В лабиринте кривых зеркал (джен)

Ну, этого следовало ожидать. Глупо было думать, что, одиножды позволив Дрейку нырнуть в крысиную щель, бритоголовые не примут мер для того, чтобы заткнуть все удобные для побега дыры.

И все равно на какое-то мгновение Дрейк растерялся. Почему-то этот очередной неожиданный тупик застал его врасплох.

Взломщики переглянулись, Квага утер пот со лба — хотя в подвале было ну совершенно не жарко. Мегавольт брезгливо поморщился, повел носом, сердито пнул железную крышку:

— Вот это твой проход, да? Ты что, предлагаешь нам нырять в эту вонючую нору?

— А может быть, у тебя на примете есть другая нора, не такая вонючая, куда мы можем «нырнуть»? — с раздражением отозвался Черный Плащ. — По крайней мере, в прошлый раз мне удалось уйти именно этим путем. Эта труба выходит в общий коллектор…

— Выходила, — пробормотал Квага. — А теперь люк заварен!

— И, чтобы его вскрыть, нужен хороший плазморез! — буркнул Мегавольт. — Или хотя бы дисковая пила…

Антиплащ яростно ломал в пальцах пустую сигаретную пачку.

— Репей, ты сможешь что-нибудь с этой железякой сделать?

Бушрут внимательно разглядывал основательную, плотно закупоривающую сток стальную пластину, и на лице его особого оптимизма не отражалось.

— Это не чугун, а хорошая такая листовая сталь. Можно, конечно, попробовать её подорвать… Но я не уверен…

Позади, на складе, возле кирпичной стены что-то загрохотало. Квага испуганно подскочил.

— Давайте пробовать! Ну давайте же! И побыстрее!

Репейник оглянулся на главаря:

— Нужно просверлить отверстие для шашки.

Антиплащ уже держал в руках свою верную бесшумную дрель с карбидным сверлом самого устрашающего диаметра.

— Ну-ка, разойдитесь!

Через полминуты в крышке зияло круглое сквозное отверстие. Бушрут, обеспокоенно качая головой, вынул из кармана вторую шашку нитропина, зажигалкой поджег фитиль и всунул шашку в просверленную дыру фитилем вниз. Взломщики опасливо отшатнулись в другой угол мойки, к дверям, укрылись за угловатыми насосными механизмами и оцинкованными ваннами. Дрейк осторожно выглянул в оказавшуюся рядом приоткрытую дверь мойки — но на складе, кажется, все было тихо…

Резкий приглушенный удар сотряс воздух. Мягкая лапа взрывной волны толкнулась в лицо, посыпались с труб ошметки ржавчины, один из шлангов сорвался со своего штырька и закачался туда-сюда вдоль стены. Черный Плащ высунул голову из-за угла ванны: крышка люка вздыбилась, выгнулась горбом и раскрылась, будто бутон, из её раскуроченной, разорванной взрывом середины торчали, точно зубцы короны, острые неровные «лепестки».

Но радоваться, увы, оказалось преждевременно. Взрыв вовсе не сорвал приваренную к краю колодца крышку напрочь, как на то рассчитывали взломщики, а лишь разодрал, расширил просверленное в ней отверстие, которое оказалось теперь настолько кривым и изорванным, что в него и руку-то можно было просунуть только с опаской.

— Ч-черт! Я говорил, тут нужен плазморез! — прошипел Мегавольт, и в голосе его звучали одновременно и испуг, и нервозность, и злорадство, и уверенность в своей правоте.

— Этого-то я и боялся, — пробормотал Репейник. — Сила взрыва оказалась направлена не столько на крышку, сколько внутрь шахты, и рассеялась, в сущности, впустую. Если бы крышка была сделана из хрупкого чугуна, она раскрошилась бы в хлам, но сталь — материал упругий и вязкий… Хотя, наверно, можно попробовать расширить отверстие ломом…

— Или попробовать отыскать в лаборатории дисковую пилу, — мрачно сказал Мегавольт. — Или, на худой конец, насверлить дырок по окружности крышки и шандарахнуть по ней кувалдой…

— Или сделать и то, и другое! — подхватил Квага. — И еще третье на всякий случай!

