В лабиринте кривых зеркал (джен)

Подъёмник лязгнул, останавливаясь.

Интересно, сколько у меня времени? — спросил себя Дрейк. — До того, как антиплащовские дружки обнаружат под стеллажом своего недобитого главаря и мой побег? Минут десять-пятнадцать? И что я успею за эти минуты сделать?

В зеркале на стене кабины он видел отражение своего лица, и было оно каким-то странным, искаженным, незнакомым… казалось серым, опухшим и злобным, мерзко перекошенным от отчаяния… видимо, в этом месте зеркала имелся небольшой дефект. Не его, Дрейка, привычное отражение смотрело на Черного Плаща из глубин зеркала, а какой-то гнусный и желчный, криво ухмыляющийся тролль, и под взглядом этого пугающего обитателя Зазеркалья Дрейку стало не по себе… Чертово кривое зеркало, так страшно и нелепо искажающее действительность, чтоб тебя разорвало на тысячу осколков!

Двери лифта, скрежетнув, распахнулись. Дрейк нажал и несколько секунд удерживал кнопку «Стоп», чтобы застопорить створки подъёмника в открытом положении, потом для верности подпер каждую из створок увесистым кирпичом. Вот так. По крайней мере, снизу его теперь не достанут… если, конечно, в этой поганой прэттовской дыре не существует еще какого-нибудь коварного потайного лифта.

Он шагнул в сырую недобрую темноту старого барака.

Еще там, внизу, во время разговора с Дровосеком у Черного Плаща мелькнула какая-то мысль, связанная с этим странным помещением, но тогда удар кирпичом по затылку помешал ему уцепиться за неё и ухватить за хвост… а теперь он не мог к ней вернуться. Он только помнил, что мысль эта осенила его внезапно и показалась поистине спасительной… но в чем, тысяча чертей, она заключалась?

К слову, здесь, наверху, все оставалось по-прежнему. Перед Дрейком простирался глухой кирпичный короб, на полу которого посверкивала лента рельсов, тянущихся сквозь ряд темных захламленных отсеков к металлическим дверям в дальнем конце постройки. Вдоль стен, в каких-то полуразрушенных нишах громоздились груды мусора, ржавого железа и битых кирпичей. В крохотные вентиляционные отдушины почти под потолком были вставлены мутно-серые квадратики рассветного неба: там, снаружи, занималась хмурая безрадостная заря, сулящая пасмурный и осенний, наполненный дождем и унынием сентябрьский день.

Дрейк прислушался: возле железных дверей слышалась какая-то возня — видимо, бритоголовые взялись разбирать кирпичную кладку, замуровывающую вход со стороны фабричного двора. Дровосек ждет, что я выйду к нему через этот проход, чтобы… что? Взять меня в плен — или тут же без затей пристрелить на месте? Или он все-таки сдержит свое обещание и позволит мне перед смертью увидеться с Джоселин? Раз уж я принял его правила игры?

Ну-ну. С какой такой стати, с яростью спросил себя Дрейк, я должен играть по правилам Дровосека?

Решатся ли они на открытое убийство прямо во дворе фабрики? Или постараются свернуть меня в баранку и увезти на расправу подальше отсюда? Как (пусть и бывший) агент ШУШУ, я все же представляю для них вполне определенную ценность… А раз так — значит, на какое-то время они все-таки сохранят мне жизнь, и у меня еще есть шанс…

По крайней мере, Дрейку очень хотелось верить в подобную вероятность. По груде хлама он вскарабкался к одной из вентиляционных отдушин под потолком помещения и выглянул наружу. Увы, стена барака оказалась такой толстой и основательной, а отверстие — таким узким и крохотным, что разглядеть сквозь него можно было совсем немного. И все же Дрейку удалось увидеть часть фабричного двора, освещенного парой фонарей (свет они испускали бледный и тусклый, мутно размазанный в предрассветном сумраке), асфальтовую площадку возле стен барака, стоящие на ней крытые фургоны и — он вздрогнул — уже печально знакомый ему мрачный черный микроавтобус. Который как раз в этот момент вынырнул из лужи темноты, натекшей под забором фабрики, и остановился чуть поодаль от барака, в полумраке на краю стоянки.

Черный Плащ стиснул зубы. Наверняка они держат заложниц в этом проклятом черном катафалке, пропади он пропадом!

