Улыбка дьявола (джен)

Франсуа пришел в себя и обнаружил, что лежит на мокрой холодной земле. В ушах звенело, а в горле пересохло. Во рту чувствовался металлический привкус крови. Он попытался приподняться и чуть не вскрикнул от пронзившей шею боли. Так же не вышло шевельнуть ни руками, ни ногами, и все по одной простой причине: они были стянуты какой-то острой тонкой веревкой. Удавка на шее мешала поворачивать голову, она впивалась в кожу и заставляла лежать неподвижно.

«Очень героическая смерть, Франсуа, — подумал капитан, пытаясь хоть что-то разглядеть в полумраке хижины. — Очень героическая… А ведь предупреждал Грач осторожнее… ». В том, что ему грозит именно смерть, он не сомневался. Это был наиболее вероятный вариант продолжения событий, и он не слишком грел душу.

Капитан настороженно прислушивался к звукам, доносившимся из-за стен хижины. Он слышал тихий треск костра и точно такие же тихие голоса. Что говорили, он не понимал, зато сделал еще более неутешительный вывод: это были не арабы. Когда он только-только пришел в себя, он подумал, что попал в плен кааба. У него оставалась надежда, что он сможет выкрутиться и что-нибудь им расскажет. Но говорили явно не на арабском языке.

Он с трудом повернул голову и попытался найти глазами выход. В этот момент с тихим шуршанием раздвинулись сухие пальмовые листы, и в хижину скользнул нагой и совершенно черный мальчишка. Он с любопытством замер, глядя на Франсуа. «О Господи… — Франсуа осознал, что он попал в еще более страшную передрягу, чем мог себе представить. — Попал в плен, да еще и к кому… к дикарям!.. Прав Виктор в его суждениях о моей везучести…».

Мальчик постоял немного, затем отошел в угол хижины. Он зачерпнул из лохани воду в глиняный ковш и принялся шумно пить, иногда обливаясь. По пыльным животу и груди тонкими змейками текли струйки, оставляя черные следы. Напившись, ребенок снова уставился на Франсуа. Видя, что странный белый человек не шевелится, мальчишка осторожно подошел ближе и присел на корточки, разглядывая его. Капитан безумно хотел пить, но сказать негритенку о своей невыносимой жажде или хотя бы показать жестами не мог.

— Вивау! — раздался резкий голос.

Мальчик подскочил, как ошпаренный, и выбежал из хижины, оставив Франсуа томиться в одиночестве и неизвестности. От долгого лежания в неудобной позе все тело затекло и болело. «Сознание хоть бы потерять, — подумал он измученно. — Хоть не так изнурительно…».

От усталости он не обратил внимания на то, что за стенами хижины началось какое-то оживление и шум. Через некоторое время все стихло, снова было слышно лишь треск костра да тихие голоса. Вдруг опять зашуршали пальмовые листы — кто-то зашел в хижину. Шеи коснулось что-то острое, Франсуа непроизвольно дернулся, успев еще при этом подумать: «Наверное вот он, конец».

Это действительно был конец, но конец его путам. Удавка мгновенно ослабла и прекратила его душить. Распались и путы, стягивающие запястья и ноги.

— Ракатере, — позвал его знакомый голос. — Ракатере, моя пришла…

Франсуа приоткрыл с трудом глаз и увидел перед собой Нео. Негритянка обеспокоенно всматривалась в его лицо, сжимая руками юбку.

— Нео… Господи… — Франсуа и подумать не мог, что он когда-нибудь так обрадуется, увидев ее. — Как хорошо… Как хорошо, что это ты…

Голос у него был охрипший, слова давались с трудом, и Нео поняла его без всяких просьб. Она побежала к тому же углу, куда бегал мальчик, и вернулась с ковшом воды. Франсуа пил медленно, мелкими глотками. Ему казалось, что стоит глотнуть больше, и горло просто потрескается. Наконец, он подал Нео пустой ковш и улыбнулся слегка, благодаря.

