Маленькие трудности при написании великих книг (джен)

— Заходит в лабиринт, хватает кубок — всё!

— Ты забыла упомянуть, что перед этим ему придётся обезвредить целую толпу опасных тварей магического происхождения.

— По части обезвреживания тварей магического происхождения этот мальчик даст фору иным мракоборцам, — скептически заметила Миранда, не переставая вертеть в руках список выписанных зверушек. — Сам вспомни, кого он обезвреживал на первом и втором курсах, да и дракона технически он одолел.

— Кстати, может, он вызовет метлу? Вжух, и он над полем с кубком в руках?

— Вжух, и его размажет прямо по магическому куполу, поставленному специально для того, что бы эти твари не разбежались. Нет, тут надо действовать осторожней.

Гилдерой слушал разговор журналиста и агента вполуха. В предстоящем противостоянии «Гарри против магических тварей со всех уголков планеты Земля» он ставил на Поттера. Что же до зверушек, то их заказало и привезло Министерство. Вот пусть Министерство их и спасает. Он — Гилдерой Локхарт — будет сидеть на трибуне для особо почётных гостей и просто наслаждаться зрелищем и мыслью, что с трибуны, где сидят Фадж, Крауч, Дамблдор, Максим и Каркаров, его никто не вытолкнет вперёд, спасать Гарри.

Спасать Гарри Поттера и прочих чемпионов в случае очередного непредвиденного обстоятельства надлежало членам особого вспомогательного отряда в лице Чарли Уизли, Минервы МакГонагал и ещё пары преподавателей, включая Аластора Грюма.

Последний готовился к соревнованию особенно тщательно. Всё ходил, осматривал прибывших существ, помогал возводить лабиринт, даже сам кубок вызвался лично отнести на уготованное для него место в центре запутанной зелёной конструкции.

Над ним тихонько посмеивались, особо смелые крутили пальцем у виска, когда он отходил на порядочное расстояние, но в целом старались не обращать внимания. До него просто никому не было дела, поскольку вся школа с нетерпением ждала предстоящего события. Споря до хрипоты, что сильнее: красота Делакур, ловкость Крама, ум Диггори или смелость Поттера.

В силу красоты, которая покорит тёмные создания, заставив их отступить, Гилдерой не верил. Шесть прекрасных мантий, масса ушибов и царапин в своё время довольно быстро убедили его, что эти в прямом смысле слова твари, пусть и магические, ничего не понимают в красоте, добрых намерениях и ваших словах «да не нужен ты мне! Я просто осторожно пройду здесь!»

То же самое касалось ловкости и ума. Изворачивайся не изворачивайся, планируй не планируй, а итог предстоящего шоу под названием «борьба за кубок» был предрешён ещё несколько месяцев назад. В тот день, когда имя Гарри Поттера выпало из этого самого кубка.

Гарри получит приз, заняв первое место, и двух вариантов тут быть просто не может. Поскольку его смелость, а точнее его везучесть, плюс умение собрать все шишки и неприятности на обе свои головы и при этом выйти сухим из воды просто не позволят ему пройти мимо этой безвкусной древности, что будет горделиво стоять в центре лабиринта. Четвёртый чемпион просто обязан будет до неё добраться первым, чтобы на него напал охраняющий чашу какой-нибудь супер-пупер сильный противник, которого предприимчивые организаторы приберегли на финал.

Этот супер-пупер монстр должен был быть очень сильным, очень ловким и очень смелым. Иначе и быть не могло, поскольку представить, что Гарри победит и Гилдерой уже сегодня, после банкета, отправится в Лондон и ничто не омрачит сей сладостный миг, было бы верхом наивности. Уж кто-кто, а он знал: конец учебного года в стенах школы означал не только экзамены и долгожданное отправление домой. Июнь, уже два года подряд щедро приносивший приключения и неприятности, навряд ли стал бы ломать эту чудную традицию. Что-то не просто должно было случиться. Что-то просто обязано было случиться!

