В лабиринте кривых зеркал (джен)

Ножки кресел были очень жесткие.

Дрейк сумел прочувствовать это сполна. Пока микроавтобус трясся по вечерним, залитым светом реклам сен-канарским улицам, пленник по-прежнему лежал на полу салона, в проходе меж рядами сидений — и каждый толчок автомобиля отзывался болью в его и без того истерзанном теле. Бритоголовые ребята о чем-то негромко переговаривались над его головой и лениво похохатывали, кто-то хрустел чипсами, сминая в руке пакет из фольги; в салоне пахло пивом, и кисловатой отрыжкой, и какой-то мерзостно-сладковатой гнильцой, словно где-то под ближайшим креслом был спрятан небольшой духовитый трупачок.

— Очухался, коп?

Черный Плащ осторожно скосил глаза. Томб, сидевший на переднем пассажирском сиденье, повернулся вполоборота и смотрел на пленника, самодовольно ухмыляясь. В руке его по-прежнему поблескивал табельный пистолет Дрейка.

— Ну-ка, Бура, обыщи его. Может, еще чего интересное найдем.

Кто-то наклонился над Дрейком, и чьи-то шустрые пальцы принялись бесцеремонно шарить по его карманам. Черный Плащ вздрогнул от отвращения и нервно отпрянул — чтобы тут же стукнуться плечом об острый угол металлической подножки.

— Ну-ну, спокойно, без судорог. — Томб предостерегающе взвел курок. — Будешь дергаться — придется пристрелить тебя прямо здесь и сейчас. А жаль! Ведь ты мог бы пожить еще пятнадцать минут. Да и неохота марать твоими мозгами обивку салона.

Над головой Дрейка заржали. Он был слишком слаб и растерян, чтобы отвечать и сопротивляться… Голова по-прежнему кружилась, его мутило, в избитом теле ощущалась каждая косточка — даже из тех, о существовании которых Черный Плащ до сих пор и не подозревал. Добыча его конвоиров оказалась невелика: несколько смятых банкнот, полицейский жетон, удостоверение ШУШУ, надорванный пакетик мятных леденцов, записная книжка… Томб хмуро покрутил все это в руке и спрятал за пазуху: под его серым пиджаком — предсказуемо! — оказалась знакомая зеленовато-коричневая камуфляжная форма.

Собравшись с силами, Черный Плащ кое-как приподнялся и сел на полу, прислонившись спиной к основанию ближайшего кресла. Закрыл глаза. Спросил хрипло:

— Куда вы меня везете?

— А тебе не все ли равно? Скоро прибудем, не переживай. Сиди пока… наслаждайся жизнью, герой!

Водила — смуглый мексиканец с усами черными и блестящими, будто намазанными ваксой — вдруг резко дал по тормозам и рывком швырнул микроавтобус к ближайшей обочине. Хрипло выругался сквозь зубы.

Томб обернулся к нему:

— Что такое, Гайес?

— Проезд по Вилледж-плейс закрыт — ремонтные работы. По этой дороге мы не доберемся до залива. Надо давать в объезд.

— В объезд? Слишком далеко… Ладно, черт с ним! — Томб секунду поразмыслил. — Сворачивай направо, тут тоже местечко достаточно глухое… Промышленная зона! Труп можно и здесь утопить.

Они разговаривали о пленнике, совершенно его не стесняясь, так, словно Дрейк уже был трупом. В хорошенькое положеньице он угодил, нечего сказать… Но, по крайней мере, он был не связан, руки его оставались свободными… хотя, по совести говоря, что он, слабый и избитый, мог в одиночку сделать против пятерых вооруженных громил? Дрейк закусил губу: неужели это — конец? Вот и в самом деле конец? Завершились его трепыхания... Его сейчас пристрелят — из его же собственного пистолета! — засунут тело в мусорный мешок, привяжут к нему камень и сбросят в воду, чтобы замести следы. И никто никогда ни о чем не узнает, никто и никогда его не найдет. И все его усилия, отчаянный риск и глупые потуги установить истину в итоге окажутся безнадежными и напрасными… Диск с программой остался у мерзавца Прэтта, и рано или поздно его убийственный "проект ВОРГ", разумеется, будет завершен и перейдет в полное ведение ВАОН. И кто, ну вот кто теперь отважится влезть в это дело, вывести прохиндеев на чистую воду и помешать свершиться неизбежному? Гризликов? Хоутер? Они ни сном ни духом об этом не ведают и не знают, никаких подозрений насчет криминальной деятельности Прэтта у них нет, ни тот, ни другой не видели того, что удалось увидеть Дрейку. Да что там: никто не видел того, что удалось увидеть Дрейку! А теперь камуфляжные ребята, конечно, приложат максимум усилий к тому, чтобы он никогда и никому не сумел об увиденном рассказать…

Скрежетнули тормоза. Микроавтобус со скрипом остановился.