— Мои люди верят, что ты — Ракатере, — Нео улыбнулась в ответ. — Мои люди просят совершить чудо.

Франсуа, только немного успокоившийся, почувствовал, что у него волосы встают дыбом и седеют. Вот только этого не хватало! Ладно, его почитают как бога. Это, конечно, очень льстило самолюбию Франсуа, только вот одна проблема: он ведь не Ракатере. Он простой человек и понятия не имеет, какое чудо надо совершить. Кроме того, без ответа оставался вопрос: а что ж с ним сделают?.. Может, его и почитают богом, но это не мешает его убить…

Наверное, испуг отразился на его лице, потому что Нео тоже испугалась и села на колени рядом с ним, боясь поднимать взгляд. Несколько минут прошло в полнейшем молчании. Франсуа лихорадочно соображал, какое же чудо он может совершить, чтобы впечатлить племя Нео и остаться живым. Нео молчала потому, что привыкла молчать.

— Ракатере, моя бегала к своим, — произнесла она тихонько, когда тишина начала давить на нервы. — Моя сказала белому богу с волосами цвета песка и еще одному белому богу, что ты у моих людей. Боги сказали, они придумают, как забрать тебя. Моя отправили к тебе сказать это.

— Слава Богу, они хоть знают, где я… — Франсуа облегченно выдохнул.

Значит, надо пережить несколько часов. Наверняка уже все известно Грачу, а уж Грач, несмотря на слабость, что-то придумает. Чтобы протянуть до спасения, надо убедительно сыграть роль Ракатере… «Думай, Франц, думай… — он принялся потирать виски пальцами. — Ракатере — бог солнца. Значит, бог огня. Огонь!.. Так… Маканки я, конечно, оставил в лагере… Или нет?..». К несчастью, их он действительно оставил в палатке, как и трубку. Потом он вспомнил про пистолет, но уж его-то он точно не взял. Из вещей у него сейчас были сапоги да штаны. Рубашки, и той не было.

— Так, Нео… Когда твои люди ходят увидеть от меня чудо?.. — поинтересовался Франсуа, переведя взгляд на девушку. — Я оставил важный предмет магии в лагере.

— Моя побежит говорить белым богам, что Ракатере в порядке, моя возьмет его, — Нео встала.

— Погоди бежать, — он поймал ее за руку. — Погоди… Расскажи мне о твоих людях. Мне надо знать, какое чудо лучше совершить.

Нео потерла темный лоб, соображая, что же может рассказать про свой народ. Ее взяли в рабство, когда она была еще девочкой, и она боялась, как бы за время ее отсутствия ничего не поменялось. В племени сменился колдун, и девушка справедливо полагала, что другими стали и некоторые правила.

— Рассказывай все, что придет в голову, — попросил Франсуа, чтобы не тянуть время.

— Мои люди — люди Ракатере, — начала негритянка. — В день, когда приходишь в мир, становишься восходящим солнцем. В день, когда уходишь из этого мира, становишься заходящим солнцем. Первые люди пришли в этот мир из крови Ракатере, из твоей крови. Кровь — дар, текущий в нас с твоего соизволения. Мы в вечном кровавом долгу перед тобой.

«Ну, я точно нарвался, — подумал капитан, услышав эти слова. — Водевиль какой-то…».

— Кровь — цена власти, — продолжала Нео, воодушевившись. Затем оборвала рассказ, задумавшись и подбирая слова. Так и не найдя их, она переключилась на другую историю: — Однажды мир прервется. Это случится, когда ты уйдешь с неба…

«Ах, бедная моя Нео, ты думаешь, я действительно бог и бессмертен, — Франсуа усмехнулся, глядя на девушку. — Не буду тебя разочаровывать…». Из обрывочных рассказов он понял две вещи: люди этого племени поклоняются огню, люди этого племени поклоняются крови. Сочетание этих фактов дало Франсуа неплохую идею.