Что именно, он не знал, но ему по-прежнему не давала покоя мысль, что всё просто не может закончиться банальным хеппи эндом.

Ну не могло же имя Поттера просто взять и оказаться в кубке само по себе. Не могло! Его кто-то туда положил, причём сделал это явно не ради того, чтоб бедный сиротка разжился тысячей галеонов. А потому Гилдерой, как человек, которому уже не раз, а целых два раза пришлось спасать это зеленоглазое недоразумение, не разделял всеобщего веселья. С ужасом размышляя о том, что на этот раз преподнесёт ему судьба.

На этой, надо признать, весьма благодатной почве ему, как и старому мракоборцу, вскоре уже везде начали мерещиться происки тёмных сил. Вот только в отличие от Грюма, что мрачной тенью осматривал замок и его окрестности, Гилдерой предпочитал целыми днями просиживать в своей комнате, под защитой чар, амулетов и магловского замка. Которые, возможно, и были надёжными защитниками на протяжении уже почти трёх лет, но увы, ничуть не способствовали снижению общего градуса напряжения, а так же не могли спасти его от начавшихся ночных кошмаров.

Кошмары, к слову, оказались последней каплей в хрустальной чаше его ангельского терпения. Поскольку, промучившись пару ночей и поняв, что такими темпами он, если и до живёт до банкета по случаю окончания учебного года, то только в комплекте с парой седых волос и очередной морщинкой, что омрачит его прекрасный лик. Как итог, он плюнул на гордость. Сходил к сумасшедшей прорицательнице и даже достал ту самую книгу.

Трелони как всегда что-то вещала про будущее, скрытое туманом, книга была уже давно заучена наизусть, но…, но почему-то это успокаивало.

Это и то, что Миранда все эти дни успокаивала его как могла, повторяя, как мантру:

— Просто посидишь на трибуне. Вот увидишь, ничего страшного не произойдёт. Никто не посмеет напасть на Гарри у всех на виду.

Слова, которые он сам, вторя ей, повторял раз за разом, надеясь в них поверить.

До самого мероприятия оставался ещё целый час, когда, с комфортом разместившись на трибуне для особо почётных гостей, он пришёл к выводу, что, может, она и права. В этот раз ему, наверное, всё-таки повезёт. Десятки взрослых волшебников, три директора, охрана министра, коллеги, которые в этот раз не отвертятся фразой «надо уточнить детали». И, наконец, Грюм! Аластор Грюм тоже здесь! Знаменитый мракоборец, легенда аврората и по совместительству ночной кошмар тех, кого принято называть чудовищами!

Он именно тот человек, который, судя по всему, и должен будет в случае чего спасать Поттера.

Гилдерой не мог помешать маленькой улыбке, что, пользуясь отсутствием свидетелей и камер, появилась на его лице.

О, нет. Это была совсем не та улыбка, что получала еженедельный приз как самая очаровательная. В ней были вызов и откровенная насмешка, поскольку в этот момент самый прекрасный маг мира представлял, как старый мракоборец будет, что называется, выкручиваться из сложившейся ситуации.

А выкручиваться надменному мракоборцу придётся, поскольку десятилетия работы в аврорате, годы борьбы с Волан-де-Мортом, десятки правил, им же придуманных и описанных в той самой книге, не смогли бы защитить Грюма от неизбежного.

Все эти «не лезь на рожон». Все эти «держись подальше от идиотов, а коли не можешь, не спускай с них глаз». Ну и, конечно, главное — «будь всегда начеку!» Все они были в данном случае совершенно бессмысленны и бесполезны! Ибо Поттер — это Поттер. Конец июня — это конец июня. И, как говорится, от судьбы не убежишь.

От судьбы нельзя было сбежать, но он — Гилдерой Локхарт — вполне мог себя обезопасить. Предприняв пару предосторожностей на случай, если случится невероятное, Грюм не справится и его-таки попытаются привлечь к очередному спасению Мальчика-Который-Выжил.