Если бы у меня был телефон, я мог бы сейчас позвонить в полицию, с отчаянием подумал Дрейк. И Дровосек бы об этом не узнал… Но телефон остался там, внизу, где-то под металлическим трупом ВОРГа. Сумеет ли Антиплащ его достать? И если сумеет — о чем они с Дровосеком тогда смогут договориться? Люди Дровосека будут поджидать меня впереди, а Антиплащ с его дружками — позади? Им обоим выгодна моя смерть… Надо что-то делать — и немедленно. Но что? Что? Если бы Дрейк мог вспомнить, что за мысль явилась к нему там, внизу, на складе, перед тем, как по голове ему прилетел кирпич! Ведь мелькнуло же у него в голове что-то неожиданное и поистине озарительное… что-то, связанное именно с этой старой, всеми позабытой постройкой…

Он в смятении кусал кончики пальцев. Как же быть? У него слишком мало времени на то, чтобы что-то придумать… Затаиться во мраке, дождаться, пока бритоголовые войдут в барак и попытаться прорваться? Сдаться в плен — в расчете на то, что они увезут его, Дрейка, отсюда вместе с заложницами, а потом действовать по обстоятельствам? Спрятать в рукаве булыжник поувесистее и, улучив момент, шандарахнуть им Дровосека по темечку? Какой бред… Вот если бы у Черного Плаща была возможность незаметно выбраться из этого кирпичного сарая и нанести неожиданный для врагов удар с тыла! Но все двери и окна прочно заложены кирпичами; единственные отверстия — вентиляционные отдушины, такие узкие, что в них и кот не пролезет. Можно было бы попытаться расширить одно из них бушрутовым «нитропином», но ни Репейника, ни его опасного изобретения здесь нет, да и взрыв неминуемо привлечёт внимание копошащихся рядом с постройкой бритоголовых… Черт возьми, что же делать? Куда податься? Наверно, в этой старой котельной должен быть подвал или что-то вроде топливного склада, использовавшегося в былые времена для хранения угля, но где гарантия, что все выходы оттуда также наглухо не закрыты и не замурованы?..

Черный Плащ замер. Он внезапно понял, что за мысль не давала ему покоя все это время.

* * *

Унылый дождичок, кажется, прекратился; небо на востоке чуть посветлело, обещая скорое наступление дня. Рассвет был близок... Пройдет еще пара часов — и на фабрике начнется рутинная деловито-бестолковая трудовая суета, повседневная беготня и ,невнятные хлопоты обычных рабочих будней. Пора заканчивать с этой затянувшейся ночной трагикомедией, черт бы её побрал.

Дровосек с яростью швырнул телефон на приборную доску.

— Не отвечает…

— С-сука! — пробормотал Томб. — Думаете, он правда выйдет?

— Выйдет или не выйдет — не имеет значения. Рано или поздно мы все равно до него доберемся. Главное — чтобы он не начал трезвонить копам…

— Он слишком дорожит жизнью своей девчонки, чтобы кому-то трезвонить.

Дровосек кусал губы:

— Надеюсь, да. Но почему же он не отвечает, м-мерзавец? Что он опять задумал?

Томб с безразличным видом пожал плечами:

— Может, Антиплащ дал ему по башке?

— Тогда почему Антиплащ молчит? — Дровосек поёжился. — Черт знает, что у них там происходит… Надо поторопиться! Уже светает, пора с этим заканчивать…

* * *

Котельная!

Еще при первом визите в «Тау-сити» Дрейк обратил внимание на этот старый барак и обозначил его про себя как «котельную». Но почему? Почему он сразу, при первом мимолетном взгляде, сказал себе, что эта полуразрушенная постройка — не амбар, не склад, не какой-нибудь позаброшенный гараж или сарай для хранения списанного инвентаря, а именно котельная, почему?

Теперь Дрейк знал ответ на этот вопрос.

Потому что еще тогда, мельком бросив взгляд на старое неприметное здание в углу двора, заметил возвышавшийся над ним огрызок полуразвалившейся кирпичной трубы.

В котельных всегда имеются газоотводы. И эта, конечно, не была исключением.

Здесь должен быть дымоход! Надо только его найти… Если Дрейку вдруг повезет, и дымоход не окажется намертво завален всяким хламом и строительными обломками, то он непременно выведет Черного Плаща из этой мышеловки наружу! С той стороны, откуда его никто не ждет.