— Приехали, — буркнул Гайес. — Дальше дороги нет.

Дверца салона с шумом откатилась. Камуфляжные пареньки засуетились. Кто-то пнул пленника сапогом в бок.

— Давай, выходи, конечная.

Деваться было некуда: Дрейк, с трудом принуждая к повиновению деревянные, затекшие руки-ноги, медленно выбрался из салона. Время, наверное, подходило к одиннадцати часам вечера, небо было затянуто пеленой туч, и на глухой безлюдной улочке оказалось совсем темно — лишь чуть поодаль, помаргивая, горел единственный унылый фонарь. Слева и справа тянулись глухие каменные заборы с кое-где осыпавшейся кирпичной кладкой. Впереди поперек дороги лежала большая бетонная балка, и на ней стоял ржавый облупившийся знак-«кирпич»: «проезд запрещен».

Томб поежился. В мутном желтом свете фонаря его обезьянья физиономия казалась особенно отвратительной.

— Надо бы поближе к берегу подойти… Не тащить же потом труп полмили на закорках. Пускай сам ножками топает. Только смотрите в оба, парни — этот полицейский хорек ловко умеет нырять в крысиные щели, не забыли?

Кто-то захихикал. Кто-то ткнул Дрейка резиновой дубинкой в затылок.

— Ну, пошел, пошевеливайся!

Дрейк побрел, пошатываясь, едва переставляя ватные, негнущиеся, непослушные ноги — куда-то по узкой улочке, вдоль стены. Местность казалась ему знакомой, буквально на днях он видел точно такие же глухие стены высоких зданий, и такие же сетчатые заборы, и ржавые железные конструкции, и груды строительного мусора… Свет помаргивающего фонаря освещал табличку на стене ближайшего строения: «Кроу-лейн, 17». Ну, конечно! Приснопамятная Кроу-лейн, где они с Лунным Ветром пару дней назад ловили Антиплаща… Старая верфь. Безлюдное, зловещее, действительно «глухое местечко», тут не поспоришь…

Да, да, точно. Вот за этим поворотом начнутся монтажные цеха, а чуть дальше — доки, эллинги и грузовые причалы. Дрейк внутренне собрался… Если бы бравые камуфляжные ребята на минуточку, вот хотя бы на секундочку отвлеклись, то… то что? Куда ему тут бежать, где прятаться? Со всех сторон — слепые кирпичные стены… ни люков, ни лазеек в заборе, ни прочих «крысиных щелей» тут нет… Или есть? Конечно, есть, есть, только Дрейку — увы! — ничего про них не известно.

Томб, державшийся позади, чуть поодаль, наблюдал за пленником внимательно, искоса, едва заметно посмеиваясь. Презрительно посверкивая золотым зубом.

— Чего лицом посерел, не хочется подыхать, коп, а? А вот не надо было лезть не в свое дело, кто тебя просил? Погеройствовать захотелось, удаль свою молодецкую показать? До сильных мира сего докопаться? Перед начальством выслужиться? Ну-ну.

— Заткнись, — хрипло бросил Черный Плащ через плечо. Чего они от него ждут? Страха, слез, мольбы о пощаде? Черта с два! Пусть он лишен возможности к сопротивлению, пленен и избит, но эти подонки не увидят его сломленным и униженным, жалко корчащимся в пыли и лижущим их грязные ботинки. — Не тебе меня жизни учить, мразь. Я ни о чем не жалею. Не сумел я вас, сволочей, достать, хоть и пытался — ну так другие достанут. Свое получите, не сомневайтесь.

Он старался не смотреть в сторону Томба, но прямо-таки шкурой чувствовал устремленную ему в спину мерзкую издевательскую ухмылку.

