Один вечер (гет)

Весь день Гермиона провела как на иголках. Гарри явно ведёт какую-то игру, и цель её непонятна.

В обед к ней неожиданно прилетела сова.

«Гермиона, сегодня в аврорате устраивают в мою честь вечеринку. Я хочу, чтобы ты пришла. Встреча в 19:00, форма парадная.

Гарри.

P.S. Ты мне очень нужна».

Гермиона задумчиво опустила письмо на стол. Вечеринка в аврорате в честь Гарри? Так странно и неожиданно.

Идти, конечно, надо, хоть её постоянные отлучки уже раздражают Макгонагалл. Зачем она нужна Гарри? И готова ли к столь явной демонстрации их отношений? Впрочем, что за ерунда, они ведь давние друзья, никто не удивится её присутствию. А вдруг Гарри что-нибудь выкинет? В последнее время она стала опасаться его стремительных поступков. Впрочем, в этом весь Гарри — примет решение и несётся на всех парах.

* * *

На входе в аврорат её встретил давешний молодой светловолосый аврор, который представился Хьюго и сообщил, что ему выпала честь проводить мисс Грейнджер в зал. Гермиона слегка расстроилась, что Гарри не пришёл сам. Аврор всю дорогу пялился на неё, как на секс-бомбу, хотя парадная мантия скрывала всё, что могло бы вызвать гипотетический интерес.

Они вошли в зал, украшенный флагами. На стене красовалась и искрилась огромная красно-золотая надпись: «Поздравляем, Гарри Поттер!» Зал был полон народу, казалось, пришли все сотрудники министерства и аврората. Гарри что-то задорно говорил в толпе авроров, среди которых Гермиона узнала Дженкинса. Все улыбались, смотрели на Гарри и выглядели очень довольными. Он что-то сказал, раздался взрыв хохота, Дженкинс дружески похлопал его по плечу.

Гермионе вдруг стало не по себе. Она шла сюда, полагая, что будет молодёжная вечеринка, а попала на светский раут. И застыла в нерешительности.

— Мистер Поттер! — вдруг позвал Хьюго.

Гарри увидел их; извинившись, вышел из толпы навстречу Гермионе.

— Наконец-то, — улыбнулся он. — Спасибо, что пришла.

И вдруг поцеловал её прямо в губы.

— Гарри, что ты делаешь? — прошипела Гермиона, нервно оглядываясь, — все смотрели на них.

— Верь мне, хорошо? Это нужно, — тихо проговорил он. — Сейчас я тебя представлю всем этим людям. Будь посмелее. — И, взяв её за талию, подвёл к толпе авроров.

— Вы все жаждали познакомиться с мисс Гермионой Грейнджер, вот и она, — сказал Гарри непринуждённым тоном.

Авроры почтительно поздоровались. Кто-то спросил, чем она планирует заниматься после школы, Гермиона ответила, что собирается посвятить себя законодательству.

— Современная правовая база значительно устарела и требует перемен, — заявила она.

— Например?

— Например, взаимоотношения между магическими народами почти не регулируются основным законом, а лишь традициями и устоями, подчас не имеющими отношения к реальности. Сохранение старых порядков угрожает развитию.

— Отличная смена нынешним дилетантам! — восторженно произнёс один из авроров.

Гарри с гордостью улыбнулся.

Потом появился Кингсли и произнёс речь, в которой поздравил Гарри и ввернул, что в сегодняшних политических реалиях как никогда нужны такие смелые и целеустремлённые люди на ключевых постах.

Присутствующие отреагировали неоднозначно, словно Кингсли сказал это с иронией. После своей речи Кингсли быстро ушёл, провожаемый разноречивыми взглядами.

Гермиона увидела старого мага в аврорской мантии, который мелко тряс головой и глупо улыбался в пространство.

— Гарри, кто это?

— Это Колдблэйд, начальник аврората.

— Он — начальник аврората? — изумилась она. — Не староват?

— Староват, — тихо ответил Гарри. — Но лучше он, чем Дженкинс, — прошептал он ей в ухо.

— А других кандидатов нет?

— Есть. Но они ещё слишком молодые. Один из них только вчера получил должность старшего аврора.

— Ты себя имеешь в виду?

Гарри едва заметно кивнул.

— Никогда не замечала за тобой стремления к власти.

— Ты не понимаешь.