Ряды кресел главной трибуны образовывали этакий идеальный квадрат пятнадцать на пятнадцать. Пятнадцать рядов по пятнадцать мест. Никого лишнего, только почётные гости, судьи и родные участников. Все, в большинстве своём, важные шишки. Все получили пригласительные билеты сильно заранее, и представить себе, что они — все эти надменные люди в дорогих мантиях, — увидев, что происходит что-то из ряда вон, резко вскочат со своих мест, не сделав вид, что так и надо или пусть этим займётся охрана, было крайне сложно. Ну, по крайней мере, он с трудом представлял себе, как его отправят спасать Поттера или мир, пока он сидит ровнёхонько посередине: восьмой ряд, восьмое кресло. Кому, как не Локхарту, посетившему больше тысячи всевозможных собраний, благотворительных концертов и спектаклей, было знать, что выбраться отсюда можно будет минут только через двадцать после окончания соревнования, да и то, если сильно повезёт.

Разве может быть место лучше?!

Место получше и, главное, побезопаснее находилось в Лондоне, в его доме, на втором этаже. Аккурат в хозяйской спальне под одеялом. Но путь туда был закрыт. Во всяком случае, до полуночи, ибо ровно в полночь злой рок над ним развеется, он получит благословение Чарльза вернуться домой, и жизнь пойдёт своим чередом. Неспешная, ленивая и безумно приятная. Полная восторгов фанаток, преданных читателей и начисто лишённая Поттера и его друзей.

В полночь самые крепкие из гостей сего мероприятия прекратят жать руку победителю турнира. Перебравший на радостях, что всё наконец закончилось, министр магии спросит о результатах проверки, на что Локхарт скажет, что ничего страшного не произошло. Магия на кубке древняя, сам он уже старый, да и вообще, в тот день Юпитер находился в каком-то там доме, и потому свет Венеры, попавший на кубок, вызвал что-то там. Фаджа это устроит хотя бы потому, что отчёта с него всё равно никто не потребует. Прессу и избирателей завтра будут интересовать совсем другие вещи. Поскольку завтра журналисты всех мастей будут писать только о чемпионе, а как именно он им стал, для них дело десятое. Ведь именно так всегда и бывает, если чемпионом оказывается представитель твоей страны.

Эти статьи и победу будут обсуждать день, ну, может, два. Потом об этом все забудут. Все, включая его.

Надо только дождаться полуночи, — думал он, одиноко расположившись на трибуне для почётных гостей, позволяя себе погрузиться в сладостные мечтания. Думая только о хорошем и чуть ли не физически ощущая, как отступают страхи, аккуратно сворачивается в комочек излишняя мнительность и инстинкт самосохранения прячет плакат «Поттер = опасность!»

Наслаждаться этим мнимым покоем ему предстояло ещё около часа, поскольку прочие гости ещё не подошли. Он, воспользовавшись своим правом преподавателя, героя и того, кого Министерство отправило выяснить, в чём же дело, предпочёл прийти на трибуну намного раньше прочих гостей. Меньше народу. Меньше любопытных глаз. Меньше Поттера. Меньше вездесущей Скитер, у которой от предчувствия грандиозного репортажа в глазах горел совсем уж безумный огонь.

— Привет? — раздался чей-то до боли знакомый голос совсем рядом с ним. Тем самым бесцеремонно прервав размышление о том, что именно он сделает завтра утром, когда примерно в половине двенадцатого дня соблаговолит проснуться и, сладко потянувшись, высунет нос из-под своего безумно мягкого одеяла.

Рэйчел стояла позади него, в проходе девятого ряда, и с лёгкой, едва заметной улыбкой смотрела на лабиринт. Строгая чёрная мантия даже ей шла, превращая нескладную девчонку, которой она всегда была в его воспоминаниях, в довольно-таки приятную молодую женщину.

