Ты вернул мне дом! (гет)

Он обрушился на неё откуда-то сверху, всей своей массой отпихнув от входа. Заученным взмахом руки выбил оружие и чуть не взял её шею на болевой приём, но Беккетт успела врезать ему по печени и отскочить. Из груди О’Джея вырвался сдавленный хрип; прижав ладонь к ушибленному боку, Симпсон зло сощурил глаза, скрипя зубами от боли. Несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, медленно выпрямился. Сжав наизготовку кулаки, подал левое плечо вперёд, слегка склонив голову. Нагловатая, самоуверенная ухмылка не сходила со смугловатых, мясистых губ, но удар об стену явно не прошёл для О’Джея бесследно: его слегка пошатывало, рваная одежда припорошена грязно-белой пылью, волосы слиплись с одного боку, а на виске густо запеклась кровь. Как-то болезненно приопустил правое плечо, и похоже, что оружия у противника и в самом деле нет. Тем более что и своё-то, отлетевшее прямо в щель, ей уже не достать.

— Сдавайся, Симпсон! Это агент Кейт Беккетт! — непреклонно потребовала она, неусыпно наблюдая за ним. — Сейчас у тебя нет другого выхода, но шанс вернуться к нормальной жизни всегда остаётся!

— Еще ни одной полицейской суке не удалось надеть на меня наручники, — тяжело дыша, О’ Джей небрежно размазал кровь по щеке, потом с насмешкой показал Беккетт испачканный средний палец, — и тебе не светит.

— Безусловно, сдача тебе зачтется, — холодно усмехнулась Кейт, попутно оценивая пространство для маневра, — а твои слова, пожалуй, я пропущу помимо ушей. Пока ты — едкий сорняк для общества, мне под силу выкорчевать тебя без остатка.

— Рискни своим здоровьем, тварь! — пригнувшись, О’ Джей рванул в атаку прямо с места. Резко, прицельно пробил ногой в грудь, и в ушах Кейт, оказавшейся недостаточно хорошей, тут же зашумело, а перед глазами заскакали, закружились хороводом оранжевые звёздочки. И не дожидаясь, пока агент оправится, Симпсон обрушил на неё всю свою взрывную мощь. Его жилистые, как витые стропы, конечности молотили от души, но тренированное тело Беккетт, слаженно и автоматически, уже отрабатывало само по себе: нырки, уклоны, полуприседы, отскоки, блоки руками и ногами, и меткие удары вразрез. Не в первой Кейт драться один на один, хоть и казалось, что на ней нет живого места, но когда О’Джей неосмотрительно раскрылся, она прицельно пнула изо всех сил. Удар пришёлся в болевую точку, Симпсон сдавленно простонал и тут же разорвал дистанцию. С трудом переведя дух, ненавидяще, гневно прошипел:

— Проклятая сука! Где уже был бы я, если бы не ты!

Ещё более кривая и безобразная, чем до, улыбка преступника явно выдавала его намерения, и он сделал бы всё, чтобы стереть Кейт в порошок. Превозмогая боль в ушибленном плече, Симпсон отвлёк внимание Беккетт лёгким боковым в голову и тут же крутнулся на опорной ноге с подскоком, но цели всё-таки не достиг. Уйдя с линии атаки, Кейт сделала ловкий, но осмотрительный кувырок через плечо, чтобы ненароком не скатиться в угол. Сознание её уже просветлело; осторожно трогая рассечённую изнутри щеку, Беккетт заняла уверенную стойку. Небрежно сплюнула кровяной сгусток и усмехнулась, чем ещё только сильнее раззадорила О’Джея. Шустро скользя на носочках и резко отрабатывая здоровой рукой, он изобретательно и умело бил ногами, в попытках достать верткую, как ящерица, женщину. С таким богатым, как у него, бойцовским арсеналом: прыжками, подсечками, атаками в разный уровень и с изменением центра тяжести, разворотами, ударами сбоку и прямо — можно запросто свалить любого, а уж эту липучую, как смола, федералку — и подавно. Какой бы «звездой каратэ первой величины» она себя не мнила — обязательно допустит просчёт. Стоит лишь к этому подвести.

