Неожиданный сюрприз (гет)

— Папочка, ты купил мне шоколадное с бисквитными каплями?

Адриан услышал голос Эммы, когда до стола еще оставалось несколько метров. Он наклонился и поставил перед взволнованной девочкой пеструю креманку шоколадного мороженого, пересыпанного крошками ванильного печенья.

— Ну конечно, маленькая принцесса. Налетай, если не хочешь опоздать на шоу в замке.

Пока Эмма наслаждалась своим лакомством, Адриан сел на единственный свободный стул, стараясь не обращать внимания на вопросительный взгляд Маринетт. Он поставил на стол еще две чашки мороженого и начал есть.

— Адриан?

Нервничая, он посмотрел на свою невесту, пытаясь за фальшивым недоумением скрыть тот факт, что он прекрасно понял ее незаданный вопрос.

— Ты отправил?

Он вздохнул, снова ковырнул мороженое и произнес.

— Нет, не отправил. Мне кажется, будет лучше, если завтра я сам с ним поговорю. Лицом к лицу. Маринетт, я не хочу портить наш чудесный день. То есть, отец скорее всего не будет возражать, если я женюсь на одном из его любимых и наиболее талантливых сотрудников, но я не хочу рисковать — сегодня не место для негативных эмоций. Давай просто насладимся этим чудесным днем подольше. Прошу тебя.

Маринетт нежно улыбнулась и мягко накрыла его ладонь своей рукой.

— Ты же знаешь, что он по-своему любит тебя.

— Вообще то, я подозревал, что-то подобное, Принцесса, даже если он и не способен выражать свои эмоции и чувства. Завтра я навещу его, тогда и увидим, что будет. А теперь расскажи, как отреагировали твои родители?

Маринетт очаровательно хихикнула.

— Они просто в восторге, даже хотели сократить свой отпуск и вернуться домой на две недели раньше. К счастью, мне удалось их успокоить, пообещав, что мы не сбежим, дождемся их, и тогда сыграем свадьбу.

Адриан взял руку Маринетт и, не отводя взгляда от ее покрасневшего лица, нежно поцеловал ее, как всегда делал в то время, когда был Котом Нуаром.

— Моя Леди, ты уверена, что хочешь так долго ждать? Если бы я мог выбрать дату — я бы женился на тебе прямо здесь и сейчас.

— Но ты этого не сделаешь, Котик. Я ведь еще не сшила платье. К тому же мне кажется, что стоит обо всем рассказать твоему отцу. И сделать это лучше до того, как мы поженимся.

Адриан застонал и сдался.

— Ладно. Две недели на платье и на то, чтобы рассказать обо всем моему отцу — но только потому, что я тебя люблю, а ты, пользуясь моей слабостью, вьешь из меня веревки. Но через две недели я женюсь на тебе, где бы ты не находилась.

Маринетт хмыкнула и снова сосредоточилась на своем малиновом сорбете, политым белым шоколадом.

— Какой-то ты нетерпеливый, Котик. С чего бы это?

Он склонился к ней и прошептал на ухо.

— А почему бы и нет? Мррр.

Лицо Маринетт залил яркий румянец и она игриво оттолкнула Адриана.

— Адриан, у нас еще шоу по плану. Хватит дурачиться.

Он ухмыльнулся, довольный, что до сих пор не растерял навык и по-прежнему легко вгоняет девушку в краску. Зачерпнув еще одну ложку ванильного мороженого, он пробормотал.

— Даже и не думал, моя Леди.

* * *

Остаток дня в Диснейленде был полон весельем и восторгом. Эмме все очень нравилось, и настрой девочки передался и ее родителям. Они прокатились на куче аттракционов, посетили пару чудесных шоу, сделали несколько фото с любимыми персонажами, в общем, когда солнце село за горизонт, сил уже не осталось ни на что. Эмма, усевшись в свое розовое в горох автокресло и обняв нового черного плюшевого кота, уснула почти сразу же, еще задолго до того, как они вернулись домой. Она не проснулась, когда папочка на руках отнес ее в спальню, и даже мама, переодевшая ее в пижаму, не нарушила сон девочки. Сегодня у Эммы был лучший день в ее жизни — ничего удивительного, что она оказалась совершенно измотанной.