— Решил удалиться от всей этой суеты? — мягко оперевшись рукой о соседнее с ним кресло, спросила она, кивнув в сторону замка.

Магловский бог, Мерлин, Моргана и прочие полумифические персонажи, во славу которым можно было приписать редкость их встреч с миссис Маккой, доселе его радовали. Беседы были редкими, чаще всего деловыми, связанными либо с её работой в Министерстве, либо с Блэком. И потому Локхарта безмерно радовало, что мнимый преступник пока не доставлял проблем, а связи с Министерством после завершения кубка должны были снова вернуться на уровень благодарственных писем на тему его бескорыстного и крайне героического служения на благо Великобритании и человечества.

— Не хочу портить ребятам минуту триумфа, — как можно небрежней махнув рукой, объявил он. — Все эти репортёры, всеобщее внимание, прикованное к моей персоне. Это их праздник, так что пусть наслаждаются, а я тут посижу в сторонке, понаслаждаюсь тишиной.

Он произнёс это так естественно, что даже на какой-то миг сам поверил, что направился сюда сильно заранее только по причине того, что желал появиться на трибуне раньше остальных, а вовсе не потому, что смотреть на то, как его персону игнорируют, наперебой выспрашивая, где Гарри, Седрик и прочие, стало в конец невыносимо.

— А ты почему не с Фаджем?

— С ним сейчас старший помощник.

— Он что, взял двух помощников на финал?

— Это событие мирового уровня. Всё должно пройти идеально, а директор не даёт разрешения на увеличение штата авроров для охраны. Ты же знаешь, у него всегда один ответ: древняя магия защищает не только школу, но и всех находящихся на её территории. Так что приходится проверять и следить за всем самим. — Она чуть нахмурилась и после неуверенно продолжила: — Гилдерой, мы ведь с тобой друзья, да?

— Вроде того, — в тон ей ответил величайший герой магического мира, чувствуя, что, несмотря на летний вечер, ему стало зябко в своём васильковом костюме. Неспроста была эта случайная встреча и вопрос о том, друзья ли они.

— Я не знаю, как об этом сказать, но…

— Вот ты где! — радостно прокричал Мэтью, ловко взбираясь по ступеням.

Увидев его, миссис Маккой отпрянула. Скомкано поздоровалась с журналистом и рассеянно пробормотав что-то про неотложные дела, поспешила уйти. Бросив на прощание на героя спутанный, неуверенный взгляд.

Гилдерой не стал её останавливать или просить задержаться, поскольку чутьё ему подсказывало, что, что бы ни собиралась сказать ему школьная подруга, это что-то ему бы навряд ли понравилось, а потому поспешил переключить всё своё внимание на подошедшего Уэлша.

— Не знал, что у тебя сегодня нет работы, — с сомнением и, можно даже сказать, с неодобрением оглядев облачённого в подчёркнуто магловскую одежду журналиста, начал он.

Чарльз, понимая, что дело с разоблачением, скорее всего, окончится большим пшиком, отдал приказ копать по всем направлениям вдвойне усердней, хотя казалось, куда уж там. В результате Уэлш снова начал пропадать не пойми где целыми днями, практически не появляясь в Хогсмиде. Под вопросом стояло даже его присутствие на финале Турнира.

— Он прислал сову! — весело рассмеялся грозный взломщик семейных шкафов со скелетами. — Написал, что все дела отменяются и мы все просто обязаны быть на турнире!

— Кто написал? Чарльз?

— Да! Никогда такого не было: свою личную сову! Не издательскую, а личную! Как по мне, так он просто испугался. Пророк сегодня подогнал тяжёлую артиллерию, как говорят маглы. Своего главного редактора, Скитер, фотографов и двух своих лучших юристов, одна из которых — подруга миссис Фадж.