Кажется, они действительно верили в эти нехитрые средства — и Квага уже тащил откуда-то металлическую фомку, а Бушрут разыскивал в антиплащовском чемоданчике газовую горелку, а Мегавольт бросился в лабораторию на поиски режущих инструментов, и они развернули возле этой несчастной крышки бурную деятельность, и принялись колотить по ней железным штырем, и пытались вскрыть газовой горелкой, и сверлили металл вдоль края, и старались разбить, или поддеть, или выворотить крышку ломом, и заглушить тем самым обволакивающий их страх, и чем-то занять руки и мозг, и внушить себе надежду, что приближают спасение… Но все это была скорее тщетная, продиктованная страхом и отчаянием судорожная суета, нежели нечто действительно продуктивное; почему-то Дрейку упорно представлялось, что, даже если удастся снять с люка проклятую стальную пластину, шахта под ней наверняка окажется завалена каким-нибудь строительным мусором, кирпичами и кусками бетона. Но отнять у загнанных в угол беглецов последнюю надежду было выше его сил, поэтому он молчал… Заставил себя молчать.

Неужели ничего не вышло? — с зубовным скрежетом спрашивал он себя. И все наши надежды обречены на позорный провал, и спасенья — нет, и капризная Фортуна повернулась к нам отнюдь не лицом? Неужели придется сдаться и отказаться от дальнейшей борьбы?!

Дрейк обернулся, ища взглядом двойника — почему-то встретиться с ним глазами ему казалось сейчас особенно важным, — и внезапно обнаружил, что Антиплаща рядом нет. Главаря вообще в мойке не оказалось.

Это было странно. Куда он делся? Именно в тот момент, когда его присутствие так значимо и необходимо?

Дрейк неслышно попятился, вышел из мойки на склад, огляделся, стараясь не обращать внимания на звуки, долетавшие из-за завала и полуразрушенной кирпичной стены: бритоголовые ребята продолжали усердно, с методичной деловитостью муравьев разгребать образовавшуюся после взрыва груду обломков и искрошившихся камней. Двойника Черный Плащ увидел почти сразу, в конце длинного прохода меж стеллажами: главарь брел куда-то прочь от мойки в сторону лифта, и, судя по его склоненной к плечу голове, с кем-то оживленно беседовал по мобильному телефону.

Интересно, с кем? С кем он сейчас мог разговаривать? Кроме Дровосека?

Даже не разговаривать — договариваться? С кем и о чем?

Дрейку стало не по себе.

Несколько секунд он стоял на месте, растерянный и встревоженный, не зная, что подумать и что предпринять. Первой его мыслью было намерение броситься следом за двойником, схватить его за плечо, вырвать злосчастный телефон у него из рук и узнать загадочного абонента…

Вместо этого он отчаянно прильнул к стене. И осторожно, на цыпочках, двинулся за Антиплащом следом, прижимаясь к стеллажу, сдерживая взволнованное дыхание и стараясь ничем не выдать своего присутствия. Если бы ему удалось подслушать хотя бы часть разговора и по коротким репликам главаря понять, с кем и о чем идет речь… Это представлялось ему сейчас не просто чрезвычайно насущным — жизненно необходимым. От этого зависело его — да и, он чувствовал, не только его — ближайшее будущее и дальнейшая судьба…

* * *

— С-сука! — негромко сказал Дровосек.

Антиплащ, прижимая телефон к уху, торопливо оглянулся. Его дружки и Черныш остались за стеной, в мойке — и здесь, на складе, главарь был один. Его никто не слышал, кроме разве что обретавшегося неподалеку искалеченного ВОРГа, чья мрачная туша причудливой грудой темнела возле стены.

— Ну, допустим, — сказал главарь спокойно. — И что дальше?

Дровосек как будто откровенно скучал:

— Ты проиграл, Антиплащ. И ты, и Черныш, и все, кто там засел в лаборатории рядом с тобой… Рано или поздно мы вас достанем.