— Так объясни! — раздражённо прошептала она.

— Объясню потом. Сегодня вечером. А пока смотри и наблюдай.

На трибуну взошёл Дженкинс и произнёс:

— Нам всем очень приятно получить такое пополнение в штат департамента магического правопорядка. Мистер Поттер — это наше будущее, не побоюсь этого слова, лучшее будущее, которого мы с нетерпением ждём уже столько лет!

Все захлопали, Гермиона спросила:

— Что он имеет в виду?

Гарри лишь многозначительно кивнул, мол, подожди, всё потом расскажу.

Дженкинс говорил ещё что-то, Гермиона разглядывала присутствующих, внимающих словам старшего аврора. Её вдруг охватило странное чувство, что она находится на сборище заговорщиков. Всё происходящее — лишь фарс, под покровом которого прячется истинная подоплёка событий. И Гарри играет в них главную роль.

— Гарри, почему нет Артура? Ты не пригласил его? — тревожно спросила она.

— Пригласил. Он сказал, что приболел.

— А Перси?

— Перси в командировке.

Из числа друзей на этом мероприятии был только Кингсли и тот быстро ушёл.

Дженкинс закончил свою речь, под громкие аплодисменты спустился с трибуны и протянул Гарри сухую жёсткую ладонь. Гарри пожал, сдержанно улыбнувшись.

Другие авроры тоже кинулись ручкаться с Гарри, словно он был очень важной персоной. Гермиона разглядывала каждого, пытаясь угадать, что скрывается за их почтением, и неожиданно поняла — глубинный и хорошо замаскированный страх.

Вдруг она увидела знакомые белобрысые кудри — среди гостей крутилась Скиттер, как ни в чём не бывало наговаривая что-то Прыткопишущему перу. Покинув Гарри, Гермиона направилась к ней.

— А, мисс Грейнджер, прекрасный вечер, не находите?

— Где вы были прошлые сутки?

— Что за странные вопросы? — громко удивилась репортёрша, играя глазами на публику.

— Мы все волновались за вас. Такой известный человек пропадает накануне важного выпуска, что не может не вызвать беспокойства.

— Ой, да бросьте, — кокетливо отмахнулась Скиттер. — Я всего лишь журналист — так сказать, скромный проводник информационного поезда.

— Не скажите. Мне вот, например, было бы крайне занятно почитать тот спецвыпуск, который, увы, не состоялся.

— Жаль вас разочаровывать, но в нём не было ничего интересного. Ложные сведения.

— Ложные? — удивилась Гермиона.

— Да. Уизли рассказали мне кое-что, но информация не подтвердилась.

— Вы и с Джинни Уизли успели побеседовать?

— Да. Она показалась бы милой, если бы не была такой злюкой. Хотя вы-то прекрасно понимаете, с чем связан её повод для злости.

— И что вам поведала Джинни?

Скиттер хитро улыбнулась и склонилась к уху Гермионы.

— Что она всей душой ненавидит одну тощую грязнокровую шлюху.

* * *

Поздно вечером они вернулись на площадь Гриммо. Гермиона чувствовала себя отвратительно, словно весь вечер провела в серпентарии. Хотелось смыть с себя этот день в небытие и навсегда вычеркнуть из памяти. Ни слова не говоря, она отправилась в ванную и долго принимала душ.

Наконец, успокоившись, вышла и сразу оказалась в объятиях Гарри. Он стал целовать её так, словно хотел напиться её свежестью. Стянул с Гермионы халат и отошёл на шаг, восхищённо глядя на неё, обнажённую и смущённую. Потом быстро разделся, взял за руку и повёл к постели.

Гермионе вдруг захотелось воспротивиться, потому что она провела ужасный вечер, те люди были чужими, враждебными. Их фальшивые улыбки, бегство Кингсли, странная речь Дженкинса, оскорбительные слова Скиттер — всё сплелось в один змеиный клубок, а Гарри вёл себя так, будто происходящее его нисколько не трогает. Будто он сам тайный режиссёр сегодняшнего действа. Это пугало настолько, что Гермиона не смогла заставить себя ответить на его жадные ласки.

Он остановился, почувствовав её напряжение.

— Что с тобой?

— Я не могу. Прости, — она села, отвернувшись.

— Почему?

— Не знаю.

Гарри вдруг схватил её за плечи и повалил на постель.