Директора Пророка он уже видел, Скитер также стала за эти месяцы чем-то вполне себе разумеющимся, хоть и не самым приятным, но вот смысл появления здесь двух юристов был даже более непонятнее, чем таинственная магловская артиллерия. Однако Уэлш как мог попытался это объяснить. По его словам, Пророк был весьма недоволен тем, что в прямом смысле купленная немалой ценой эксклюзивность в освещении турнира была сведена на нет тем, что в школе появился Гиллерой, да ещё и с Мэтью и Мирандой в придачу. Эти двое, как видно, не теряли времени зря и бодренько отсылали Чарльзу статьи и о турнире, и о чемпионах, и вообще обо всём, что было хоть как-то связано с творящимся на территории школы.

Собственно, именно такая наглость в обходе запрета на присутствие других журналистов на фоне всё ещё не утихшего, а напротив, только набирающего обороты противостояния и привела к появлению двух служителей Фемиды. В их обязанности, по словам Уэлша, входило своим видом напомнить министру об обещании, которое было впоследствии закреплено договором. Также эти двое обязаны были перекрыть все лазейки, которые, чисто гипотетически, мог найти мистер Хэтэуэй, пытаясь пропихнуть на трибуны своих фотографов.

— То есть фотографий не будет! — в ужасе прошептал самый прекрасный маг мира, осознав, что запечатлеть для потомков его наряд, на выбор которого для столь важного события он потратил больше недели, будет просто некому.

— Будут. Сделанные Пророком. Они не могли аннулировать наши разрешения, а вот не допустить всех сторонних фотографов под предлогом безопасности было им вполне под силу.

Гилдерой не без содрогания вспомнил изображения, полученные фотографом Пророка, в частности те, где он был запечатлён со специальным корреспондентом, и понял, что завтрашнее доброе утро обещает быть совсем не добрым.

Он как раз обдумывал возможность того, что, наверное, не будет ничего страшного, если он просто не будет никому показываться на глаза в течение недели и читать газет, когда Уэлш склонился к самому его уху. Слишком большая, на его взгляд, предосторожность. Ближайшие из подошедших зрителей ещё только поднимались на трибуны и явно не могли ничего слышать, даже если б того захотели.

— У Мэнди есть классный план, как их всех надуть. С фотографиями, конечно, полный швах, но есть ещё один интересный вариант. Я прям представляю лицо Скитер, когда мы уведём у неё и эту сенсацию из-под носа.

Преувеличенно громкое покашливание не позволило Локхарту узнать подробностей очередного гениального и не в меру коварного плана своего литературного агента. На три ряда ниже их стояли Миранда с Чарльзом, и последний, как видно, сам горел желанием поговорить с неугомонным журналистом до начала последнего испытания.

— О, мне пора. По званию не заслужил место на трибуне — буду, как в начале карьеры, подкарауливать знаменитостей у туалета.

И, опережая предупреждение, расстроенно заметил:

— В этот раз, правда, боюсь, будет без сенсаций. Чарльз отобрал мантию. Сказал, что не хочет неприятностей с Грюмом. Невыносимые условия труда, правда, да? Ну, увидимся, когда всё закончится! — заговорщицки подмигнул он и помчался вниз, легко перепрыгивая через ступеньки.

Чарльз, глядя на его весёлость, неодобрительно покачал головой, но тот лишь рассмеялся. Воспользовавшись тем, что агент отвлеклась, вместо приветствия обнял девушку и, едва увернувшись от её сумочки, буквально в последний момент успел скрыться за массивной спиной редактора.

Глядя со своего места на эту оживлённую перепалку и то, как агент, в запале пытаясь добраться до Мэтью, чуть не огрела всё той же сумочкой болгарского посла, который в этот момент чинно поднимался по лестнице вместе с супругой, он почувствовал, как страхи и сомнения, невольно разбуженные Рэйчел, снова отступают. На лице опять появляется улыбка, и для полного успокоения не хватает только выяснить, что именно задумала агент.