— Ну, давайте, доставайте. Кто из вас хочет взлететь на воздух? Обещаю, первый, кто сюда сунется, отправится прямиком в преисподнюю с официальным визитом. У нас хватит взрывчатки, чтобы превратить в груду мусора Эмпайр-стейт-билдинг!

— Ты блефуешь, Антиплащ. — Дровосек подавил зевок.

— Хочешь это проверить?

— Как бы там ни было, вы не сможете сидеть в этом подвале вечно. Рано или поздно мы возьмем вас измором.

— И ты трезвонишь мне только для того, чтобы об этом сообщить? — Антиплащ хрипло усмехнулся: звонок Дровосека вовсе не застал его врасплох, да и небрежно-скучающий тон собеседника не обманывал ни на секунду; главарь отлично понимал, что рано или поздно этот ваоновский прыщ не утерпит и вновь о себе напомнит, у него есть на то весьма основательные резоны. — Или ты хочешь узнать кое-что другое? Например, удалось ли мне взломать сейф — тот, в лаборатории, «Стилберг», который вовсе не «Стилберг»? Ну так вот, к твоему сведению — мне это удалось.

— Поздравляю! — Голос Дровосека звучал презрительно. — Но меня это не интересует.

— Тебе интересует черная записная книжка. Которую мы обнаружили в тайнике на дне сейфа. Ты ведь из-за неё сейчас так нервно заёрзал, верно?

Дровосек помолчал — всего пару секунд. Следовало отдать ему должное: он умел быстро справляться с ударами и брать себя в руки.

— Она мне не нужна.

— Она нужна Прэтту. Если эта книжка попадет в лапы ШУШУ, Прэтту капут.

Дровосек сипло засмеялся.

— А мне какое дело до этого идиота Прэтта?

— Сдается мне, — невозмутимо сказал Антиплащ, — что очень даже большое. Но ты еще можешь его спасти. Впрочем, раз тебе все равно, то ничто не мешает мне прямо сейчас, не сходя с места позвонить в полицию. Уж на это, поверь, времени мне хватит.

Дровосек все еще посмеивался:

— Да ну? Ты станешь вмешивать в наше маленькое дельце полицию? Ты это действительно сделаешь, да?

— Почему нет?

— Тебя — и вас всех! — посадят.

— Лучше оказаться живым в тюряге на Белой скале, чем мертвым в твоем поганом крысином логове.

— Ты понимаешь, что этим подпишешь своей девчонке смертный приговор?

— Только это меня пока и останавливает. Но…

— Что?

— Девчонок вокруг много. А я у себя один.

— Хочешь договориться? — помолчав, спросил Дровосек.

— Почему нет? Ты отпустишь меня, моих ребят и мою деваху в обмен на эту черную книжку.

— Не слишком ли большую цену ты просишь за какую-то там гребаную книжку?

— Не слишком. Я просто полагаю, что мы можем разойтись миром и с минимальными потерями. И ты, и я.

Дровосек пренебрежительно цыкнул.

— Что ж… Если вы выдадите мне Черныша — так и быть, я приму твои условия.

Антиплащ стиснул зубы.

— Правда?

— Да. Почему бы и нет? Я сохраню жизнь тебе, твоим дружкам и твоей девке — в обмен на мою записную книжку… и на Черныша.

— Так это все-таки «твоя» книжка?

Дровосек устало вздохнул.

— Она содержит кое-какие сведения, касающиеся ВАОН… поэтому отчасти это, конечно, и «моя» книжка. Это тебе ясно, надеюсь?

Антиплащ хмыкнул.

— Ваши темные делишки меня не интересуют.

— Очень рад… за тебя. — Дровосек отрывисто усмехнулся. — А теперь слушай внимательно. Завал почти разобран, мои люди будут в лаборатории самое большее через пятнадцать-двадцать минут. Если хотите выбраться оттуда целыми-невредимыми — вы передадите им Черныша живым или мертвым… лучше живым, чтобы он успел попрощаться со своей девчонкой. Ах, это будет так чертовски трогательно, что я сам с удовольствием полюбуюсь этой сценой! Ты меня понял, я надеюсь?

