Щеночек (джен)

Круциатус не спасал от кошмаров.

Утром Гарри встал куда более разбитым и уставшим, чем лег вечером. Наскоро умылся, позавтракал и поднялся в кабинет — все это ни на минуту не выпуская порт-ключ из рук. Вчерашний сработал почти на рассвете, Темпус показывал уже десятый час, а знакомого рывка все еще не было. Трансфигурация не лезла в гудящую и тяжелую от недосыпа голову, заняться было нечем. Он достал свой свиток доступа к Архиву и задумчиво его развернул. Одно дело — быть уверенным в чем-то, и другое — знать это наверняка.

Когда сработал порт-ключ, перед глазами еще стояла короткая строчка «К. А. Яксли погиб 6 августа 1998 г. Причина смерти не установлена».

Гарри очутился прямо перед Лордом, по другую сторону широкого стола. Плоское, мертвенно-бледное, словно порожденное детским кошмаром, лицо уже не вызывало ни отвращения, ни страха. «Причина смерти не установлена». Значит, обошлось без пыток. Всего лишь Авада.

Расслабиться, ощутив прикосновение к своему разуму, оказалось легко. Еще легче — улыбнуться в ожидании того спокойного тепла, которое обычно шло следом и несло с собой покой.

— Тебя снова что-то развеселило, Гарри? — от ледяного, примораживающего к полу, голоса дыбом встали тонкие волоски сзади на шее.

«Нет, мой Лорд, просто рад вас видеть, — откликнулся он, зная, что в этих мыслях невозможно обнаружить фальшь, ее там просто не было. — Я плохо спал сегодня».

Красные глаза сузились, а рот разъехался в отвратительной усмешке.

— Решил втереться ко мне в доверие? Как наивно. Куда более опытные, превосходно владеющие собой люди не смогли добиться в этом успеха.

Гарри отрицательно мотнул головой:

«Нет, мой Лорд, я...»

— Я не осуждаю тебя за эту нелепую попытку, — оборвал его тот. — Хоть и глупо начинать игру, если не располагаешь силами, достаточными, чтобы ее вести до конца. Но ты еще юн...

Лорд наклонил голову, задумчиво глядя на него, и неторопливо продолжил:

— Мне лишь любопытно, что послужило тебе целью, Гарри, заставило пойти на этот шаг. Послабления для грязнокровок? Спасение шкуры очередного ничтожества? Чего ты хочешь?

«Нет, — спокойно подумал Гарри, в свою очередь наблюдая за реакцией Лорда. Он словно бежал по лезвию: без права на ошибку, но при этом странно уверенный в себе, своей силе и ловкости. Как в лучшие моменты погони за снитчем. — Я не притворяюсь и никогда не стал бы... лицемерить. Вы сами это знаете».

— Значит, ты не оставил свою идею, — в высоком голосе зазвучало недоброе веселье. — Решил убедить меня в своей привязанности, подобраться поближе... И что дальше, рискнешь ударить или довольствуешься своей ролью? А может, попытаешься использовать воспетую Дамблдором силу любви?

Стало ясно, что Лорд никогда не доверит свою спину, не поверит в чужую симпатию или добрую волю. Было наивно надеяться это изменить, хотя вчера показалось вполне возможным. Но даже для Лорда не все проходит бесследно, иначе бы он не пытался отослать, не убеждал сейчас — и кого, себя? — в существовании коварного плана, каких-то призрачных целей позади пары улыбок.

Смех оборвался, сменившись звенящей тишиной.

«Я больше ничего не хочу, — подумал Гарри, пытаясь вложить всю твердость и уверенность, которые у него были. — Разве что обратиться в Мунго. Если вы позволите».

Вчера подобной покорности оказалось достаточно.

Сама просьба обратиться за необходимой медицинской помощью немыслима для современного, цивилизованного человека. Гарри было все равно. Он вырос с Дурслями, которые предпочитали не обращать лишний раз внимание на здоровье подкидыша и не тратить на него лишние деньги (а хорошая страховка — удовольствие не из дешевых).

Лорд мог оставить его немым, мог отправить к целителям или попробовать вылечить самостоятельно. Мог отослать, избавившись от источника раздражения, или посадить в Азкабан.