В завершении вечера Адриан и Маринетт, уютно устроившись на диване, лениво просматривали детские фотографии Эммы. На этом времяпрепровождении настоял Адриан — он хотел увидеть все то, что пропустил, что безвозвратно потерял. Первую улыбку, первый раз, когда ей удалось сесть, день, когда она научилась ползать, ее первые шаги, первый день рожденья… Сердце Адриана ныло при мысли о том, как много он пропустил…

— Как бы я хотел застать все это, Мари…

Она прижалась к нему крепче и прошептала.

— Впереди еще столько всего, Котик. Первый выпавший зуб, первый день в школе. А как же ее первый мальчик? — Адриан громко откашлялся и Маринетт, хихикая, продолжила. — Ее свадьба, поход к алтарю? Ее первый ребенок, наш внук? Впереди еще столько важных вещей, которые она сделает впервые — и ты все это сможешь увидеть. Мы все это увидим, вместе.

Когда она смотрела на него — ее глаза сияли любовью. Адриан поцеловал ее макушку и прижал свою Принцессу ближе.

— Маринетт, ты не представляешь, насколько я счастлив, как я рад сейчас. Всего неделю назад я был убитым горем, отчаявшимся холостяком без будущего, и даже без желания попытаться что-то сделать для себя. А теперь посмотри на меня — я помолвлен с самой потрясающей девушкой на земле, у меня чудесная дочь и скоро родится еще один малыш…

Маринетт тихо рассмеялась.

— Адриан, я уже сто раз говорила — «возможно». Ты понимаешь смысл этого слова? Это значит: может да, а может быть, и нет.

В этот раз парень поцеловал ее в щеку и лукаво ухмыльнулся.

— А я тебе в сотый раз повторю — у нас обязательно скоро родится малыш. Из-за тебя я хочу еще одного ребенка, и я прослежу, чтобы в самое ближайшее время он появился — такой же очаровательный и удивительный, как и ты.

Адриан наклонился и поцеловал ее мягкие, соблазнительные губы, ласково посылая волну такого уже знакомого, но все равно приятного тепла, по их телам и душам. Через какое-то время он нехотя отпустил ее, но по-прежнему, закрыв глаза, наслаждался ее близостью. К сожалению, им все же пришлось вернуться к реальности, после чего Адриан улыбнулся и снова посмотрел на экран компьютера Маринетт, чтобы увидеть еще больше улыбок своей дочери, каждая из которых — драгоценна. Но пролистав несколько фото, Адриан вдруг выпрямился и остановил Маринетт.

— Мари, ты можешь вернуться к предыдущей фотографии?

Маринетт пролистала назад и вывела на экран фотографию Эммы, держащей в руках свою первую куклу Барби, еще упакованную в роскошную коробку — ту самую куклу, что Габриэль Агрест подарил ей на третий день рожденья, куклу в платье, которое Адриан знал слишком хорошо, чтобы не заметить. Платье, о котором шла речь, было одним из самых успешных в линии одежды его отца за последние пять лет. Когда его создали, планировался дебют на церемонии Оскар. Тогда же случились, скажем так, несколько драк и несчастных случаев с участием некоторых звезд шоу-бизнеса. Насколько знал Адриан — все они произошли из-за права надеть это платье на церемонию награждения. Наряд был настолько популярным, что из-за него одного бизнес Габриэля обзавелся новой отраслью, приносящей немало впечатляющих, порой даже необычных предложений. Одним из них был выпуск лимитированной коллекции кукол Барби, одетых в это платье — серии, выпущенной очень маленькой партией, достать ее было нереально, и стоила кукла жутко дорого. Адриан знал об этом, и, увидев на фото еще не распакованную куклу, понял, это — одна из тех самых эксклюзивных пятидесяти игрушек. Он вскинул брови, улыбнувшись удивленной Мари.

— Это очень дорогая кукла, Маринетт. И ты еще говоришь, что это я ее балую?