Один раз ему уже довелось нырять в узкую и неведомую вонючую трубу, почему бы не попытаться сделать это снова? Только теперь путь его будет идти не вниз, а вверх!

Дрейк огляделся. Где тут раньше находились парогенераторы и топливные установки — или то, что восемьдесят лет назад подразумевалось под этим названием? Сами котлы — огромные чугунные бочки — конечно, давно убрали и вывезли, и от них остались теперь только глубокие ниши в стенах, заваленные мусором и осколками кирпичей. Но где-то здесь наверняка должны сохраниться отверстия газоходов, посредством системы дымоотводов выходящие в основную трубу. Какого года постройки эта котельная? Судя по толщине стен, особенностям кирпичной кладки и причудливой тяжеловесной архитектуре, её возвели еще в прошлом веке… Котлы тогда топились углем, а дымоходы вручную прочищали спускавшиеся в них трубочисты… так неужели Дрейку не под силу окажется повторить то, что когда-то удавалось обычным рабочим и промышленным чистильщикам?

Он перелез через груду обломков в ближайшей нише и внимательно осмотрел дальнюю стену — настолько, насколько это вообще было возможно в стоявшем в котельной густом и плотном, как кисель, вязком сумраке. Здесь были какие-то кирпичные уступы, шелушащиеся ржавчиной старые железные конструкции, торчащие из стены мосластые колена труб… Дымоотвод (или что-то, что могло им быть) нашелся почти под потолком: черная квадратная дыра фута в полтора шириной, сквозь которую когда-то была протянута металлическая труба. Но теперь трубы там не имелось, поэтому Дрейк просунул в отверстие руку и пошарил во мраке: под пальцами обнаруживался влажный шероховатый кирпич, какая-то липкая холодная слизь, хлопья пыли и паутины, похожий на губку мох, выпирающий из щелей между камнями. Эта чертова кирпичная труба наверняка полна плесени, сажи, копоти и прочего не поддающегося идентификации дерьма, последний раз её чистили лет пятьдесят назад… И что теперь? Неужели придется рискнуть — ведь другого пути все равно нет?

Черный плащ осторожно просунулся в отверстие — оно, к счастью, было неглубоко, всего футов пять длиной — и шло вверх слегка под углом. Это был всего лишь газоотвод, перемычка, когда-то соединяющая топливный котел с основным дымоходом. Вытянутая вперед рука Дрейка нащупала частую железную решетку, которой было закрыто наружное отверстие узкого каменного желоба.

Это еще что за чертово сооружение? Дымовой фильтр?

К счастью, решетка была старая, дряхлая и настолько ржавая, что буквально рассыпалась в пыль под пальцами Дрейка. Он колотил по ней обломком булыжника, и дергал её, и тряс до тех пор, пока один её край не вывалился из крошащейся стены. Дальше дело пошло легче: Дрейк поднатужился и, упираясь здоровым плечом в отогнувшийся край решетки, а ногами — в стенку желоба, выломал из рамы остатки дряхлой конструкции — и услышал, как она с глухим дребезгом провалилась куда-то во тьму.

Он судорожно перевел дух.

Дальше, за решеткой, открылась пустота, которая уходила далеко вверх и вниз — видимо, это и была широкая фундаментальная труба основного дымохода, та самая, которая жалким покосившимся огрызком торчала над крышей здания. Отлично… Вот только насколько она высока? Сумеет ли Дрейк вскарабкаться по её грязным осклизлым стенам до самого верха — ведь внутренние металлические ступеньки или скобы тут наверняка не предусмотрены… Или предусмотрены?

Вывернув голову, он посмотрел вверх. Где-то там, далеко впереди, над ним серел светлый, едва различимый на таком расстоянии кружочек неба. Дрейк мысленно застонал — слишком высоко! Тут ярдов двадцать… ему ни за что не вскарабкаться по отвесной, сужающейся кверху мокрой кирпичной стене без надежной страховки и всяких хитрых альпинистских приспособлений! Что же делать? Если бы тут, внутри трубы, имелась ходовая лестница… Ведь должна же иметься!

Нет. Не должна. Видимо, в былые времена чистильщики спускались вниз по кирпичному жерлу при помощи закрепленных наверху крепких тросов, и металлические скобы в стенах дымовой трубы наличествовали только снаружи. Дьявол! Неужели все-таки придется отступиться? Или… попробовать вскарабкаться? В темноте? По гладкой кирпичной стене? Наощупь?

