… нет палочки…

— Вы что, оставили ее дома? — профессор начинал злиться.

— Нет, я ее еще семь лет назад сломала. Как только вернулась домой, — смущенно произнесла Эльза и решила поменять тему в надежде отвлечь гнев учителя: — А вы что, прямо в этом собрались к байкерам? — и окинула весьма скептическим взглядом темные брюки и строгий классический сюртук. «Хорошо еще, что не в мантии», — мелькнула мысль.

— Хм... Не меняйте тему. Зачем вы сломали палочку, я даже спрашивать не буду. Раз нет палочки, то сегодняшнее занятие отменяется, — строго взглянул профессор на Эльзу.

Ей лишь оставалось горестно вздохнуть. Было очевидно, что своими действиями она опять вызвала недовольство учителя. В расстроенных чувствах Эльза вышла из дома и слишком поздно заметила возникшее над ее головой облако.

Выскочивший на ее вскрик профессор Снейп увидел темную плотную тучу, висящую над крышей его дома. Судя по слабым всполохам, Эльза была в совершенном отчаянии. Туча становилась все больше.

Профессор несколько раз попробовал развеять ее, но все было безрезультатно. Хорошо, что поблизости почти не осталось жителей, а туча пока еще не вышла за пределы участка с магглоотталкивающими чарами. Эльза, наконец заметившая его, со слезами в голосе проговорила:

— Профессор, помогите! У меня не получается заставить ее исчезнуть! Развейте ее!

— Если бы я был в состоянии это сделать, уже бы развеял. В вас сложно было заподозрить такую силу. Попробуйте взять себя в руки и успокоиться.

Эльза попробовала закрыть глаза и глубоко дышать, однако успокоиться не получалось, а разряды молний стали ярче.

— Не получается!

— Вижу. Попробуем тогда по-другому. Разозлитесь посильнее и представьте, что туча становится больше, поднимается выше, а дождь смывает весь этот городок. Ну же! Вы же не хотите попасть в Министерство магии или маггловские спецслужбы? Мисс Бишоп, неужели вам настолько понравился Коукворт, что вы решили бросить ради него колледж, о котором столько мечтали? Или, думаете, ваши родители переживут еще одно нашествие волшебников в их дом?

Трудно сказать, какие именно слова возымели действие, но, тем не менее, туча стала подниматься выше и увеличиваться в размерах. Через пару минут начался ливень. Впрочем, в июле в Англии грозы — не редкость.

На кухне дома в Тупике Прядильщиков Эльза Бишоп под хмурым взглядом своего бывшего преподавателя, теперь ставшего крестным, пила горячий ромашковый чай, успокаивалась и пыталась осознать все произошедшее за сегодня. Напоследок профессор вручил ей несколько флаконов с успокоительным и задал неожиданный вопрос:

— И что не так с моей одеждой? Это же классика!

— Вы же не похороны собираетесь, а на байк-фестиваль. Вы там как белая ворона будете.

Доводы мисс Бишоп не показались профессору Снейпу существенными. Вскоре после ее ухода он уже стоял на крыльце паба, в котором, если верить полученным сведениям, находились члены клуба «Бешеные псы». Тут-то он и понял, о чем ему говорила ученица — в толпе он выделялся так же, как маггл в джинсах на Косой аллее. Блэка он заметил не сразу, чем тот и воспользовался, подойдя со спины.

— С чьих похорон явился? Порадуй меня, что это был кто-то из твоих друзей-пожирателей!

Снейп лишь скривился на это и, решив не отвечать на очевидную провокацию, перешел к делу.

— Тебя ищет Дамблдор. Он решил устроить штаб-квартиру в особняке на Гриммо. И, в отличие от тебя, я на похороны ходить не боюсь и в тюрьме от этого не прячусь,— все-таки не удержался он от ответного выпада.

Блэк не успел ничего на это ответить, поскольку Северус Снейп не стал терять время и покинул паб, чтобы аппарировать на Косую аллею. Необходимо было докупить ингредиентов, а за редкими — заглянуть в Лютный. Затем профессор зашел в маггловский супермаркет (все же в магическом мире продукты были несколько дороже, да и меню иногда стоило разнообразить, поэтому во время каникул он предпочитал совершать покупки в магазине недалеко от дома).

Кассира он видел впервые, что не помешало тому попытаться с ним заговорить.

— Вы тоже с похорон пастора Райта? Ах, какой был человек! Так жаль. И ведь совсем не старый был.

Профессор лишь вежливо кивнул и двинулся к дому. Теперь все его мысли были посвящены проблемам, возникшим в процессе обучения своей крестницы. От нее никуда не деться (как будто мало ему было избранного!). Отсутствие волшебной палочки, конечно, могло осложнить процесс обучения. Все же не зря столько поколений волшебников пользовались этим инструментом. Юным волшебникам было намного проще учиться контролировать свой дар, концентрируя внимание на артефакте. Следовало подумать о приобретении новой палочки, да так, чтобы не привлечь к ученице ненужного внимания.

Уже дома он почувствовал вызов Лорда. Этого можно было ожидать, но, если быть честным, каждый раз эти вызовы заставали его врасплох. Казалось, он забыл сделать что-то важное или подготовиться к чему-то. В эти моменты надо было успокоиться — этому способствовало перечисление всего, что надо было скрыть. Рассказывать ли Темному Лорду про новый штаб или пока потянуть время? В этот раз, скорее, второе. О некоторых мелких событиях уже можно сообщить. Но самое главное — никаких мыслей и воспоминаний об Эльзе Бишоп, его крестнице и магглорожденной волшебнице с редким даром. Взяв себя в руки, Северус Снейп произнес вслух:

— Что ж, по крайней мере, там мой наряд будет к месту.

31 июля 1995 года. Англия. Коукворт.

Для Северуса Снейпа тридцать первое июля было памятной датой — день рождения Мальчика, Который Выжил, день, когда его Лили попала под трижды проклятое пророчество. Для Эльзы Бишоп этот день ознаменовался еще более плохим настроением ее невольного учителя. С утра она нашла профессора спящим на диване в гостиной, причем на нем была совершенно грязная мантия. Выглядел он очень плохо, а на попытки выяснить, что же случилось и как помочь, реагировал лишь тяжелым взглядом. Сама же Эльза не видела никаких причин для дурного настроения и поэтому решилась задать вопрос:

— А если бы у меня была палочка, я бы смогла контролировать выбросы магии?

— Вполне возможно, — расплывчато ответил Снейп, чем удивил Эльзу, успевшую привыкнуть к тому, что в вопросах магии профессор разбирался отлично. И продолжил дальше: — Нельзя сказать точно. Конечно, магия в общепринятом смысле и ваш дар управления погодой связаны, но это не одно и то же. Обучаться с палочкой намного проще, а правильно подобранный инструмент способен сбалансировать магическое поле волшебника. Однако, насколько мне известно, маги, одаренные подобно вам, не использовали палочки и заклинания при управлении погодой. В этом и была их ценность.

— Была? — переспросила Эльза, ошарашенная довольно благодушным ответом.

— Да, была. Последний маг-погодник в магической Англии умер почти сорок лет назад. На континенте же, если таковые и остались, то они уже почти не покидают своих домов в силу преклонного возраста. Так что об особенностях этого дара их спросить не получится.

— Как я понимаю, специальных учебников тоже не существует. Профессор, а что будет, если другие волшебники узнают обо мне? Я, конечно, понимаю, что жизнь — далеко не сказка, но все же моими способностями, если они настолько редки, могло бы заинтересоваться, скажем, министерство магии? Может, они помогли бы обуздать эти выбросы?

— Учебников — нет. А министерство магии вами, конечно, заинтересуется. Аврорат и департамент магического правопорядка захотят узнать, какой запрещенный ритуал вы использовали, чтобы получить этот дар и сколько лет Азкабана вам за это дать. Кроме этого, вы можете попасть в отдел тайн в качестве подопытного кролика.

— М-да.. Какие же вы все-таки…

— Странные, жестокие, нелогичные — вы это хотели сказать, мисс Бишоп?

— Да нет. Я хотела сказать — люди,— продолжила Эльза. — Да, люди. Маггловские власти наверняка поступили бы похоже — заперли бы меня в лаборатории и ставили бы опыты. Волшебники, наверное, если чем и отличаются от обычных людей, так это инструментами, которыми они пользуются для достижения цели. Кстати, профессор, что же все-таки делать с палочкой? Надо покупать другую?

— Покупать надо, только это не так просто, как кажется. Все приобретенные у Олливандера палочки сразу регистрируются в министерстве, только для иностранцев делается исключение, — произнес Северус Снейп и замолчал, о чем-то задумавшись.

А на следующий день, сразу после прибытия Эльзу заставили выпить противное на вкус зелье — оборотное. Несколько весьма неприятных минут — и она увидела в зеркале приятную блондинку.

— Запоминайте, вы Амели де Каре. Учились в Шармбатоне — это во Франции. Приехали в Лондон к другу, с которым познакомились во время Турнира Трех Волшебников. По-английски постарайтесь говорить с акцентом. Потеряли волшебную палочку, когда по случайности забрели в Лютный.

— А вы? Я одна не пойду, вдруг опять тучи появятся… или еще что похуже…

— А я увидел вас в Лютном и решил помочь иностранке попасть в лавку Олливандера, так как вашу палочку уже не найти.

— Ясно.

— Ну, раз ясно, то надо поспешить. Время действия оборотного не бесконечно.

Они аппарировали в какой-то грязный тупичок и сразу же направились в лавку Олливандера. В трансфигурированной профессором светло-бежевой мантии и маленькой шляпке в тон Эльза чувствовала себя неуютно. Сама улица — с тех пор как мисс Бишоп была там в первый раз — совершенно не изменилась, разве что народу было поменьше. Но это, скорее, объяснялось ранним часом. Лавка с единственной палочкой в витрине тоже никуда не делась.

— Северус Снейп. Черное дерево и жила дракона. Неужели с вашей палочкой что-то случилось?

— Мистер Олливандер. Благодарю, с моей палочкой все в порядке. Это мадемуазель де Каре, с ней приключилась беда. Ее палочка была утеряна.

— Мадемуазель де Каре. Я с радостью помогу столь очаровательной девушке. Какая палочка у вас была?