Она покраснела.

— Адриан, я ее не покупала. Это подарок Эмме на день рожденья от твоего отца, ей тогда три года исполнилось.

Адриан опешил.

— Мой отец? Подарил ее Эмме? На день рожденья?

Его мысли устремились назад, к своим одиноким дням рожденья — никаких подарков (ручки не считаются), за исключением лишь голубого шарфа, который он однажды получил, никаких вечеринок, ему даже друзей приглашать запрещалось. Никто никогда его не поздравлял, не был рядом с ним и не уделял ему хоть немного внимания… Он знал своего отца слишком хорошо, чтобы подумать, что тот мог сделать такой дорогой подарок маленькой девочке без какой-либо серьезной или очень важной на то причины. Разум Адриана заполнили вопросы и предположения, и в реальность его вернул голос Маринетт.

— Столько лет прошло, а мне до сих пор стыдно. Твой отец впервые увидел Эмму, когда я взяла ее с собой на работу — в тот день ей как раз исполнилось три года. Я была занята, а она умудрилась сбежать и отправилась гулять по коридорам, чтобы найти кого-то, кому она могла бы подарить своего день-рождественского мишку…

Адриан, которого позабавило то, что он услышал, прервал ее:

— Подарить своего день-рождественского мишку?

Маринетт покраснела и продолжила, старательно пряча глаза:

— Это у нас традиция такая. На свой день рожденья Эмма получает от меня два подарка: что-то для себя, и маленького розового мишку — его она должна отдать тому, кто грустит, чтобы немного поднять настроение этому человеку…

Адриан хитро улыбнулся и подмигнул по-прежнему красной Маринетт.

— Розовый мишка? Хмм… А почему именно розовый мишка?

Маринетт насупилась и стала еще милее, из-за чего Адриан улыбнулся еще шире.

— Ой, Адриан, перестань! Если так и будешь надо мной подшучивать — вообще больше ничего не скажу!

Адриан согнал с лица улыбку, демонстрируя, что он — сама серьезность.

— Я весь внимание.

— Как бы то ни было, Эмма нашла твоего отца. Он показался ей достаточно грустным, чтобы осчастливить его мишкой и, естественно, она рассказала ему о своем дне рождения. Чуть позже, в тот же самый день, Габриэль вызвал нас в свой кабинет и подарил ей эту куклу. Честно говоря, я была в шоке и пыталась вернуть подарок, но все мои возражения были отклонены — Эмма вышла из кабинета с куклой в руках. А самое странное — с тех пор он дарит ей подарки на каждый праздник: день рожденья, Рождество, Пасха, первый день лета, окончание зимы, даже на Первое апреля! То есть, это уже до смешного доходит, мне все сложнее объясняться с коллегами, а за спиной уже волну слухов распускают. Я уже молчу про Алью — большую часть его подарков я просто припрятала, чтобы избежать лишних вопросов. Но вообще, я понятия не имею, почему твой отец так мил с Эммой, тем более, что он в принципе детей не слишком любит.

И тут Адриан вспомнил свою собственную реакцию, когда он впервые увидел светловолосую девочку, которая играла с куклами в парке — тогда в его голове словно молния сверкнула, как Эмма была похожа на его маму… Ну конечно, отец это тоже бы заметил, тут и думать нечего. Оставался один вопрос — связал ли он все воедино? К тому же, у него была возможность проверить свои подозрения… Знал ли он, что Эмма — его внучка? Если да, то почему он уделял ей намного больше внимания, чем своему собственному сыну? Погрузившись в размышления, Адриан едва слышал, о чем продолжала говорить Маринетт, но ее следующая фраза моментально привлекла его внимание.

— Знаешь, он даже как-то спросил у меня, кто отец Эммы, странно как-то это… Ты только представь себе его реакцию, когда он узнает, что это ты?

Адриан ухмыльнулся.

— Так ты ему ничего не сказала?