Высоко подпрыгнув, Симпсон пробил ногами серию ударов, целясь прямо в голову Кейт. Она увернулась, поставив руками сдвоенный блок, затем — другой, третий, но грубая подошва ботинка всё-же чувствительно шаркнула её по уху. Кейт незамысловато чертыхнулась и вдруг, не успев опомниться, грохнулась на спину со всей силы: отвлекающие удары в корпус и умелая размашистая подсечка вдогонку достигли-таки своей цели. Подавляя «остатки» сопротивления, О’Джей добавил сверху пяткой ещё, целясь прямо в грудь, но попал в её скрещенные перед лицом запястья. От жуткой тупой боли на миг онемели руки и поплыло в глазах, но хватко уцепившись за лодыжку Симпсона, Беккетт шустро развернулась на спине и, подцепив его опорную ногу своими двумя, резко ими передёрнула.

Раздался громкий, отборный мат, и брызгая слюной, Симпсон грохнулся рядом, изумлённо выпучив глаза. Не давая противнику опомниться, Беккетт тут же перекатилась на него, целясь пальцами в крупный, выступающий кадык. Раздался натужный хрип. Лицо Симпсона побагровело от напряжения, однако О’Джей, используя предплечье, как рычаг, умело высвободился. Коротко, без замаха, охаживая ребра Беккетт, с усилием потянул её на себя за свесившуюся прядь, чтобы повалить на бок. Её стон был пронзителен и громок, но видя искажённое ненавистью лицо, слыша надсадное дыхание, да злую, отрывистую ругань, Беккетт знала, что всё делает правильно. И ни за что не отступится.

Резким движением головы Кейт добыла себе свободу, оставив О’Джея с клоком волос в руке, и тут же обработала мерзкую рожу частыми тычками, яростно помогая себе ногами. Симпсон тоже лягался в ответ, и бил одной рукой, прикрываясь предплечьем другой. У обоих соперников слезились от ударов глаза, лица покрывали синяки и ссадины, опухшие губы напоминали лиловые лепёшки, но когда массивное запястье О’Джея проскочило между полом и её щекой, Беккетт, не раздумывая, пустила в ход зубы. Симпсон дико зарычал и резко отдёрнул руку. Тут же ответно смазал Кейт по лицу, но кулак, скользнув поверх запястья, едва задел ухо. И то была битва не на жизнь, а насмерть. Их силы иссякали, но на её стороне была правда. Теперь они барахтались на осклизлом от сырости полу, стремясь подмять соперника под себя, не обращая внимание на мелкое, но острое каменное крошево, безжалостно терзающее их тела. Что значит боль перед дикой жаждой победы.

Очередной раз они перекатились с бока на бок, яростно пыхтя и матерясь, и изобретательно ловкий О’Джей вдруг очутился сверху. Злорадно, победно ухмыльнулся, налегая всем телом в попытке заблокировать её руки, но Кейт ткнув в его лицо растопыренными пальцами и попала в глаз.

Раздался истошный, дикий вой, и однобоко щурясь, Симпсон подскочил, как ужаленный. Почти вслепую нанёс прямой справа, а вот левым — уже не смог. Страхуясь за его рукав у самого локтя, Кейт легко поднырнула под летящий кулак и изо всех сил толкнула О’Джея плечом в грудь. Симпсон отшатнулся, размахивая руками, коротко переступил назад и вдруг отчаянно заорал:

— А-а-а! Дерьмо!

Его ноги соскользнули по битому, сухо хрустнувшему стеклу, весело зашуршали камешки, скатываясь вниз по импровизированному жёлобу, и чтобы не упасть, О’Джей повис на блузке Кейт. На миг глаза их встретились, но подбив предплечьями его локти, Кейт изо всех сил толкнула противника ладонями в грудь. Симпсон охнул, жалобно затрещала разрываемая одежда. Его опорная нога резко скользнула по заплесневелому пластиковому пакету, последовал мощный рывок падающего тела, и согнутый крючком Симпсон буквально сдёрнул Кейт со своего места.

Она нырнула рыбкой. Крепко стукнувшись лбами, они жёстко, до сбоя дыхания, плюхнулись на лопнувшее наискось перекрытие. Его большой фрагмент провис к провалу дальним концом, и по склизкой до отвращения, будто масляной, плоскости они заскользили вниз. До места излома оставался едва ли десяток футов, но зацепиться было абсолютно не за что. Сейчас бледный до ужаса Симпсон уже не ухмылялся, а впустую царапая узловатыми пальцами шершавую панель, лишь беззвучно разевал рот. В его чёрных, навыкате глазах бушевало безумие, но Кейт не могла покинуть этот мир, не решив для себя основного.