Выяснить у Миранды, которой досталось место рядом с ним, что же она там такое задумала, не получилось. Лёгкий тычок под рёбра вышиб у него не только воздух из лёгких, но и желание нарушать конспирацию. Пришлось сделать вид, что его хоть немного волнует происходящее на поле, куда вышли чемпионы и директора их учебных заведений.

Хотя, если по правде, то Гилдерой с куда большим интересом принялся изучать прочих сидящих неподалёку от него. Точнее, его интересовали не столько гости, влиятельные шишки, которых он в большинстве своём видел — и не раз — на приёмах, сколько их одежда. Крой, фасоны, сочетание цветов и богатство тканей, которые он придирчиво сравнивал со своим нарядом, вызывали у него несоизмеримо больший интерес, чем порядком поднадоевший Гарри и то, как он у него на глазах будет в режиме реального времени влезать в неприятности.

Наконец, путём долгого и крайне скрупулёзного сравнения придя к выводу, что да, краше его тут нет и быть не может, он соблаговолил переместить взгляд на лабиринт. В основном тут была та же история, что и с озером. Темно, плохо видно, да ещё и чёртов туман, как на грех, наползая порой скрывал от зрителей целые области, заполненные хитроумными ловушками и едва заметными в обманчиво нечётких тенях монстрами.

Словом, это было развлечение на любителя, которое к тому же мало того, что не отличалось особой зрелищностью, так ещё и, как в своё время утверждал Уэлш, в подмётки не годилось предыдущим турнирам.

Однако окружающим почему-то нравилось. Сидящие неподалёку дамочки, обвешанные безвкусными драгоценностями, как ёлки на рождество, то и дело вскрикивали, картинно прижимая руки к груди, когда участники сталкивались с какими-то трудностями. Хотя какие это трудности? Сфинкс, загадывающий загадки? Гигантские пауки? Сопле… сопло… короче, непонятное существо, выведенное Хагридом? Да он бы их всех одолел за пять минут! Просто не напрягаясь. Ну, может, повозился бы чуть-чуть побольше с той уродливой гаргульей, что припрятали в самом дальнем углу. Ну так её специально поставили там, понимая, что чемпионы так сильно от центра не отклонятся. Ведь это же дети, мало ли, что с ними случится. Это ведь только ему, Гилдерою Локхарту, кавалеру ордена Мерлина третьей степени, всё ни по чём. Он сражался с вампирами, оборотнями, привидениями и один раз даже с самим Волан-де-Мортом!

Теперь уже ощутимо вскрикнула супруга французского посла, когда уже поминаемый недобрым и отчасти презрительным словом паук, словно желая оправдаться, набросился на чемпионку Шармбатона.

Гилдерой устало покачал головой, глядя на то, как девушка пытается его поджечь. Вот он бы в этой ситуации не сплоховал, он бы…

По трибуне пронёсся вздох облегчения, когда успешно сбежавшая от паука Делакур продолжила пробираться к центру лабиринта.

Гилдерой брезгливо морщился. Вся эта толпа и ажиотаж были вызваны исключительно тем, что борьба происходила прямо перед глазами зрителей. Вот если бы он вот так же…

Но потом он вспомнил, чем может обернуться подобная идея, если её услышит Чарльз, и сам содрогнулся от пугающих перспектив. Нет, он лучше по старинке. Так надёжней. Да и глупо завидовать детям. Слава, она ведь такая коварная штука, сегодня есть — завтра нет. Ну, их слава, во всяком случае. Его-то не померкнет и не потемнеет никогда!

По трибунам снова пронеслась волна возгласов, привлекая его внимание к лабиринту. Ну конечно, как и ожидалось, по направлению к кубку нетвёрдой походкой шёл Поттер.

Дошёл или нет, правда, было непонятно, поскольку мерзкий туман опять скрыл собой изрядный кусок бывшего квиддичного поля как раз там, где стоял вожделенный приз.