— Так, Нео… Теперь беги, — он отпустил ее руку. — В лагере попросишь у белого бога с волосами цвета песка пистолет и маканки. Запомнила?

Нео сосредоточено кивнула, немного еще посидела рядом, а затем подскочила сразу на ноги и выскочила из хижины. Франсуа глубоко вдохнул, успокаиваясь, и окинул взглядом помещение, в которое попал. Хижина была из глины, лишь пол был земляной. Крышей и дверью служили сухие листья пальмы. Сверху свешивались покрытые пылью высушенные внутренности каких-то животных и скелеты крыс. В углу валялась сушеная голова буйвола. Плохо просушенная, она местами прогнила от времени, но глаза и рот сохранились, из-под сухих губ виднелись желтые зубы. Рядом с ней стоял барабан и какие-то непонятые предметы.

«Ага!.. Наверное, хижина принадлежит колдуну, — Франсуа сменил позу и потянулся. — Да… вон и маска висит…». Оставалось только ждать и надеяться, что Нео прибежит раньше, чем придет время показывать чудо…

* * *

В лагере тем временем Мирабель и Виктор решились сообщить новость Грачу. Они не хотели волновать его, но прекрасно понимали, что утаить происшествие от проницательного генштабиста не получится.

— Лучше сказать, а то нам же хуже будет, — Мирабель передернул плечами. — Он и так скажет нам много приятных слов, после которых не захочется дышать.

Виктор лишь вздохнул. Решено было, что говорить будет он, ибо Мирабель сразу уперся и сказал, что ему потом еще с Грачом работать, а он приносит слишком много плохих новостей. Виктор возражать не стал, представляя, что Грач сделает с коллегой, если решит, что исчезновение Франсуа — его вина.

Грач встретил их полусидя. Встать совсем ему не разрешал доктор, да и сам Грач не порывался пока геройствовать. Он сразу понял, что что-то случилось, выжидающе посмотрел сначала на Мирабель, затем на Виктора и скрестил руки на груди.

— Что стряслось? — поинтересовался он слегка сипло.

— Дело в том… — Виктор понял, почему Мирабель не хотел сообщать весть Грачу. Говорить под его холодным взглядом было просто невозможно. — Дело в том, что мой кузен…

— Так, что натворил Франсуа?.. — Грач слегка напрягся и приподнялся, сев на постели окончательно.

— В том-то и дело, что мы не знаем, — осторожно вставил Мирабель.

Виктор решил не тянуть и просто обрубил тему:

— Он пропал.

Грач с едва слышным стоном упал назад, на подушку, не дав ему договорить. Антуан, дремавший на стуле около тигеля, тут же очнулся от дремоты и, подойдя, встревожено поинтересовался, все ли в порядке.

— В порядке?!.. — Грач в бессильной ярости сжал пальцами покрывало, в которое он был укутан. — Далеко не в порядке!.. Куда он пропал?!..

— А вот это мы как раз-таки знаем, — Мирабель, решив, что он тем самым поднимет хоть чуть-чуть свою репутацию, взял слово. — Он в племени, откуда эта негритянка, Нео, кажется…

— Он... где?.. — голос Грача сорвался на полушепот, а сам генштабист был настолько ошеломлен, что не смог оставаться в своем ледяном спокойствии. — Вы что, издеваетесь?..

Взгляд Грача красноречиво молил: «Скажите мне, что издеваетесь, я даже посмеюсь ради приличия. Только скажите, что это неудачная шутка». Увы, шуткой это не было. Виктор пересказал их разговор с Нео и пояснил, что девушку отправили к племени, чтоб она была хотя бы переводчиком для Франсуа.

— Катастрофа… — пробормотал Грач, схватившись за голову. — Это точно катастрофа, господа.

— Надо его выручать… — Мирабель задумчиво прикусил губу.

— То, что его оттуда вытаскивать и без вас ясно, — Грач сурово взглянул на него.