— Не ври мне, — проговорил он ей в лицо, просительно глядя в глаза. — Никогда не ври мне. Пожалуйста.

— Хорошо, — кивнула Гермиона, вдруг ощутив себя беспомощной.

— Что происходит?

— Я… мне показалось, что все эти люди… сегодня… они не друзья тебе, Гарри. Ты среди них чужак. Но они боятся тебя, ненавидят и боятся. А ты либо не замечаешь этого, либо наоборот замечаешь и наслаждаешься своим положением. Поэтому я не узнаю тебя и… боюсь.

— Понятно. Не надо бояться: я всё тот же Гарри. Верь мне, как раньше, потому что мы с тобой вдвоём против целого мира.

— Что это значит?

— Ты останешься со мной?

— Да. Я никуда и не собиралась.

— Спасибо, — выдохнул Гарри и стал осыпать её поцелуями. — Ты меня с ума сводишь.

— Так ты объяснишь?

— Потом, всё потом.

— Нет, сейчас!

— Ты упрямая выдра.

— А ты олень. Отпусти.

— Нет. Даже не надейся.

— Бросаешь мне вызов?

— Нет. Просто люблю.

— Что? — удивилась Гермиона.

— Я люблю тебя.

Она помолчала, оценивающе глядя ему в глаза.

— То есть ты вот так сказал и думаешь, я позволю тебе трахнуть меня без объяснений?

— По мне видно, что я о чём-то думаю?

— Да, вид у тебя совершенно безмозглый, — иронично согласилась Гермиона.

— Значит, теперь ты меня не боишься?

— Пожалуй, нет.

— Вот и хорошо. Займёмся делом.

Он без особых церемоний поднял её и посадил на себя, давая возможность руководить процессом и наслаждаясь прикосновениями к подпрыгивающей груди. Но потом не выдержал и опустил Гермиону на кровать, навалившись сверху. Прижатая его сильным телом, Гермиона едва не задохнулась, а может, ей просто не хватило воздуха от сразившего её сильнейшего оргазма.

Всё-таки Гарри, как всегда, добился своего. Хоть и олень.

* * *

Потом они лежали, расслабленно лаская друг друга.

— Ты правда любишь меня? — спросила Гермиона, нежно дотрагиваясь до волос на его груди.

— Да, — кивнул он, будто сам себе удивляясь.

— И когда ты это понял?

— Когда ты пьяная лезла ко мне с поцелуями.

— Я лезла?! Ты врёшь!

— Ну хорошо, я лез. Какая разница?

— Большая. Я бы в жизни так не поступила.

— Вот именно. Пришлось брать инициативу в свои руки.

— Ты изменился: стал увереннее в себе. Откуда в тебе это?

— Из-за тебя. Ты сделала меня таким.

— Нет. Дело не во мне. Тут что-то другое.

Гарри тяжело вздохнул.

— Мне пришлось. Это вопрос выживания.

— Ты объяснишь, что сегодня произошло?

— Да, только у меня желудок сводит от голода. Я бы даже тебя съел, но тогда рискую остаться совсем один.

* * *

После позднего ужина, во время которого Гермиона изменила своему правилу и с удовольствием уплела порцию запечённых овощей под соусом грейви, она с тревогой подумала, что из-за Гарри приходится менять устоявшиеся привычки. Однако вкусная еда сделала своё дело, стало так тепло и приятно, что она на некоторое время позабыла о своей озабоченности. Но Гарри ей напомнил.

— Так ты готова слушать?

— Да, конечно.

— Ну хорошо. Ответь на один вопрос: как думаешь, что мы с тобой… и Роном и остальными, конечно, сделали в этом году?

— Мы победили Волдеморта.

— И что получили?

— Многое. Мы защитили этот мир.

— Ты права. Мы с тобой, как два прекраснодушных балбеса, бросились на защиту этого мира, жертвуя собой. Но мы не были его частью. И остались ему чужими. Теперь я хочу, чтобы он стал моим и твоим. Но для этого его надо изменить.

— Звучит пугающе, — заметила Гермиона.

— Нет. Звучит здраво.

— Я всё ещё не понимаю.