— Ну, ты-то этого все равно не увидишь. И солнышка больше никогда не увидишь, и на рассвет не полюбуешься, и горячего кофейку не выпьешь, и утреннюю газетку не почитаешь… И папку детки твои сегодня с работы не дождутся… — Томб хмыкнул: вроде бы с пониманием и сочувствием, но в действительности — так паскудливо и откровенно глумливо, что Дрейка передернуло с головы до пят. — Есть они у тебя вообще, семья и дети-то, а? Или ты весь с макушки до пяток в борьбе с нами, сволочами, погряз, в ущерб простым человеческим интересам и личной жизни?

Семья и дети… Зак и Джоселин! Не совсем семья в общепринятом смысле этого слова — но те, понимающие, близкие и бесконечно родные люди, которых Черный Плащ уже железобетонно привык считать семьёй. Горло у Дрейка болезненно сжалось… Если Томб пытался нащупать его уязвимое место, то, похоже, ему это удалось.

Черный Плащ остановился — возле стены какого-то склада, прямо под судорожно агонизирующим фонарем, который то вспыхивал, то гас — но тут же опять вспыхивал, потрескивая, рассыпая голубоватые искры, упрямо не желая умирать. Камуфляжные ребята тоже остановились — и стояли теперь полукругом в нескольких шагах позади пленника: кто-то курил, сплевывая на асфальт, кто-то небрежно пожёвывал жвачку, кто-то просто переминался с ноги на ногу, лениво позёвывая и прикрывая рот рукой. Наверно, все они хотели побыстрее закончить с затянувшейся расправой и вернуться по домам, в уютное жилое тепло, к чипсам, пиву и бейсбольному матчу по спортивному каналу. Дрейк оперся ладонью о стену — руки его дрожали от глухой, горько раздирающей грудь бессильной ярости. Надеясь унять эту постыдную дрожь, он судорожно вцепился пальцами в серые камни — влажные кирпичи крошились под его рукой, точно сухой бисквит.

Скорей бы все это кончилось, вдруг мелькнуло у него в голове. И мысль эта его ужаснула… Неужели он настолько раскис, утратил последнюю надежду и волю к жизни, что в порыве отчаяния готов сдаться, сложить лапки и покорно призывать старуху Костлявую? Ну уж нет...

— Гады, — сказал он негромко, так презрительно, как только мог: голос его предательски дрожал, срывался и отказывался повиноваться. — Стервятники. Поганое палачьё! — Он обернулся и отыскал глазами Томба — тот, небрежно поигрывая пистолетом, стоял неподалеку и улыбался криво, насмешливо, как-то очень сволочливо. — Ну, давай. Стреляй, гнида, убей наконец вонючего копа, твоя взяла. Чего ты ждешь?

Томб лениво почесал подбородок. Глаза у него были холодные и равнодушные, абсолютно безжалостные, как нельзя лучше отражающие всю гнусную сущность его фамилии… или это вовсе не фамилия, спросил себя Дрейк, а всего-навсего такое вот милое и веселое дружеское прозвище?* Ну да, ну да. Из глаз Томба на него смотрел смертный холод и вечный безучастный покой отверстой могильной ямы.

— Рано, коп. Мы еще до берега не дошли… Ты думал, все будет легко, быстро и безболезненно, да? Как бы не так. Пристрелю тебя тогда, когда я этого захочу, а не по твоей вшивой команде, понял? Так что давай, топай, не расслабляйся. Впрочем, — сплюнув, Томб прищурился, — могу тебе вот прям щас ногу или руку продырявить, раз уж тебе так не терпится. — Он поднял пистолет и медленно, с нарочитой тщательностью прицелился в Дрейка: сначала — в лоб, потом — в плечо, потом спустился ниже, к правой ноге, точно выбирая подходящее место для первого выстрела. — Проверим его на прочность, парни, ага?

Камуфляжные ребята, ухмыляясь, неуверенно переглянулись.

И в этот момент моргающий фонарь над головой внезапно погас.

Совсем.

И со всех сторон разом навалилась шепчущая ночная темнота, начиненная неверными тенями и смутными силуэтами…

Это был шанс. Единственный для Черного Плаща шанс на спасение.