— Понял. Я должен передать вам Черныша живым или мертвым… — Антиплащ резко обернулся, краем уха уловив за плечом едва слышный шорох, и… замолчал.

Встретился взглядом с Дрейком. Который — неожиданно! — оказался стоящим в проходе совсем неподалеку от главаря и, несомненно, великолепно слышал последнюю произнесенную им фразу… А может, и не только последнюю?

Откуда он здесь взялся, тысяча чертей? Какой леший надоумил его подслушивать?

Антиплащ медленно опустил телефон. Что-либо говорить сейчас уже не имело смысла.

Дрейк втянул в себя воздух громко и со всхлипом, будто испорченный водопроводный кран. Он был бледен, как сметана.

— Ах ты сволочь! — Голос его дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Ах ты… — Он запнулся, не находя слов. Да и какие, собственно, здесь и сейчас могли быть слова — всё было совершенно ясно и без объяснений…

Антиплащ сузил глаза. Лицо у него было холодное, мрачное и непроницаемое, словно наглухо закрытая бронированная дверь.

— Окстись, придурок! Ты все не так понял.

— А как это, по-твоему, нужно понимать, а?! — Дрейк судорожно стиснул потные кулаки. Его не нашедшие выхода, так и не высказанные слова висели в воздухе едко и удушливо, точно ядовитый дым, стягивались вокруг двойников плотно и туго, как бельевая веревка. — П-подонок! Все-таки решил сдать меня Дровосеку, да? Думаешь, это спасет тебе твою жалкую, никому не нужную жизнь?

— Может, и не спасет, — невозмутимо произнес главарь. — Но я должен испробовать все варианты, разве нет?

— Ты же сам говорил, что Дровосеку нельзя верить! Что он убьёт заложниц — да и всех нас! — независимо от того, будут выполнены его условия, или нет!

— Я иногда меняю свою точку зрения, Черныш. Когда к этому подталкивают определенные обстоятельства.

Какие, с-сука, обстоятельства?! — обреченно подумал Дрейк. И вдруг с ужасом, с отчаянием, с нестерпимой горечью понял, что даже не может… не имеет права Антиплаща за этот поступок винить. Если бы перед ним, Дрейком, встал такой жестокий и жуткий выбор… если бы он мог спасти жизнь дочери ценой жизни двойника… да неужели он хоть на секунду задумался бы, заколебался, усомнился? Неужели не сдал бы, не продал бы ВАОН с потрохами этого бандита — лишь бы обеспечить Джоселин пусть ничтожный, пусть самый крохотный шанс на спасение?

Смог бы он стать мерзавцем ради спасения дочери и поступиться своими незыблемыми твердокаменными принципами? Смог бы, а?

Все это было чертовски гнусно, подло и отвратительно. Но жизнь вообще очень подлая и непредсказуемая штука, Дрейк уже не раз имел случай в этом убедиться…

Он рывком поднял голову. Влево уходил узкий проход, ведущий к лифту, справа, у стены, глыбились изломанные останки ВОРГа… Черный Плащ стоял, все еще прижимаясь плечом к штабелю тяжелых бумажных мешков с цементом, словно пытаясь слиться с ними в одно целое, хотя теперь всё это не имело ни малейшего значения. Уголок одного из мешков был надорван, и мелкий серый порошок высыпался из упаковки небольшой аккуратной горкой.

— Не будь идиотом, иногда обстоятельства оказываются сильнее нас, — отрывисто произнес Антиплащ. — И вынуждают нас искать малоприятный и отчаянный выход. — Он решительно шагнул вперед, ближе к Дрейку, и намерения его касательно двойника не могли оставлять никаких сомнений. Ему нужна была черная записная книжка…

— Скажи это Дровосеку! — яростно крикнул Дрейк. В кулаке его внезапно оказалась горстка цементной пыли — он размахнулся и коротким резким движением метнул её двойнику в лицо.

Антиплащ инстинктивно отшатнулся и на мгновение зажмурился. Дрейк резко повернулся всем корпусом, в развороте выбросил вперед левую ногу и с размаху припечатал двойника пяткой в подбородок.