Гарри безучастно стоял с прямой спиной, не отводя взгляд и не собираясь спорить, зная, что это приятие чужой воли играет ему на руку. Лорд любил власть и, очевидно, получив вещь в полную собственность, начинал ее беречь на свой манер.

Этой вещью сейчас был Гарри Поттер.

— Ты слишком много думаешь, — холодно, но уже без злости бросил тот.

«Вы всегда можете довести меня до состояния Лонгботтомов», — пожал плечами Гарри, пытаясь сдержать улыбку — он угадал, снова угадал.

— Ты знаешь, что я этого не сделаю, — ровный голос плохо сочетался с пристальным, тяжелым взглядом. Эта фраза была приглашением, признанием, откровением, и сердце тут же застучало, разгоняя по телу жар. Обычное волнение последствиям Круциатуса оказалось неподвластно.

«Знаю», — согласился Гарри без капли торжества или самолюбования, просто констатируя факт, скрепляя незримый договор.

Молчание затягивалось. Голова от контакта со знакомой магией потихоньку проходила, и начало тянуть в сон.

— Завтра тебя осмотрят целители. Здесь.

«Спасибо», — сдержанно поблагодарил Гарри, вымотанный бессонной ночью и тяжелым разговором, и побрел к облюбованному креслу.

«Не смей уходить до того, как я тебя отпущу, — колючий шепот ледяными иголками прошелся по спине, заставив остановиться на полпути. — И можешь трансфигурировать кресло во что-нибудь более подходящее для сна».

Гарри улыбнулся в ответ, уверенный, что это не останется незамеченным.

«Простите, мой Лорд. Спасибо».

Из кресла вышла неплохая кушетка, низенькая, на деревянных ножках и с упругим толстым сидением. Гарри подумал и левитировал ее к стене, подальше от входа. Сбросил ботинки и вытянулся с глубоким вздохом, укрывшись собственной мантией. Стоило лечь, только что слипавший веки сон куда-то ушел.

В зале стояла тишина. Ярко освещен был только стол на возвышении, углы же тонули в густых тенях. Лорд развернул огромную карту и изучал ее, сузив глаза и задумчиво очерчивая длинными пальцами какие-то линии. Окон не было, так что легко можно было представить, как он сидел здесь сутками, не различая день и ночь.

«Вы хотите захватить Францию?» — проговорил про себя Гарри.

«Весь мир, Гарри, — Лорд растянул губы в улыбке. — Я сделаю своим весь мир».

«А потом?»

«Потом?» — он перевел взгляд на Гарри.

«Что вы будете делать, когда он станет вашим?»

Лорд зашелся высоким неприятным смехом.

— Похоже, Дамблдор на славу над тобой поработал. Узнаю его немощные взгляды, — его голос наполнился едким сарказмом: — «Насилием невозможно ничего создать», «Величайшая сила заключена в любви», «Твой путь не приведет к счастью»...

Гарри невольно подумал, что в нечеловеческих чертах на самом деле куда легче читалось безумие, чем счастье. Красные глаза вспыхнули яростью.

— Я буду править, править собственным миром, я полностью перекрою его по своему желанию. Разве ты бы не хотел обрести подобную власть, Гарри?

Изменить мир, навести в нем порядок, сделать его более справедливым и правильным...

«Может быть».

«Подумай об этом, Гарри, — высокий голос прохладным эхом отдавался в животе и пальцах. — Рядом со мной ты сможешь воплотить в жизнь многое...»

«Вряд ли. У нас слишком разные взгляды».

«Это только видимость, Гарри. Ты поймешь и оценишь мои планы рано или поздно. У нас еще много времени впереди».

Гарри не стал отвечать.

В щель под дверью протиснулась записка, взлетела, расправив бумажные крылышки, и отважно спикировала прямо перед Лордом. Должно быть, от Долохова или Руквуда — мало кто еще решится написать напрямую, да к тому же послать даже не совой, а зачарованной запиской. На месте Ордена Гарри непременно использовал бы это, чтобы подстроить какую-нибудь ловушку, вот только вряд ли кто-нибудь из них когда-нибудь узнает о подобной возможности. Для этого нужно подобраться слишком близко.