— Благодарю, месье. Ива и волос русалки, — старательно пытаясь имитировать акцент, произнесла девушка.

— Ива и волос русалки — сочетание, подходящее для сильных и весьма одаренных волшебников. И встречается весьма редко. У меня была подобная палочка, но я продал ее семь лет назад. Что ж, посмотрим, что мы сможем найти для вас.

Эльза пробовала одну палочку за другой. Как и в прошлый раз, ни одна из них совершенно не подходила. Олливандер, казалось, наслаждался этим, а профессор Снейп хмурился с каждой минутой все больше и больше. Эльза начала нервничать, ведь она помнила об их ограниченности во времени. Она чувствовала, что ей необходимо успокоиться — вот-вот, и случится неизбежное, а хозяин лавки, несомненно, обратит внимание на непогоду в помещении… В этот момент мистер Олливандер вышел откуда-то из-за стеллажа, посмотрел на потолок и произнес:

— Попробуйте эту. Сосна и перо ворона, — и после того, как палочка в руках Эльзы выпустила сноп искр (профессор и его спутница облегченно выдохнули), продолжил: — Идеально подходит для тех, кто только начинает учиться магии. Позволяет развивать особые способности. Да, сейчас почти не приходят за палочками для одаренных волшебников. Была, правда, у меня в лавке лет семь назад чудная девочка, мисс Бишоп, кажется, — сказал он и подмигнул вздрогнувшей Эльзе. — Уже тогда было понятно, что у нее вполне мог открыться один из самых редких и ценных даров — дар управления погодой. Я еще тогда подумал, что мой друг Аргест Эосвилд, доживи он до этого дня, порадовался бы вместе со мной — было бы кому передать знания. Со своими детьми у него не сложилось — дар ни в ком не проснулся, и во внуках с правнуками тоже. Да… Думал, подрастет мисс Бишоп, освоится немного с магией — надо будет ей передать несколько книг моего друга. Вот только приключилось с ней школе несчастье, — он приблизился к Эльзе,— она потеряла магию. Вижу, обошлось все…

— Мистер Олливандер, мадемуазель де Каре торопится. Не могли бы вы назвать стоимость палочки?

Мастер, словно совсем не обидевшись, что его перебили, лишь усмехнулся и произнес:

— С вас, профессор Снейп и мадемуазель де Каре, четыре галеона и семь сиклей. А с мисс Бишоп — обещание не забывать старика и хоть иногда заглядывать.

Ошарашенная Эльза смогла выдавить из себя лишь:

— Я постараюсь, сэр.

Старик ласково улыбнулся ей, а Северусу Снейпу, отсчитывающему деньги за палочку, сказал:

— Берегите вашу крестницу. Ценность и сила ее дара зависят только от неё. И не беспокойтесь, я сохраню всё в тайне. В конце концов, это и в моих интересах.

А на следующий день в окно профессора Снейпа постучала неприметная сова с посылкой, привязанной к лапам. В посылке были книги о природе погодной магии, а также дневники мага-погодника.

— Нет, все-таки сказка, только страшная, — произнесла Эльза, рассматривая неожиданную посылку. — А почему он нам помог?

— Возможно, дело в какой-то клятве, — ответил профессор Снейп и добавил, предупреждая следующий вопрос: — Я дам вам книгу о магических клятвах.

— А почему вы мне помогли? Нет, не сейчас, а тогда — семь лет назад?

— Минутная слабость, вспышка сентиментальности. Ничего более, — произнес профессор и, не желая продолжения разговора, отвернулся к книжному шкафу.

Эльза, поняв намек, не стала продолжать расспросы и решила направить своё любопытство на изучение присланных книг.

Август 1995 года. Англия. Коукворт.

За несколько недель, прошедших с момента покупки палочки и получения книг и дневников Аргеста Эосвилда, Эльза Бишоп добилась значительных успехов в освоении магии и своего необычного дара — ведь, несмотря на свое отношение к волшебству, это был единственный способ хоть как-то контролировать стихийные выбросы. Так что пришлось осваивать всю науку с азов — с простейших заклинаний, изучаемых на первом курсе. Эльзе все время приходилось повторять, как мантру, что магия — это часть ее самой, что ее надо принимать так же, как она принимает саму себя.

Постепенно она смогла понять — теоретически, — каким образом возможно осуществлять контроль над образованием туч, смерчей и ураганов. Как писал Аргест Эосвилд в своем дневнике, волшебная палочка необходима лишь на первом этапе — она помогает концентрироваться, служит своеобразной точкой опоры. Впоследствии от мага-погодника требовалось лишь умение контролировать свое сознание. Стоило чуть отвлечься — и может разразиться самая настоящая катастрофа, а сам волшебник может погибнуть.

Первая сознательно созданная и позднее развеянная тучка привела Эльзу в настоящий восторг. Будучи честной сама с собой, она признала, что ее способности уже не вызывают в ней такого отторжения, как когда-то. Она пока сама не понимала, что же заставило ее изменить свое отношение к магии. Возможно, дело было в том, что стихийный выброс спас ее и Марка в тот вечер. Может, она решила, что выделяться из толпы — не так уж и плохо. Во всяком случае, докапываться до истинных причин не было ни времени, ни желания. Нужно было как можно быстрее со всем разобраться.

В книгах и дневниках упоминалось об одной интересной особенности: одни и те же действия могло потребовать как едва заметных, так и весьма значительных усилий. Авторы находили для этого множество различных причин — от фазы Луны до положения Юпитера относительно зодиакальных созвездий. Эльза никогда не верила в гороскопы, и для нее подобные объяснения казались крайне сомнительными, но все же она решила уточнить — вдруг для волшебников все по-другому.

— Профессор Снейп, а маги верят в астрологию? В то, что звезды могут как-то влиять на происходящее на Земле?

— Вы хотите поговорит о прорицании? Мне казалось, ваш дар не имеет никакого отношения к предсказаниям и пророчествам. К чему этот вопрос? — как-то неожиданно напряженно произнес Снейп.

— Да нет, вовсе не о прорицании. И при чем здесь пророчества? Я уверена в том, что будущее многовариантно, и пророчества — это просто набор слов, — на этот пассаж профессор неопределенно хмыкнул, а Эльза решила не отвлекаться от темы: — А положение небесных тел может влиять на магию, на заклинания или, например, на проявление моих способностей? В учебниках много пишут про это влияние, даже приводятся какие-то малопонятные формулы.

— Вы сомневаетесь, что это влияние существует? Отчего же? — спросил Снейп так, что у Эльзы не осталось сомнений — она глубоко заблуждается. Но природное упрямство не позволило ей отступить, и она ответила:

— Не знаю, что насчет магии — допускаю, что там есть вполне определенная связь. Возможно, как у приливов и отливов с положением Луны. А вот на мой дар Венера или Юпитер вряд ли могут повлиять. Тут, скорее, играют свою роль изначальные погодные условия — такие, как, например, температура или атмосферное давление.

— То есть…

— То есть снегопад легче организовать посреди зимы, чем в разгар лета в жару, — продолжила Эльза, разгорячившись и перебив учителя. — Но это — из очевидного. Однако скорость ветра или температуру сложно определить «на глаз». И получается, что надо проводить зависимость не с положением Марса относительно Меркурия, а с метеосводками и прогнозом погоды.

Северус Снейп испытал довольно смешанные чувства: с одной стороны, он чувствовал досаду, что Эльза оказалась очередной наглой и заносчивой магглорожденной, которая, только получив волшебную палочку, считает себя умнее всех и отвергает выводы авторитетных ученых. С другой стороны, в ее словах были логика и здравый смысл.

— Я рад, что магия, наконец, настолько вас увлекла, что вы даже считаете себя вправе перебивать старших, — с издевкой начал он. — Маги давно обратили внимание на связь между силой заклинаний и ритуалов и астрономическими явлениями. Астрономия и астрология играют значительную роль во многих отраслях магии, в том числе, например, и в зельеварении. Вы пока еще слишком мало знаете об этом, чтобы судить, — сказал он, понимая, что для того, кто начал обучение меньше месяца назад, Эльза знает уже немало. Однако, если управление погодой ей нравилось и этим она могла заниматься целыми днями, то тренировкам обычных заклинаний его ученица уделяла непозволительно мало времени и внимания. — Что касается ваших доводов относительно управления вашими способностями, вполне возможно, они имеют место быть, однако мне трудно судить, так как я подобным даром не обладаю, — нейтрально закончил он.

Отвечать на вопросы мисс Бишоп становилось для Северуса Снейпа с каждом разом все сложнее. И дело было совсем не в том, что в свой законный отпуск он снова вынужден учить кого-то. Эльза выгодно отличалась от большинства его учеников — схватывала быстро, самостоятельно анализировала информацию и делала выводы. Вот только потом она задавала свои каверзные вопросы, совсем как сейчас. Разумеется, Снейп признавал, что, отвечая на эти вопросы, он и сам получал удовольствие. Таким образом, общение с навязанной ему ученицей не доставляло неудобств и не вызывало раздражение, напротив, оно было по-своему приятным.

Однако некоторые поднимаемые Эльзой темы были неприятны лично для профессора. Так, однажды во время ланча (Эльза неизменно готовила трапезу на двоих и убедительно доказывала, что он просто не может отказаться от ее фирменных сандвичей или пирога) она нашла свежий номер «Ежедневного Пророка» со статьей о Гарри Потере.

— Кто такой Тот-кого-нельзя-называть? И почему его последователей называют Пожирателями смерти? Кто такой Гарри Поттер? — посыпались вполне естественные и ожидаемые вопросы. Снейп понимал, что рассказать Эльзе о противостоянии в магическом мире необходимо, хотя бы потому, что в любой момент это могло коснуться и ее. Но и рассказывать о своей весьма неприглядной роли не хотелось.

— Почему же вы не спрашиваете, при чем здесь Альбус Дамблдор? — издалека начал он.

— Ну, человек с таким количеством должностей и званий, занимающий значимое место в магическом мире, просто не может быть ни при чем. Что бы ни произошло, он наверняка причастен, — пояснила Эльза.

— Интересное у вас сложилось мнение о директоре Хогвартса. В школе вы ведь с ним не пересекались?

— Только первого сентября, когда слушала его вступительную речь. И в первый день, когда приехала к вам. Голос у него своеобразный, но вспомнила я его не сразу, все же много лет прошло. Особо приятным он мне еще в первый раз не показался.