Не позволять же этим мерзавцам тащить его на убой покорно и бессловесно, точно свинью на живодерню! Ни на что особенно не надеясь и ни о чем уже не думая, Дрейк резко наклонился и боднул ближайшего конвоира головой в живот.

Вероятно, ему просто повезло. На какое-то мгновение его недруги растерялись… Они абсолютно не ожидали от слабого, измученного, загнанного в угол пленника такой прыти — и те две секунды, пока до них доходило все происходящее, в буквальном смысле спасли Черному Плащу жизнь. Парень, которого Дрейк отчаянным броском разъяренного быка боднул в живот, не удержавшись на ногах, со сдавленным воплем повалился на асфальт. Дорога на мгновение освободилась — и Черный Плащ, не раздумывая, бросился бежать: рывком, вбок, вдоль забора, уходя в темноту.

— Стой, сука!

Позади грянули выстрелы.

Резкая, жгучая боль внезапно ударила его в плечо, и пронзила насквозь, и на мгновение в глазах его потемнело… Но он не упал… Не упал! Он метнулся за поворот забора, слыша за собой ругательства и топот ног, и еще за один поворот, и перескочил груду каких-то бетонных плит с торчащими зубьями арматуры, и внезапно всем телом налетел на стальную решетку, перегораживающую проход. Заперта. Она была заперта! Он метнулся в сторону, вдоль решетки, лихорадочно ища глазами выход, нащупывая дорогу, но расстояние между ним и погоней значительно сократилось…

— Вот он!

Преследователи были совсем близко. Только не останавливаться, приказал себе Дрейк, только не останавливаться… По правую руку от него тянулся высокий забор, составленный из стальных решетчатых секций, по левую — бесконечная стена какого-то цеха, и не было выхода из этой коварной кишки, не было спасения, и погоня наступала ему на пятки…

Они загнали его в угол двора, на груду бетонных плит, лежащих возле стены, и тут нога Черного Плаща предательски подогнулась, он споткнулся, упал, покатился по куче обломков и строительного мусора, спасаясь от пули, которая раздробила кирпич буквально в дюйме от его кроссовка. На какую-то секунду груда бетона скрыла его от глаз преследователей, и за эту секунду он успел увидеть трещину: увидел только потому, что, скатившись с бетонной плиты, почти нырнул в неё носом. Трещина вела вниз, под стену, в черноту, в неизвестность, но раздумывать было некогда, и Дрейк пополз в неё, извиваясь всем телом, в кровь обдирая пальцы, локти, колени. Щель резко заворачивала влево, и он успел скользнуть за поворот — и вдруг потерял опору и полетел куда-то вниз, во мрак, по каким-то не то ступеням, не то выступам в стене, растопырив руки — и грянулся на засыпанный битым стеклом и штукатуркой бетонный пол. От удара у него потемнело в глазах, и острой болью отозвалось подстреленное плечо, но анализировать свои ощущения было некогда — он кое-как поднялся и, прихрамывая, побрел в глубину подвала, отыскивая дорогу наощупь, то и дело спотыкаясь о какие-то обломки и железные трубы, петляя меж непонятными бесчисленными углами и каменными перемычками, карабкаясь по мокрым бетонным ступеням…

Где-то позади, в темноте, с громким стуком и шорохом осыпались по стене потревоженные камни, послышались тяжелые шаги, вспыхнули лучи фонариков. Бритоголовые нашли трещину под стеной…

Дрейк старался производить как можно меньше шума. Он шел по лабиринту почти невидимых в темноте подвальных секций, придерживая рукой левое — раненное — плечо, чувствуя, как просачивается сквозь пальцы теплая липкая струйка. Что, если он оставляет за собой кровавую дорожку? Ему нужно было спрятаться, затеряться в глубине подвала, раствориться в темноте: шансы на спасение не казались особенно велики, но подвал был обширен, состоял из множества сообщающихся отсеков и был погружен в непроглядный мрак, и страх, сжимающий сердце Черного Плаща, то и дело сменялся приливом лихорадочной нездоровой энергии, а отчаяние — зыбкой мучительной надеждой…