Заснул он незаметно для себя, а проснулся уже ближе к вечеру, мягко и медленно выплывая из сна. Тело было вялым. Гарри лежал с закрытыми глазами и пытался нащупать тепло магии Лорда.

Раздался смешок.

«Этому учатся годами, Гарри».

Тепло казалось не то что водой — воздухом, который невозможно ухватить. Гарри напрягся, но без малейшего успеха, магия осталась все так же неуловима. Попробовал расслабиться и потянуться к ней всем существом — и та едва заметно откликнулась, тут же откатываясь назад и оставляя за собой след чужого удивления.

Гарри открыл глаза и улыбнулся. В зале ничего не изменилось, тот же полумрак, подкрадывающийся к ярко освещенному столу, та же гулкая тишина.

Лорд сверлил его тяжелым взглядом. Было бы интересно узнать, что он чувствует сейчас: зависть, страх, гордость от обладания такой редкостью?

— Не обольщайся, случайные незначительные успехи случаются у многих.

Гарри пожал плечами. Он бы с радостью променял все свои «успехи» на что-нибудь более... важное. На семью.

— Тебе слишком легко все давалось, мальчишка, чтобы ценить это, — пренебрежительно бросил Лорд.

«Особенно победа над василиском, — мрачно огрызнулся Гарри. — Когда тот прокусил мне руку. Или когда я пытался вызвать патронус перед целой толпой дементоров».

— Ты не занимался дни напролет, пытаясь постичь самую суть магии, пренебрегая сном, едой и плотскими удовольствиями, — холодно ответил Лорд. — Лишь довольствовался случайностью, сиюминутным усилием, будто оно может окупить все остальное время никчемного безделья. Все твои победы — лишь следствие необыкновенного везения да моих собственных просчетов.

Можно подумать, он когда-то ставил их себе в заслугу или бравировал своей драккловой ролью героя. Да у него не всегда были силы порадоваться тому, что все наконец кончилось! Гарри разобрало зло, и он ткнул наугад, надеясь задеть побольнее: «Значит, удача на стороне тех, кто ценит близких больше силы или знаний. Неудивительно, что вам ее всегда не хватало».

Красные глаза сузились, но спустя мгновение Лорд усмехнулся.

— И эта удача привела тебя сюда. Довольно справедливо, ты не находишь? Достойная плата за годы ничтожного, бестелесного существования, за все сорванные планы.

«Я был ребенком, — резко бросил Гарри, машинально потерев шрам. — Не моя вина, что вы пришли в чужой дом, чтобы убить целую семью».

Круциатус выжег лишние эмоции, но понимание прошлых событий осталось совершенно ясным.

— Разумеется, — холодно сказал Лорд. — В этом заслуга твоей грязнокровной матери, которой хватило наглости выступить против меня, а потом не хватило ума отступить в сторону, сохранив свою жизнь и, быть может, шанс иметь других детей.

«Она любила меня», — спокойно констатировал Гарри.

— Последующих она бы любила не меньше, — презрительно бросил Волдеморт. — Какой смысл терять все ради младенца, который ничем не отличается от сотен других?

«Это не так...»

— Это обычная глупость.

Гарри покачал головой и сел. Он не представлял, как можно объяснить, что такое любовь, тому, кто никогда ее не знал.

— Подойди, — ровно приказал Лорд.

Гарри поднялся с кушетки и приблизился к возвышению. Лорд сидел, отодвинувшись от стола и откинувшись на высокую спинку кресла. Руки расслабленно лежали на подлокотниках, глаза внимательно следили за приближением подростка.

— Ближе.

Гарри остановился у торца стола, невозмутимо глядя на плоское бледное лицо. С такого расстояния была видна тонкая сетка сосудов, расчертивших голый череп.

— На колени, — длинные костлявые пальцы небрежно указали на пол у самого кресла.

Причины приказа были непонятны, как и то, что за ним последует. Гарри почувствовал, как снова ускоряется сердце, разгоняя по жилам одновременно жар и холод.