— Большинство магов теперь, благодаря статьям в газетах, считают его сумасшедшим стариком. Но вы ближе к истине, чем они,— и, решив не оттягивать неизбежное, продолжил: — Вы уже имели возможность узнать, что к магглорожденным волшебникам особое отношение в магическим мире.

— Да, еще в поезде по дороге в школу.

— Значит, с одной стороной проблемы вы знакомы. Многие волшебники считают, что магическое общество должно быть терпимее по отношению к магглорожденным, что у магглов можно многому научиться. Но есть и другие: они полагают, что нужно сохранять древние традиции магов, что магглорожденных следует вводить в магический мир с более раннего возраста, полностью разрывая их связи с миром магглов. Да и от самих магглов держаться подальше.

— В статье упоминалось про жертвы в прошлом. Значит, договориться этим двум партиям не получилось?

— Верно, не получилось. Произошел конфликт, впоследствии названный первой магической войной. Тот-кого-нельзя-называть выступал в защиту интересов чистокровных волшебников. Его верные последователи и назывались Пожирателями смерти. Противоположный лагерь именовался Орденом Феникса, его возглавлял Дамблдор.

— Вы хотите сказать, была гражданская война. И верх взяли сторонники Дамблора, — Эльза ткнула пальцем в колдофото на передовице. — Но ведь это было довольно давно? Еще до моего поступления в Хогвартс. И при чем здесь тогда Гарри Поттер, который еще младше меня?

Снейп пересказал Эльзе общепринятую версию о почти проигранной борьбе с Темным Лордом, смерти Поттеров и роли Гарри в исчезновении Того-кого-нельзя-называть.

— Но ведь проблемы это не решило. Я о том, что к магглорожденным относятся по-разному, и далеко не всегда — дружелюбно.

— А эту проблему никто и не стремился решать, мисс Бишоп. Отношение к магглорожденным было скорее поводом для войны, а не причиной. Причина же заключается совершенно в другом — власть и влияние.

— То есть это была борьба за власть под прикрытием красивых лозунгов?

— На этот раз вы верно поняли. И стороны не сильно отличались друг от друга в методах борьбы, что бы там ни писали газеты.

— Я ведь уже говорила, что маги и магглы очень похожи? Иногда просто не отличить. Мой учитель истории говорил, что все гражданские войны очень похожи, и невинных там не бывает.

Такие разговоры, по-своему нравившиеся обоим, почти прекратились с переездом Гарри Поттера на площадь Гриммо. Собрания Ордена Феникса и последующие поручения Дамблдора, не говоря уже о Темном Лорде, требующем подробных докладов, отнимали все свободное время. Северус Снейп стал оставлять Эльзу заниматься самостоятельно, проверяя сделанное в редкие свободные минуты.

Неумолимо приближался сентябрь. Как учитель, Северус Снейп мог быть собой доволен: за столь короткий промежуток они добились значительных успехов. Но как крестного, его все больше и больше беспокоило то, что Эльза, выучив несколько простеньких заклинаний, почти перестала тренироваться в обычной магии. Конечно, он понимал, что сейчас для нее намного важнее освоиться с даром и вернуться к своей жизни и что за несколько недель невозможно научиться тому, чему учатся годами. Вот только недоучка с палочкой скорее привлечет внимание Пожирателей смерти, чем простая маггла. До первого сентября оставалось не так много времени, но как обеспечить безопасность своей крестницы, он не знал.

3 января 1996 года. Англия. Лондон. Чаринг-Кросс-Роуд

«Не ссориться с Джинджер, не говорить ей, какая она стерва», — как мантру, повторяла про себя Эльза, ведь она уже один раз сильно поругалась со своим другом Марком из-за его девушки. Эльза была совершенно уверена, что этой крашенной блондинке Джинджер были интересны только деньги родителей Марка, а сам Марк, кроме весьма выдающейся внешности девушки, ничего не замечал. Наверное, только талант Элисон к переговорам спас их дружбу. И теперь Эльза старалась держать слово, данное подруге, и не ссориться с Джинджер, с каждой минутой понимая, что пойти вместе с друзьями по магазинам до начала нового семестра было не самой лучшей идей. Марк со всей серьезностью относился к капризам своей девушки, которая не пропустила ни одной витрины, но до книжного дойти не смогла, так как очень устала.

— Возможно, нам стоит разделиться, — не выдержала этого нытья Элисон, — мы с Эльзой пойдем в книжный, а вы с Марком подождете нас в кафе.

— Да, отличная идея, — тут же согласилась Джинджер, — нам просто необходим горячий чай. Сегодня так холодно, правда, милый?

— Ну, не знаю. Все же совместный поход в книжный — это уже почти традиция. Правда? — не согласился Марк.

— Что ты, Марк, ничего страшного. Тем более, Джинджер замерзла, не хватало ей еще заболеть, — сказала Эльза, впервые за этот день полностью согласная с девушкой друга, которая и для весны была одета слишком легко, не говоря уж о январе. — Да и снег пошел.

— Действительно, снег. Хотя по всем прогнозам он должен быть только завтра, — удивился Марк, а Эльза про себя подумала, что на небольшой снегопад в одном из районов Лондона никто из метеорологов и внимания не обратит, так как это укладывается в статическую ошибку прогноза, — Ну что ж, тогда мы с Джинджер действительно лучше подождем вас в этом кафе. Только возьмите для меня каталог из магазина, хорошо?

— Конечно, Марк, — в один голос ответили Эльза с Элисон и умчались в сторону книжного, оставив друга в одиночку выслушивать капризы Джинджер.

Впрочем, как настоящий оптимист, Эльза даже в этой ситуации искала положительные стороны: ведь чем больше Джинджер капризничает и истерит, тем быстрее у Марка откроются глаза и им с Элисон больше не придется терпеть ее. В самом деле, новая девушка друга была, пожалуй, самой большой неприятностью Эльзы с начала учебы. Разве вообще можно считать за неприятности тесты, зачеты и экзамены? Учеба давалась Эльзе довольно легко, даже несмотря на то, что она взялась дополнительно изучать метеорологию. Правда, на друзей оставалось все меньше времени — учеба вместе с подработками занимали большую часть. А еще была магия…

Профессор Снейп в конце августа — перед своим отъездом — провел с ней беседу на эту тему.

— Я хочу, чтобы вы, мисс Бишоп, понимали: магия не терпит пренебрежения, и если вы не будете уделять должное внимание практике, то очень скоро потеряете все навыки. В вашем случае это может привести к тому, что дар опять выйдет из-под контроля. Полагаться на одни лишь книги нельзя — их писали волшебники, которые и не думали жить среди магглов, не пользуясь магией.

После такой отповеди Эльза всегда старалась найти хотя бы несколько часов в неделю для практики. Правда, пользоваться волшебной палочкой она по-прежнему не любила и старалась больше внимания уделять своим способностям. Надо сказать, эти тренировки, вкупе с лекциями по метеорологии, дали результат — вызывать тучи или разгонять их стало гораздо проще, и времени теперь это требовало совсем немного (все действительно зависело от погоды). А вот палочку, приобретение которой превратилось в целое приключение, Эльза спрятала в родительском доме и не доставала ее уже месяца три. На это была еще одна причина, кроме нелюбви Эльзы к использованию магии.

Вместе с наказом побольше тренироваться Эльза получила от профессора Снейпа еще одно указание: держаться как можно дальше от магического мира и ни в коем случае не использовать магию при посторонних. А поскольку в студенческом общежитии вообще сложно что-то спрятать…

— Элисон, ты не против, если я ненадолго отлучусь? Я хотела зайти еще в одно место, купить подарок для знакомого.

— И когда же ты познакомишь со своим парнем?

— Парнем? Каким парнем?

— А чем еще можно объяснить, что ты с начала учебного года постоянно занята и погружена в свои мысли? Да знаю, знаю, учеба, работа… — поспешила сказать Элисон, видя, что Эльза пытается возразить. — Я не настаиваю, но всегда готова выслушать. Мы же подруги. А теперь иди, а я постараюсь потянуть время, чтобы тебе не пришлось оправдываться еще и перед Марком.

Эльза благодарно улыбнулась и побежала нарушать второй наказ своего крестного. Она чувствовала себя неуютно, ведь, кроме второго, был и третий наказ: быть осторожной и, если ей будет угрожать опасность, зажать в руке медальон (его нужно было носить, не снимая) и произнеси кодовое слово. Как объяснил Эльзе профессор Снейп, медальон являлся портключом и после активации должен был перенести ее в безопасное место. Рассказывать профессору, что она в одиночку отправилась на Косую аллею, не хотелось совершенно. Еще меньше хотелось встречаться с различного рода опасностями. Но рассудив, что вряд ли средь бела дня ей может что-то угрожать, Эльза решила рискнуть и исполнить обещанное — навестить мистера Олливандера. К тому же, ей хотелось расспросить его поподробнее о книгах, которые он прислал.

Бар «Дырявый котел» был всего в пяти минутах ходьбы от книжного магазина, где осталась Элисон, но Эльза сделала небольшой круг, чтобы найти закоулок — ей нужно было накинуть на себя плащ с глубоким капюшоном, одолженный в театральной костюмерной. Не мантия, конечно, но очень похоже, к тому же, не так бросается в глаза, как джинсы и яркая куртка. Так что когда в холодный январский день в «Дырявый котел» зашла девушка в потрепанном плаще, на нее никто не обратил внимания.

Попасть на Косую аллею, имея палочку, совсем не сложно, а найти лавку Олливандера — еще проще. Посетителей в лавке не было, впрочем, и хозяина пришлось подождать.

— Добрый день, мисс, — улыбнулся он и, немного помедлив, продолжил: — Должен признать, не ожидал вас увидеть, думал, что уже забыли о старике. Но как всегда, вы удивили меня, мисс Бишоп.

— Добрый день, мистер Олливандер. Разве я могла о забыть о вас, тем более, я же обещала…

— В наше время становится все меньше людей, которые держат свои обещания. К сожалению, это так. Но я рад, что к вам это не относится. Впрочем, вас ведь сюда привело не только слово, данное мне. Не смущайтесь, мисс Бишоп, я уже давно вышел из того возраста, когда был интересен юным девушкам сам по себе. К тому же еще в прошлый раз было видно, что у вас множество вопросов ко мне, но вы были ограничены во времени.