— Я всю жизнь получал от судьбы сполна за то, что был Избранным, а потом победил Волдеморта и получил сполна уже за это. Думаешь, те публикации, где меня обвиняли в смерти наших ребят, вышли просто так? Нет. Они — часть большой идеологии, направленной против меня. А мне надоело быть мальчиком для битья. Сейчас я хочу извлечь пользу из своего положения.

— Что-то в этом есть неправильное, — нахмурилась Гермиона.

— Посмотри на них, — Гарри выставил перед ней старую фотографию Ордена Феникса. Кто они? Кто все эти люди?

— Это те, кто боролся с Волдемортом. Наши друзья! И твои родители.

— Я не про это. Кто они вообще?

— В каком смысле?

— Школьные учителя, оборотень, отщепенец из богатой семьи, домохозяйка, мелкие министерские чиновники, несколько авроров, вчерашние ученики, — Гарри показывал на них, давая каждому краткую характеристику. — Это что, реальная сила? Здесь есть только два человека, наделённые властью: Дамблдор, который бросил Визенгамот, разочаровавшись в нём, и Кингсли — более менее приближённый к министру. Два человека!

— Но ведь они победили.

— Я не умаляю их победы и мужества. Но они — никто, понимаешь? А теперь посмотри сюда, — Гарри положил перед Гермионой длинный затасканный список имён, озаглавленный «Пожиратели смерти». — Это представители самых уважаемых, самых древних магических семей. Да, сейчас многие осуждены и сидят в Азкабане, но это значит, что в этих самых семьях и кланах зреет недовольство нынешним порядком. Теперь скажи: кто сейчас поддерживает нынешний порядок? Ответь мне, Гермиона.

— Министерство, аврорат.

— Министерство, которое даже не пикнуло, когда его возглавил ставленник Волдеморта. Аврорат, который исполнял фашистские решения Амбридж.

— Но это эффект коллективной ответственности, каждый из них просто следовал приказам начальства. Я читала об этом. Возможно, они на самом деле хорошие люди.

— Почему же тогда никто из них не пришёл на помощь, когда мы бились с Волдемортом? — медленно произнёс Гарри.

— Но, э-э-э. Они не знали.

— Не знали? Серьёзно? В мире, где вести распространяются за несколько секунд при помощи Патронусов?

Гермиона промолчала.

— Теперь ты начинаешь прозревать. Знаешь, почему они не пришли? Потому что и министерство, и аврорат, особенно аврорат, негласно поддерживали Волдеморта. И сегодня все эти люди остались на своих местах. Хороших, тёплых местах, и уходить не собираются. Они стоят за теми публикациями, в которых меня поливали грязью. Они были заинтересованы в том, чтобы я боялся лишний раз вякнуть, а лучше, чтобы вообще исчез!

— Ты преувеличиваешь!

— Нет. Они хотели, чтобы я стал незаметным. Чтобы заткнул свой рот и не смел лишний раз голову поднимать. И с тобой бы они поступили точно так же.

— Ты говоришь об этом в прошедшем времени. Что-то изменилось?

— О да. Многое. Знаешь, кто такая Скиттер? Это прикормленная министерская писака. За ней стоит аврорат, именно поэтому она чувствует себя совершенно вольготно. Она собирала на меня любой компромат, публикуя потом дурацкие обвинения. И тут подвернулся Рон со своей обидой. Кстати, про Рона. Он, как это часто с ним случается, обманулся. Рону свойственно очаровываться людьми, и он души не чаял в Дженкинсе. Ещё бы: профессионал, крутой парень и так по-отечески относится к бедняге Рону, которого из-за дружбы с Избранным вечно не замечают. А того не понял, что Дженкинс ненавидит меня всей душой. Потому что я помешал крутому парню сделать карьеру при Волдеморте. Дженкинс Рону мозги запудрил, стал оговаривать меня, а тот и уши развесил. Потом, когда мы с тобой переспали, рванул к Скиттер рассказывать о своих подозрениях. Она ему не очень-то поверила, но затем… появилась Джинни и заявила, что во мне сидит Волдеморт, и даже предоставила доказательства! Наверное, рассказала о том, как я ору по ночам.

— И ещё про надпись на стене, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Про что? — не понял Гарри.

— В спальне, где ночевала Джинни, я увидела проявляющуюся надпись, но она почти сразу пропала.

— Пойдём, покажешь, — встревожился Гарри.

* * *

Перед дверью в спальню Гермиона остановила его.