Внезапно Дрейк споткнулся о попавшийся под ногу камень — и захромал сильнее… Черт побери, только этого не хватало! Ему не уйти от погони — раненному и хромоногому… Он судорожно прислушался, преследователи были где-то недалеко, Дрейк слышал их голоса и шаги, доносящиеся из темноты: кто-то хрипло ругался чуть в отдалении. Черный Плащ осторожно шагнул вперед и вновь наступил на какие-то обломки… Он наклонился и пошарил перед собой руками — перед ним была груда битого камня, кирпичей, стекла, штукатурки, еще какого-то строительного мусора, небрежно сваленного возле стены. И тогда Дрейк опустился на колени — и, не раздумывая, начал зарываться в этот мусор, лихорадочно разгребая верхний слой битых кирпичей — зарываться, как крот, осторожно оттаскивая в сторону камни, доски, куски штукатурки и кирпичную крошку, все глубже и глубже уходя в мусор; забился в раскопанную ямку и постарался, как мог, засыпать себя сверху штукатуркой и обломками кирпичей. Замер, вновь услышав голоса и шаги — совсем рядом, в соседнем отсеке.

Они искали его. Тщательно обшаривали все углы и подозрительные места: их торопливые шаги и раздраженные голоса то удалялись, то приближались, начиная звучать чуть ли не над ухом. Он не шевелился и старался даже не дышать, хотя мелкая меловая пыль забивалась ему в ноздри и в горло, и он опасался, что вот-вот не выдержит и чихнет. Сердце его колотилось так громко и суматошно, что Дрейку казалось: бритоголовые не могут не услышать этот оглушительный стук. Да, да, наверняка услышат — если хотя бы на секунду перестанут бубнить и переругиваться между собой и как следует напрягут слух…

— Дьявол! Куда он делся?

— С-сука! Опять нырнул в крысиную щель!

— Прэтт взбесится, когда узнает…

— Он сдохнет, парни! Я его подстрелил! Видели кровь на асфальте?

— А если не сдохнет?..

Кто-то подошел совсем близко, и по куче мусора запрыгал луч фонарика. Дрейк затаил дыхание. Секунда тянулась томительной вечностью… силы небесные, разглядел бритоголовый что-нибудь живое под мертвой грудой обломков, штукатурки и битых кирпичей, или нет? Разглядел, или нет? Шаги приблизились… Черный Плащ всем телом вжался в камни и услышал шорох и похрустывание прямо над собой: какая-то тяжесть навалилась на него сверху — кто-то из камуфляжных ребят поднялся на груду мусора, должно быть, для того, чтобы заглянуть по другую её сторону. Дрейк совсем перестал дышать…

Бумс! Что-то ударило сверху по камням — еще раз, и еще… Черный Плащ понял, что кто-то колотит по мусору палкой: просто так, или с какой-то определенной целью, Дрейк сказать затруднялся. Над кучей поднялось облако пыли, и в горле Дрейка невыносимо запершило… Очередной удар палки угодил ему аккурат по ребру, но он — каким-то чудом! — сумел стиснуть зубы и удержать крик — и не шевельнулся… Не вздрогнул, не издал не звука. Простреленное плечо вновь вспыхнуло нестерпимой болью, он чувствовал, как из раны сочится кровь, и рука немеет, становясь чужой, ненастоящей, словно бы набитой старыми тряпками — но, собрав волю в кулак, по-прежнему лежал не двигаясь, сдерживая панический ужас, почти не дыша… и тяжесть, что стояла на его спине, наконец отступила, он услышал хруст штукатурки под грузными шагами и понял, что бритоголовый, колотивший его палкой, все-таки сошел с груды мусора на пол подвала.

— Нет тут никого… Надо было сразу его пришить, уж дотащили бы до берега как-нибудь… Чего ты тянул, Томб? Ну чего тянул, а?!

— Заткнись! — Это был ледяной голос Томба. — Ищите, он где-то здесь, в подвале! Он не мог далеко уйти!

— Найдешь иголку в этих катакомбах… Прэтт головы с нас снимет, если узнает, что мы его упустили! И повесит за уши на веревку сушиться!

— Хватит ныть, Хорёк! Посмотрим в другой стороне. Он где-то здесь, говорю вам! Затаился, с-сука… Вонючий коп, не уйдет! Не уйдет, сукин сын, мразь, сучара! Черт, была бы у нас собака…

Голоса отдалились. Затихли где-то в глубине подвала шаги, унося с собой страх, смертельную угрозу и лучи фонариков — и настала тишина, и окутала все вокруг непроглядная холодная темнота, накрыла окружающее мягкой широкой лапой…

И только тогда Дрейк позволил себе лишиться чувств.