Он сделал еще шаг и медленно опустился вниз, глядя прямо перед собой — на вычурно украшенную спинку над плечом Лорда, на рукав темной, гладкой на вид мантии, на бледные пальцы, оканчивающиеся длинными, загнутыми ногтями — теми самыми, что всего два дня назад распороли его шею и наверняка потом были все в крови.

Гарри закрыл глаза и сглотнул, пытаясь унять подступившую тошноту.

Ощутив прохладное прикосновение к шее, он все-таки вздрогнул — слишком созвучно то оказалось мыслям. Потом по коже проехалось что-то тонкое, и на грудь опустился небольшой тяжелый предмет. Вставший на задние лапы золотой лев. Символ Гриффиндора.

Гарри поднял ошеломленный взгляд. Лицо Лорда было непроницаемо, но красные глаза смотрели пристально и жадно, как вчера на его случайную улыбку. Гарри замер, боясь спугнуть, нарушить хрупкий момент.

— Это многоразовый порт-ключ. Ты будешь им пользоваться, чтобы попасть сюда или вернуться на Гриммо. Достаточно трижды провести по гриве или животу.

«Спасибо», — искренне подумал Гарри, сжимая в руке символ своего, несуществующего больше, факультета. Жестокое, но полезное напоминание. Щедрый подарок.

— Обычная безделушка, — холодно бросил Лорд. — Кроме металла и чар, в ней нет ничего ценного.

«Но вы выбрали то, что мне бы понравилось, — Гарри улыбнулся с откровенным вызовом. — И мне нравится».

Лев был знаком самого лучшего и важного времени в его жизни, связью с прошлым, с самим собой. Лорд не мог этого не знать.

— Ты все еще живешь фантазиями, Поттер, — в ледяном тоне отчетливо звучало презрение, возможно, слишком отчетливо. — Я только приказал принести подходящую мелочь, чтобы не зачаровывать каждый день порт-ключи.

«Вранье», — мгновенно понял Гарри. Он бы никогда не произнес это вслух, но сейчас все мысли были у Лорда как на ладони.

— Круцио!

Искаженное безумной яростью лицо смыл поток боли. Он бесконечно долго выворачивал суставы, крошил кости, словно попавшие в медленно смыкавшиеся тиски. Скоро те раздробятся на мелкие осколки, а жилы лопнут, не выдержав напряжения. Тело станет грудой неуправляемого, беспомощного мяса, тюрьмы для окаменевшего от ужаса разума. Когда Гарри упал на пол, в горле еще стоял отчаянный крик. Он дрожал, всхлипывая от пережитого кошмара.

— Тебе все еще кажется, что я хотел угодить тебе, Гарри? — вкрадчиво поинтересовался Лорд.

Гарри не шевелился, боясь повторения этого ада, не пропуская ни одной лишней мысли в голову.

«Нет, мой Лорд».

— Рад, что ты это понял, — в его голосе было слышно улыбку, жестокую и торжествующую. — Можешь отправляться на Гриммо.

Гарри стискивал гладкую фигурку, едва соображая, пытаясь сосредоточиться на ее изогнутых линиях. Гриммо. Ему нужно на Гриммо.

Порт-ключ сработал скорее случайно, чем от продуманного движения. Короткое, тошнотворное перемещение — и Гарри оказался в гостиной, по счастью, пустой. Хотя, окажись здесь кто из Пожирателей, мог бы помочь. Он со стоном перевернулся на спину, пытаясь отдышаться. Общение с Лордом все больше походило на полет с драконом. Если не восстановить защиту разума, следующая неудачная мысль может оказаться последней — или в самом деле привести к Лонгботтомам в Мунго.

«Ты же знаешь, что я этого не сделаю».

Гарри уже не был в этом уверен.

Он непослушными пальцами достал из мешочка на шее несколько пузырьков, тут же рассыпавшихся по полу, но, к счастью, не разбившихся, выбрал зелье от последствий Круциатуса, которое оставила ему Белла в сундуке на второй день после принятия метки. Тугая пробка неохотно поддалась, ударив в нос жестким запахом хвои и конского навоза. В склянке оказалось всего пара глотков вязкого, мерзкого на вкус варева, но чувствительность тут же начала возвращаться, а тело перестало колотить в ознобе.