— В этот раз времени тоже не очень много, нам с друзьями надо еще успеть на обратный поезд. Но все же больше, чем в прошлый раз.

— Что ж, тогда позвольте пригласить вас на чашку чая. Сегодня все же очень холодно, даже снег пошел. Как думаете, он надолго? — спросил Олливандер, пропуская Эльзу внутрь лавки.

В маленькой комнатке уже стоял горячий чайник, а две чашки плавно подлетали к столику.

— Мне кажется, скоро закончится.

— Вам виднее, все же вы обладаете уникальным даром, — разливая чай, продолжил старый мастер. — Мой друг Аргест Эосвилд в свое время много мне рассказывал удивительного об этом даре. Раньше магов-погодников было намного больше. Аргест даже утверждал, что самый первый маг был именно погодником. И знаете, почему? Потому, что они были нужны людям. Но это, конечно, больше похоже на семейную легенду.

— А почему их так мало осталось? — спросила Эльза, отпив немного чая.

— Все потому же. Мой друг считал: все дело в том, что после принятие Статута секретности маги стали жить отдельно от магглов, перестали им помогать. Вот магия и решила, что этот дар больше не нужен. Аргест даже вывел теорию, что если и появится маг, управляющей погодой, то это будет магглорожденный.

— Знаете, я думаю, магглы действительно не очень нуждаются сейчас в таких магах.

— Возможно, именно поэтому вам, мисс Бишоп, и неинтересно в магическом мире. Однако ваш дар вернулся к вам после стольких лет. Я ведь не ошибусь, если предположу, что вы и в самом деле потеряли магию тогда, на первом курсе Хогвартса?

— Да, и я думала, что она не вернется. Шансы были очень малы. Да к тому же, я совсем этого не хотела.

— Но сейчас вы изменили свое мнение?

— Не уверена. Управлять погодой мне нравится, а что касается заклинаний… скорее, наоборот.

— Это еще раз подтверждает теорию моего друга. А ведь он пришел ко мне с просьбой присматриваться к юным магглорожденным волшебникам, приходящим за палочками, и попросил отдать книги и дневники ребенку с даром, если такой найдется. Я тогда посмеялся, но клятву дал, а теперь вижу — он прав был. У меня осталось еще несколько книг, но их я смогу передать вам лишь через год после того, как вы получили предыдущие. Так просил Аргест.

— Я понимаю, мистер Олливандер. Всему свое время. К тому же, мне и тех книг пока хватает, я ведь меньше полугода осваиваю магию, — произнесла Эльза. — Но, мистер Олливандер, как вам это удается — вы словно заранее знаете все мои вопросы?

— Я уже давно живу на свете, и это не так сложно, как кажется, — улыбнулся хозяин лавки.

— Тогда вы точно сможете мне подсказать, что подарить профессору Снейпу на день рождения. Он ведь теперь мой крестный.

— А вот это намного сложнее. Что подарить такому затворнику, как ваш крестный? — произнес Олливандер и, отпив чая, добавил: — А подарите ему что-нибудь из маггловских вещей, магией его уже давно не удивишь.

Допив чай, Эльза распрощалась с мистером Олливандером, пообещав вернуться летом за оставшимися книгами.

Пройдя по Косой аллее и без приключения выбравшись в маггловский мир, Эльза позвонила Элисон и, убедившись, что подруга все еще в книжном магазине, отправилась спасать подругу из плена знаний, а заодно выбирать подарок для крестного.

Марк, конечно, обиделся, что девушки провели столько время без него, и всю обратную дорогу дулся на них.

А Эльза начала планировать, как отправить выбранную книгу крестному, чтобы она была доставлена к дню рождения.

Июль 1996 года. Англия. Коукворт

Северус Снейп никогда не был силен в предсказаниях, но это ничуть не помешало сбыться самым плохим его предположениям об очередном годе в Хогвартсе — пятом курсе Гарри Поттера. Но если быть откровенным (хотя бы с самим собой), в этом году выходки Избранного несколько терялись на фоне действий Долорес Амбридж и спектакля Дамблдора с эффектным побегом и не менее эффектным возвращением. И если подводить итоги года, то их можно было уместить в одно предложение: все плохо, а станет еще хуже. За все это время произошло лишь одно приятное светлое событие, и, как ни странно, оно было связано с днем его рождения.

Шестого января, за три дня до даты, Северус Снейп, как и всегда, несмотря на каникулы, находился в Хогвартсе. Во время обеда он почувствовал тепло, исходящее от предмета, находившегося в кармане мантии. Для любого стороннего человека этот предмет представлял собой ничем не примечательный фиал — что еще может быть в кармане у мастера зелий! — но в действительности этот фиал был своеобразной сигнализацией, срабатывавшей всякий раз, когда в маггловский почтовый ящик возле его дома попадали письма.

Снейп несколько удивился — ведь счета всегда приходили в конце месяца. Через пять минут фиал нагрелся снова, затем еще раз. Все это было странно и крайне подозрительно. Вряд ли почтальон принес ему несколько писем подряд, а значит, его охранную систему пытались взломать. Поэтому, не допив свой кофе и упомянув вслух что-то про срочный эксперимент, Снейп быстрым шагом направился к воротам, чтобы аппарировать в Коукворт.

Каково же было его удивление, когда, переместившись, он увидел у своего дома фургон курьерской службы и маггла, опускавшего очередную почтовую открытку в его ящик! Снейп вышел из зоны действия магглоотталкивающих чар, и реакция курьера удивила его еще сильнее:

— Вы Северус Снейп? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил: — Славу Богу, а то я уже начал думать, что придется засовывать в этот ящик всю пачку! — маггл взвесил в руке большую стопку почтовых открыток и протянул ее профессору. — Вам посылка и открытки. Распишитесь.

Открытки были пустыми, на них значился лишь адрес получателя, но в посылке нашлась записка. Его крестница Эльза Бишоп (а кто же еще это мог быть?) поздравляла его с прошедшими праздниками и просила открыть подарок в день рождения где-нибудь на улице, дождавшись вечера. Северус Снейп, уже начавший привыкать к тому, что от Эльзы Бишоп можно ждать чего угодно, точно выполнил это пожелание и открыл подарок вечером девятого января на берегу Черного озера. Подарком был альбом «Лучшие фотографии телескопа Хаббл». Снейп открыл заложенную страницу и увидел необычный рисунок, подписанный как галактика М101 в созвездии Большой Медведицы*. Здесь же была еще одна записка от мисс Бишоп:

Правда, она прекрасна? А с земли в простой телескоп видно лишь маленькую звездочку, несмотря на то, что их там миллионы. Не верите? Тогда можете сами проверить, ведь сегодня чудесная безоблачная и безветренная погода. По крайней мере, я очень старалась, чтобы это было так.

С уважением, Эльза

P.S. Хотя можете и не проверять, а просто любоваться звездами.

Северус Снейп, профессор зельеварения и декан Слизерина, прочитав записку, посмотрел на чистое звездное небо, и в его груди впервые за долгие годы появилось удивительное теплое чувство. Это был один из лучших подарков на день рождения в его жизни, самый удивительный подарок.

За последние полгода он неоднократно возвращался мысленно в тот вечер, и каждый раз это дарило ему успокоение и помогало пережить еще один день в Хогвартсе, смириться с еще одним приказом Лорда или просьбой директора. Даже когда Дамблдор озвучил свою чудовищную просьбу, это воспоминание не дало потонуть в пучине обречённости — у Снейпа был повод думать, что он успел совершить хотя бы один хороший поступок. И сейчас, стоя посреди гостиной своего дома и выслушивая Нарциссу Малфой, просившую спасти ее сына, понимая, что придется согласиться, он в глубине души надеялся, что сможет пережить еще один день, вспоминая подарок крестницы…

Снейп размышлял об этом, пока не почувствовал, что в чулане под лестницей кто-то есть — еле уловимая вибрация охранных чар дала ему понять это. Там могла быть только мисс Бишоп — ведь именно туда должен был перенести ее амулет в случае опасности. Хвала Мерлину, что чулан был защищен огромным количеством охранных и маскирующих заклинаний! И никто — ни его гости, ни Хвост — не мог узнать о присутствии здесь Эльзы.

— Обещаешь ли ты, Северус, присматривать за моим сыном Драко, когда он попытается выполнить волю Темного Лорда?

— Обещаю.

Но где и как мисс Бишоп могла найти неприятности?

— Обещаешь ли ты всеми силами защищать его?

— Обещаю.

Нельзя, чтобы ее кто-то здесь увидел.

— А если понадобится... если станет ясно, что Драко не сумеет... обещаешь ли ты выполнить за него приказ Темного Лорда?

— Обещаю, — произнес Снейп в третий раз.

Что ж, теперь он вынужден оберегать не только Поттера, но и младшего Малфоя. Однако мысли его были заняты тем, как бы побыстрее спровадить гостей и выяснить, во что ввязалась его крестница.

Через пару минут после того, как Хвост отправился докладывать о произошедшем Лорду, Снейп снял запирающие чары с чулана и открыл дверь, впустив туда немного свежего воздуха и света.

— Профессор Снейп, это вы? — раздался голос из кучи старого тряпья в углу. — А я никак не могла понять, где оказалась. Уже думала начать паниковать и разносить все вокруг.

— Хорошо, что не начали, мисс Бишоп. Мне бы хотелось вначале узнать, что случилось до того, как вы сюда попали, а уже потом отстраивать дом заново. — произнес Снейп, глядя на Эльзу самым суровым взглядом из своего арсенала.

Стоит признать, что на девушку суровой взгляд не оказал особого воздействия, она лишь чуть смутилась и, вздохнув, заговорила:

— Я, как и обещала, навещала мистера Олливандера. Мы как раз пили чай в его мастерской, когда раздался странный звук — наверное, какие-то охранные артефакты, — мистер Олливандер вышел проверить, что случилось. И почти сразу же вернулся, сказал, что мне нужно немедленно уходить и что за ним пришли. — Эльза понимала, что скрывать что-то и оправдываться сейчас бессмысленно. — Я пыталась предложить ему свою помощь…

— И как же вы собирались помочь? Устроить ливень, от которого все нападавшие разбегутся, чтобы не замочить одежду? — раздраженно уточнил профессор. — Или снегопад, чтобы все отвлеклись на погоду на пару… — он не смог закончить свой вопрос, поскольку совсем рядом с ним сверкнула молния.