Дрейк присмотрелся. Он вдруг обратил внимание на слабый свет ярдах в трех над его головой, пробивающийся откуда-то сбоку. Что бы это могло быть? Видимо, в этом месте труба дала трещину, и слабые лучики света несмело просачивались сквозь отверстие в полурассыпавшейся кирпичной кладке. Интересно, насколько велика эта дыра? Если бы Дрейку удалось к ней подняться и выбраться наружу, то… где бы он оказался? Скорее всего — на крыше котельной, ведь эти скудные рассветные лучи и пробиваются сюда именно оттуда, с наружной стороны здания, с улицы.

Черт возьми, почему бы и не попробовать? Три ярда — это не двадцать. Терять-то, по совести говоря, Дрейку все равно нечего…

Он прислушался: шумы, поднятые бритоголовыми возле дверей барака, сюда почти не доносились, но зато стали слышны негромкие голоса со двора — правда, разобрать тему разговоров и отдельные слова по-прежнему было невозможно. Извиваясь, как уж, Дрейк протиснулся по дымоотводу вперед и, вытянув руку, попытался нащупать противоположную стену кирпичной трубы. Это оказалось непростым делом, ибо здесь, почти у основания, труба имела внутренний диаметр около четырех ярдов. Все же Дрейку удалось нашарить какой-то поросший мхом уступ на стене чуть левее; цепляясь за него и за искрошившиеся стыки между кирпичами и превозмогая нудную, вновь внезапно проснувшуюся боль в простреленном плече, он кое-как выбрался из дымоотвода и повис, судорожно прижавшись к стенке трубы, прильнув к ней всем телом с прилипчивостью цепкой подвальной улитки.

К сожалению, в отличие от улитки, у него не имелось широкой, покрытой вязкой и клейкой слизью ноги-присоски на плоском мускулистом брюхе, о чем он впервые в жизни отчаянно и пожалел.

Внизу, под ним, растекалась темнота. Интересно, каково тут расстояние до цоколя трубы — ярда два, три? — спросил он себя. На дне наверняка образовалось болотце от влаги, грязи, плесени, многолетних напластований пыли и натекшей сквозь разлом дождевой воды. Но, по крайней мере, падать будет не очень высоко и, наверно, не очень больно… Хотя зачем мне падать?

Цепляясь за крохотные выступы в полукруглой кирпичной стене, буквально ввинчивая в них пальцы, он осторожно подтянул вверх одну ногу и нашарил носком кроссовка крохотную трещинку меж стыками кирпичей, о которую мог бы худо-бедно опереться.

Вот так. Теперь надо найти следующий выступ, повыше, и уцепиться за него… немного подтянуться… потом подтянуть другую ногу… и прилипнуть всем телом к стене, ощущая, как судорожно колотится где-то в гортани сердце… и опять найти выступ… и вновь повторить все сначала… и снова подтянуться…

Старые, всеми позабытые, растрескавшиеся и расслоившиеся под беспощадным воздействием времени кирпичи предательски крошились под его пальцами. Кладка была неровной и влажной, частично разрушенной, покрытой грибком, поросшей мерзкой и слизистой мохообразной субстанцией. Но до вожделенного разлома оставалось совсем недалеко, Черный Плащ уже видел отверстие в стенке трубы, представляющее собой рваную трещину, обрамленную острыми зубьями арматуры и осыпавшихся обломков: здесь из стены вывалилось разом несколько кирпичей. То ли разрушительная сила воды и ветра была тому виной, то ли разница температур, то ли брак футеровки, то ли кто-то для некой непонятной надобности пробил стену трубы специально — Дрейк не задавался этими вопросами. Главное он уже видел — отверстие было достаточно широким для того, чтобы при известном старании и везении в него возможно было протиснуться.

Он наконец схватился рукой за край разлома. Оставалось совсем немного: только в последний раз подтянуться, утвердиться на краю трещины и протиснуть тело в неровную каменную дыру. И тут очередной обломок кирпича выскользнул из-под руки Черного Плаща и ухнул вниз, в темноту — и летел до дна почему-то куда дольше, чем, до сих пор казалось Дрейку, должен был лететь… Рассыпался где-то внизу с мерзким шмякающимся звуком.