За окном сгущались сумерки, и в комнате быстро темнело. Он снова почти весь день провел с Лордом. Нужно продержаться еще немного — хотя бы до того момента, когда научится закрывать лишние мысли.

Главное, не обращать внимания на сухое и жесткое, застрявшее, словно ком в горле, «зачем?».

Не вспоминать о том, что бывшие друзья хотят его убить, что единственного человека, который хотел и мог что-то изменить, он сам обрек на смерть, что помог ему после этого именно Лорд, проведя по пути своих Пожирателей смерти, окончательно сделав одним из них.

И ни в коем случае не думать о возможном ответе на этот вопрос. Еще слишком рано. Слишком опасно оставить в голове даже след этой мысли.

Главное пока — продержаться.

И написать Белле насчет занятий окклюменцией.

* * *

Ночью снова вернулись кошмары.

Едва начало светлеть за окном, Гарри с облегчением выпутался из скомканной, влажной простыни. Прохладная вода привела в чувство, в столовой Кричер с привычным ворчанием поставил на стол яичницу с беконом и тосты.

Момент, когда нужно будет активировать порт-ключ, неумолимо приближался. Лев на шее словно прибавил в весе, так что невозможно было игнорировать его тяжесть. Гарри медленно завтракал, зная, что ему придется вернуться к Лорду, самому и без промедления. Ему нельзя бояться, нельзя показывать слабость, нельзя подходить слишком близко, нельзя демонстрировать лишнее понимание или привязанность. Чтобы не спровоцировать на серьезное наказание и не потерять себя окончательно.

Закончив с едой, он еще несколько минут сидел неподвижно, выстраивая нужное состояние: почтительное, спокойное и отстраненное. Затем обхватил фигурку вставшего на дыбы льва и провел большим пальцем по его животу: раз, второй, третий — и тут же рывок.

Лорд спал в своем кресле за столом, откинув голову на спинку и приоткрыв рот, казавшийся темной трещиной на бледном расслабленном лице. Спустя мгновение черты стали жестче, он выпрямился и открыл глаза. Гарри подошел ближе и опустился на колени. Ткань длинной темной мантии на ощупь оказалась гладкой и тяжелой. Он прикоснулся к ней губами с некоторым облегчением — это оказалось совсем не так противно, как выглядело со стороны.

Гарри даже не дрогнул, когда бледные пальцы коснулись его лица, когда длинный ноготь обвел шрам, царапая тонкую кожу. Только немного сбилось дыхание — вспомнилась испытанная на кладбище Литтл-Хэнглтона боль.

— Ты больше не почувствуешь ее, Гарри, — Лорд улыбался, это было слышно по голосу. — На тебе моя метка, сильнейшая, нерушимая связь, возможная между волшебниками...

Его палец уперся в шею, туда, где скалился черный череп, выпуская на волю змею, и Гарри словно прошиб разряд тока. Он понял сразу две вещи: что Лорд мог читать мысли, не давая об этом знать, и что был объявлен общий сбор.

Первые Пожиратели явились почти сразу, одетые в одинаковые черные мантии, только маски не скрывали лица. Флинт, младший Нотт, Драко, младший Лестрейндж — его судьба, как и Малфоя, была предрешена. Многих Гарри помнил в лицо, но не знал по имени — они учились на старших курсах Слизерина или Равенкло и никогда не пересекались с ним раньше. Вошедшие опускались на колени, образуя ровный полукруг перед возвышением, каждый без колебаний занимал свое место.

Последними — и единственными из старших — зашли Долохов с Роули, ведя перед собой нескольких заключенных. Гарри тут же узнал паренька, упрямо отказывавшегося говорить, не то что подписать договор. Тот выглядел бледно и, судя по всему, понимал, что из этой комнаты уже не выйдет.

— Встаньте, мои юные друзья, — Лорд остался в своем кресле, глядя на следующее поколение своих слуг. — Я решил сделать вам небольшой подарок...

Гарри поднялся вместе со всеми и шагнул назад, оказавшись за плечом Лорда. Особого волнения он не испытывал, хотя понимал, что скорее всего произойдет дальше.

