Приснись мне (джен)

Настоящее

Девочка помнила вкус предательства на губах, соленый, как кровь. Лица, отмеченные смертью — холодные и равнодушные, — смотрели на нее отовсюду; и хоть глаза их были закрыты, Девочке казалось, что они за нею следят.

Она украдкой оглянулась через плечо, в темноту, полную мертвых шепотов. В пустоте храма раздавались шаги Этой. Девочка не хотела называть ее по имени, потому что...

Девочка повернулась (под ее кистью упруго полетел воздух) и нанесла короткий, хлесткий удар. Эта неуклюже споткнулась и свалилась на пол.

Удовлетворенная улыбка коснулась уголка рта. Она победила. В очередной раз. Арья из дома Старков лежала на полу и, всхлипывая, глотала пыльный воздух. Слабая и изнеженная, не такая, как она.

— У Арьи из дома Старков была сестра. Санса.

Да, верно, Санса. Рыжая, как кленовый листочек.

— И четверо братьев.

Ложь. Ложь! За ложь необходимо наказывать. Палка вспорола воздух так резко, что удивительно, как на нем не осталось шрама.

— Трое братьев.

Так правильней.

У самой Девочки никогда не было сводного брата.

Никогда не было... Никогда.

* * *

Не ее будущее

Повсюду царили белый хаос и смерть. Тысячи синих звезд взяли их в кольцо, и меч Джона медленно угасал. Сначала погасла кромка, потом темень подобралась к середине, потом... Что-то толкнуло ее, ударило под ребра. Кратковременное чувство полета — и земля приняла ее в колючие обьятия.

Прищурившись, она увидела, что Иные, а вместе с ними и Джон, остались в сотне шагов впереди. Их с Браном вытолкнули из круга так же легко, как слабых, слепых котят.

Нужно встать. Нужно... Нужно приподняться. Там ведь Джон. Там ведь...

— Бра-а-ан! Сделай что-нибудь! — крикнула Арья, чувствуя, как морозный воздух штопором вкручивается в ее легкие. — Бран, Бран, пожалуйста!

Рыжая макушка, припорошенная снегом — седая, седая, как у старца, — качнулась.

— Беги, Арья. Ты успеешь. До тебя им нет дела. Сначала они покончат с Джоном, а затем примутся за меня. Ты не нужна им. Ты успеешь.

Она сжала зубы:

— Ни за что.

И рванулась вперед, тоненько взвизгивая от ужаса, прямо в кружевную вихристую метель. Туда, где снег вспарывали ледяные клинки, туда, где все еще билось его сердце.

— Джон, Джон, Джон, — исступленно шептала она, — не надо. Я шла к тебе, я нашла тебя, все не может так закончиться.

Ветер хлестал ее по щекам, выл, сек, точно кнутом. Слезы, выступавшие на ресницах, тут же замерзали.

Улыбка Джона Сноу. Теплые руки Джона Сноу. Весь мир сузился до одного Джона Сноу. Арья слышала, Арья чувствовала, как бьется его сердце.

Она рвалась ближе, еще ближе — только бы успеть, только бы...

Она уже видела спины Белых Ходоков. И сердце Джона еще билось. Билось же? Билось, правда?

Бледная тварь издала высокий торжествующий крик, и сердце Арьи рассыпалось в снежную пыль.

— Нет! — кричала она исступленно. — Нет. Джон, сделай что-нибудь. Не-е-ет!

— Нет, — вторил ей Бран, погружаясь в видения. — Нет, нет!

* * *

Прошлое

Время летело пред ликом чардрева, как горная река. Он шагнул в прошлое, кажется, чуть дальше, чем хотел сначала — его листьев мягко касался летний ветер.

Сам Бран продолжал исступленно кричать. Мог ли он изменить хоть что-то? Предотвратить их смерть?

— Могу ли я изменить семье? — прозвучал тихий шепот под его ветвями.

— Нет, нет, — шептало чардрево, а девушка с длинной каштановой косой подняла бледное лицо к высокой кроне. Слезы катились по ее лицу, длинному, бледному...