* * *

— Да, Терренс? Да. Тело Холдера отправили в морг… Причина смерти — слепое огнестрельное ранение головы в лобной области. Пулю еще не извлекли? Пусть передадут на баллистическую экспертизу… А гильза? Так. Из-под десятимиллиметрового патрона «смит-вессон»? Предположительно выпущена из пистолета «глок-23»? Стреляли с близкой дистанции? Метра три-четыре максимум? Ясно… Запросите данные компьютерного центра… А, уже? Карта доступа за номером 12894 отметилась дважды за прошедший вечер: на проходной — в 20.36 и у грузового выхода — в 21.27… Д-да, это его номер. Хорошо. Выясняйте. Постарайтесь побыстрее. — Хоутер повесил трубку и, с трудом преодолевая желание в очередной раз протереть и без того оттертые до блеска, идеально чистые очки, взглянул на Прэтта и Сару Беллум, в мрачной задумчивости сидевших в глубине кабинета.

Стрелки часов только что перевалили за полночь. Хоутер пришел в ШУШУ к половине десятого, чтобы встретиться с Дрейком и выслушать его рассказ о какой-то свежедобытой, довольно-таки маловразумительной «информации» — но вместо Черного Плаща его ждал здесь небольшой шок… Он обнаружил разгром в лаборатории, Прэтта, привязанного скотчем к креслу, но уже почти сумевшего освободиться, и распростертую на полу Сару Беллум, которая к этому времени едва-едва начала приходить в себя. Пришлось звонить в управление и поднимать тревогу, оказывать первую помощь пострадавшим и вызывать следственную группу… Первые выводы о произошедшем были странны, очень неожиданны и… и… Нет, сказал себе Хоутер, я не стану делать сейчас необоснованные предположения. Я не могу, не имею права делать сейчас необоснованные предположения. Да ладно, я не то что необоснованные, я любые предположения попросту боюсь сейчас делать.

Особенно после того, как внизу, возле грузового выхода, был обнаружен труп охранника, Фрэнка Холдера, убитого выстрелом в голову практически в упор. Из табельного пистолета модели «глок-23».

Это было уже слишком. Хоутер улучил минутку и увлек слегка ошалевших от всего произошедшего Прэтта и Беллум в свой кабинет — для того, чтобы они могли выпить по чашке кофе, собраться с мыслями и элементарно прийти в себя после пережитого потрясения.

— Господин Прэтт, прошу вас, расскажите еще раз все по порядку.

Прэтт имел вид человека, смертельно истерзанного всем произошедшим в целом и бесконечными назойливыми расспросами в частности. Его грузная фигура, освобожденная от остатков скотча, напоенная кофе и успокоительным и втиснутая в мягкое удобное кресло, тем не менее, казалось, прямо-таки излучала сердитое неудовольствие, неугасающее раздражение и брюзгливую укоризну. Он тяжело, устало вздохнул — и Хоутеру примерещилось, что он борется с желанием вымученно закатить глаза.

— Послушайте, Хоутер, я уже рассказывал все это три раза. Сначала — охраннику. Потом — этому идиоту из управления. Потом еще каким-то зевакам, которые вообще, по-моему, никакого отношения ко всему этому делу не имеют… Мне не доставляет никакого удовольствия вспоминать все произошедшее снова, и снова, и снова! Ну хорошо, — он с силой потер ладонями щеки, — хорошо, так и быть, я повторю все еще раз, заново — ей-богу, только из уважения к вашим сединам… Я пришел в лабораторию к мисс Беллум около восьми часов вечера: мы договаривались встретиться, чтобы я мог забрать диск с «искусственным интеллектом» и всю документацию к нему… Ведь так, мисс Беллум?

Сара Беллум сидела чуть поодаль в глубоком кресле, поджав губы, глядя прямо перед собой — голова её была перебинтована, на коленях лежали разбитые очки. Болезненно морщась, она нервно потерла длинными пальцами виски.

— Да, да… все так, господин Прэтт.