— Примерно так. Я многому научилась за этот год, профессор. — перебила крестного Эльза и, вновь смутившись, решила продолжить рассказ: — Мистер Олливандер тоже не захотел меня слушать. Он велел активировать портключ и передать вам, что сохранит нашу тайну и что вам не о чем беспокоиться. Я не хотела его бросать, но он сам сжал медальон в моей руке и сказал, что я ему только помешаю. И вот… я оказалась здесь.

— Мисс Бишоп, я в вас крайне разочарован, вы нарушили все обещания, которые дали мне. Вы собирались поступить, как самая настоящая безрассудная гриффиндорка, и вступить в бой, чтобы все маги Британии узнали о вас. Вы решили, что ваших жалких потуг хватит, чтобы противостоять взрослым опытным магам — ведь наверняка это были Пожиратели смерти…

— Десять тысяч ампер — не жалкие потуги!

— Не перебивайте меня, мисс Бишоп! Вы в магическом мире — как слепой котенок. Лучшее, что вы можете сделать, — спрятаться и молиться о том, чтобы вас не нашли. Поэтому сейчас вы немедленно отправляетесь домой. Больше никогда — я повторяю, никогда! — вы не пересечете границ магического квартала и не приблизитесь к моему дому! Я понятно говорю? Никогда!

— Почему? Я ведь и правда могу помочь, вы должны понимать... — пыталась сказать Эльза, однако профессор Снейп вложил ей в руку монету и произнес:

— Vitae et aqua!

Снейп еще несколько секунд смотрел на то место, где до этого стояла Эльза Бишоп, чувствуя, что поступил абсолютно верно — у девушки впереди была долгая жизнь, и ей не следовало более приближаться к магическому миру ради собственной безопасности.

Портключ перенес Эльзу на пустырь, расположенный позади ее дома. Единственное, что она чувствовала, было разочарование. Разочарование в других, но прежде всего — в самой себе, в своей интуиции, в своих силах. Почему никто — ни мистер Олливандер, ни крестный — не верит в её способности? Почему не хотят объяснить, что происходит в этом их волшебном мире? Но с другой стороны, может, профессор Снейп прав и лучше держаться от магии подальше? Что, в конце концов, ей дал магический мир? Ничего, кроме проблем.

Решено — не писать, не приближаться и даже не вспоминать.

* вот эта галактика http://v-kosmose.net/katalog-nebesnyih-obektov-sharlya-messe/galaktika-vertushka

17 октября 1997 года. Шотландия. Хогвартс

В кабинете директора школы чародейства и волшебства Хогвартс было тихо. Сам директор сидел в кресле у камина и отрешенно смотрел на огонь. Время было уже позднее. Внезапно камин полыхнул зеленым, и через несколько секунд в кабинете оказались двое молодых людей, пытавшихся одновременно поприветствовать директора, стряхнуть пепел со своих темных мантий и выглядеть при этом хоть сколько-нибудь внушительно — не очень-то приятно было опять чувствовать себя студентами рядом со своим бывшим преподавателем!

— Мистер Флинт, мистер Пьюси, чем обязан? Признаюсь, я был весьма удивлен, получив ваше письмо с просьбой о встрече, — обратился директор к посетителям.

— Добрый день, директор Снейп, — начал Маркус Флинт. — Мы хотели выразить вам свое почтение и поздравить…

— Не тянете, мистер Флинт. Переходите сразу к делу. — прервал бывшего студента профессор Снейп.

— У меня… У нас есть к вам просьба. Она касается Темного лорда.

— Темного лорда?

— Да. У меня… нас… есть информация, которая может быть очень интересна и полезна для него.

— И почему же вы пришли ко мне?

— Вы член ближнего круга, — решил ответить молчавший до этого Пьюси.

— И мы с вами знакомы, — продолжил Флинт в ответ на скептический взгляд профессора Снейпа.

— И вы не присвоите себе наши заслуги, — закончил Пьюси. Директор обвел хмурым взглядом своих гостей.

— Мне лестно ваше мнение, но пока присваивать нечего. Что за информация?

— Речь идет об одном редком разделе магии. Мой прапрадед Аргаст Эосвилд был последним магом-погодником Магической Британии. После его смерти наша семья долго искала его архив с книгами и записями про дар управления погодой, но ничего не нашли. Даже думали, что он все сжег…

— Ваши семейные истории крайне интересны, мистер Флинт, но у меня довольно мало времени.

— Я просто хочу объяснить подробно, чтобы не пришлось возвращаться, — произнес Маркус и, дождавшись одобрительного кивка, продолжил: — Недавно часть архива моего прапрадеда обнаружилась. Как оказалось, он передал эти книге своему другу мистеру Олливандеру, а тот не стал никому об этом сообщать, хотя мой дед спрашивал его об архиве и даже предлагал вознаграждение за сведения. Но потом… Ну, вы знаете…

— Да, мистер Флинт, после исчезновения мистера Олливандера книги нашлись. Так? — несколько раздраженно произнес Снейп.

— Да, нашлись. И дело в том… Профессор Снейп, пожалуйста, не сообщайте никому! Я попробовал использовать одно заклинание оттуда — просто из любопытства — и получил очень неожиданный результат. Дело в том, что это заклинание позволяет определить использование кем-либо погодной магии. В общем, кто-то раз в неделю регулярно изменяет погоду. Нам удалось определить, где находится этот маг, когда все происходит, — в одном лесу недалеко от Кембриджа.

— Что ж, это весьма интересно, и вы, мистер Флинт, проделали большую работу. Но я не очень понимаю, чем эта информация может быть интересна и полезна лорду? — голос профессора выдавал его раздражение.

— Маг-погодник — это редкость, профессор,— решил вставить Пьюси. — Сильный маг-погодник, если того пожелает, может уничтожить несколько городов или обречь на голод из-за неурожая целую страну.

— Директор Снейп, если такой маг присоединится к лорду, то никакое сопротивление не сможет нам помешать навести порядок, — возбуждённый открывающимися перспективами, произнес Маркус Флинт.

— Хм… То есть, у вас есть только возможное местонахождение это погодника. И больше вам ничего не известно. И с этим вы хотели пойти к Лорду?

— Ну… — замялся Эдриан.

— Мы можем подкараулить его в том лесу, — предложил Маркус. — Только нужно быть готовыми к сопротивлению. Мои дед рассказывал, что такие маги отличаются скверным характером, не любят других волшебников и могут любого, кто приблизиться к ним в неудачный момент, испепелить на месте ударом молнии.

— Это уже лучше, мистер Флинт. Я, пожалуй, помогу вам уговорить этого мага присоединиться к лорду, — уже спокойным голосом произнес Снейп. — И я, конечно, не буду умалять ваших заслуг, лишь подстрахую.

Через два дня директор Снейп вновь встретился со своими бывшими учениками — на этот раз недалеко от Хогсмида. Однако там они пробыли недолго: обменявшись приветствиями все трое аппарировали на поляну рядом с небольшим лесом вблизи Кембриджа.

19 октября 1997 года. Окрестности Кембриджа

Всю ночь шел дождь, и от этого земля была мягкой и липкой. Холодный ветер и хмурое небо заставляли даже самых отчаянных любителей погулять свернуть в место поприятнее, например, в бар рядом с дорогой, где подавали глинтвейн. Однако девушка, предусмотрительно одетая в высокие резиновые сапоги и теплую куртку бар прошла весьма равнодушно и двинулась по малоизвестной тропе к ничем не примечательной поляне. Старожилы бы весьма удивились выбору маршрута и обязательно порекомендовали пройти по дороге чуть дальше и свернуть в другое сторону, чтобы полюбоваться лучшими видами. Еще больше они бы удивились, узнав, что прекрасные виды совсем не интересовали девушку. Эльзе Бишоп нужно было самое малолюдное место. Непогода была весьма кстати — благодаря ей шансов, что кто-то увидит Эльзу, практически не оставалось.

Справедливости ради следует отметить, что вызвать небольшой дождь или снегопад или напротив, остановить их (например, чтобы пройти по улице, не вымокнув), Эльза могла и в центре Лондона. Однако такие действия давно уже стали для нее слишком простыми и не требовали особых затрат энергии. С одной стороны, это было здорово — не произнося заклинаний и не размахивая палочкой или руками, менять погоду вокруг себя. Однако Эльза понимала, что изредка чуть подправить погоду — совсем недостаточно для того, чтобы её дар снова не вышел из-под контроля. Поэтому она старалась каждое воскресенье выбираться в эти края, чтобы в безлюдном месте поколдовать вволю, как про себя она это называла.

Дело было не только в необходимости использовать свой дар, но и в его исследование. Эльза была бы плохим студентом и будущим ученым, если бы не стремилась как можно глубже понять природу своих способностей. Поэтому сначала она взяла несколько дополнительных дисциплин для изучения в колледже, а год назад даже немного поменяла свою будущую специализацию, чем была крайне довольна, ведь это позволило попасть в программу обмена студентами и проучиться предыдущий семестр в США, где она познакомилась с известным климатологом Китом Хейдоном. И не только познакомилась, но и приняла участие в одном из исследований — это была настоящая удача. Экспедиция в северную Атлантику стала самой запоминающейся частью каникул, несмотря на то, что отдыхать им не приходилось — все были загружены работой.

Во время этого плавания Эльза смогла в полной мере ощутить, насколько удивительными были способности, которыми она обладала. Находясь в самом центре погодной кухни Европы, она могла незначительным изменением давления повлиять на погоду на целом материке. А во время штормов, в которые их экспедиция попадала четырежды, Эльза чувствовала настоящее единение со стихией. Но все это не заставило считать себя всемогущей и упиваться собственными силами. Нет, напротив. Она чувствовала в первую очередь мощь стихии и свою ответственность перед ней, перед другими людьми, ведь неосторожным действием можно было причинить огромный ущерб.

На этом фоне страхи, что прежде одолевали Эльзу, казались очень мелкими и глупыми. Какая на самом деле разница, найдут её другие волшебники или нет, сможет она защититься от них или нет?