— Ты шутишь? Адриан, я не могла сказать ему, что отец Эммы — Кот Нуар! А тогда я и сама понятия не имела, что это был ты. Хватит придуриваться! Эта честь принадлежит тебе, папочка. Ладно, а здесь Эмма в первый раз попала в…

Маринет принялась показывать другие фотографии Эммы, но Адриан уже не обращал ни на что внимания. Погрузившись в свои мысли, он гадал, как много знает его отец и почему, в конце концов, Габриэль ничего не сказал, даже не намекнул ни разу, не сделал замечание и не отругал…

* * *

Утром уставший и не выспавшийся, но решительно настроенный Адриан стоял перед офисом Габриэля.

— Проходите, мистер Агрест. Мистер Агрест ждет Вас. — Сказал новый секретарь его отца.

Адриан бывал в этом кабинете всего несколько раз, и каждый из них, мягко говоря, был не слишком приятным. Однако сегодня, когда двое мужчин поприветствовали друг друга вежливым и несколько отстраненным «Доброе утро», казалось, что в воздухе было разлито какое-то особое напряжение. Адриан сел в кресло, стоявшее напротив отцовского стола, и осмотрелся, размышляя о том, как начать разговор. Его взгляд остановится на стеллаже за спиной отца. Там, на полке для самых ценных трофеев, вместе с фотографией самого Адриана, сидели три розовых мишки. Каждый из них немного отличался один от другого, но все они, без сомнения, были получены от одного человека — некой светловолосой девочки… Сердце Адриана сжалось, но прежде, чем он успел что-либо сказать, ему достался обычный нагоняй, к которому он уже успел привыкнуть.

— Сегодня утром мне позвонил твой агент, Адриан. Потрудись объяснить, почему ты так неожиданно решил остаться в Париже? И с какой стати я должен решать подобные вопросы?

Голос Габриэля ничуть не изменился — все такой же строгий и холодный, каким он и помнился Адриану. Ни эмоций, ни беспокойства, никаких, даже минимальных, проявлений любви. Только ожидания, недовольство и трезвый расчет. С минуту он смотрел на мягкие игрушки розового цвета, стоявшие на задней полке, и не обращал внимания на отца. А потом до него внезапно дошло — он знал. Габриэль Агрест знал обо всем! Теперь-то Адриан был полностью уверен — его отец знал о том, что Эмма его внучка, и не собирался обсуждать это с Адрианом. Но почему?

— Как долго ты знал, отец?

Габриэль сузил глаза, раздраженно посмотрев на своего уже почти-отчуждённого сына и сказал:

— Я только что ответил, Адриан — твой агент позвонил мне сегодня утром. Почему с тобой всегда такие…

Неожиданно для себя самого Адриан огрызнулся, прервав Габриэля на полуслове, чего прежде он никогда не делал:

— Как долго ты знал об Эмме, отец?! И почему ты решил не обсуждать со мной этот вопрос? Посчитал, что она не стоит отдельного разговора? Ах нет! Судя по тому, что я слышал и видел, тебе пришлась по душе моя дочь. Похоже, это я — мусор, который не достоин твоего внимания. Отец, ты настолько меня ненавидишь? Неужели я для тебя — только одно сплошное разочарование?

Неприятно пораженный Габриэль смотрел на разъяренного парня. Никогда прежде Адриан не перечил ему, не повышал голос, а уж тем более — не отстаивал свою точку зрения. Но все это было неважно. Как посмел он, его собственный сын, бросивший его драгоценную внучку, теперь чего-то требовать от него? Он хотел, чтобы его любили? Тогда почему сам решил не любить Эмму и ее мать? Почему отказался от них? Габриэлю стало противно, он стыдился своего сына. Он поднялся и подошел к окну. Посмотрел на улицу, пытаясь обуздать гнев, кипевший внутри.

— Я узнал три года назад. И так как ты, Адриан, отказался взять на себя ответственность за собственные действия и бросил беременную девушку, оставил своего ребенка без отца и ни разу не упомянул при мне о его существовании, то я не видел смысла поднимать этот вопрос. Я считал, что научил тебя брать на себя ответственность, а не сбегать от нее.

Шокированный Адриан вскочил на ноги, не веря в то, что его собственный отец, насколько бы далеки они не были, мог о нем такое подумать.