— Он схватил? Схватил или нет?! — осторожно перешёптывались волшебники тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то.

— Ни черта не видно.

Гилдерой даже не пытался всматриваться сквозь эту ползучую белую субстанцию, что неспешно, не более пяти сантиметров в секунду, отползала из центра, намекая всем своим видом, что скрытое ею появится ещё не скоро. Куда больше его внимание привлекал Аластор Грюм, стоявший около западной стены лабиринта и напряжённо смотрящий своим волшебным глазом на Поттера.

Ну, точнее Грюм смотрел — то есть сверлил взглядом — зелёную стену, но, судя по направлению, ошибиться в истинной цели его внимания было сложно.

Замешательство и раздумья длились недолго: взмах палочки, и стена расступилась перед старым мракоборцем, который, уверенно опираясь на палку, зашагал по направлению к центру лабиринта.

— Так он схватил или нет? — продолжали вопрошать окружающие, даже не заметив этого.

— Вроде, должен был появиться знак при контакте с кубком.

— Да какой знак и искры? Они переборщили с заклятием ползучего тумана! Мало того, что поднялся выше границ зарослей, так ещё и половину обзора закрыл, — недовольно бурчал сидящий впереди волшебник в светло-коричневой мантии.

Минуты тянулись медленно, а может, так казалось ему. Гилдерой непроизвольно съёжился под своей одеждой. Туман, накладки, Грюм, отправившийся выяснять, наплевав на запрет нахождения внутри кого-либо кроме участников. Но Грюм — это Грюм. Ему плевать на правила, раз пошёл, значит, так и надо. А зачем надо? Зачем мракоборец пошёл в тёмный и страшный лабиринт, где куча опасных тварей? И Поттер… И конец учебного года…

Локхарт почувствовал, как кровь отливает от его лица. Как холодеет внутри. Непроизвольно вжался в мягкое обитое красным бархатом кресло, до боли сжав подлокотники.

Где-то в глубине души в панике метался инстинкт самосохранения, призывая бежать. Быстро. Срочно. Немедленно. Вот прямо сейчас!

Сбежать из восьмого ряда, сидя на восьмом кресле, не привлекая ничьего внимания, было невозможно.

Он судорожно сглотнул, быстро повторяя в уме все придуманные заранее причины, по которым сегодня его никто и никуда не отправит. Вспомнил про Грюма. Про его боевой опыт. Про то, что стараниями мракоборца забито пол-Азкабана. Про то, что раз он не может от сюда выйти, то и отправить его туда быстро не смогут.

Ведь не смогут, да?

Он повернулся к агенту, чтоб сказать ей о своих дурных предчувствиях, но осёкся на полуслове.

Глаза агента горели огнём предвкушения, левая рука вцепилась в спинку стоящего перед ней кресла так, что побелели костяшки пальцев, в то время как она что-то сжимала в правой. Миранда сейчас была похожа на гончую, которая почувствовала добычу. Один жест хозяина, и она сорвётся, бросится на добычу.

Сигналом послужил не так и не взметнувшийся сноп искр, и не сигнал поданный Грюмом, и даже не сидящий в двух рядах от них Чарльз, а тень в ярко-зелёной мантии, что метнулась по направлению к лабиринту. Не узнать Риту Скиттер, даже с такого расстояния, было просто невозможно.

— Пора. Пора, Гил! Только не подведи, — крикнула девушка, но её голос потонул в воплях вскочившего в едином порыве на ноги стадиона.

Он не успел ничего сказать или спросить, в чём именно должен не подвести. И что вообще происходит. Миранда быстро сунула ему что-то в руку, силой заставив его сжать кулак.

Так же быстро отпустила, улыбаясь странной, даже немного хищной улыбкой.

Резкий рывок. Его подхватило и одновременно с флегматичным «ну я так и знал» куда-то понесло.