Да. Этот прием каратэ — уширо-маваши-гэри — частенько выручал Дрейка в самых неприятных, опасных и непредвиденных переделках.

Не подвел он и сейчас: Антиплащ глухо взвыл от боли и неожиданности и, не удержавшись на ногах, повалился под ближайший стеллаж. Дрейк рванулся вперед, подскочил к нему: нельзя было давать ему время прийти в себя! Если главарь сейчас очухается и кликнет на подмогу своих дружков… к счастью, они далеко, в мойке, на другом конце склада и всецело заняты неподатливым люком… но если они услышат эту судорожную возню… и прибегут главарю на выручку… и… и…

Антиплащ, полуоглушенный, тяжело ворочался на полу, пытался если уж не встать на ноги, то хотя бы закатиться дальше под стеллаж и выбраться по другую его сторону, оставить между собой и двойником набитые каким-то невнятным барахлом металлические полки. Этого нельзя было допустить, нельзя было позволить Антиплащу извернуться ужом, благополучно ускользнуть прочь и воззвать о помощи! Дрейк огляделся в поисках чего-нибудь подходящего…

Увесистая железная болванка — какая-то часть ВОРГа — легла в его руку так прихватисто и удобно, как будто её истинное предназначение в этом и состояло — быть орудием в руках загнанного в угол, доведенного до отчаяния и ослепленного яростью человека. Дрейк размахнулся… Он даже не видел, куда бьёт, да это было и не важно — он попал по чему-то мягкому и податливому, и Антиплащ с хрипом дернулся, закатил глаза, сразу обмяк под его рукой…

Вот так. Обстоятельства, значит, изменились? Решил продать меня Дровосеку, мерзавец? Ну уж нет, у меня, знаешь ли, иное мнение на этот счет, черт возьми!

Дрейк схватил выпавший из бессильной руки Антиплаща телефон. На секунду замер, напрягая слух. Почуяли ли что-нибудь антиплащовские дружки? Или… обошлось? Они были слишком далеко, в мойке, и слишком заняты там своей разрушительной деятельностью, чтобы что-то услышать и заподозрить. Отлично!

Дрейк нажал кнопку обратного вызова.

Дровосек ответил тотчас же:

— Ну, что у тебя там стряслось?

— Где моя дочь, мразь? — спросил Дрейк сквозь зубы.

Дровосек секунду помолчал. Наверное, это все-таки было для него неожиданностью.

— Ну, здравствуй, Черныш. А где твой двойник?

— Какая тебе разница? Он… выбыл из игры, понял?

— Понял, — Дровосек усмехнулся. — Вижу, у вас там каждый сам за себя, и подельник подельнику — волк… ну-ну. Рад тебя слышать.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — пробормотал Дрейк.

— Выходит, я не ошибся, это ты привел Антиплаща и его дружков в лабораторию… Идиот!

— Где моя дочь?

— Здесь, со мной.

— Ты лжешь!

— Ты так думаешь? Что ж… — В динамике послышалось какое-то короткое движение, не то звук пощечины, не то громкий шлепок, и тонкий голосок испуганно взвизгнул: «Не надо!» Дрейк узнал голос Джоселин… Сердце у него упало.

— Убедился? — холодно спросил Дровосек. — Ну что ж, выходи на свет из своей вонючей подвальной дыры, крысеныш, поговорим.

Дрейк перевел дух.

— Поговорить можно и так. Тебе нужна черная записная книжка… Я верну её тебе, если ты сохранишь жизнь заложницам… и моей дочери. Она ничего не знает!

— Зато ты знаешь слишком много.

— Я за себя и не прошу.

— То есть ты готов сдаться?

— С-скотина! — прохрипел Дрейк. Он задохнулся в стремлении подобрать какое-нибудь ну очень смачное, очень ядреное, очень хлесткое ругательство, но, как назло, в голову ничего не лезло, кроме обычной банальной нецензурщины. Запасы ругательных слов у него, видимо, за последние полчаса здорово истощились.

— Может, — скучающим тоном спросил Дровосек, — мы все-таки попытаемся сделать диалог более конструктивным? Так ты готов сдаться, или нет?