Но наука — это не магия, и нескольких взмахов волшебной палочки недостаточно, чтобы найти ответы на все вопросы. Нужно много и упорно трудиться, собирать данные, наблюдения, ставить эксперименты. И именно эксперименты были еще одной причиной, почему Эльза каждое воскресенья выбиралась за город. Эксперименты с собственным даром. В этот раз она решила проверить, насколько часто возможно создавать молнии и будет ли постоянное напряжение в проводнике при этом.

Выйдя на неприметную поляну, она прошла к густому кустарнику и вытащила из листвы под ним метровую железную трубу, оставленную тут еще две недели назад, установила трубу в центре поляны, а сама отошла к краю и достала из рюкзака резиновый коврик. В прошлое воскресенье Эльза уже пробовала провести этот эксперимент, но совершенно забыла про технику безопасности и шаговое напряжение, поэтому, когда она решила подойти поближе к проводнику в который били её молнии, то получила разряд током. В этот раз Эльза решила подстраховаться и не только надела резиновые сапоги, но и прихватила с собой резиновый коврик. Все-таки удар током — вещь весьма неприятная.

Дождь почти прекратился, а небо начало слегка светлеть, но Эльза почти не обратила на это внимания, так как сосредоточилась на создании молний и слежении за показаниями вольтметра, щупы которого было воткнуты в землю на расстоянии метра друг от друга.

Не заметила она и людей в темных плащах с другой стороны поляны. А они же, хорошо её разглядев, двинулись, скрытые заклинанием невидимости, через центр поляны. Двое шли впереди, третий чуть отстал, оставшись за их спинами.

В тот момент, когда они приблизились к центру поляны, очередная вспышка молнии осветила все вокруг. Северус Снейп, уже поднявший было палочку, чтобы оглушить молодых Пожирателей смерти, вычисливших его крестницу, замер от неожиданности. Стоя ближе к краю поляны, он почти не почувствовал заряд тока, прошедший через его спутников. Эльза же, наконец заметив людей в плащах, которые словно из ниоткуда появились на поляне, воскликнула:

— Вы откуда?! — и подбежала к пострадавшим. — Вы живы?

— Остолбеней! Они живы, мисс Бишоп, к сожалению. А вы уже могли бы быть мертвы. Как вы могли забыть то, чему я вас учил? — почти прорычал Снейп, оглушив Флинта и Пьюси.

— А как вы здесь оказались? — Эльза была совершенно потрясена происходящим.

— Эти молодые люди позвали меня поучаствовать в охоте на мага-погодника.

— А от…

— Все потом, мисс Бишоп. Сначала займитесь делом. Соберете все свои вещи здесь и переноситесь ко мне домой. Быстрее, мисс Бишоп, — перервал Снейп Эльзу.

Она собрала в рюкзак вещи, оставив железную трубу воткнутой в землю, и, воспользовавшись портключом, оказалась в доме крестного.

Северус Снейп же остался на поляне и, подправив память своим бывшим студентам, привел их в чувство.

— Вставайте, мистер Флинт, мистер Пьюси. Этот маг-погодник, похоже, оказался хитрее нас с вами, — Снейп подумал, что врать ему не пришлось и надо выяснить у Эльзы, что, черт возьми, это было. — Мне не удалось его задержать. Он ушел и вряд ли объявится здесь снова.

— Не понимаю, как такое возможно, — поднимаясь с земли, произнес Маркус Флинт.

— Отправляйтесь домой и отдохните. У нас теперь много время, чтобы разобраться в произошедшим.

Дождавшись, когда его спутники аппарируют, Снейп и сам отправился к себе домой. Предстоял тяжелый разговор с мисс Бишоп.

19 октября 1997 года. Англия. Коукворт. Тупик Прядильщиков

Оказавшись дома, Снейп первым делом выпустил из кладовки Эльзу.

— Что вообще происходит? Как вы оказались там? — вопросы так и посыпались. — Кто были эти парни в мантиях, как у Пожирателей? Это маги? Что они делали в маггловском Кембридже?

Снейп смотрел на свою крестницу, словно выжидая, когда поток вопросов иссякнет, но даже после этого он еще некоторое время продолжал буравить ее взглядом, не произнося ни слова. Когда Эльза наконец почувствовала себя неуютно, он все же заговорил:

— Что ж, теперь, с вашего позволения, — последнее слово прозвучало, подобно проклятию, и Эльза невольно сжалась, — хотелось бы прояснить некоторые моменты. Я ясно дал вам понять, чтобы вы держались подальше от всего, связанного с магическим миром, и тем не менее, при первом же удобном случае вы занимаетесь именно тем, от чего, помнится, просто мечтали избавиться!

— Профессор Снейп, я действительно пыталась оказаться подальше от магической общественности. Весь прошлый семестр я училась за границей, лето провела в экспедиции…

— И, вернувшись, тут же бросились, очертя голову, в новую авантюру! Что, черт побери, случилось на поляне?!

— Что?.. А, это… Шаговое напряжение, — ответила Эльза и сочла нужным пояснить: — Я экспериментировала с молниями, била в одну точку. Когда энергия уходила в землю, вокруг образовывался участок земли под напряжением. Чем дальше от точки, тем меньше напряжение, но если сделать шаг, то из-за разницы потенциалов через тело пройдет ток. Это просто физика. Электричество, — Снейп лишь неопределенно хмыкнул на это объяснение, а Эльза решилась задать вопрос: — Так кто это все же был там с вами?

Снейп сделал несколько шагов, опустился в кресло и раздраженно кивнул Эльзе в сторону дивана. Она поспешно села, не сводя с него глаз. Он на некоторое время задумался, затем, словно решившись на что-то, кивнул сам себе и заговорил:

— Вынужден признать, что не только вы виноваты во всем случившемся. Это довольно долгая история. Вы просто не могли знать содержание тех книг, что остались в лавке Олливандера , когда его схватили. Впрочем, стоит начать с другого. Вы правильно заметили, что на тех молодых магах в лесу были плащи Пожирателей. Они совсем недавно вступили в ряды Пожирателей смерти, и вы стали бы для них отличным способом выслужиться перед Лордом. Всё это мне известно по той же причине, почему я был там — я служу Темному лорду вот уже почти двадцать лет.

Эльза, не выдержав, перебила его:

— Пожиратели смерти — это ведь организация, выступающая против присутствия магглорожденных в магическом мире, так? А почему тогда?.. Ничего не понимаю… — она была потрясена и растеряна.

Снейп смотрел на Эльзу Бишоп в упор и размышлял, что, возможно, ему стоило рассказать ей о некоторых вещах раньше, однако он решил тогда, что чем меньше ей известно, тем будет лучше для ее безопасности. Впрочем, последние события показали, что всем свойственно ошибаться.

— Что ж, давайте вернемся к книгам из лавки Олливандера. К сожалению, эти книги попали в руки человека, который, пусть и весьма отдаленно, понимал, какое значение они имеют и смог воспользоваться новыми знаниями. Именно так вас и обнаружили. Как я понял, найти вас не составило труда. Ваше счастье, что о вас не доложили непосредственно лорду — сомневаюсь, что в этом случае можно было бы рассчитывать на благополучный исход дела, — Снейп уже хотел высказать все, что думает о людях, регулярно попадающих в неприятности благодаря своему безрассудству, однако в последний момент сдержался. Действительно, он и сам настаивал на использовании Эльзой своих способностей, а том, что ее можно выследить, она знать не могла.

Эльза воспользовалась заминкой и тут же задала вопрос:

— Мне казалось, вы совсем не разделяете взглядов Пожирателей. Как вы попали в эту организацию?

Простой вопрос, но чтобы ответить на него, Северусу Снейпу пришлось рассказать историю всей своей жизни. Как во время учебы хотелось силы, знаний, богатства, какой тогда привлекательной для него были все эти люди. Как все потом поменялось. Начав про одно, приходилось говорит и о другом. Эльза слушала, не осуждая, задавала изредка вопросы. В итоге Снейп рассказал обо всем: о пророчестве, предательстве, работе в школе, об ордене Феникса, о Дамбдоре и его просьбах, о Лорде, его крестражах, приказах и «наградах».

— А что с вами будет, если верх одержит Орден Феникса и сопротивление?

— Меня вряд ли объявят народным героем. Вначале арестуют, а потом будут долго разбираться и если повезет, года через два отпустят. Впрочем, мисс Бишоп, у меня мало шансов дожить до конца.

— Неужели нельзя ничего сделать? Вы ведь шпион. У настоящих шпионов всегда должен быть план побега, надежное место, о котором никто не знает, и сумка с деньгами и документами в тайнике. В фильмах всегда именно так. Не смейтесь, мне кажется, вам тоже не помешает запасной план.

Как это заманчиво звучало — запасной план. О вероятной смерти думать не хотелось, вот только надеяться было не на что.

26 октября 1997 года. Англия. Дом семьи Бишоп

Этот воскресный обед получилось по-настоящему семейным и даже немного праздничным . Как и любой обед за последние два года, когда Эльза приезжала домой. Учеба в одном из лучших колледжей страны, поездки по обмену и даже экспедиции занимали у любимицы и гордости родителей почти все свободное время и видеться получалось совсем не часто. Поэтому миссис Бишоп не могла не порадовать близких в этот раз своим фирменным мясным рулетом и яблочным пирогом к чаю. Именно яблочного пирога с кремом и дожидались в кабинете мистера Бишопа отец с дочерью.

— Как же все-таки здорово, что ты смогла приехать к нам в эти выходные, Эльза! — выразил свое удовольствия в который раз ее отец.

— Да, пап, здорово. Но я должна сознаться тебе, что дело не только в том, что я соскучилась по вам с мамой, — решив, что момент подходящий и мама, занятая пирогом, им не помещает, Эльза начала серьезный разговор с отцом.

— В чем дело, Эльза? Что у тебя случилось? — поняв настроение дочери, мистер Бишоп сразу будто подобрался.

— Случилось, пап. И уже давно, два с лишним года назад. В лето перед колледжем ко мне вернулась магия. Я тогда не рассказала вам с мамой, чтобы не волновать, тем более вы тогда были в отъезде. — Эльза перевела дыхание и продолжила под внимательным взглядом отца: — Я нашла у тебя в бумагах адрес профессора Снейпа и обратилась к нему за помощью, как и договаривались… Он принял меня и помог. Как оказалось, тот ритуал, проведённый в магической школе, имел последствия: после того, как магия вернулась ко мне, профессор Снейп стал моим крестным. Это было одним из побочных эффектов того ритуала. Профессор сказал, что повторить его не получится и мне надо привыкнуть к тому, что я ведьма.