— Нет, Арья, не плачь, — хотел сказать Бран, но листва только и подхватила ветром короткое «нет».

Нет.

Нет.

Нет.

— Нет, — повторила не Арья, Лианна. — Нет, кронпринц, вот что я тебе скажу.

Река времени застыла на мгновение, а затем поток ее разделился надвое и с шумом хлынул совсем в другую сторону.

Бран ощутил, как его самого разрывает напополам.

— Что я сделал? — шепнул ветер. — Что?..

* * *

Настоящее

У Арьи Старк было трое братьев: Робб, Бран, Рикон — и сестра Санса. Все они пошли в рыжих, улыбчивых и синеглазых Талли, и только одна Арья была копией своего отца.

Маленькая одинокая девочка, на которую никто не обращал внимания. Место любимицы всегда занимала Санса. Только Санса.

А у Арьи никого не было, никогда. Она любила прятаться в самых темных уголках Винтерфелла, воображать себя духом-невидимкой из сказок старой Нэн, красться вдоль стен... Впрочем, для своих родных она и была невидимкой.

Часто Арье, впрочем, снился один и тот же сон. Высокий мальчик, так похожий на нее, рядом с ним — огромная белая собака.

— Я Джон, вспомни меня, — говорил он Арье. — Вспомни, пожалуйста. Я любил касаться твоих волос — как наш отец прикасался к косам твоей матери. Я любил тебя, и ты меня любила. Вспомни!

Но Арья не могла вспомнить. У Арьи никогда не было сводного брата.

— Игла, Нимерия — вспомни!

Арья никогда не смогла бы вспомнить. У нее никогда не было Джона Сноу. Ее никто никогда не любил по-настоящему.

— Уходи! — кричала она. — Я не знаю тебя, не знаю Нимерию, а иголки просто ненавижу!

Иногда он приводил в ее видения ту, другую Арью. Невозможно счастливую дурочку, которая без стыда обнимала своего братца, сводного братца-бастарда (еще одна неправильность, еще один абсурд перевернутого мира — бастард Неда Старка!), улыбалась ему (неужели Арья Старк, маленький призрак, может так улыбаться?), а он улыбался ей в ответ. Настоящая Арья сжималась и отворачивалась. На нее никто никогда так не смотрел.

И не будет смотреть — в ее мире никогда не существовало этого Джона Сноу.

Как же она ненавидела поддельную Арью — за ее счастливые глаза и нелепые прикосновения.

Как же она ненавидела и ее братца — за то, что по-настоящему он никогда не существовал.

Как будто ее растоптали и предали, заставив смотреть на счастливых и любящих людей.

Раненый лютоволк, говорила Нэн, переживет тысячу зим. Преданный — и летом подохнет. Арья предпочла бы вогнать в живот с дюжину кинжалов, нежели и дальше смотреть на своего счастливого близнеца.

О, как она ненавидела эту Арью Старк.

Как же ненавидела! И молилась, отчаянно желая занять ее место. Совершить двойное предательство? Почему бы и нет?

В конце концов, Арья никогда не видела лютоволков — они были такой же сказкой, как и Джон Сноу.

Она молилась каждый день, истово, одержимо, сжимая зубы до мерзкого скрипа. Она отчаянно хотела побывать там, откуда приходят ее сны. И боги... Боги ответили на ее молитву.

Однажды маленький близнец настоящего Брана, глупый, страшный, сломанный, пришел к Арье в сон и рванул ее за руку. Ветки чардрева оцарапали ее до крови, красный сок проник в вены, и очнулась Арья прямо на ступенях храма Многоликого бога.

Конечно, он принял ее. Боги вообще были благосклонны к Арье, не дав в ее мире родиться Джону Сноу.

Поскольку ее никто не любил, ей было так легко стать Никем. Легко спрятаться за маской, ведь Арья привыкла прятаться ото всех, сливаться со стенами.

Она стала Девочкой, Бродяжкой с чужим лицом, пришедшей из чужого мира.

