Приют раненых душ (джен)

Во сне Карла были скалы и море. И свет. Все было пронизано им. Леманн лежал на большом плоском гранитном валуне и вслушивался в шум моря и ветра. Не было времени, не было мыслей. Была Пустота. Ни желания, ни страсти не обуревали его — пустота сознания очищала, даровала покой. Наверное, он мог бы лежать так вечно, растворившись в этой пустоте…

Первым, что почувствовал Леманн, только выныривая из глубин сна, было прикосновение к руке. С этим ощущением начали возвращаться и воспоминания. Они снова вернулись. Экхарт вернулся. От одного только понимания этого, а еще того, что держать лейтенанта за руку просто некому, Карл вздрогнул и окончательно проснулся. Очень осторожно он открыл глаза и повернул голову — рядом на койке спал капитан Бюнц. Он-то и не выпускал его руки. А сам Леманн, вопреки собственным воспоминаниям, оказался обнаженным.

Так значит, и весь этот странный выворачивающий наизнанку душу разговор ему тоже не привиделся. «Что же ты натворил, Карл. Совсем потерял контроль над собой. Непростительно». И что теперь делать? Как себя вести? Приняв решение, Леманн осторожно сел. Нужно было как можно быстрее приступить ко своим привычным обязанностям — так будет только лучше. Ничего не было. С этими мыслями он попытался аккуратно высвободить руку, внимательно вглядываясь в лицо спящего рядом человека.

Пора просыпаться.

Сквозь дрёму Бюнц поморщился и приоткрыл глаза. Впрочем, тут же недовольно их закрыл и, отпустив чужую руку, обхватил лейтенанта за плечи, аккуратно вынуждая лечь обратно:

— Леворукий, Карл! Нормальные люди ещё спят, ты в курсе?

Ну, вот. Так хорошо спали. А теперь опять день, опять проблемы... Придут в Брюнн — и Отто определённо напьётся. Просто на всякий случай. Капитан перевернулся на живот, обхватив подушку руками, повернул голову к Карлу:

— Знаешь, с тобой спокойно спится. Как самочувствие?

Сначала убедиться, что с Карлом всё в порядке. Хотя бы пока. Потом ещё нужно побеседовать с господином Айсеном. О, и Вальтер. Вот уж у кого день будет тяжёлый. И не один день. Думать Вальтеру вредно. Вон до чего додумался, скелеты мерещатся... Или нет?

Немного подумав, Карл ответил:

— Со мной уже все хорошо, капитан, — и добавил, предупреждая возможные возражения. — Действительно.

Лукавил. Но ведь как можно по-другому? У капитана и так в ближайшее время не предвидится покоя, а если еще и на него внимание обращать будет… Нет, как старший лейтенант Леманн не мог позволить себе этого. Да и спрашивали же о самочувствии, не больше.

— И нет, я не знаю. Впервые довелось спать не одному.

Сказав это, он предпринял вторую попытку подняться и дотянуться до своей одежды. Представая перед капитаном обнаженным, стыда Карл не испытывал — его отучили стыдиться наготы еще в Башне.

— Нужно проверить, как обстоят дела, мой капитан.

— Слово «действительно» прозвучало крайне неубедительно, — хмыкнул капитан. — Но я буду честно делать вид, что поверил. До первого недоразумения.

Возможно, он говорит правду... А у Отто просто паранойя. Да какое там, Леманн всегда был скрытен и мало эмоционален. Ну, надо же, впервые. Несчастный человек, если подумать. Страшно, когда хочешь помочь и не знаешь, как. Куда страшнее, когда помочь некому.

— Зачем? То есть, какие? Все приличные люди спят, все неприличные, я полагаю, тоже. Не спят только несчастные, обременённые дежурством. Но тут уж кому повезло... — задумчиво разглядывая лицо лейтенанта, заметил Бюнц. Он перевернулся на спину и с некоторым ехидством наблюдал за новой осторожной попыткой встать и убраться отсюда. Отто потянулся вперёд и, обхватив Карла со спины, упал обратно, некрепко удерживая лейтенанта. Когда он заговорил, оставалось лишь гадать, является ли драматизм в голосе шуткой, защитной реакцией или его и впрямь обуревают подобные предположения:

— Не так быстро и не так просто! Ты уверен, что я могу отпустить тебя одного? Что ты не грохнешься в обморок, не потеряешься в трюме и не перегрызёшь кому-нибудь глотку голыми зубами? Последнего я не переживу, скончаюсь на месте от разрыва сердца.