Черный Плащ перевел дыхание. От падения его спасло только то, что рука, из-под которой выскользнул камень, была не опорная, и Дрейк вовремя успел схватиться за соседний кирпич. Черт возьми! А то летел бы он метров пять вниз по трубе следом за горемычным обломком и точно так же размазался бы там по неведомому дну кирпичного цилиндра… с мерзким шмякающимся звуком, ага.

Он глотнул. Поосновательнее утвердился на стене. Два и три раза проверил следующий кирпичный уступ, прежде чем доверить ему тяжесть своего тела. Осторожно подтянулся на руках и выглянул в пролом.

Перед ним открылась крыша котельной — слегка покатая, обитая ржавым, во многих местах покоробившимся железом. До земли было метров десять; здесь, конечно, должна иметься пожарная лестница — но где она и как спуститься по ней, не привлекая к себе внимания снующих по двору бритоголовых? Дрейк кое-как протиснулся в трещину, пожертвовав цепким когтям арматуры часть своей одежды, осторожно выбрался из разлома и, стараясь не поднимать головы, по-пластунски подполз к краю крыши.

Небо над ним было серое, тускловато-белесое, рассветное — но на горизонте громоздились тяжелые мокрые мешки дождевых туч. Внизу, во дворе, как и следовало ожидать, бурлила деловитая недобрая суета. Бритоголовые возились возле дверей барака, которые находились как раз под Дрейком — он мог бы плюнуть кому-нибудь из камуфляжных ребят на голову, если бы захотел. Судя по груде кирпичей неподалеку, работы по разбору стены были почти закончены, бритоголовые готовились вот-вот распахнуть дверь котельной и войти внутрь. Черный микроавтобус стоял чуть поодаль, прятался на границе света и тени, будто осторожный зверь, до поры до времени не желающий никому демонстрировать свою скрытую во мраке прожорливую утробу.

Дрейк огляделся. Что теперь делать? Надо найти лестницу или хотя бы водосточную трубу и спуститься во двор, не привлекая к себе внимания. А потом… Что потом? Через пару минут бритоголовые войдут в котельную и не обнаружат там Дрейка… Что они тогда будут делать? Разблокируют лифт и спустятся в подвал, в лабораторию? Хо-хо, кажется, Антиплащу сотоварищи вскоре крепко не поздоровится… Интересно, чем там сейчас заняты наши остолопы? Все еще пытаются снять с люка неподатливую крышку? Впрочем, черт с ними! Пока бритоголовые будут заняты этими неудачниками, у Дрейка, пожалуй, появится шанс сделать внезапный финт и, раскидав немногочисленную, не ожидающую нападения охрану, героическим броском прорваться к микроавтобусу. Только прежде следует незаметно спуститься на землю…

* * *

— На крыше, — сказала Джоселин одними губами.

— Что? — пробормотала Гейл.

— На крыше. Я видела. Там кто-то был!

Может быть, там действительно кто-то был, а может, Джесси просто отчаянно хотела в это верить, Гейл трудно было сказать — в отличие от девчонки она сидела не возле окна микроавтобуса, а ближе к проходу, и не могла видеть, что происходит на крыше старого кирпичного здания. Но в глазах Джесси яркой искоркой блестела надежда и странное лихорадочное воодушевление; Гейл показалось, что девчонка с трудом удержалась от того, чтобы не добавить торжествующе: «Это папа!»

К открытой дверце микроавтобуса подскочил кто-то из бритоголовых, что-то коротко сообщил стоявшему на подножке Томбу. Тот повернулся к Дровосеку:

— Все готово.

— Стена разобрана?

— Да. Осталось только открыть дверь.

— Отлично. — Дровосек, о чем-то размышляя, постукивал пальцами по приборной доске.

— Вы уверены, что это не ловушка? — хмуро спросил Томб. — И, открыв дверь, мы тут же не огребем под ноги пару шашек тротила?

— Не уверен, — пробормотал Дровосек. — Эти сволочи по-прежнему отмалчиваются… черт знает, что у них на уме! Надо быть готовыми ко всему.

— Может, используем заложниц как прикрытие? Пустим их в барак в первом ряду… Пусть-ка этот проклятый коп, если он и в самом деле там, попробует швырнуть в нас гранату! Ха-ха, клянусь, ему будет полезно увидеть, как я тушу́ сигареты об его ненаглядную дочурку!

Дровосек качнул головой.