— Подожди, я первая войду. У меня есть одна мысль.

Она открыла дверь и огляделась, потом зажгла Люмос и подошла к стене. Через некоторое время послание появилось. Гермиона тут же позвала Гарри, но стоило ему подойти, буквы поблёкли и стали исчезать.

— Что там было написано? Ты успела прочесть?

Она пересказала текст, и Гарри тут же вызвал Кричера. Домовик появился, с опаской поглядывая то на хозяина, то на Гермиону.

— Расскажи мне, откуда здесь появилась эта надпись, — строго приказал Гарри.

— Кричер не может, Кричер дал Непреложный обет.

— Кому?

Кричер упорно молчал.

— Кому?!

— Не кричи на него, Гарри. Если речь идёт об Обете, то давить бесполезно, — вступилась за домовика Гермиона.

— Хорошо, не можешь рассказать, тогда напиши или нарисуй, — раздражённо предложил Гарри.

— Кричер не может.

— Чёрт! — разозлился Гарри.

— Кричер очень хочет помочь хозяину, но не может.

— Подожди, — успокоила его Гермиона. — Кричер, если я задам тебе наводящие вопросы, ты же сумеешь знаками показать, правда это или нет, так ведь?

— Кричер попробует.

— Хорошо, — Гермиона быстро сосредоточилась. — Если «да», ты моргнёшь два раза, если «нет» — один. Идёт?

— Да.

— Ну вот. Непреложный обет ты дал… Волдеморту?

Кричер моргнул один раз.

— Беллатрисе Блэк?

Кричер моргнул два раза.

— Послание адресовалось Беллатрисе?

Снова два раза.

— Его оставил Волдеморт?

Кричер опять моргнул два раза, но вдруг обмяк и повалился на пол.

— Боже, он умер?! — в ужасе воскликнула Гермиона.

Гарри подхватил его на руки и припал ухом к тощей сморщенной груди.

— Нет, — в смятении прошептал он. — Больше ни один домовик не умрёт из-за меня.

Зажав Кричеру длинный нос, он стал вдыхать воздух ему в рот. После нескольких вдохов домовик вдруг выпучил глаза и зашевелился.

— Господи, Кричер, прости меня! — сквозь слёзы произнесла Гермиона.

— Хозяин, — прохрипел домовик. — Кричер живой.

* * *

Кричера напоили Восстанавливающей настойкой и уложили спать в одной из спален. Домовик пробовал протестовать, но был настолько слаб, что мог только ворчать себе под нос, и через пару минут уже крепко спал. Похоже, он так перетрухал, что старое сердце не выдержало.

— Как ты догадалась, что именно надо спрашивать? — шёпотом спросил Гарри, когда они с Гермионой сидели у постели спящего.

— Я долго думала. От послания несёт тёмной магией. Оно, похоже, из тех, которые появляются только при определённых условиях. Допустим, если рядом окажется девушка, так или иначе связанная с Волдемортом. Джинни увидела её и решила, что оно от тебя. Вернее, что ты находишься под контролем Волдеморта и таким образом пытаешься дать об этом знать.

— Ну да. Учитывая, что он мне постоянно снился, она могла решить, что я — это не я. Испугалась и бросила меня, — горько усмехнулся Гарри.

— Видимо, да, — Гермиона тяжело вздохнула. — В тот вечер, о котором говорится в послании, как думаешь, что они делали?

— Волдеморт и Белла? Трахались, наверное, — пожал плечами Гарри.

Гермиона подавила смешок.

— Я одного не понимаю: почему надпись появилась в моём присутствии? Как я связана с Волдемортом?

— Ты ведь довольно долго носила на себе его хоркрукс.

— Думаешь, этого достаточно?

— Да. Поэтому в тебе тоже есть след от тёмной магии.

— Мило, — покачала головой Гермиона. — Но ты так и не рассказал мне о том, что произошло вчера.

Гарри кивнул и продолжил:

— Теперь, когда мне стало окончательно ясно про Джинни, я гораздо лучше вижу всю картину. Скиттер готовила материал про то, что во мне сидит Волдеморт, и даже анонс выпустила. Но кое-кому из её покровителей это не понравилось, — он усмехнулся. — Дженкинс нашёл Скиттер и отобрал все материалы, а её саму забросил в Йоркшир. Там мои ребята её и нашли.