— Но, не успели мы толком обговорить все детали, как в лабораторию ворвался этот ваш агент… Черный Плащ… и начал нести какую-то фантастическую чушь про каких-то не менее фантастических роботов. Я сразу подумал, что он не в себе… но что я мог сделать? Он требовал отдать ему программу с диском… молол какую-то чепуху о боевых модулях, о всемирном заговоре, о Комиссии по правам человека… а потом принялся угрожать нам оружием!

— Угрожать? — переспросил Хоутер. — Оружием? Это правда, мисс Беллум?

— Д-да…

— Вы видели, как Черный Плащ достал пистолет?

Сара Беллум беспомощно оглянулась на Прэтта. Губы у неё задрожали.

— Я… д-да… я видела у него в руке пистолет… он… он хотел… Я не знаю! Он действительно говорил что-то о роботах, о каких-то боевых машинах… требовал прекратить разработки… Я не поняла… Мистер Хоутер, я… я плохо помню произошедшее… Меня ударили по голове…

— Кто ударил, мисс Беллум?

— Я… не знаю. Простите, я не могу этого сказать, мистер Хоутер. Черный Плащ, он… он стоял рядом со мной… он что-то сказал мне, но я… не помню. Потом… меня ударили. Но я не видела нападавшего…

— Зато я видел, — хмуро буркнул Прэтт. — Это был ваш агент. Да, да, Хоутер, понимаю, вы удивлены. Я, знаете ли, тоже был удивлен. Этот… Черный Плащ вел себя, как… как ненормальный! Сначала угрожал мне на словах, потом выхватил пистолет, как уже сказала мисс Беллум… И при этом болтал какую-то несусветную чепуху…

— Так. Сначала он оглушил мисс Беллум, а потом — вас, я правильно понимаю? И привязал вас к креслу?

— Да! — Прэтт нервно пощупал затылок. — У него была резиновая дубинка. Хотя я тоже вряд ли сумею описать все в подробностях, Хоутер, поймите, я был в таком состоянии, что не слишком понимал, что к чему. Я… я никак не ожидал нападения, знаете ли, тем более от вашего агента. Никак не ожидал такого подлого удара исподтишка… У меня был шок! Я… выключился на какое-то время… Когда я очнулся, в лаборатории уже никого не было, а кругом царил бедлам и разгром. Я попытался освободиться… А потом пришли вы! А он, этот ваш Черный Плащ, исчез… вместе с, черт побери, моей честно купленной компьютерной программой для оснащения пылесосов… Ну вот зачем? Зачем, скажите на милость? Зачем ему мог понадобиться этот проклятый диск, а?

Хоутер был мрачен.

— Это все очень странно. Очень, очень странно, если не сказать — невероятно… Черный Плащ… я не знаю, чем он в этом случае руководствовался, и что заставило его так поступить, но, раз он взял этот диск, значит, у него были на то какие-то свои соображения. Он говорил мне, что у него есть важная информация касательно… касательно вашей фабрики, господин Прэтт.

Прэтт раздраженно фыркнул.

— Важная информация, да ну? Смешно… Интересно, что именно он вам говорил?

— Этого я не могу вам сказать.

— Ладно. — Прэтт устало откинулся на спинку кресла. — Я сам вам скажу. Он нес какой-то бред насчет секретной лаборатории, спрятанной в подвале моей фабрики… о боевой машине… о чуть ли не мировой террористической угрозе… это была речь сумасшедшего! Да, сумасшедшего. Самого настоящего психопата, Хоутер! Вот скажите, какие-нибудь доказательства своих слов он вам предоставлял, а? Ну какие? Да ради бога, приходите ко мне с обыском хоть завтра, сами убедитесь, что нет у меня ни зловещих роботов, ни секретных лабораторий… а вот этой украденной программы мне действительно жаль. Тем более что мисс Беллум собственноручно уничтожила все свои наработки по этой теме и вряд ли сумеет теперь эту программу восстановить — по крайней мере, в ближайшее время. Да кто знает, может, этот ваш Черный Плащ сам работает на ВАОН, а? Зачем он разгромил лабораторию? И куда он так бесследно исчез с моим диском? Я знаю, вам неприятно это слышать, но вывод напрашивается сам собой: он… этот ваш агент попросту спятил. Съехал с катушек на почве увлечения нездоровыми фантастическими фильмами — это в лучшем случае, да. А в худшем… извините меня, конечно, Хоутер, но вы определенно пригрели в ШУШУ ядовитую змею!