— Нет. Рискованно… Девки пусть остаются здесь, выведем их наружу только в том случае, если наш коп действительно выйдет. Никуда они не денутся, дверца салона будет заблокирована, а Кулак за нашими невинными агнцами присмотрит… Верно, дружище? — Он обратил свою жуткую маску в сторону бритоголового Кулака. — Будь начеку и держи девчонку под рукой, понял? Будешь на связи!

Кулак живо подхватился:

— Угу. Да! Понял. Так точно!

Но Дровосек уже про него забыл:

— Томб! Твои парни готовы к штурму?

— Да, босс.

— Борхес здесь?

— А как же. Хотите пересесть в броневик?

— Да как-то я чувствовал бы там себя увереннее… Ну что ж, начнем, пожалуй… Открывайте двери!

* * *

Ржавая эксплуатационная лестница обнаружилась неподалеку по правую руку. К счастью, эта сторона здания находилась за углом, в темноте, в глухом продолговатом закутке возле забора и никого особенно не интересовала; по-прежнему стараясь не поднимать головы, Дрейк медузой перетёк через парапет крыши и, прильнув к лестнице, принялся осторожно спускаться по хлипким ступенькам, надеясь, что под его тяжестью они не обратятся во тлен и прах вот прямо сию секунду… Он оказался в узком ущелье меж стеной котельной и бетонной оградой двора и, пожалуй, мог бы сейчас, никем не обнаруженный, благополучно улизнуть через забор… если бы не Джесси, до сих пор остававшаяся в руках бандитов.

Лестница обрывалась ярдах в двух над землей; чуть помедлив и убедившись, что вокруг все спокойно, Дрейк спрыгнул на землю с высоты полутора метров, прислушался. Кажется, его никто не заметил…

Камуфляжные ребятки находились совсем рядом, за углом, возле железной двери в котельную. Их было с дюжину человек, и при каждом имелась неизменная форма цвета хаки, армейский автомат, кевларовый бронежилет, глухой защитный шлем. Они сноровисто готовились к штурму, занимали позиции возле пока еще закрытой двери в барак в ожидании сигнала к решительным действиям. Прижавшись к стене и прячась за коленом проходящей вдоль угла здания водосточной трубы, Дрейк видел, как распахнулась дверца микроавтобуса, и на асфальт неторопливо ступил человек в солидном черном одеянии. Он был осанист и бесконечно вальяжен, и верхнюю половину его лица закрывала причудливая, раскрашенная черно-ржавыми потеками маска с узкими прорезями для глаз. Железный Дровосек собственной персоной…

К нему тотчас подкатил темный бронированный «джип» — и Дровосек бережно усадил в него свою драгоценную тушку. Ну-ну. Боишься получить шальную пулю в жирное вонючее брюхо, старый негодяй? «Джип» чуть попятился назад, тем не менее не слишком удаляясь от черного микроавтобуса, который, признаться, интересовал сейчас Черного Плаща куда больше. Но стекла зловещего «мерседеса» были покрыты плотной тонировочной пленкой, и Дрейк не мог видеть, что происходит внутри… Есть ли там кто-нибудь? Например, заложницы? Сколько человек их охраняют? Существует ли у Дрейка хоть малейший шанс подобраться к автобусу и попасть внутрь, не вызывая подозрений и не получив при этом пулю в затылок? Что, если, к примеру, каким-то образом оглушить ближайшего зазевавшегося «братка» и натянуть на себя его боевой костюмчик? В этом камуфляже Дрейк будет неотличим от остальных передвигающихся по двору невнятных фигур, а сквозь узкую обзорную щель опущенного «забрала» никто не увидит его лица…

План действий был откровенно рискованный и дурацкий, но, пожалуй, при известном везении все же не лишенный вероятности на успех — по крайней мере, ничего более оригинального и умного Черный Плащ сейчас придумать не мог. Если бы только ему представился благоприятный для нападения момент, и кто-нибудь из бритоголовых подошел бы к Дрейку достаточно близко… и не трепыхался бы, и не пикнул бы в ту секунду, когда некий супостат внезапно набросится на него из-за угла, и покорно позволил бы себя побороть, и не поднял бы тревогу, и не открыл бы беспорядочную пальбу во всех направлениях, и вообще вел бы себя как вежливый и благовоспитанный пай-мальчик… Ну да.

Шансы на все это были минимальны. Но это были хоть какие-то шансы…

Черный Плащ прижался к стене.