«Нет!» — подумал Черный Плащ. Но что он сейчас мог предпринять? К кому обращаться, кого звать на подмогу? Копов, спасателей, ШУШУ? Ему было плевать на то, что он в итоге окажется за решеткой, но как он мог поставить под удар жизнь Джоселин?

— Если вздумаешь звонить копам и передавать им черную книжку, больше никогда не увидишь свою дочь живой, — сказал Дровосек, будто угадав его мысли. — Я надеюсь, ты это хорошо понимаешь.

Черный Плащ молчал: да, он это хорошо понимал. И поэтому все слова безнадежно застревали у него в глотке, холодные, угловатые и тяжелые, как силикатные кирпичи.

— Мои люди, как ты знаешь, разбирают завал, — так и не дождавшись ответа, невозмутимо сообщил Дровосек. — Через четверть часа они будут в лаборатории.

Дрейк облизнул губы.

— Тогда какой смысл мне «сдаваться» и выходить? — прохрипел он.

Дровосек ухмыльнулся.

— У тебя будет шанс увидеться с дочерью. Разве ради этого не стоит рискнуть?

Дрейк стиснул рукой острое металлическое ребро стеллажа — так, что на ладони остался глубокий и резкий багровый след.

— Ты лжешь.

— Слушай сюда, коп, — негромко произнес Дровосек, и голос его зазвучал проникновенно и вкрадчиво, точно мягкий бархатный глас коварного Змея-Искусителя. — Не знаю уж, станет это для тебя неожиданностью, или нет, но из лаборатории есть еще один выход. На складе, где ты сейчас находишься, в западной стене имеется лифт, он полностью в рабочем состоянии и, если ты поднимешься на нем наверх, то окажешься в старом кирпичном бараке… Все выходы из этого барака так же накрепко замурованы, как и двери в лабораторию со стороны фабрики, но мы откроем их через несколько минут. И тогда ты сумеешь встретиться с дочерью.

Дрейк закрыл глаза. Ты сумеешь встретиться с дочерью… Ну да, ну да. «Пусть так. Я увижу Джоселин, — угрюмо сказал он себе. — А что потом? Удастся ли мне ей хоть чем-то помочь? Например, дать ей возможность сбежать?»

Он посмотрел прямо перед собой. Тусклая лампа находилась за его плечом, и на гладкой стене, как на экране, перед Черным Плащом лежали две размытые тени: тень самого Дрейка, и тень ВОРГа, представляющаяся темным и бесформенным, расползшимся по штукатурке мрачным пятном. Она притаилась на стене тихо и неподвижно, будто гигантский спрут, и силуэт вздыбленной железной лапы робота нависал над головой Дрейка жутким и длинным щупальцем, увенчанным огромной цепкой клешней.

— Слушай. Я готов сохранить жизнь твоей дочери, если ты сдашься добровольно, — помолчав, примирительным тоном сказал Дровосек. — И, разумеется, вернешь мне черную книжку.

— Я тебе не верю.

— Я готов тебе это обещать. Этого будет достаточно?

«Нет», — подумал Дрейк.

Он оглянулся через плечо — и вздрогнул, встретившись взглядом с настоящим ВОРГом: мертвый робот смотрел на него красным насмешливым глазом, и во взгляде этом была Тьма, опасная и засасывающая, как зыбучий песок. «Глупец! — презрительно говорил этот взгляд. — У каждого из нас есть ниточки, за которые можно потянуть… друзья, близкие, родные, любимые… помнишь? А если существует ниточка, то для неё всегда найдется и нужный крючочек. Тебя поймали крючочком за ниточку и тянут, и ты не можешь этому сопротивляться… не можешь раз и навсегда порвать эту тонкую ниточку, не можешь сорваться с крючочка, правда?»

Дрейк с яростью ударил кулаком несчастный стеллаж — так, что на нем с дребезгом подпрыгнула и закачалась из стороны в сторону какая-то металлическая болванка.

— Ты, сволочь! — прохрипел он в трубку. — Ты, значит, даёшь мне слово, что, получив меня и записную книжку, ты отпустишь мою дочь?

— Да, — спокойно произнес Дровосек. — Даю слово.