— Я не знал, отец! Ты правда думаешь, что я бы уехал, если бы знал об этом?! — Его голос сорвался, и он почти прошептал следующую фразу, раздавленный неожиданно обидным замечанием отца. — Я понятия не имел о том, что Эмма вообще существует…

Габриэль с недовольным лицом развернулся к Адриану.

— Только не говори мне, что вы с мисс Дюпен-Чэн не разговаривали об этом! Вы не один год учились в одном классе. Да вы ребенка сделали, в конце-то концов! Как я понимаю, все едва ли ограничилось одной ночью, так что не рассказывай мне, что вы, якобы, не общались, или что ты ни о чем не знал!

Адриан склонил голову еще ниже. Его голос дрожал, но он продолжил.

— Мы расстались после крупной ссоры еще до того, как кто-то из нас узнал обо всем, из-за нее мы шесть лет не общались, и да, отец, как бы дико это не звучало, но я не знал о том, что Маринетт беременна, и понятия не имел о существовании Эммы. Потому что иначе я бы ни за что их не бросил…

Между ними воцарилось неловкое натянутое молчание. Оба, и отец, и сын, смотрели в разные стороны, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Гнев Габриэля на удивление быстро стих, когда он понял, что сильно ошибся, а после короткого взгляда на явно расстроенного Адриана это чувство сменило что-то близкое к состраданию.

— Почему же она тебе все-таки рассказала?

— Она не рассказывала. Я сам все понял.

— Как?

— Мне правда нужно об этом рассказывать? Думаю, что точно так же, как понял и ты, отец.

Габриэль молча вернулся к столу, достал красную папку, изменившую его жизнь, и положил ее перед Адрианом. На первой странице был детский снимок его жены, а потом — результат теста на ДНК и информация о Маринетт. Адриан пролистал страницы и грустно усмехнулся сам себе. Потом достал фото своей мамы, почти такое же, как и у его отца, и спросил.

— Так нужно было делать этот тест? Разве и так все не очевидно?

Габриэль посмотрел на него — все еще строго, но все же как-то иначе. Его взгляд изменился, какое-то новое чувство, ранее невиданное Адрианом, горело внутри. Намек на понимание? Или отголоски приязни? Впрочем, следующая фраза Габриэля прозвучала достаточно жестко.

— Раз уж я собрался лишить наследства своего собственного сына, я должен был быть уверен в том, что она на самом деле — моя внучка.

Округлив глаза, Адриан уставился на издерганное лицо отца:

— Что ты хотел сделать?

Агрест-старший вернулся к окну и с застывшим взглядом сказал:

— Я думал, что ты бросил их и не собираешься ни за что отвечать, поэтому и решил сделать это вместо тебя. Мисс Дюпен-Чэн получила высокооплачиваемую должность, а Эмму я вписал в свое завещание. Она официально унаследует половину моего имущества. Вторая половина по-прежнему твоя.

Адриан в шоке смотрел на мужчину, стоявшего в паре метров от него.

— Ты повысил Маринетт только из-за Эммы?

— Вообще-то, я все равно планировал сделать это в будущем, потому что эта девушка невероятно талантлива и трудолюбива. Она не раз показывала себя с наилучшей стороны, но когда я узнал об Эмме… Скажем так, это ускорило процесс. Кто-то должен был позаботиться о них, Адриан, и раз уж ты сам…

Он потрясенно замолчал на полуслове, когда почувствовал, что сын крепко обнял его. Габриэль не мог даже вспомнить, когда они в последний раз прикасались друг к другу, не говоря уж об объятьях. Ему было неловко, он не мог разобраться в собственных чувствах… Все, что он понял — отвращение и разочарование исчезли. Объятья продлились всего секунду, и Адриан, слегка смущенный, отстранился. В его глазах стояли слезы. Он стоял рядом с человеком, которого боялся разочаровать всю свою жизнь, и чувствовал прилив горячей благодарности. Да, Габриэль был не самым лучшим отцом. Да, он никогда не относился к Адриану, как к своему сыну, но он не остался в стороне и позаботился о том, что было для него действительно важно тогда, когда сам Адриан не смог этого сделать. Адриан посмотрел отцу прямо в глаза и сказал.

