Приют раненых душ (джен)

На выходе из лазарета Бюнц увидел довольно странную картину. Примостившись на каком-то ящике, один из птенчиков сидел чуть ли не в обнимку с разыскиваемым пленником. Кажется, они разговаривали. Ну, или Вальтер пытался разговаривать. Кстати, как там его фамилия?

— Не то чтобы я стремился нарушить столь романтическую идиллию, но известно ли вам, молодой человек, что господин Айсен, — он указал на Конрада и прищурился, всем своим видом выражая недовольство, — мало того, что пленный гость, так ещё и разыскивается...

Наконец-то явился капитан. «Ага, вам бы такую романтику, — мысленно огрызнулся Фейнбрахт в ответ. — Романтичней некуда».

— Виноват, капитан, не был осведомлен. Куда прикажете отконвоировать?

Единственным средством, которое помогало Фейнбрахту отвечать страшим по званию в надлежащем тоне, было точное и беспрекословное следование уставу. В противном случае ничем хорошим такие разговоры не заканчивались.

А Конрад — пленник, оказывается. Ну, тогда уже понятней. Фейнбрахт едва ощутимо расслабился, предчувствуя избавление хотя бы от этой головной боли.

Айсен услышал голос капитана, и что-то словно сжалось у него внутри. Вальтер уже достаточно вытащил его из его укрытия, так, что он не мог больше туда вернуться. Прятаться было больше негде, напротив, ужасно хотелось открыть глаза и посмотреть, насколько капитан сердит. Несколько секунд Конрад сопротивлялся этому своему желанию, но потом чувство опасности победило, и он разлепил веки.

— Не осведомлён... — хмыкнул капитан и задумчиво пробормотал сам себе:

— Выволочку всем устроить, что ли? Третий день бардак на корабле!

Бюнц сел на пол, рядом с ящиком, снял с руки браслет и начал покручивать его на пальце, поглядывая на потолок.

— Где ты его нашёл-то? Молчит? Он так мало разговаривает...

Конрад присматривался к капитану из-под опущенных ресниц. Тот не выглядел злым, скорее, усталым, но он уже знал, что капитан всегда не таков, каким кажется. Говорит одно — делает другое, и наверняка постоянно притворяется.

Так чего же ждать теперь?

Вид капитана, сидящего на палубе, вызывал беспокойство. Первым порывом было встать в присутствии старшего по званию, но человек на руках лишал его этой возможности, вот и приходилось наблюдать голову начальства около своего бока.

— В трюме. Да, молчит. Назвал только имя, — лишних слов в разговорах со старшими Фейнбрахт по возможности старался избегать, но вот идея устроить выволочку ему совсем не понравилась. У Бюнца всегда так — шутит-шутит, а потом оказывается, что шутками из всего этого была хорошо если половина.

— Вы можете идти? — обратился Фейнбрахт к открывшему глаза Конраду. «Ну надо же, капитан его все-таки расшевелил. А я уж и надеяться перестал», — хмыкнул он про себя и мимолетно скривившись в чем-то, напоминавшем восхищенную усмешку.

Хуже уже не станет, решил Конрад и разлепил губы.

— А надо? — шепотом спросил он.

— Ну, наверное, — с преувеличенной задумчивостью предположил Фейнбрахт. — Лично я вас носить на руках не особо рвусь.

— В трюме! — восхитился капитан. — Какая прелесть. И что вы там забыли, сударь? Я ведь, кажется, наказал вам не покидать каюту...

Бюнц прищёлкнул пальцами и, запрокинув голову, внимательно посмотрел на Фейнбрахта:

— Кстати, Вальтер. Наш гость конвоируется в мою каюту. Ну, и не напрягайся так. Когда люди вокруг меня напрягаются, я сержусь. Мы ведь не хотим, чтобы я сердился?

Последние слова сопровождала кривая ухмылка. Впрочем, она быстро сменилась озорной улыбкой и внимание капитана перешло к пленнику:

— Ничего, Конрад. Я очень рвусь поносить вас на руках!

Последнее заявление было настолько неожиданным, что Айсен широко открыл глаза. Правда, тут же пришлось зажмуриться от света, но он был уверен, что услышал все правильно.

— Есть, — своеобразная забота со стороны капитана нередко ставила Фейнбрахта в тупик. — Нет, такого желания не возникало. И... Конрад, может, все-таки выберетесь из моих, по выражению капитана... объятий? — попробовал он пошутить.

Какой ужас. Над ним продолжали издеваться... или нет? В этот момент он готов был признать, что ничего не понимает.

И еще больше не было спасительной темноты.

— Конрад. Кон-рад, — Бюнц повторил имя, будто на язык пробовал. — А давайте будем звать вас Курт? Или Конни?

Капитану нравилось имя пленника, но сокращать имена он всё равно любил больше.

Капитан не изменял своему безумию и снова ухитрялся поставить в тупик одним словом. Он хотел звать Айсена сокращенным именем — ну и пусть зовет как ему вздумается.

А Вальтеру он уже начал надоедать... или дело в том, что Конрад оказался пленником?

Айсен повернулся набок и скатился на палубу. Он почему-то не находил в себе силы встать во весь рост, когда сидели капитан и Вальтер.

И все пусть поступают так, как им захочется.

В эту минуту страх не имел над ним власти.

Капитан только хмыкнул, глядя на Вальтера и Конрада. Похоже, он смирился с закрытостью пленника.

— Ну, ладно. Молчите, значит, не понравилось... Будете Конрадом. Хотя лично я с удовольствием называл бы вас Конни.

Бюнц бы поведал ещё и о именах, и о своих пристрастиях, но все его измышления были грубо прерваны громко хлопнувшей дверью. С пинка её открывали, что ли? В дверях застыл так удачно потерявшийся в лазарете Мейнард. Лицо его выражало... пожалуй, дикое недоумение.

— Мой капитан! Дриксенский корабль опознан как «Надежда Севера». Её капитан просит встречи. Он представился как... — На доли секунды Мейнард замялся, чем пробудил у капитана любопытство. — Как Пауль Бюнц, капитан!

Вот так раз. Ну, раз просит, видать, не откажут. Отто Бюнц вздохнул и медленно проговорил:

— Мейнард, проводите капитана «Надежды» в мою каюту. Вальтер, вы пока со мной.

Капитан подошёл к пленнику и, ничего не спрашивая, взял его на руки, сказав только:

— Конрад, прошу меня извинить. Ах, да, Вальтер! — Отто оглянулся через плечо. — Думаю, вам несложно. Придержите дверь.

— Есть, капитан, — отозвался Фейнбрахт. Зрелище Бюнца, несущего Конрада (да и вообще кого угодно) на руках, вызывало острые сомнения в собственном душевном здоровье. Про Пауля Бюнца Фейнбрахт слышал несколько раз, и в основном хорошее. Теперь ему предстояло проверить слышанное почти лично.

Конрад же успел только коротко вскрикнуть. Он не ждал, что капитан выполнит свое обещание. Невольно он схватился за его шею и так и замер, зажмурившись.

Прибыл какой-то другой Бюнц. Интересно, кем он приходится этому?

Конрад почувствовал слабый интерес — и еще страх. А если новый Бюнц еще хуже прежнего?

И все же как объяснить капитану, что он молчит не потому, что ему что-то не нравится, а потому что так безопаснее? И нужно ли объяснять? ..

А может, он и так понимает?!