Чтобы хоть немного замедлить сползание, она напрягла ноги, расставив их на манер якоря, и носки туфель шепеляво скребли по бетону. Кейт даже внимания не обратила на тошнотворную вонь из глотки Симпсона, она лихорадочно искала выход. И нашла. Чувствуя, как слабнет захват повреждённой руки, Беккетт влёт отбила другую и до хруста в костях вывернула пока ещё цепкую кисть. Симпсон дико взвыл, попытался ткнуть Кейт пальцем в глаз, но Беккетт убрала голову, и её рука вслепую, но уверенно легла на его лицо. Пальцы безжалостно сжались, с усилием вдавливая белки, а потом последовал резкий толчок основанием ладони от себя. От сильной боли в сдавленном носу Симпсон заунывно взвизгнул, и изрыгая непотребные проклятия, ещё живее засучил ногами. Наверное, он уже, как никогда, был близок к помешательству, так лихорадочно и бестолково его пальцы царапали бетон. Вот уже над краем нависли его ботинки, затем — колени, и под звучные шлепки ладонями об плиту сдавленно хрюкающий Симпсон скрылся из виду. Через мгновение где-то внизу раздался сочный шлепок, и всё стихло. Теперь настала пора позаботиться и о себе.

Вдохнув поглубже, Кейт постаралась успокоиться. И если не уцепиться хоть за что-нибудь, никакого разговора между ними не получиться, а так нельзя. Нельзя ни в коем случае не год и не два молчать о своих чувствах и не высказать их в конце-концов тому, кто уже давно и сильно в этом нуждается.

Беккетт внимательно поискала глазами и заметила впереди, правее от себя какой-то одинокий завиток, загнутый полукольцом. Скорее всего, это была арматурина, обрушением вырванная со своего места, и по невольному стечению обстоятельств — как раз спасительная соломинка. Лишь бы только не промазать.

И Кейт сближалась с точкой потенциального спасения, кося глазом на зияющий пустотой край. С чудовищным, неописуемым напряжением всех мышц и до звона в ушах старалась удержать себя под контролем, и там, где ободранные, в ошмётках ногтей, кончики её пальцев касались серого бетона, оставались маслянистые алые разводы.

— Картина кровью! — вымученно улыбнулась Кейт, сплёвывая затекающий в рот солёный пот. — Я сама себе и художник, и кисть!

Ей всё-таки удалось развернуться ногами по ходу движения, и когда в липком от крови кулаке оказалась сия ненадёжная опора, Кейт позволила себе блаженную улыбку. Места для второго кулака как раз хватит, и когда она грудью ляжет на руки, то сможет хоть немного отдохнуть. Тем более, она и не собиралась звать подмогу, потому что нет ничего унизительнее собственной беспомощности. Это ведь не Касл протянет ей руку, и сама мысль о ПОДОБНОМ спасении, сильно угнетала и напрягала её. Намного вернее будет использовать все доступные ресурсы. Потому что есть, на что опереться. Потому что безвыходных ситуаций не бывает. В ТОТ раз всё развивалось гораздо хуже. Только руки не так пострадали.

Стёртые в кровь пальцы саднили до жути, но Кейт уже бродила взглядом вокруг себя. И пусть видимость ещё недостаточна, стоит поискать опору и для ног. А вдруг ей повезёт?

Чувствуя, как по обнажённой коже живота ёрзает шершавый прут, Беккетт осторожно согнула ногу, исследуя плиту носком туфли. Влево, вправо, вверх, вниз, и вот она — маленькая ямка! На сердце как-то сразу полегчало, и надежда вспыхнула с новой силой. Вот так, по-черепашьи, ногой, рукой, рукой, ногой, прямо к трещине сбоку, чтобы выбраться по ней, как по лестнице. И не нужна ничья помощь. Потому что ей самой всё по силам. И Кейт твердо верила, что выберется. Жаль, что Касл не видит её усталой улыбки. Ещё ранее, ещё до той размолвки, он обязательно взял бы в руки её лицо, усыпал бы нежными, трогательными поцелуями и, намотав на палец надушенный платок, удалил бы приставшую грязь. Оставив самое лучшее на потом. Потом? Прикрыв глаза, Кейт даже застонала от внезапных горестных воспоминаний. А будет ли вообще «потом»? И сможет ли Рик принять её объяснения? Ведь должен же он, наконец-то, понять её?