— Многие из вас уже знают, какую силу и власть дарует Темная магия, даже смогли попробовать на вкус, ощутить ее след — дома или в Хогвартсе. Но, чтобы постичь настоящие глубины, необходима практика, много практики.

Некоторые из подростков выглядели бледнее пленников, другие светились азартом, Лестрейндж хмурился, но все они слушали, затаив дыхание. И всех неминуемо изменит отдача от проклятий, сгладит углы, превратив в прекрасных, удобных слуг Темного Лорда.

— Перед вами отбросы, которые отравляют наше общество...

Знакомый Гарри мальчишка из заключенных было дернулся вперед и открыл рот, но Долохов резким взмахом палочки не позволил прервать речь своего господина, заслужив от того одобрительный кивок.

— Они ни на что не годны, кроме как послужить необходимым материалом для вашего обучения. С сегодняшнего дня у вас не будет в нем недостатка. Это мой подарок.

Лорд несколько секунд слушал разнобойные и неуверенные благодарности, затем повелительно поднял руку.

— Можете приступать. Гарри, подай пример товарищам, — его губы разошлись в улыбке. — У тебя же есть опыт проведения практических занятий. Круциатус.

Гарри спокойно спустился с возвышения, не ответив на злую иронию и достав по дороге палочку. Жертвой он наметил невысокого крепкого и коренастого мужчину с носом, похожим на изрубленную картофелину, бывшего аврора, судя по выправке и скупым экономным движениям.

Сложно было в этом признаться, но с того момента, когда он в прошлый раз прервал проклятье, остановленный Лордом, внутри все время тихо тлело желание, которое сейчас взметнулось ослепительным, ярким пламенем, заставляя ускорить шаг и в нетерпении сжать палочку. Неожиданная сила, непреодолимость этой жажды могли бы испугать, не будь все эмоции погашены ожиданием новой порции чистого удовольствия, обновляющего душу, сжигающего все лишнее.

«Мальчишку, Гарри», — высокий голос звучал насмешливо и понимающе.

Мальчишка среди пленных был один, тот самый, кто упорно не хотел говорить о возможном договоре с властью. Светлые волосы растрепаны, лицо бледное до синевы, но губы плотно сжаты, а подбородок гордо вскинут вверх. На вид ему было не больше пятнадцати.

Они встретились взглядом, и в глазах мальчишки промелькнул неприкрытый ужас. На мгновение Гарри задумался, чего тот настолько испугался, но эта мысль была совершенно незначительной по сравнению с невыносимым ожиданием обжигающего счастья.

— Круцио!

И миг настал.

Ослепительный, несущий чистоту и свободу жар потек по телу. Мальчишка упал на спину, распахнув рот в жуткой гримасе, но магия гудела, заглушая его крик — или это Тони до сих пор не снял силенцио?

Каждая прошедшая секунда дарила все более острое удовольствие. Мальчишку выгибало и корежило на паркете. Вот он застыл в сильнейшем напряжении, спиной к зрителям, лишь мелкие судороги нарушали его неподвижность. Гарри не видел лица жертвы — и не хотел бы видеть, зная, что уже вышел за пределы необратимых последствий, что никогда раньше не испытывал настолько яркого удовольствия, и лишь надеялся сполна насладиться последним мигом перед тем, как Лорд его остановит.

Если остановит.

Опустить палочку оказалось куда сложнее, чем скинуть Империо.

Тело, совсем недавно бывшее живым, полным чувств, желаний и мыслей человеком, бессильно обмякло. Гарри медленно подошел и перевернул его на спину.

Рот открыт и перекошен, слюна пузырится на губах и тянется к полу. Глаза широко распахнуты и лишены всякого выражения. Похоже, он повторил сомнительное достижение Беллы и обеспечил Лонгботтомов новым соседом. Гарри с холодной отстраненностью понимал, что никогда не простит себя за этого мальчишку, и теперь еще одно лицо будет являться к нему ночью в кошмарах.

Лорд все же столкнул его в эту пропасть.

Тело ослепительно вспыхнуло, оставив после себя тяжелые грязно-серые хлопья, которые неподвижно замерли на паркете, словно прилипли.