— Это было бы досадно, — со всей серьезностью ответил Карл, сосредоточенно изучая потолок. — Пожалуй, другого такого капитана мне просто не найти.

И не поймешь — шутит или правда так думает. Леманн и сам, наверное, не понял себя сейчас. Маска безразличия и учтивости треснула еще вчера, а себя другого он уже успел позабыть. Попыток вырваться он не предпринимал, так и лежал, расслабившись. О подобной манере поведения своего капитана Карл и не подозревал, однако и вызывающей ее назвать не мог.

— А ведь Экхарту может понравиться эта ваша идея, капитан, — отметил он как бы между прочим.

Бюнц предсказуемо рассмеялся:

— Безусловно, я такой на свете один. Меня надо беречь, холить и лелеять.

Какое непозволительное, в общем-то, поведение. Видел бы это Пауль, он бы прочёл Отто соответствующую нотацию... Хотя нет. Тот уже должен был привыкнуть. И всё же недопустимо так вести себя с подчинёнными.

Карл не сопротивлялся, был так расслаблен, в каюте повисла такая умиротворяющая тишина... Удержаться оказалось невозможно? Или не хотелось? Рука сама собой скользнула ниже, к бёдрам, но секунды спустя отдёрнулась так, будто капитан обжёгся. Минуту он разглядывал её так, словно рука чужая, а не своя собственная, а потом безвольно уронил на лежащую рядом подушку. Выглядел капитан так, как если бы только что получил неожиданную пощёчину.

— Какая именно... идея? — подавляя сбившееся дыхание, спросил Бюнц. — Убить меня? Плохая идея. Перегрызть кому-нибудь глотку? Ещё хуже. Во-первых, глотки у нас на корабле, скорее всего, невкусные, а во-вторых, ты можешь испортить себе зубы. Надеюсь, Экхарт учтёт эти факторы. А лучше избавит нас от своего общества...

Последнюю фразу он произнёс очень тихо, понимая, что это пока не представляется возможным.

За всеми действиями Бюнца Карл наблюдал с отстраненным спокойствием, словно и не его сейчас касались… достаточно откровенно. Облегчать задачу капитану хоть какой-то своей реакцией он не собирался. На секунду перед внутренним взором всплыли сцены из Башни, но Карл тут же отогнал их — не так, сейчас все по-другому. Вот только…зачем? Руку капитана лейтенант проводил задумчивым взглядом.

— Вы думаете, для него так важно, в каком состоянии я нахожусь? Совсем нет. Приходит, когда ему нужно, делает, что ему нужно. — Было странным жаловаться на призрака так, будто это кто-то живой. — А потом оставляет меня один на один, — с чем же, Карл не договорил, осекшись.

— Один на один..? Мне кажется, ты не договорил, — голос капитан был надломлен, словно не Карл, а он сам рассказывал о том, что не хотелось вспоминать. Отто погладил лейтенанта по голове, думая о том, что надо бы вставать и идти заниматься делами, но как же хотелось вот так лежать в тишине и покое... Чтобы никто их не беспокоил. Никогда. Какое восхитительное слово. Жаль, невоплотимо в жизнь. Подобные мысли навевали тоску, поэтому нужно срочно занять себя работой. Страдать и тосковать капитану не положено.

— Один на один с последствиями наших поступков, — ответил, сдавшись, Леманн.

Еще сутки назад он бы ни за что не нашел в себе сил даже обмолвиться об этом, но сейчас — то ли поведение Бюнца было тому виной, то ли все, что случилось вчера, но в душе словно плотину прорвало. Она рвалась, не сдерживаемая ничем. Но — надо ли? К чему может привести такая свобода?

— Вы, наверное, правы, мой капитан. Я пока не готов приступать к службе, — с грустью заметил он. — Боюсь, ваши подчиненные могут меня не узнать.

— Его. Его поступков, Карл, — раздражённо цокнул Бюнц, пониженным тоном выделяя ошибку. — Ты и Экхарт разные люди. И даже если он использует тебя в своих целях, его поступки не могут быть расценены как твои. И ответственность за них лежит вне плоскости твоих возможностей. Я буду повторять это до тех пор, пока ты не поймёшь. И не пытайся со мной спорить.

С этим надо что-то делать. Почему он ничего не предпринимает? Он должен это прекратить. Немедленно...

Отто вздохнул, как вздыхают люди, когда всё идёт именно так, как они предсказывали. Он немного повернулся, чтобы Карл оказался рядом, а не на нём, и уткнулся носом в чужое плечо.