— Тебе обязательно надо меня выслушать, Касл, — беззвучно промолвила она, готовая к движению, как вдруг… Где-то под её телом раздался сухой, негромкий хруст, и Кейт вдруг с ужасом поняла, что в её руках остался лишь никчёмный кусок железа.

«Господи, Касл! Только не это!» — она распласталась по плите всем телом, расставив руки и ноги, но почувствовала, что всё равно сползает. Кейт разжала руку, и никчемный пруток с весёлым звяканьем съехал по плите до самого края панели. Когда этот звук исчез, а внизу звякнул металл о металл, тело Беккетт пробил жуткий нервный озноб. Её сердце застыло мертвым куском льда, но тут же, как бешенное, понеслось вскачь. От безумного напряжения дрожало всё тело, и разум отказывался верить в неминуемое, но она опять умирала. Без него, без его поддержки, и будучи наедине сама с собой, Беккетт неистово и безумно взмолилась:

— Спаси меня, о, Господи! Спаси меня, пожалуйста, Касл! Я не хочу так! Так примитивно и мерзко! Нет! Нет! Ну, пожалуйста! Нет!!

Теперь от её веры уже не осталось практически ничего, и всеми волосками на своей коже Беккетт почувствовала леденящий, беспощадный холод пропасти.

— Господи, нет! — со стоном грызла губы Кейт. — Нет! Нет! Касл, нет!

Иногда, неимоверными усилиями, ей удавалось приостановить сползание, но всё давало временный эффект. Своё тело было как чужое, но Кейт не привыкла сдаваться без боя. Потому что не имела на это морального права. Ведь вся её жизнь — это нелёгкая битва с обстоятельствами и с самой собой. И она практически справилась со всем этим, пусть и не совсем до конца, но ведь теперь у неё есть ОН. Ведь это так понятно и просто: не она сама для себя, а они друг для друга. И пусть Касл заслуженно обиделся на неё, пусть прогнал из своей жизни, но все равно, он остался и останется любимым, единственным и родным. Её КАСЛОМ. И даже если она выживет, то обязательно попросит у него прощения. Не по телефону, не через Лейни, а лично, глаза в глаза. За причинённую боль, за собственное упрямство и нежелание увидеть очередные вещи. За очередную постигшую её божью кару.

— Прости меня, Касл! Ради всех святых, ради нас с тобой, ради нашего будущего — прости!

Но мольбы уже были ни к чему, и совсем не осталось сил, ни кричать, ни сопротивляться. Отчаяние обреченного, страх перед неизбежностью и невозможность хоть что-то изменить давили и давили на её плечи мертвым грузом. И Беккетт знала, что падение будет быстрым, и ей не суждено даже ни в полёте умереть, ни сойти с ума. Слезы бессилия текли по её щеками, руки совсем перестали слушаться, и когда туфли нависли над молчаливой бездной, Кейт обречённо закрыла глаза. Где-то вверху над крышей кружил вертолёт, светя прожектором через прорехи, но от её непутёвой жизни осталось уже всего пара минут. Вот это был реально физический конец, и когда ссохшиеся губы Кейт тихо прошептали слова прощания, мощный пучок света упал на её голову и плечи.

— Офицер, держитесь, — чей-то басистый мужской голос вернул надежду, но этого пока ещё было мало. Особенно — сейчас.

— Всё, я скисла, Касл, — бессильно прохрипела Кейт, всё ещё не веря в своё спасение, — и совсем без сил.

От слёз её тонкие, длинные ресницы предательски склеились, и пока вверху звякала амуниция, да жужжала лебёдка, Кейт усиленно моргала, моргала и моргала. Когда наконец-то открыла глаза, спустившийся на тросе спецназовец в чёрном комбезе распластался рядом с ней.

— Ещё секунду, мэм! — сильные пальцы цепко обхватили её локоть, притягивая к себе, и избитые, без единого живого места руки Беккетт намертво приклеились к широкому форменному ремню, чтобы уже больше никогда не отпустить.

— Спасибо, Касл, — механически и безотчётно поблагодарила Кейт, опустив голову на грудь спасителя. Когда так стойко бредишь, всегда несёшь, не пойми что, но офицер, обхватив её рукой поперёк пояса, лишь понимающе улыбнулся:

— Лейтенант Седрик! Всегда к вашим услугам, мэм! Потерпите немного! Сейчас подцепим вас на спасательный трос — и всё!