— Превосходно, Гарри.

На старых серых кроссовках жирный пепел был почти незаметен.

Надежда пройти через все, оставшись прежним, которую он лелеял с начала занятий у Кэрроу, превратилась в самообман. Он так боялся измениться... Гарри по-прежнему чувствовал себя собой, но отдавал отчет, что теперешнее восприятие разительно отличается от того, что было совсем недавно. Во что способен превратиться человек, цепляясь за привычные взгляды, боясь сделать даже шаг в сторону и, в то же время, не замечая изменений после того, как те произошли? В каждый момент времени полагая именно текущего себя — настоящим. Есть ли у этого какие-то границы?

Гарри поднял взгляд на Лорда.

Как далеко нужно зайти, чтобы ненавидеть последние проявления человечности в себе, сами напоминания о ней? Как больно это должно быть.

Лорд подался вперед, вперив в него тяжелый взгляд.

«Ты еще слеп, как новорожденный кутенок, Гарри, раз цепляешься за эти изъяны, эту слабость, несовершенство».

Значит, материнская любовь — глупость, а человечность — изъян. Важны лишь логика и холодный расчет. Сейчас, едва оборвав пыточное и чувствуя совершенную отчужденность от других людей и собственных эмоций, Гарри даже был готов согласиться. Мешало лишь четкое видение того, кем стал Лорд, руководствуясь этими принципами.

«Я стал величайшим волшебником, в чьей власти сейчас вся страна», — ледяной голос словно сомкнул на шее невидимые пальцы.

Гарри медленно выдохнул, очищая сознание.

«Да, мой Лорд».

— Можете продолжать занятие, — Лорд кивнул Долохову, и все в зале пришли в движение, разбив вязкую тишину.

Воодушевления больше никто не демонстрировал. На лицах подростков застыла хмурая и тревожная сосредоточенность. Боятся — понял Гарри, — причем как успеха, так и неудачи. Видимо, демонстрация получилась эффектной. Заключенные смотрели с ужасом. Некоторые прятали лица за свисавшими волосами — в Аврорате заключенных не стригли месяцами, иные беззвучно шептали что-то себе под нос, закрыв глаза и едва реагируя на команды Роули, который выстраивал их в линию, пока Тони инструктировал юных Пожирателей.

Гарри отвернулся, поднялся на возвышение и встал за плечом Лорда.

* * *

Обещанный целитель оказался мужчиной в возрасте — крепким, но уже совершенно седым. Он неловко и торопливо поклонился Лорду, держа перед собой светло-коричневый чемодан с потертыми краями и поправил съехавшие от резкого движения очки в тонкой оправе.

— Целитель Моллис к вашим услугам, сэ... милорд.

— Вас мне рекомендовали как одного из лучших в своем деле, — Лорд пристально и оценивающе рассматривал стоявшего перед ним волшебника. — Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания.

Моллис распрямился с видом уязвленной гордости, хотя то, как он вцепился в чемодан, прикрываясь им, словно щитом, выдавало страх.

— Приложу все усилия, милорд, — в его голосе звучало прикрытое вежливостью раздражение.

«Ему еще меня лечить, — напомнил Гарри, заметив нехороший огонек почуявшего жертву хищника в красных глазах. — К тому же он целитель, а не из этих...»

Он представил что-то неопределенное из множества служащих министерства, главным достоинством которых было подлизываться к начальству.

«Хорошие манеры не зависят от выбранного дела, — холодно ответил Лорд, не сводя взгляда с целителя. — Северус прекрасно умел себя вести, хотя был в первую очередь зельеваром».

«В первую очередь он был шпионом и контршпионом или как это называется, — фыркнул Гарри. — Может, меня хотя бы осмотрят, прежде чем вы начнете... учить манерам».

Лорд наконец оторвал взгляд от напряженного целителя и посмотрел на Гарри, растягивая губы в улыбке.

«Какой откровенный эгоизм, Гарри».