— Эльза, родная, как же ты все это время держалась одна? Мы с мамой... — начал отец Эльзы с неподдельным беспокойством в голосе.

— Пап, все хорошо, правда. Профессор Снейп помог мне научиться контролировать мой дар. У меня не было из-за этого проблем, ведь никто из волшебников, кроме крестного, не узнал о том, что магия вернулась ко мне. — Эльза не хотела, чтобы отец начал переживать за неё и поэтому умолчала о некоторых событиях. — Я бы вообще не завела этот разговор, если бы помощь не потребовалась профессору.

— Не скажу, что ты меня сейчас успокоила, Эльза. Я бы очень хотел сам побеседовать с мистером Снейпом о твоей безопасности. Мне кажется, что не все так просто. Но я так понял, что он не сможет к нам приехать? Что у него случилось? И чем я могу помочь?

— Да, пап, он не может выбраться из школы Хогвартс лишний раз и на пару часов. А случилась вторая магическая война, и он попал в очень сложную ситуацию. Там все очень запутано. Я даже рассказать не смогу — просто не до конца понимаю сама, что происходит в магическом мире. А помочь… Пап, у тебя ведь есть друзья, которые могут помочь с документами?

— Обычными документами, не магическими…

— Да, не магическими. Это нужно в качестве…

— Запасного плана, — закончил за дочь мистер Бишоп. — Что ж, я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Я обязан ему жизнью дочери.

— Папа, ты лучший! Только не говори маме — она будет волноваться.

— Хорошо, родная.

В этот момент из кухни послышался голос мамы:

— Пирог готов. Кто хочет, должен поторопиться в столовую, пока все не съели без него.

И отец с дочерью поспешили в столовую.

Март 1998 года. Шотландия. Хогвартс

Весна медленно и неохотно вступала в свои права, хотя порой погода была по-осеннему ветреной и пасмурной. Северуса Снейпа это мало волновало: погода, весна и летний гардероб были в списке вещей, о которых у него просто не было времени думать. Сидя в своем кабинете, он размышлял о том, что завидует Беллатрисе Лестрейндж, которая, не стесняясь, разбрасывалась «круцио» направо и налево. Сегодня в учительской желание увидеть воздействие пыточного заклятия на некоторых коллег было просто нестерпимым.

Начало было довольно обыденно. Алекто Кэрроу в разговоре со Слагхорном заявила, что грязнокровки не только недостойны магии, но даже неспособны понять всю ценность этого дара. Разумеется, это было сказано в ее обычной манере — резко, даже грубо. Слагхорн лишь вежливо покивал, наверняка радуясь, что в этот раз она не призывала к массовым убийствам, однако МакГонагалл явно была вне себя от возмущения. Как правило, железная выдержка и чувство долга удерживали ее от безрассудных поступков, однако в этот раз даже они не спасли ситуацию. Профессор МакГонагалл, не скрывая отвращения, поспешила опровергнуть все услышанное.

— Как вы можете так говорить?! Магглорожденные так же ценят магию, как и другие волшебники, если не больше. Вы бы знали, как они и их родители радуются, когда получают письма из Хогвартса! — Снейп позволил себе ухмыльнуться, подумав о мисс Бишоп. — Видели бы, как радуются, попав впервые на Косую аллею! Что касается лишения магии… — профессор МакГонагалл вздохнула. — У нас был случай десять лет назад. Магглорожденная первокурсница с Рейвенкло… Филиус, вы помните?

В этот момент Снейп всерьез обдумывал, какое заклятие послать в декана факультета Гриффиндор — оглушающее или сразу Аваду. Видимо, здравый смысл окончательно отказал ей, раз она решила рассказать о человеке, который, как подразумевалось, уже десять лет знать ничего не знает о магическом мире, но, тем не менее, попадает под новый закон о регистрации! А значит, ее могут найти… Флитвик обладал большим благоразумием:

— Я уже не помню ее имени, только то, что девочка безвозвратно лишилась магии. Это было поистине трагедией.

— В которой, кстати, были виновны ваши подопечные, Минерва. — МакГонагалл тут же перевела на него недовольный взгляд, но Снейп продолжил: — Вы бы сходили, провели, как они там. Не ровен час, опять что-нибудь случится.

МакГонагалл выскочила из учительской, как ошпаренная. Другие учителя тоже стали расходиться, бросая недовольные взгляды в его сторону, а Кэрроу довольно ему подмигивала.

Вся эта ситуация еще раз напомнила Снейпу, в какой опасности постоянно находится его крестница.

После рождества Эльза Бишоп буквально завалила его письмами, в каждом из которых описывала страшные сценарии, как её ловят Пожиратели, а она не может ему об этом сообщить, не успевает воспользоваться портключом, или успевает, а они поджидают ее у него дома. После десятого письма Снейп согласился подумать над усовершенствованием связи.

В итоге, в день своего рождения он встретился с Эльзой в Тупике Прядильщиков для того, чтобы передать ей зачарованный амулет для связи (парный находился у него) и портключ на экстренный случай — он должен был перенести мисс Бишоп туда, где находился в этот момент Снейп. Это было небезопасно, но Эльза выглядела крайне довольной. С загадочной улыбкой она вручила ему свой подарок.

— Полный справочник лекарственных растений и грибов Великобритании, пятое издание, — прочитал он на обложке увесистого тома.

— Мне показалось, эта книга подойдет к вашему интерьеру.

Снейп окинул взглядом старую комнату, давно нуждавшуюся в ремонте и заваленную разными книгами.

— Да, пожалуй, она идеально впишется. И в работе может мне пригодиться. Спасибо, мисс Бишоп, за подарок, — Снейп поблагодарил Эльзу, хоть совершено не понимал, почему получил столь нелепый подарок от крестницы — это было совсем не в её духе. Однако времени на раздумья не было. Убедившись, что Эльза помнит о правилах безопасности, Снейп предупредил ее о том, что в случае получения условного сигнала амулеты нужно будет уничтожить. Эльза уверила его, что все поняла, а затем, немного замявшись, сказала:

— У меня есть один вопрос. Правда, я не уверена, что он вообще связан с магией, — после ободряющего кивка она продолжила: — Не знаю, заметили ли вы, но с начала сентября ежемесячное количество солнечных дней держится у минимальных значений за всю историю наблюдения, количество осадков при этом находится в климатической норме. Это очень странно.

— Я понял, мисс Бишоп, о чем вы говорите, и это магия, к сожалению. Боюсь, это может быть, если так выразиться, побочным эффектом возрождения Темного лорда.

— Побочный эффект…— повторила Эльза и, задумавшись ненадолго, произнесла: — Я могу его устранить, это будет несложно…

— Ни в коем случае! Я запрещаю вам это делать, — резко оборвал Эльзу Снейп. — Если вы предпримете хоть что-то, вероятность того, что вас найдут, возрастет в разы.

— Я понимаю, — не очень уверенно произнесла Эльза. — Просто без солнца люди больше грустят.

Она ушла из его дома в тот день расстроенной. И сейчас, стоя у окна и глядя на пасмурное весеннее небо, на студентов, уняло бредущих из теплиц в сторону замка, Снейп не мог с ней не согласиться: немного весеннего солнца совсем не помешало бы.

Март 1998 года. Англия. Кембридж

Так совпало, что Эльза Бишоп в это время тоже мечтала о весеннем солнышке. Причина у нее, правда, была совсем иная: ее подруга Элисон рассталась со своим парнем и вот уже второй час рыдала в их с Марком «жилетки».

— Элисон, он ведь просто не стоит твоих слез, — в очередной раз пытался успокоить неудачно влюбившуюся подругу Марк.

— Вам с Эльзой хорошо говорить! Вы наконец перестали действовать на нервы всем окружающим и начали встречаться!

— Элисон, вспомни, как ты утешала меня в выпускном классе! Я уверена, что ты еще найдешь свою вторую половинку…

— И правда, Эл, не переживай так. Лучше посмотри, какая погода за окном, — сказал Марк, выглядывая на улицу. — Сегодня выглянуло первое весеннее солнце. В такой день надо идти в парк, а не киснуть дома.

Эльза была совершенно с ним согласна. Прогулка действительно помогла. Эльза была совершенно точно уверена, что хорошее настроение лучшей подруги и половины горожан в тот день стоило небольшого риска попасться. Да и не заметит этот лорд, что над одним маггловским городом сегодня было солнечно, — он же не синоптик.

2 мая 1998 года. Шотландия. Хогсмид. Визжащая хижина

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Северус Снейп никогда не верил в это. Смерть может быть слишком быстрой, либо слишком мучительной, чтобы успеть что-то вспомнить. Но сейчас, истекая кровью на полу в Визжащей хижине, Северус имел возможность убедиться в правдивости этого утверждения. Он отдал воспоминая Гарри Поттеру, выполнил свой долг и сейчас — оставшись наедине с собой — вспоминал о том, о чем ни Лорд, ни Дамблдор, ни кто-либо еще ни в коем случае не должны были узнать.

Юная мисс Бишоп, варившая зелье посреди заброшенного класса ночью. Девушка, которую он учил азам магии. Крестница, которая рассказывала ему всякие глупости и приносила ланч. Родной человек, с которым он поделился всеми своими секретами.