— Ну, и не приступай. Перебьются пока как-нибудь без тебя, чай не маленькие, — капитан говорил тихо и немного удручённо, словно не желая верить в то, что говорил. — А мне придётся. Ты прости за всё это...

Бюнц неопределённо махнул рукой, обобщая всё произошедшее и происходящее.

— Между прочим, ты ни разу меня не осадил и не одёрнул. Несмотря на то, что периодически я веду себя не только нагло и возмутительно, а просто недопустимо, порой даже... ммм... преступно, если опираться на терминологию Устава?

Пальцы несколько нервно постукивали по подушке. Нет, для таких разговоров явно рано.

— Простить за что?

Из головы Карла даже вылетели все возражения по поводу его взаимоотношений со старшим мертвым братом. Он действительно не понимал и теперь смотрел на своего капитана чуть ли не удивленно. Ах да, устав. Но по всем уставам и правилам его, Леманна, здесь быть не должно. Он никогда бы не поступил на службу, если бы все шло по правилам. Его место в Башне и в заточении в имении отца. Вздохнув, лейтенант сел. Рука было потянулась прикоснуться к волосам капитана, как недавно проделал тот. Как частенько подбадривал он и младшего сводного братишку, когда тот чего-то боялся. Жест получился смазанным.

— Вы, в отличие от многих, не сделали мне ничего плохого. Ни раньше, ни сейчас. За что я вас тогда должен прощать или винить? Я не понимаю. Но вам бы стоило выбрать — или делать и не терзаться потом, или не делать ничего вовсе.

Рука непроизвольно сжала простынь.

— Если бы всё было так просто, Карл... — сдавленно пробормотал капитан. — Правильным было бы избрать второй путь и ничего не делать, но я не могу. Оно получается само собой, а когда я осознаю, что сделал, уже поздно думать, дело-то сделано. А не терзаться я не могу чисто логически, я...

Он помолчал немного, снова разглядывая свою руку и подбирая слова. Чтобы его поняли именно так, а не перевернув сказанное с ног на голову, как это часто любили делать другие.

— Я боюсь... испортить те отношения, которые у нас уже сложились. Не хочу, чтобы однажды ты начал от меня шарахаться, как от огня, или стал бы бояться оставаться со мной наедине.

Капитан сглотнул и перевёл взгляд на стол. Да, смотреть на стол удобнее. Лишь бы не на Карла.

— Бояться испортить отношения со мной вам уже поздно, Отто, — обращение по имени казалось сейчас таким естественным, что Леманн не успел себя вовремя одернуть. — Вы уже сделали достаточно, по мнению очень многих, чтобы я мог начать от вас, как вы выразились, шарахаться. Но я здесь. Простите, из меня плохой советчик, но, по крайней мере, со мной вы можете не бояться, скажем так, навредить.

Сейчас он испытывал к капитану смешенное чувство нежности и грусти. Если бы он мог контролировать хотя бы свой собственный путь, если бы он мог хоть как-то помочь.

Капитан нерешительно сел и внимательно посмотрел на Карла. Задумчиво прикусив губу, он неуверенно спросил:

— Как ты меня сейчас назвал? Я же не ослышался?

Успокоить сердцебиение. Медленно выдохнуть. Говорить спокойно. Уйди. Тебе надо подумать. Уйди...

Бюнц взял Карла за руку, провёл пальцами по шраму.

— Мне нужно идти. Есть вопросы, которые без меня никак не решатся. Постарайся не накрутить себя ещё больше? Я, конечно, понимаю, что ты не внемлешь и, едва дверь закроется, начнёшь думать обо всём, о чём думать совсем не следовало бы... Но ты хотя бы попробуй? — с надеждой попросил капитан, понимая, впрочем, как глупа эта надежда.

Вставая, Отто всё-таки не удержался, прикоснулся к щеке и, поцеловав в висок, тихо добавил:

— Надеюсь, что ты всегда будешь, как ты выразился, «здесь».

— Я буду, — тихо ответил Карл закрывшейся двери.

В голове было пусто и гулко от вихрем катившихся мыслей одновременно. Он все больше запутывался, но это его не пугало, сейчас просто не было времени и сил для каких бы то ни было страхов. И даже когда в углу каюты появилась знакомая тень, лейтенант Леманн не испытал почти ничего. Экхарт молча стоял и улыбался своей кривоватой улыбкой, которую у живого брата Карл никогда не видел. Так же ухмыльнувшись в ответ, лейтенант потянулся за своей одеждой. На призрака он больше не смотрел.