Черный Плащ с трудом оторвался от гипнотического взгляда ВОРГа, отвел глаза в сторону. Но тьма, в которую погрузил его проклятый механический монстр, никуда не делась. Она по-прежнему была здесь, вокруг Дрейка, рядом с ним, обочь и внутри.

Он посмотрел на свою руку. Она была в крови — в крови Дрейка, в чужой? откуда? — и пальцы часто, мелко тряслись, точно у древнего старика. Черт возьми, сказал он себе, я должен подняться наверх, в старый барак, и тогда... что тогда? Какая-то мысль внезапно блеснула в его голове, яркая, будто вспышка, и тут же погасла — так быстро и мимолетно, что он даже не успел на ней толком сконцентрироваться.

— Если ты… Если я… выйду. И ты… — Он взглянул на стену перед собой и внезапно понял, что там уже не две, а три тени.

Третья тень принадлежала человеку… Антиплащу. Это была очень зловещая, веющая угрозой, подкрадывающаяся тень, и находилась она близко… совсем близко! У Дрейка за плечом. Еще секунда, и тень Антиплаща — там, на стене — рывком бросилась вперед, и взметнулась над ней быстрая тень руки, и в тень головы Дрейка тотчас прилетела черная тень кирпича…

* * *

Дровосек, взвесив замолчавший телефон в руке, небрежно спрятал его в карман. Обернулся к Томбу, который, наблюдая за тем, как его бравые парни живо оцепляют фабричный двор, стоял на подножке микроавтобуса:

— Он здесь.

— Кто? — хмуро буркнул Томб. Впрочем, он тут же сообразил, о чем идет речь: — Черныш?

Дровосек медленно кивнул.

— Он согласен выйти и отдать мне записную книжку.

— Да ну?

— Чтобы встретиться с дочерью… — Дровосек, кажется, едва удержался от того, чтобы не фыркнуть с презрительной насмешкой. Он пристально смотрел сквозь заплаканное дождем стекло на кирпичный барак, темной громадой возвышающийся в углу двора: — Нужно разобрать стену и открыть дверь. Встретим его у выхода.

— Он будет один?

— Да. — Дровосек все-таки усмехнулся. — Между нашими застрявшими в клетке голубками, похоже, возникли кое-какие разногласия… Не знаю, какого черта у них там происходит, но это нам только на руку. Пусть выходит… главное, чтобы записную книжку захватить не забыл…

Томб покривил губы.

— Нечего было оставлять её в этом проклятом сейфе…

— Откуда я мог знать, что эти придурки доберутся до тайника?

— Черт бы с ней, с этой книжкой… Разгребем завал в подвале, ворвемся в лабораторию — и положим там всех этих типов гуртом, как кроликов… Глядишь, и книжка найдется.

Дровосек побарабанил крепкими толстыми пальцами по приборной доске.

— Найдется или не найдется — бабушка надвое сказала… И ты забываешь еще об одном… дружище. Прежде, чем ты успеешь ворваться в лабораторию, эти «кролики» позвонят копам и заложат нас им со всем дерьмом, потрошками и всеми нашими секретными записульками. Ты хочешь, чтобы о книжке стало известно полиции и ШУШУ?

Томб скрипнул зубами.

— Не хочу.

Дровосек ощерился.

— Отдай своим людям приказ — пусть они там, в подвале, с разбором завала не особенно надрываются… Пусть не столько усердно работают, сколько создают видимость усердной работы, понял? Если эти остолопы-взломщики поймут, что наши люди вот-вот готовы войти в лабораторию, они точно начнут трезвонить в полицию, и никакие заложницы их в этом не остановят. А нам надо дать Чернышу время и возможность подняться в барак… вместе с книжкой. Раз уж ради дочери он согласен сдаться добровольно… Понял?

— И вы что, действительно собираетесь освободить эту рыжую? Если он выйдет?

— Да неважно, что́ я там собираюсь сделать — важно, что Черныш верит, будто я её освобожу. Поэтому прекрати попусту болтать и вели своим парням поживее открывать барак… Надо его встретить хлебом-солью, нашего милого идеалиста.