Сколько прошло времени? Пара секунд, минут, часов? Как давно ушел Поттер? И разве это важно? Он умирает, выполнив все свои обещания. Или не все... Было что-то ещё?.. Важное. Связанное с его днем рождения. Со звездами? Нет, позже, в этом году. Он вырвался из Хогвартса на пару часов, встретил крестницу. Она подарила книгу, он так и не прочел ее. Был еще амулет. Для Эльзы. Она просила — чтобы можно было связаться или переместиться в случае опасности к нему. Точно. Второй амулет у него. Эльзу могут найти. Нужно отправить сигнал, чтобы она уничтожила…

2 мая 1998 года. Англия. Кембридж

Была глубокая ночь или очень-очень раннее утро — это как посмотреть. Эльза Бишоп сидела на своей кровати в студенческом общежитии в полной темноте. Включать ночник она не хотела, чтобы не разбудить соседку, у которой завтра был важный тест. Сидела она, полностью одевшись, готовая в любую секунду схватить рюкзак и бежать. Еще с вечера Эльза почувствовала страшное беспокойство, будто вот-вот случится что-то непоправимое с ее близкими. Позвонила родителям (все в порядке, они ложились спать). Проверила друзей, Марка и Элисон (готовились к зачетам). Возможно, предчувствие обманывало ее — чего никогда еще не случалось, — но, скорее всего, в опасности был профессор Снейп. Самое страшное — неизвестность. Профессору нельзя позвонить. Это ужасная несправедливость, что в Хогвартсе не было обычного проводного телефона! В самом деле, ведь пользовались же маги паровозом и фотоаппаратами! Эльза попробовала связаться с крестным через амулет, но ответа не получила. Что ж, видимо, случилось то, к чему она готовилась с октября.

Рассказ крестного о его жизни, о войне в магическом мире, о его шпионаже помог Эльзе многое понять, в первую очередь, то, что человек, не раз спасавший ее, сейчас в большой беде, никто не может и не хочет ему помогать, а самое главное — ее крестный почти смирился с тем, что ему придётся умереть.

Одними разговорами тут было не помочь, поэтому Эльза обратилась к отцу. Незадолго до Рождества он все же вытащил из нее все подробности ее приключений в магическом мире. Именно он и настоял на том, что Эльзе необходимо иметь что-то под рукой для быстрой связи с профессором в случае опасности.

Эльза подумала немного и написала крестному письмо, в котором спрашивала, что ей делать, если она переместится к нему домой, а он в это время будет в Хогвартсе. В следующем письме Эльза интересовалась, как определить наличие в доме посторонних. Затем — безопасно ли будет покидать его дом. В четвертом письме она высказала предположение, что стоит обдумать запасной план и иметь возможность перенестись в какое-либо другое безопасное место.

Видимо, это письмо было последней каплей, потому что девятого января профессор Снейп, страдальчески поморщившись и пробормотав что-то вроде: «Видимо, вы от меня не отвяжетесь», — вручил ей два амулета: один — чтобы можно было поддерживать связь, второй — чтобы переместиться к нему в экстренном случае.

Но была еще одна существенная деталь: поскольку медальоны активировались кровью владельцев, то связь можно было при желании отследить, поэтому Эльза должна была уничтожить свои артефакты в случае, если получит условный сигнал. Она понимала, что Снейп, несмотря на выказываемое недовольство, все же беспокоится о ней, поэтому пойдет на такой шаг лишь в крайнем случае.

План Эльзы не был идеален, в нем было слишком много «если» и «возможно». Профессор может не успеть отправить сообщение, он может находиться под воздействием заклятия, которое Эльзе будет не под силу снять. Невозможно было предугадать все, поэтому Эльза не слишком рассчитывала на успех. Ей оставалось лишь надеяться, что удача не оставит ее, что она успеет…

И тут случилось то, чего она ждала и чего опасалась. Амулет сработал — условный сигнал был получен. Схватив рюкзак, Эльза активировала портключ.

2 мая 1998 года. Шотландия. Хогсмид. Визжащая хижина

После того, как мир вокруг перестал вращаться и обрел точку опоры, Эльза поняла, что попала в какой-то заброшенный старый дом. Но времени рассматривать окружающий интерьер не было: на полу у стены в луже крови лежал профессор Снейп. Эльза бросилась к нему.

Она не полезла в рюкзак за пакетом с перевязочным материалом, а, быстро скинув с себя кофту, зажала ей рану на шее, второй рукой потянувшись к медальону, который должен был перенести их в дом Снейпа. Пальцы дрожали, цепочка путалась в волосах, мгновения казались часами. Лишь бы успеть! Тучи буквально начали сгущаться над головой, воздух вокруг, казалось, заискрил. Наконец портключ оказался зажат между плечом ее крестного и ее ладонью. Кодовое слово — и в следующий миг они уже в чулане в доме профессора.

Позвонить в скорую, не напутать адрес, сказать про рваные раны на шее. И молиться, молиться, чтобы хватило времени, чтобы они успели…

4 мая 1998 года. Англия. Госпиталь святого Якова

Слабость и боль — вот первые ощущения от пробуждения. Затем был свет. Открыть глаза удалось не с первого раза.

— Вы очнулись, — Снейп услышал женский голос, но лица владелицы разобрать не смог. — Как вы себя чувствуете?

— Воды, — произнес он с трудом.

— Да, минутку, — женщина поднесли к его губам стакан. — Знаете, это настоящее чудо, что вы выжили. Вы у нас теперь почти знаменитость. Еще глоток, и хватит, — сказала она и убрала стакан, — Сейчас позову доктора, он вас осмотрит.

Северус Снейп смог наконец осмотреться и понял, что находится в больнице. Последнее воспоминание — он лежал раненый на полу в Визжащей хижине. Как он мог здесь оказаться? Не больница святого Мунго, а обыкновенный маггловский госпиталь…

— Доброе утро, мистер Снейп. Я доктор Грин. Как вы себя чувствуете? — к его кровати подошел доктор.

Снейп недовольно посмотрел на него, но затем все же попытался произнести: «Плохо», — однако из его рта вырвался лишь хрип.

— Учитывая кровопотерю, можно сказать, что вы настоящий везунчик, — сказал доктор Грин и приступил к осмотру, продолжая при этом говорить: — Вам повезло, что укусившее вас животное не задело сонную артерию. Еще большее везение, что ваша крестница почти сразу же вас обнаружила. В ближайшее время вам лучше поменьше говорить — не напрягайте связки. Да, кстати, к вам посетитель, — добавил он, уже собравшись уходить. — Ваша крестница рвется вас увидеть, она очень сильно за вас переживала.

Доктор ушел, а через пару минут к его кровати подошла Эльза Бишоп, сияющая как солнце.

— Я так рада, что вы живы! Не волнуйтесь, никто не видел, как я вас забирала из той хижины — там больше никого не было, — видя, как нахмурился Снейп, Эльза продолжила: — Вам нельзя много говорить, врач предупредил меня. И да, я знаю, что это было опасно. И я крайне безрассудная. Но я бы себя не простила, если бы не попыталась вам помочь.

— Я здесь под своим… кхм… именем.

— Да, под вашим именем. А под каким должны быть? А, кажется, поняла — вы так и не открыли мой подарок на ваш день рождения? Я попросила отца помочь с документами, и оказалось, что все проще, чем мы думали. Ваши родители оформили обычное, маггловское свидетельство о рождении на имя Стивена Томаса Снейпа. Так что все остальное было несложно.

— Ваш отец…

— Не говорите ничего. Я потом вам все подробно расскажу. Кстати, я думала, вам понравился мой подарок. Даже немного расстроилась, что пришлось вырезать в этой книге тайник для ваших документов и вы не сможете её прочитать. Кстати, я забрала документы из вашего дома.

— Меня…

— Будут искать? Не уверена. Когда я была там, пришлось понервничать, и… все немного вышло из-под контроля. — Эльза замялась. — Я не уверена, но возможно, та развалюха сгорела. И, кажется, маги решили, что вы сгорели вместе с ней.

Снейп удивленно поднял брови.

— Молчите. Помните, вы писали мне в феврале о магическом радио? С палочкой я, конечно, не дружу, так что пришлось повозиться. Но я смогла настроить старый приемник на эту волну. Сегодня утром зачитывали список погибших второго мая. Ваше имя тоже назвали.

— Поттер?..

— Гарри Поттер? Тот, который герой магического мира? Это тема номер один, в каждом выпуске рассказывают, как он вашего лорда убил.

Северус Снейп, а теперь уже Стивен Снейп облегченно выдохнул. Похоже, вчера звезды и вправду были на его стороне. Наверное, стоило кричать от радости, ликовать, но на это просто не было сил и желания. Он лишь слегка улыбнулся, слушая Эльзу, как всегда эмоционально рассказывающую ему о чем-то. Она рассуждала о том, стоит ли ему менять фамилию, уезжать ли за границу, менять ли имидж (кстати, что это?). Все это он решит позже. А пока он позволит себе просто улыбаться.

Август 2010 года. Уэльс. Кардифф

На летней террасе одного из многочисленных кардиффских кафе сидели двое: молодая женщина в легком летнем платье и мужчина среднего возраста в строгом костюме, какие обычно носят клерки в банке. Если бы у официанта, обслуживающего их столик, поинтересовались, чем ему запомнились его гости, он бы ответил, что они ничем среди прочих посетителей не выделились.

Желая освежиться хоть чуть-чуть, женщина заказала безалкогольный мохито, мужчина попросил черный кофе без сахара. Получив свой заказ, они продолжили прерванную беседу.

— Значит, на год едешь в Гонконг? Неужели муж не против? — спросил мужчина.

— Марк только за. Ему самому предложили работу в гонконгском филиале их фирмы. Перспективный рынок для их разработок. Обмен опытом, к тому же. А я надеюсь, что смогу наконец организовать совместную экспедицию для изучения течений в Тихом океане. Второй год пошел, как согласуем детали.

— Бюрократические машины магического и маггловского мира очень похожи.

— Крестный, я уже однажды говорила вам, что маги от обычных людей не так уж сильно отличаются, — и, помолчав немного, Эльза — в девичестве Бишоп — спросила: — А вы не жалеете, что покинули магический мир?

— Не жалею, — ответил ей Стивен Снейп. — Поначалу было немного. Все-таки привыкнуть ездить в общественном транспорте и тратить на дорогу уйму времени довольно сложно. А еще вся эта техника… Но знаешь, сейчас я начал понимать одну маленькую девочку, которая на вопрос о том, почему ей не нужна магия, ответила, что просто хочет на Луну.

— Хм, вы это запомнили?

— Такое сложно забыть.

— Я тогда сама не понимала этого до конца. А сейчас мне вообще кажется, что, останься я тогда в Хогвартсе, прими я магию, никогда бы не смогла достичь всего того, что у меня есть сейчас. Да и дар, которым я обладаю, вряд ли проявился бы. Просто потому, что это было бы мне не нужно.

Близился вечер. Кафе наполнилось новыми посетителями, люди приходили и уходили. Жизнь продолжалась.