— Спасибо, отец. Спасибо, что позаботился о них вместо меня.

В этот момент что-то сломалось внутри Габриэля, что-то, что он так упорно пытался построить с тех пор, как умерла его жена. То, что три года назад уже начала разрушать Эмма, разлетелось в дребезги, когда Адриан просто обнял своего отца и искренне поблагодарил его. Габриэль внезапно потерялся в гордости, затопившей грудь, гордости за то, что у него такой потрясающий, удивительный сын. Он вспомнил, каким холодным и отстраненным он был все это время, и подумать только — после всех этих лет, Адриан смог обнять его и поблагодарить за то, что сам Габриэль сделал для того, чтобы наказать сына. Адриан больше не был разочарованием всей его жизни, он был покинутым ребенком, которому просто не повезло с отцом.

Его голос звучал тише обычного, потому что он не привык говорить подобные вещи.

— Прости, что я не уделял тебе достаточно внимания, Адриан. Ты заслуживал гораздо лучшего отца, чем я…

Удивленный Адриан моргнул пару раз. Он и надеяться не смел услышать что-то подобное от своего отца. Он улыбнулся и положил руку на плечо Габриэлю.

— Всегда есть второй шанс. Для каждого из нас, отец.

Через пару минут они вновь устроились в креслах, непринужденно обсуждая планы Адриана о возвращении во Францию, и тут Адриан объявил, что он и Маринетт помолвлены. Реакция Габриэля была сдержанной, но он определенно был счастлив и совершенно не возражал.

— Прекрасный выбор, сын. Она будет хорошей женой для тебя и достойным преемником — для меня.

Адриан нахмурился, но решил не обращать внимания на подобное замечание. Как бы ему не хотелось, чтобы его отец изменился, но он понимал — годы, когда бизнес для Габриэля стоял на первом месте, не могут исчезнуть за пару часов. Он хочет, чтобы Маринетт стала его преемницей — прекрасно! Маринетт это точно понравится, и Адриан будет счастлив, что сможет превратить ее мечту в реальность.

— Сегодня я встречаюсь со своим адвокатом, чтобы официально признать Эмму своим ребенком и начать процесс усыновления.

Габриэль хмыкнул и передал ему красную папку с тестом ДНК, вытащив из нее фотографию своей жены.

— Возьми. Это облегчит задачу и сэкономит время.

— Спасибо, отец. Я, пожалуй, пойду. У меня встреча через час, а перед этим нужно забрать из дома кое-какие вещи.

Он встал и протянул отцу руку. Габриэль пожал ее с удовольствием, которое не испытывал ранее.

— Хочешь встретиться с ними как официальный свёкр и дедушка?

— С удовольствием. Приводи их сегодня на ужин. В шесть часов устроит?

— Вполне. Хорошего дня, отец.

— И тебе, сын.

* * *

Они поженились через месяц: свадьба была скромной, уютной и невероятно стильной. Несмотря на то, что их родители настаивали на пышной церемонии, которая бы запомнилась на долгие годы, ни Адриан, ни Маринетт их не послушали. Они просто арендовали частный остров во французской Полинезии — тихий живописный курорт — и прилетели туда на личном самолете Габриэля в компании пары близких друзей и семьи, отпраздновав свадьбу и устроив себе недельный отпуск, полный солнца.

Сама церемония состоялась на закате, на пляже с белым песком, под простым навесом, украшенным белой струящейся тканью и яркими тропическими цветами. Эмма снова была девочкой-цветочницей, защищая в этот раз уже свою маму, которая буквально искрилась и сияла от счастья в великолепном платье, которое она сшила сама. Адриан выглядел как идеальная модель, но в тот день всеобщее внимание привлекла совсем не его внешность. Все присутствующие единогласно согласились, что жених весь день витал в облаках не потому, что нервничал, а от того, что совершенно потерял голову — настолько заворожили его восхитительная невеста и чудесная дочь.