Но Томб медлил, как будто в чем-то сомневаясь. Задумчиво пережевывал уголком рта потушенную сигарету.

— Рискованно, босс. У этих обормотов — взрывчатка…

— И что?

— Опасно приближаться к бараку! Вдруг все это — блеф, и эти оболтусы просто хотят, чтобы мы обеспечили им проход? Начнем мы выламывать стену и открывать дверь, а эти придурки и шандарахнут в этот момент тротиловой шашкой… Наши ребята рискуют попасть под удар.

Дровосек медленно повернул голову — и посмотрел на Томба так, точно увидел его впервые. И, хуже того, видеть его сейчас собирался в последний раз.

— Я сказал — а ты сделал, понял? Ты будешь со мной спорить? Или ты хочешь поставить под сомнение мой приказ?

Томб стушевался. Выплюнул изжеванный окурок под колесо.

— Нет, что вы, босс! Вы сказали — я сделал.

— Вот и славно. Действуй! И знай как таблицу умножения — в ВАОН незаменимых людей нет, я уж думал, тебе не придется об этом напоминать…

* * *

— Отдай телефон, кретин! — прохрипел Антиплащ. — Он не должен попасть Дровосеку в лапы!

Дрейк все-таки успел увернуться от удара кирпичом по затылку, но не слишком удачно. В голове у него зазвенело, перед глазами все качнулось… Сбитый с ног, он с грохотом повалился прямиком на ВОРГа, и телефон, выпав из его руки, с глухим стуком закатился куда-то под эту проклятую груду металлолома… Ладно, черт с ним! Извернувшись, как змея, Дрейк вскочил… вернее — попытался вскочить, потому что Антиплащ все-таки сумел навалиться ему на плечи и теперь старался придавить к полу тяжестью своего тела, заломить ему руки за спину, заткнуть ему рот, обездвижить и свернуть узелком. Несколько секунд они катались по пыльному бетону, тяжело дыша, ломая друг друга, кусаясь и царапаясь, потом Дрейк получил локтем по разбитой губе, и в голове его на секунду помутилось от боли… Но, на его счастье, Антиплащ, по-видимому, все же не слишком успел оправиться от первого удара, и чувствовал себя неважно, и хватка его на долю секунды ослабла — и тогда Дрейк сумел каким-то немыслимым образом вырваться из его цепких лап, изловчиться и изо всех сил пнуть двойника коленом под ребра. Раздался жуткий мокрый хруст…

— С-сука! — Антиплащ, хватаясь за живот, тяжело отшатнулся, скорчился возле стены буквой «зю», изо рта его брызнула нитка кровавой слюны… Дрейк поднялся, пошатываясь, уверенный, что если уж этим яростным ударом не сломал двойнику ребро, то, по крайней мере, повредил какой-то жизненно важный внутренний орган. Ну и поделом ему, этому подлецу и мерзавцу! Ведь поделом, правда?

Все же на какую-то секунду Дрейку стало не по себе.

— Т-ты, п-придурок! — Антиплащ со стоном перевел дух: ни подняться на ноги, ни позвать кого-либо на помощь он сейчас, видимо, был не в силах. — Ты… ничего не понял! Вещи… зачастую не такие, какими кажутся на первый взгляд. Я же… говорил… тебе. Я…

Дрейк не стал его слушать. Некогда ему было слушать этого доходягу. Как и разыскивать под искореженными обломками ВОРГа канувший куда-то в бездну металлолома сотовый телефон… Там, наверху, его ждала Джоселин. И, возможно, улыбающаяся щербатой усмешкой костлявая старуха с косой — но Дрейк не мог, никак не мог позволить себе сейчас упустить последний шанс увидеться с дочерью.

А с Костлявой мы еще поборемся, черт возьми! Может быть, даже запрещенными приемами. И еще поглядим, кто кого одолеет, тысяча чертей!..

Не обращая внимания на хриплое протестующее бормотание Антиплаща за спиной, Дрейк решительно шагнул к лифту, ведущему наверх, в темное чрево старого барака, вошел в подъёмник и утопил в панели черную кнопку.