Все, что ей оставалось, — это ждать. Ждать маленькую близняшку. Она думала о ней настолько часто, что глупая, слабая Арья Старк стала приходить в видениях и другим жрецам, она превратилась в наваждение для всех, как яд, проникший в кровь через палец и отравивший все тело.

Конечно, Жрец, назвавшийся впоследствии Якеном из Лората, почувствовал неладное. Он расспрашивал Девочку о ней, и Девочка сказала, что не знает, почему Арья Старк так похожа на нее прежнюю.

Не могла же она сказать им: «Боги когда-то давно что-то испортили, и я — другая Арья Старк, не из этого мира!»

Совпадения и сны не бывают случайными, решили служители, и Жрец отправился за Узкое море, на запад. За никчемной копией, за подделкой, что являлась им во снах, крича, моля о помощи в самом сердце снежной бури.

Как же Девочка была счастлива, когда Жрец возвратился в одиночестве!

«Она отказалась».

И сны прекратились, и чужие счастливые глаза перестали тревожить ее.

А потом, когда Девочка перестала ждать, неправильная Арья Старк постучала в двери храма.

Игла была при ней, но ни лютоволчицы, ни Сноу будто не существовало.

Девочке хотелось смеяться. «Теперь ты почти как я, ничего, ничего у тебя нет!»

И силы не было, и равнодушия не было. Однако она посмела остаться. Теперь уже глупая близняшка захотела занять ее место, как сама Девочка когда-то хотела заменить ее.

О, как Девочка ее ненавидела! Даже видеть Арью Старк было невыносимо, зрачки кололо, будто иголками.

Ранить лютоволка недостаточно. Он выкарабкается, выживет. Нужно его предать, растоптать. Убить, втоптать в грязь, доказать слабость.

Какой же слабой она была... Девочке даже временами противно становилось смотреть на это бесхребетное существо. В ненастоящей Арье жила ненависть, но ее было недостаточно.

Девочка легко могла бы свернуть этой дуре шею.

За то, что слабая. За Иглу, лютоволчицу и Джона Сноу. За то, что у нее, подделки, все это было, а самой Девочке не досталось.

Она так легко могла бы убить подделку, когда та не выполнила приказ (сердце ее пело — Девочка было подумала, что любящая дурочка небезнадежна, но та даже не смогла убить актрису!)...

Она сама легко могла бы...

Но вместо этого прошептала, едва не прикусив язык от бессилия:

— Беги, и быстро.

«Только помоги им», — сказал ей тогда неправильный, сломанный Бран. И она пообещала.

— Ты меня отпускаешь? — серые глазищи, ее собственные, вытаращились на настоящую Арью глупо и недоверчиво.

Она усмехнулась:

— Джона Сноу найти не забудь, маленькая леди.

Та посмотрела на нее еще раз, с дрожащим на дне зрачков ужасом, будто ожидая удара. Этот взгляд был Девочке знаком: так смотрела Арья Старк на всех людей — в мире, где Джону Сноу не довелось родиться.

Она предала себя, трижды предала, и трижды должна была умереть.

— Не забудь мне присниться, — одними губами шепнула Девочка.

Может, на этот раз слабая Арья Старк успеет его спасти.

* * *

P.S.

Небольшой бонус.

Замечательные стихи от замечательной и определённо самой поэтичной читательницы Летящая к мечте. Аффтар пищит и няшится.

А вокруг тебя мгла. Слышишь посвист клинка?

Закалилась игла на потеху богам,

С тихим шорохом вспять повернулись века.

Убегай, убегай, убегай.

Да беги за моря, там где призрак-трава,

Про неё говорят — белым-белым стеклом

Ранит звёзды. Считай: дважды два, дважды два.

То чужое, чужое тепло.

Сердце — камень — не сталь. Кровь твоя — жгучецвет.

Досчитала до ста? Не сбивайся на шаг.

Уходи, укрывайся во дикой траве.

Попрощавшись, себя же прощай.