Они переехали в свой новый дом через месяц после свадьбы, потому что Адриан посчитал дом Маринетт слишком тесным для их будущей семьи. К тому же дорога на работу занимала слишком много времени, а он ненавидел торчать в пробках. Маринетт не возражала, и через пару месяцев после предложения Адриана они перебрались в добротный просторный дом недалеко от офиса Агреста. Габриэль приглашал их в свой особняк, но молодожены решили, что хотят начать новую жизнь на новом месте, не связанном ни с фамилией Агрест, ни — с Дюпен-Чэн. Они хотели, чтобы это новое место принадлежало только им. В комнате Эммы не было скалодрома и игровых автоматов, но вместе с отлично оборудованной игровой комнатой ей достались кровать-карета как у настоящей принцессы и домик на дереве.

Через два месяца отмечали очередной день рождения Эммы. В этом году Габриэль не получил своего традиционного розового мишку — слишком уж счастливым он выглядел. Ведь он наконец-то мог сделать своей внучке подарок, достойный ее, про который он думал еще с их первой встречи — линия детской одежды, над которой Габриэль работал вместе с Маринетт. Эмма тоже приложила свою руку. Через четыре месяца после того, как ее папочка сделал маме предложение, одна маленькая шестилетняя девочка получила полную линию потрясающей одежды под маркой «Эмма Агрест».

А через девять месяцев после предложения Эмма стала старшей сестричкой для Хьюго Агреста — крохотного черноволосого мальчика с изумрудными глазами, увидев которого его папочка рухнул в обморок прямо в родильном зале, а дедушка был вынужден прервать свою деловую поездку в Италию.

На следующий день Габриэль вновь изменил завещание — доля Эммы была разделена между ней и ее новорожденным братом, а на передовицах газет появились статьи о том, что некая Маринетт Агрест утверждена сопреемницей империи моды Габриэля Агреста наравне с Адрианом.

* * *

Двумя годами позже. Особняк Агрестов.

— Дедушка, можно я пойду к папе в комнату и чуть-чуть поиграю в игры? Я уже убрала все принадлежности для рисования.

— Хорошо, Эмма, иди. Но будь осторожна и вернись не позже, чем через двадцать минут. Твои родители уже в пути и скоро будут здесь. Рисунки оставь в моем кабинете: они мне понадобятся завтра для вдохновения.

— Я поняла, дедушка. Спасибо.

Светловолосая девочка бросилась наверх, в детскую комнату своего отца, оставив умиротворенного Габриэля Агреста в кресле перед горящим камином со спящим малышом на коленях. Мягкая улыбка играла на ранее холодном и бесстрастном лице.

Он не в первый и, скорее всего, не в последний раз оставался с детьми, сам настаивая на том, что хочет провести свой «внезапно появившийся» свободный вечер вместе с внуками. На самом же деле Габриель методом проб и ошибок смог-таки привести в порядок свое расписание, чтобы выкроить немного времени для Хьюго, ползающего по гостиной особняка Агрестов, и Эммы, устраивавшей импровизированные показы мод или рисовавшей невероятные наряды. Старший Агрест даже заметил, что на следующий день после таких вечеров он всегда ощущал прилив вдохновения и работал более плодотворно.

Они изменили его… Своей по-детски искренней любовью и безусловным принятием внуки изменили его жизнь. Только за это он был бесконечно благодарен той, кто сделал это возможным. Той, кто принес в его жизнь новый свет, той, кто подарила его неудачливому сыну то, в чем тот отчаянно нуждался, но что сам Габриэль ему дать не смог — любовь.

— Отец, мы вернулись!

Следом за раскрасневшейся Маринетт в комнату заглянул улыбающийся Адриан.

— Надеюсь, они не доставили Вам хлопот, сэр.

Пожилой мужчина медленно обернулся, стараясь не потревожить спящего малыша.

— Они чудесны, Маринетт. Как и всегда. Маленькие сюрпризы.

Адриан счастливо улыбнулся и обнял покрасневшую Маринетт, нежно поцеловав ее в щеку.

— Маленькие неожиданные сюрпризы.