За палаткой послышался топот босых ног, а затем во вход просунулась кудрявая голова Нео. Девушка запыхалась, но ночью бегать явно было сподручнее. Она не выглядела так измученно, как после первой пробежки.

— Моя прибежала, — выдохнула она, переводя дыхания. — Ракатере просил моя принести ему… пистолет… и макалонки…

— Пистолет и что? — не понял Грач, который, несмотря на просьбу Антуана, все же поднялся и, пошатываясь, принялся расхаживать по палатке.

— Я думаю, спички, — вдруг произнес Виктор. — Спички-маканки. У него был коробок с собой. Я дам их тебе, только будь осторожна со склянкой. Там кислота. Разольешь на тело — будет ожог. Подожди немного.

Нео кивнула и устроилась на полу у стенки палатки, все еще тяжело дыша. Она не понимала многого, что делали сейчас эти белые боги, но страх за Ракатере был сильнее страха перед ними, и она не ушла из палатки. А белые боги, кажется, обсуждали, как можно вернуть Ракатере. Тот, который был со светлыми волосами, предложил отбить его с помощью огненных палок.

— Да вы что, нельзя, — встрял четвертый бог, который возвращал людей с того света и лечил болезни. — Так нельзя!

— Антуан прав, так нельзя, — согласился тот, который тут был главным.

То, что он главный, Нео поняла еще при первом их знакомстве. Он так спокойно держался и командовал, что сразу все было ясно.

— Ну а что тогда?..

— А давайте изобразим их богов?.. — предложил бог со странными глазами цвета грозового неба, которое Нео видела с борта «Святой Анны».

— Мирабель!.. Еще одна глупость с вашей стороны, и я разжалую вас до… постойте… — главный бог замер, в задумчивости хрустя пальцами.

Затем он обернулся на Нео, подошел к ней и присел рядом. Негритянка испуганно уставилась на него, инстинктивно сжавшись и сделавшись от этого меньше в размерах. Вопреки ее ожиданиям бог не ударил ее и не причинил никакой боли. Даже голос у него был на этот раз мягкий и на удивление приятный.

— Послушай, Нео… Как ты назвала меня?..

— Сетнут… — едва слышно ответила девушка, изумленно глядя на него. Неужели бог забыл свое имя?..

— Очень хорошо… Полагаю, бог ночи и разрушения… — бог хмыкнул себе под нос. — Странное у вас сплетение мифологий… Но не суть… Опиши мне костюм… одежду Сетнута.

Для Нео это оказалось непосильной задачей. Она не знала, как может быть одет Сетнут, и беспомощно моргала с дрожащими губами. Грачу пришлось отойти от нее и даже отвернуться, чтобы она успокоилась. Виктора Нео окрестила Хогором за небесно-голубые глаза. С Мирабель у нее вышла заминка. Она долго смотрела на него и молчала, не в силах провести никаких аналогий. Затем, наконец, назвала наиболее подходящий по ее мнению вариант: Аахонсу.

— Хогор — бог неба, тут все ясно. Со мной тоже в целом понятно, — Грач недоуменно потер переносицу. — А вот кто вы, Мирабель?..

Мирабель развел руками. Он и вовсе не понимал, как Грач догадывается, что за бога называет негритянка.

— Он приносит воду каждые шесть лун, — тихонько пояснила Нео. — Как только проходит время, он появляется вместо Онсу. Он ее муж. Он прогоняет от нее Сетнута…

— С луной связанное… — пробормотал под нос Грач. — Ладно… Нарядим вас, Мирабель, в что-то белое… Что поделать… Ну и дадим вам ружье, будете им меня прогонять.

— Как жаль, что я такое зрелище пропущу, — усмехнулся слегка Антуан. — Меня вы ведь с собой не возьмете.

— А это кто вам сказал? — мгновенно возмутился Грач. — Еще как возьмем! Вы нам пригодитесь. Еще не ясно, как я среагирую на поездку… А еще черт знает, в каком там состоянии Франсуа.