«Я не хочу остаться немым», — с долей равнодушия подумал он в ответ и неожиданно понял, что это чистая правда. До сих пор Гарри почти не вспоминал о собственной немоте. Рядом с Лордом та не играла никакой роли, и даже сцена с Беллой ничего не затронула в душе — на первом плане тогда были совсем другие вещи. Только сейчас он понял, насколько хочет вернуть себе речь, возможность вслух говорить все, что захочет.

Интеллигентного вида волшебник, выглядевший в этой комнате на редкость неуместно со своим потертым чемоданчиком и слишком заметным достоинством, был его шансом.

Лорд перевел тяжелый взгляд обратно на целителя. Моллис явно не понимал, пора ли перейти к делу, или вступительная часть еще не окончена, но не решался нарушить вопросом гнетущую тишину. Лицо у него было на редкость красноречиво, несмотря на очевидные попытки держать себя в руках, и никакой легилименции не надо, чтобы прочесть постоянно мелькавшую мысль «Мерлин, и как я только в это ввязался?!» — он, видимо, отчаянно сожалел, что оказался достаточно хорошим целителем для того, чтобы получить в пациенты Гарри Поттера или, скорее, спутника и личную собственность Темного Лорда. Имя — даже такое — особой роли сейчас уже не играло.

«Что ж, я позволю ему заслужить моё снисхождение».

Гарри поднялся с кушетки, обращая на себя внимание обоих, подошел к Моллису и протянул руку для приветствия с вежливой улыбкой. Ладонь у целителя была крепкой, с длинными сильными пальцами. Под желтоватой как старый пергамент кожей проступали крупные сосуды. В его ответной улыбке было столько облегчения, что Гарри чуть не рассмеялся.

— Рад познакомиться, мистер Поттер. Надеюсь, смогу вам помочь.

«Я тоже на это надеюсь», — подумал Гарри, чувствуя себя идиотом от невозможности нормально ответить.

— Вам нужно что-нибудь для работы? — холодно поинтересовался Лорд.

— Только удобное место, — уверенно начал Моллис, моментально настроившись на деловой лад. — Вон той кушетки будет вполне достаточно, если поставить рядом небольшой столик для зелий и стул.

Лорд одним взмахом палочки создал требуемое.

— Можете приступать.

Целитель, судя по виду, не поверил своим глазам. Популярность транфигурации из воздуха среди волшебников стремилась к нулю — управлять таким процессом было не проще, чем ограничивать Адское пламя и примерно столь же безопасно. Гарри как раз сегодня разбирал трактат на эту тему (против ожиданий, среди «настольных» книг Лорда, которыми были забиты несколько стеллажей в углу, оказалась не только Темная магия) и был практически уверен, что эффектная демонстрация предназначалась ему в качестве иллюстрации к прочитанному.

Осмотр длился долго. Сперва Гарри внимательно следил за каждым жестом целителя и выражением его лица в ожидании новой информации, старательно прислушивался к собственным ощущением, проглотив очередное зелье. В невозможности спросить или сказать хоть слово было что-то унизительное, и он постепенно абстрагировался от происходящего, послушно выполняя все указания.

Спустя пару часов Моллис отложил палочку в сторону и начал убирать склянки с зельями и артефакты обратно в чемодан, в задумчивости хмурясь и шевеля губами, не обращая внимание ни на что вокруг. Прыткопишущее перо, все это время строчившее что-то в толстый блокнот, дописало строчку и остановилось. Гарри молча всматривался в лицо целителя, терзаемый одним-единственным вопросом: лечится это или нет? Задать вопрос вслух он по понятным причинам не мог.

— Что вы смогли узнать? — холодный голос прозвучал неожиданно громко в спокойной, наполненной мирными звуками атмосфере.

Моллис заметно вздрогнул, видимо, успев позабыть за работой о своем соседстве с Темным Лордом. Гарри забавляла откровенность реакций целителя — среди уже ставшим привычным окружения никто такой не обладал. Кроме того, импонировала увлеченность своим делом, вселяя надежду на успешное лечение.

— Пока рано делать выводы, — ответил Моллис, нервозным движением поправляя очки. — У пациента заметные компрессионные изменения нервных окончаний в шейном отделе и гипертонус...

Гарри не знал, какую часть сказанного понял Лорд, но тот принял отчет со снисходительным кивком.