— Но зачем он это сделал? — не поняла Гермиона.

— Помнишь, я говорил, что эта публикация мне бы не навредила? Так вот, если бы я на самом деле был Волдемортом, то да, она бы мне помешала. Он ведь любил действовать из-за кулис и раскрываться раньше времени не стал бы. Также подумали и те, кто поверил, будто Скиттер нарыла правду. Они всерьёз посчитали, что во мне сидит Тёмный Лорд! И весь сегодняшний фарс — лишь демонстрация их горячей преданности ему.

— Хочешь сказать, что все эти люди: авроры, чиновники — негласно поддерживали Волдеморта?

— Поддерживали и поддерживают, — твёрдо заявил Гарри.

— Но их же так много! То есть почти всё министерство и весь аврорат!

— Так и я об этом же! Теперь ты понимаешь? Я для них — Волдеморт!

— И что ты будешь делать?

— Знаешь такую фразу: «Не можешь победить толпу — возглавь».

— Как ты собираешься это осуществить?

— Стану начальником аврората. Не сразу, может, через год. И тогда у меня будет реальная сила, а не сборище альтруистов.

— Сборище альтруистов? Это ты про орден Феникса?

— Угу. Слышала, что про него говорят в последнее время?

— Только плохое. В газетах пишут, члены Ордена виновны в гибели детей.

— Теперь тебе ясно? Ордена фактически не существует. Отряд Дамблдора распался. Мы подавлены всеобщим недоверием и навязанным чувством вины. Дальше будет только хуже.

— Но почему бы тебе снова не возглавить Отряд и не начать кампанию против тех, кто поддержал Тёмного Лорда?

— Нет. Больше я не стану играть на слабой стороне. Мне надоело жертвовать хорошими людьми. Когда я стану главой аврората, то подберу себе преданных парней и свалю Дженкинса с его кликой. Время однозначных решений прошло, Гермиона. Думаешь, война закончилась? Нет, она только начинается.

Гермиона смотрела на него во все глаза. Гарри, безусловно, изменился, причиной тому стал вовсе не хоркрукс и даже не мужская работа. «Это вопрос выживания». Но прав ли он?

— А если тебя разоблачат? — спросила Гермиона. — Ты же не сможешь долго притворяться Волдемортом.

— Интересный вопрос. Видишь ли, большая часть тех, кто имел счастье близко общаться с нашим злодеем, либо мертвы, либо отбывают пожизненный срок в Азкабане. На самом деле ни Дженкинс, ни его люди никогда даже не видели Волдеморта. Его страсть к скрытности играет мне на руку. Но главная интрига даже не в этом. Ни одно моё будущее решение не будет встречать критики со стороны аврората и министерства. Это то, что мне нужно на ближайшие два года.

— А потом?

— А потом посмотрим, — улыбнулся Гарри.

— Что насчёт Рона? Он ведь ушёл из-за тебя.

— Ты права. Однако мне кажется, Рон вернётся. Он ведь всегда возвращается. Но если нет, то тем лучше для него: будет вести спокойную жизнь.

— А Джинни? Помнишь, ты говорил, что она должна быть твоей?

— Я поцеловал тебя сегодня прилюдно. Думаешь, теперь мне нужна Джинни?

— Хочешь сказать, ты вывел её из игры?

— Она сделала свой выбор, когда ушла от меня.

— А я сделала свой, — задумчиво покачала головой Гермиона. — И кто я теперь? Официальная подружка Волдеморта?

— Наверное, я должен был спросить у тебя разрешения. Но, поверь мне, быть со мной для тебя безопаснее, чем одной.

— Я это понимаю. Но всё-таки кто я для тебя?

— Ты теперь моя правая рука и будущая жена.

— Что?!

— Если ты, конечно, согласна.

— Но ты меня не спрашивал!

— Правда? Как я мог?! Это ж самое главное!

— Прекрати издеваться надо мной, — прошипела Гермиона. — Ты разбудишь Кричера.

— В этом вся ты, — улыбнулся Гарри. — Пойдём, ничего с твоим Кричером не случится.

Он взял Гермиону за руку и подвёл к двери. Уходя, Гермиона бросила взгляд на спокойно сопящего домовика, потом посмотрела на стену — надпись появилась на миг и тут же стала исчезать. Последними растворились слова: «Связь между нами никогда не оборвётся. До самой смерти».