Виктор тем временем сходил за пистолетом и спичками. Нео, прижав их к груди одной рукой, другой вытянула пузырек с кислотой перед собой и побежала к племени. Вскоре ее уже не было видно за дюнами.

— Бегает быстрее лошади небось, — хмыкнул Грач задумчиво. — Ладно, господа… пока Франсуа изображает из себя Ракатере, мы с вами перевоплотимся в его божественных друзей…

* * *

Франсуа уже успел подумать, что Нео не прибежит, когда девушка влетела в хижину, подобно урагану. С великой осторожностью она поставила перед ним пузырек с кислотой, а пистолет и спички передала ему в руки. Сама она не стала задерживаться, решив, что простой смертной нельзя видеть, как бог готовится творить чудо.

Она выбежала наружу и сообщила заждавшимся ее людям, что Ракатере сейчас явится. Надо сказать, Нео безумно гордилась тем, что во всей деревне лишь одна она понимала, что говорит белый бог. Даже колдун, и тот не понимал. А она понимала. Значит, она станет потом ведуньей, как ее прабабка. Это уже было решено ее отцом-вождем, распределявшим в племени общественные роли.

Франсуа, зарядив и проверив пистолет, дабы случайная осечка не испортила ему всего представления, взял спички и, выдохнув шумно, вышел. Его встретило гробовое молчание. Племя настороженно смотрело на него, изучая каждую черточку. Нео почтительно склонилась перед ним на колени, и ее примеру последовала добрая половина собравшейся толпы.

Говорить с племенем Франсуа не мог, поэтому чудо пришлось творить молча. Раскрутив склянку с кислотой, капитан опустил в нее спичку. Стоило вынуть ее из склянки, как она тут же вспыхнула, вызвав восхищенный возглас и тихое роптание. Пришлось повторить это чудо дважды.

Старый колдун, сухощавый, со спутанной бородой и всклокоченными волосами подковылял к нему и, почтительно склонившись, хрустнув суставами, что-то произнес.

— Он говорит, что хочет посмотреть, — пояснила Нео, чувствуя на себе восхищенные взгляды и светясь изнутри от гордости.

— Скажи ему, Нео, что это подарок, — Франсуа закрутил склянку и протянул ее вместе с коробком колдуну. — Только пусть будет осторожнее с жидкостью. Она кусается сильнее огня.

Нео быстро затараторила на своем наречии. Своим подарком он произвел большое впечатление. Колдун принял его дрожащими руками и все повторял: «Ооо!.. Ооо… Ооо!..».

— Что-что, а вот это я вам не подарю… — Франсуа достал пистолет и, взведя курок, попросил Нео: — Скажи, что сейчас прозвучит гром, а из этой вещицы вылетит огонь.

Несмотря на предупреждение, выстрел произвел ошеломляющий эффект. Все племя, включая даже вождя, попадало на колени. Нео, уже привыкшая за время жизни с белыми богами, сначала тоже растерялась от такой реакции, а затем попросила тихо:

— Ракатере, не делай так…

Нео вспомнила смерть Абангу. Пришлось убрать пистолет. Благо, никто не настаивал на подарке и повторении этого чуда. Колдун, оправившись от потрясения, подошел к Франсуа с какой-то небольшой глиняной чашечкой и что-то попросил, согнувшись в том же почтительном поклоне. Нео слегка замялась с переводом, словно думала, а уместна ли просьба, и Франсуа уж было решил, что старик все же хочет пистолет, но негритянка наконец пояснила:

— Олауда просит, чтобы ты благословил племя…

— И почему мне это не нравится… — пробормотал под нос Франсуа, чуть нахмурившись. — Что я должен сделать для этого?

— Ракатере должен дать свою кровь и плеснуть ее в огонь, — Нео указала на чашечку.

«А могло бы быть и хуже…» — Франсуа, успокоившись, выдохнул. Потеря небольшого количества крови была ничем по сравнению с потерей жизни.

Примечание к части