Хоутер сидел, сгорбившись над столом, уронив на руки взлохмаченную седую голову. Да. Прошедшие два часа определенно состарили его лет на двадцать.

— Боюсь, он и в самом деле выглядел в последнее время нездоровым, — пробормотал он себе в нос.

— Ничего удивительного, — угрюмо заметил Прэтт. — Он мне сразу, еще при первом знакомстве показался слегка… неуравновешенным.

Хоутер поднял голову.

— Знаете, господин Прэтт, у Черного Плаща, э-э… достаточно непростой характер, но я всегда мог доверять ему как самому себе… даже больше, чем самому себе. Черный Плащ — двойной агент? Нет, это… это немыслимо, невероятно, этого просто не может быть! Признаюсь вам, для меня очень трудно… да что там, абсолютно невозможно поверить во все произошедшее.

Прэтт поджал губы.

— Вы, конечно, сколько угодно можете не верить ни мне, ни мисс Беллум, Хоутер, но вы в любом случае должны верить фактам. А факты — вещь упрямая, знаете ли. И они выглядят… настораживающе. Мягко говоря. Насколько я понял, пропал не только мой диск, но и еще какие-то важные бумаги из сейфа… Ведь так, мисс Беллум?

Сара Беллум судорожно кивнула.

— Да… да! Мистер Хоутер! — Она всхлипнула. — Это… ужасно! Пропали все мои разработки! Мой… мой САДИСТ! Спектрально-Автоматический Детектор Изображения Смешанного Типа. Я только что закончила чертежи этого проекта, и… и вот... А ЧВАК тоже находился в стадии тестирования… ЧВАК — Чрезвычайно Важный Антигравитационный Компонент, я предполагала использовать его в новом сверхмощном двигателе для инновационной модели беспилотных летательных аппаратов.

Хоутер вздохнул.

— Понятно… ЧВАК, значит… А еще что?

— ПАУК — Пусковая Автоматическая Установка-Координатор… ЦАПЛЯ — Ценный Агрегат-Производитель Лабораторных Ядов. И, самое-то главное — СОПЛИ! СОПЛИ — секретный, чрезвычайно важный проект… информация о нем ни в коем случае не должна была выйти за стены нашей лаборатории!

— Э-э… да. Сопли, разумеется, это важно…

— Вы не понимаете! СОПЛИ — это Саморегулирующийся Отлично Парализующий Лазерный Излучатель! Это… новый вид боевого снаряжения, разработка практически стратегического значения! — Сара Беллум в отчаянии заломила руки. — И это далеко не все из похищенного, мистер Хоутер! Пропало еще кое-что по мелочам…

Прэтт, сложив руки на животе, сочувственно покачал головой.

— Ай-яй-яй, Хоутер… Какой скандал для вашего отдела! Как вы могли такое допустить, а? Проглядеть… не обратить внимания… проявить преступную халатность… Что на все это скажет Косуэлл? А что начнется, когда обо всем пронюхают журналисты? Это же просто представить страшно… Один из ваших агентов… ваших лучших агентов, насколько можно понять из ваших слов… оказался предателем и вором, последней мразью… даже хуже — убийцей, застрелившим ни в чем не повинного человека, пытавшегося его остановить! Вы, конечно, меня извините, мой друг, но, похоже, вы все эти годы доверяли тому, кому доверять абсолютно не следовало бы! А теперь…

Под взглядом Хоутера он замолчал.

— И все-таки давайте не будем делать поспешных выводов, господин Прэтт. Прежде, чем вынести окончательный вердикт, нужно найти Черного Плаща и выслушать то, что он имеет сказать по этому поводу. — Хоутер вновь поднял трубку звякнувшего телефона. — Терренс? Что у вас? Нет, не могу… Нет, я не могу до него дозвониться! Не доступен… Да! Найдите мне его, Терренс! Как можно скорее, да. Это не только приказ, но и… и моя личная просьба. Именно! Поднимите по тревоге все свободные патрули, перекройте дороги, прочешите весь город! Из ШУШУ похищены важные документы… Ситуация чрезвычайная… Я знаю. Я понимаю. Преступник вооружен, да. Да! Вооружен и очень опасен…

__________________________

* Томб (англ. Tomb) — могила